Текст книги "Козыри судьбы"

Автор книги: Роджер Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

V

Было уже далеко за полдень, когда я трусцой пробежал вверх по улице и остановился возле своей машины. Я еле узнал ее. Машина была вся в пепле, пыли и мокрых пятнах. Сколько ж меня тут не было? Я не стал прикидывать перепад во времени между здесь и там, но выглядела машина так, будто простояла здесь около месяца. Хотя, похоже, ее не трогали. Никто из вандалов не…

Взгляд мой уплыл за капот и дальше. Здания, где квартировали покойный Виктор Мелман и «Склады Брута», больше не было. На углу торчал обгорелый, покореженный скелет дома с двумя уцелевшими полуразрушенными стенами. Я направился к ним.

Прогуливаясь, я изучил то, что осталось. Обуглившиеся останки давно остыли и лежали на земле мертвой кучей. Серые полосы и наведенные сажей круги фейери[34]34
  Круги фейери – они же кольца или круги эльфов; после эльфийских танцев на лугу или поляне остается след в виде кольца поганок там, где они водили хоровод. Иногда фейери пируют внутри этого круга, и тогда трава там вянет и чернеет. Смертному не стоит входить в этот круг или присоединяться к танцу эльфов, потому что тогда он попадает в их власть на долгие годы или навсегда, хотя самому ему кажется, что прошло всего несколько часов.


[Закрыть] говорили, что вода, которая набралась внутрь, уже испарилась. Запах гари тоже почти не чувствовался.

Интересно, а не от моего ли огня в ванне случился пожар? Нет, не думаю. У меня был небольшой костерок, и я его хорошо упрятал, так что вряд ли огонь пошел дальше.

Пока я там все разглядывал, мимо меня прокрутил педалями паренек на зеленом велосипеде. Через несколько минут он вернулся и остановился возле меня, шагах в десяти. Выглядел он лет на десять.

– А я видел, – сказал мальчишка. – Видел, как горело.

– Когда это было? – спросил я.

– Три дня назад.

– А от чего?

– Что-то на складе, что-то воспло…

– Воспламеняющееся?

– Ага, – сказал он со щербатой улыбкой. – Кажись, сами и подожгли. Из-за страховки.

– Правда?

– Угу. Папа сказал, должно быть, дела шли плохо.

– Это бывает, – ответил я. – А в огне кто-нибудь пострадал?

– Думали, художник сгорел, который жил наверху, потому что его не нашли. Но не видели никаких костей, ничего такого. Хороший огонь был. Долго горело.

– Ночью или днем?

– Ночью. Я вон оттуда смотрел. – Он показал на дом через улицу, в той стороне, откуда я пришел. – Столько воды на него вылили.

– А ты видел, из дома кто-нибудь выходил?

– Не знаю. Я потом стал смотреть, когда уже здорово горело.

Я кивнул и пошел к машине.

– Как вы думаете, а патроны взорвались бы в том огне? – спросил вдруг мальчишка.

– Конечно, – ответил я.

– Нет, они не взорвались.

Я вернулся.

– Ты это о чем?

Он уже рылся в кармане.

– Мы с ребятами вчера тут играли, – объяснил паренек, – и нашли кучу патронов.

Я увидел на его раскрытой ладони несколько цилиндриков из металла.

Как только я сделал шаг в его сторону, он присел и поставил один цилиндрик на мостовую. Потом неожиданно подхватил с земли камень и занес его над предметом.

– Не надо! – закричал я.

Камень ударил по гильзе – и ничего не произошло.

– Тебя же могло поранить… – начал я, но паренек меня перебил.

– He-а. Эти гады никак не взрываются. Тот розовый порошок можно даже в огонь насыпать. Есть спички?

– Розовый порошок? – спросил я, пока он колошматил камнем по гильзе и вытряхивал из нее розовую пудру.

– Вот, – сказал он. – Смешно, да? Я думал, порох серый.

Я присел на колени и дотронулся до порошка. Растер его между пальцами. Понюхал. Даже попробовал на язык. Черт его знает, что это могло быть.

– Не врубаюсь, – сказал я ему. – Даже не горит, говоришь?

– Никак. Мы положили немножко на газету и сунули в огонь. Так он только плавится и течет.

– У тебя нет парочки лишних?

– Ну… есть.

– Отдашь за один «зеленый»?

Паренек показал мне все свои зубы, включая дырки между ними, пока рука его шарила в кармане джинсов. Я послал Фракир в Тень за заначкой и вынул из пачки доллар. Мальчонка, сграбастав деньги, вручил мне взамен два покрытых копотью «дубль-тридцатых».

– Спасибо, – сказал он.

– На здоровье. А еще что-нибудь интересное попадалось?

– He-а. Одна зола.

Я забрался в машину и уехал. Я загнал ее на первую же мойку, которая встретилась по пути, потому что дворники только размазали грязь по ветровому стеклу. Пока рубиновые щупальца хлестали вокруг меня в море пены, я проверил, при мне ли еще картонка со спичками, которую дал мне Льюк. При мне. Это хорошо. Снаружи был телефон.

– Алло. Мотель «Нью-Лайн», – ответил молодой мужской голос.

– У вас пару дней назад зарегистрировался Льюкас Рейнар, – сказал я. – Я хочу знать, не оставил ли он что-нибудь для меня. Меня зовут Мерль Кори.

– Минуточку.

Пауза. Шебуршание.

Затем:

– Да, оставил.

– И что там?

– Пакет. Он запечатан. Я бы не хотел…

– Понятно. Я скоро заеду.

Я поехал дальше. Человека с похожим голосом я нашел за столом в вестибюле. Я назвался и заявил права на конверт. Клерк – худощавый блондинчик с щетинистыми усами – с секунду меня рассматривал. Потом сказал:

– Вы увидите мистера Рейнара?

– Да.

Он открыл ящик и вытащил небольшой коричневый конверт, в котором что-то лежало. На нем были написаны имя Льюка и номер комнаты.

– Он не оставил адреса, – объяснил клерк, вскрывая конверт, – а горничная нашла это кольцо на шкафчике в ванной, после того как он съехал. Вы ему передадите?

– Конечно, – ответил я и забрал у него кольцо.

Я расположился в комнате отдыха. Кольцо было из красноватого золота с синим камнем. Я не помнил, чтобы Льюк когда-нибудь такое носил. Я надел кольцо на безымянный палец левой руки; кольцо пришлось в самую пору. Я решил носить его, пока не передам Льюку.

Я развернул письмо, написанное на бланке мотеля, и прочитал:

Мерль,

жаль, что не получилось с обедом. Я ждал-ждал. Надеюсь, у тебя все о'кей. Утром я отваливаю в Альбукерке. Дня три пробуду там. Затем – в Санта-Фе, тоже дня три. И там, и там остановлюсь в «Хилтоне». [35]35
  Альбукерке – город в центре Нью-Мексико, США. Санта-Фе – столица штата Нью-Мексико, основанная в 1605 г., хотя это абсолютно неважно для повествования. Важнее, может быть, то, что в Санта-Фе живет сам маэстро. «Хилтон» – один из отелей системы «Хилтон», как и упоминавшийся выше «Шератон». В мире существуют сети отелей в разных странах и городах. Каждая из сетей имеет объединенное управление, а отели для удобства называются одинаково.


[Закрыть] Есть кое-что, о чем хотелось бы с тобой переговорить. Пожалуйста, дозвонись.

Льюк.

Хм.

Я позвонил своему турагенту и выяснил, что если потороплюсь, то успеваю вылететь в Альбукерке еще дневным рейсом. А коль скоро разговор предполагался не телефонный, а с глазу на глаз, то так и сделал. Я заехал в контору, забрал билет, выложив за него наличными, поехал в аэропорт и сказал своей машине «прощай», пока ставил ее на стоянку. Было очень сомнительно, что я когда-нибудь увижу ее опять. Я закинул рюкзак на плечо и двинулся к терминалу.

Дальше все пошло просто и гладко. Лишь только я увидел, как земля подо мной проваливается, я понял, что на этой фазе моего существования действительно можно поставить точку. Как и часто до этого, все было совсем не так, как хотелось. Я думал не затягивать с делом Z, а развязаться с ним как можно скорее или вообще о нем позабыть. А затем посетить людей, которых хотел увидеть, и задержаться в некоторых местах, что интересовали меня уже довольно давно. Затем я бы прошел через Тень для последней проверки Колеса-Призрака, а после направил свой путь под более яркие небеса своего существования. Теперь же мои планы перевернулись – а все из-за того, что Z и смерть Джулии были как-то связаны между собой, да плюс сюда припуталась сила откуда-то из Тени, и этого я просто не понимал.

Последнее беспокоило меня больше всего. Кто знает, не рою ли я сам себе могилу и не подставляю ли заодно под удар друзей и близких из-за собственной гордости? Я хотел уладить все сам, под дружественными небесами, но чем больше я по этому поводу размышлял, тем большее впечатление производили силы противника, с которыми я столкнулся, и тем сильнее угнетала малочисленность моих знаний относительно Z. Было б нечестно не дать знать остальным… раз они, как и я, в опасности. С другой стороны, так хотелось поймать эту тварь самому и отдать им в подарок. Может, я так и сделал бы, но…

Проклятье. Мне придется им рассказать. Если Z до меня все-таки доберется и после переключится на них, им нужно об этом знать. И если это часть какой-нибудь более фундаментальной гадости, им тем более нужно знать. Как бы ни претила мне эта мысль, сказать им придется.

Я наклонился вперед, и моя рука повисла над рюкзаком, стоящим под сиденьем спереди. Нет, решил я, с этим можно и обождать, пока не поговорю с Льюком. Я был вне города и, пожалуй что, вне опасности. Существовала возможность получить пару ниточек от Льюка. Хотя, с другой стороны, перед тем как излагать ему эту историю, лучше бы иметь информации побольше. Нет, подожду немного.

Я вздохнул. Взял у стюардессы стаканчик и сделал глоток. Ехать в Альбукерке на нормальный манер, машиной, было бы слишком долго. Срезать угол через Тень не получилось бы, потому что я никогда не был там раньше и не знал, как найти город. Плохо. Мне бы хотелось быть там со своей машиной. Льюк, вероятно, сейчас в Санта-Фе.

Я отхлебнул еще и стал рассматривать облака. Наконец я нашел такое, что формой было под стать моему настроению, тогда я вытащил книжку и читал ее до тех пор, пока мы не пошли на посадку. Когда я вновь глянул в иллюминатор, то какое-то время не видел внизу ничего, кроме горных гряд. Хриплый голос заверил меня, что погода приятная. Я задумался об отце.

Я промаршировал мимо сувенирной лавки, набитой индейскими украшениями, мексиканскими горшками и пошловатыми сувенирами, нашел телефон и позвонил в местный «Хилтон». И узнал, что Льюк уже выехал. Тогда я позвонил в «Хилтон» в Санта-Фе. Он действительно был уже там, но когда ему попробовали перезвонить в номер, Льюка на месте не оказалось. Я зарезервировал комнату для себя и повесил трубку. Женщина в справочном сказала, что я мог бы доехать рейсовым автобусом, отправляющимся до Санта-Фе меньше чем через час, и показала, где купить билет. Санта-Фе – один из немногих столичных городов, где нет аэропорта, это я где-то вычитал.

Пока мы держали курс на север по 1-25, где-то среди удлиняющихся теней в окрестностях Сандия-Пик Фракир чуть-чуть сдавила мое запястье, но миг спустя давление опять ослабло. Снова. Потом еще. Я быстро оглядел небольшой автобус, выискивая опасность, о которой меня предупредили.

Я сидел на задних местах. Впереди, рядом с кабиной, расположилась пара среднего возраста, разговаривающая с техасским акцентом: количество побрякушек из бирюзы и серебряных украшений, которое было на них, прямо-таки подавляло; ближе к середине сидели три пожилые женщины, беседующие о каких-то нью-йоркских делах; через проход от них – молодая парочка, очень занятая друг другом; два молодых человека с теннисными ракетками сидели по диагонали позади них и болтали что-то про колледж; за ними – читала монахиня. Я вновь посмотрел в окно и не увидел ничего особо опасного ни на шоссе, ни рядом. Я не хотел привлекать к себе внимание, что случилось бы непременно, попробуй я нащупать источник опасности.

Так что я, потирая запястье, сказал одно слово на тари, и предупреждения прекратились. И хотя остаток поездки прошел спокойно, случившееся меня встревожило; впрочем, время от времени не обходилось и без ложных тревог – такое тоже бывало, просто из-за природы нервных систем. Наблюдая за полосами красного сланца и красно-желтой земли, мелькающими за окнами, разглядывая арройо с перекинутыми через них мостами, далекие горы и спускающиеся к дороге склоны, поросшие пиниями[36]36
  Пиния – хвойное дерево с зонтикообразной кроной и съедобными семенами – пиниолями.


[Закрыть], я не переставал размышлять. Z? Это он где-то там сзади? Выжидает, следит непонятно как? И если это правда – то почему? Не можем ли мы просто сесть и обсудить все за пивом? А вдруг все дело в каком-то недоразумении?

Я чувствовал, что это не недоразумение. Но с меня бы хватило просто выяснить, в чем дело, даже если б мы ничего не смогли решить. Я даже готов заплатить за пиво.

Свет закатного солнца отразился слепящим блеском от снежных полей Сангре-де-Кристос[37]37
  Название горной гряды, расположенной в южной части Калифорнии и Нью-Мексико, по-испански означает «кровь Христова». Гряда является частью Скалистых гор, и самая высокая ее вершина Бланка Пик (Белый пик) в высоту насчитывает 4389 метров.


[Закрыть], пока мы въезжали в город; тени скользнули по серо-зеленым склонам, большинство зданий, попавшихся на глаза, были оштукатурены. Когда я шагнул из автобуса к дверям «Хилтона», было градусов на десять прохладнее, чем когда я высадился в Альбукерке. Но я ведь набрал две тысячи футов высоты, и было на час с четвертью ближе к вечеру.

Я зарегистрировался и отыскал свой номер. Попробовал прозвониться к Льюку, но ответа не получил. Тогда я принял душ и переоделся в другой костюм. Затем позвонил еще, но по-прежнему без ответа.

Я был голоден и надеялся пообедать с Льюком.

Я решил отыскать бар и немного развлечься пивом, затем повторить попытку. Я надеялся, что никаких важных свиданий у Льюка на этот день не намечено.

Мистер Бразда, к которому я подошел в вестибюле поинтересоваться, что здесь у них и где, оказался управляющим. Он спросил, как мне мой номер, мы обменялись несколькими любезностями, и он показал коридор, ведущий куда я хотел. Я устремился в том направлении, но цели достичь не успел.

– Мерль! Какого дьявола ты здесь делаешь? – донесся знакомый голос.

Я повернулся и вытаращил глаза на Льюка, который только что вошел в вестибюль. Потный и улыбающийся, он был одет в пыльный «камуфляж» и ботинки, армейское кепи, на лице – полоски от сажи. Мы пожали руки, и я сказал:

– Хотел с тобой поговорить.

Затем:

– Что ты делал? Куда-то завербовался?

– Нет, весь день проторчал на Пекос[38]38
  Пекос – река, текущая с юго-востока по северной части Нью-Мексико до Рио-Гранде.


[Закрыть], – ответил он. – Я всегда так поступаю, когда не разъезжаю по дорогам. Очень хорошо действует.

– Как-нибудь попробую, – сказал я. – Теперь, кажется, моя очередь платить за обед.

– Это верно, – ответил он. – Но, надеюсь, ты позволишь мне принять душ и переодеться? Встретимся в баре через двадцать минут. О’кей?

– Ладно. Пока.

Я пошел дальше по коридору и наконец добрался до нужного места. Помещение было средних размеров, сумрачное, прохладное, публики здесь было хоть отбавляй, и размещалась она в двух соединенных друг с другом залах с низкими удобными на вид креслами и небольшими столиками.

Юная парочка только что освободила угловой столик слева – выпивку они забрали с собой, – чтобы последовать за официанткой в соседний обеденный зал. Я занял их место. Чуть позже подошла официантка из бара, и я заказал пиво.

Так вот посиживая, потягивая пивко и плавая мыслями над извращенно спланированными событиями последних дней, я вскорости обратил внимание, что одна из фигур, то и дело мелькавших мимо, явно имеет на меня какие-то виды. Она приблизилась и остановилась рядом, расположившись с тыла от меня – достаточно далеко, так что я лишь краешком глаза мог отметить чье-то навязчивое присутствие.

Фигура тихо заговорила:

– Прошу прощения. Могу я задать вопрос?

Я повернул голову и увидел тощего коротышку с латиноамериканской внешностью, волосы и усы его отсвечивали сединой. Для местного бизнесмена он был довольно хорошо одет и подстрижен. Я заметил выщербленный передний зуб, когда он в меня стрельнул улыбкой (вышло это как простое подергивание) – первый признак того, что у человека пошаливают нервишки.

– Меня зовут Дэн Мартинес, – сказал он, не предлагая руки. Глянул на кресло напротив меня. – Мог бы я присесть на минуту?

– А в чем дело? Если вы что-то продаете, то меня это не интересует. Я вообще-то жду человека и…

Он покачал головой.

– Нет, ничего такого. Я знаю, что вы ждете человека… мистера Льюка Рейнара. Дело, вообще-то говоря, касается и его.

Я указал на кресло.

– О’кей. Садитесь и задавайте свой вопрос.

Мартинес так и сделал: сел, сцепив ладони и положив их на стол между нами. Наклонился вперед.

– Я подслушал ваш разговор в вестибюле, – начал он, – и у меня сложилось впечатление, что вы очень хорошо его знаете. Не могли бы вы мне сказать, сколько времени вы знаете его?

– Если это все, что вы хотите узнать, – ответил я, – то около восьми лет. Мы вместе кончали колледж и несколько лет после этого работали в одной и той же компании.

– «Гранд Дизайн», – объявил он. – Компьютерная фирма в Сан-Франциско. А до колледжа вы его не знали, а?

– Думаю, вы уже и так разузнали достаточно много, – сказал я. – Что вам все-таки надо? Вы что, коп?

– Нет, – сказал он, – ничего подобного. Уверяю вас, я не собираюсь доставить неприятности вашему другу. Я просто стараюсь избавить от них себя. Позвольте просто спросить вас…

Я покачал головой.

– Никаких расспросов. Я не намерен говорить с незнакомыми людьми о моих друзьях без особых на то причин.

Он расцепил ладони и широко их развел.

– Я не хочу прятаться за кулисами, – сказал он, – я же знаю, что вы все равно ему об этом расскажете. На самом деле мне даже нужно, чтобы вы рассказали. Он знает меня. И я хочу, чтобы он знал, что я повсюду хожу и о нем спрашиваю, понимаете? Это действительно для его блага. Черт возьми, я даже его друга прошу об этом, ведь так? То есть человека, который, чтобы помочь ему, наверняка солжет мне. Да мне ничего особенного не нужно – просто самые обычные сведения…

– Мне тоже ничего особенного не нужно: только знать – почему вы хотите эти сведения получить?

Мартинес вздохнул.

– О’кей, – сказал он. – Он предложил мне… на пробу, понимаете ли… возможность очень интересного вложения. Это большая сумма денег. И есть элемент риска, как в большинстве предприятий по созданию новых компаний в областях, где очень высокая конкуренция. Но возможная прибыль делает это предложение соблазнительным.

Я кивнул.

– И вы хотите знать, честный человек Льюк или нет?

Он хмыкнул.

– Меня не слишком это интересует, – сказал он. – Единственное, что меня тревожит, сможет ли он доставить продукцию без обмана.

Его манера говорить кого-то мне напоминала. Я постарался вспомнить – кого, но не смог.

– А-а, – сказал я, отхлебнув пива. – Я сегодня немного не в себе. Извините. Конечно же, это касается компьютеров.

– Конечно.

– Вы хотите знать, не может ли его нынешний работодатель накрыть его, если он впутается – что бы он там с собой ни привез – в левый бизнес?

– Ну, в общем, да.

– Сдаюсь, – сказал я. – Для ответа на этот вопрос вам нужен другой человек, не я. Интеллектуальная собственность – это слишком хитрая область права. Я не знаю, что он продает, и не знаю, откуда это поставляется, – Льюк много с кем имеет дело. И потом – простите, я же не знаю, какие у вас самих отношения с законом.

– Я вообще не имел в виду ничего подобного, – сказал он, улыбаясь.

Я улыбнулся в ответ.

– Итак, ваше сообщение принято.

Мартинес кивнул и начал подниматься.

– Ох, еще одно, – сказал он.

– Да?

– Не упоминал ли он какие-нибудь страны, – начал он, заглядывая мне прямо в глаза, – под названием Янтарь или Дворы Хаоса?

Он не мог не заметить моей испуганной реакции, хотя подумал наверняка о другом. Я был уверен, что он мне не поверил, когда услышал мой правдивый ответ.

– Нет, такого я от него никогда не слыхал. А почему вы об этом спрашиваете?

Мартинес покачал головой и, оттолкнув свое кресло, сделал шаг от стола.

– Неважно. Спасибо, мистер Кори. Нус а дхабжун дуилша.

Он был уже за углом. Я вскочил.

– Подождите! – крикнул я во весь голос, так что все на миг замолчали и повернули головы в мою сторону.

– Эй, Мерль! Не убегай! Я уже здесь!

Я повернулся. Льюк как раз входил через дверь позади меня; его волосы еще не успели высохнуть после душа. Он приблизился, хлопнул меня по плечу и опустился в кресло, которое только что занимал Мартинес. Пока я снова усаживался в свое, Льюк кивнул на недопитое пиво.

– Мне одно такое же, – сказал он. – Господи, как пить хочется!

Затем:

– Куда это ты так рванул, когда я входил?

Не очень-то мне хотелось описывать недавнюю встречу, во всяком случае из-за ее странного окончания. Но, похоже, Мартинеса он не видел.

Итак:

– Собрался в сортир.

– Это вон туда, – сказал Льюк, кивая в том направлении, откуда он появился. – Я только что проскочил мимо.

Взгляд Льюка переместился вниз.

– Скажи, это кольцо, которое у тебя…

– А, да, – сказал я. – Ты оставил его в мотеле. Я прихватил его для тебя, когда забирал письмо. Вот, держи…

Я потянул за кольцо, но оно не слезало.

– Кажется, застряло. Забавно. Наделось оно довольно легко.

– Может, палец распух, – сказал Льюк. – Должно быть, это из-за высоты. Мы находимся достаточно высоко.

Он сделал знак официантке и заказал пива, а я тем временем все крутил кольцо.

– Наверно, мне придется тебе его просто продать, – сказал Льюк. – Хорошая сделка.

– Посмотрим, – ответил я. – Через минуту приду.

Он вяло приподнял и уронил руку, пока я выметался.

В «удобствах» никого не оказалось, так что я произнес слово, которое освободило Фракир от связывающего заклинания, наведенного мной в автобусе. Она тут же зашевелилась. Прежде чем я успел отдать следующую команду, Фракир замерцала, раскручиваясь и становясь видимой, заползла по тыльной стороне ладони и обвилась вокруг безымянного пальца. С изумлением я наблюдал, как палец потемнел и заныл от ее упорного сжатия.

Освобождение последовало быстро, и мой палец теперь выглядел так, будто на него намотали нитку. До меня дошло. Я прокрутил кольцо вверх по резьбе, вычерченной на коже. Фракир снова зашевелилась, будто собираясь покорежить палец, и я выдал ей щелчок.

– О’кей, – сказал я. – Спасибо. Иди на место.

Кажется, она на мгновенье замешкалась, но воли моей оказалось достаточно и без более официальных приказов. Фракир отступила по ладони назад, вновь обвила запястье и исчезла.

Я сделал все, что хотел, и вернулся в бар. Усаживаясь, передал Льюку его кольцо и отхлебнул пива.

– Как это ты его снял? – спросил он.

– С мылом, – ответил я.

Льюк завернул кольцо в носовой платок и положил в карман.

– Тогда, полагаю, получить что-нибудь с тебя взамен не удастся.

– Думаю, да. А сам ты его носить не собираешься?

– Нет, это подарок. Знаешь, я, правда, не ожидал, что ты появишься на местных подмостках, – сказал он, зачерпывая пригоршню орешков из плошки, появившейся, пока меня не было. – Я подумал, может, ты просто мне позвонишь, когда получишь письмо, и мы что-нибудь спланируем на потом. Хотя я рад, что ты не позвонил. Кто знает, когда бы вышло это «потом». Видишь ли, у меня есть кой-какие планы, и они начали осуществляться быстрее, чем я думал… вот об этом я и хотел с тобой поговорить.

Я кивнул.

– У меня тоже есть о чем с тобой поговорить.

Он вернул мне кивок.

Еще в туалетной я твердо решил воздержаться от упоминания о Мартинесе, главным образом из-за того, о чем он говорил и на что намекал. Хотя, по большому счету, расклад не выглядел так, будто при этом я мог выгадать для себя какие-то дополнительные преимущества, – просто всегда, когда я с кем-нибудь говорю – пусть даже с друзьями, – я чувствую себя гораздо уютнее, если имею про запас информацию, а собеседник не знает, что она у меня есть. Так что я решил и сейчас придерживаться этого метода.

– Итак, будем цивилизованными и отложим все важное на после обеда, – сказал Льюк, сосредоточенно разрывая салфетку и сминая клочки. – А после пойдем куда-нибудь, где мы сможем поговорить спокойно.

– Мысль хорошая, – сказал я. – Хочешь пообедать здесь?

Он покачал головой.

– Здесь я уже обедал. Кормят вполне прилично, но душа требует перемен. За углом есть одно местечко. Давай я схожу и узнаю, есть ли у них свободный столик.

– О’кей.

Он залпом проглотил свое пиво и отвалил.

…И эта фраза о Янтаре. Кто такой, черт возьми, Мартинес? Необходимость выяснить это была вовсе не пустым любопытством, – мне было совершенно ясно, что он вовсе не тот, за кого себя выдавал. Последние его слова были на тари, моем родном языке. Почему это так и почему это должно быть так, я понятия не имел. Я проклял собственное бездействие, пустившее ситуацию с Z на самотек, да еще так надолго. Все это было в чистом виде плодами моей самонадеянности. Я никак не мог предугадать, что события запутаются в такой клубок. Конечно, они пошли мне на пользу, но радости я от этого не испытывал.

– О’кей, – вылетев из-за угла, сказал Льюк и, покопавшись в кармане, швырнул на стол деньги за выпивку и закуску. – Место для нас есть. Допивай и пошли.

Я допил и пошел за ним. Он провел меня коридорами в вестибюль, оттуда – наружу, и по переходу вывел с другой стороны гостиницы. Мы вышли в благоухающий вечер и через стоянку прошли к аллее, что тянулась вдоль Гвадалупе-стрит. Оттуда до места, где мы пересекли Аламеда, было рукой подать. Там мы дважды перешли улицу и прошагали мимо большой церкви, затем на следующем углу повернули направо. Льюк показал на ресторан под названием «La Tertulia»[39]39
  Название ресторана опять-таки по-испански означает нечто среднее между «веселой вечеринкой» и «дружеской беседой».


[Закрыть] через улицу и чуть впереди.

– Вот, – сказал Льюк.

Мы опять перешли мостовую и добрались до входа. Это было низкое здание из сырцового кирпича, типично испанское, почтенное и все какое-то элегантное внутри. Мы начали с кувшина сангрии, заказали polio adova[40]40
  Сангрия – напиток, который пьют сильно охлажденным; обычно это разбавленное красное вино, подслащенное и сдобренное специями, иногда с добавкой сока других фруктов. Напиток имеет цвет свежей крови, откуда и образовано название, означающее все на том же испанском «жидкость цвета крови».
  Polio adova – цыпленок с гарниром, скорее всего жареный, потому что мексиканцы обожают цыплят именно жарить.


[Закрыть], хлебный пудинг и много чашек кофе, поддерживая соглашение не говорить во время обеда ни о чем серьезном.

Пока мы ели, с Льюком дважды здоровались какие-то парни, проходившие через комнату, оба раза они задерживались у стола, чтобы выдать несколько любезностей.

– Ты что, знаешь в этом городе каждого? – спросил я его чуть позже.

Он хмыкнул:

– Я тут много работал.

– Правда? Городишко, кажется, не из крупных.

– Да, но это лишь кажется. Это столица штата. Здесь куча народа, покупающего то, что мы продаем.

– Так ты много катаешься?

Льюк кивнул.

– Это одна из самых горячих точек в моем круизе.

– Когда ты успеваешь заниматься своими делами, если всю дорогу шатаешься по лесам?

Он выглянул из-за небольшого редута, который возвел перед собой из посуды. Улыбнулся.

– Это так – маленькое развлечение, – сказал Льюк. – Я устал от городов и контор. Иногда нужно позволить себе сбежать и побродить немного, или поплавать на каноэ или каяке[41]41
  Каноэ – узкая лодка, движимая веслами или парусом, с легким каркасом, обтянутым кожей, шкурами или брезентом; иногда ее выдалбливали или выжигали из ствола дерева. Каяк тоже лодка с легким каркасом, обтянутым шкурой, но только эскимосская, и в ее конструкции предусмотрена водонепроницаемая защита вокруг пояса гребца.


[Закрыть], или что-нибудь в этом роде – иначе крыша поедет. Кроме шуток, это одна из причин, по которой я устроил свой бизнес именно в этом городе, – быстрый доступ к куче приятных уголков для таких мероприятий.

Льюк отпил кофе.

– Знаешь, – продолжил он, – такая приятная ночь, что мы просто обязаны покататься. Ты тоже должен ощутить то, про что я тебе только что рассказывал.

– Звучит заманчиво, – сказал я, потягиваясь и оглядываясь в поисках официанта. – Только много ли мы увидим? По-моему, уже слишком темно.

– Нет. Луна выйдет, звезды появятся, воздух – чистоты необыкновенной. Увидишь.

Я взял счет, оплатил, и мы вышли. Да, действительно, поднялась луна.

– Машина на гостиничной стоянке, – сказал он, когда мы двинули вдоль по улице. – Нам сюда.

Он нашел фургон сразу же, как только мы вышли на стоянку, отпер его и жестом предложил мне забираться. Мы отъехали, свернули за первый же угол, проследовали по Аламеда до Пасео, свернули направо вверх по холму по улице под названием Отеро и по другой к Гайд-парк-роуд. Там движение было уже совсем слабым. Мы проехали знак, говоривший, что мы направляемся к горнолыжному склону.

Пока мы петляли, двигаясь в основном вверх, я почувствовал, как напряжение уходит. Скоро мы оставили позади все признаки человеческого жилья, вокруг были только ночь и покой. Никаких уличных фонарей. Я отдыхал, отрешившись от Z и всего на свете.

Я глянул на Льюка. Он сосредоточенно смотрел вперед на дорогу, брови нахмурены. Тем не менее он почувствовал мой взгляд, потому что тоже расслабился и выстрелил в меня улыбкой.

– Кто начнет первым? – спросил он.

– Валяй, – сказал я.

– О’кей. Когда мы недавно утром разговаривали о том, что ты оставляешь «Гранд Ди», ты сказал, что не собираешься больше ни на кого работать и преподавать тоже не предполагаешь.

– Это верно.

– Ты сказал, что просто хочешь попутешествовать.

– Ага.

– Чуть позже мне пришла в голову одна мысль.

Льюк взглянул в мою сторону, но я продолжал молчать.

– Мне стало интересно, – сказал он, немного выждав, – не мог ли ты поискать работу… или, к примеру, основать собственную компанию, или найти покупателя на что-нибудь, что у тебя есть на продажу. Ты понимаешь, о чем я?

– Ты думаешь, я что-то нашел – такое, чего ни у кого еще нет, – и не захотел отдавать «Гранд Дизайн».

Льюк хлопнул по сиденью рядом с собой.

– Всегда знал, что ты не дурак, – сказал он. – Итак, ты ушел в свободное плавание, чтобы иметь достаточно времени все доделать. Затем отлавливаешь покупателя, у которого кусок хлеба с маслом побольше.

– Осмысленно, – сказал я, – если б и вправду все было так. Но это не тот случай.

Льюк хмыкнул.

– Ладно, – сказал он. – То, что я работаю на «Гранд Ди», не делает из меня их прихвостня. Ты обязан об этом знать.

– Я это знаю.

– И я спрашиваю не просто из любопытства. На самом деле у меня совсем другие намерения. Мне бы очень хотелось увидеть, как ты поднимешься, и поднимешься мощно.

– Спасибо.

– Я мог бы даже помочь тебе кое-чем – серьезно помочь – в этом деле.

– Я начинаю улавливать, Льюк, но…

– Просто выслушай меня, хорошо? Хотя нет, сначала ответь на один вопрос, если, конечно, хочешь: ты ведь ничего ни с кем не подписывал в этом районе, правда?

– Нет.

– Сомневаюсь я. Вообще-то это было бы немного преждевременно с твоей стороны.

Теперь деревья по обочинам были выше, ночной бриз немного свежее. Луна казалась больше и ярче, чем была внизу в городе. Мы миновали еще несколько поворотов, осилили длинную череду «русских горок», поднимаясь выше и выше. Время от времени я замечал мелькающий по левую руку крутой обрыв. Ограждения не было.

– Слушай, – сказал Льюк. – Я не пытаюсь ни во что вмешиваться. Я не прошу тебя что-то делать в память о прежних днях и тому подобное. Это – одно, а бизнес – совсем другое, хотя никогда не вредно делать дела с кем-то, про кого знаешь, что ему можно верить. Вот тебе парочка примеров из жизни. Если у тебя действительно есть какой-то фантастический проект, я уверен, ты сможешь задорого продать его куче народа… если будешь действовать осторожно, дьявольски осторожно. Но вот что я тебе скажу. Как только ты это сделаешь, твой золотой шанс уплывет. Если ты действительно хочешь подбить концы в работе, начинай со своей собственной группы. Посмотри на «Apple»[42]42
  Apple – компьютерная фирма в США, за несколько лет превратившаяся из маленькой компании, у истоков которой стояли два человека, в огромную транснациональную корпорацию.


[Закрыть]. Если в твоей идее на самом деле есть за что ухватиться, значит, ты всегда ее сможешь продать, причем за гораздо большие бабки, чем те, которые ты получишь, разбазаривая идею по мелочам. Ты, может быть, крутой спец в проектах, зато я знаю рынок. И я знаю людей – по всей стране – людей, которые мне верят достаточно, чтобы дать нам денег, денег – чтобы увидеть, как все это будет раскручено и вынесено на продажу. Дерьмо! Я не собираюсь торчать всю жизнь в «Гранд Ди». Возьми меня – и финансами мы, считай, обеспечены. Ты гонишь продукт, а я погоню дело. Вот единственный способ сварганить что-нибудь крупное.

– Ух ты, – вздохнул я. – Да, парень, это действительно звучит красиво. Но ты идешь по следу бездельника. Мне нечего продавать.

– Кончай! – сказал он. – Ты знаешь, что со мной можно честно. Даже если ты наотрез отказываешься идти по этой дороге, я не намерен доставать тебя разговорами. Приятелей своих я никогда не опускал. Я просто думаю, что ты совершишь ошибку, если не доделаешь все сам.

– Льюк, я имел в виду только то, что сказал.

Он немного помолчал. Затем я опять почувствовал на себе его взгляд. Когда я посмотрел на него, то увидел, что он улыбается.

– О чем ты хочешь спросить? – сказал я.