Текст книги "ИНЫЕ МИРЫ, ИНЫЕ ВРЕМЕНА. Сборник зарубежной фантастики"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Рэй Дуглас Брэдбери,Айзек Азимов,Роберт Шекли,Пол Уильям Андерсон,Роберт Сильверберг,Лайон Спрэг де Камп,Фредерик Браун,Гордон Руперт Диксон,Ли Дуглас Брэкетт,Ларри Нивен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– У него предостаточно возможностей навредить нам, – сказал Аттал. – Вы, философы, можете позвот лить себе проявлять терпимость по отношению к интересующим вас чужеземцам, но если от него можно ждать беды, то за дело беремся мы, солдаты. Не так ли, Артавазд?

– Я сделал то, о чем меня просили, и не скажу больше ни cлова, – сказал Артавазд. – Я – простодушный персидский вельможа, и мне недоступны ваши гречeские хитрости.

– Я могу увеличить мощь твоих армий! – крикнул я.

– Не сомневаюсь, не сомневаюсь также и в том, что ты можешь обращать людей в камень заклинаниями, как Горгоны взглядом, – Он вытащил меч и попробовал острие большим пальцем.

– Ты лишишь его жизни просто по невежеству своeмy, – завопил Аристотель, ломая руки. – Пусть по крайней мере царь рассмотрит это дело!

– Не по невежеству, – сказал Аттал, – а как убийцу. – Он указал на мертвого солдата.

– Я пришел из другого мира! Из другого века! – закричал я, но Аттал был непоколебим.

– Пора покончить и c этим, – сказал он. – Поставьте его на колени. Возьми мой меч, Главк, мне с ним не совладать, я еле стою на ногах. Наклони голову, милый мой варвар, и…

Не успел Аттал договорить, как он, и все остальные, и все вокруг меня исчезло. Я снова испытал ту острую боль и ощущение, мной выстрелили из чудовищной пушки…

Я увидел, что лежу на прошлогодних лиcтьях, окруженный отливающими перламутром стволами тополей.

Свежий ветерок шевелил листья так, что видна была их нижняя серебристая поверхность. Для человека, одетогo в одни сандалии, было чересчур холодно.

Меня отбросило обратно в 1981 год по нашему летосчислению, в год, из которого я отправился в путешествие. Но где я? Я должен, был быть неподалеку от Национального института в Брукхейвине, в мире, где всe подчинено высокоразвитой науке. Но здесь от нее не было и следа; вообще ничего, кроме тополей.

Охая, я поднялся и огляделся. Я был весь покрыт синяками, изо рта и из носа текла кровь. Я мог ориентироваться только по отдаленному гулу прибоя. Дрожа от холода, я заковылял на звук. Через сотню-другую шагов я вышел из леса на песчаный берег. Вероятно, это было побережье острова Севанхаки, или Лонг Айленда, как мы его называли, но точно определить было трудно.

Вокруг – никаких следов присутствия человека; лишь берег, изгибавшийся вдали и исчезавший за мысом; с одной стороны лес, с другой – океан.

Что произошло, недоумевал я. Может быть, наука в результате моего вмешательства развивалась так быстро, что люди уже истребили друг друга в кровопролитной войне? Философы моего мира допускали такую возможность, но я никогда не относился к этому серьезно.

Начался дождь. В отчаянии я упал на песок и замолотил кулаками. Должно быть, я снова лишился чувств.

Первое, что я осознал, был знакомый стук копыт.

Подняв голову, я увидел, что всадник уже прямо надо мной. Я ничего не-слышал раньше, потому что песок заглушал удары копыт.

Я не поверил своим глазам. На мгновение мне показалось, что я все еще в античном мире. Всадник был воином, оружие и доспехи напоминали античные. Сначала мне показалось, что шлем на нем как у древних греков. Когда он подъехал ближе, оказалось, что это не совсем так, гребень был сделан из перьев, а не из конского волоса. Предличник скрывал почти все лицо, но оно казалось смуглым и безбородым. На всаднике была рубашка, обшитая металлическими пластинами, длинные кожаные штаны и низкие башмаки. С седла свешивались лук и маленький щит, за спиной на ремне болталось тонкое копье. По большому седлу и стременам на лошади н понял; что это не могло происходить в древнем мире.

Пока я в оцепенении смотрел на всадника, он направил на меня копье и заговорил на непонятном языке.

Я встал и поднял руки над головой, прося поводы.

Всадник, размахивая копьем, повторял свой вопрос все громче и громче. Я мог только сказать «Я не понимаю» на всех известных мне языках, но ни один из них не был ему знаком.

В конце концов, он объехал вокруг меня, прорычал какую-то команду, указал в направлении, откуда он прискакал, и подтолкнул меня древком копья. Я, хромая, побрел по песку; дождь, кровь и слезы текли по моему лицу.

Остальное Вы знаете более или менее подробно. Я не смог вразумительно рассказать о себе, поэтому сахем Линейна Вейотан Толстый сделал меня своим рабом.

Четырнадцать лет я работал в его поместье, кормил свиней, рубил хворост. Когда Вейотан умер и выбрали новего сахема, я был уже слишком стар для такой работы, да и покалечен побоями Вейотана и его надсмотрщиков.

Узнав, что я немного смыслю в грамоте – я, несмотря нa свою несчастную судьбу, научился говорить и читать пo-алтонкински, – преемник освободил меня и назначил. Теоретически я могу разъезжать, где захочу, но я не воспользовался этим правом. Я слишком стар и слаб, к, не перенесу тяготы путешествий в этом мире, а, судя пo всему, другие страны не более цивилизованы, чем эта.

Кроме того, несколько человек приходят на мои лекции по естествознанию и и стараюсь внушить им мысль о достоинствах научного метода. Возможно, я сумею заронить в их души маленькую искру, раз уже мне не удалееь сделать это в 340 году до Рождества Христова.

Когда я начал работать в библиотеке, я первым делем постарался выяснить, что привело мир к современному состоянию. Предшественник Вейотана собрал значительную библиотеку, которая при Вейотане пришла в запустение; часть книг погрызли крысы, другие погибли от сырости.

Однако оставалось еще достаточно, чтобы я мог составить себе представление о литературе этого мира с античных времен и до наших дней. Здесь были дажe «История» Геродота и «Диалоги» Платона, идентичные тем, что существовали в моем мире.

Мне пришлось преодолевать лингвистические трудности, потому что европейские языки в этом мире отличаются, хотя и ненамного, от тех, что были в моем мире. Например, современный английский больше похож на наш немецкий, так как Англия никогда не была завоевана норманнами. Мне было тяжело читать без очков. К счастью, бoльшинство манускриптов написаны крупным отчётливым почерком. Несколько лет тому назад мне удалось достать очки, привезенные из Китая, где изобретение печатного станка способствовало расцвету ремесел. Но поскольку это недавнее изобретение, очки не так совершенны, как в моем мире.

Я проштудировал все книги по истории, чтобы выяснить, когда изменился ее ход, и обнаружил, что различия явились довольно скоро. Александр отправился в Индию, но не умер в тридцать два года по возвращении оттуда. Он прожил на пятнадцать лет дольше и погиб в битве с сарсатами в Кавказских горах. Не srtato, как короткое знакомство со мной помогло ему избежать малярийного комара, который сгубил его в моем мире.

Возможно, я пробудил в нем более живой интерес к Индии, чем это произошло бы без моего вмешательства, а это привело к тому, что он задержался там на длительный срок, что изменило в дальнейшем все течение его жизни. Созданная им держава просуществовала более столетия, а не распалась сразу после его смерти, как это произошло в моем мире. Римляне покорили все Средиземноморье, но все войны, которые они вели, и имена выдающихся римлян были иными. Две из основных религий моего мира – Христианство и Ислам – так и не возникли. Вместо них появились Митраизм, Одинизм и Сотеризм; последний – это греко-египетское учение, основанное пламенным египетским пророком, которого его последователи зовут греческим словом, означающим «спаситель». Однако древняя история в целом следовала по тему же пути, что и в моем мире, хотя действующие лица носили другие имена. Как и в моем мире, Римская империя распалась, но детали были другими: император гуннов правил-в Риме, а готтов – в Антиохйи. Основные различия начались после падения Римской империи. В моем мире примерно девятьсот лет тому назад началось возрождениe научной мысли, за которым через четыреста лет последовaлa научно-техническая революция. В нашей истории возрождение началось на несколько столетий позже, а научно-техническая революция едва началась. Компас и парусное вооружение судов не были изобретены, а это привело к тому, чтo Северная Америка, я имею в виду Гесперию, была открыта и заселена с севера, через Исландию, и медленнее, чем в моем мире. Ружье так и не было изобретено, а это значит, что аборигены Страны Заходящего Солнца не были уничтожены завоевавшими их европейцами, а отстояли свою независимость и постепенно научились искусству обработки металлов, ткачеству, возделыванию зерновых культур и подобным вещам. К настоящему времени большинство европейских поселений ассимилировались, хотя у представителей правящих домов абнаков и могикан часто бывают голубые глаза и они носят имена вродe «Эрик» и «Свей».

Мне терпелось добраться до работ Аристотеля, посмотреть, как я повлиял на его взгляды, и попытаться вонять, какое отношение это имело к последующему развитию событий. По. упоминаниям его работ в других книгах, имевшихся в этой библиотеке, я понял, что многие из них дошли до наших дней, xотя названия их были иными, чем названия сохранившихся в моем мире. Единственными подлинными образцами его сочинений в нашей библиотеке были три эссе: «О правосудии», «К вопросу об образовании» и «О страстях и гневе». Ни в oдном из них не было и следа моего ВЛИЯНИЯ. Я перерыл пачти всю библиотеку сахема, пока наконец не нашел ключ К разгадке. Это был перевод на иберийский язык книги «Биографии великих философов», написанной Диомедом из Мазаки. Я никогда не вcтречал имени Диомеда в литературных источниках моего мира и, возможно, он никогда не существовал. Как бы то ни было, он посвятил большую главу Аристотелю, и из нее взят следующий отрывок: «Итак, во время пребывания в Митилене Аристотель прилежно изучал естественные науки. По свидетельству Тимофея, он собирался написать серию работ, в кoторых хотел исправить ошибки Эмпедокла, Демокрита и других своих предшественников. Но после того, как он переехал в Македонию и занялся воспитанием Александра, к нему однажды явился путешественник Санд из Палиботры, мудрый индийский, философ. Индиец высмеял попытки Аристотеля вести научные исследования и сказал что в его стране уже открыто, o чем эллины и не догадываются, но тем не менее индийцам не удалось еще создать удовлетворительную картину Вселенной. Более того, он утверждал, что невозможно добиться реальных успехов в развитии натурфилософии до тех пор, пока эллины не перестанут пренебрегать физическим трудом и не займутся проведением изнуритедьчых опытов с различными механическими устройствами вроде тех, что делают хитроумные египетские и азиатские ремесленники.

Царь Филипп, узнав о пребывании в своей стране этого иноземца и опасаясь, что он может оказаться шпионом иностранной державы, подосланным, чтобы причинить вред юному принцу, прибыл с солдатами арестовать его. Однако на требование царя следовать за ним в Пеллу Санд ответил тем, что поразил молниями всех солдат Филиппа, прибывших с ним. Затем, как говорят, он вскочил в колесницу, запряженную крылатыми г-рифонами, и улетел в сторону Индии. Но из других источников известно, что человеком, пытавшимся арестовать Санда, был правитель Антипатр; Санд окутал тьмой его и Аристотеля, а когда тьма рассеялась, индиец исчез.

Аристотель, упрекаемый царем за то, что он дал приют столь опасному гостю, и потрясенный кровавой развязкой этой истории, решил оставить занятия наукой.

Ибо, как он объясняет в своем знаменитом трактате «О греховности естественных наук», ни один добропорядочный эллин не должен забивать себе голову подобными предметами, во-первых, потому, что для создания Обоснованной теории необходимо обработать такое количество данных, что даже если все эллины не будут ничем больше заниматься в течение веков, они все равно не смогут этого сделать. Задача, таким образом, невыполнима. Во-вторых, развитие науки требует проведения экспериментов и изобретения механических приборов, а такая работа, хотя и-годится для презренных азиатов, имеющих к ней природную склонность, унижает достоинство эллинов. И наконец, некоторые варвары превзошли уже эллинов в этой деятельности и не пристало эллинам вступать е низшими народами в соревнование в ремеслах, в которых они от рождения более искусны.

Эллинам следует заботиться с незыблемости моральных устоев, воспитании патриотизма, личной доблести, развития политического мышления и эстетического вйуса, и предоставить варварам искуственные средства, позволяющие вести спокойный и добродетельный образ жизни, который обеспечивается научными открытиями».

Что ж, так все и было. Автор, конечно, кое-что напутал, но этого и следовало ожидать от античного историка.

Увы! Мои наставления были усвоены даже слишком хорошо. Я не оставил камня на камне от наивной самоуверенности эллинских философов и отвратил их от занятий наукой. Мне следовало помнить, сколь заманчиво создание блестящих теорий и широких обобщений, даже ошибочных. Возможность изрекать истины и есть тот стимул, который заставляет многих ученых годами усердно собирать факты, даже кажущиеся обычными и заурядными. Если бы античные ученые осознали, какого труда требует сбор данных, позволяющих создавать обоснованные теории, они бы ужаснулись и оставили завятия наукой. Именно так и произошло.

По иронии судьбы, здесь я бессилен что-либо изменить. Вернись я в общество с развитой наукой и техникой, я мoг, если бы мне там не понравилось, построить новую машину времени; отправиться в прошлое и как-нибудь предостеречь себя от последующей ошибки.

Но ничего подобного невозможно сделать в этом мире, где еще не изобретены даже, ну, например, цельнотянутые ниобиевые трубы. Все, что я доказал своим путешествием, это то, что пространство-время имеет отрицательную кривизну, но кому здесь есть дело до этого?

Если Вы помните, когда Вы приезжали к нам в последний раз, Вы спросили у меня, что значит девиз, начертанный на стене моей кельи. Я сказал, что открою Вам это, когда расскажу всю свою фантастическую историю. Девиз гласит: «От добра добра не ищут», и лучше бы я всю жизнь ему следовал.

Искренне Ваш Шерман ВИВЕР

Роберт ШЕКЛИ
РЫБОЛОВНЫй СЕЗОН

Маллены жили в Лейнсвилле всего неделю, и их в первый раз пригласили в гости. Они приехали ровно к половине девятого. Кармайклы их явно ждали – на тeppaсе горел свет, входная дверь была приоткрыта, светились окна гостиной.

– Как я выгляжу? – спросила у дверей Филлис. – Все в порядке?

– Абсолютно, – заверил ее муж. Она улыбнулась и нажала кнопку. Послышался мелодичный звонок.

Джим Маллен поправил галстук и чуть-чуть вытащил платок из нагрудного кармана.

– Наверное, готовят ужин, – сказал он. – Позвонить еще раз?

– Нет, подожди немного. – Они подождали, потом позвонили снова.

– Очень странно, – сказала Филлис через несколько минут. Маллен кивнул. Кармайклы оставили открытыми все окна. Можно было увидеть столик для бриджа, расставленные стулья, накрытый стол – все было готово. Но никто не отзывался.

– Может, они вышли? – сказала Филлис. Джим подошел к гаражу.

– Машина стоит. – Он вернулся и толкнул входную дверь.

– Джимми, не входи.

– Я и не вхожу. – Он просунул в дверь голову. – Эй! Кто-нибудь дома?

Тишина.

– Эй! – снова крикнул Джим и прислушался. За соседней дверью слышался обычный шум – люди разговаривали, смеялись. По улице проехала машина. Где-то в доме скрипнула доска, потом снова наступила тишина.

– Не могли же они так уйти и оставить дверь открытой, – сказал Джим. – Что-то, наверное, случилось. – Он вошел внутрь. Филлис двинулась следом, но неуверенно остановилась в гостиной, в то время как Джим прошел на кухню. Она слышала, как он открывает дверь погреба, зовет: «Кто-нибудь есть?» и снова закрывает ее. Нахмурившись, он вернулся в гостиную и пошел наверх.

Через несколько минут Маллен, озадаченный, спустился вниз.

– Никого нет, – сказал он.

– Давай уйдем отсюда, – сказала Филлис, вдруг почувствовав себя неуютно в освещенном пустом доме.

Они хотели оставить записку, потом решили, что не стоит, и вышли.

– Не запереть ли нам дверь? – остановившись, спросил Джим.

– Какой смысл? Все окна открыты.

– И все-таки… – Он вернулся и запер дверь. Маллены медленно пошли домой, оглядываясь. Джим еще надеялся, что Кармайклы с веселыми криками выбегут следом. Но дом оставался безмолвным.

Маллены жили недалеко от Кармайклов – в доме, ничем не отличающемся от двух сотен других в этом городке. Мистер Картер сидел за карточным столиком и делал искусственные рыболовные насадки. Он работал медленно и аккуратно, его проворные пальцы ловко расправляли разноцветные нити. Он так увлекся работой, что не услышал, как вошли Маллены.

– Мы вернулись, папа, – сказала Филлис.

– А, – сказал мистер Картер. – Взгляните на эту прелесть, – он показал готовую насадку, очень похожую на шмеля. Крючок был искусно спрятан среди желтых и черных нитей…

– Кармайклов не было дома, – сказал Джим, снимая пиджак.

– Я завтра собираюсь на Олд-Крик, – сказал мистер Картер. – Мне кажется, там должны быть великолепные форели.

Джим усмехнулся. С отцом Фнллис разговаривать было нелегко. Ни о чем, кроме рыбной ловли, он говорить не хотел. С тех пор, как ему исполнилось семьдесят, и он ушел на пенсию, он посвящал все свободное время любимому занятию.

– Давай поужинаем, – сказала Филлис, с сожалением сняв свою красную шляпку и положив ее на столик. Мистер Картер Добавил еще одну ниточку к своему произведению, внимательно осмотрел его, положил на стол и пошел следом за ними на кухню.

Пока Филлнс готовила ужин, Джим рассказал стлрику, что произошло. Мистер Картер ответил в своей обычной манере:

– Поезжай завтра на рыбалку и выбрось все это из головы. Рыбная ловля, Джим – не только спорт. Это образ жизни, если xочешь, даже философия., Я люблю найти тихую заводь и сидеть на ее берегу-мне всегда кажется, что самая лучшая рыба должна быть именно там.

Филлис улыбнулась, видя, как Джим беспокойно ерзает на стуле. Ее отца было не остановить, стоило ему только начать.

– Представь себе… – продолжал мистер Картер. Но ФилЛйс прервали его на полуслове.

– Странно, – сказала она, рассматривая неоткупоренную бутылку молока. – Смотри.

Молоко к ним поступало с молочной фермы в Станнертоне. На зеленой этикетке было написано: «СтаннерОнская молочная феРма».

– И вот ещё, – она показала надпись ниже: «Проверенно Нью-ЙорКским одделом здравоохранНия». Все это напоминало неудачную имитацию фирменной этикетки.

– Где ты это взяла? – спросил Джим.

– Наверное, как всегда – в магазине у Элриджа. Что это – рекламный трюк?

– Не могу понять людей, которые ловят рыбу на червя, – говорил тем временем мистер Картер. – Мои насадки – произведения искусства…

– Не пей это, – сказал Джим. – Обойдемся и без молока.

Обнаружились еще три подделки. Плитка шоколада была черного цвета вместо коричневого. Была еще баночка c «плaввЛеным сЫром», почти на треть больше обычной, и бутылка «лимМонада».

– Весьма странно, – сказал Маллен, потирая подбородок.

– Я всегда бросаю маленьких рыбок обратно в воду, – продолжал мистер Картер. – Это один из неписанных законов рыбаков. Пусть они растут, пусть набираются опыта. Мне нравятся старые, хитрые рыбины, которые прячутся под корягой и бросаются прочь при виде рыболова. С такими порой нелегко бывает справиться!

– Отнесу эту бутафорию обратно к Элриджу, – скамв зал Джим, складывая «продукты» в бумажный мешок. – Если тебе попадется что-нибудь подобное, не выбрасывай.

– Олд-Крик-прекрасное место, – сказал мистер Картер. – Именно там водится крупная рыба.

Субботнее утро было ясным и солнечным. Мистер Картер встал спозаранку, позавтракал и отправился на Олд-Крик.

Джим Маллен допил кофе и пошел к Кармайклам.

Машина была в гараже. Были открыты окна, накрыт стол, и горел свет, точно так же, как прошлым вечером, Джим вспомнил когда-то прочитанный им рассказ о корабле, шедшем под всеми парусами на борту которого все было в порядке… но не было ни одной живой души,

– Может, поговорить с соседями? – спросила Филлис, когда он вернулся домой. – Похоже, что-то случилось.

– Похоже. Но с кем поговорить?

Близких знакомых в городе у них не было. Они знали три или четыре семьи, но понятия не имели, кто может знать Кармайклов.

Все проблемы решил телефонный звонок.

– Если это кто-то из соседей, – сказал Джим Филлис, – спроси у них.

– Алло!

– Здравствуйте. Не уверена, что вы меня знаете. Я Маргарет Карпентер, живу в соседнем доме. Мой муж к вам не заходил? – в голосе женщины слышались страх и беспокойство.

– Нет, никого у нас не было…

– Я так и думала…

– Что случилось? – спросила Филлис.

– Сама не понимаю, – сказала миссис Карпентер, – Мой муж Джордж сегодня утром после завтрака пошел в комнату надеть пиджак. Больше я его не видела.

– Ох…

– Назад он не возвращался. Я пошла посмотреть, из-за чего он задержался – мы собирались уезжать – но его там не было. Я обыскала весь дом. Я думала, что он сыграл со мной глупую шутку, хотя он никогда со мной так не шутил, и заглянула даже под кровать и в туалет. Я позвонила к соседям, но никто его не видел. Я подумала, что он, может быть, пошел к вам…

Филлис рассказала ей об исчезновении Кармайклов.

Они поговорили еще с минуту, потом Филлис повесила трубку.

– Джим, – сказала она, – это мне не нравится. Надо сообщать в полицию о Кармайгслах.

– Интересно, как мы будем выглядеть, когда они вернутся из Олбани, где гостили у знакомых.

– Придется рискнуть.

Джим набрал номер, но телефон был занят,

– Поеду сам.

– И захвати с собой эту бутафорию, – она протянула ему бумажный мешок.

В эту ночь и утро капитану Лесснеру пришлось выслушать бесконечный поток заявлений. Постовые устали, сержанты устали, а сам он устал больше всех. Все же он пригласил Маллена к себе в кабинет и выслушал его рассказ.

– Напишите все, что вы мне только что рассказали, – сказал Лесснер, когда Джим замолчал. – О Кармайклах нам уже сообщили соседи вчера, поздно вечером. Ищем. Считая мужа миссис Карпентер, это уже десять за два дня.

– Десять чего?

– Исчезновений.

– О господи, – вздохнул Джим. – Все из нашего города?

– все из Вейнсвилля, – подтвeрдил капитан Лесснер;– более того, из одного квартала. – Он назвал улицы.

– Я там живу, – сказал Маллен.

– Я тоже.

– Как вы полагаете, это похитители? – спросил Джим.

– Не думаю, – сказал Лессиер, закуривая двадцатую сигарету за этот день. – Никаких требований выкупа, да и большинство пропавших не стоят для похитителей ни цента. И потом, сразу столько народу… нет, тут что-то не то!

– Может быть, какой-то маньяк?

– Может быть. Но как он мог похитить целые семьи? Взрослых людей? И куда он девал их, или их трупы? – Лесснер со злостью отшвырнул сигарету. – Наши люди обыскали буквально каждый квадратный дюйм в городе и в радиусе двадцати миль вокруг. Полиция штата останавливает машины на дорогах. Но мы ничего и никого не нашли.

– Да, вот еще… – Джим показал ему поддельные продукты.

– Опять… – раздраженно сказал капитан Лесснер. – У меня нет времени на эту бутафорию. И без того дел хватает, – зазвонил телефон, но Лесснер не обращал на него внимания.

– Я послал несколько подделок вроде этих в Олбани на анализ. В конце концов… черт бы побрал этот телефон!

Он схватил трубку.

– Лесснер слушает. Да… Ты уверена? Конечно, Мэри. Сейчас еду. – Он повесил трубку, внезапна переменившись в лице.

– Звонила сестра жены, – сказал он. – Моя жена исчезла!

Маллен мчался домой на бешеной скорости! Резко затормозив и чуть не врезавшись головой в стекло, oн ворвался в дом.

– Филлис! – закричал Джим. Где она? О господи, подумал он. Если она…

– Что случилось? – спросила Филлис, выходя из кухни.

– Я думал… – он крепко обнял ее и поцеловал.

– Что с тобой? – улыбнулась Филлис. – Мы ведь уже полтора года женаты…

Он рассказал ей о том, что узнал в полиции.

Филлис огляделась вокруг. Неделю назад комната казалась такой уютной. Теперь ее пугала даже тень под кроватью, и казалось, что кто-то прячется за приоткрытой дверью ванной… В дверь постучали. – Не ходи, – сказала Филлис.

– Ктo там? – еиросил Джим.

– Джо Даттон, из соседнего дома. Слышали новоcти? – Да, – сказал Маллен из-за закрытой двери.

– Мы баррикадируем улицы, – сказал Даттон, – Мы собираемся следить за всеми, кто будет входить или выходить. Хотите к нам присоединиться?

Джим, открыл дверь. За дверью стоял невысокий смуглый человек в поношенном армейском кителе.

– Мы хотим как бы накрыть этот квартал колпаком, – сказал Даттон. – Если кого-то еще и утащат, то разве что из-под земли…

Маллен поцеловал жену и пошел вместе с ним.

В этот день в; школьной аудитории собрались все жители квартала, Выяснилось, что, несмотря на блокаду, в Вейнсвилле пропало еще три человека.

Выступил капитан Лесснер и сказал, что он запросил помощь из Олбани, и чтов дело вмешалось ФБР.

Он честно заявил, что не знает, кто или что похищает людей, и зачем. Он даже не может объяснить, почему все нррпавшие жили, в одном квартале Вейнсвилля.

Лесснер получил из Олбани результаты экспертизы поддельных продуктов, которые, видимо, распространились по всему городу. Химики не обнаружили никаких следов ядовитых веществ. Оказалось несостоятельным предположение, что в продуктах содержались какие-то вещества, заставлявшие людей уходить из дома куда-то, откуда они не возвращались. Однако он посоветовал не употреблять их в пищу.

Фирмы, этикетки которых были на продуктах, заявили, что им ничего не известно, и что они готовы подать в суд на любого, кто посягнет на их авторские права.

Собрание кончилось. К вечеру прибыла помощь из Олбани. Квартал был окружен солдатами. Установили переносные прожекторы, и с восьми часов вечера был объявлен комендантский час.

Мистер Картер oбо всех этих событиях ничего не знать Весь день он провёл на рыбалке. К вечеру он вернулся, с пустыми руками, но счастливый. Часовые пропустили его, и он вошел в дом.

– Прекрасный день, – объявил он.

Маллены провели ночь, не раздеваясь, почти без сна. К восьми часам утра в воскресенье пропали еще два человека: Пропали в квартале, который охранялся cтроже, чем концентрационный лагерь.

В девять часов утра мистер Картер, не обращая внимания на уговоры Малленов, взял свой рюкзак и ушел.

C тридцатого апреля он не пропускал ни одного дня и вовсе не собирался пропустить целый сезон. В полдень исчез еще один человек, увеличив общее число пропавших до шестнадцати.

В час дня нашлись все пропавшие дети.

Полицейский патруль обнаружил на загородном шоссе восемь детей, в том числе мальчика Кармайклов, которые с ошеломленным видом брели домой. Иx отправили в больницу, Никаких следов пропавших взрослых обнаружено не было.

Слухи распространялись быстрее, чем официальные сообщения. Детям не былo причинено никакого вреда.

Психиатры установили, что они не помнят, ни где они были, ни как туда попали. Удалось выяснить только одно – что они испытали ощущение полета, сопровождавшееся болью в желудке. Детей оставили в больниц на всякий случай под охраной.

Но к вечеру в Вейнсвилле исчез еще один ребенок.

Мистер Картер вернулся перед самым заходом солнца, с двумя крупными форелями в рюкзаке. Он вееело поздоровался с Малленами и пошел в сарай чистить рыбу.

Джим Маллен, нахмурившись, вышел во двор и пошел следом за ним. Он хотел о чем-то спросить старика, но никак не мог вспомнить, о чем именно, хотя это было что-то очень важное.

По пути ему встретился сосед, имени которого он не помнил.

– Маллен, – сказал он, – кажется, я знаю.

– Что? – спросил Джим.

– Вы знаете, что предполагают об этих исчезновениях?

– Конечно.

– Ну так слушайте. Это не похитители. Для них это не имеет никакого смысла. Верно?

– Думаю, что да.

– Маньяк тоже отпадает. Как он может похитить пятнадцать человек? И вернуть детей? Даже целая банда маньяков не может этого сделать. Верно?

– Продолжайте. – Краем глаза Маллен заметил жену соседа. Она подошла ближе и стала прислуши атьея к их разговору.

– То же самое можно сказать о банде гангстеров или даже марсиан. Это невозможно, а если даже возможно, то не имеет никакого смысла. Остается единственный логический вывод.

Маллен взглянул на женщину, которая уставилась на него, скрестив руки на груди. Чего она так на мeня смотрит, подумал Джим. Что я такого сделал?

– Единственный вывод, – медленно сказал сосед, – это то, что где-то здесь есть дырка. Дырка в пространственно-временном континууме.

– Что? – удивился Маллен. – Я не совсем понимаю…

– Дырка во времени, – объяснил сосед, – или дырка в пространстве. Или так, или эдак. Не спрашивайте меня, как она образовалась, но она есть. Все очень просто-человек делает шаг в дыру, и хлоп! – он уже где-то в другом месте. Или в другом времени. Или и там, и там сразу. Конечно, эта дырка невидима, она четырехмерная, но она есть. Если вы проследите за всеми перемещениями пропавших людей, окажется, что каждый из них прошел через определенную точку – и исчез.

– Гм… – задумался Маллен. – Это довольно интересно, но ведь многие исчезли прямо из своих собственных домов.

– Да… – согласился сосед. – Дайте подумать… Ага! Эта дырка в пространстве-времени не неподвижная. Она постепенно перемещается. Сначала в доме Кармайклов, потом движется дальше…

– Печему же она не выходит за пределы нашего квартала? – спросил Маллен, удивляясь, что жена соседа все, еще смотрит на него, плотно сжав губы.

– Ну, – сказал сосед, – наверное, есть какие-то ограничения.

– А почему вернулись дети?

– О господи, Маллен, вы хотите, чтобы я объяснил вам каждую мелочь! Это всего лишь неплохая рабочая гипотеза. Нужно больше фактов.

– Привет! – крикнул мистер Картер, выходя из сарая. В руках у него были две вычищенные и выпотрошенные рыбины; – Будет отличный ужин. Рыбная ловля – прекрасный cпорт, а рыба – прекрасная еда! – Он не торопясь прошел в дом.

– У меня другие мысли на этот счет, – произнесла жена соседа, разжав губы и опустив руки, Мужчины повернулись к ней,

– Кто здесь единственный человек, кого ни капли не солиует то, что происходит вокруг? Кто все время куда-то уходит с рюкзаком, как он говорит, для рыбы? Кто говорит, что проводит все свое время на рыбалке?

– О, нет, – сказал Маллен. – Папаша Картер тут ни при чем. Он просто жить не может бей рыбалки.

– Он дурачит вас, но меня ему не провести! – закричала женщина. – Я знаю только, что он единственный человек в округе, которого абсолютно ничто не волнует, и который куда-то уходит каждый день… н вообще, чтоб ему провалиться! – с этими словами она повернулась и ушла.

– Извините, Маллен, – сказал сосед. – Вы же знаете женщин. Она сейчас очень расстроена, хотя наш Дэини уже в безопасности, в больнице.