Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 10"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Наверняка я его одурачил.

Возможно, однако, он прав по поводу отсутствия личных амбиций. Я чертовски ленив и не очень-то тревожусь по поводу головной боли, которая ежедневно наваливается и дубасит меня из-за этой измученной Земли. Однако поскольку тут затронут личный комфорт, я хочу пойти себе на некоторые уступки. Возможно, устрою шестимесячный отпуск и выпаду в осадок.

Один из чиновников юридической службы (не тот, что на растяжении, а тот, что обошелся простой перевязкой) доставил мне послание от Голубого. В нем, в частности, говорилось:

Дорогой Каково-бы-там-ни-было-твое-чертово-имя!

Начинать так письмо крайне непривычно, потому, дабы уважить твое желание, называю тебя Конрад.

Конрад, теперь ты уже знаешь истинную причину моего визита. Чувствую, что я сделал правильный выбор, называя тебя наследником всей той собственности, которую принято относить к Земле. Твою привязанность к ней невозможно отрицать; как Карагиозис, ты вдохновлял людей проливать кровь в ее защиту; ты восстанавливаешь ее памятники, собираешь и хранишь ее произведения искусства (между прочим, в порядке одного из условий выполнения моей воли я настаиваю на том, чтобы ты вернул на место Великую Пирамиду), и твоя изобретательность, равно как и твоя твердость, будь то умственная или физическая, совершенно поразительны и исключительны.

Ты также, похоже, приближаешься к тому, чтобы быть единственным бессмертным надзирателем из имеющихся в наличии (много бы я дал, чтобы узнать твой настоящий возраст), и это, вместе с высокой способностью к выживанию, делает тебя поистине единственным кандидатом. Если твоя мутация начнет тебя подводить, к твоим услугам всегда есть таблетки серии Ж. С., которые не дадут прерваться великому старательству твоей жизни. Я мог бы сказать «надувательству», но это было бы невежливо, пусть я и знаю, что ты законченный пройдоха. Взять хотя бы все те старые записи! Ты довел бедные Жизнеобъекты чуть ли не до сумасшествия разночтениями. Теперь они запрограммированы так, чтобы никогда не принимать свидетельство о рождении грека за доказательство возраста.

Я передаю Землю в руки Калликанзароса. Если верить легенде, то это с моей стороны жесточайшая ошибка. Однако я хотел бы рискнуть догадкой, что если ты и Калликанзарос, то стал таковым по ложным побуждениям. Ты разрушаешь только то, что собираешься восстановить. Возможно, ты Великий Пан, который всего лишь притворился, что умер. Как бы там ни было, у тебя будет достаточно денежных средств и запасов тяжелого оборудования, которое поступит в этом году, а также множество бланков для заявок, которые следует посылать в фонд Штиго. Так что иди и плодись, и размножайся, и вновь населяй Землю. А Гены будут следить. Если понадобится помощь, то кричи-зови, и помощь не замедлит прийти.

У меня нет времени писать для тебя книгу. Прости. Что же до обещанного автографа, то вот он:

КОРТ МИШТИГО

P.S. Я так и не просек, искусство ли это.

И пошел ты сам к черту.

Вот такое послание, если вкратце.

Пан?

Разве компьютеры это утверждают?

Во всяком случае, надеюсь, что нет.

Земля – диковатое место, в смысле заселения. Твердая и каменистая. Надо убрать весь хлам, метр за метром, прежде чем на ней можно будет начать что-то привлекательное.

А это означает работу, уйму работы.

А это означает, что надо начинать со всех сооружений Конторы, так же как и с Организации Редпол.

Как раз сейчас я решаю, стоит ли продолжать практику путешествий по руинам. Думаю, я их разрешу и впредь, потому что у нас пока есть что показать. В каждом из нас заключена некая толика любопытства, заставляющая вдруг остановиться посреди пути, чтобы глянуть в дырку в заборе, за которым идут восстановительные работы.

Теперь у нас есть деньги, и нам снова принадлежит наша собственность, и это уже совсем другое дело. Может, даже Возвращенство не совсем еще умерло. Если есть полнокровная программа возрождения Земли, то мы можем заманить назад кое-кого из бывших землян, можем перехватить кое-кого из новых туристов. Если же все они хотят оставаться веганцами, то и пускай, это их дело. Мы полны к ним симпатии, но обойдемся и без них. Я чувствую, что наша Заграничная эмиграция будет таять, когда люди узнают, – что они могут преуспеть здесь; и наше население будет расти даже более чем в геометрической прогрессии, что вместе с продлением способности к воспроизведению потомства дается с помощью новой, пока довольно дорогой серии Ж. С. Я намереваюсь сделать Животворный Самсер полностью общественным достоянием. Я добьюсь этого, возложив на Джорджа ответственность за Программу здравоохранения, создав на материке клиники и пустив в повсеместное обращение Ж. С.

Мы выдюжим. Мне надоело быть хранителем могил, и я действительно не хочу тратить попусту время, пока Пасха не пронижет своим звоном Дерево Мира, пусть даже происхождение мое подозрительно и дает основания для беспокойства. Когда колокола зазвонят на самом деле, я хочу иметь силы сказать: «Воистину воскрес», а не бросать дудочку и не спасаться бегством (дин-дон – колокола, клак-клак – зубы, потом копыта и т. д.). Сейчас самое время для всех добрых калликанзаросцев… Это понятно.

Так что…

Эта вилла у нас с Кассандрой на Волшебном острове. Она любит бывать здесь. Я люблю бывать здесь. Она больше не обращает внимания на мой неопределенный возраст. А это хорошо.

Как раз сегодня, ранним утром, когда мы лежали на пляже, глядя, как солнце стирает звезды с небосклона, я повернулся к ней и сказал, что вся эта огромная предстоящая работа содержит в себе неизбежное зло, не говоря уже о головной боли и прочем.

– Ничего подобного, – возразила она.

– Не преуменьшай того, что неизбежно, – сказал я. – Она ведет к человеческой несовместимости и неравенству.

– Ни того, ни другого не будет.

– В тебе слишком много оптимизма, Кассандра.

– Нет. Раньше я уже говорила, что тебе угрожает опасность, и так оно и случилось, но в тот момент ты мне не поверил. На сей раз я чувствую, что все будет хорошо. Понятно?

– Отдавая должное твоей точности в прошлом, я все-таки чувствую, что ты недооцениваешь то, что нам предстоит.

Она поднялась и топнула ногой.

– Ты никогда мне не веришь!

– Верю, конечно. Просто на сей раз ты ошибаешься, дорогая.

И она уплыла, моя сумасшедшая русалка, скрылась в темных глубинах. А спустя какое-то время вернулась.

– О'кей, – сказала она улыбаясь, вытряхивая из волос нежные дождинки. – Будь по-твоему.

Я поймал ее за лодыжку, подтащил, уложив на песок, и начал щекотать.

– Перестань!

– Эй, я тебе верю, Кассандра! Правда! Слышишь? Что ты на это скажешь? Я действительно тебе верю, черт возьми. Ты наверняка права.

– Ты, милый мой калликанзик, бычок в томате… Ай!

И она была прекрасна на берегу моря, и, счастливый, я не давал ей просохнуть, пока нас со всех сторон не обступил день.

Ну а на этом славном месте можно поставить и точку, sic.

Имя мне легион

Проект «Румоко»

Когда «Джей-9» вышла из-под контроля, я сидел в рубке, следя за исправностью аппаратуры на борту капсулы. Это была обычная, довольно скучная работа.

Внизу, в капсуле, находились два человека. Они осматривали Дорогу В Ад – высверленный в океанском дне туннель, по которому в самое ближайшее время должно было открыться движение.

Если бы в рубке присутствовал кто-нибудь из инженеров, отвечающих за «Джей-9», я бы не встревожился. Но один из них улетел на Шпицберген, а другой с утра лежал пластом в медицинском изоляторе.

Внезапно ветер и течение, объединив усилия, накренили «Аквину», и я подумал, что сегодня – Канун Пробуждения, Затем решительно пересек рубку и снял боковую панель.

– Швейцер! – воскликнул доктор Эсквит. – У вас нет допуска к этой аппаратуре!

– Может, сами ее наладите? – предложил я, оглядываясь.

– Разумеется, нет! Я же в ней ничего не смыслю. Но вам…

– Очень хотите посмотреть, как умрут Мартин и Денни?

– Не мелите чепухи! Все же вы не имеете…

– Тогда скажите, кто имеет, – оборвал его я. – Капсула управляется отсюда, и здесь у нас что-то «полетело». Если вы можете вызвать человека, имеющего допуск к аппаратуре, вызовите его. Если нет – я сам ею займусь.

Не дождавшись ответа, я заглянул в чрево машины. Долго искать причину неисправности не пришлось. Злоумышленники даже припой не использовали, наспех подсоединив четыре посторонние цепи и обеспечив обратное питание через один из таймеров.

Я вооружился паяльником. Эсквит по специальности был океанографом и в электронике не разбирался. Я надеялся, он не догадывается, что я обезвреживаю мину.

Минут через десять я закончил, и капсула, дрейфовавшая в тысяче фатомов [12]12
  Морская сажень


[Закрыть]под нами, ожила.

За работой я размышлял о создании, которому вскоре предстояло очнуться ото сна, создании, способном в мгновение ока промчаться по Дороге, подобно посланнику дьявола, – а может, и самому дьяволу, – и вырваться на поверхность посреди Атлантики. Студеная, ветреная погода, преобладающая в этих широтах, не способствовала хорошему настроению. Нам предстояло высвободить могучую силу, энергию ядерного распада, чтобы вызвать еще более грандиозное явление – извержение магмы, которая дышит и клокочет в нескольких милях под нами. Откуда берутся смельчаки, играющие в такие игры, – выше моего понимания.

Корабль снова вздрогнул и закачался на волнах.

– Все в порядке, – сказал я, устанавливая панель на место. – «Коза», только и всего.

– Похоже, действует, – буркнул Эсквит, глядя на экран монитора. – Попробую связаться. – Он щелкнул тумблером. – Капсула, это «Аквина». Слышите меня?

– Да, – прозвучало в ответ. – Что стряслось?

– Короткое замыкание в блоке управления. Неполадка устранена. Какова обстановка на борту?

– Все системы действуют нормально. Какие будут указания?

– Продолжайте работу в установленном порядке. Конец связи. – Эсквит обернулся ко мне. – Извините, я был груб с вами. Не знал, что вам удастся наладить «Джей-9». Если хотите, я поговорю с начальством, чтобы вас перевели на более интересную работу.

– Я электрик, – сказал я. – Знаю эту аппаратуру, умею устранять типичные неисправности. Иначе и соваться бы не стал.

– Следует ли понимать это так, что с начальством говорить не стоит?

– Да.

– В таком случае не буду.

Меня это вполне устраивало. Ликвидируя «козу», я заодно отсоединил миниатюрную мину, которая лежала теперь в левом кармане моей куртки. В самое ближайшее время ей предстояло отправиться за борт.

Попросив прощения, я вышел из рубки. Избавился от улики. Поразмыслил о текущих делах.

Итак, Дон Уэлш прав – кто-то пытается сорвать проект. Предполагаемая угроза оказалась реальной. И за этим кроется что-то важное.

«Что?» – таков был мой первый вопрос. «Чего ожидать теперь?» – второй.

Опираясь на фальшборт «Аквины», я курил и смотрел на холодные волны, набегающие с севера и бьющие в борт. Руки дрожали.

«Благородный, гуманный проект, – думал я. – И опасный. Тем более опасный, что кто-то проявляет к нему недобрый интерес».

Все-таки любопытно, доложит ли Эсквит «наверх» о моей выходке? Наверное, доложит, даже не ведая, что творит. Ему придется изложить причину аварии, чтобы доклад совпал с записью в бортовом журнале капсулы. Он сообщит, что я устранил короткое замыкание. Только и всего.

Но и этого будет достаточно.

Я знал, что злоумышленники имеют доступ к главному журналу. Их сразу насторожит отсутствие записи об обезвреженной мине. Им будет совсем несложно выяснить, кто встал на их пути. Поскольку ситуация сложилась критическая, они могут пойти на самые крайние меры.

Вот и прекрасно. Именно этого я и добиваюсь. Как тут не радоваться – я целый месяц потерял, дожидаясь, когда враги заинтересуются моей скромной персоной и, забыв об осторожности, начнут задавать вопросы.

Глубоко затянувшись, я посмотрел на далекий айсберг, сверкающий в лучах солнца. Это показалось мне странным, потому что небо было серым, а океан – темным. Кому-то не нравилось то, что здесь происходило, но почему – до этого я не мог додуматься, как ни ломал голову. Ну и черт с ними, со злоумышленниками, кем бы они ни были.

Я люблю ненастные дни. В один из них я родился на свет. И я сделаю все возможное, чтобы нынешний день удался на славу.

Вернувшись в каюту, я смешал коктейль и уселся на койку. Вскоре раздался стук в дверь.

– Не заперто, – сказал я.

Дверь отворилась. Вошел молодой человек по фамилии Роулинз.

– Мистер Швейцер, с вами хочет поговорить Кэрол Дейт.

– Передайте ей, что я сейчас приду.

– Хорошо. – Он удалился.

Кэрол была молода и красива, поэтому я расчесал свои светлые волосы и надел свежую сорочку.

Я подошел к ее каюте и дважды стукнул в дверь.

Я полагал, что начальник корабельной службы безопасности вызвала меня в связи с аварией в контрольной рубке. Логично было допустить, что она имеет самое непосредственное отношение к происходящему.

– Привет, – сказал я, входя. – Кажется, вы за мной посылали?

Она сидела за огромным полированным столом.

– Швейцер? Да, посылала. Присаживайтесь. – Она указала на кресло напротив.

Я сел.

– Зачем я вам понадобился?

– Сегодня вы спасли «Джей-9».

– Это вопрос или утверждение?

– Вы не имели права прикасаться к аппаратуре управления.

– Если хотите, могу вернуться в рубку и сделать все, как было.

– Так вы признаетесь, что копались в ней?

– Да.

Она вздохнула.

– Знаете, вообще-то я не в претензии. Вы спасли двух человек, и я не стану требовать, чтобы вас наказали за нарушение инструкции. Я хочу спросить вас о другом.

– О чем?

– Это диверсия?

Ну вот. Так и знал, что спросит.

– Нет, – ответил я. – Всего-навсего «коза».

– Лжете.

– Простите, не понял?

– Прекрасно поняли. Кто-то привел аппаратуру в негодность. Вы ее починили, а это было посложнее, чем устранить короткое замыкание. К тому же полчаса назад мы зафиксировали взрыв слева по борту. Мина.

– Это вы сказали. Не я.

– Не пойму, что за игру вы ведете. Вы же раскрылись, какой смысл теперь темнить?

Я мысленно составлял ее портрет. Мягкие рыжеватые волосы, обилие веснушек. Под косым срезом челки – широко посаженные зеленые глаза. Хоть Кэрол и сидела, я знал, что роста она немалого – примерно пять футов десять дюймов. Как-то раз мне довелось потанцевать с ней в ресторане.

– Ну?

– Что – ну?

– Я жду ответа.

– Вы о чем?

– Это диверсия?

– Нет. С чего вы взяли?

– Вы же знаете: были и другие попытки.

– Ничего я не знаю.

Внезапно она покраснела, но веснушки от этого стали только заметней. С чего бы это ей краснеть?

– Так вот: подобные попытки имели место. Но нам всякий раз удавалось их пресечь.

– И кто же злоумышленники?

– Неизвестно.

– Почему?

– Потому что никого из них мы не смогли задержать.

– Что же вы так оплошали?

– Они слишком хитры. Закурив сигарету, я сказал:

– Все-таки вы ошибаетесь. Это было замыкание.

Устранить его – пара пустяков, ведь я инженер-электрик.

Кэрол достала сигарету. Я поднес зажигалку.

– Ладно, – сказала она. – Похоже, толку от вас не добьешься.

Я встал.

– Кстати, я еще раз навела о вас справки.

– Ну и что?

– Ничего. Вы чисты, как первый снег. Или как лебяжий пух.

– Рад слышать.

– Не спешите радоваться, мистер Швейцер. Я еще с вами не разобралась.

– И не разберетесь, – пообещал я. – Как бы ни старались.

В чем, в чем, а в этом я не сомневался. «Когда же они за меня возьмутся?» – думал я о своих неведомых противниках, направляясь к двери.

Раз в год перед Рождеством я опускаю в почтовый ящик открытку без подписи. Б открытке только коротенький список: названия четырех баров и городов, в которых они находятся. В Пасху, первого мая, первого июня и в канун Дня Всех Святых я сижу за бутылочкой в одном из этих баров, обычно расположенных вдали от людных мест. Потом я ухожу. Дважды в одном баре я не бываю никогда. А плачу я всегда наличными, хотя в наше время многие пользуются универсальными кредитными карточками.

Иногда в бар заходит Дон Уэлш. Он усаживается за мой столик и заказывает пиво. Мы обмениваемся несколькими фразами и выходим прогуляться.

Иногда Дон не приходит. Но в следующий раз он обязательно появляется и приносит мне деньги.

Месяца два назад, в первый день суматошного мексиканского лета, я сидел за столиком в углу «Инферно» в Сан-Мигель-де-Альенде. Вечер, как всегда в этих краях, был прохладен, воздух чист, звезды ярко сверкали над мощенными каменными плитами улочками «памятника национальной культуры». Вскоре вошел Дон, одетый в темно-синий костюм из синтетической шерсти и желтую спортивную куртку с расстегнутым воротом. Он приблизился к стойке, что-то заказал, повернулся и окинул взглядом зал.

Я кивнул; он улыбнулся и помахал мне рукой, а потом направился к моему столику со стаканом и бутылкой «Карта Бланка».

– Кажется, мы знакомы.

– Мне тоже так кажется, – сказал я. – Присаживайтесь.

Он выдвинул кресло и уселся напротив. Пепельница на столе была переполнена окурками, но еще до меня. Из открытого окна тянуло сквозняком (морской воздух с примесью аромата текилы), на стенах теснились плоские изображения голых красоток и афиши боя быков.

– По-моему, вас зовут…

– Фрэнк, – сказал я первое, что пришло в голову. – Мы вроде встречались в Новом Орлеане.

– Да, в «Марди Грас», года два назад.

– Точно. А вы…

– Джордж.

– Ну да! Вспомнил. Крепко мы тогда выпили. И всю ночь резались в покер. Чудесно отдохнули, правда?

– Да. И я вам продул две сотни. Я ухмыльнулся и спросил:

– Напомните, чем вы занимаетесь.

– Так, всякими-разными сделками. Как раз сейчас намечается один довольно интересный гешефт.

– Рад за вас. Ну что ж, поздравляю и желаю удачи.

– Взаимно.

Пока он пил пиво, мы поговорили о том о сем. Потом я спросил:

– Уже осматривали город?

– Вообще-то нет. Говорят, здесь очень красиво.

– Думаю, вам понравится. Однажды я попал сюда на Фестиваль – это незабываемое зрелище. Все покупают бензедрин, чтобы не спать три дня кряду. На улицах и площадях танцуют. Между прочим, здесь один-единственный готический собор на всю Мексику, его построил неизвестный индеец, который и видел-то готику лишь на европейских открытках. Когда снимали леса, думали, собор развалится – но нет, стоит по сей день.

– С удовольствием походил бы по городу, но в моем распоряжении всего один день. Видимо, придется довольствоваться сувенирами.

– Ну, этого добра здесь хватает. И цены доступны. Особенно на ювелирные украшения.

– Все-таки жаль, что не успею осмотреть местные красоты.

– К северо-востоку отсюда, на холме – развалины города тольтеков. Вы заметили этот холм? Там три креста на вершине. Любопытно, что правительство не признает существования этих развалин.

– Очень хочется взглянуть. Как туда добраться?

– Можно пешком. Смело поднимайтесь на самую вершину. Поскольку развалин не существует, нет и ограничений на их осмотр.

– Долго идти?

– Отсюда? Меньше часа.

– Спасибо.

– Допивайте пиво, и пошли. Я вас провожу. Он допил, и мы вышли из бара.

Вскоре у моего спутника началась одышка. Ничего удивительного, если ты всю жизнь прожил почти на уровне моря и внезапно попал на высоту шесть с половиной тысяч футов. Но все же мы добрались до вершины по тропинке, петлявшей среди кактусов, и уселись на валун.

– Итак, этого холма в природе не существует, – сказал Дон. – Как и вас.

– Совершенно верно.

– А следовательно, здесь нет «жучков», чего нельзя сказать о многих барах…

– Довольно дикое место.

– Спасибо за открытку. Нуждаетесь в заказе?

– Вы же знаете.

– Да. И у меня есть что предложить. Вот так все это и началось.

– Вы слыхали о Наветренных и Подветренных островах? Или о Сертси?

– Нет. Где это?

– Вест-Индия. Малые Антильские острова. Они уходят по дуге от Пуэрто-Рико и Виргинских островов на юго-восток, а потом на юго-запад, к Южной Америке. Эти острова – вершины подводной гряды, которая достигает двухсот миль в ширину. Вулканического происхождения, каждый из них – вулкан, действующий или потухший.

– Любопытно.

– Гавайский архипелаг аналогичного происхождения. Остров Сертси в западной части Вестманнского архипелага возник в двадцатом веке, а точнее, в 1963 году. Он вырос в считанные дни. Столь же быстро вырос Капелинос в Азорах. Он тоже подводного происхождения.

– Дальше. – Я уже понял, к чему он клонит. Мне доводилось читать и слышать о проекте «Румоко», названном так в честь маорийского бога вулканов и землетрясений. Подобный проект существовал и в двадцатом веке, но от него отказались. Он назывался «Могол» и предусматривал применение глубоководного бурения и направленных ядерных взрывов в целях добычи природного газа.

– «Румоко», – сказал Дон. – Слыхали?

– Читал кое-что. В основном в научном разделе «Таймс».

– Этого достаточно. Нас к нему привлекли.

– С какой целью?

– Кто-то пытается сорвать проект. Устраивает диверсии. Мне поручено выяснить, кто и почему, и остановить злоумышленников. Но пока я ровным счетом ничего не добился, хоть и потерял двух человек.

Я посмотрел Дону в глаза. Казалось, в полумраке они светятся зеленым. Он был ниже меня дюйма на четыре и легче фунтов на сорок, но все равно выглядел довольно крупным человеком. Отчасти, наверное, благодаря военной выправке.

– Нуждаетесь в моих услугах?

– Да.

– Что вы намерены предложить?

– Сорок тысяч. Может, даже пятьдесят. Это зависит от результатов.

Я закурил сигарету.

– Что от меня требуется?

– Устроиться в экипаж «Аквины». Лучше техником или инженером. Сумеете?

– Да.

– Прекрасно. Выясните, кто вставляет нам палки в колеса, и дайте мне знать. Или найдите способ вывести наших недругов из игры.

Я усмехнулся.

– Похоже, работенка не из самых легких. Кто ваш клиент?

– Американский сенатор, пожелавший остаться неизвестным.

– Я мог бы угадать его имя, но не стану этого делать.

– Беретесь?

– Да. Деньги мне пригодятся.

– Учтите, это опасно.

– Это всегда опасно.

Мы любовались крестами, на которых висели подношения верующих – пачки сигарет и тому подобное.

– Хорошо, – сказал Дон. – Когда устроитесь?

– К концу месяца.

– Годится. А когда выйдете на связь?

– Как только появятся новости.

– Не годится. Нужен конкретный день. Скажем, пятнадцатого сентября.

– Если дельце выгорит?

– Пятьдесят кусков.

– А если будут осложнения? Например, придется избавляться от пары-тройки трупов?

– Посмотрим.

– Ладно. Пятнадцатого так пятнадцатого.

– До этого срока будете выходить на связь?

– Только в том случае, если понадобится помощь. Или если узнаю что-то важное.

– В этот раз может случиться и то, и другое. Я протянул ему руку.

– Не беспокойтесь, Дон. Считайте, что дело сделано.

Он кивнул, глядя на кресты.

– Они были отличными работниками. Я прошу вас… Я вас очень прошу, выполните мое поручение.

– Сделаю все, что от меня зависит.

– Все-таки загадочный вы человек. Не понимаю, как вам удается…

– И не дай Бог, чтобы вы поняли, – перебил его я. – Как только кто-нибудь поймет – пиши пропало.

Мы спустились с холма и расстались. Он отправился к себе в гостиницу, я – к себе.

– Пойдем-ка выпьем, – предложил Мартин, повстречав меня на полубаке, когда я возвращался от Кэрол Дейт. – Я угощаю.

– Ну, пойдем.

Мы прошли в ресторан и заказали по кружке пива, – Хочу тебя поблагодарить. Если бы не ты, мы бы с Денни…

– Пустяки, на моем месте ты бы и сам в два счета починил блок. Шутка ли – знать, что под тобой тонут люди.

– Все-таки нам очень повезло, что в рубке оказался ты. Спасибо.

– Не за что. – Я поднес ко рту пластмассовую кружку (сейчас все на свете делают из пластмассы, будь она проклята) и, отпив, поинтересовался: – Как там шахта?

– Отлично. – Мартин наморщил широкий лоб.

– Похоже, ты не очень-то в этом уверен. Хмыкнув, он сделал маленький глоток.

– Такого, как сегодня, с нами еще не случалось. Понятное дело, мы малость струхнули…

По-моему, это было слишком мягко сказано.

– Шахта точно в порядке? – допытывался я. – Сверху донизу?

– В порядке. – Мартин огляделся – видимо, заподозрил, что ресторан прослушивается. Он и впрямь прослушивался, но Мартин не сказал еще ничего опасного для себя и для меня. Да я бы ему этого и не позволил.

– Хорошо. – Я в который раз вспомнил напутствие Дона Уэлша. – Очень хорошо.

– А почему тебя это интересует? Ведь ты – всего-навсего наемный техник.

– И у наемного техника может быть профессиональный интерес.

Мартин как-то странно посмотрел на меня.

– По-моему, это из лексикона двадцатого века.

– Я старомоден.

– Должно быть, это неплохо, – задумчиво произнес он. – Жаль, что сейчас мало осталось таких, как ты.

– Денни уже проснулся?

– Дрыхнет.

– Хорошо.

– Тебя должны повысить в должности.

– Надеюсь, не повысят.

– Почему?

– На что мне лишняя ответственность?

– Раз на раз не приходится.

– Что значит – раз на раз?

– В следующий раз тебя может не оказаться в рубке.

Я понимал: он пытается выведать, что мне известно. Но мне, как и ему, известно было немногое. Однако оба мы сознавали: назревает что-то опасное.

Мартин потягивал пиво, не сводя с меня глаз.

– Хочешь сказать, что ты лентяй?

– Именно.

– Чепуха.

Пожав плечами, я поднес кружку ко рту.

Полвека тому назад существовала организация «СОБЩА», названная так в насмешку над нелепыми аббревиатурами всевозможных обществ и учреждений. Полностью это название звучало так: «Смешанное Общество Америки». Однако лидеры общества занимались не только вышучиванием «Организации Мужчин» и ей подобных. Среди них были такие светила, как доктор Уолтер Мунк из Института океанографии имени Скриппса и доктор Гарри Гесс из Принстона. Однажды эти ученые выступили с необычным предложением, которому в ту пору не суждено было осуществиться из-за недостатка средств. Но, подобно духу Джона Брауна, дух проекта шагал вперед, в то время как его «прах» лежал под сукном [13]13
  Имеются в виду строки из гимна аболиционистов: «Прах Брауна лежит в земле сырой, но дух его ведет нас в бой».


[Закрыть].

Проект «Могол» скончался в зародыше. Тем не менее на смену ему со временем пришло еще более величественное и многообещающее детище творческого гения ученых.

Общеизвестно, что глубинное бурение на континенте – дело чрезвычайно сложное, так как толщина земной коры здесь зачастую превышает двадцать пять миль. Общеизвестно также, что под океанами земная кора значительно тоньше, и теоретически бур вполне способен добраться до мантии, пройдя поверхность Мохоровичича.

«Реализация нашего замысла потребует огромных затрат, – говорили ученые, – но подумайте вот над чем: получив образцы мантийного материала, мы сразу ответим на множество вопросов, касающихся радиоактивности, термического градиента, геологического строения и возраста Земли. Проведя соответствующие анализы, мы установим толщину и глубину залегания различных слоев и сверим эти данные с результатами сейсмологии. Отбор образцов по всей толще осадочных пород даст нам полное представление о геологической истории планеты. Но не только этим выгоден проект…»

– Еще по одной? – предложил Мартин.

– Не откажусь.

Если вам когда-нибудь приходилось читать монографию «Действующие вулканы мира», изданную Международным союзом геологов и географов, то вы наверняка обратили внимание на опоясывающие Землю зоны вулканической и сейсмической активности, так называемое Огненное Кольцо, окружающее Тихий океан. Вы можете начертить его на карте, ведя карандашом от Огненной Земли по тихоокеанскому побережью Южной Америки, через Чили, Эквадор, Колумбию, Центральную Америку, Мексику, по западному побережью Соединенных Штатов и Канады, вдоль Аляски, затем по дуге вниз, через Камчатку, Курилы, Японию, Филиппины, Индонезию и Новую Зеландию. Есть такая же зона и в Атлантике, близ Исландии.

Мы сидели за столиком. Я поднял кружку и сделал глоток.

На Земле более шестисот вулканов, которые можно назвать действующими, хотя от большинства из них вреда немного. Они просто дымят.

Мы заказали еще по одной.

Да. Люди вознамерились создать новый вулкан в океане. Точнее, вулканический остров наподобие Сертси. В этом-то и заключался проект «Румоко».

– Скоро мне снова вниз, – сказал Мартин. – Знаешь, хотелось бы, чтобы ты приглядел за этой аппаратурой, черт бы ее побрал. Я ее тебе вверяю, так сказать.

– Ладно, – согласился я. – Только предупреди, когда снова пойдешь вниз. Буду сидеть в рубке, авось не прогонят.

Он хлопнул меня по плечу.

– Спасибо. Теперь я спокоен.

– Э, брат, да ты трусишь?

– Трушу.

– Что так?

– Беда одна не ходит. Слушай, старина, я готов поить тебя пивом хоть до второго пришествия, только ты меня подстраховывай, ладно? Что-то мне не по себе, ей-Богу. Может, это просто полоса неудач? Как думаешь?

– Может быть.

Еще секунду посмотрев на него, я опустил взгляд в свою кружку.

– Судя по картам изотерм, здесь самое подходящее место во всей Атлантике, – сказал я. – Единственное, чего я побаиваюсь… Впрочем, неважно.

– Чего ты побаиваешься?

– Видишь ли, магма – вещь очень капризная.

– Что ты имеешь в виду?

– Неизвестно, что произойдет, если выпустить ее на волю. Но вообразить можно все что угодно – от Этны до Кракатау. Поскольку предугадать исходный состав магмы невозможно, результаты ее взаимодействия с водой и воздухом могут быть самыми неожиданными.

– Но ведь нам обещали, что все будет в порядке, – возразил Мартин.

– Не обещали, а подводили к мысли. Правда, грамотно подводили, тут им надо отдать должное.

– Боишься?

– Еще бы!

– Думаешь, не выкарабкаемся?

– Мы-то выкарабкаемся, но этот чертов вулкан может изменить температуру воды, интенсивность приливов и погоду в масштабе всей планеты. Не буду скрывать, у меня мандраж.

Он грустно покачал головой:

– Не нравится мне все это.

– Возможно, твои неудачи уже закончились, – задумчиво произнес я. – На твоем месте я бы не мучился бессонницей…

– Возможно, ты и прав. «Возможно», – подумал я. Мы допили пиво, и я встал.

– Мне пора.

– Еще по кружечке?

– Нет, спасибо. Мне сегодня работать.

– Ну, как хочешь. До встречи.

– Пока. Не вешай нос. – Я вышел из ресторана и поднялся на верхнюю палубу.

Луна светила достаточно ярко, чтобы от надстроек и такелажа падали тени, а воздух был достаточно прохладен, чтобы я застегнул ворот куртки. Немного полюбовавшись на волны, я вернулся в свою каюту.

Там я принял душ, выслушал новости по радио, почитал. Вскоре я начал клевать носом. Положив книгу на тумбочку возле койки, я погасил свет, и корабль, покачиваясь на волнах, быстро убаюкал меня. В конце концов, следовало хорошенько выспаться. Как-никак, завтра нам предстояло разбудить Румоко.

Сколько я проспал? Похоже, часа три-четыре. Внезапно дверь еле слышно отворилась, и раздались тихие шаги.

Сон с меня как рукой сняло, но я лежал, не открывая глаз.

Щелкнул замок. Затем вспыхнул свет, и на мое плечо легла чужая рука, а ко лбу прижался металл.

– Эй, приятель! Просыпайся!

Я притворился, что просыпаюсь.

Гостей было двое. Я поморгал, таращась на них. Затем удостоил вниманием пистолет, отстранившийся от моей головы дюймов на двадцать.

– Какого черта?..

Человек с пистолетом недовольно покачал головой: