Текст книги "Глория"

Автор книги: Робин Александер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 38 страниц)

Глава 10

Мы с Адриан обнимали Ирис так, как будто больше никогда в жизни не увидим ее. Она и Коул стояли рядом с нами на взлетно-посадочной полосе, а наш пилот Билл бросал наши сумки в самолет.

– Хорошо заботься о ней, Коул, – сказала я и отвернулась в сторону, чтобы они не смогли увидеть слезы на моих глазах. Он похлопал меня по плечу и заверил, что Ирис и гостиница будут его главными приоритетами в наше отсутствие.

– Надеюсь, что я поймаю того, кто безобразничает раньше, чем вы вернетесь. Это будет моим подарком вам на Рождество.

Я кивнула и направилась к самолету. Оглянувшись, я посмотрела на Ирис и Адриан. Ирис погладила лицо Адриан и сказала ей что-то, что я не могла услышать. Ее темные глаза наполнились слезами. Адриан никогда не покидала остров с тех пор, как они встретились много лет тому назад. Я предположила, что Ирис было очень больно позволить Адриан уйти.

Когда моя любимая присоединилась ко мне, я вытерла слезы, которые катились по ее прекрасному лицу.

– Есть еще время, чтобы отменить нашу поездку, любовь моя, – сказала я, все еще цепляясь за надежду, что каким-то образом мы сможем отменить визит домой.

– Нет, мы должны ехать. Думаю, что есть какая-то причина, по которой мы должны быть там обязательно.

Я научилась следовать тому, что предлагал инстинкт Адриан. Мы взяли в аренду маленький самолет, который доставит нас в аэропорт Нассау, откуда мы на борту большого самолета полетим в Штаты. Мне нравилось думать о себе, как о скромном путешественнике. Я провела много часов, исследуя стоимость рейсов, и выбрала самый дешевый из тех, что смогла найти. В свою защиту могу сказать, что я пыталась сэкономить доллар или сорок долларов, но вскоре узнала, что это была огромная ошибка.

Самолет был полностью забит отдохнувшими путешественниками, а я была награждена порождением сатаны, сидящим в сидении позади меня. Злодейское существо по имени Тревор – я знала это имя, потому что его мать скандировала это имя с тех пор, как они сели в самолет. Если он не пинал мое кресло, то он ревел во всю мощь своих легких, потому что его мать открывала печенье недостаточно быстро или не поставляла вовремя соответствующие игрушки. И в довершение всего, Тревор без зазрения совести отпускал газы и не стеснялся громко отрыгивать.

Я наблюдала, как люди садились в самолет с огромными чемоданами, которые в любом смысле этого слова не могут называться ручной кладью. Это была моя любимая мозоль, потому что занимало целую вечность, чтобы получить в порту свои чемоданы, борясь с гигантскими мешками на багажных полках. Когда самолет приземлялся, мне хотелось очень быстро уйти от него прочь. Я ненавидела, когда в маленьком пространстве набивалось много незнакомых людей.

– Почему авиакомпании не заставляют людей соблюдать предельный размер ручной клади, – спросила я, глядя, как веки Адриан отяжелели.

– Ты бы лучше радовалась тому, что они так не делают, дорогая, – она взглянула на мой рюкзак, который был настолько огромным, что с трудом залез под сидение перед нами.

– Эй, он влезет в ту коробочку у стойки регистрации!

Адриан зевнула и закопалась в сидение поглубже.

– Нет, не влезет, тебе пришлось бы достать те две коробки с кексами Ирис, про которые ты думаешь, что я не знаю о них.

Я люблю Адриан всем своим сердцем, я готова отдать ей почку или даже руку, но я не собираюсь делиться с ней шоколадными кексами Ирис.

Адриан подарила мне сонную улыбку.

– И ты собираешься поделиться ими со мной, когда я проснусь.

Адриан уснула раньше, чем самолет покинул взлетную полосу, и вот тогда уже начались мои неприятности.

Тревор начал мексиканский танец на спинке моего кресла. Я бросила несколько предельно выразительных взглядов через плечо, очень надеясь на то, что его мать поймет мой совсем даже и не тонкий намек, затем сосчитала до десяти, надеясь удержать в узде мои неуклонно расшатывающиеся нервы. Адриан мирно спала, совершенно не обращая внимания на ту дробь, которую выбивал этот ребенок на задней части моего кресла. Когда начали подавать напитки, он так сильно пнул в спинку сидения, что отправил мою содовую в полет. Повернувшись в кресле, я посмотрела сначала на маленького террориста, а потом на его мать. Она в ответ посмотрела на меня так, как будто это я создаю тут проблемы.

– У вас есть другие дети? – спросила я очень даже вежливо.

– Нет, это мой единственный ребенок, – ответила мать этого зверька почти дерзким тоном. Она знала, что ее сын мешал всем вокруг, но своим крайне возмущенным взглядом она говорила мне – «Смирись с этим».

Я прищуренными глазами посмотрела на ее потомство, а потом гневно на его мать, и тут новый залп топота прилетел на заднюю часть моего кресла.

– Это просто замечательно, я уже сейчас вижу, как малолетний преступник Тревор, не дожидаясь, когда станет подростком, грабит винные магазины. Если ты прямо сейчас начнешь экономить деньги, то возможно скопишь достаточно, чтобы заплатить судебные издержки.

– Ты просто грубиянка, – фыркнула мать Тревора.

– На самом деле я виню не его, я виню тебя, – продолжила я. – Видимо ты никогда и не пыталась научить своего сына хоть каким-то манерам, и, я полагаю, это потому, что у тебя у самой их нет.

Мамаша что-то пробубнила себе под нос и засунула его обратно в журнал.

Неустанный стук в спинку моего кресла продолжился. Я приподнялась выясняя – нет ли свободных мест, куда мы с Адриан смогли бы отступить. Потом снова посмотрела на мать Тревора.

– Я надеюсь, что ты понимаешь, сколько раз твой сын пнул мое сидение за последний час. Поэтому я думаю будет справедливо, что я надеру твою задницу, когда мы выйдем из самолета.

Я видела, как мать Тревора нажала на кнопку вызова стюардессы. Секундой позже появился очень модный молодой человек.

– Эта женщина угрожает мне, – сказала она. Тревор все это время продолжал свои волшебные движения.

Я открыла рот, чтобы защитить себя, но пожилая женщина через проход от меня заговорила первой.

– Ее ребенок сделал этот полет несчастным для всех вокруг него, а особенно для этой женщины, – и она указала в моем направлении.

Вокруг послышались одобрительные голоса, и я вздохнула с облегчением. Наш стюард о чем-то размышлял, когда к нему присоединилась женщина, одетая так же, как и он. Они пошептались между собой, а потом стюард обратился к матери Тревора.

– Не могли бы вы собрать вещи …

– Почему это я должна двигаться, – довольно громко перебила она стюарда. – Это она причиной всех проблем.

– Очень хорошо… – заговорила стюардесса. Она посмотрела на меня с улыбкой.

– Мадам, если вы соберете свои вещи, я уверена, что мы сможем сделать ваш полет более комфортным.

– Я путешествую не одна, – сказала я и указала на Адриан, которая тихонько похрапывала в своем кресле.

– Мы сможем разместить вашего друга тоже.

Я пихнула Адриан в бок, удивляясь, что она проспала все испытания, выпавшие на мою долю.

– Проснись, дорогая, мы собираемся поменять наши места.

Адриан проснулась и была поражена, увидев двух стюардов, стоящих рядом со мной. Она посмотрела на меня и удивленно спросила:

– Что ты опять наделала?

Я пожала плечами и продолжила собирать наши вещи. Адриан подарила мне еще один взгляд и пошла за стюардессой в первый класс, где к моей радости было два совершенно пустых места.

После того как я объяснила, каким образом мне удалось дипломатично разрулить ситуацию с Тревором, я откинулась на спинку моего чертовски удобного кресла и открыла книгу. Очень скоро я узнала, что мне не придется ее почитать. Пилот сделал обычное объявление о турбулентности, попросил пристегнуть ремни безопасности и всем оставаться на своих местах. После этого мы узнали, что чувствует человек во время скачек на быках в баре.

Я почувствовала, как самолет провалился в яму футов на сто. Адриан схватилась руками за мои руки, и ее лицо стало такого зеленого оттенка, что я и не предполагала, что человек способен на это.

– Ничего страшного, дорогая, – заверила ее я. – Это всего лишь маленький шторм.

Самолет подпрыгнул и рванул вверх. Дверки багажных полок распахнулись, и чемоданы грозились упасть на людей, сидящих под ними. Заплакал ребенок, и я очень надеялась, что это был Тревор. Несколько человек взвизгнули, когда самолет снова провалился в воздушную яму. Напитки упали на пол и текли вниз по центральному проходу к кабине пилота. Это натолкнуло меня на мысль, что мы направляемся вниз, и я самозабвенно молилась о том, что мы просто снижаем высоту, а не падаем.

– Хайден, я хочу признаться тебе кое в чем, – сказала Адриан между двумя нервными вздохами. – Я съела два твоих кекса, пока ты спала на рейсе с острова Кэт в Нассау.

Я похлопала ее по руке, успокаивая и заставляя чуть-чуть ослабить захват, чтобы вернуть своей руке немного крови.

– Ну дорогая, тогда я тоже должна признаться тебе и очистить свою душу. Верхний пакет с кексами, тот, который ты ела, был для моего папы, потому что я… Я уронила их на пол.

Адриан положила голову на спинку сиденья и вздохнула.

– Ну, я уверена, что правило пяти секунд сработало и здесь. Ты же сразу подняла их с пола?

– Конечно, сразу после того, как попинала их по кухне.

Крен самолета и моя исповедь вызвали у Адриан рвотный позыв. Я послушно протянула ей противорвотный пакет, который она тут же прижала к своей груди. Наш самолет снова занесло, а затем начало трясти. Адриан смотрела на меня с ужасом.

– С нами все будет в порядке, милая, – снова я успокоила ее и продолжила неистово молиться, чтобы мои последние слова к ней не оказались обычной ложью. Моя задница была так крепко прижата к сидению, что я была уверена, если мы все-таки приземлимся, то я не смогу оторвать ее от кресла. Я надеюсь, что авиакомпания готова расстаться с ним.

– Хайден, я хочу ребенка!

– С нами все будет в порядке, дорогая, это просто… что ты сказала?

Адриан посмотрела на меня и ее губы задрожали:

– Я хочу ребенка.

– Адриан, они вырастают вот такими, – я показала пальцем в сторону Тревора.

– Дамы и господа, – ожил говорящий ящик над нами. Пилот говорил что-то, но тряска самолета и беспокойная болтовня пассажиров, мешали мне понять, о чем идет речь. Единственное, что я поняла – Аварийная посадка. И тогда все потемнело в моих глазах.

Я упала в обморок, но не от страха аварии, а от чего-то гораздо более плохого – от перспективы материнства.

Глава 11

– Я должна была надеть теплые сапоги, у меня же есть сапоги, – пробормотала я про себя, потому что моя хилая обувь пригрозила отправить меня обратно лицом в снег. Мои ноги онемели и не подчинились, когда я пыталась пошевелить пальцами на ногах. – Я ненавижу холодную погоду, – снова и снова повторяла я, и мой путь к безопасности казался мне вечным.

Куски снега и льда ударяли мне в лицо и ухудшали видимость. Я не могла разглядеть дорогу и очутилась в глубоком снегу. При каждом вздохе горло и грудь горели от вторжения морозного воздуха. Сонливость охватывала меня, и я вспомнила, что когда человек собирается замерзнуть до смерти, то он становится вялым и засыпает. Я потрясла головой, пытаясь прогнать вялость, но лед, который образовался на волосах, хлестнул меня по щекам.

Как долго я брожу здесь? Я никогда снова не увижу Адриан? Слезы от этой мысли согрели мои глаза. Она волнуется за меня? Она голодает так же, как и я? Эти вопросы мучали меня на каждом шагу. Я начала чувствовать жалость к себе, мне хотелось просто упасть в снег и заплакать. Но нет, я должна найти Адриан и мне нужно немножко решимости, чтобы найти в себе силы для продолжения поиска.

Именно тогда я увидела его. Сквозь слепящий водоворот кусочек золотистого цвета появился и вырос в размерах. Я надеялась, что он наполнит собой все мое голодное существо.

– Хайден Тейт, тащи сюда свою задницу, прежде чем заморозишь ее до смерти! – кричала Адриан от двери нашего гостиничного номера. – Торговый автомат Twinkie^{20} не стоит того, чтобы заработать пневмонию.

– Адриан, я не думала, что на улице так холодно, – скулила я, споткнувшись на пороге нашего номера.

– Ты была там всего пять минут, не думаю, что ты обморозилась за это время, – Адриан потянула меня за мокрую одежду. – Ты должна снять это.

– Я не хочу переодеваться. Мне нужно добраться до Taco Bell^{21}, – я мечтала о тако с тех пор, как мы сели в наш первый самолет.

– Кексы и те Biscoff-печеньки, что я украла у стюардессы из корзинки, не могут надолго накормить меня.

– Хайден, на случай, если ты все-таки не заметила, то на улице идет ледяной дождь, – Адриан снова начала дергать меня за одежду. – Половина Атланты обесточена.

– Это просто уродство какое-то, отстой! Мне нужна нездоровая пища, Адриан! Мне необходимо почувствовать, как мое сердце перекачивает по венам жир, и только фастфуд сможет дать мне все это.

Адриан посмотрела на меня с жалостью, и я знала, о чем она думает. – Ты полная дура, и почему же я люблю тебя?

– Утром мы арендуем машину и поедем на ней в Новый Орлеан, где ты сможешь есть нездоровую пищу столько, сколько твоей душе будет угодно, – сказала Адриан с умиротворяющей улыбкой. – А сейчас ты примешь душ и залезешь ко мне в постель.

Замерзшая и измученная я приняла душ и легла в постель. Адриан уже почти заснула. Когда я прижалась к ней, то случайно нажала на пульт от телевизора в ее руке. Каждый новостной канал галдел об отмененных рейсах, вызванных непогодой. Я пробежалась по всем каналам и поняла, что у Бога действительно есть чувство юмора, потому что каждая мелькнувшая реклама была о тако, гамбергерах и, помогите мне небеса, – о пончиках.

На следующее утро, мы арендовали машину, потому что наш рейс тоже был отменен. Ехать из Атланты в Новый Орлеан было не особенно привлекательно, но все самолеты стояли на земле, да и мы не были готовы снова сесть в самолет. Ни одна из нас никогда не ездила по снегу и льду, но по сравнению с адским полетом, который мы пережили накануне, мы были более чем готовы попробовать. Мы хотели взять большой и крепкий автомобиль, но все, что мы смогли найти, – это что-то похожее на роликовые коньки с моторчиком. Мы должны были не сесть в него, а надеть его на себя. Наш багаж грозился в одиночку придавить его и умертвить.

– Burger King или McDonald’s, – спросила Адриан, как только мы выехали за ворота проката машин.

– Нет, я думаю, что это будет IHOP? – сказала я, медленно продвигаясь вперед и пытаясь прочувствовать наш автомобиль.

– Я думала, что ты хотела нездоровую пищу. Вчера вечером ты сказала, что хотела бы съесть что-то такое, от чего твоя задница не выглядела бы побитой градом.

– Я хочу настоящий обед. Мне думается, что смогу исправить свою задницу и в IHOP, – сказала я с улыбкой. – Я замерзла, поэтому хочу поесть с комфортом. Что-то горячее, которое подается на тарелке, и большую чашку кофе.

– Хорошо я буду искать IHOP, но прямо по дороге расположен Krispy Kreme…

Прежде чем она смогла закончить предложения, я уже завернула на стоянку. Мы влетели туда так быстро, что я чуть не забыла выключить двигатель перед прыжком из машины.

Я почти упала в обморок, когда вошла в дверь Krispy Kreme. Запахи кофе и пончиков заполонили все мои чувства. Прижавшись к стеклянной перегородке, я почти пускала слюни, глядя, как жирные пончики на конвейерной ленте проезжали под душем из глазури.

– Ах, Адриан, посмотри, какие они свежие.

Я направилась прямиком к прилавку, где улыбающаяся женщина приветствовала меня.

– Я хочу полдюжины с глазурью, шоколадное молоко и кофе, – я посмотрела на Адриан. – А ты?

– Ты собираешься сама съесть шесть пончиков? – недоверчиво спросила она.

– Да, и я могу вернуться сюда еще, – женщина за прилавком улыбалась и терпеливо ждала нас.

– Я буду два с шоколадной глазурью и чашечку кофе, пожалуйста.

– И это все? – спросила я, глядя на Адриан.

– Да, это так. Если я съем столько сахара, то сойду с ума в машине.

Мы взяли наш завтрак и сели за ближайший стол. Свой первый пончик я съела до того, как моя задница опустилась на стул. Адриан ела медленно, наслаждаясь каждым укусом, и с ужасом смотрела на меня, пожирающую один пончик за другим. Когда я выпила молоко, я знала, что пришло время остановиться, но я не могла.

Прежде чем я смогла взять следующий пончик, Адриан оттащила коробку от меня в сторону.

– Почему бы тебе не сохранить последние на дорогу? Приятно будет перекусить ими.

Я с тоской смотрела, как она закрывает крышку коробки.

– Я иду в туалет, – сказала Адриан и встала. – Не могла бы ты взять мне еще один кофе?

– Конечно, – ответила я с улыбкой и, вскочив, налила ей кофе, а затем вернулась за стол, где схватила оставшиеся пончики и засунула их в рот. Потом я запила их ее кофе и чуть не расплакалась, потому что он сжег мой язык и пищевод. Я снова наливала ей кофе, когда она мне сказала:

– Ты хочешь, чтобы я присмотрела за твоей едой, пока ты ходишь в туалет?

– Нет, – ответила я огрубевшим после ожога горлом, – осторожней с кофе, он очень горячий.

– Ты съела последние два пончика, не так ли?

– Я избавилась от них.

Адриан взяла салфетку и вытерла рот.

– Тебе сегодня будет очень больно.

После трех туалетов, в которые нам пришлось заехать, мы выехали на основную трассу. Я позволила своему уму поблуждать, пока Адриан считала машины, которые по обледенелой дороге ушли юзом в кювет. Я волновалась о том, как мои родители встретят Адриан. Я никогда раньше не приводила домой женщин, но я никогда и не планировала прожить остаток своей жизни с одной из этих женщин.

– Со мной все будет хорошо, не беспокойся обо мне, – сказала Адриан, вытаскивая меня из мыслей.

Я все еще учусь, как жить с партнером, который читает твои мысли. Но меня уже не удивляло, когда она комментировала то, о чем я думаю.

– Я не могу не беспокоится о тебе, потому что если они будут грубы с тобой, это разозлит меня, и дожидаться обратного рейса на наш остров мы будем в гостинице.

– Милая, я смогу постоять за себя. Ты просто сосредоточься на том, чтобы приятно отдохнуть здесь. Кроме того, это короткий визит, и скоро мы будем дома на острове.

Я рискнула и убрала одну руку с руля, чтобы дотронуться до Адриан.

– Обещай мне, что если ты почувствуешь себя неудобно, то скажешь мне об этом. У меня не будет сомнений в том, чтобы сложить наши вещи и отправиться домой, даже если мы пробудем там только час.

Даже несмотря на то что она согласилась, я знала, Адриан никогда не скажет мне о том, что она несчастна в моем родном доме. Она все вынесет, чтобы позволить мне немного побыть со своей семьей. Эта мысль опечалила меня, но это же заставило меня любить ее еще больше за ту жертву, которую она непременно принесет. После обеда мы проезжали Алабаму и попали в ужасный трафик. Движение на дороге остановилось.

– Давай повернем на следующем съезде и посмотрим, есть ли там что-нибудь поесть, – сказала Адриан, когда мы стали перемещаться совсем уж черепашьими темпами.

– Звучит неплохо, – ответила я, очень надеясь, что там обязательно будет Тасо Веll.

Но как обычно это бывает при отсутствии удачи для того, чтобы добраться до следующего съезда, времени потребовалось гораздо больше, чем у меня было терпения.

– Там впереди есть кафешка, хочешь попытать счастья?

– Почему бы и нет, – улыбнулась Адриан, – вполне возможно, что еда там будет намного лучше того, как это место выглядит.

Как только мы достали себя из этой крошечной машинки, в мою голову пришла мысль, и если Адриан услышала ее, то не показала виду.

– Послушай, дорогая, мы больше не на острове Кэт. Это глубокий Юг, и люди здесь не очень-то хорошо относятся к лесбиянкам.

– Я обещаю, что не буду пытаться взять тебя за руку, – Адриан усмехнулась и подняла правую руку, как будто приносила присягу.

Я подозревала, что любые две лесбиянки, обнаруженные здесь, были бы зарезаны и закопаны в яме.

– Сколько? – спросила грубоватого вида женщина, когда мы вошли.

– Два, пожалуйста, – вежливо ответила Адриан, а затем посмотрела на меня, когда женщина хрюкнула и привела нас к нашему столу.

– Специально отбитый кусок говядины принесут вам вместе с картошкой фри. Ваша официантка появится в ближайшее время.

Адриан вздрогнула:

– Надеюсь, что это не она готовит еду.

Я начала думать о специальном барбекю в кафе Полустанок в одном из моих любимых фильмов «Жареные зеленые помидоры». Это заставило меня брезгливо вздрогнуть и заказать курицу. Адриан заказала то же самое.

– Так скажи мне, что бы ты хотела увидеть в моем родном городе, – спросила я, пихнув своей ногой ногу Адриан.

– Я хочу увидеть французский рынок, Бурбон-стрит конечно же, и твои старые прибежища.

Я подумала о своем старом насиженном месте, и беспокойство поползло по моей шее. Одним из любимых мест моей тусовки был бар под названием «Келли», и моя бывшая тоже любила проводить время там. Несомненно, что ее новая подруга все еще при ней, и эта мысль заставила меня съежится. Я оставила Карле прощальный подарок и была уверена, что она все еще хочет убить меня.

– Ты оставила кошачье дерьмо в чьем-то автомобиле? – выпалила Адриан, заставляя головы вокруг нас повернуться.

– Если ты и дальше собираешься читать мои мысли, то по крайней мере будь осторожна при этом, дорогая, – сказала я с фальшивой улыбкой на лице, и все снова вернулись к своей еде.

– Извини, – сказала Адриан со злой усмешкой. – И какой это был автомобиль?

– Лексус, она очень гордилась им. Я полагала, что она достойна лучшего, после того как изменила мне и забрала половину моих вещей, уезжая от меня, – я наклонилась поближе к Адриан для передачи более грязных деталей этой истории.

– У соседского кота был раздраженный кишечник. Честно говоря, это был самый говенный кот из всех, каких я видела. Мистер Грей выдерживал очень жесткий график. Он выходил через кошачью дверку каждое утро в восемь часов.

Адриан рассмеялась:

– Он носил часы?

– Нет, мудрая задница, я думаю, что Нэльда – его хозяйка, кормила его перед тем, как уйти на работу. Короче, мистер Грей рыл ямку, делал вклад и переходил к другому месту. Я просто проследовала за ним по саду с совком и мешочком.

– Ты такая плохая.

– Карла тоже так подумала, когда села в машину в тот жаркий день. Держу пари, что суть Китти до сих пор чувствуется в этой машине.

Наша еда прибыла и выглядела совсем неплохо. Мы ели молча несколько минут, а затем я спросила:

– А ты когда-нибудь устраивала подобные шалости?

– Ничего значительного, хотя я признаю, какой превосходной была твоя идея, – она посмотрела на меня с озорной улыбкой. – Хотя я тоже приняла участие в нескольких шалостях.

– Каких?

– Когда я училась в колледже, то подрабатывала в компании канцелярских товаров. Моя работа заключалась в том, чтобы принимать заказы от клиентов и отправлять их в отдел грузоотправителей. Я работала с тремя парнями, и все мы сидели в кабинках рядом друг с другом. Там был один парень по имени Терри, у которого была какая-то кукла в военной форме, сидящая на столе. Если кто-то из нас говорил что-то, что он не хотел слышать, он тянут за веревочку у куклы, и она выстреливала в нас водой.

Адриан отхлебнула чая и усмехнулась.

– Однажды утром, когда Терри пришел на работу, на том месте, где обычно сидела его кукла, стояла полароидная фотография. На ней была его любимая игрушка без мундира, но в прекрасном розовом платьице. Рядом была записка.

«Если ты хочешь когда-нибудь увидеть его снова, напиши обещание в письменной форме, что больше никогда не дернешь за веревочку на игрушке».

Я расхохоталась, представляя себе то, что она рассказала.

– Терри был в истерике, – продолжила Адриан. – Он не знал, кто взял его Долли, но всем объявил, что игрушка редкая, коллекционная, выпущена ограниченным тиражом; и он хотел ее обратно.

– И он получил ее?

– Да! – сказала Адриан с торжествующей улыбкой. – Но только после того, как на доске объявлений повесил письменную клятву, что больше никогда не дернет за веревочку.

С полными животами мы вернулись на дорогу, на которой пробка уже рассосалась. Я снова села за руль, потому что нуждалась в том, чтобы занять себя чем-то. Чем ближе мы подъезжали к Новому Орлеану, тем беспокойнее я становилась. Я начала злиться на других водителей и даже показала нескольким свой средний палец.

Адриан схватила меня за руку в один из таких случаев.

– Дорогая, ты не можешь все время злить водителей, кто-то может выстрелить в тебя.

– Это – не Калифорния, это – Луизиана. Они просто столкнут с дороги в кювет.

Адриан снова приклеилась к стеклу, любуясь пейзажами и часто восхищаясь ими вслух. Я ехала в основном молча, а мышцы моего живота стягивало судорогой все сильнее и сильнее с каждой милей, которая приближала нас с дому семейства Тейт. Когда мы свернули со скоростной трассы, я заехала на стоянку и вышла из машины, чтобы покурить. Адриан не возражала.

– Если это заставит тебя чувствовать себя лучше, то мы могли бы проехать дальше и снять номер в гостинице, – сказала Адриан, становясь рядом со мной и растирая напряженные мышцы моей шеи.

– Мама даже слышать об этом не захочет, – сказала я с кривой усмешкой. – Она хочет нас всех собрать под одну крышу.

– Я не могу заставить тебя перестать беспокоиться, но я очень надеюсь, что ты не будешь беспокоиться на мой счет. Все будет в порядке, не переживай.

Ее слова успокоили меня… немного. Это всего только на неделю, – пела я в своей голове, когда проезжала последние восемь кварталов до своего дома. Мы обе были очень тихими, когда спускались вниз по нашей улице. Я знала, что Адриан слышит каждую мысль в моей голове и посвящена во все воспоминания, которые мелькали в ней. Мне не нужно было говорить, что старый дуб, возле которого мы проезжали мимо, был первым деревом, на которое я залезла. Каждый старый дом в округе вытаскивал из моей головы память о нем. Вот дом Териот, с крыльца которого я упала и выбила зуб. Несмотря на эту травму, я провела много времени на этом крыльце, играя в Rock’ Em Sock’ Em Robots^{22} с Кевином – моим приятелем. Старый дом Кроуфорд заставил улыбнуться меня. Мы с Джиной Кроуфорд кое-чем занимались в их дворе за кустами азалии.

Но больше всего воспоминаний возникло, когда показался дом Тейт. Он выглядел так же, как и тогда, когда я покинула его. Большой деревянный каркасный дом был окрашен в глубокий темно-серый цвет с темно-зеленой отделкой. Старые качели немного раскачивал ветер. Мамины растения были связаны и накрыты пластиком, чтобы защитить их от мороза. Окна моей старой спальни светились мягким светом, приветствуя мое появление дома и заставляя меня чувствовать себя теплее, несмотря на пасмурный день. Но когда мы остановились на подъездной дорожке, я обнаружила, что мне чрезвычайно трудно выйти из машины. Моя мать, спускающаяся по ступенькам дома моего детства, привела меня в чувство. Как только я вышла из машины, она стиснула меня в своих объятиях.

– О мой дорогой Бог, ты выглядишь просто замечательно! – воскликнула она, когда отошла в сторону и рассмотрела меня.

Я тоже изучала ее, пока она разглядывала мои волосы и кожу. Она выглядела уставшей и старше того, какой я ее запомнила. Гораздо больше тонких морщинок появилось возле глаз. Ее светло-каштановые волосы были разбавлены сединой. Она потеряла в весе, отчего ее лицо выглядело слегка изможденным и немножко вытянутым. Но одна вещь осталась неизменной – ее макияж был идеален. Я не сомневалась, что ее помада оставила след на моей щеке.

– Хайден, я не могу не восхищаться твоими волосами, похоже, что ты была в салоне красоты, – сказала она с гордой усмешкой. – Твоя кожа просто светится. Я думаю, что все это время, проведенное на солнце, пошло тебе на пользу… но ты же наносишь солнцезащитный крем, правда?

– Я наношу солнцезащитный крем, и я хорошо ем, мама, – сказала я, махнув Адриан.

Мама повернула голову и улыбнулась Адриан, когда та подошла.

– Это Адриан. Адриан, это моя мама – Маргарет Тейт.

– Миссис Тейт, – Адриан протянула руку, которую мама взяла и пожала. – Это такое огромное удовольствие наконец встретиться с вами.

Меня очень удивило, что мама не сразу отпустила руку Адриан. Вместо этого она взяла ее двумя руками.

– Хайден так много рассказывала мне о вас.

Когда она выпустила из своих рук руку Адриан, то отошла немножко назад, чтобы посмотреть на нас обеих сразу.

– Однако, холодно, – сказала она с дрожью, – давайте возьмем ваши вещи, и мы сможем посидеть с чашкой кофе. Я хочу слышать о вашей жизни все.

Мы с Адриан взяли из машины наши сумки. Мама была полна решимости помочь и схватила рюкзак, несмотря на мои протесты. Она привела нас в дом и объяснила, что папа и брат Джеф ушли на поле для гольфа, хотя было холодно и пасмурно. Ванда – моя невестка делает необходимые закупки.

Мы проследовали за ней вверх по лестнице к моей старой спальне, которая выглядела почти так же, как я оставила ее, когда ушла. Было так здорово – оказаться в своем родном доме, в окружении знакомых вещей, но часть меня все равно чувствовала себя здесь гостем, проездом. Я не чувствовала, что на самом деле принадлежу этому месту.

– Я положила дополнительные полотенца в вашей ванной комнате и еще одно одеяло на кровать, – мама молча стояла, глядя через комнату и чувствуя себя явно неловко. Я не могла прочитать ее мысли, как Адриан, но я и так знала, что ей неудобно от того, что мы с Адриан будем делить одну постель. Она повернулась на каблуках и быстро покинула комнату, сказав через плечо:

– Почему бы вам пока не устроиться, а я сварю кофе.

Адриан легко сжимала мою руку до тех пор, пока я не посмотрела на нее.

– Она пытается, любовь моя, дай ей немного времени.

Я ногой толкнула дверь, чтобы закрыть ее, и притянула Адриан в свои руки.

– Спасибо за понимание, – прошептала я ей в шею.

– Я могу понять твою маму, но стеганное одеяло на твоей кровати меня немного озадачило.

Я повернулась и восхитилась ее усмешкой. Я купила его в средней школе, к большому разочарованию моей мамы. Оно было белым и по всему полю покрытым рисунком, похожим на размытые отпечатки собачьих лап. Я думала, что она сдерет его с кровати сразу, как только я покину дом, но она не сделала этого.

– Я потратила на него всю свою зарплату, заработанную за лето после окончания средней школы, – упав на кровать, я обняла пушистую декоративную подушку. – Оно было таким милым, я должна была им завладеть.

– Сабер не одобрит, – сказала Адриан и начала рассматривать юношеский стиль украшения моей комнаты. Он был очень ярким и служил доказательством моего восстания против классического стиля матери. Хотя, если бы она была в состоянии увидеть мебель в нашем коттедже на острове, она была бы приятно удивлена.

Мы распаковали вещи и пошли на кухню, где мама уже разливала кофе по чашкам. Выпечка, тарелка с печеньем и чипсы соблазнительно стояли на середине стола. На плите варился Gumbo^{23}, и я, схватив ложку, помешала его.