Текст книги "Мистериум"

Автор книги: Роберт Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Добровольцев нашлось всего несколько. Многие были не местные – они случайно оказались в городе, когда всё случилось, и не видели причин здесь оставаться. Другие были молодыми людьми, которым осточертели ограничения военного положения. Переезд разрешили всем.

Первый конвой покинул город 3-го ноября, увозя из города двадцать пять гражданских.

У некоторых были семьи. Они махали сёстрам и родителям, пока грузовик, громыхая, выезжал на юг с парковки перед супермаркетом «A&P» под холодным дождём и порывами ветра.

Кто-то улыбался. Кто-то плакал. Все обещали писать. Ни одного письма так и не пришло.

∞

Клиффорд Стоктон часто думал об отце, особенно когда солдат приходил к его маме.

Его отец был товарным брокером в Чикаго (вернее, он жил в Чикаго до того, как всё изменилось) и никогда их не навещал. «Оно и к лучшему», говорила его мать, когда Клиффорд поднимал эту тему. «У него там своя семья. Другие дети».

Он никогда не приезжал и никогда не писал. Но дважды в год – на Рождество и на день рождения – Клиффорд получал по почте посылку.

Там всегда была открытка с именем Клиффорда на ней и подходящей фразой. Весёлого Рождества. С днём рождения. Ничего необычного.

Но подарок – сам подарок – всегда был отличный.

В один год отец прислал ему «Нинтендо» с охапкой картриджей. В другой раз UPS доставила радиоуправляемую масштабную модель P-51 «Мустанг»[19]19
  Американский истребитель времён второй мировой войны.


[Закрыть]. Наименее вдохновляющим из его подарков был полностью укомплектованный набор юного химика, конфискованный через две недели после того, как Клиффорд уронил пробирку и привёл ковёр в гостиной в полную негодность. Самый же крутой подарок пришёл в мае этого года: программируемый сканер радиочастот с двумя сотнями каналов, с помощью которого можно подслушивать полицию, пожарных и аварийные службы – а также сотовые телефоны, хотя в Ту-Риверс вряд ли у кого такие были.

Клиффорд не вспоминал о сканере с июня. После оккупации его некуда было включить – не было электричества, так что он валялся в шкафу в его комнате на полке над вешалками для одежды… заброшенный, но не полностью позабытый.

Сегодня заявился Люк, и это значило, что после девяти часов Клиффорд должен сидеть безвылазно в своей комнате. Где у него было не так много занятий.

Он мог читать. Библиотеку закрыли навсегда, во что Клиффорд до сих пор не мог до конца поверить, но кассирша из «Сильвервуд-Молла Брентано», мамина подруга, летом сходила в магазин со своим ключом и «позаимствовала» для него целый мешок фантастики. Сейчас Клиффорд читал «Дюну», и он посвятил около часа интригам этой пустынной планеты.

Но он был не в читальном настроении, и когда телевизор внизу замолчал (мама показывала Люку «На золотом озере»[20]20
  Американский фильм 1981 года.


[Закрыть]), Клиффорд полез в шкаф за «Геймбоем». Он его нашёл; однако блок питания к нему потерялся, а батарейки, как он обнаружил, давным-давно сели.

Его взгляд наткнулся на лежащий на верхней полке сканер. Клиффорд решил, что стоит хотя бы смахнуть с него пыль. Он встал на стул и снял металлическую коробку с полки.

Он поставил её на стол. Ему понравилось, как выглядит сканер, как поблёскивает в свете лампы его жидкокристаллический экран. Он вытянул антенну и воткнул шнур питания в розетку.

Он нажал кнопку сканирования и дал встроенному алгоритму перебрать частоты. Многого он не ожидал. Одной из двух патрульных машин Департамента полиции Ту-Риверс было позволено ездить по городу, так что должны быть какие-то полицейские разговоры; или что-то из пожарной команды, с новым руководством после смерти шефа Халдейна. Однако на обоих этих каналах было тихо.

От нечего делать он переключился на канал, которым должна была пользоваться морская пехота – и внезапно комната наполнилась голосами.

Голосами, сообщающими названия перекрёстков, и голосами, подтверждающими получение сообщений. Клиффорд мгновенно заинтересовался. Это наверняка военные. Патрульные машины двигаются по маршруту и докладывают о прохождении контрольных точек. Оук и Бикон, всё тихо. Кэмден и Пайн, порядок. Клиффорд ткнул в кнопку слежения и принялся слушать.

Переговоры продолжались. Ополченцы, судя по их голосам, откровенно скучали; иногда они жаловались на холод.

Пункт контроля, Третья и Дюк. Мы тут уже закоченели.

Принято. Следи за дорогой, Джеймс. Сегодня в Вавилоне гололёд.

Вавилоном солдаты называли Ту-Риверс. Люк ему говорил.

Никаких признаков жизни на шоссе. Нико, правда, что завтра вечером в комиссариате будут давать тушёное мясо?

Слухи. Грузовик с продуктами сегодня не приходил.

Вот Самаэлевы портянки. Я-то надеялся горячего поесть.

Следи за языком, а то вместо горячего нарвёшься на взыскание за сквернословие. Филипп? Ваш доклад запаздывает.

Но в этот момент снизу из-за двери в его комнату донёсся голос мамы:

– Клиффи? Ты что, телевизор включил?

– Вот дерьмо, – сказал Клиффорд, слегка удивив самого себя. Его рука метнулась к регулятору громкости сканера. В панике он повернул его не в ту сторону.

Динамик заорал:

– ЧЕТВЁРТАЯ И МЭЙН! ЧЕТВЁРТАЯ И МЭЙН! ВСЁ ТИХО НА ЧЕТВЁРТОЙ И МЭЙН!

Клиффорд хлопнул по кнопке отключения и выдернул кабель питания из розетки. Сканер – это важно. Он понял это, даже не задумываясь. Сканер важен, и его надо спрятать, иначе его отберут.

Он услышат, как распахивается дверь маминой спальни.

– Клиффи!

Он взглянул на верхнюю полку своего шкафа. Слишком далеко. Он поднял сканер и согнулся, чтобы задвинуть тяжёлый корпус в пыльную тьму под кроватью. Шнур тянулся следом. Он запинал его за свисающий край простыни.

Дверь его комнаты распахнулась. Мама стояла в дверном проёме, придерживая у горла розовую ночнушку и мрачно хмурясь.

– Клиффи, это что ещё за шум?

– В «Геймбой» играл, – соврал он; не слишком удачно, но мама не понимала ограничений карманного игрового устройства. Любую Клиффову электронику она называла «эта гадская орущая штуковина».

– Да? – она подозрительно посмотрела на кровать. «Гефмбой» валялся там. Крышка с отделения для батареек была снята, а оно само – пусто, однако Клиффорд думал, что мама этого не заметит. Наверное. – Ну… сделай потише. Хорошо? Ты всех соседей перебудишь.

– Прости, – сказал он. – Я случайно.

– Уже одиннадцатый час. Подумай хоть раз в жизни о ком-нибудь, кроме себя самого.

– Ага. Ладно. – Она повернулась, чтобы уйти.

Позади неё стоял Люк. Он был в униформе, рубашка расстёгнута до пупа. Его грудь покрывала густая поросль тёмных кучерявых волос; глаза поблёскивали от любопытства.

Он шагнул в комнату Клиффа и спросил:

– Кто такой Геймбой?

– Это не кто, это что. Машина. Машина для игр.

– Вроде «нинтендо»?

– Ага, вроде «нинтендо». – Пожалуйста, думал Клиффорд, не проси показать.

– Клиффи, – сказал Люк. – Ты должен мне его как-нибудь показать.

– Конечно.

– Звук был словно по рации.

Клиффорд пожал плечами.

Солдат пристально посмотрел на него.

– Ты ведь не пытаешься меня обмануть, нет?

– Нет.

– Est-que vous etes un petit criminel? Un terroriste?[21]21
  (фр.) Ты малолетний преступник? Террорист?


[Закрыть] А, Клиффи?

– Я не понимаю, – сказал Клиффорд, практически не покривив душой.

– И очень хорошо.

– Люк! – позвала мама снизу. – Пойдём!

Солдат подмигнул Клиффорду и вышел из комнаты.

∞

Начиная с сентября занятия в школе Джона Ф. Кеннеди были сокращены до двух дней в неделю. Декс полагал, что их бессмысленность стала очевидной – никто из выпускников школы не будет поступать в Гарвард или Массачусетский Технологический, ни в этом году, ни когда-либо ещё. Всё, что эти занятия давали детям – иллюзию нормальной жизни, и, возможно, она перестала быть ценным или полезным товаром… возможно, даже стала опасной.

Днём он теперь был свободен. Последние два дня он провёл за чтением книги по истории, которую дала ему Линнет, и сегодня он решил обсудить её содержание с Говардом Пулом. В последние несколько недель давление на Говарда снизилось; прокторы внезапно охладели к разгадке тайн правительственной лаборатории. Теперь он мог навещать его при свете дня. Тем не менее, Декс принял меры предосторожности по пути к дому Кантвеллов. Он прошёл мимо Оук-стрит до парка Пауэлл-Крик, затем вернулся и приблизился к дому с юга.

Говард в последнее время несколько осмелел в том, что касалось документов Кантвелла. Соседи, казалось, приняли его маскарад, или, по крайней мере, никто из них не донёс на него военным. Однако соседи про него знали: они, по словам Говарда, смотрели. Людям, живущим на подачки военных, запертым в своих домах страхом или недоумением, остаётся мало занятий, кроме как пялиться в окно. Декс чувствовал на себе их взгляды, ступая по бурому переднему двору между струпьев льда. Он быстро прошёл между изгородью и стеной дома к задней двери. Он постучал и стал ждать, дрожа под массой своего пальто. День начался с похолодания и так и не потеплел. Последнее, что этому городу нужно, подумал он – это суровая зима. Однако всё шло к тому.

Говард открыл дверь. На нём был потрёпанный синий свитер, из-под которого торчал край белой рубашки. Джинсы засалены; на руках перчатки. Он махнул Дексу и провёл его в кухню. Дом Кантвеллов был оборудован для отопления мазутом, которого теперь не было, однако Говард закрывал внутренние двери и не выключал электрическую плиту, так что по крайней мере на кухне было относительно тепло.

Говард предложил кофе.

– Теперь можно получать кофе по пайковым карточкам. Но я всё ещё пью тот, что нашёл в кладовой. Он малость выдохся, но зато сахара сколько хочешь.

Декс кивнул и сел за маленький столик, пока Говард наливал воду в мерную кружку и заливал её в кофе-машину. Теперь, когда снова появилось электричество, все снова начали пользоваться этими игрушками – кофе-машинами, блендерами, микроволновками. В пользовании электроприборами чувствовалась некая фривольность, греховность даже, после месяцев лишений.

– Я думаю, он вполне может быть ещё жив, – сказал Говард. – Я рассмотрел эту идею со всех сторон и считаю это реальной возможностью.

– Погоди-ка. Кто жив?

– Мой дядя, – нетерпеливо пояснил Говард. – Стерн.

Декс вздохнул. В каждый его приход сюда Говард говорит про своего дядю. Его дядя, genius loci Лаборатории физических исследований Ту-Риверс, таинственный Алан Стерн, и чёрт его знает, может быть, этот тип и правда был важной частью того, что здесь произошло. Но это начинало походить на навязчивую идею, а сам Говард, исхудавший и заросший, начал походить на одержимого.

На прошлой неделе он рассказал Дексу о своём походе к резервации оджибвеев. В лесу появлялись какие-то призраки, сказал Говард. Не сказать, что это что-то невозможное. Декс уже перестал делать допущения относительно правил этой вселенной. Очевидно, эта вселенная – гораздо более странное место, чем ему казалось. Он мог принять возможность появления светящихся призраков в том старом сосновом лесу. Но равным образом правдоподобной казалась идея о том, что Говарду всё это привиделось от начала до конца. Ему пришлось многое перетерпеть – всё лето прятаться от  прокторов в подвале, выдержать длительный приступ лихорадки. Может быть, его окно в реальность немного затуманилось, и если так, у кого повернётся язык его винить?

Говард сказал что-то о телефоне. Декс нетерпеливо вытащил их кармана пальто книгу по истории и положил её на кухонный стол. Говард замолчал и уставился на неё.

– Что это?

Декс объяснил.

– Ладно, – сказал Говард. – Хорошо, это может быть важно. Ты её прочитал?

– Ага.

– Что-нибудь узнал?

– Ну, это не совсем «Оксфордская история мира». Хочешь резюме? Она начинается с Эдемского Сада. Адам получает людское тело от архонтов…

– Кого-кого?

– Архонтов. Мелких богов. Адам – дух, а Ева – душа, и Змей вовсе не обязательно плохой парень, но после этого идёт более-менее Книга Бытия до самого Моисея с фараонами. Египет, Греция и Рим представлены легендами – Ромул и Рем, гениальный Платон и так далее, но это всё, по крайней мере, узнаваемо. – Он принял от Говарда чашку кофе. Говард сидел напротив него, широко распахнув глаза и внимательно слушая. – Несовпадения начинаются примерно во втором веке. Валентин – великий христианин, Иреней – преследователь верных. Обращения Константина не было. Рим оставался средоточием классического язычества по меньшей мере до IX века, и есть намёки на то, что эллинистическое язычество остаётся влиятельной религией и в наши дни – по крайней мере, в некоторых непросвещённых заграничных странах. Христианство начало доминировать в Европе лишь в Эпоху Иерархов, примерно в XIII столетии, когда множество враждующих церквей объединились после завоевания Европы галльским королём. К тому времени, разумеется, это уже было не то, что ты или я назвали бы христианством. Эта религия чудовищно синкретична и имеет огромную библиотеку апокрифической литературы, которая и считается у них Священным Писанием.

Говард взял книгу со стола и принялся её листать.

– И всё же сходство настолько велико…

– Миграции народов, эволюция языка. Словно история желает течь лишь по каким-то определённым руслам. Крупные этнические группы существуют и здесь, и войны велись более-менее аналогичные, по крайней мере, до X или XI столетия. Были эпидемии чумы, хотя картина распространения другая. Чёрная смерть выкашивала население Европы и Азии не менее пяти раз. Колонизация Нового Света замедлилась. Технологически они отстают от нас лет на пятьдесят-шестьдесят. В терминах численности населения – на столетие или даже два.

– Так что там с религией? – спросил Говард.

– Книга в открытую ничего не сообщает, но содержит намёки на очень странные вещи…

– Ты сказал «архонты»…

– Ага. И ещё кто-то по имени София Ахамот, и Змей в роли великодушного учителя, контрабандой выносящего тайны с Небес…

– Звучит похоже на христианский гностицизм.

– Я о нём не слишком много знаю.

Говард взял свою чашку обеими руками и покачался на ножках стула.

– До того, как христианство объединилось, в эллинистическом мире существовали различные школы христианской доктрины, множество книг, утверждавших, что они описывают жизнь Иисуса или содержат тайные ключи к Книге Бытия. Новый Завет – наш Новый Завет – это то, что осталось после того, как ортодоксальные епископы типа Иренея изъяли из него тексты, которых не одобряли. Некоторые из этих христианских мистических культов были на наш взгляд весьма странными. Они верили в Писание как закодированное послание; ты достигаешь просветления, когда проникаешь в его тайну. Поэтому они назывались гностиками – «те, кто знает». Валентин был в числе основных фигур гностического культа. – Он отпил кофе, скривился, добавил в него ложку сахара. – Полагаю, в этом мире гностические церкви не преследовались. Они стали доминирующим течением в христианстве.

– Ладно. – Декс уставился на него через стол. – А откуда аспирант-физик так много знает о гностицизме?

– От Стерна, – ответил Говард. – Он всё время рассуждал о гностицизме. Он был одержим им.

И они на какое-то время замолчали.

∞

Они пили густой, слегка лежалый кофе Говарда, пока до начала комендантского часа не осталось меньше часа. За окном начало темнеть; небо затянуло серой сумятицей. Несмотря на плиту, в кухне похолодало.

Наконец, Декс отодвинул чашку и сказал:

– Нам нужно перестать ходить вокруг да около, Говард. Четыре, пять месяцев мы пребывали в каком-то мороке. Клянчили подачки в виде воды и электричества. Пришло время проснуться. Мы попали в далеко не хорошее место. Город в опасности, каждый день заборы становятся выше, а грузовики увозят ещё несколько человек. Нам нужен выход.

Говард покачал головой.

– Нам нужен путь домой.

– Ты знаешь, насколько это невероятно.

– Мы не знаем ничего, Декс. И не узнаем, пока не поймём, что случилось в лаборатории.

– Это правда так важно? Даже если мы догадаемся, чем это поможет? Я не физик, но готов спорить, что случившееся на оборонном предприятии было чем-то вроде взрыва. Очень странного взрыва, который выбросил половину округа Байярд в соседнюю вселенную, но, тем не менее, это всё же был взрыв – и даже если ты понимаешь природу взрыва, ты не можешь засунуть его обратно в бутылку. Некоторые вещи не обратить вспять. И я считаю, что это – одна из них.

– Может быть. Но какие у нас варианты? Заборы уже стоят, Декс. Лучший забор – это лес и погода. Есть лишь одна дорога из города, как я слышал, и она ведёт прямиком в Фор-ле-Дюк, гарнизонный город. В шестидесяти милях отсюда. Идти столько пешком непрактично.

– Но возможно, – возразил Декс.

– Возможно – при наличии снаряжения и припасов. После чего возникнет проблема появления в городе без денег, документов и полезных навыков. И проблема не попасться там прокторам. И, кстати, о ком мы сейчас говорим? О тебе, обо мне, ещё о нескольких крепких мужчинах? Бо́льшая часть Ту-Риверс так и останется жить под властью военных.

– Я знаю. Это меня вовсе не радует. Если у тебя есть идея получше, расскажи мне.

– Мы найдём Стерна.

– Господи, Говард, – вздохнул Декс. – Что заставляет тебя считать, что он жив?

– Его номер телефона. Он дал мне свой личный номер, по которому я смогу до него дозвониться. Я его записал.

– Не вижу, как…

– Нет, послушай. Дело в том, что номер начинается на четыреста шестнадцать. В лаборатории все номера, в том числе телефонов в общежитиях, начинаются на семьсот шесть. Здесь, в городе – на четыреста пятнадцать, четыреста шестнадцать и четыреста семнадцать. Единственный раз, когда я позвонил на его личный номер, ответила женщина. Не телефонистка. Просто «Алло? Да?» Так что логично предположить, что у него было жилище в городе, квартира или комната, или, возможно, он встречался с какой-то женщиной. Он мог быть там, когда всё случилось.

– Гораздо вероятнее, что его там не было. Если бы в лаборатории что-то происходило, разве он бы в этом не участвовал?

– Ну, я не знаю. Не обязательно.

– Но у тебя нет реальных доказательств того, что он жив. Ты его не видел.

– Нет…

– Это маленький городок, Говард.

– Возможно, он скрывается. Как я. Может быть, кто-нибудь получает за него паёк, так что ему не нужно выходить на улицу. Но да, у меня нет прямых свидетельств. Только…

– Что?

– Чувство.

– Прости, но это звучит не слишком научно.

– Предчувствие. Да, не научно. Но Декс, разве тебе не кажется, что здесь происходит что-то… Я не скажу «сверхъестественное», дурацкое слово, но что-то явно выходящее за рамки?

– Да какие уж тут рамки!

– Я не про очевидное говорю. Про более тонкие вещи. Сны. Мне теперь снятся другие сны. Видения. Может быть, то, что я видел в лесу, и было видением. Я никогда не верил в так называемые паранормальные явления. Но после аварии в лаборатории… – Он пожал плечами. – Я не знаю, во что верить. Возможно, предчувствия больше нельзя игнорировать.

Звучит логично, подумал Декс, но логика какая-то подозрительная. Он сжал переносицу.

– То есть всё, что у тебя есть – телефонный номер?

– Адреса нет. Стерн не любил, когда другие знают о нём слишком много – даже его любимый племянник.

– Прокторы проложили собственную телефонную линию, но АТС не ремонтировали. Так что я не вижу, зачем нам этот дурацкий номер.

– Ну, он может быть в телефонной книге.

– Под фамилией «Стерн»?

– Очевидно, нет. Но я всё время думаю о женщине, ответившей на звонок. То, как она ответила. Тон её голоса. Небрежный. Уверенный. Это её телефон. Вероятно, номер есть в книге, но под другим именем.

– Здорово. В телефонной книге округа Байард где-то тысяч двадцать пять номеров. И что нам делать, листать книгу, пока на него не наткнёмся?

– Нет. И способа получить информацию от телефонной компании или того, что раньше было телефонной компанией, тоже нет. Я долго бился об эту стену. Но человек, которому принадлежал этот дом, Пол Кантвелл, он был аудитор. И знаешь, что у него есть в спальне наверху? Компьютер со всеми программами по бухгалтерии и обработке данных, известными человечеству. Вполне способными просмотреть телефонную книгу в поисках нужного номера.

– Но ты же не можешь ввести с клавиатуры всё содержимое телефонной книги. Или она есть у него на диске?

– Нет, но дело вот в чём: нам и не нужно ничего вводить. Ты знаешь, что такое оптический сканер?

– Считывает текст с бумаги.

– Верно. То есть мы можем отсканировать телефонную книгу. Скормить её компьютеру постранично.

У Говарда какой-то нездоровый энтузиазм на этот счёт, подумал Декс.

– И что, в доме есть и оптический сканер?

– Нет. Это самая сложная часть. На Бикон-стрит есть магазин…

– Говард, все магазины вычистили. Прокторы вывезли всё содержимое.

Говард подался вперёд, зацепив пустую чашку.

– Я прохожу по Бикон каждый раз, как иду получать паёк. Там есть магазин под названием «Настольные решения», между Оук и Грейс. Бюро сейчас работает к югу от Оук и к западу от берега озера. Сюда они ещё не добрались.

– И, тем не менее, магазин опечатан.

– И что с того?

– Там солдаты на каждом углу.

– Ночью их меньше, – сказал Говард.

– О-ох, – протянул Декс. – Нет-нет-нет. Они все на взводе, Говард. Они стреляют в людей.

– Позади этого дома есть переулок, который идёт к Оук. На другой стороне Оук есть похожий переулок, который подходит к магазинам на Бикон сзади. Переулки плохо освещены, и их не патрулируют, как главные улицы.

– Чистое безумие. И ради чего идти на такой риск? Ради телефонного номера?

– Чтобы узнать, что произошло! – Говард заметно дрожал. – Чтобы знать, Декс! Даже если мы не сможем вернуться домой. И в любом случае – Господи, это же мой дядя! – Он отвёл взгляд. – Я не знаю никого в этом городе, кроме тебя. Я, собственно, и не жил здесь. Вся моя семья в Нью-Йорке. Кроме Стерна.

– Говард… как бы там ни было, всё за то, что он погиб.

– Я не могу это так бросить.

Свет за окном совсем померк. Тучи сгустились. Декс посмотрел на часы. Комендантский час уже начался. Он застрял здесь на ночь.

Он посмотрел на Говарда: болезненно юный, мальчишка с замотанными изолентой очками. Чёртов дурень.

– Наверное, можно выпить ещё кофе, – сказал Декс. – Всё равно нельзя выходить, пока луна не зайдёт.