Текст книги "Дорога смерти"

Автор книги: Роберт Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Шевели своими старыми костями, – возбужденно заорал Марвик. – Пора приветствовать дорогу. Видишь? Шпионы на той стороне тракта уже отдают швартовы, готовые отправиться в путь.

И действительно, агенты Эша уже оседлали коней и собирались выехать на дорогу.

– Ты завтракал? – поинтересовался Брент.

– Разумеется, – отрапортовал Марвик, усмехнувшись в ответ на хмурую гримасу Брента. – Я разбудил бы тебя раньше, но здраво рассудил: ты непременно откажешься от пищи ради продолжения погони.

Брент покачал головой. Похоже, ночная задумчивость забыта, как сон, и Марвик вновь вернулся к привычной клоунаде.

Привыкнув к тому темпу, который Брент, возглавляя кавалькаду, задавал по утрам, Имбресс не спешила отправиться в путь первой, чтобы не принуждать обоих приятелей мчаться галопом, догоняя их. Это было бы лишь глупой тратой лошадиных сил. Вместо этого они переехали через дорогу и оставались в седлах, пока Брент натягивал сапоги, прицеплял к поясу нож и меч и седлал лошадь. Опустившись на колени, чтобы подтянуть подпругу, он кинул взгляд в сторону Рамуса и заметил небольшой лоскуток кожи, свисавший с подпруги Имбресс.

– Проверьте-ка свою подпругу, – посоветовал Брент. – Похоже, она рвется.

– Я проверяю всю упряжь каждый день, – ответила та с привычным высокомерием, – И она в полном порядке.

Раздраженный ее тоном, Брент подошел к Рамусу и опустился на колени возле самого стремени. Подпруга была в порядке. Однако кое-что выглядело еще более странным – казалось, из живота мерина свисал небольшой зеленоватый лоскут кожи. Под взглядом Брента непонятный предмет начал поспешно уменьшаться в размерах, словно втягиваясь в живот лошади. Теперь за него едва можно было ухватиться.

– Ну, – язвительно спросила Имбресс – Вы удовлетворены?

Брент проигнорировал ее замечание, далеко не удовлетворенный. Он быстро протянул руку и ухватился за лоскут кожи двумя пальцами. Лоскут показался странно легким, почти нематериальным, и лишь слабо затрепетал в его ладони. Брент дернул и, к своему удивлению, вытащил треугольный, размером с фут, кусок кожи из живота Рамуса.

– О боже, – едва дыша произнес Марвик, наблюдая за действиями друга. Вор медленно соскользнул с лошади. – Матушка всегда говорила, ни у кого нет больше друзей, чем у тараканов.

– О чем вы болтаете? – В тоне Имбресс звучала неприкрытая угроза. Она наклонилась, чтобы проследить за действиями Брента, но широкое тело Рамуса закрывало обзор. – Если вы ослабите подпругу, пока я сижу верхом…

Внезапно лоскут кожи рванулся назад, и Брент чуть было не выпустил его. Несколько дюймов вновь исчезли в животе Рамуса. Но теперь Брент был настороже, он ухватился за загадочную штуковину обеими руками и потянул изо всех сил. Штуковина вылетела, словно из воды, и Брент обнаружил, что сжимает нечто, напоминавшее старичка, не более восемнадцати дюймов ростом. Существо было безволосым, абсолютно голым и тощим, как прутик, кости выпирали из-под чешуйчатой кожи. Из бровей, над крохотными красными глазками, торчали два шишковатых отростка, скорее даже рога. Тварь смотрела на Брента с ненавистью и недоверием.

Брент подумал, что самым странным ему кажутся два крыла, как у летучей мыши, за одно из которых он и уцепился.

– Что, ради всего святого?.. – В его голосе звучало неподдельное изумление.

– Гомункулус, – простонал Марвик, вытаскивая из ножен кинжал. – Ты что, не узнал его?

Затем он вспомнил, что во время предыдущей встречи Брент валялся без сознания.

– О чем, черт возьми, вы болтаете? – рявкнула Имбресс.

Брент поднял глаза. Трое агентов, так и оставшиеся в седлах, пялились на них, как на психов.

– Я говорю об этом, – прорычал в ответ Брент, махнув рукой с зажатой в ней тварью в сторону Имбресс. – Это пыталось убить вашу лошадь.

– Вы сошли с ума, – заявила Елена, словно ее вовсе не удивило подобное развитие событий. Иначе почему, черт возьми, Каррельян стоит перед ней, размахивая кулаком?

Но между спорщиками решительно встал Марвик.

– Брент, я думаю, что его видим только мы.

– Видите кого? – настаивала Имбресс. Марвик не обратил на нее внимания.

– Полагаешь, мы сможем его прикончить?

Брент вгляделся в отвратительное создание. Неожиданно оно дернуло головой, и крохотные зубки впились в запястье Брента. Тот вскрикнул скорее от удивления, чем от боли, и гомункулус вырвался из его пальцев. Но Марвик был тут как тут, нацелив кинжал в живот мерзкого уродца. Гомункулус метнулся в сторону, избежав смертельного удара, но острие кинжала пронзило его крыло, пригвоздив к земле.

– Черт побери! – воскликнула Имбресс, наконец увидев создание.

Не спуская глаз с твари, Брент вытащил меч и тщательно выверенным ударом отсек гомункулусу правую руку. На землю хлынула желтоватая, отвратительно пахнущая жидкость, пузырящаяся под утренним солнцем. Брент, нахмурившись, точно так же отрубил и левую руку.

– Убейте его поскорее, – с отвращением воскликнула Имбресс.

– Я не хочу его убивать.

– Что тогда?

Брент нагнулся к существу. Он ощутил его зловонное дыхание.

– Скажи своим друзьям, что мы идем за ними, – приказал он с угрозой в голосе. – Скажи, что им не придется долго ждать.

Затем Брент выдернул кинжал Марвика из крыла твари. Гомункулус немедленно перекатился на живот и, используя здоровое крыло в качестве костыля, оттолкнулся от земли и встал на ноги. Он в последний раз зашипел на Брента, затем с трудом поднялся в воздух. Сперва бывший шпион подумал, что все же прикончил его, поскольку тот без сил рухнул обратно на землю. Но затем мерзкое существо сильнее забило крыльями, причем левое действовало гораздо свободнее, и неуверенно, понемножку стал подниматься в воздух, пока вовсе не скрылся из глаз.

– Вы думаете, это было разумно? – спросила Имбресс, глядя в небо, в ту точку, где в последний раз она видела гомункулуса.

Брент помедлил, прежде чем ответить, тщательно вытирая клинок о траву, стараясь избавиться от желтой жидкости, пузырящейся на краях.

– Если чуть-чуть повезет, то мы достигнем сразу двух целей. Во-первых, тварь убедит Мадха, что ему не следует рисковать, посылая к нам новых диверсантов. Этого я поймал совершенно случайно, но пусть индорец думает, будто здесь скрывается нечто большее. Если Мадх пошлет новых, мы можем оказаться не столь удачливы.

– Особенно учитывая то, что мы их не видим, – мрачно добавил Лэц. Его синие глаза сузились, когда он взглянул на обоих приятелей.

– А почему их видите вы?

Марвик улыбнулся.

– Я думаю, за это следует поблагодарить Тарема Селода. Когда с неделю назад он извлек одного из собратьев нашего сегодняшнего гостя из живота Брента, он сказал, что наложит на Брента заклятие, защищающее от подобных вещей. Очевидно, это его действие. И, похоже, в сделку включили и меня, поскольку я увидел тварь, как только Брент извлек ее.

– Жаль, что старик не позаботился так же и о нас, – заметил Лэц, но Имбресс проигнорировала жалобу помощника.

– Вы сказали, что позволили ему уйти по двум причинам, – напомнила она Бренту. Тот кивнул.

– Это заставит их понервничать. А когда люди нервничают, они склонны совершать ошибки.

– Я с тобой не согласен, – сухо заметил Марвик, снова взбираясь на лошадь. – Судя по тому, что я видел в Белфаре, ни Мадх, ни Хейн не похожи на нервных типов.

После этого происшествия, словно по какому-то негласному соглашению, пятеро чалдианцев передвигались единой группой. Брент и Имбресс по-прежнему практически не общались, чтобы не дать повода подумать, будто они предпринимают какие-то шаги к объединению их усилий. Но когда они отъехали от лагеря, Елена и оба ее спутника не стали отставать, как делали это раньше, а держались сразу позади Брента с Марвиком. Причина была всем понятна: в случае, если Мадх оставил у них на пути еще какие-либо сюрпризы, им лучше держаться вместе, внимательно наблюдая друг за другом.

Тем не менее день был спокойным, не считая периодических попыток Марвика шутить, расспрашивая агентов, откуда те родом, как долго служат в разведке и знают ли они, каковы женщины в Нью-Пелле. Последний вопрос вызвал столь недовольный взгляд Имбресс, что вор затих на целый час.

Но именно Лэц, самый молчаливый в группе, заметил вскоре после полудня:

– Вокруг много бесхозной скотины.

Так и было. Несколько минут назад они проехали мимо крупной, черно-белой коровы, пасущейся у обочины. Корова казалась абсолютно беззаботной, с наслаждением вкушая высокую траву. Вскоре после этого, к западу от дороги, примерно в пятидесяти ярдах от них, показалась пара волов. Количество скотины вокруг постепенно увеличивалось, пока путешественники не обнаружили целый гурт. Навскидку в нем было не меньше сотни голов, но все животные разбрелись гораздо больше, чем мог позволить любой уважающий себя гуртовщик, да еще в такой близости от тракта. Что еще более странно, никаких гуртовщиков поблизости не было и в помине.

– Вы видите то же, что и я? – спросил Марвик.

Брент проследил за взглядом друга, устремленным дальше в поле.

– Вороны, – сказал он. – Ты думаешь, они снова поменяли лошадей?

Марвик кивнул, нахмурившись.

– К несчастью для скотоводов.

Путники неохотно направились к воронам. Теперь им постоянно приходилось объезжать пасущуюся скотину, которая не обращала на них ни малейшего внимания. И вновь, подъехав ближе, они увидели участок примятой травы. Марвик сжал зубы, готовя себя к предстоящему зрелищу.

На траве распростерлись тела двух лошадей и трех пастухов.

– Что-то здесь не так, – тихо заметила Имбресс, появляясь на месте действия.

Только у одного из пастухов нашлось время хотя бы выхватить оружие. Двое его товарищей были убиты с жестокой стремительностью – на шеях зияли раны: Хейн одним движением перерубил им сонные артерии. «Есть слабое утешение, – подумала Имбресс – Несчастные погибли мгновенно, милосердие, обычно не свойственное Хейну». С третьим дело обстояло по-другому. Он пытался сопротивляться, и, очевидно, Хейн наказал его за это. Одежда несчастного была разорвана в клочья, кожа покрыта многочисленными порезами, но ни один из них сам по себе не был достаточно глубоким, чтобы оказаться смертельным.

Брент, однако, занимался подсчетами.

– Что-то не так, Имбресс? На мой взгляд, наконец-то все правильно. – Он указал на ближайшую лошадь, ее иссохшие останки и превратившаяся в пергамент кожа ничем не отличались от увиденного накануне. – Мы этого ожидали, добавил Брент. – Правда, несколько иначе.

Теперь он указал на вторую лошадь. Хотя до нее оставалась ярдов десять, было совершенно очевидно, что животное отличалось завидным здоровьем нормальная пастушья лошадь, которой не коснулось таинственное искусство Мадха. Прекрасное, сильное животное. Вот только горло у бедняги, как и у ее бывшего хозяина, было перерезано.

– Хейн убил лишнюю лошадь, чтобы она не досталась нам, – тихо сказал Брент, подкрепив это движением головы. – Но где вторая высохшая лошадь, которую Мадх и Хейн должны были оставить здесь?

Они походили вокруг устроенной Хейном бойни, но больше трупов не обнаружили. После непродолжительных поисков маленький отряд вновь собрался на месте сражения.

Должно быть, что-то случилось со второй лошадью, – предположил Брент. А мы просто проехали мимо трупа, не заметив его. По всей видимости, Мадху и Хейну пришлось ехать на одной лошади, а в таком случае мы выиграли время.

– Есть только один способ выяснить это, – вздохнула Имбресс и спрыгнула с коня. Она опустилась на колени возле одного из трупов и взялась за запястье. Тонкие пальцы коснулись мертвой плоти, и женщина содрогнулась от отвращения. Все же она не отдернула руку, а, наоборот, принялась сгибать конечность в разные стороны.

– Тело еще теплое, – сообщила Елена. – Не думаю, что мы отстаем от них больше чем на час.

Брент направил Рэчел на дорогу.

– Тогда следует поторопиться. Вдруг мы сумеем перехватить их еще до Нью-Пелла.

– И упустим шанс посетить Улторн? – спросил Марвик голосом, исполненным сарказма. Но Лэц не двинулся с места, глядя на трупы.

– Нам следует похоронить их, – тихо сказал он.

– Не имея ни заступов, ни лопат? – поинтересовалась Имбресс, вскакивая на лошадь. – Это займет весь день… и большую часть завтрашнего утра. Мы меньше чем в часе от них, Лэц, так что давай перехватим их до Нью-Пелла. В противном случае у нас появится возможность похоронить еще множество трупов.

8

Лошадь под Хейном была упитанной и резвой, поскольку Мадх не проделывал над ней свои чародейские штучки, и его несказанно радовало это обстоятельство. Как бы сильно он ни пришпоривал ее, как бы ни дергал за повод, его не поджидал неестественный хруст костей или треск рвущейся хрупкой плоти. И, что гораздо важнее, ему не придется больше наблюдать, как лошадь под ним превращается в серую тень с выпирающими во все стороны костями, так что даже магия индорца оказывается слабее подкрадывающейся смерти. Нет, когда кто-то умирал, Хейн предпочитал быть за это в ответе, выступать в качестве дирижера симфонии, а не зрителя.

Тем не менее то, что Мадх не прибегнул к волшебству с этими конями, напомнило Хейну об ожидающем их долгом, опасном пути через лес Улторн. Там не будет свежих лошадей, не будет ни трактиров, ни горячей нищи, ни доступных женщин, в какой-то мере примиряющих его со столь долгой поездкой. Добавить к этому бесконечные требования Мадха поторопиться, поскольку Хазард и его товарищи находятся всего в нескольких лигах позади, и путешествие через Улторн начинало выглядеть унылой, неизбежной реальностью.

Хейн огляделся вокруг. С тех пор как они покинули Нью-Пелл, их постоянно окружали деревья, выглядевшие гораздо более внушительными, чем все виденные ранее. К северу от Дандуна, на поросших травой равнинах, деревья стали встречаться все чаще: на пастбищах высились сосны, на горизонте изредка маячили ивы. Чем дальше они продвигались к северу, тем местность становилась все более холмистой и лесистой, и вот наконец к югу от Нью-Пелла равнины полностью исчезли. Хейн с немалым удивлением обнаружил, что находится на южной границе Улторна. Деревья здесь все еще оставались небольшими и молодыми – сосны-первопроходцы, вновь занимавшие свои земли после их захвата чалдианскими фермерами. Пока равнины с легкостью покорялись плугу, Улторн мужественно отстаивал свои права. Милях в десяти – пятнадцати от Нью-Пелла он сумел устоять против амбициозных притязаний полей, и теперь тамошние места почти целиком заросли лесом. Лес поглотил и предместья поселения.

К северу от города появились деревья, в чьих зарослях никогда не звучал стук топора. Тут встречались грецкие орехи и вязы, ветви которых, распростершись над головой, закрывали солнце; белые ивы и черные дубы, высокие, как Башня Совета в Прандисе; и чудовищные вишни – под их развесистыми ветвями могло укрыться целое семейство. Хейн обнаружил, что лес нравится ему больше равнин. Темный и прохладный лабиринт едва заметных тропинок и тени неуловимых глазом движений – Улторн напоминал дом. Тем обиднее, что они вынуждены нестись сквозь него сломя голову.

– Если, судя по твоим словам, Хазард уже так близко, – обратился к своему спутнику Хейн, наслаждаясь тем, как листва деревьев поглощает звук его голоса, – весьма глупо с нашей стороны изматывать себя, продлевая погоню, только затем, чтобы он поймал нас, когда мы окончательно выдохнемся. Мадх не поднял глаз от тропинки. Въехав в Улторн, индорец со свойственной ему тщательностью пытался разобраться в колеблющейся паутине полустертых следов. Каждые несколько минут один из его гомункулусов прорывался сквозь листву и пристраивался у него на плече для тихого совещания, а затем вновь взмахивал крыльями, устремляясь вперед, в лес на разведку, как подозревал Хейн. Более близкое знакомство с этими тварями научило убийцу различать их. Он, например, выделял того, у которого зеленоватая кожа имела почти неразличимые серые вкрапления. Хейн приметил разницу между извивающимся существом, чьи рога загибались наружу, и его, по-видимому, близнецом, у которого они загибались внутрь. По подсчетам Хейна, всего их было пять. Вернее, шесть, если считать ту тварь, которую Мадх отослал назад, чтобы помешать погоне. Однако, по расчетам убийцы, тому следовало вернуться еще полдня назад. Мадх ни слова не сказал на эту тему, но Хейн подозревал, что отсутствие посланца беспокоит его, и это также способствовало их стремительному бегству сквозь лес.

– Они не поймают нас, – наконец произнес Мадх, его голос среди шуршащей листвы казался просто шепотом.

– Да неужели? – язвительно поинтересовался Хейн, как всегда наглея, когда Мадх, по его мнению, проявлял слабость. – Я был бы более склонен поверить тебе, не оставь ты целый табун свежих лошадей в Нью-Пелле, чтобы их могли купить наши преследователи.

Мадх натянул поводья, вынуждая остановиться и запасную лошадь, привязанную к луке седла. Затем он повернулся и взглянул на Хейна. Убийца был уверен: теперь-то его работодатель придет в ярость, но того, похоже, просто слегка раздражало то, что ему приходится отвлекаться от своих размышлений.

– Обитатели Нью-Пелла весьма своеобразны, – тихо проговорил Мадх, поскольку живут практически на опушке Улторна. До Принятия Обета город назывался просто Пелл, и люди, обитавшие в нем, стояли между жуткими лесными тварями и мирными равнинами на юге. Среди них были лучшие маги и воины того времени. Когда после Принятия Обета чудовища уползли умирать в самое сердце Улторна, пеллианцы немного расслабились, но даже сейчас они остались суровым народом. В те годы настоящие монстры уже не осмеливались покидать лес, было более чем достаточно менее опасных тварей, жадных до человеческой крови, которые промышляли в Нью-Пелле. Горожане прекрасно научились управляться с ними. Они достаточно быстро отыскали бы гомункулусов и столь же быстро их уничтожили. И сейчас по пятам за нами неслись бы местные жители, поскольку они прекрасно знают, что сами гомункулусы не станут вредить, если их не направляет хозяин.

– Что ж, ладно, – согласился Хейн. – Если мы теперь без осложнений миновали город, а Хазард уже дышит нам в затылок, почему бы не устроить на него засаду? После того как мы расправимся с Хазардом и его друзьями, мы сможем продолжить путь в Индор, не оглядываясь через плечо.

– В Улторне, – сухо ответил Мадх, – нам следует оглядываться через плечо постоянно. Если ты заинтересован в кровопролитии, то, я полагаю, по дороге его будет более чем достаточно. В то же время глупо ввязываться в драку, если мы с легкостью можем ее избежать.

– Драться в то время и в том месте, которое мы выберем сами, я сказал.

Лицо Мадха оставалось безразличным, но в глазах загорелись ехидные огоньки.

– Недра Атахр Вин были тем местом и тем временем, которое выбрал ты, напомнил он убийце. – Однако там ты не смог взять верх над Хазардом. Что заставляет тебя думать, будто ты окажешься лучше теперь, когда ему помогают несколько товарищей?

Пальцы Хейна потянулись к ножу на поясе, но он напомнил себе о награде, ожидавшей его, и сдержался.

– Моя работа заключается в том, чтобы принести Фразы моему господину с наименьшим риском, – спокойно закончил Мадх. – Это значит, никаких засад только для того, чтобы удовлетворить твою жажду крови. Если ты так стремишься вновь скрестить клинки с Хазардом, надейся, что он настигнет нас. Но в то же время скачи. И желательно молча.

– Я думал, что Нью-Пелл находится на опушке леса, – жаловался Марвик, ерзая в седле своей натертой до волдырей задницей. Однако в этом было мало толку, поскольку никакое перемещение веса не давало облегчения. С тех самых пор как Хазард поймал гомункулуса Мадха, они практически жили в седле, утомленно сгорбившись на спинах своих лошадей, пока равнины, миля за милей, незаметно пробегали мимо, становясь более неровными и лесистыми, а затем превратились в настоящие холмы. Наконец, бросив внимательный взгляд на окружающую местность, Марвик решил, что каким-то образом, непонятно в какой именно момент, они въехали в лес.

– Нью-Пелл это и есть опушка Улторна, – ответила Имбресс.

– Тогда как вы назовете это?

Усталая, покрытая дорожной пылью до такой степени, что она, казалось, грозила задушить ее, Елена невольно улыбнулась в ответ на неподдельное изумление, прозвучавшее в словах вора. Она никогда не встречала более урбанизированного человека, чем Марвик.

– Неужели вы не понимаете разницы между лесочком и лесом? – поинтересовалась она, взглянув на стволы деревьев, высившиеся по краям дороги, но которые тем не менее давали возможность видеть окружающее пространство на мили вокруг.

– Нет, – буркнул Марвик. – Видимо, не понимаю.

– Что ж, как только вы увидите Улторн, это изменится, – хмыкнула Имбресс. – Знаете, вам следовало бы заплатить мне за дополнительное образование, которое вы получаете в этом путешествии.

«Я уже получил образование, – огрызнулся про себя Марвик. – Хотя, возможно, и не то, которое имеете в виду ты и Брент». Более того, вор ощутил немалую уверенность, что в конце пути ему придется заняться образованием своих спутников – Брента, который полностью сосредоточился на преследовании и не видел истинной опасности, и Имбресс, поскольку женщина, по всей видимости, рассматривала эту экспедицию, хотя и достаточно опасную, как чистую политику.

Но он позволил себе сказать только:

– В чем дело? Разве Тейлор Эш вам платит недостаточно?

И тогда Елена рассмеялась. Тейлор Эш платил ей едва ли десятую часть того, что она заслужила за всю эту каторгу. Разве такая плата полагалась ей за преследование индорских убийц и шпионов, за то, что два дня назад ей пришлось встретить свое тридцатилетие в бесконечной, выматывающей гонке по буеракам? Или за то, что она принесла даже слабые намеки на нормальную жизнь в жертву ради своих сограждан, которые не осознавали этой жертвы и в большинстве своем не стоили ее? За то, что приходилось выносить молчаливое недоброжелательство и презрение Брента Каррельяна да еще бездумную болтовню Марвика? Она понимала, что ей следовало бы выяснить фамилию вора и предупредить налоговую полицию Белфара. Одному богу ведомо, сколько за ним числится грехов.

Ей следовало бы донести на Марвика, но она не сделает этого. Елена с удивлением обнаружила, что Марвик с его беспрестанными поддразниваниями и бессмысленными анекдотами, с его сомнительными шуточками и бесконечными поговорками его матушки умудрился добиться ее доброго расположения.

– Остается надеяться, что мы поймаем Мадха в Нью-Пелле, – все еще посмеиваясь, сказала она. – Тогда мы без промедления сможем вернуть вас назад, в ваш любимый грязный город.

Марвик улыбнулся.

– Когда бы Брент ни говорил о погоне, он упоминает Хейна. Когда бы вы ни говорили о ней, звучит имя Мадха.

Имбресс подняла брови, выражая восхищение его наблюдательностью.

– Полагаю, вы правы, – признала она. – Проблема Каррельяна в том, что он не желает видеть картину в целом.

– Вполне справедливо, – согласился Марвик, пришпоривая лошадь, чтобы вновь занять свое место рядом с Брентом. – А как насчет вас?

Имбресс, привстав на стременах, смотрела вслед Марвику, не выпуская из виду его спину, даже когда он поравнялся с Брентом. Там он принялся многословно вспоминать о старых белфарских тавернах. Однако Елена поняла, что странный грабитель оказался гораздо более проницательным, чем могло показаться с первого взгляда.

Торговый путь тянулся почти на три сотни миль назад, к Белфару, затем еще на сотню к востоку, в Прандис, и еще на полтысячи вдоль побережья, к Деши. Он являлся частью казавшейся бесконечной паутины, которая, раскинувшись от города к городу, от деревушки к деревушке, сплеталась в бесконечный сложный узор. Но в сотне ярдов перед ними эта нить резко заканчивалась. Торговый путь, по которому на протяжении многих дней несся вперед маленький отряд, достигал порога небольшого деревянного строения, своей ветхостью бросавшего вызов дальнейшему прогрессу. Дорога не могла ни пройти мимо, ни обогнуть строение с вывеской «Гильдия лесничих», таким образом Нью-Пелл обозначал ее конец.

– Это Нью-Пелл? – с изумлением спросил Марвик. Насколько он слышал в Белфаре, город стоял у въезда в Улторн. И тем не менее он ожидал чего-то… ну, чего-то более похожего на Белфар. Но «город» Нью-Пелл состоял из зала гильдии перед ними, трактира для путников сразу по левую руку от него и довольно большой лавки справа. Узкие тропинки, протоптанные лошадьми, петляли между деревьями в нескольких направлениях, а там, где чаща была не слишком густой, взору открывались небольшие домики, но все это кардинально отличалось от того, что ожидал увидеть Марвик. – Утешает одно, – пробормотал он, – нам не понадобится много времени, чтобы обыскать это место.

Харнор фыркнул в радостном изумлении, останавливая лошадь возле коновязи, построенной у дома гильдии лесников. Внушительного вида коновязь протянулась на добрых двадцать футов по обе стороны от входа, но пока что к ней была привязана всего одна лошадь, зато твердо державшаяся на ногах и выглядевшая абсолютно здоровой. Харнор поймал взгляд Имбресс, та кивнула.

– Похоже, мор не задел Нью-Пелла, – удовлетворенно заметил Брент, приходя к тому же заключению. – Возможно, маленький любимчик Мадха не столь жесток без рук.

– Или, возможно, – с надеждой предположил Марвик, – они все еще где-то здесь.

Привязав у коновязи своих усталых лошадей, путники вошли в распахнутую дверь и попали в прохладную полутьму общей комнаты гильдии. Вокруг столов небольшими группками сидело не менее десятка мужчин. Они тянули из стаканов янтарную жидкость, переговаривались грубыми голосами, в которых слышался специфический носовой прононс. Одежда местных жителей выглядела не слишком изящной, но прочной. Ее шили из оленьей кожи, кожи кабанов и всего прочего, что им только удавалось подстрелить. Хотя лесники находились в помещении, на головах у многих красовались широкополые кожаные шляпы, бросавшие на лица глубокую тень. Марвик заглянул под поля и, вздрогнув, обнаружил, что многие члены гильдии оказались женщинами. Их одежда не отличалась от мужской, и в основном все здешние дамы могли похвастаться высоким ростом и крепким телосложением. «Что ж, – решил Марвик, – нет причин, по которым профессия вора должна быть единственной в Чалдисе, предоставляющей мужчинам и женщинам равные возможности».

Когда путники дошли до середины комнаты, огромный бородатый мужчина поднял глаза от карт.

– Добро пожаловать в Нью-Пелл, – проревел он. – Меня кличут Иммингом. Я – старшина гильдии. Вы, верно, ищете проводника? Сейчас очередь Длинного Носа.

Один из его партнеров по игре в карты, тонкий и гибкий мужчина, который и в самом деле обладал примечательным длинным и тонким носом, приподнял шляпу.

– На самом деле, – приветливо улыбнулась Имбресс, – мы ищем двоих мужчин, которые, по всей видимости, недавно останавливались здесь.

Пока Елена подробно описывала Мадха и Хейна, Имминг собрал карты в кучу и небрежно бросил их на стол картинками вниз. Он поднялся на ноги и принялся неспешно, с кажущейся небрежностью прохаживаться вокруг компании, уделяя особое внимание Харнору и Лэцу.

Имбресс закончила описание, и Длинный Нос насмешливо фыркнул.

– Если это те, кого вы разыскиваете, тогда вам точно понадобится проводник. Глупцы проехали здесь, сразу за домом гильдии. Остановились только у соседней двери Пайтера, чтобы купить свежих лошадей и припасов на три недели. Я вышел, собираясь предложить свои услуги, и объяснил, что нынче моя очередь и все такое прочее. Но они не желали слышать об этом. Маленький и смуглый прогнал меня прочь, и взгляд у него был самый что ни на есть неприятный. Однако ему неплохо бы иметь что-то еще, кроме злобных глаз, раз уж они с другом отправились в Старуху Красотку одни.

– Старуха Красотка? – не поняла Имбресс.

– Улторн, – пояснил Длинный Нос, криво усмехнувшись. – Так мы называем его между собой. В любом случае лучше бы вам взять проводника, если вы собираетесь выслеживать их в лесу.

– Полагаю, мы так и сделаем, – согласилась Имбресс. – Как давно они уехали, Длинный Нос? Лесник почесал в затылке.

– Не больше часа назад, пожалуй. Чертовы дураки, поехали, когда солнце уже село. Даже здесь, далеко от сердца Старухи Красотки, глупо проводить лишнюю ночь в лесу только ради того, чтобы выиграть час или два. Я бы не стал этого делать. И не поведу вас до утра.

– Нам придется уехать сейчас, – возразила Имбресс. – Как только мы сможем купить свежих лошадей.

Длинный Нос снова усмехнулся.

– Похоже, они помчались в темноте именно потому, что знали о погоне. Хотя если бы за мной гналась леди с вашими глазами, – тут он улыбнулся, продемонстрировав провал на месте одного из зубов, – я бы не стал слишком торопиться.

Имминг завершил хождение вокруг компании, но вместо того чтобы вернуться на свое место, занял позицию между пришельцами и членами гильдии, расставив ноги и уперев руки в бока.

– А почему это вы так торопитесь поймать этих ребят? Что они натворили?

– Это вас не касается, – резко ответила Имбресс, доставая из кармана монету, – до тех пор, пока мое золото блестит так, как ему полагается.

Имминг пробежался языком по зубам и нахмурился.

– Вот тут, леди, вы ошибаетесь. Поскольку эти двое, – он указал на Харнора и Лэца, – работают на правительство, да и вы, похоже, тоже, насколько я могу судить.

Тут среди лесников поднялся ропот, многие вскочили на ноги и подошли поближе к путникам, заново оглядывая их.

– О чем ты болтаешь, Имминг? – спросил Длинный Нос, явно обеспокоенный тем, чтобы получить монету, зажатую в руке Имбресс, а если получится, то и не одну. – С чего ты взял, что они работают на правительство? – В его устах слово прозвучало как «правство».

– Посмотри на их мечи. Одна работа, – пояснил старшина, указав сперва на Харнора, а затем на Лэца. – Похожи, как два желудя. То же самое с их сапогами, к тому же сапоги городской работы. Они держатся как военные и приехали сюда, преследуя кого-то. Может, армия, может, разведка. В любом случае, – заключил Имминг, поворачиваясь к Имбресс, – гильдия лесничих Нью-Пелла не имеет дела с правительством.

Нахмурившись, Брент отодвинул Имбресс и встал прямо перед Иммингом.

– Со мной все в порядке, – сказал он, одобряя решение старшины гильдии. – Я не работаю на правительство, как и он. – Брент указал на Марвика. – Если хотите знать, что сделали те двое, я расскажу вам. Они искалечили моего лучшего друга. И если хотите знать, что я собираюсь делать, я и это расскажу с радостью. Я собираюсь убить их.

Брент помедлил, используя короткую передышку, чтобы взять себя в руки. Пока он произносил свою маленькую речь, голос его звучал все глуше, и наконец гортань окончательно сдавило. Все это время Имминг наблюдал за ним с немалым любопытством.