Текст книги "Дорога смерти"

Автор книги: Роберт Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

10

Привязывая скатку поверх седельных сумок, Брент наклонился к Марвику и еле слышно прошептал:

– Как же тебе удалось уговорить Пелла передумать?

Марвик пожал плечами.

– Кто его знает? Мы просто немного поболтали о лесе.

Пелл выставил их из хижины сразу после подъема, громко объявив, что они должны немедленно выезжать, а позавтракать можно и прямо в седле. Сейчас он только подготовит свой дом к долгому отсутствию и тотчас присоединится к ним.

Не прошло и пары минут, как дверь хижины распахнулась, Пелл показался на пороге и быстро запер замок большим латунным ключом. Брент поднял брови, разглядывая облачение лесничего. Он был одет в тот же костюм из оленьей кожи, однако дополнительные детали красноречиво свидетельствовали о том, что их ждет впереди. Топор с двумя лезвиями, насаженный на короткую рукоятку, был вдет в специальную петлю на поясе у левого бедра, а огромная шипастая булава висела справа. Длинные кинжалы в ножнах были привязаны к каждой лодыжке, в руках лесничий сжимал длинный лук из ясеня, а из-за плеча выглядывал большой колчан, полный стрел.

– Он предпочитает отправляться в дорогу, как следует подготовившись, пробормотал Брент, обращаясь к Марвику.

– Совершенно очевидно, – хмыкнул вор, – что у Старухи Красотки каменное сердце.

У Пелла также имелась пара объемистых сумок, но так как рядом с его «замком» явно не было конюшни, Брент решил, что лесничий собирается купить лошадь в городе. Однако выйдя на поляну, Пелл засунул указательный палец и мизинец одной руки в густые заросли бороды, и оттуда, где, по мнению Брента, должен был находиться рот, раздался пронзительный свист. Брент и Марвик обменялись удивленными взглядами.

– Истинное дитя природы, – прошептал Марвик.

Минуту спустя из-за старой ивы на поляну вылетел, высоко вскидывая копыта и нетерпеливо приплясывая, огромный жеребец. Конь был на целую ладонь выше, чем любая из лошадей, на которых прибыли новые подопечные его хозяина, с иссиня-черной шкурой, лоснившейся в утреннем свете. Единственной отметиной оказалось белое пятнышко вокруг левого глаза.

– Ну как поживаешь, Одноглазый? – спросил Пелл, угостив жеребца морковкой. Скормив угощение, он энергично похлопал коня по шее, а затем обошел сзади и принялся прилаживать свои сумки. Из одной он достал маленькое коричневое одеяло, которое положил Одноглазому на спину. От углов одеяла тянулись длинные кожаные ремешки, и Пелл, опустившись на колени, тщательно завязал их – по всей видимости, лесничему не требовалось другого седла. Наконец он выпрямился и одним легким прыжком взлетел на спину жеребцу. Пора в дорогу, – объявил он, направляя коня к югу, пока другие продолжали с удивлением смотреть на него.

Они остановились в Нью-Пелле только для того, чтобы купить припасов на несколько дней и поторговаться со старым Пейтером Теммисом насчет свежих коней. За лавкой Пейтера имелась конюшня, в которой стояло множество прекрасных лошадей. Правда, все они уступали Одноглазому, но зато были существенно лучше их собственных усталых коняг, преодолевших весь путь от самого Белфара до Нью-Пелла. Беда в том, что Пейтер заломил за каждую лошадь немыслимую цену. За эти деньги можно было купить любого победителя скачек, а ведь в придачу они оставляли прежних коней. Эти несчастные животные, по заявлению Пейтера, уже и так заезжены до полусмерти, и даже если бедняги придут в себя, они не привыкнут к Улторну.

– А если они не лошади из Улторна, – заключил Пейтер, пожав плечами, от них тут мало проку.

Брент подозревал, что старый Пейтер назначил такие грабительские цены, понимая, что больше им лошадей взять неоткуда. Через несколько минут Бренту надоели попытки Имбресс не допустить опустошения государственной казны Чалдиса, и он просто всунул необходимое количество купюр в морщинистую руку Пейтера, добавив еще, когда тот начал жаловаться, что ему дают бумажные деньги, а не звонкую монету.

– Но это грабеж, – пробормотала Имбресс, недовольная вмешательством Брента.

Они быстро оседлали своих новых лошадей, а затем погрузили на них сумки с припасами. Имбресс снова выбрала гнедого мерина, которого она назвала Раму сом в честь его предшественника. Брент решил, что имя Рэчел прекрасно подходит для коренастой, серой в яблоках кобылы. Однако Марвику потребовалась пара минут, чтобы придумать кличку чалому мерину, которого выбрал он. Неплохой конь, но далеко не самый красивый из лошадей Пейтера. Его губы, казалось, были чуть маловаты, и потому создавалось впечатление, будто он ухмыляется.

– Ты, парень, не слишком-то красив, – объявил Марвик, обойдя вокруг животного. – Я думаю, нужно назвать тебя Андус. В честь нашего доблестного премьер-министра, – добавил он.

Тут Пейтер и Кэллом Пелл разразились громовым хохотом. Но лесничий довольно быстро оборвал смех и вернулся к насущным проблемам.

– По какой дороге отправились твои вчерашние покупатели? – спросил он Пейтера.

Старик указал на запад.

– Скорбное Сердце.

Пелл кивнул и оглядел своих новых подопечных.

– Мы уже потеряли полчаса светлого времени, – объявил он, – Поехали.

Брент никак не мог понять, почему тропа называется Скорбное Сердце. Узкая лента расчищенной земли, извиваясь, бежала сквозь густой лес, состоящий из пышных ив и древних дубов, при этом старалась придерживаться вершин холмов, спускаясь с одного и тут же взбираясь на другой. Местами в густой листве над головами возникали просветы, и тогда яркие лучи солнца освещали подлесок, росший у подножья деревьев.

Брент держался сразу за Кэлломом Пеллом, внимательно следя за действиями лесника, когда тот останавливался, чтобы изучить следы на тропе. Брент прекрасно понимал, что, просто наблюдая, он не сможет перенять у Пелла его знания о лесе, но он хотел получить хоть какое-нибудь представление о том, как Пелл выслеживает Хейна, на случай, если суровый лесник вдруг передумает или с ним что-нибудь случится. Вскоре он тоже начал замечать сломанные ветки подлеска, неясные отпечатки копыт в грязи. Однако после часа езды он все еще не имел ни малейшего понятия, откуда Кэллом Пелл узнал, что следует натянуть поводья, слезть с Одноглазого и отвести лошадь с тропы к широкому выступу скалы.

– Они останавливались здесь прошлой ночью, – сообщил Пелл, опускаясь на колени и прижимая пальцы к поверхности камня. Он уставился на выступ так, словно на нем была высечена некая надпись, и Брент ощутил себя совершенно неграмотным. – Оба. Привязывали лошадей вон к тому вязу, – добавил он, показывая на старое дерево неподалеку. – Ты можешь увидеть, где они паслись. Пейтер сказал мне правду. Они купили четырех лошадей, и животные еще у них.

– Интересно, что случилось с лошадьми фермеров, – задумчиво проговорил Марвик. – Мы не нашли никаких трупов.

– Трупов? – переспросил Пелл, и в его глубоко посаженных глазах, устремленных на вора, явственно читался упрек.

– Вам платят не за то, чтобы вы задавали вопросы, – заявила Имбресс, садясь на скалу и явно надеясь помешать Пеллу получить ответы.

– А я не собираюсь выслеживать неизвестно что, – рявкнул Пелл, обращаясь к Имбресс. Затем он снова повернулся к Марвику. – Продолжай, городской парень.

Марвик быстро описал лошадей, которых они нашли, серых и иссохших, как будто, прежде чем дать им умереть, из них высосали последние капли жизни.

– Очень мило с твоей стороны сообщить мне, что я выслеживаю мага, буркнул Пелл и с вызовом взглянул на Имбресс. – Вам придется удвоить плату.

Когда они вновь двинулись по тропе, Брент заметил, что веточки, обломанные беглецами, выглядят совсем свежими, а на месте слома даже поблескивает сок растений.

– Мы не так уж сильно отстаем от них, верно? – с жадным интересом спросил он Пелла.

Лесничий перевел взгляд с тропы на Брента, задумчиво кивнув, словно только сейчас заметил что-то, упущенное ранее.

– А тебе не откажешь в наблюдательности, паренек из города.

Брент поморщился. Он подозревал, что Пелл не намного старше его самого, может быть на несколько лет, а уж седых волос у бывшего шпиона определенно побольше. Так что он ничуть не нуждался в снисходительном отношении к себе.

– Может, ты и не пропадешь в Старухе Красотке, – продолжал Пелл, не замечая недовольства Брента или просто игнорируя его. – Она бывает достаточно терпимой, если не терять бдительности, но не обольщайся, сейчас ты держишься за самый край ее подола. Стоит только зайти подальше, – добавил он, и его голос понизился до угрожающего шепота, – и никакая бдительность не спасет. Даже я не могу предугадать, каким способом она может убить.

– А куда именно ведет Скорбное Сердце? – спросил Брент, уже догадываясь, что означает это название.

– Именно туда, куда ты думаешь, городской парнишка. Именно туда.

С этими словами Пелл вновь обратил все свое внимание на тропу и пустил Одноглазого легким галопом, как будто уже не сомневался, что ему придется направиться в самое сердце глухого Улторна, и потому можно было передвигаться побыстрее.

Пару часов спустя Пелл опять резко остановился и легко соскользнул со спины Одноглазого.

Все собрались вокруг него, глядя на поляну рядом с тропинкой. Не нужно было обладать острым зрением, чтобы увидеть: недавно здесь что-то произошло – повсюду следы ног, сломанные и погнутые ветки. Пелл сдвинул на затылок широкополую коричневую шляпу и сделал несколько шагов в лес, поднимая руку то к одному, то к другому дереву. Он зашел еще глубже, на минуту скрывшись из виду, а затем вернулся с откровенно озадаченным выражением лица.

– Послушайте, эти люди, которых вы преследуете, имеют что-то против ив?

– О чем вы говорите? – не поняла Имбресс.

Лесник пожал плечами, затем пнул лежащую на земле сломанную ветку.

– Хотел бы я сам это знать. Наверняка скажу только одно: кто-то из ваших приятелей носился тут в приступе безумия с мечом наперевес. Срубил десятки побегов молодой ивы.

– Может, он хотел разжечь костер? – предположил Марвик.

Пелл откинул голову и захохотал.

– В следующий раз, когда нам понадобится костер, – ответил он, все еще посмеиваясь, – я дам тебе попробовать, городской парнишка. Рубить зеленые ветки для костра? Гораздо быстрее сварить обед под солнечными лучами.

– Тогда зачем им понадобились ветки? – спросила Имбресс.

– Будь я проклят, если знаю. Никогда не видел ничего подобного. Кроме того, похоже, он срезал много ползучих растений. Это имело бы какой-то смысл, задумай они связать охапки ивовых ветвей, но за каким лешим кому-нибудь может понадобиться перевозить через Улторн такие охапки – вот чего я никогда не пойму.

– Ну, лично мне на это плевать, – объявил Харнор. Агент с соломенными волосами нетерпеливо взглянул на тропу. – Если мы отставали от них только на два часа, то теперь они должны быть ближе. Чем больше времени они тратят, валяя дурака тут, в лесу, тем лучше для нас. Так что давайте не будем повторять их ошибку.

С этими словами Харнор и Лэц вновь сели на лошадей и устремились вперед по тропе. Имбресс помедлила еще мгновение, глядя на Пелла, а затем последовала за своими людьми.

Пелл, однако, задержался, в последний раз опустившись на колени, чтобы изучить те беспорядочные следы, которые остались на земле.

– Странно, – пробормотал он. – А они часом не собирались встретиться с кем-нибудь на этой тропе?

Брент пожал плечами.

– Все может быть. Понятия не имею. А почему вы спрашиваете?

Пелл покачал головой.

– Нет, я явно начинаю сходить с ума. На секунду мне показалось… Пелл вновь покачал головой, все еще глядя на землю, затем вернулся к тропе и вскочил на Одноглазого. – Явно спятил, – пробормотал он, и они вновь пустились вскачь.

Остаток дня, пока не спала жара, Брент скакал прямо за Пеллом, пустив новообретенную Рэчел умеренно быстрым галопом, а затем, после короткого отдыха, заставив ее нестись в полную силу до самых сумерек. Брент скакал, пригнувшись к шее кобылы, время от времени выпрямляясь, чтобы не пропустить следующий изгиб тропинки, ожидая в любой момент увидеть Хейна, – ему так долго пришлось ждать этой минуты! Но хотя следы подтверждали, что беглецы опережают их совсем ненамного, Хейн и Мадх ухитрялись сохранять между ними прежнее расстояние.

– Пора делать привал на ночь, – объявил Пелл, глянув в просвет между листьями на небо, которое стало затягиваться тучами.

Брент заколебался, видя, что лесник увел Одноглазого с тропы под выступ огромного холма, где имелось очень удобное место для ночевки. Вместо того чтобы последовать за ним, Брент вновь повернулся к тропе, глядя, как она исчезает в лабиринте деревьев.

– Почему бы нам не покончить с этой погоней уже сегодня? – предложил он. – Мы можем настичь их, когда они остановятся на ночь, и завтра мы уже вернемся в Нью-Пелл.

Он подумал, что последнее соображение должно понравиться леснику.

Но Пелл уже спешился и начал снимать со спины Одноглазого седельные сумки.

– Ночью мы никуда не двинемся.

– Но…

– Никаких «но», – взревел Пелл. – Это сущий идиотизм – ночью болтаться по Улторну, даже близко к опушке, даже при самых благоприятных обстоятельствах. Сегодня вечером светит только молодой месяц, собрались тучи, и мне самому было бы трудно различить тропу – тропу, по которой, если бы нам крупно повезло, мы, спотыкаясь, ввалились бы темной ночью в лагерь мага.

Брент было открыл рот, чтобы оспорить слова лесника, но, поняв всю бессмысленность этого действия, обиженно промолчал. Вскоре погасли последние лучи солнца, севшего за горизонт, которого они не видели весь день, и лес, как плащом, укрылся сгустившейся тьмой. Брент уже забыл, каким враждебным становится лес ночью, когда вы не можете разглядеть ствол дуба даже на расстоянии вытянутой руки. Теперь чувство опасности стремительно вернулось к нему, и он признал правоту Кэллома Пелла, не отважившегося на ночное путешествие по Улторну. Бренту казалось, что тьма послужила лесу сигналом к пробуждению, в шорохе листьев и шуме ветра ему слышалось, будто невидимые твари потягиваются, стряхивая с себя дневную дрему. Хейн и Мадх, без сомнения, приветствовали бы их общество.

Подойдя к лагерю, Брент обнаружил, что Пелл заставил всех интенсивно работать. Сам лесник уже очистил место, обложил его камнями и развел небольшой костерок. Он велел Марвику и Лэцу собирать хворост, язвительно заметив вору, что тому лучше бы обратить внимание на уже высохшие ветки. Харнора послали принести воды из ручья, журчащего неподалеку. Имбресс, то ли по указанию Пелла, то ли по собственной инициативе, чистила лошадей.

– Ну, городской парнишка, – обратился Пелл к Бренту, – я не очень на это рассчитываю, но, может быть, ты все-таки умеешь готовить?

Несмотря на крайнюю усталость, горожане никак не могли заснуть. Им хватило всего пары ночевок после отъезда из Белфара, чтобы приобрести некоторую привычку спать на открытом воздухе, их не беспокоили раздающиеся звуки и окружающие запахи. Но они не предполагали, что в Улторне все будет совсем по-другому, он, казалось, специально не давал им заснуть, отовсюду постоянно слышались шорохи, уханье и взвизги.

– Плюньте на нее, – жестко посоветовал Пелл, как всегда говоря о лесе как о женщине, – иначе она не даст вам спать всю ночь. Она любит такие штучки.

И затем установив очередность дежурств по лагерю, он показал, как следует игнорировать фокусы леса – залез в спальный мешок, натянув его на лохматую голову, и богатырски захрапел.

Однако утром Пелл заметил, что его подопечные, судя по их мрачному виду, не сумели воспользоваться добрым советом. Нахмурившись, он полез в сумку и достал оттуда маленький джутовый мешочек с горько пахнущими бобами, которые принялся растирать и сыпать в какую-то не слишком аппетитную настойку.

– Я надеялся отложить их на потом, на случай необходимости, – пробурчал он. – Теперь вы будете засыпать очень быстро.

– Интересно, как? – спросил Марвик, раздраженно протирая глаза. Бедолаге досталось пятое дежурство, и ему пришлось проснуться за три часа до рассвета. Короткий отдых, который он позволил себе после общего подъема, только сильнее заставил его почувствовать усталость.

Но Пелл не ответил, глядя вверх на начавшее светлеть небо.

– Давайте-ка пошевеливаться, – распорядился лесник, – Не стоит больше терять времени.

Они скакали быстрее, чем накануне. Лошади из Нью-Пелла могли передвигаться с такой скоростью, о которой их старые кони могли помыслить только как о наказании, – впрочем, теперь поездка превратилась в сущее наказание для всадников. Тропинка со временем становилась все уже, часто заставляя их ехать цепочкой по одному под низко нависающими ветвями деревьев. Но Брент обращал мало внимания на ставший еще гуще и еще мрачнее лес. Вместо этого он пытался свежим взглядом обнаружить следы недавнего присутствия Хейна. В под леске сверкающие капельки влаги свисали, как жемчужины, с самых кончиков сломанных ветвей. У подножия холмов, где тропинка оставалась мягкой от весенних дождей, отпечатки копыт в грязи были видны так отчетливо, как никогда прежде.

– Мы ведь уже близко, правда? – спросил он Пелла, когда сумел догнать проводника.

Пелл просто кивнул.

– Вы думаете, мы сможем догнать их сегодня? Бородатый лесник пожал плечами.

– Не уверен. Где-то в середине дня мы доберемся до развилки на тропе. Скорбное Сердце идет дальше на север, в Улторн Глубокий. Я сомневаюсь, чтобы даже эти люди решились отправиться туда. А узенькая тропинка пойдет на запад, мы ее называем Коса Красотки, потому что она проложена по более высоким и безопасным землям и, медленно поворачивая, ведет к Индору, пока не заканчивается возле плато Пасть Шакала. Я подозреваю, что они выберут этот путь, но посмотрим. Развилка – это лучшее место для них, чтобы попытаться нас как-нибудь обмануть, поэтому нам надо будет смотреть в оба. А это означает замедлить шаг, следовательно, они смогут опять оторваться, если будут нестись галопом.

И затем, как будто время, потраченное на этот разговор, уменьшало их шансы поймать Мадха и Хейна, Пелл пришпорил Одноглазого и погнал его вперед. Брент на мгновение остался в одиночестве, размышляя над словами проводника.

Марвик, у которого до сих пор сохранилось юношески острое зрение, наконец заметил их. Маленький отряд только что достиг вершины небольшого холма, с которого прекрасно просматривалась заросшая лесом долина. Деревья здесь росли достаточно густо, но не гуще, чем в Нью-Пелле, во всяком случае, ничего похожего на ту совершенно непроницаемую завесу листвы, сквозь которую они продирались последние несколько часов. Марвик отчетливо видел, как их тропа спускается в долину, затем пропадает из виду на очередном подъеме. И там-то, к северу от них, возле вершины следующего холма, он высмотрел цветное пятно, движущееся между деревьев.

– Я вижу их! – закричал он, невольно останавливая Андуса и указывая на холм на противоположной стороне долины.

– Где? – оживилась Имбресс, пытаясь проследить взглядом за взмахом руки Марвика, тогда как Брент спросил:

– Ты уверен?

– Хорошие глаза, – пробормотал про себя Кэллом Пелл. – Да, городской парнишка прав. Я только что увидел их сам, они взбираются на тот холм. Примерно в полумиле.

– Тогда вперед! – воскликнул Брент, резко сжимая бока Рэчел каблуками. Кобыла рванулась по тропе, из-под ее копыт вылетали грязь и камешки.

Началась бешеная гонка, все пришпорили лошадей, стремясь догнать Брента. Имбресс на Раму се вскоре поравнялась с бывшим шпионом и полетела но тропе бок о бок с ним. Сразу за ними скакал Марвик, а затем оба агента разведки. Только Кэллом Пелл, казалось, не желал участвовать в этой сумасшедшей погоне, и хотя Одноглазый не отставал от остальных, глаза лесничего были устремлены не на горизонт, а на тропу под ногами.

Через несколько минут преследователи миновали долину и стали подниматься на следующий холм, где Марвик и заметил тех, за кем они гнались. Брент не желал останавливаться, но и он натянул поводья, когда Кэллом Пелл позвал всех и велел задержаться.

– Какого черта мы стоим! – воскликнул Брент и в нетерпении взмахнул рукой. – Они же у нас в руках!

– Я хочу проверить их след, – проворчал лесник.

– Но мы же видели их, – возразила Имбресс. – В данном случае я согласна с Каррельяном. Если мы их видим, нет никакой нужды проверять следы. Проверяйте их прямо с лошади, если уж вам так надо.

Пелл взглянул на них обоих, но ничего не ответил. Легонько тронув бока Одноглазого каблуками, он объехал своих подопечных и возглавил гонку. Несясь впереди, он, по крайней мере, мог видеть следы, до того как его спутники окончательно затопчут их. Под деревьями ему в глаза бросились свежие следы копыт – срезанные полукруги, резко отпечатавшиеся на земле.

– Не только у нас хорошее зрение, – объявил он.

– Что вы имеете в виду? – спросил Брент. Он низко пригнулся к шее Рэчел, стараясь слиться со своей лошадью.

– Все очень просто: если мы видим их, то и они видят нас. Эти следы означают, что парни мчатся галопом. Они пытаются скрыться.

– Пусть попробуют, – мрачно ответил Брент и потянулся к бедру, проверяя, легко ли вынимается меч из ножен, – У них есть основания бояться.

Остаток дня пролетел, как вихрь, как листва, которая расступалась перед преследователями, иногда оставляя крошечные порезы на их руках и лицах. Копыта коней стучали по тропе. Они не обращали внимания ни на боль в собственных мышцах, ни на клочья пены, собравшиеся в углах ртов лошадей. Они не замечали изогнутых корней, которые, словно змеи, выползали на тропу, угрожая поймать в ловушку ноги коней. Они жили только тем, что видели вдали какое-то движение, их цель была уже близка. Только Кэллом Пелл вновь держался позади, время от времени он останавливался и проверял следы, а затем полностью отпускал поводья и позволял Одноглазому догнать остальных. Пелл надолго задержался там, где от Скорбного Сердца отделилась узкая тропка и вильнула влево, оставшись незамеченной всеми остальными. Но как внимательно он ни смотрел, опытный следопыт не нашел ни единого признака того, что Мадх и Хейн отправились по Косе Красотки к Индору. Почему они продолжали скакать на север в самую середину Улторна Глубокого, Кэллом Пелл не имел понятия. Он только знал, что необходимо догнать их как можно скорее. Эта часть леса была сравнительно безопасна, но Хаппар Фолли, иначе Причуда Хаппара, находилась всего в нескольких милях отсюда, на берегу реки Лесная Кровь, служившей границей, за которую лес не пускал посторонних.

Ничего этого не знал Брент, погоняя Рэчел по утрамбованной земле Скорбного Сердца, да ему было и наплевать. Безумная скачка захватила его, и с тех пор как он впервые на мгновение увидел движущееся цветное пятно между деревьями, он мчался вперед с уверенностью, что еще до ночи прольет кровь Хейна. Он воображал, как сладко будет отсечь эту ненавистную голову и принести ее Карну. И тогда наконец в мире все снова встанет на свои места.

Но даже сейчас он осознавал беспочвенность своих мечтаний. Прошлое не вернуть. Карн будет отмщен, но совершенного убийцей уже не поправить. А сам Брент… Он вернется в свой особняк отмахиваться от дельцов, докучающих ему заключением сделок, от инженеров, которые будут приставать к нему с техническими деталями усовершенствования генераторов. На секунду в животе Брента что-то сжалось от этой мысли, но потом он снова вызвал в памяти лицо Хейна. Ухмылка убийцы поплыла у него перед глазами и стерла все остальные мысли.

Имбресс, скакавшая рядом с ним, увидела выражение лица Брента и совершенно верно его истолковала.

– Когда мы их догоним, – крикнула она, стараясь перекрыть стук копыт, нашей главной целью будет захватить Мадха. Вы поняли, Каррельян? Убийца совершенно не важен. Делайте с ним все, что хотите, но только после того, как мы возьмем Мадха.

Брент медленно повернулся к женщине, его ореховые глаза блеснули.

– Кажется, вы забываете, что я не состою на жалованье у Тейлора Эша.

С этим словами он резко пришпорил Рэчел и умчался вперед, оставив ее прожигать гневным взглядом его спину.

Марвик понимал, что, должно быть, дело в его разыгравшемся воображении, но лес казался ему все более угрожающим. Вязы и орешник, которые росли еще несколько миль назад, сменились тесным строем древних черных дубов, причем каждое узловатое дерево поднималось ввысь более чем на сто футов, а ветви, раскинувшиеся не менее широким шатром, полностью закрывали небо. Эти ветви сплетались над их головами, сплетались подобно борцам, слившимся друг с другом в смертельном объятии. Еще больше беспокоило Марвика то, что у каждого дуба множество массивных ветвей свисало до самой земли, они походили на толстые ноги, поддерживавшие огромный вес кроны. Под этими согнутыми ветвями находились бесчисленные лесные пещеры, в которых могло укрыться что угодно, даже двое мужчин верхом на лошадях. Марвик подумал, что Мадх и Хейн, если бы они устали от погони, могли легко спрятаться в этом лесном лабиринте. И после этого они с той же легкостью превращались из дичи в охотников, с тем чтобы захватить маленький отряд врасплох под покровом темноты. И действительно, небо над головой лишь изредка показывалось в небольших просветах среди листвы, да и этот свет стал меркнуть с приближением захода солнца. Через пятнадцать минут все окутает кромешный мрак.

Марвик направил Андуса к Кэллому Пеллу и заговорил, только когда бока их коней почти соприкоснулись.

– Нам ведь скоро придется остановиться на ночь, так?

Пелл пожал плечами.

– Я думаю, мы настигнем их раньше.

Марвик удивленно поднял брови.

– Почему вы так думаете?

Пелл улыбнулся.

– Вслушайся как следует, городской парнишка.

Вначале Марвику показалось, что до него доносятся лишь звуки, ставшие привычными за последние дни: стук копыт и шум ветра в листве. Но прислушавшись, он различил еще один голос, добавившийся к этому хору, более глубокий и мерный звук.

– Это вода? – спросил Марвик.

А ты не безнадежен, – проворчал Пелл в ответ. – Да, это шумит река Лесная Кровь, которая, чтоб тебе было известно, затем впадает в Цирран. В это время года она представляет собой бурлящий поток, потому что несет со склонов Гримпикса талые воды.

Марвик пожал плечами.

– Какое это имеет отношение к Мадху и Хейну?

– При низкой воде, – объяснил Пелл, – брод впереди проходим… почти. А в это время года потребовалось бы много приготовлений, чтобы перебраться через реку. Пришлось бы натянуть канаты и перебираться на плоту.

Начиная понимать, Марвик широко улыбнулся.

– Значит, мы прижмем их к реке, и бежать им будет некуда? – бодро заключил он.

В ответ Пелл мрачно покачал головой.

– Мы будем ловить мага, прижатого к реке, – напомнил лесник. – И в придачу к нему убийцу.

– При таком раскладе, – вздохнул Марвик, – это звучит гораздо менее обнадеживающе.

– Ну, в действительности все обстоит еще хуже, – продолжил Пелл, нахмурив лоб под нечесаной гривой. – У берега реки стоят развалины Причуды Хаппара. Если лестница в башне еще цела, то у мага будет превосходная оборонительная позиция. Даже иссякни вся его магическая сила, он сможет неделями осыпать камнями наши головы. На самом деле Пелл обдумывал эту возможность уже несколько часов. Маг мог пропустить тропу Коса Красотки только по одной причине – он знал о существовании Причуды Хаппара и понимал, что если доберется туда первым, он сможет дать отпор. Марвик недовольно скривился.

– Первое здание, которое мы встречаем за два дня, и то они собираются использовать его как крепость. А я-то надеялся на постоялый двор. Или бар.

– У тебя пропадет охота шутить, когда ты увидишь Причуду Хаппара, ворчливо ответил Пелл.

– Да что ж такое, в конце концов, эта самая Причуда Хаппара?

Прежде чем заговорить, Пелл секунду помедлил.

– Хаппар Пелл, – наконец произнес он, – был одним из моих предков. Он жил спустя несколько десятилетий после Опустошения. К тому времени большинство крупных тварей вымерло, поскольку Принятие Обета лишило их магии, и мы, Пеллы, рискнули забраться в лес глубже, чем когда-либо раньше. Хаппар полюбил дикую красоту Улторна и поклялся, что будет жить в самом лесу, а не где-нибудь на опушке. И он привел рабочих на берега Лесной Крови, где и построил прочный каменный замок с башней, которая возвышалась над деревьями. Это был славный замок в честь как красоты леса, так и красоты его юной невесты Риссы. Он тогда записал в своем дневнике, что, стоя на крыше башни вместе с новобрачной, он может одновременно видеть обеих своих возлюбленных, и он счастлив и спокоен.

Пелл сделал паузу, глядя поверх тропы, как будто ожидал увидеть за следующим поворотом самого Хаппара. Марвик с тревогой ждал продолжения, опять отметив, что лесник говорит, словно читает вслух. Похоже, именно так он всегда рассказывал истории из старых времен. «Неужели Кэллом Пелл выучил все эти книги наизусть?» – изумился Марвик.

– Но Рисса, – вновь заговорил Пелл, но теперь в его словах звучала горечь, – не разделяла любви Хаппара к лесу. Проведя в сердце Улторна первую ночь, она поклялась, что уйдет из этого леса. Они поссорились, и в гневе Хаппар ударил ее. Рисса отшатнулась назад, споткнулась и упала с башни. Ее тело разбилось о камни внизу. Хаппар помчался вниз, но только успел увидеть, как земля поглощает кровь его любимой.

– Что же сделал Хаппар? – тихо спросил Марвик.

– Говорят, – вздохнул Пелл, – что в тот день лес впервые после Опустошения отведал человеческой крови. И когда он вспомнил ее вкус, маленькая Рисса уже не могла утолить этой черной жажды. Поэтому лес убил и Хаппара тоже, а затем так встряхнул его прекрасный замок, что от того остались одни развалины. С тех пор мы считаем Причуду Хаппара границей Улторна Глубокого, за которую не осмеливается зайти ни один человек, если он дорожит жизнью.

Пелл вновь перевел взор на тропу, но от Мар-вика было не так-то легко отделаться.

– Что значит «лес убил Хаппара»? Как может лес убить кого бы то ни было? Разве не более вероятно, что Хаппар в своем горе покончил жизнь самоубийством?

Пелл пожал плечами. Его рот полностью скрывала густая каштановая борода.

– Может, так, а может быть, и иначе. Хаппар не сделал мне такого одолжения, не оставил в дневнике подробного описания собственной смерти. И лучше бы нам не довелось прочувствовать на собственной шкуре, как именно он умер.

Марвик кивнул, соглашаясь с его словами. Только подумать – быть убитым в таком тихом мрачном месте тем, что ты так сильно любил…

– Ну и история, – пробормотал он почти про себя. – Моя матушка однажды сказала… нет, моя матушка никогда не говорила ничего, что могло бы объяснить такую ужасную историю.

– Естественно, – ответил Кэллом Пелл. – Я полагаю, это вряд ли оказалось бы ей по силам.