Текст книги "Дорога смерти"

Автор книги: Роберт Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

15

Брент Каррельян, дитя города, быстро обнаружил, что построить плот не так легко, как он думал. Вьющихся растений вокруг имелось в избытке, и, проявив определенное терпение, можно было перерезать ножом их тугие стебли. Однако они оказались отнюдь не такими гибкими, как канаты, и Брент вскоре начал опасаться, что завязать их простым узлом не легче, чем сделать лошадь из листьев.

Но прежде чем завязывать узлы, требовалось найти то, вокруг чего их завязывать. Хотя Улторн был завален упавшими деревьями, большая часть их оказалась гнилыми. Ствол толщиной с ногу Брента часто весил не больше, чем младенец, и легко сломался бы даже под весом младенца. Будь у них топор Кэллома Пелла, заготовка прочных бревен не составила бы никакой проблемы, но у Брента имелся только меч, и он сильно сомневался, что его сравнительно тонким лезвием можно свалить хоть одно молодое деревце, не говоря уж о десяти, а то и пятнадцати.

Им пришлось бы отказаться от их плана, если бы не недавний ураган. Буря, ставшая причиной стольких разрушений в западном Чалдисе, нанесла немалый урон и Улторну, причудливо вырывая целые ряды деревьев и оставляя рядом нетронутый лес. Брент и Елена научились отыскивать плоды деятельности ветра – деревья, согнувшиеся где-то на середине ствола, словно надломленные гигантской рукой. Иногда им попадались прочные ветви, почти оторвавшиеся от ствола. Эти ветви были достаточно толстыми и прочными, чтобы выдержать удары валунов, торчащих посреди Лесной Крови, но и достаточно легкими, чтобы смочь нести двоих людей. Работа была скучной, медленной и тяжелой, но постепенно они подобрали нужные бревна и стащили их к берегу реки.

Собрав четырнадцать штук, каждое с полфута в диаметре и длиной футов пять-шесть, они решили, что пора начинать строить плот. Используя длинные вьющиеся растения, Брент и Имбресс связывали соседние бревна между собой, с трудом затягивая узлы, которые, как они надеялись, не сможет развязать бешеное течение. Постройка плота заняла большую часть дня. Когда работа завершилась, результат ее походил скорее не на примитивное плавсредство, а на несколько деревянных пленников, связанных по рукам и ногам и прикрученных друг к другу.

– Может быть, – заметил Брент, – мы слегка переборщили по части осторожности?

– А вы бы предпочли получить еще одну возможность нырнуть в эту реку? – съязвила Имбресс, с трудом затягивая еще один узел.

Брент покачал головой и принялся ей помогать. Связанный таким образом получившийся пучок бревен проявлял прискорбную тенденцию крениться под разными углами. Они понятия не имели, насколько это может им повредить, но на всякий случай выбрали два длинных тонких ствола и привязали их крест-накрест к днищу своего творения, добавив горизонтальную подпорку. Поискав еще немного, партнеры стали счастливыми обладателями двух длинных крепких веток, которые можно было использовать в качестве рулевых шестов, а затем добавили третью – для ровного счета.

Наконец все было готово к отплытию.

А также ко сну. Над верхушками деревьев осталась только узкая полоска света, а путешественники совершенно измучились за время дневных трудов. Обшаривая лес в поисках нужных веток, Брент с Имбресс нашли какие-то ягоды на колючих ветвях и немного орехов и рискнули поужинать этими припасами. Еще они наткнулись на полянку зеленого лука, такого жесткого, что только жуткий голод смог убедить их отведать подобной пищи. Перед путешественниками встала серьезная проблема – оказывается, просто прокормиться в лесу тоже весьма непростая задача. Хотя в Улторне в изобилии водились птица и зайцы, ни у Брента, ни у Имбресс не было лука, а без него они совершенно не умели добывать пищу.

Все еще голодный, несмотря на целый час, проведенный в поисках «подножного корма», Брент улегся спать в высокой траве. Будь он проклят, если пожалуется на пустоту в желудке, как бы тот ни бурчал от негодования. Такая мелочь, как голод, не помешает ему отомстить, пообещал он себе, и постарался выбросить из головы мысли о еде.

Настроение Имбресс к ночи тоже сильно испортилось. За последний час она не сказала Бренту ни слова и, растянувшись на траве, выбрала место в нескольких ярдах от него.

Но и вполовину не так далеко – хотя сама Имбресс этого и не осознавала, – как то, которое она заняла прошлой ночью.

После целого дня путешествия Марвик по-прежнему вглядывался в темнеющий полог Улторна, словно Друзем в любой момент мог выскочить на них. Вор соблюдал осторожность и несколько дней назад, когда они только вошли в этот лес, поскольку знал о его мрачной репутации. Хотя Улторн был старше и мрачнее светлых лесов южного Чалдиса, все же он сперва убаюкал подозрения Марвика. Узловатые и изогнутые древние дубы и ивы вдоль Скорбного Сердца все-таки обладали каким-то величием, которое пришлось по душе горожанину. А возбуждение от погони за Мадхом и Хейном – вернее, их двойниками – быстро вытеснило из его мыслей страх перед лесом. Сейчас, как бы спокойно ни прошел день, Марвик не собирался вновь позволить себя одурманить. Пусть Улторн улыбается сколько влезет, он не забудет, какие страшные клыки прячутся за этой улыбкой.

Даже Кэллом Пелл держался более настороженно, чем обычно, и вел их медленным ровным шагом. В конце дня он объявил, что теперь Мадх опережает их на восемь-девять часов.

– Это слишком далеко, – объяснил он, когда Марвик пожаловался на медленное продвижение, – чтобы гнать коней, надеясь быстро поймать их. Мы только утомим лошадей и дадим Мадху возможность опять ускользнуть от нас. Упорное продвижение вперед – наша единственная надежда. Если мы будем наверстывать по полчаса каждый день, то сможем догнать их за несколько дней до того, как они выйдут из леса.

Но Марвик подозревал, что для подобной медлительности имелась еще одна причина – ворчливый лесник был невероятно сосредоточен на следах, оставшихся на тропе. Пелл опасался новых хитрых трюков, новых ловушек. Кэллом Пелл полностью отдавал себе отчет в том, насколько им повезло, что в тот раз удалось выскользнуть из тисков Улторна. Такая удача может не повториться. Его глубоко посаженные карие глаза непрерывно обшаривали лес, словно пытаясь проникнуть в его глубины. Вскоре подобная настороженность передалась всему маленькому отряду. Хотя путешественники ехали только в светлое время суток и пока не сталкивались ни с какими неприятными неожиданностями, они не испытывали радости. Каждый задавал себе вопрос: когда Улторн нанесет следующий удар?

Закончив разбивать лагерь, Кэллом Пелл велел насобирать хвороста на всю ночь.

– Разве стоит разжигать костер? – удивился Роланд. – Он может выдать наше присутствие.

– Вы мыслите, как солдат, – ответил лесник и, кажется, под огромной бородой даже мелькнула слабая улыбка. – Кроме Мадха и Хейна, обогнавших нас на много миль, в этом лесу нет людей, которых следует бояться. Но есть многое другое… и эти твари легко могут учуять наших лошадей. Огонь отпугнет некоторых, давая им знать, что лошади защищены. Здесь им не обломится легкой добычи.

А затем Пелл распределил ночные дежурства, оставив самую трудную предпоследнюю – вахту для себя. Сгрудившись вокруг костра, они молча съели свои галеты, сыр и сушеное мясо. От пламени, взметнувшегося на несколько футов, исходил сильнейший жар, люди не переставая покрывались потом, но зато пятно света получилось довольно большим.

– Что может ожидать нас впереди, на тропе? – спросил Роланд, нарушив наконец долгое молчание. – Вы должны знать Улторн, как никто другой из ныне живущих.

– Я думаю, так и есть, – кивнул головой Пелл. – Я прочитал все дневники и записи путешественников, которые только сумел найти, надеясь побольше узнать о лесе. Я исходил всю округу, говорил со стариками, рискнувшими отправиться исследовать лес, и записал все их рассказы, чтобы ничего не пропало. Я запомнил почти все семейные предания об Улторне, а моя семья очень старая… и когда-то была очень большой.

Лесник сделал паузу и глотнул из своей чашки. – Вы не должны забывать, – продолжал он, вновь прервавшись, чтобы подбросить хвороста в костер, и не обращая внимания на горячий пепел, попавший ему на руку, – что все эти рассказы и записи сделаны людьми, которым удалось выжить. Значит, в пути им не довелось столкнуться с настоящими опасностями. Но когда удается найти единственного живого свидетеля, оставшегося от большой экспедиции, вот тогда его рассказ действительно представляет интерес.

Глаза Кэллома Пелла приняли отсутствующее выражение, словно перед его мысленным взором проходили те самые сцены, о которых ему доводилось только читать.

– Ну и?.. – поторопил Каладор. Взгляд Пелла устремился на солдата. В нем читалась странная смесь юмора и предостережения.

– Никак не можете, – хмыкнул лесник, – обойтись без полного списка? Ну, множество бурых медведей, не меньше черных медведей, кугуары – тоже немало, да и драконы попадаются.

При последних словах кровь отхлынула от лица Марвика.

– В Улторне уже очень давно не видели драконов, – спокойно проговорила Миранда, отпивая маленькими глотками чай. Она подумала, что ей нравится этот странный лесник, в конце концов, ей нравились все, кто уважал старину… а к ней она в последнее время стала причислять и себя. Позади было даже слишком много лет, чтобы тратить драгоценное время на сотворение Дьявольского Огня для отпугивания монстров… И все же чародейка считала, что со стороны Пелла слишком жестоко пугать Марвика рассказами о драконах.

Алициус Пелл писал, что видел дракона в двадцать восьмом году Республики, – возразил лесник. – Не так уж давно, если учитывать, сколько живут эти твари. Но это было гораздо севернее. Нет, я не думаю, что мы встретимся с драконами.

Пелл осушил свою чашку и вздохнул.

– Что ждет нас на Косе Красотки? Если повезет, то ничего более страшного, чем Мадх и Хейн. Даже этого может оказаться вполне достаточно. Первоначально тропа была проложена по южной границе самых скверных земель Улторна Глубокого, который начинается сразу по ту сторону реки Лесная Кровь.

– Но мы всего в нескольких милях от Лесной Крови, – заметил Марвик. – И то, что это место южнее реки, безусловно, не помешало Друзему прилечь тут отдохнуть на несколько веков.

– Это верно, – признал Пелл. Он достал из костра тлеющую ветку и начал рисовать на земле линии. – Вот это – Коса Красотки, она слегка изгибается к югу, а вот здесь Лесная Кровь поворачивает на север. Некоторое время река будет проходить почти в сотне миль от тропы, а затем повернет на юго-запад, обратно к Косе Красотки и тому месту, где она сольется с Цирраном. Там, где обе реки встречаются, они образуют широкую дельту. Кроме сезонов, когда вода стоит высоко, дельту легко перейти вброд. По крайней мере, так говорится в старых дневниках. Именно там Коса Красотки когда-то пересекала Цирран, а дальше шел последний короткий участок до плато Пасть Шакала. Но дельта… дельта всегда считалась опасной.

– Опасной? Почему? – встрепенулся Марвик. И даже когда вопрос уже соскочил у него с языка, он не был уверен, что так уж хочет получить на него ответ.

– Очень немногие люди побывали там и вернулись, – объяснил Кэллом Пелл. – От этих немногих остались только весьма туманные истории… рассказы о том, что их кто-то преследовал, о товарищах, исчезавших беззвучно и бесследно. Возьмем дневник Синдата Нима, торговца коврами, который жил через девяносто лет после Принятия Обета. В то время Чалдис и Индор воевали – в очередной раз, – и, как обычно, границы были закрыты для торговли. Поэтому Синдат Ним нагрузил двадцать повозок своими лучшими коврами и взял в качестве охраны тридцать наемных солдат. Двигаясь по Косе Красотки к дельте, им удалось отбиться от кугуаров, медведей и даже грифона. Но там люди стали исчезать один за другим. Причем они шли на виду у всех остальных, и вдруг просто исчезали. Сам Синдат тоже исчез. Один из наемников дописал его путевой дневник и каким-то образом ухитрился в одиночку закончить путешествие. – Пелл рассмеялся отрывистым ироничным смехом. – Стал богатым человеком. Но место слияния этих рек приобрело репутацию самого опасного места во всем лесу.

– И мы туда едем? – спросил Роланд.

Кэллом Пелл пожал могучими плечами.

– Мы едем туда же, куда и Мадх. После того как в дельте реки стали исчезать люди, была проложена другая тропа. Она обходит дельту, делая большой крюк к южной оконечности плато. Это был бы наиболее разумный путь… для любого, кто не направляется прямо в центр Индора.

Роланд кивнул, обдумывая полученную информацию.

– Мадх мог бы быстрее попасть в Индор, отправившись через дельту?

Пелл кивнул.

– Это сэкономило бы ему четыре, а то и пять дней.

Старый воин вздохнул, вытащил меч и принялся искать в своих сумках точильный камень.

– Боюсь, Кэллом Пелл, вы скоро проникнете в одну из самых великих тайн своей библиотеки. Хотелось бы только надеяться, что мы доживем до того момента, когда сможем прочитать ваши записи об этом.

Плот медленно приблизился к середине реки, где более быстрое течение стремительно повлекло его к западу. Осторожно пристроившись на краю, Брент опускал шест в воду до тех пор, пока над поверхностью не осталась только его рука. Течение поволокло шест назад, но у Брента создалось впечатление, что ему вряд ли удалось бы достать до дна, даже если бы река не оказалась столь стремительной.

Елена Имбресс, наблюдавшая за его бесплодными попытками, нахмурилась, когда Брент наконец вытащил длинный шест из воды и покачал головой. Остается только надеяться, что мы не упадем в воду, – пожал плечами мужчина.

Имбресс глянула вперед. Берега подступали все ближе, и течение становилось все стремительней. Время от времени, обычно неподалеку от берега, над водой мелькала верхушка валуна, напоминая кита, поднявшегося на поверхность, чтобы набрать воздуха.

– Еще нужно надеяться, что нам не понадобится управлять этой штуковиной, – добавила она, когда путешественники миновали одну из подводных скал.

Брент кивнул и положил шест на середину плота, откуда ему было бы сложнее упасть в воду. Секунду подумав, он сообразил, что рискует не только шестом, и переместился ближе к центру, почти столкнувшись плечом с Имбресс. Однако в целом их импровизированный плот оказался устойчивее, чем он ожидал. Видимо, помогли две перекрестные балки, объединившие все остальное. Иначе отдельные бревна начали бы по очереди подниматься и опускаться под ними на каждой волне и при каждом повороте Лесной Крови. Более того, Брент подозревал, что эти перекрестные бревна служат чем-то вроде руля, не давая плоту вращаться в быстром течении.

– Я думаю, сейчас нам нужно расслабиться, – сказал Брент.

Елена фыркнула, не уверенная, что она могла бы расслабиться хоть на секунду, пока остается в лесу.

– А что мы будем делать, – спросила она, – когда захотим выбраться из реки, если наши шесты слишком короткие и не задевают дна?

Брент пожал плечами.

– Полагаю, мы просто подождем, пока река станет шире и мельче. А пока каждая миля для нас – просто подарок судьбы. Так мы догоним Хейна очень быстро.

Имбресс окинула Брента задумчивым взглядом. Ее зеленые глаза сузились.

– Хейна.

Брент, казалось, не заметил странной интонации своего нового партнера. Он ерзал на грубой коре бревен, пытаясь устроиться хоть чуточку поудобнее.

– Мы договорились сотрудничать, – тихо сказала Имбресс, изо всех сил стараясь скрыть раздражение. – Я хочу предложить вам сделку.

– Сделку? Брент повернулся, чтобы лучше видеть агента. Он-то считал, что они уже обо всем договорились вчера, перед тем как взяться за постройку этого чертового плота. Эта женщина могла бы, в сущности, стать неплохим компаньоном, держи она рот на замке. Но стоило ей заговорить, сразу же возникали проблемы. Похоже, для любого, кто работал в разведке, сотрудничество означало следующее – я тебе приказываю, а ты исполняй.

Если сравнивать Елену Имбресс и реку, то еще неизвестно, которая окажется более властной.

– Какую именно сделку? – вздохнул он.

– Вы прекрасно понимаете, какая опасность грозит Чалдису, если Мадх добьется успеха, как бы вы ни притворялись, что вас это не беспокоит. Это коснется всех, – настаивала она. – Вы же не думаете, будто Маллиох оставит чалдианским богачам их деньги, если вынудит нас подчиниться своей воле? Что бы ни произошло, вы пострадаете вместе со всеми. И ваш друг тоже пострадает.

Брент закрыл глаза. Было до боли ясно, к чему она клонит. Имбресс зря тратила время. Патриотические призывы никак не могли повлиять на человека, который знал больше грязных секретов чалдианского правительства, чем любой другой житель этого государства.

– Если вы собираетесь запеть государственный гимн… – начал ерничать Брент.

– Я прошу только одного, – перебила его Имбресс, – помогите мне остановить Мадха. Что бы ни случилось, важнее всего захватить или убить его. Брент запрокинул голову и захохотал. По-своему, весьма неуклюже, но иногда Елена могла быть действительно забавной.

– И вы называете это сделкой? – с недоверием переспросил он. – Это просто прекрасно, что Башня Совета является монополией чалдианского правительства, агент Имбресс… поскольку, уж извините, ни в одной другой сфере деятельности вы бы не продержались и недели.

Имбресс плотно сжала губы. Ей пришлось подождать минуту, чтобы восстановить самообладание и продолжить.

– Сделка, – снова заговорила она, – заключается в том, что после того как вы поможете мне разобраться с Мадхом, я помогу вам убить Хейна. Не важно, чего это будет стоить, не важно, сколько времени это займет. Я даю вам слово, Каррельян. Если мне придется взять отпуск в министерстве и пять лет вместе с вами выслеживать этого подонка, я это сделаю. Конечно, есть шанс, что мы найдем сразу их обоих, и тогда сейчас мы зря тратим силы на болтовню. Но если они разделились, сперва нужно обезвредить Мадха. Хейн может подождать. Ваша месть может подождать. И я клянусь вам, если так будет, я сделаю потом все, что в моей власти, чтобы помочь вам.

Краска проступила на ее щеках. Брент понимал, что ей отнюдь не легко было дать подобное обещание. Вероятно, она считала, будто идет на известное самопожертвование… pi этот забавный взгляд на вещи почти заставил Брента улыбнуться.

– Не пойдет, – сказал он.

Зеленые глаза Имбресс широко распахнулись от удивления и гнева.

– Что?

– Не пойдет, – повторил Брент.

– Не отказывайтесь, Каррельян, – предупредила Елена. – Я предложила вам все, что могла.

– Именно в этом и проблема, – ответил он, внезапно становясь серьезным. – Мне не нужна ваша помощь. Мне не нужна ничья помощь. Хейн только мой.

Имбресс откинулась назад, закрыв лицо руками. Через секунду она провела пальцами по волосам и потрясла головой, словно просыпаясь.

– Неужели в вас нет никакой преданности? – спросила она. – Ни капли патриотизма?

Брент рассмеялся.

– Я предан Карну. А вот патриотизма, его действительно не имеется. Что сделало для меня правительство Чалдиса? Ах да, поместило в сиротский приют в Белфаре, где детей жестоко избивали за малейшую провинность, и потому улицы оказались более безопасным местом.

Елена отвернулась от него, ощущая горечь во рту. Итак, у Каррельяна было тяжелое детство, и, как следствие, он остался ребенком на всю жизнь. Как будто этот идиот был единственным, кого били в детстве. Как будто эта боль перевесила всю боль мира.

Женщина больше не произнесла ни слова, и внезапно Лесная Кровь показалась Бренту очень миролюбивой.

16

Сперва Карн планировал осуществлять общее руководство делами Каррельяна прямо из маленького домика Масии, расположенного на окраине города, недаром он привык работать вдали от нервного центра промышленной империи своего друга – завода, где осуществлялась сборка генераторов. На самом деле и он, и Брент всегда работали в поместье, практически никогда не бывая в кабинетах, оборудованных для них на заводе. Поначалу Карн не сомневался, что документы можно с таким же успехом доставлять в маленький домик Масии, и не видел причин для беспокойства.

Масия же сразу обнаружила назревавшую проблему. Честно говоря, не заметить ее мог только слепой.

Высоченные стопки контрактов, планов и отчетов угрожали вытеснить даже мебель из ее маленького, двухкомнатного домика. Уже через несколько часов женщина топнула ногой и заявила, что на время работы она Карна выселяет. Кроме того, заметила она, смена места для него просто необходима – очень вредно для здоровья проводить всю жизнь законопаченным в крохотном домишке. Поэтому каждое утро за Карном приезжал экипаж и отвозил его работать в особняк Каррельяна.

Сегодня, однако, никакая смена обстановки не помогала. Карн сидел за столом, тупо уставившись на одно-единственное письмо – отчет о том, как недостаток рабочих рук в горах Элленден вскоре взвинтит цену на медную проволоку – и не имея ни малейшего представления о том, что он должен предпринять по этому поводу и почему это вообще должно его беспокоить. Его мысли продолжали крутиться вокруг новостей, которые ему приносил Кэтам из гораздо более близких районов, – новости об убийствах и самоубийствах, о бунтах и мятежах, причем все эти события явились прямым результатом обнародования черных досье, он сам сделал их достоянием гласности несколько дней назад. Ему тогда почему-то казалось, что рассекречивание подобной информации станет неким актом правосудия. Но если это правосудие, то Карн теперь не мог понять, чем оно отличается от простой мести. Он надеялся, что многое можно будет начать с чистого листа, а взамен их поджидали лишь новые беды.

Еще утром Кэтам принес сообщение о последнем дне суда над Андусом Райвенвудом. Он оказался весьма скорым – два дня военному трибуналу зачитывали свидетельские показания, затем сегодня утром состоялось обсуждение, продлившееся несколько часов. Так что уже завтра до захода солнца голова Андуса Райвенвуда будет торчать на столбе, установленном перед Башней Совета.

И Карн почему-то не сомневался: если пройти целиком весьма извилистый путь, то можно обнаружить, что ответственность за произошедшее ложится непосредственно на него. Он каким-то образом виновен в гибели порядочного человека…

Бейли остановился на пороге и нерешительно кашлянул, желая привлечь внимание хозяина. В строгих линиях его ливреи сегодня чудилось нечто агрессивное. Возможно, подобное впечатление возникало из-за того, что весь привычный окружающий мир распадался на части.

– Прошу прощения за беспокойство, сэр, но к вам посетитель. Пожилой человек, который говорит, что его зовут Бэрр Вин… но я могу поклясться, что помню его, сэр. Думаю, я видел его здесь неделю или две назад, но тогда он назвался другим именем.

Бэрр Вин… Карн прекрасно знал, кто это может быть, но он не понимал, какие причины могли побудить бывшего министра разведки посетить его в этот день. Он бросил взгляд вниз, плед, прикрывающий колени, соскользнул на пол, оставляя на виду безжизненные ноги, неуклюже стоявшие на подставке кресла на колесах. Как-то отстраненно Карн подумал, что уже сейчас можно заметить первые признаки атрофии мышц. Скоро его ноги станут похожи на конечности скелета.

Бейли проследил за взглядом Карна и бросился поднимать плед.

– Извините, сэр. Я не заметил…

Скривившись, Карн наклонился и подцепил плед одним пальцем. Бейли замер на полушаге, затем вновь выпрямился и принял обычную позу слуги, ожидавшего распоряжений. Карн вздохнул. Ему никого не хотелось видеть, но было бы глупо не принять именно этого посетителя.

– Проводи его в библиотеку, – устало буркнул Карн и начал разворачивать кресло в том же направлении.

На Бэрре Эстоне была простая одежда и широкополая шляпа, лицо экс-министра пряталось в глубокой тени. В таком виде он мог целый день ходить по улицам Прандиса, и никто не опознал бы в бедном старике пенсионере бывшего шефа разведки. Но когда гость снял шляпу и поклонился Карну, на сухом, увядшем, морщинистом лице, словно драгоценные камни, сверкнули ясные глаза.

– Пришел проведать, узнать, как у вас дела, господин Элиандо, – начал Эстон тоном сердечным, но сдержанным. – Полагаю, неплохо?

– Вполне, – довольно мрачно ответил Карн. – Вам не следует беспокоиться из-за меня, я справляюсь, как всегда.

На губах бывшего шефа разведки появилась улыбка, однако в душе – в единственном месте, где он имел полное право оставаться самим собой, – Бэрр Эстон тяжело вздохнул. Карн укрылся за броней своего горя. Он полон жалости к самому себе. И тем не менее этот человек слишком умен, чтобы позволить себе купаться в этой жалости, а Эстон особенно ненавидел это свойство в характере тех, кто пострадал по его собственной вине. Более того, сейчас ни у кого не оставалось времени на то, чтобы жалеть себя – ни у Карна Элиандо, ни у Бэрра Эстона, чьи надежды на мирную жизнь в отставке были разбиты одним ударом.

Но от Карна не будет никакой пользы, пока он погружен в мысли о своих искалеченных ногах. Этот человек, сумевший выследить его и найти в Атахр Вин, отличался редкостной находчивостью и упорством. Эстон полагал, что он сумеет найти применение этим качествам в будущем. Однако пока Карн явно не хотел встречаться с гостем взглядами.

– Я не сомневаюсь, что вы справитесь, – любезно проговорил Эстон. – Но это большая ответственность – руководить империей Каррельяна, пока он где-то развлекается.

Бывший разведчик был вознагражден секундным замешательством, промелькнувшим на лице Карна, когда тот понял, что первое замечание Эстона относилось вовсе не к его самочувствию, а всего лишь к ежедневной работе. «Это хорошо, – подумал Эстон. – Пусть увидит, как глубоко он погрузился в собственное горе. Необходимый первый шаг».

– Откуда вы узнали, что делами управляю я? – наконец спросил Карн. – И о том, что Брент в отъезде?

Эстон хмыкнул.

– Давайте сойдемся на том, что существуют некоторые должности, с которых невозможно уйти в отставку. И это вторая причина моего визита. Я сгораю от любопытства по поводу… ну, скажем, изменений, произошедших в высших эшелонах власти, с тех пор как Каррельян уехал.

Карн поднял глаза, пытаясь увидеть хоть какой-то намек на то, что имеет в виду старый мастер шпионажа, но крепко сжатые губы Эстона ничем не выдавали его мыслей.

– К чему вы клоните? – Вопрос прозвучал более резко, чем хотелось бы Карну.

Эстон пожал плечами, как будто ответ был очевиден.

– Каррельян много лет копил секреты и извлекал из этого немалую выгоду. Вы же ухитрились свалить правительство меньше чем за неделю.

– Я ничего не… – Карн умолк, пытаясь восстановить самообладание, и взглянул на посетителя по-новому. Ясно, что старый министр знал абсолютно все о роли Карна в обнародовании досье. Бессмысленно пытаться обмануть его.

– Досье, которым я дал ход, никогда не содержали ни слова о Райвенвуде, – тихо произнес Карн. – Он абсолютно ни в чем не виновен. По крайней мере, насколько известно мне. Но что мне было делать? Поехать в своем кресле в военный трибунал и представиться шпионом? Моя голова тоже торчала бы завтра на пике рядом с головой бывшего премьер-министра, а пользы от этого не было бы ни малейшей.

Эстон рассеянно теребил поля шляпы.

– Конечно, вы правы. И в том, что касается невиновности Райвенвуда, и насчет бесполезности вашего вмешательства. Пейл затеял показательный процесс, его вовсе не интересовала истина. И любого, кто станет поперек дороги генерала, тут же поволокут в трибунал в качестве очередного обвиняемого, если только не прикончат тайком. Но я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать вынесенный Райвенвуду приговор, и даже не для того, чтобы узнать, почему вы сделали то, что сделали. Мы уже не можем этого изменить. Какие бы причины ни толкнули вас опубликовать эти досье… ну, или некоторые из них. К тому же многие получили по заслугам. Другие получили больше, чем заслужили. А много невинных пострадали совершенно незаслуженно.

Карну хотелось бы возразить, но Эстон говорил правду. Пальцы калеки принялись нервно теребить край пледа, но он молчал.

– Я пришел сюда для того, – продолжал старик, – чтобы задать вам простой вопрос. Теперь, свалив правительство, что вы намереваетесь делать дальше?

Карн провел рукой по вьющимся седым волосам и задал себе другой вопрос, не лучше ли было бы для всех, прицелься тогда Эстон поточнее. В таком случае статуя в Атахр Вин разбила бы ему, Карну, не позвоночник, а голову.

– У меня нет никаких планов, – вздохнул Карн. – И никогда не было. Я, конечно, не собирался устраивать всю эту бучу. И у меня больше не осталось никаких досье, если это та информация, за которой вы пришли. Все остальные были уничтожены.

Левая бровь Эстона приподнялась, выдавая его заинтересованность.

– Вот как? Ну, возможно, вы и не собирались заваривать такую кашу, но тем не менее сделали это. Уж лучше бы вы собирались. Послушайте добрый совет: прежде чем соберетесь учинить что-нибудь еще похуже, обдумайте все хорошенько. Сильные мира сего, господин Элиандо, обязаны предвидеть результаты своих действий. Карн горько рассмеялся.

– Если вам нужны сильные, вы обратились не по адресу.

Эстон шагнул вперед и одним быстрым движением сорвал с его ног плед.

– Можете жалеть себя сколько влезет, – резко сказал экс-министр, – но не обманывайтесь. Пейл сумел провернуть все это только потому, что никто всерьез не протестовал. Он скормил обывателям безумное количество демагогического вздора – подобного басне о Райвенвуде, – и они теперь считают армию своей единственной надеждой и опорой, только ей и доверяют. С этой стороны в настоящее время ему ничто не угрожает. Но не менее важно другое. Он тайком сообщает каждому крупному промышленнику Прандиса, что финансовая элита может быть спокойна, пока он находится у власти. Меньше всего ему нужно, чтобы против него выступили взволнованные купцы.

Карн нахмурился, но промолчал.

– К вам он еще не подбирался с этими разговорами, верно? – спросил Эстон. – Владения Каррельяна в Прандисе очень велики и имеют немалое стратегическое значение. Как вы думаете, почему он до сих пор не обратился к вам?

Теперь Карн слегка улыбнулся, махнув рукой, словно отбрасывая праздную мысль.

– Вы думаете о наших железных копях в Деши? У меня там кое-какие проблемы.

Это заявление удивило Эстона, и удивило приятно. Значит, господин Элиандо все же не полностью поглощен собственной трагедией. Он каким-то образом узнал или догадался о планах Пейла вооружить три ударные дивизии самым лучшим оружием, какое только возможно.

– Пейл хочет получить эту сталь, – спокойно сказал Эстон. – В этом я не сомневаюсь.

– Возможно, – согласился Карн. – Но готов ли он заплатить нашу цену?