Текст книги "Стархэвен"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 41 страниц)

Глава V

Светящийся эскалатор поднял их на высоту в двенадцать футов и доставил в красивый холл, где располагалось множество лифтовых шахт. Мантелл пропустил девушку вперед и последовал за ней в один из кабинетов. Она набрала девятый этаж.

– Обеденный зал девятого этажа – один из лучших, – пояснила она. – И самый дорогой. Впрочем, увидишь сам.

Они поднялись вверх, миновав семь промежуточных этажей одним головокружительным броском. Лифт остановился. Их встретила слепая металлическая стена, сверкающая и отполированная до зеркального блеска. Майра вытянула руку и коснулась украшенным печаткой кольцом поверхности барьера. В нем мгновенно образовалась дверь, откинувшаяся внутрь.

У входа ждал вежливый и кроткий робот, напоминавший маленький автомобильчик, с единственным неподвижным широкофокусным глазом посредине плоского лица. Он выкатился вперед, будто приветствуя старых знакомых, и проговорил, обращаясь к девушке:

– Добрый вечер, мисс Батлер. Столик, как обычно?

– Как всегда. Это Джонни Мантелл, он только что с дороги. Мой спутник на сегодняшний вечер.

На миг фоторегистратор робота уставился на Мантелла. Он услышал короткий щелчок и понял, что его моментально сфотографировали и занесли в картотеку – на будущее.

– Пройдемте сюда, пожалуйста, – позвал робот.

Место было неподражаемо. Тяжелые красные драпировки из синтетического бархата глушили звуки. В воздухе витал едва уловимый аромат благовоний, из невидимого оркестра доносилась нежная и тихая музыка. После семи лет Мульцибера Мантелл почувствовал себя не в своей тарелке. Робот скользнул впереди них, указывая путь к столику, рядом с неуловимой грацией двигалась Майра, слишком изумительная, чтобы быть натуральной. При всем том в ней было столько живости и пластичности! Этого не мог оценить никакой робот.

Они остановились у бесформенного столика, стоявшего около изогнутой серебристой стены. Через маленькое овальное окошко открывался вид на простиравшийся внизу город – город парков, сине–голубых озер и возносящихся ввысь небоскребов. Здесь, на Стархевене, Бен Зурдан создал удивительную, сказочную планету–сад, подумал Мантелл. И посвятил ее преступникам. Мантелл нахмурился, но вовремя вспомнил, что и сам он преступник… убийца, и неважно, что он отлично помнил, что не убивал. С Беном Зурданом не поспоришь. Сейчас он в безопасности и должен быть благодарен за это.

Робот выдвинул кресла – для него и для его спутницы. Джонни опустился в ковшеобразное кресло – оно мягко охватило его тело; сидеть в причудливом, суспензионно–пенном кресле было все равно что плавать в невесомости.

Скрипки на миг смолкли, Мантелл сидел, глядя на Майру, не произнося ни слова. Эти удивительные голубые глаза смотрели на него, но были далеко от всего, что ее сейчас окружало. Да, Зурдан не ошибся в своем выборе: стройная, великолепно сложенная, с красивого рисунка губами и маленьким правильным носом; голос нежный и хорошо поставленный, с чуть заметной хрипотцой.

– Скажите мне вот что: неужели каждый вновь прибывший на Стархевен удостаивается такого приема? Скрипки, отличная еда и прочее?

– Не каждый.

Мускулы на его скулах дрогнули. Он почувствовал, что его дразнят, а он ничего не может с этим поделать.

– Почему же я оказался среди избранных? Вряд ли Зурдан посылает свою секретаршу отобедать с каждым прибывающим на Стархевен бродягой.

– Конечно нет, – сказала она отрывисто. И, переменив тему, спросила:

– Что ты будешь пить?

Мантелл подумал и заказал двойной кирай; она взяла врафу. Официант–робот что–то подобострастно пробормотал, исчез, вернулся с их бокалами и, раскланявшись, укатил прочь.

Мантелл осторожно пригубил и сказал:

– Мы слишком много уделяем внимания моей персоне. А вы очаровательны и загадочны, мисс Батлер. Кто вы такая?

Она с улыбкой перегнулась через столик и взяла его за руку.

– Не задавай слишком много вопросов, Джонни. На Стархевене это опасно. И главное, не торопись. В свое время ты узнаешь все, что пожелаешь… Может быть.

– Пусть будет так, – сказал он, пожимая плечами.

Во всяком случае, не стоило так настырно совать нос куда не следует. Семь лет бродяжничества по пустынным пляжам Мульцибера научили его индифферентно относиться ко многим вещам. Он уже не раз убеждался, пассивно бредя по предначертанному пути, что лучше позволять событиям идти своим чередом.

Казалось, эта девушка была в нем заинтересована. Он решил сейчас принять это как должное, а объяснения искать потом.

– А что, Стархевен заметно отличается от Мульцибера? – спросила она, внезапно прерывая его размышления.

– Очень отличается.

– Ты провел там семь лет?

– Ты ведь смотрела отчеты о моей психопробе? И, наверное, тебе не нужны мои заверения, – он ощутил внезапное раздражение. Они ходили вокруг до около, отгораживались недомолвками куда больше, чем требовалось для приятного вечера. И кружили на расстоянии вытянутой руки. Он почувствовал себя неуютно.

– Прости, – сказала она. – Я не собираюсь бередить старые раны. Бен создал это место для людей вроде тебя, чтобы они могли прилететь сюда и забыться… начать сначала. Мульцибер был ничто, Джонни, дурной сон и только.

– Хотелось бы в это верить. Но я провел там семь лет, выпрашивая медяки. Я убил человека. Я не могу, как ты предлагаешь, выбросить это из головы, будто дурной сон, – он проговорил это резко и грубо, и ова отпрянула, будто ей залепили пощечину. Спиртное слишком быстро ударило в голову, подумал он.

– Давай бросим это! – сказала она с ноткой участия и подняла свои бокал. – За Бена Зурдана и за мир, который он создал, за Стархевен!

– За Стархевен, – отозвался Мантелл.

Они выпили, осушив бокалы до дна, и заказали еще. Голова Мантелла шла кругом, ко это было приятное чувство. Он заметил, что где–то за третьим бокалом Майра заказала еду, и чуть позже прикатила пара роботов, нагруженных подносами. Они расшаркались и начали расставлять блюда: фазаны с гарниром из трюфелей, белое и красное вино, венгиланские крабы, выложенные на панцири, точно на тарелки. Он ошарашенно уставился на яства.

– В чем дело, Джонни? Ты почему скис? – спросила она.

– Этот обед в пятьдесят кредитов пятьдесят чипов. Он мне не по карману, я запросто вылечу в трубу…

– Не дури, Джонни, – улыбнулась она. – Бен угощает. Меня уполномочили позаботиться обо всем. Не тревожься о чеке!

Он повиновался. Он не ел ничего лучше в своей жизни – особенно с 11 августа 2793, дня, который запомнился ему на всю жизнь. С того самого дня, когда земная корпорация «Клингсановые защитные экраны» решила, что запросто может обойтись без его нововведений.

За едой он размышлял над событиями того дня. Он вспомнил, невольно содрогнувшись, как отчитывался о работе, исписав три листа бумаги, а через два часа обнаружил на своем столе розовую карточку увольнения. Зло фыркнув, он кинулся на административный этаж повидаться с самим стариком Клингсаном. Он ворвался в кабинет главы компании, намереваясь выяснить, за что его выкинули вон.

Клингсан объяснил. Тогда Мантелл высказал Клингсану все, что накипело у него в душе, и пока говорил, его имя медленно и неотвратимо проступало в черном списке, благодаря которому ни в одном из миров галактики ему больше не найти приличной работы.

Друзья нашли ему грошовое дельце на Мульцибере, вдали от Земли. Он угробил последние девяносто кредитов, добравшись туда с Вилтууна, лишь для того, чтобы услышать о скандальной репутации, которая тащилась за ним повсюду, сделав нежеланным даже на Мульцибере.

А набрать денег на обратную дорогу он уже был не в состоянии. И даже за семь долгих лет он не смог наскрести суммы, чтобы оплатить переезд из этого ленивого, сонного мира вечных субтропиков. Вплоть до того дня, когда за ним явился Космический патруль, предъявив обвинение в убийстве, и он вынужден был бежать.

– Опять о чем–то задумался, Джонни, – проговорила внезапно Майра. – Я же просила не думать больше о Мульцибере. Постарайся забыть его.

– Я и не думаю больше, – солгал он. – Я прикидывал… что не плохо было бы удрать отсюда, вообще не уплатив по счету. По–моему, хозяева ресторана не станут поднимать шума и взывать к закону. Здесь ведь нет законов.

Вполне возможно. Но ты тоже не станешь взывать к закону, если они тебя поймают и сделают из тебя бифштекс. Или – если понравится это место, и ты захочешь прийти сюда снова – они попросту захлопнут перед твоим носом дверь. Или подсыплют какого–нибудь медленно действующего яда, когда ты в следующий раз захочешь вкусно пообедать.

На секунду–другую он задумался. И тут его осенило:

– Знаешь что? Я могу побиться об заклад, что в этом царстве вседозволенности, где законы шиворот–навыворот, они действуют куда лучше, чем там, где они основываются на сложной системе высокоморальных устоев и устарелых обычаев. Здесь законы преступности сводят друг друга на нет. Она кивнула.

– Это самая великая идея Бена. Если взять группу людей, не отягощенных принципами морали, и заставить жить по определенному образцу, их совокупные преступные наклонности превращаются в упорядоченный и практичный способ соблюдения закона. Но это происходит только тогда, когда начинаешь запускать добропорядочных людей в систему, разваливающуюся на части.

Мантелл нахмурился. Он чувствовал, что где–то в ее рассуждениях есть противоречие, но в данный момент он не собирался ломать над этим голову.

– Знаешь, кажется, мне здесь понравится, – сказал он с улыбкой.

Глава VI

Потом они еще трижды начинали разговор, полный намеков и недомолвок, но он быстро обрывался, и они окончили ужин в полном молчании. Глядя мимо оркестрового задника, где пели скрипки (не настоящие скрипки, как догадывался он, а хорошо подобранный электромузыкальный синтезатор, скрытый где–то в огромном здании), Мантелл думал: «Это обалденная женщина». Он постарался представить – хоть и безуспешно, – какую страшную вещь она совершила, чтобы оказаться здесь, на Стархевене, скрываясь от сетей галактической полиции.

Трудно было предположить, какое преступление скрывалось в прошлом девушки. Она казалась такой чистой, такой невинной! Конечно, Мантелл сознавал, что она не ангел, но не тем не менее у него создавалось впечатление, что она руководствуется в своих действиях только высокими мотивами. Себя Мантелл тоже не считал законченным негодяем. Он убеждал себя, что является жертвой обстоятельств: жизнь могла сложиться совсем по–другому, если бы он не попал на Мульцибер, а остался квалифицированным техником–вооруженцем на старой Земле.

«В конце концов, он оказался техником–вооруженцем, – сказал он себе. – Только не на Земле, а здесь, на Стархевене, где никто не потчевал его дешевой моралью».

И где была Майра.

Просто удивительно, что он сидит, глядя на нее, и не делает никаких попыток к сближению.

Она была девушкой Зурдана – это служило главной помехой. На такой планете ни один человек не покусится на возлюбленную тирана, если дорожит своей шкурой. Но, возможно, Зурдан успел ею пресытиться…

– Кого ты хочешь обмануть? – спросил он самого себя. Кому может надоесть такая девушка?!

Настроение Мантелла омрачилось. Он сказал себе, что должен оставить посягательства на Майру Батлер, иначе его ждут крупные неприятности.

Появились роботы–уборщики, унесли остатки еды и недопитую бутылку.

– Никогда бы не подумал, что смогу бросить полбутылки вина, – усмехнулся про себя Мантелл.

Он откинулся назад. Почувствовал тепло и сытость с приятным вкусом редкого вина, оставшимся на губах.

– Куда теперь? – спросил он.

Она улыбнулась.

– Ты танцуешь?

– Давно не практиковался.

– Неважно, пошли! Танцзал тремя этажами выше.

Сейчас Мантелл не чувствовал особого желания танцевать.

Но она продолжала настаивать:

– Мне нравится танцевать, Джонни. А Бен со мною не танцует. Он ненавидит танцы.

Мантелл, сдаваясь, пожал плечами:

– Я вам очень обязан, леди. Так что, если хотите танцевать, пожалуйста.

Рука об руку они прошествовали из обеденного зала в поджидавшую кабину лифта и поднялись в танцзал. Даже здесь, на двенадцатом этаже, у Мантелла осталось такое впечатление, что весь Дворец удовольствий – над ними.

Танцзал представлял собой огромное, причудливо украшенное сводчатое помещение. Музыка билась в сотне скрытых динамиков. Пылающие пятна трепещущего света, красного, синего и светло–фиолетового; таинственно вспыхивали в воздухе над танцующими. Это была изумительная картина, будто сошедшая со страниц какой–то богато иллюстрированной книги.

– Для человека, не любящего танцев, Зурдан построил просто великолепный дансинг, – заметил Мантелл.

– Это одна из особенностей Бена – угождать желаниям других людей. Поэтому у него столько приверженцев.

– Бен – хитрый мужик, – сказал Мантелл.

– Даже чересчур хитрый, – согласилась Майра.

Они вступили на танцплощадку. Майра скользнула ему в объятия, и они начали танец.

Много лет миновало с тех пор, как Мантелл танцевал последний раз. На Мульцибере у него даже не было мысли позволить себе подобную роскошь – борьба за жизнь занимала все помыслы. А на Земле он был занят сверх меры куда менее легкомысленными вещами.

Но здесь, на этой удивительной планете, он мог отыграться за все прошлые годы. Под мерцающим темным люцифугиновым пластиком танцплощадки был установлен усовершенствованный антигравитационный экран. Поле отрегулировано на низкую модуляцию, не настолько сильную, чтобы поднять танцоров к потолку, но достаточно мощную, чтобы компенсировать их вес где–то на тридцать–сорок процентов, как прикинул Мантелл.

Это скорее напоминало парение, а не танец. Танцоры не чувствовали своих ног.

Ведя Майру, Мантелл ощущал, какая она легкая, точно пушинка. Взлетающие хороводы огней вращались вокруг них, создавая благодаря игре света и тени какое–то странное ощущение. Музыка била под ними, сильно, исступленно и волнующе, Мантелл вдруг заметил, что движется с легкостью, которой ранее никогда за собой не знал.

Все дело в антигравитационном поле, подумал он, а еще – в Майре, легкой в его руках как перышко.

И лишь одна вещь поразила его своей несообразностью. Вокруг него в заполненном павильоне танцевали жители Стархевена, каждый из которых нес в глубинах своего мозга память о преступлении, каждый, еще недавно скрывающийся и бежавший от полиции, теперь навсегда нашел надежное убежище. Они смеялись, шутили, обнимая друг друга, как все прочие люди. Как тс, кто всегда жил по обычным законам. Эти мужчины и женщины неплохо проводили время – без всяких законов.

Мантелл с Майрой танцевали час, возможно два. Время бежало незаметно. Мантелл держался стойко. Когда музыка кончилась, а они в сотый раз сошли с площадки, чтобы немного передохнуть, Майра спросила:

– Ну как?

– Тяжеловато, – улыбнулся Мантелл.

– Тогда давай лучше пойдем, Джонни. Уже поздно.

Он взглянул на часы: скоро полночь… Только теперь он почувствовал, как устал. Чего только не было за этот день: бегство от Космического патруля, пытка психопробой, а под конец – несколько часов с Майрой. Полный джентльменский набор.

– Куда мы отправимся теперь? Игровой зал? Бар?

Она покачала головой.

– Пойдем домой. Мне пора спать.

Музыка зазвучала снова, и любители подергаться под легкомысленную мелодию устремились на танцплощадку. Мантелл начал прокладывать путь сквозь толпу, крепко держа Майру за руку. Сумев пробраться к лифтам без особых приключений, они спустились и вышли на залитую огнями площадь снаружи Дворца удовольствий.

Будто из–под земли вырос тот самый каплеобразный автомобиль, который привез их сюда. Они сели.

– Отвезите нас ко мне, – сказала Майра шоферу.

Они остановились напротив жилого здания. Майра вышла, Мантелл последовал за ней. Двери здания распахнулись при их появлении. Он проводил ее до лифта, потом до дверей квартиры.

Она приложила палец к дверной панели, и дверь начала медленно открываться.

– Я не могу пригласить тебя к себе, Джонни. Уже поздно… и вообще… я не могу. Ты все понимаешь, правда?

Он улыбнулся.

– О’кей. Это был чудесный вечер. Я не стану дальше искушать судьбу. Спокойной ночи, Майра. И спасибо за все.

– Мы еще увидимся, Джонни. Не волнуйся.

Он нахмурился и напомнил о запретной теме.

– А Бен…

– Не всегда же Бен будет с нами, – прошептала она со странной интонацией в голосе. – Многое зависит от тебя. Мы рассчитываем на тебя больше, чем ты себе представляешь.

– Что? Вы?..

– Я же предупреждала тебя, что не стоит задавать сразу слишком много вопросов, – оборвала она. – Всему свое время. Спокойной ночи, Джонни.

– Спокойной ночи, – сказал он в недоумении.

Она очаровательно улыбнулась, и вдруг он обнаружил, что стоит в одиночестве, уставившись на закрытую дверь и чувствуя, как внутри разливается покой и удовлетворение.

Когда он выбрался наружу, внизу поджидала машина. Было за полночь, и небо усыпали маленькие мерцающие звездочки. Зурдан не поскупился на средства, стараясь придать своему миру чарующую правдоподобность.

Он влез в машину. Водитель походил на человека, но, судя по чересчур прямой посадке головы и неразговорчивости, мог вполне оказаться и роботом.

– Неподражаемая женщина, а? – сказал ему Мантелл. – Мисс Батлер, я имею в виду.

– Да, сэр.

Мантелл улыбнулся. Чего–чего, а болтуном водителя не назовешь.

– Отвези меня домой, в «Номер Тринадцать», – приказал он.

– Хорошо, сэр.

Мантелл расслабленно наблюдал, как по обе стороны машины пролетали небоскребы. Теперь он почувствовал, что безумно устал и жаждет добраться до постели. Он не просто устал, вымотался до предела. Это был фантастический день.

Глава VII

На второй день пребывания на Стархевене Мантелл видел, как погиб человек. Это научило его не поддаваться первому впечатлению. Стархевен не был милой и приятной планетой или счастливой Утопией. Здесь царствовали смерть, зло и насилие.

В тот день он лег поздно и сразу заснул. В одиннадцать утра громко зазвонил комнатный радиофон, разбудив его ото сна, полного кошмаров: бесконечная погоня, Космические патрульные, древние, что–то невнятно бормочущие ученые, проводящие психопробы…

Он рывком вскочил на ноги, пересек своей номер и щелкнул фоном, стирая с лица остатки сна. Бесформенное цветовое пятно, появившееся на видеоэкране, медленно приобретало хорошо знакомые черты.

Это было лицо Бена Зурдана.

Даже на экране площадью не больше квадратного фута его напряженное лицо светилось затаенной силой. Он свирепо улыбнулся и сказал:

– Надеюсь, я не разбудил тебя, Мантелл? Ты, наверное, не выспался.

Мантелл выдавил из себя натужный смешок.

– По–моему, переспал. Видимо, сказывается дурная привычка.

– Ну, как тебе понравился Дворец удовольствий? – спросил Зурдан без обиняков.

И прежде чем заспанный Мантелл успел ответить, последовал новый вопрос:

– А как Майра?

Мантелл с трудом заставил себя говорить непринужденно:

– Довольно занимательное местечко, мистер Зурдан, – сказал он. – Я никогда не видел ничего подобного. И мисс Батлер была очень любезна.

– Рад слышать, – спокойно сказал Зурдан. Возникла неловкая пауза. Мантелл заерзал перед экраном, ощущая постоянное психологическое давление этого человека. Через некоторое время Зурдан сказал:

– Мантелл, я должен благодарить судьбу за встречу с тобой. В тебе есть характер, а мне нравятся люди с характером.

Мантелл не сразу понял, куда клонит хозяин Стархевена. Стараясь скрыть смущение, он очень серьезно сказал:

– Благодарю вас, мистер Зурдан!

– Называй меня просто Беном, – острые глаза сверлили Мантелла, пока тот не покраснел. – Я верю тебе, Мантелл. А если хочешь знать, я доверяю на Стархевене очень немногим людям. Ты мне симпатичен, Мантелл. Мне хочется, чтобы ты оказал мне небольшую услугу.

– Разумеется, Бен, если смогу. Но что ты имеешь в виду?

– Я хочу, чтобы ты держал глаза открытыми. Сегодня ты снова проведешь день в компании мисс Батлер. Внимательно слушай и запоминай все, что она тебе скажет, Мантелл. И если узнаешь что–то, заслуживающее моего внимания, не стесняйся, сразу свяжись со мной.

Мантелл нахмурился.

– Я не совсем уверен, что до конца понимаю, о чем ты говоришь, но, кажется, в общих чертах представляю.

– Ну вот и отлично. Держись меня, Мантелл. Жизнь на Стархевене может быть очень и очень приятной, если тебе покровительствует Бен Зурдан.

Зурдан состроил гримасу, которая, видимо, должна была символизировать дружескую улыбку, и отключился. Мантелл уставился на светящийся лик слепого экрана, пытаясь осмыслить услышанное.

Вызов от Зурдана явно имел связь с загадочными словами Майры перед их расставанием прошлой ночью. Очевидно, Бен Зурдан чего–то боится, скорее всего, тайного заговора. И он выбрал Мантелла, чтобы тот служил ему глазами и ушами. Возможно – тут у Мантелла перехватило дыхание, – возможно, он подозревает, что Майру втянули в заговор против него, и он свел с ней его, Мантелла, чтобы получить нужную информацию.

Мантелл покачал головой. Начала вырисовываться сплетенная паутина. Не слишком ли скоро, подумал он. Выходит, он явился сюда, чтобы служить игрушкой в руках политических сил и оказаться впутанным в дворцовые интриги. Сам он хотел только одного – убежища, места, где он мог бы восстановить свою истерзанную личность, человеческое достоинство и забыть годы, прожитые на Мульцибере.

Он наскоро проглотил завтрак, не переставая тревожиться. Он ввязался в игру, где мог поплатиться головой. Наконец, взяв себя в руки, он набрал номер Майры. Она появилась на экране, бодрая, с безмятежной улыбкой. Несколько минут они болтали о пустяках, прежде чем он предложил встретиться и позавтракать во Дворце удовольствий.

– Встретимся через девяносто минут, – сказала она. – На девятом этаже перед обеденным залом.

– Договорились.

Он отключился и принялся одеваться, потом убил добрую четверть часа, взволнованно расхаживая по комнате. Наконец он сбежал по ступенькам и нашел такси, которое доставило его во Дворец удовольствий.

Майра пришла на свидание с ним вовремя, минута в минуту, и они вновь заняли столик у окна под неусыпной опекой услужливого официанта. Завтрак вышел каким–то нервозным и коротким: хлорелловый бифштекс с жареным диамантским картофелем, который они запивали золотым ливресайским пивом. Столиком им служил кристаллический сосуд, в котором гордо и безмятежно плавала рогатая рыба. Мантелл и девушка говорили очень мало. Над обоими, казалось, нависла мрачная туча. Майра нарушила молчание первой:

– Сегодня утром тебе звонил Бен?

Мантелл кивнул утвердительно:

– Этот человек, по–видимому, хочет привязать меня к себе, должно быть, что–то поразило его в данных моей психопробы.

Она осушила бокал пива – все до пены.

– Кое–что в них поражает каждого, кто видел эти данные, Джонни. Одного мы не можем понять, с какой стати ты околачивался так долго на Мульцибере.

– Я же говорил тебе – стечение обстоятельств.

– Согласно психопробе, ты из породы людей, которые заставляют работать на себя любые обстоятельства. И отлично умеют выходить из любой передряги.

– Видно, у доктора Хармона старческий маразм, – возразил Мантелл. – Обычно обстоятельства работают не на меня, а против меня.

– Ты заблуждаешься. Согласно характеристике, в тебе скрыта изрядная доля непреодолимого упорства. Бен отмстил ото в записке, которую помощники старого доктора Хармона принесли вместе с отчетом и графиками из лаборатории показать боссу. «Этот парень не промах, – сказал Бен, – надо его приручить».

– Получается, во мне скрыты великие возможности, о которых я и не подозреваю, – сказал Мантелл. Он вспомнил грязного небритого бродягу, слонявшегося по сверкающим пескам Мульцибера, заискивающе клянчащего у веселых симпатичных туристов стаканчик виски. Где же скрывалось приписываемое ему упорство все эти долгие годы?

На несколько мгновений наступила тишина. Мантелла одолевали противоречивые мысли. Затем он сказал:

– Вчера вечером, перед тем как попрощаться со мной, ты сделала странный намек…

Она заметно побледнела.

– Это была просто шутка, – сказала она. – Или надежда… Когда–нибудь, возможно, я расскажу тебе об этом…

– Я не стану ввязываться в это. Свергать вождя, каким бы он ни был, – последнее дело. Но я не хочу тебя отговаривать. Думаю, что отговорить тебя невозможно.

– Милый мальчик, – сказала она, вертя в руках пустой бокал от пива. – Я хочу попробовать еще какого–нибудь пива. А затем мы устроим пятичасовое турне по другим залам Дворца удовольствий.

Они выпили еще по бокальчику и вышли, Майра позаботилась о чеке сама, и учтивый метрдотель понимающе кивнул.

Они прошли мимо барьеров в кабину лифта и проехали на десятый этаж. Там они оказались в зале, отделанном черным ониксом и светлым агатом. Их голоса тонули в шумной какофонии звуков.

– На этом этаже восемь казино, – сказала Майра, – Они работают круглосуточно.

Внезапно она свернула в узкий проход, Мантелл последовал за ней. Коридор заканчивался комнатой размером с ту танцплощадку, на которой они были прошлой ночью.

Его ослепили мириады крошечных светящихся огней. В воздухе плясали спирали кружащегося сияния. Шум, веселье, свет обрушились на него. Повсюду были богато разодетые стархевенцы.

– Большинство собравшихся – профессиональные игроки, – прошептала Майра. – Некоторые из них практически живут здесь, играя почти круглые сутки. Последний месяц Марку Чантеллу везло в рулетку, и он играл восемь дней без перерыва. Под конец он остался с двумя компаньонами, скормившими ему бушель таблеток луробрина, чтобы он держался на ногах и выстоял. Он остановился, когда выиграл одиннадцать миллионов чипов.

Мантелл уважительно присвистнул.

– Бьюсь об заклад, что хозяину дворца он пришелся не по нутру!

– Хозяин дворца – Бен Зурдан, – сказала Майра. – А он не станет размениваться на мелочи. Под конец игры он сам приезжал сюда поаплодировать Чантеллу. Таков уж Бен!

Мантелл с интересом оглядел переполненный зал. Вокруг в изобилии стояли самые различные игровые автоматы и механизмы, окруженные толпами игроков и болельщиков. Некоторые столики обслуживались роботами, другие – привлекательными молодыми женщинами с мелодичными, завораживающими голосами и утонченными манерами. В дальнем конце огромного казино Мантелл увидел ряд карточных столиков, там поджидали желающих слащавые распорядители, готовые предложить клиентам любую игру на выбор.

– Во что сыграем? – спросила Майра.

Мантеллу было безразлично.

– У меня голова кругом.

– «Рулетка», «ротовил»? Или попытаем счастья в «лучевые кости»?

Мантелл выбрал столик наугад.

– Начнем отсюда, – сказал он, указывая на зеленую бязевую поверхность ближайшего игрового столика.

Здесь было не особенно людно. Четыре–пять щегольски одетых игроков собрались вокруг, изучая тщательно продуманную систему ямок и ловушек, сдерживающих свободно падающие кости и обеспечивающих случайность выпадения выигрыша.

Руководивший игрой робот ждал, на его металлическом лице застыла неизменная механическая улыбка, сложная электроника вычисляла ставки, которые менялись каждую минуту.

Мантелл сосредоточенно нахмурился, наблюдая за доской. Потом он вытащил из бумажника десятичиповый банкнот и хотел было положить на стол, но тут Майра внезапно коснулась его руки.

– Подожди ставить, – быстро проговорила она. – Сейчас что–то будет.

Проследив направление ее взгляда, Мантелл медленно обернулся. Он заметил, что в огромной комнате как–то сразу стало тихо. Все настороженно уставились на только что вошедшего человека.

Прибывший был довольно высок – не ниже шести футов восьми дюймов – ив меру широк. По левой щеке бежал рваный мертвенно бледный шрам, резко выделявшийся на его бесцветной коже. Худое тело облегали черно–белые, сверкающие блестками арлекиновые рейтузы и серо–золотая рубаха. Сбоку, над левым бедром, был прицеплен зловеще мерцающий бластер. Он спокойно стоял у входа, приковывая к себе всеобщее внимание.

– Кто это? – спросил Мантелл.

– Лерой Марчин. Он покинул Стархевен месяц назад. Ему не следовало бы возвращаться, это безумие! Оставайся здесь, я сейчас…

Она пошла через зал, и Мантелл последовал за ней. Крупье затянул наконец свою монотонную песню, и напряженная тишина в комнате потихоньку разрядилась. Майра, казалось, совсем забыла о Мантелле, занявшись вновь прибывшим Марчином.

Когда Мантелл пробился поближе к этой парочке, он услышал, как Марчин проговорил:

– Привет, Майра, – его голос звучал глухо, без всякого выражения.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Майра. – Если узнает Бен…

– Бен уже знает: десять минут назад роботы доложили ему по радио, что я здесь.

– Тогда сматывайся отсюда!

– Нет, – ответил Марчин. – Я надеюсь, Бен двинет сюда собственной персоной. В таком случае у меня будет шанс выстрелить первым.

– Лерой! – она возвысила голос до крика. – Ты не посмеешь!..

– Отойди от меня! – грубо оборвал ее Марчин. – Я не хочу, чтобы ты была здесь, когда начнется пальба.

Он выглядел чудовищно усталым, лицо его было бледно, но страха на нем не было. С преувеличенной небрежностью он прошествовал мимо Мантелла и Майры, пересек зал, подошел к рулетке и, когда крупье предложил делать ставки, положил сточиповый банкнот.

Мантелл обернулся к Майре и спросил:

– Что все это значит? Кто этот человек?

Она была как натянутая струна.

– Он уже однажды пытался убить Бена. Когда–то, много лет назад, они вместе с Беном создавали Стархевен, но потом Марчин откололся и забросил дела. Бену пришлось одному тянуть все предприятие.

Дело начинало проясняться.

– Зачем он явился сюда? – спросил Мантелл.

– Он долго скрывался. Видно, Бен его выследил, и Лерой решил сразиться с ним здесь, в казино, один на один. Что–то будет…

Вновь наступила тишина, на этот раз еще более глубокая.

В зал въехал робот – приземистый, прямоугольный, около восьми футов в высоту, он тихо двигался на гусеничном ходу. Мантелл видел, как Марчин повернулся лицом к роботу. Люди, стоявшие в десяти – двадцати футах от него, тихо расступились. Мантелл заметил, что Майру бьет дрожь.

– Привет, Рой, – сказал робот голосом Бена Зурдана, видно, работая на дистанционном управлении.

Глаза Марчина гневно сверкнули.

– Какого черта, Зурдан! Почему ты не явился сам? Зачем ты послал сюда робота, выполнять за тебя эту грязную работу?

– Слишком велика честь для тебя, Рой! – последовал холодный ответ. – Так лучше – не будет сомнений в исходе.

Марчин вытащил бластер. В тот же миг огни в здании потускнели из–за внезапного падения напряжения, а вокруг робота возникло мерцающее сияние.

– Силовой экран, – пробормотала Майра. – У Марчина исчез последний шанс.

Мантелл знал: роботы могут нести силовые экраны, а люди нет. Человеку нужен воздух для дыхания, а силовой экран блокирует все одинаково: свет, воздух, радиацию. Это чудовищно дорого – оснащать робота защитным экраном, но, видно, Бен держал по меньшей мере одного – на всякий пожарный случай.