Текст книги "Стархэвен"

Автор книги: Роберт Сильверберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц)

Глава III

Через пять минут после приземления и после того как поверхность корабля подверглась обработке радиоактивным излучением, Мантелл оказался снаружи гигантского корабля, стоящего посреди прекрасно оборудованного космопорта, освещенного так ярко, что казалось, будто находишься солнечным днем на какой–нибудь планете галактики. С трудом верилось, что Стархевен покрыт цельной металлической оболочкой.

Сверху было голубое небо, покрытое вполне правдоподобными пушистыми облаками. Ярко светило солнце. И хотя он отлично понимал, что солнце, скорее всего, было на искусственном дейтерии, в какой–то момент ему показалось, что это настоящая звезда.

Далее намека на металлическую оболочку планеты заметно не было. Она находилась на расстоянии десяти–двенадцати, а может, даже двадцати миль над поверхностью земли и была специально задекорирована под настоящее небо. «Инженеры, создававшие этот мир, – подумал Мантелл, – отлично знали свое дело, неважно, какими законами они при этом руководствовались и каким целям служили».

– Вам нравится наша выдумка? – спросил Мантелла один из охранников. Наверное, он принимал в этом строительстве личное участие и гордился этим.

– Довольно убедительно. Если не знать про крышу над головой, так и не поверишь в нее.

– Еще узнаете, – ухмыльнулся второй охранник, – когда Космический патруль решит до нас добраться. Правда, они не делают этого уже тридцать лет, с тех пор как Бен Зурдан создал Стархевен.

Тихо покачиваясь по полю, к ним подкатила наземка. Она остановилась почти у самых ног Мантелла, маленькая каплеобразная машина, чей водитель терпеливо ждал, пока Мантелл и его свита не забрались внутрь. Мантелл оглянулся назад и увидел, как вдоль громадного стархевенского лайнера прокатился портальный кран, с помощью которого из трюма чудовища вытянули крошечный космический корабль, на котором его выловили в космосе.

Он нервно облизнул губы. Мысль о предстоящей психопробе его мало прельщала, даже если ее проводил сам Эрик Хармон.

– В резиденцию Бена Зурдана!

Когда машина начала прокладывать себе путь среди перегруженных транспортных магистралей и заторов деловой части города, он поразился высокому уровню механизации такого мирка, как Стархевен, планеты, чрезвычайно популярной среди преступников.

«Людей вроде меня», – подумал он.

Когда он мысленно проследил путь, который привел его на Стархевен, эту мертвую точку, планету – ренегат, последний оплот изгнанников из других миров галактики, где к законам относились с большим уважением, он постарался убедить себя, что он не преступник, что его сделали козлом отпущения и вынудили пойти на кражу.

Но убедить было не так–то просто. Его так давно исключили из уважаемых членов общества, что он почти поверил в свою вину. Теперь у него будет уйма времени, чтобы окончательно свыкнуться с ролью преступника. Стархевен гарантировал таким людям безопасность, и еще никто из них не отважился его покинуть. Это, наверное, было единственное место в галактике, где человек благоденствовал в полной безопасности, не заботясь о завтрашнем дне.

Машина вынырнула напротив громадного административного здания, которое возвышалось над всеми другими строениями в городе. Мантелл в сопровождении эскорта вступил на эскалатор, его попутчики держали оружие наготове, не оставляя ему выбора.

– Вы соблюдаете этот этикет для каждого вновь прибывшего? – спросил Мантелл.

– Для каждого, без исключений.

Повинуясь сигналу фотореле, дверь плавно скользнула в сторону. Три человека ожидали Мантелла в кабинете, убранном словно для приема Президента Галактической Федерации.

Один из них был немолодой сухощавый человек в белом смокинге, усталое лицо было буквально изрыто крошечными ямами и каньонами. Должно быть, это и был Эрик Хармон, отец психопробы. Справа от ученого стоял рослый, свирепого вида мужчина в театральной, из лилового синтетического шелка рубахе и ярко–желтых брюках, совершенно лысый. На вид ему было лет сорок или чуть больше. Энергия и властность били в нем ключом. «По–видимому, это и есть сам Бен Зурдан, основатель Стархевена и всей здешней гильдии дарований», – подумал Мантелл.

А третьей была девушка с лиловыми, как рубаха на Зурдане, волосами и глазами цвета бело–голубых солнц, сияющими как чистой воды бриллианты. Она казалась лучшим украшением богато убранного кабинета.

– Вы Джонни Мантелл, не так ли? – сказал Зурдан. – Вы прибыли сюда в поисках убежища? – Его голос, как и следовало ожидать, был густым и басовитым.

– Да, это так, – подтвердил Мантелл.

Зурдан указал на доктора Хармона, который стоял, балансируя на своих слоновьих ногах, словно собравшаяся упасть сморщенная черносливина.

– Эрик, я полагаю, ты возьмешь мистера Мантелла в лабораторию и проведешь обследование в полном объеме, – он в упор глянул на Мантелла и добавил: – Конечно, вы понимаете, мистер Мантелл, что эта вынужденная мера предосторожности часть нашей повседневной работы.

«Мистер»… бывший бродяга, к которому никто не обращался иначе, как «эй, ты!» целых семь лет! Мантелл коротко кивнул:

– Понимаю!

– Вот и отлично. Идите.

Мантелл проследовал за стариком Хармоном в сопровождении охранника. Проходя мимо инкрустированного золотом косяка двери, он услышал низкий рокочущий бас, отвечавший на какое–то тихое замечание девушки:

– Да, наверное… Но с ним, скорее всего, все будет в порядке, вот увидишь.

– Надеюсь, мы его не прикончим, Бен, – сказала девушка громко. – Пожалуй, он мне нравится.

Дверь за ними захлопнулась, и разговор оборвался.

Мантелла ввели в хорошо оборудованную лабораторию. Там, занимая весь центр комнаты, возвышалась привычная паукообразная громада Хармоновской психопробной установки, включавшая стандартной модели электроэнцефалограф и разное оборудование, которое Мантеллу было незнакомо. Возможно, в него входили какие–то новые хармоновские устройства. Два ассистента услужливо препроводили Мантелла к кушетке и привязали ремнями. Хармон надел ему на голову металлический колпак зонда. Его поверхность была холодной и твердой. Сознание того, что один неверный поворот рычажка может сейчас повредить его мозг и вызвать путаницу восприятия, не способствовало поднятию духа.

Глаза Хармона горели энтузиазмом. Старческими, похожими на клешни руками он коснулся эмалированных кнопок пульта управления и улыбнулся.

– Полагаю, вы не откажетесь рассказать мне немного о себе, мистер Мантелл.

Мантелл сжал челюсти, когда вдруг всплыли старые, давно забытые болезненные воспоминания. Он проговорил усталым голосом:

– Я бывший специалист по вооружению. Семь лет назад со мной случилась одна неприятная история – я потерял работу. А потом меня занесло на Мульцибер, где я пробыл дольше, чем рассчитывал. Я…

Пока он говорил, Хармон возился с установкой, поглядывая через плечо Мантелла на видеоэкраны, находящиеся вне поля его зрения, где с помощью осцилоскопа проецировались кривые биоритмов мозга.

– Как–то утром, идя с пляжа, где собирал ракушки, я… Что–то грохнуло в его мозгу, словно ударил десятитонный пресс.

Он почувствовал, как полусферы мозга будто раскололись на части, будто в его череп вонзился гигантский скальпель, чтобы взорвать по термоядерной бомбе за каждым глазом.

Приступ острой боли медленно схлынул, уступив место ноющей, тоскливой мигрени. Мантелл разлепил глаза и взглянул на старого Хармона, который искоса поглядывал на аппаратуру.

– Что случилось? – спросил Мантелл.

Хармон виновато улыбнулся:

– Небольшая ошибка в калибровке, не больше. Приношу вам искренние извинения, молодой человек.

– Надеюсь, доктор, когда вы продолжите психопробу, больше не случится ничего подобного, – содрогнулся Мантелл.

Как–то странно взглянув на него, Хармон произнес:

– Но вас уже апробировали. Это длилось не больше пятнадцати минут. И вы проспали все это время.

Пятнадцать минут! А ему показалось, что прошло всего пятнадцать секунд! Мантелл потер ноющую голову. Что–то яростно пульсировало на уровне его бровей, еще немного – и он начал бы сдирать кожу с поверхности черепа. Не вытерпев, он крепко прижал руки к ноющему месту.

Сзади густой бас Бена Зурдана спросил:

– Он в сознании?

– Только что очнулся. Он упорно погружался в своеобразный стресс, который я не в силах преодолеть, а чуть усилю давление, он сразу приходит в сознание.

– Используйте все свое мастерство, Эрик, – прогудел Зурдан. – Вы же не новичок. Если вы еще раз допустите подобную ошибку, мы поручим проведение психопробы одному из ваших ассистентов. Мантелл, вы можете встать на ноги?

– Не знаю, – неуверенно сказал Мантелл. – Попробую…

Он сполз с кушетки, на миг лаборатория поплыла перед его глазами. Шок от психопробы начал медленно сходить на нет.

– По–моему, со мной все в порядке, – сказал Мантелл. – Боль проходит. Но, как вы понимаете, я еще не оправился полностью.

– Ничего, оправитесь, – гулко хохотнул Зурдан.

– Что, уже кончили?

– Да, вы абсолютно чисты и нам годитесь. Идемте в мой кабинет, я введу вас в курс жизни на Стархевене.

Все еще слегка пошатываясь, Мантелл последовал за гигантом по коридору, который вел из хармоновской лаборатории к роскошно обставленному кабинету. Зурдан растянулся на покрытой пенящейся тканью кушетке, которая была специально сконструирована, чтобы выдерживать вес его длинного мощного тела, и небрежным жестом указал Мантеллу место напротив.

– Выпьем? – предложил Зурдан.

Мантелл кивнул, стараясь не обнаружить свое нетерпение, и Зурдан нажал кнопку в основании кушетки. Из угла комнаты к ним выкатился искусно выполненный портативный бар и остановился прямо перед Мантеллом.

После короткой заминки он выбрал забористый тройной «соур чокер». Не успел он нажать на рычаг, как робот–бар уже приготовил хрустальный бокал с тремя квартами зеленоватого зелья. Мантелл взял его, бар откатился в сторону и переехал к Зурдану, который заказал чистый «бурбон».

Мантелл пригубил и удовлетворенно кивнул.

– Подходяще. Наверное, с Муриака?

– Синтетическое – здесь все синтетическое. С какой стати нам закупать какие–то напитки, когда мои химики могут запросто создать любое пойло вроде этого. – Зурдан развалился и внимательно уставился на Мантелла. – Согласно тому, что выяснил доктор Хармон, до того как начались злоключения, вам приходилось работать техником–вооруженцем. Это автоматически делает вас очень ценной фигурой на Стархевене, Мантелл, – значительно добавил он.

Он быстро отбросил церемонное «мистер». Видно, так называли только вновь прибывших, которых еще квалифицировали, решил Мантелл.

– Ценной фигурой? – переспросил Мантелл. – Почему?

– Стархевен живет только силой своего оружия. Ослабь мы хоть на миг поле наших защитных экранов и узнай об этом наши враги, как, не успеешь оглянуться, из всех секторов галактики разом обрушится на нас армада Космического патруля. Я поставил миллиарды заслонов перед Стархевеном, Мантелл. Это первая совершенно неприступная крепость в мировой истории. Но, как бы то ни было, без техников, устанавливающих орудия и экраны, нам не обойтись.

Мантелл ощутил легкую дрожь в руках.

– С тех пор, как я занимался защитными экранами, прошло много времени, – сказал он Зурдану. – За эти семь лет я потерял навыки.

– Научитесь снова, – просто ответил Зурдан. – Из психопробы я узнал твою биографию. Семь лет бродяжничества и нищеты после потери работы. Потом ты убил человека, похитил корабль КП и прибыл сюда.

– Я не убивал его. Меня оболгали. Зурдан лишь пожал плечами.

– Проба показала, что ты убил его, – возразил он с вежливой улыбкой. – Проба не лжет. Она просто рассказывает, что случилось и как. Тебя подводит память, Мантелл.

Ошеломленный Мантелл сидел молча, крепко сжимая в руке бокал. Он отлично помнил каждую деталь той стычки в приморском баре: толстый пьяный турист, уверявший, что Мантелл похитил у его жены драгоценную брошку, вялая ладонь коротышки, ударившая его по щеке… и проломленный череп туриста, поскользнувшегося прежде, чем Мантелл собрался ему ответить.

– Даю вам честное слово, я этого не делал, – спокойно ответил Мантелл.

Зурдан вновь пожал плечами.

– С психопробой не поспоришь. Но здесь это не имеет значения. Мы не соблюдаем законы «экс пост факто», – Зурдан поднялся и пошел к трехмерной картине, которая вращалась над поверхностью одной из стен, меняя очертания красных и ярко–зеленых пятен различной плотности и оттенков, как в игрушечном калейдоскопе.

Он встал с кушетки спиной к Мантеллу, сцепив сильные руки: большой человек, сделавший в жизни большое дело; человек, создавший Стархевен.

– У нас здесь нет законов, – сказал он спустя некоторое время. – Как нет и анархии. Вломись в чужой дом, укради деньги, и хозяин будет вправе догнать тебя и заставить вернуть их обратно. Если от тебя будет чересчур много хлопот, мы тебя прикончим. И ничего больше. Ни тебе выжигания мозга, ни тюремного заключения, когда сгниваешь погребенным заживо. – Он обернулся. – Ты мог бы успешно работать над «Клингсановыми защитными экранами», если не будешь корить себя за прошлое, не ударишься в запой и не завалишь дело. Тогда придется предъявить ордер и выбросить тебя отсюда к чертовой матери.

Мантелл взял еще один бокал и вопросительно взглянул на Зурдана.

– Не говорите только, что мне теперь придется по четвергам посещать исправительную школу!

Зурдан повернулся, темные глаза его гневно сверкнули.

– Не мели чушь! Здесь никого не исправляют. Пей, сколько влезет, лги, изворачивайся, рискуй – нас это не касается. Мы не святоши. Толковый оператор – нужный человек на Стархевене, равноправный и уважаемый гражданин. Мы тебя силком сюда не тащили.

– Но вы утверждаете, что у вас нет законов. Как же это согласуется с тем, что вы только что рассказали.

Зурдан рассмеялся.

– У нас есть законы! Их два, только два.

– Интересно!

– Первый – наше Золотое Правило. Я бы сформулировал его так: «С тобой поступят так, как ты сам поступаешь с другими». Элементарно, правда?

– А второй?

Зурдан ухмыльнулся и сделал добрый глоток, перед тем как продолжить.

– Второй закон еще проще: «Ты будешь делать то, что прикажет Бен Зурдан, не споря, не переча и не задавая лишних вопросов». Абзац! И конец Конституции Стархевена.

Несколько секунд Мантелл молчал, разглядывая высокого широкоплечего человека в ярком, почти маскарадном костюме и думая о мире, который называется Стархевен. Затем он сказал:

– Этот второй закон несколько противоречит первому. Или я что–то не так понял?

– Все так! – кивнул Зурдан.

– Кем вы тогда здесь являетесь? И с какой стати ставите себя выше всех законов?

Глаза Зурдана сверкнули недобрым блеском.

– Я тот, кто создал Стархевен, – сказал он с расстановкой. – Я положил свою жизнь и все деньги, которые только мог стащить, до последнего пенни, чтобы основать планету, где парни вроде тебя могли бы найти убежище. Взамен я потребовал абсолютного подчинения. Поверь мне, я не злоупотреблял своей властью. Я не Нерон. Я придумал и ввел это правило, потому что на Стархевене должен быть только один вождь.

Мантелл нахмурил брови. Приходилось признать, что это было вполне резонно. Жуткая, чудовищная философия тирана на Стархевене, казалось, срабатывала как надо.

– Что ж, по рукам! – сказал Мантелл. – Я с вами.

Зурдан улыбнулся.

– У тебя не было выбора, – сказал он. – Вот, возьми.

Он протянул Мантеллу маленькую белую капсулу. Мантелл внимательно се рассмотрел.

– Что это?

– Противоядие к яду, который добавили в твой бокал, – сказал Зурдан. – Ты примешаешь его в оставшиеся тебе пять минут. Потом уже будет поздно, оно не подействует.

Мантелл сжал тонкую скорлупку и поспешно сунул в рот. На вкус она показалась ему чуть горьковатой. Его бил озноб. Так вот что значит быть в полной власти одного человека! Ну и хватка! Ладно, он добился, чего хотел. В конце концов, я приехал на Стархевен по собственной воле. И никуда от этого не денешься.

– У тебя будет неделя, чтобы отдохнуть и разобраться, что к чему, – сказал Зурдан. – А потом начнешь зарабатывать на хлеб. У нас полно работы для квалифицированного вооруженца.

– Честно говоря, мне сейчас не хочется думать о работе.

– Хочешь еще выпить? – ухмыльнулся Зурдан.

– Не откажусь, – согласился Мантелл. Это был наилучший способ доказать Зурдану свое доверие.

Глава IV

Два человека снова осушили свои бокалы. Мантелл не уловил разницы между первым и вторым бокалом. Волноваться, однако, не стоило, он полагался на здравый смысл. Зачем нормальному субъекту травить кого бы то ни было ради собственного удовольствия, тем более человека, который был ему нужен?

Немного погодя Зурдан нажал кнопку на своем столе. В комнату вошла девушка с звездно–голубыми глазами, одетая в искристо–голубую синтетическую блузку с широкими рукавами, застегивавшуюся высоко на одном плече, и темную юбку из ворсистого материала. Наряд подчеркивал естественную грацию ее движений. Если ее целью было произвести впечатление на Мантелла, она се достигла.

– Это мисс Батлер, – сказал Зурдан, – Майра Батлер, моя секретарша. – Джонни Мантелл перехватил взгляд Зурдана, в котором смешивались теплота и гордость и который открыл ему глаза: «Господи! Зурдан в нее влюблен! Он, должно быть, на двадцать лет старше, но я восхищаюсь его вкусом!»

– Хелло! – сказал он, улыбаясь прямо в сияющие голубые глаза, которые затмевали даже ломкий сверкающий цвет ее блузы. Потом он решительно отвел взгляд в сторону. «Осторожно, Джонни!» – Предостерег он сам себя. Если Зурдан влюблен в нее, можно враз нажить кучу неприятностей. Не зарься, парень, на чужое, проживешь дольше!

Но с другой стороны, ему еще никогда не приходилось встречать женщину столь притягательной внешности, как Майра. Словно протянут скрытый кабель высокого напряжения. Правда, у него были шикарные женщины в первые дни жизни на Мульцибере, пока не иссякли его деньги и чувство собственного достоинства. Но за последние мрачные годы на Мульцибере, когда он скитался по пляжам и продавал свои дешевые побрякушки туристам, он понимал, что с Джонни Мантеллом захотят иметь дело только женщины, которых он презирал и ни под каким видом не желал с ними связываться.

– Мантеллу предстоит стать техником–вооруженцем, Майра, – сказал Зурдан. – Думаю, он будет нам очень полезен. Я хочу, чтобы ты познакомила его со Стархевеном. Соверши с ним первое турне. Ему дается неделя, чтобы как следует освоиться. Покажи ему все достопримечательности.

– Похоже, что меня ожидает приятная неделька, – сказал Мантелл. А про себя подумал: «Хуже не будет, если я воздам должное вкусу шефа».

Зурдан проигнорировал его замечание. Он выгреб из кармана пригоршню банкнот и сунул их Мантеллу.

– Этого хватит на первое время. А как приступишь к работе, тебе будут платить регулярное жалованье.

Мантелл взглянул на банкноты: добротная, многоцветная печать; они отдаленно напоминали стандартные галактические денежные знаки, выпущенные на Земле. Только здесь они предназначались не для всей галактики. Посредине, там, где на крупных галактических банкнотах находилось стилизованное изображение созвездий, а на мелких – символическое изображение атома, на местных купюрах помещался портрет Бена Зурдана, голова и плечи которого были выписаны с поразительной тщательностью. Зурдан вручил ему две сотенные банкноты, пятьдесят, двадцать, несколько мелких – по одному чипу [2]2
  Чип (англ.) – монета, марка, фишка.


[Закрыть].

– Чипы? – озадаченно сказал Мантелл.

– Самая мелкая денежная единица, – пояснил Зурдан. – Я бы ввел ее во всех мирах вроде Стархевена. Для простоты можешь считать, что по стоимостному курсу один чип равен одному галактическому кредиту. Сотня центов равна одному чипу. Первоначально я собирался ввести голубые чипы, красные чипы и так далее, но это привело бы к излишней путанице… Так покажи ему Стархевен, Майра.

Он прошли через светлые, хорошо освещенные залы – девушка чуть впереди, Мантелл за ней – в гравишахту, которая бережно доставила их на уличный ярус. Они вышли на свежий приятный воздух.

У обочины их дожидалась машина, гладкая, темная, каплеобразной формы, последней модели. Зурдан, очевидно, считал, что Стархевен должен идти в ногу с последними веяниями галактической моды, даже если планета и закрыта для нормальной торговли и туристских маршрутов.

Майра скользнула в машину и вполголоса сказала что–то человеку с каменным лицом, сидящему за баранкой. Как только Мантелл занял место в кабине, автомобиль сорвался с места, и, нырнув под землю, помчался на большой скорости.

Не успели они глазом моргнуть, как он вновь вылетел на поверхность у сверкающего, облицованного хромом здания. Майра покопалась в своем кошельке и протянула Мантеллу ключ.

– Этот отель называется «Номер Тринадцать», он принадлежит Бену. Будешь жить здесь.

– А мне это по карману?

– Не беспокойся. Твой номер 1306. Где бы ты ни оказался на Стархевене, лишь скажи водителю «Номер Тринадцать», и он доставит тебя, когда только пожелаешь. Хочешь взглянуть на свою комнату?

– Лучше позже, – сказал Джонни Мантелл, не желая расставаться с девушкой.

Майра велела шоферу трогать, и они покатили дальше по широким, хорошо спланированным улицам. Мантелл искоса поглядывал то на девушку, то на привлекательную панораму снаружи. Все же Стархевен довольно уютное местечко.

Когда они проезжали мимо какого–нибудь примечательного строения, Майра указывала и называла его.

– Это главный госпиталь, видишь?

– А вон та двойная башня? На вид – ничего себе. А внутри там так же шикарно, как снаружи?

– А что ты ожидал найти на Стархевене? Сплошные кабаки, игорные притоны и публички? Только потому, что Стархевен – убежище преступников? Будто мы дикари, и нам не знакома цивилизация?

Мантелл смутился и поднял руки, в шутку прося пощады:

– Ладно, ладно, сдаюсь!

– Зурдан создал это место двадцать лет назад, – сказала она. – Это был необитаемый мир, слишком холодный, чтобы заинтересовать кого бы то ни было. У шефа было много денег – неважно откуда. Он сплотил вокруг себя команду преданных ему людей, и они вместе построили оболочку, оснащенную внутренним солнцем. Так было положено начало Стархевена. Затем они поставили орудия, защитные укрепления, и там, где раньше был только холодный пустынный мир, возникла космическая крепость под названием Стархевен. Теперь здесь живут двадцать миллионов людей, и ни один благочестивый ханжа больше не властен над ними.

Мантелл взглянул на нее и задал ей вопрос, занимавший его с тех пор, как он впервые се увидел:

– Как ты здесь очутилась?

Вряд ли стоило спрашивать се о подобных вещах. Он увидел, как ее миловидное личико вспыхнуло гневом. Сейчас она напоминала разъяренную кошку с вздыбленной шерстью и выпущенными когтями. Майра, однако, быстро взяла себя в руки.

– Я забыла, что ты новичок, Мантелл. Мы никогда не спрашиваем об этом. Прошлое навсегда остается личной тайной. Его знаешь только ты сам и Бен Зурдан. Больше никому не дано права знать ничего, за исключением того, что ты сам захочешь рассказать.

Мантелл почувствовал, что краснеет.

– Извини, – сказал он.

– Не за что. Обычное недоразумение. Только помни, что такие вопросы задавать нельзя.

– Неужели Зурдан знает все о каждом жителе планеты?

– Конечно, это трудно, нас двадцать миллионов, но он старается. Он лично приветствует каждого, вот как хотя бы тебя. Но иногда случается, прибывает по сто, двести и даже по пятьсот человек за день. – тогда, конечно, нет никакой возможности выпить с каждым и каждому пожать руку. Всем новичкам Бен сам даст работу.

– И мы не можем делать то, что заблагорассудится?

– Сначала – нет. В течение нескольких лет занимаешься только той работой, на которую тебя поставили. Но если умудришься разбогатеть, расплатишься с долгами, то гуляй себе, сколько влезет. Ты в дивизионе вооруженцев?

Мантелл кивнул.

– Там хорошо платят. Но и выкуп высок. С такой квалификацией и специальностью здесь можно сколотить приличное состояние. Но ведь кто–то же должен водить машины и торговать с лотков кукурузными хлопьями, и если Зурдан скажет, что это должен делать ты, то придется подчиниться. Иначе этот мир не устоит.

– Похоже, у него выгодное дельце, – заметил Мантелл. – И похоже, он также знает толк и в секретаршах.

– Не забывайся, – сказала девушка, но не рассердилась. – Давай выйдем.

Машина осторожно подкатила к остановке. Светящиеся дверцы раздвинулись, и они выбрались наружу. Мантелл огляделся кругом и присвистнул.

Они оказались напротив здания со сводчатым куполом, стоящего посреди идеально ровной, покрытой травой площадки. На верхних этажах купола сверкали искорки света. Здание было необъятным, этажей в сто, а то и больше.

– Что это такое?

– Это, – сказала Майра, – второе по важности здание на Стархевене после резиденции Зурдана. Оно называется Дворец удовольствий. Давай войдем внутрь.

Они вступили на движущуюся ленту эскалатора, переместились по слегка наклонному скату, ведущему к главному входу, и оказались в вестибюле, площадью не менее акра с чудовищно высокими потолками. Он был заполнен людьми, чьи голоса приглушались звукопоглотителями. Стены были разрисованы довольно–таки смелыми изображениями высотой футов в пятьдесят. Вот это Дворец удовольствий, подумал Мантелл. По–видимому, Стархевен был дивным сном Бена Зурдана, который он постарался воплотить наяву, миром, о котором приезжающие могли только мечтать, фабрикой, реализующей самые потаенные и смелые грезы.

Мантелл зазевался, и его зажали в толпе. Вдруг он почувствовал, как чья–то рука осторожно и вместе с тем бесцеремонно скользнула в его карман. Он крепко сжал свои пальцы вокруг чужого запястья, а второй рукой схватил карманника за горло.

Им оказался маленький, похожий на крысенка человечек, ростом по плечо Мантеллу, с юркими бегающими глазами, коротко подстриженными черными волосами и кривым вороньим носом. Мантелл сдавил его горло и выдернул его лапу из своего кармана. Оглянувшись на Майру, он увидел, что она смеется, будто все это было на редкость забавной шуткой.

– Так вот как тут продают входные билеты? – сказал Мантелл.

Карманник посинел.

– Может, отпустишь, а, парень? Я едва дышу, – прохрипел он чуть слышно.

– Отпусти его, Джонни, – сказала Майра. Он смутился, отметив про себя, что она впервые назвала его просто по имени.

Мантелл решил, что еще успеет придушить этого воришку. Он встряхнул его хорошенько, чтобы помнил, и отпустил ко всем чертям.

Секундой позже он уже стоял под дулом бластера, нацеленного куда–то в район его пупка.

– Отлично, приятель! Хитростью тебя не возьмешь, придется действовать напролом. Доставай свои монеты, да поживее.

Ошеломленный Мантелл изумленно отпрянул. Вокруг, в громадном вестибюле, мельтешили сотни людей, и никому из них не было дела до разворачивающейся на их глазах драмы. И тут он вспомнил, где находится. Стархевен… Здесь возможно все, что угодно. С неохотой он вытащил из кармана свои деньги.

Все еще улыбаясь, Майра положила свою руку на его ладонь, секунду помешкала и резким движением засунула деньги обратно в карман Джонни. Другой рукой она вынула маленький карманный бластер.

– Убери оружие, Хул, – сказала она. – Он здесь новичок. Только что от Зурдана. Это все, что у него есть.

Бластер опустился. Щуплый карманник понимающе усмехнулся и сказал:

– Я не хотел тебя обидеть, приятель. Пусть это останется между нами, – он кивнул Майре. – Мне приказал это сделать Зурдан. Чтобы научить новенького уму–разуму.

– Я так и подумала, – сказала она. – Обычно ты работаешь не так грубо.

Мантелл усвоил этот странный урок, который ему преподали. Зурдан избрал подобный способ, чтобы продемонстрировать Стархевен во всей красе и желая посмотреть Мантелла в действии.

К тому же для карманника было нелишне попрактиковаться на публике, хотя обычно он действовал осторожно и избегал неприятностей, когда он мог быть пойман с поличным. Наставить же оружие на человека было для Стархевена обычной нормой поведения. С тобой обходились точно так же, как ты – с другими. Это был некий стереотип поведения, и неважно, с кем имеешь дело: с трусом или храбрецом. На Стархевене выживали только смелые, решительные и ловкие. За счет естественного отбора их процент был здесь куда больше, чем в остальной галактике.

От всего этого можно рехнуться, подумал Мантелл. Подобный мир мог существовать в равновесии только при одном условии – если у руля находится человек вроде Зурдана.

– Дворец удовольствий, – проговорил Мантелл, когда маленький карманник скрылся в толпе. – Что это такое?

– Все, что угодно, любые развлечения, какие только пожелаешь. Можешь выпить, перекусить, посмотреть представление, концерт или трехмерку, порезвиться с девочками. На десятом этаже находится игорный зал. А на двенадцатом – танцевальный. Обслуживание – что надо!

– Зачем ты привела меня сюда?

– В основном перекусить, – сказала девушка. – У тебя было тяжелое путешествие и тебе надо расслабиться. После того как подзаправимся и выпьем, можем немного потанцевать, если появится желание.

– А после еды, выпивки и танцев? – спросил Мантелл. – Не слишком ли рано наступит вечер и мы пойдем бай–бай?

– Там будет видно, – сказала она.

Мантелл взглянул на нее испытующе. На миг он пожалел, что не телепат – только на миг. Ему захотелось узнать, что таится за этими лучистыми глазами. Хотелось знать, как себя с ней вести. И как тесно она связана с Зурданом. Если вообще связана…

Но он не был телепатом и не слишком о том жалел. Он надеялся, что вино прояснит ситуацию.

Джонни подал ей руку. Она оперлась на нее, весело улыбнулась, и все долгие тоскливые годы бродяжничества на Мульцибере разом вылетели из его головы. Там он едва наскребал на еду, клянчил на выпивку, ловил в грязной мутной воде прилива моллюсков, чтобы продавать их раковины одуревшим от безделия туристам.

Теперь он на Стархевене, и в его руке – рука прекрасной девушки.

Впервые за семь лет он снова может держать голову высоко, снова чувствовать себя человеком!