Текст книги "Страж"
Автор книги: Роберт Маселло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Картер знал, что вход в разрушенную лабораторию запрещен, но он тем не менее проник туда через служебные коридоры. Он должен был еще раз увидеть лабораторию, которая могла стать местом его величайшего триумфа… а стала, вне всяких сомнений, местом его величайшей трагедии. Полиция и городские инспекторы уже сделали все, что могли сделать, собрали нужные для расследования материалы, но когда Картер выходил на улицу через ворота, предназначенные для въезда грузового транспорта, ему снова пришлось нырнуть под желтую пластиковую полицейскую ленту.
Он собирался сходить в медико-биологическую лабораторию, где должен был встретиться с Эзрой. Доктор Пермут, по всей видимости, уже закончил анализ чернил и материала, из которого был изготовлен свиток, и был готов поделиться с Картером и Эзрой результатами исследования. Картер уже хотел перейти через улицу, когда рядом с ним вдруг остановился заляпанный грязью коричневый седан и он услышал голос:
– Знаете, здесь до сих пор место расследования после взрыва и пожара. По идее, вам сюда заходить не следует.
Картер остановился и заглянул в окно машины. Это был детектив Финли.
– Простите.
– Вам куда? Могу подкинуть.
– Мне нужно пройти всего несколько кварталов, – ответил Картер. – Доберусь пешком. Спасибо.
– Садитесь, – приглашающе махнул рукой Финли. – Поехали.
Картеру показалось, что это не просто вежливое предложение. Детектив стряхнул с переднего сиденья крошки, и Картер открыл дверь и сел.
– Прямо вперед, – сказал он. – На Шестую, а потом направо.
– На самом деле, – сказал Финли, поправив очки в тяжелой черной оправе на переносице, – я хотел с вами поговорить.
Этого Картер и боялся.
– Насчет найденного мной трупа? – спросил он. Раньше ему никогда не приходилось произносить подобных слов.
– А насчет чего же еще? – отозвался Финли, сунул руку в нагрудный карман короткого пальто и достал сложенный в несколько раз листок бумаги. – Взгляните на это.
Картер взял листок и развернул его. В машине неприятно пахло дешевым кофе и жирными гамбургерами. На листке бумаги Картер увидел фотокопию отпечатков двух пальцев.
– Мы сняли эти «пальчики», – пояснил детектив, – с лестничных перил.
– Выглядят очень четко, – сказал Картер, гадая, что еще он может сказать про отпечатки пальцев. Он их так близко никогда в жизни не видел.
– Четко, правда? – сказал Финли. – И чересчур идеально.
Картер посмотрел на отпечатки более внимательно и заметил, что линии действительно лежат потрясающе ровно. В центре – идеальные круги, вокруг них – идеальные овалы, без единого разрыва или отклонения.
– Идеальных отпечатков пальцев не существует, – пояснил Финли. – Если бы они существовали, мы бы ни за что на свете не смогли ими пользоваться для поиска преступников. – Он вытащил из кармана не слишком свежий носовой платок и протер им сначала очки, а потом ветровое стекло изнутри. – Вы ведь ученый, что скажете?
– Об отпечатках пальцев? У меня никаких догадок нет. Быть может, лабораторная ошибка?
Детектив покачал головой.
– Нет. Я все делал сам.
Картер молчал. Единственное предположение, которое он мог высказать, было такое: идеальные отпечатки пальцев оставило какое-то идеальное существо, скажем ангел. Но Картеру совсем не хотелось добавлять еще и безумие ко всему тому, в чем его мог обвинить детектив.
– Теперь можете отдать листок мне, – сказал Финли, взял бумагу, сложил и убрал в карман.
– Мне очень жаль, что я ничем не могу вам помочь, – сказал Картер.
Детектив кивнул и повернул руль вправо.
– Какой адрес?
– Еще три квартала вперед, на углу.
Детектив некоторое время вел машину молча, а потом сказал:
– Возможно, все же есть кое-что, в чем вы могли бы мне помочь.
– Попытаюсь.
– Криминалист сказал, что человек, ставший жертвой преступления, погиб в результате сожжения.
Картер ждал продолжения. В результате сожжения… Какие еще могли быть вопросы?
– Но вот ведь странная штука. Тело горело не снаружи, а изнутри.
Картер был не на шутку озадачен.
– Если вы хотите спросить меня о том, возможно ли самовозгорание человека, я отвечу: нет.
– И я тоже так думал. В старших классах я изучал естествознание. Но поскольку в этом году я видел только еще двух обгоревших людей, и оба они работали в вашей лаборатории, я подумал, что вы, вероятно, могли бы мне помочь кое-что понять.
Картер не знал, что сказать.
– Совпадение? – проговорил он наконец.
Детектив остановил машину на углу.
– Возможно, – сказал он. – Но совпадение невероятное.
«Это мы уже слышали», – подумал Картер, но вслух не сказал.
– Спасибо, что подвезли, – поблагодарил он Финли и постарался выйти из машины без излишней поспешности.
Детектив дождался, пока Картер перейдет улицу, и только потом поехал дальше.
Картер сделал глубокий вдох. В машине детектива он глубоко дышать не решался. У него было большое подозрение, что он еще увидится с Финли.
Когда он вошел в лабораторию доктора Пермута, Эзра был уже там. Картер успел удостовериться в том, что с пунктуальностью у Эзры проблем не было. А вот своего факультетского коллегу Картер узнал с трудом. В прошлый раз, когда он оставил ему клочок свитка для исследования, тот был аккуратен до стерильности, идеально причесан, в белоснежном, застегнутом на все пуговицы лабораторном халате.
А теперь у него был такой вид, будто он несколько дней не спал: волосы растрепаны, халат мятый, в пятнах, и даже очки не могли скрыть темных кругов под глазами Пермута.
– Рад, что вы смогли зайти сегодня, – сказал он, плотно закрыв дверь. Кроме них, в лаборатории больше никого не было. – Мне очень не хотелось ждать дольше.
– Нам тоже, – кивнул Картер. – Эзра, если он вам сам еще об этом не сказал, является владельцем того свитка, фрагмент которого вы исследовали.
– Да, он упомянул об этом, – сказал доктор Пермут и быстро повернулся к лабораторному столу. – Я намерен ознакомить вас с результатами, а вы вольны сами решать, какие сделать выводы.
Картер и Эзра переглянулись и подошли следом за явно расстроенным ученым к столу, на котором были разложены широкополосные распечатки с плотными рядами цифр и букв. И хотя Картер не смог бы разобраться в этой абракадабре лучше, чем в первый раз, он сразу понял, что это такое. Эзра, по всей видимости, тоже.
– Это расшифровка ДНК, – сказал Эзра. – Я раньше видел такие распечатки.
– Отлично, – кивнул доктор Пермут, пошарил в кармане и достал коробочку «тамз». – Хотя бы это не придется объяснять. – Он постучал кончиком пальца по распечатке, лежавшей справа, и сказал Картеру:
– Это – те результаты, которые я вам показывал в прошлый раз. ДНК, обнаруженная во фрагменте окаменелости.
– О'кей, – сказал Картер. – Верю вам на слово.
– Я охарактеризовал эти результаты, как теоретическую ДНК, – объяснил Пермут Эзре. – Нам удалось выделить довольно большой фрагмент, но в некоторых критических участках пришлось восстанавливать пробелы с помощью компьютерного моделирования.
Эзра кивнул. Пермут сунул в рот таблетку «тамз» и убрал коробочку в карман.
– Мы применили процесс, который называется ПЦР – полимеразная цепная реакция.
– Что это значит? – осведомился Эзра.
– Это значит, что мы измельчили имевшийся у нас материал, превратили его в порошок, а потом добавили к этому порошку кремний, поскольку он связывается с любыми следами сохранившейся ДНК. Затем с помощью ПЦР мы смогли увеличить фрагменты ДНК – к примеру, нам удалось сделать более миллиона копий одной молекулы.
– Чтобы можно было прочесть код ДНК более четко? – спросил Картер.
– Чтобы его можно было прочесть вообще, – ответил Пермут.
– Но мне уже известно, что вы не знаете, какие из этого можно сделать выводы, – сказал Картер. – В прошлый раз мы говорили об этом.
– Это было до того, как вы принесли мне фрагмент свитка. Посмотрите сюда, – сказал Пермут. На этот раз он постучал пальцем по распечатке, лежавшей слева. – Видите, как похожи последовательности?
Картер стал внимательно вглядываться в строчки букв и цифр. Эзра последовал его примеру. И действительно, некоторые элементы кода выглядели очень похоже. Но почему? Какое отношение одно имело к другому? Посмотрев на Пермута, Картер понял, что тот прочел его мысли.
– Странно, правда? – проговорил Пермут с кривой усмешкой. – Кусочек окаменевшей кости и клочок пергамента – и вдруг такое потрясающее совпадение?
– Да, – согласился Картер. – Действительно странно.
– На самом деле если провести более тщательное сравнение, а я его провел, вы уж мне поверьте, то те фрагменты ДНК, которые нам удалось выделить из ткани свитка, полностью заполняют пробелы в геноме окаменелости.
Пермут стал раскачиваться на каблуках. Он ждал, когда Картер и Эзра поймут смысл сказанного им. Тишину в лаборатории нарушало только поскрипывание ботинок Пермута.
– Вы хотите сказать, – отважился спросить Эзра, – что обе пробы взяты… из одного источника?
Пермут поджал губы и склонил голову к плечу. Картеру показалось, что у биолога порядком расшатаны нервы.
– Я могу сказать больше, – проговорил Пермут. – Я могу показать вам кое-что такое, от чего у вас просто глаза на лоб полезут!
Он отошел от лабораторного стола к высокому белому микроскопу с тринокулярной головкой. Картер узнал этот прибор. Это был японский микроскоп марки «Мэйджи» MJI2700. Картеру до смерти хотелось иметь такой в своей лаборатории.
– Взгляните сюда, – предложил Пермут. – Слайд уже вставлен.
Эзра, стоявший ближе, первым шагнул к микроскопу. Когда он наклонился к окулярам, Пермут сказал:
– Вы смотрите на участок фрагмента свитка.
Несколько секунд Эзра стоял неподвижно, потом выпрямился.
– Картер, – сказал Пермут, – почему бы и вам не взглянуть?
Эзра отошел в сторону. У него был странный, как будто удовлетворенный вид.
Картер опустил голову и, настроив освещение слайда, увидел нечто, очень напоминающее увеличенный снимок поверхности Марса. Перед ним предстала бугристая желтая долина с множеством впадин и кратеров, тут и там рассеченная узкими извилистыми каналами, но эти каналы не были сухими и пустыми. Они были наполнены лиловатой жидкостью, и эта жидкость протекала по ним и ритмично пульсировала, как кровь.
– Что вы добавили к материалу? – спросил Картер, не отрываясь от окуляров. – Какой-то краситель?
– Нет. Это то, что мы ошибочно принимали за чернила, – ответил Пермут. – На самом деле это кровь.
Картер выпрямился и отошел от микроскопа.
– Но что заставляет ее двигаться? Она явно подвижна.
Доктор Пермут возбужденно потер лоб.
– А почему бы ей не двигаться? Ткань-то живая.
Эзра зажмурился. Казалось, он хочет осознать эту новость наедине с самим собой.
Открыв глаза, Эзра посмотрел Картеру прямо в глаза.
– Для меня все выглядит так, Картер: у вас была кость, а у меня кожа. – Он повернулся к доктору Пермуту. – Вы согласны с тем, что это как бы два конца одной трости?
Пермут энергично кивнул.
Картер с большим трудом пытался уместить эти странные сведения в голове, вычленить хоть какой-то смысл из только что произнесенных слов.
Похоже, интуиция подсказала Эзре, о чем думает Картер, и он громко процитировал:
– «Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам».
Доктор Пермут подошел к микроскопу и, вынув слайд, положил его в бумажный пакетик, взял такой же пакетик со стола и сунул тот и другой в боковой карман куртки Картера.
– Мне эти материалы в лаборатории больше ни к чему, – сказал он и поспешно отошел прочь от Картера, словно тот был болен гриппом, а Пермут боялся заразиться. – Заберите их с собой.
– Конечно, обязательно, – сказал Картер. – Он еще ни разу в жизни не видел, чтобы Пермут, да и вообще кто-то из ученых был так напуган. – И спасибо вам за проделанную работу.
Он бросил взгляд на Эзру. Тот, похоже, прекрасно понимал причину странного поведения Пермута.
– Сколько мы вам должны? – спросил Эзра, вытащив из кармана ручку и незаполненный чек. – Наверняка только лабораторные тесты стоят…
– Ничего, – оборвал его Пермут.
Ручка Эзры повисла в воздухе над чеком, который он положил на стол около микроскопа.
– Ничего? Но я не понаслышке знаю, что исследование ДНК…
– Я больше не желаю в этом участвовать, – заявил Пермут.
– Но ведь это обошлось вам как минимум в несколько тысяч долларов, – вмешался Картер.
– Это мои проблемы. Разбросаю эти затраты по другим проектам. Пусть вас это не волнует. – Он нетерпеливо постукивал ногой по полу. – А теперь извините, но мне в самом деле нужно заняться другой работой.
Картер пожал плечами и кивнул Эзре.
– Думаю, нам пора.
Выйдя из лаборатории, он услышал, как дверь закрылась и щелкнул замок.
На улице Эзра позвонил по мобильному телефону своему водителю.
– Я еду в больницу, навестить мачеху, – сказал он Картеру. – Может быть, вас куда-нибудь подвезти?
– Нет-нет, не нужно, – отказался Картер. – Я, пожалуй, пройдусь. Поразмышляю на ходу.
Из-за угла выехал «линкольн», за рулем которого сидел дядя Эзры, и остановился.
– А мне предстоит не просто прогулка, – сказал Эзра и протянул Картеру руку ладонью вверх. Картер не понял, чего хочет Эзра. – Фрагмент свитка, – подсказал тот.
Картер пошарил в кармане, нашел пакетики со слайдами и отдал один Эзре.
– Спасибо вам, – сказал Эзра, открыв заднюю дверь машины. – Надо будет встретиться завтра и обменяться впечатлениями.
Картер молча кивнул. Машина отъехала от тротуара. Картер стоял как вкопанный, но мысли его неслись с бешеной скоростью. Все случившееся казалось ему совершенно бессмысленным, и не стоило даже притворяться, будто в этом был хоть какой-то смысл. Окаменелость, пергамент – кость, кожа… нет, это должно было являться частью какой-то мистификации, шутки. Должно было. Если бы Билл Митчелл не был мертв, Картер поставил бы его на первое место в списке подозреваемых. Но Митчелл был мертв, и этот факт не был частью шутки. Ставки и так уже были слишком высоки. Руссо обгорел почти до неузнаваемости.
Это не могло быть ни игрой, ни какого-либо рода интригой.
Все это было реальным.
Что-то происходило, разворачивалась какая-то ужасная драма, и Картер опасался, что ему, хочет он того или нет, суждено сыграть в этой драме главную роль.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Настроение у Эзры было приподнятое. Теперь он видел, что его подозрения и опасения стали получать реальные подтверждения. Для человека, знающего, что он стоит на пороге безумия, очень утешительно обнаружить, что даже самое невероятное из того, что приходило ему в голову, в конце концов оказалось вполне возможным.
Он не сошел с ума, а вот мир, как это ни прискорбно, вероятно, сошел.
Эзра смотрел на пролетающий за окном машины город и измышлял о том, что узнал в лаборатории доктора Пермута. Свиток был куском живой ткани существа неизвестного происхождения. Фрагмент окаменелости был костью того же существа.
Но было ли это существо тем, о ком он думал? И кто или что могло снять с него живого кожу?
– Кимберли все еще плохо, – сообщил Мори, прервав размышления Эзры. – И они там, черт бы их побрал, ничего не могут понять.
Эзра не удивился. Если его предчувствия были верны и болезнь его мачехи была каким-то образом связана с гостем, приглашенным на вечеринку в последнюю минуту, врачи никогда и ничего не смогут понять.
– Твой отец сейчас у нее.
Эзра так и думал. Он именно поэтому ехал в больницу. Это был шанс наладить отношения с отцом. «И в любых обстоятельствах, – напомнил он себе, – поступить так было бы правильно».
Хотя больница сама по себе была, что называется, эксклюзивная, палата Кимберли находилась в самом привилегированном крыле, где на полу лежали дорогущие ковры, на стенах висели яркие репродукции картин, а двери были сделаны из полированного красного дерева. Эзре это отделение скорее напомнило маленькую европейскую гостиницу, чем больницу, и в каком-то смысле так оно и было. Когда Эзра вошел, его отец сидел в первой комнате гостиной. Сэм отключил мобильный телефон и сказал:
– Я велел Мори не ждать нас, но он, конечно, принялся со мной спорить.
Он бросил телефон на диван.
– Как дела у Кимберли?
– Полчаса назад у нее началась истерика. Она выдернула из вен иглы капельниц, начала бредить.
– О чем?
– О чем? – озадаченно уставился на Эзру отец. – Это смешно. Какой у бреда может быть смысл?
– Ну, развесели меня.
– Что-то насчет птиц и огня. На нее напали птицы с огненными крыльями. Доволен?
Эзра положил эту информацию в «копилку», чтобы завтра рассказать Картеру и Руссо. Кто знал, какой из ключей к тайне окажется самым важным?
Медсестра в белом форменном брючном костюме с синей отделкой, больше похожем на матроску, чем на одежду медработника, вышла из спальни с подносом, на котором лежали шприц и еще какие-то врачебные приспособления.
– Она получила большую дозу успокоительного, – сообщила медсестра. – Будет спать до утренней операции.
Медсестра улыбнулась Эзре и Сэму и вышла.
– Что за операция? – спросил Эзра у отца. – Врачи поставили диагноз?
– Не совсем. – Сэм положил рядом с собой пиджак и откинулся на спинку дивана. На кармане его сорочки была вышита монограмма, в прорезях манжеток сверкали золотые запонки. – Заражение крови. Дисфункция внутренних органов. Одно известно наверняка: она беременна.
Эзра не слишком удивился, и его отец это заметил.
– Ты знал? – спросил он.
– Я знал, что она хочет все переделать в моих комнатах и превратить их в детскую.
– Этого не должно было случиться.
В первый момент Эзра обрадовался. Неужели его отец вовсе не намеревался заменить его новой, более совершенной моделью наследника? Но в следующее мгновение он понял, о чем на самом деле говорит отец.
– Несколько лет назад мне сделали вазэктомию, – признался отец. – Ты тогда был подростком.
Повисла тягостная пауза. Сэм не понимал, как это получилось, но теперь трудно было что-либо изменить, оставалось только принять удар.
– Я сначала ей ничего не говорил, – стал объяснять отец. – Потому что какой в этом был смысл? А потом, когда я понял, чего она хочет, какие у нее планы, мне не захотелось огорчать ее. Зачем ей было знать, что я не могу ей дать того, чего ей так хочется?
«Только этого он и не мог ей дать?» – подумал Эзра.
– Я не хотел ее потерять, – сказал Сэм, и в этот момент Эзра понял, быть может впервые, что его отец по-настоящему сильно любит Кимберли. Что его не просто тянуло к ней, как может тянуть старика к молодой красотке. И то, что она оказалась беременна, явно стало для Сэма тяжким ударом.
– Мне даже все равно кто… в этом виноват, – проговорил Сэм, прочитав мысли сына. – Теперь это уже не важно.
Эзра вспомнил синяки на теле Кимберли. Теперь он был рад узнать, что его отец не имел к этому никакого отношения.
– Все просто из рук вон плохо, – продолжал Сэм. – Единственный способ спасти ее жизнь – сделать аборт. А потом мне скажут, что у нее больше никогда не будет детей.
– Рожу этого, и потом больше не придется рожать, – неожиданно донесся голос Кимберли.
Эзра и Сэм обернулись. Она стояла на пороге спальни, качаясь из стороны в сторону. На ней была длинная бледно-розовая ночная сорочка, от ее руки тянулась трубочка к капельнице, подвешенной к передвижной стойке.
Но больше всего Эзру шокировал ее живот: даже под просторной сорочкой было заметно, как он разбух. Всего лишь день назад ничего не было заметно, а сейчас Кимберли выглядела так, словно у нее в любую минуту могли начаться схватки. Когда же это произошло? И как это вообще могло произойти?
– Ты зачем встала с кровати? – вскочив с дивана, спросил обеспокоенный Сэм.
Эзра не мог понять, так ли шокирован отец, как он. «И вообще, – гадал Эзра, – как Кимберли способна стоять после того, как ей вкололи большую дозу снотворного?»
– Я должна пойти к нему, – сказала Кимберли, отбросив с лица прядь волос, прилипшую к ее покрытому испариной лицу. – Только он может это прекратить.
– Что прекратить? – спросил Сэм, подойдя к жене. – Эзра, вызови сестру.
– Огонь.
– Тут нет никакого огня, – сказал Сэм и бережно взял Кимберли за руку. И тут же, на глазах Эзры, отдернул руку и стал трясти ею так, словно обжегся.
Кимберли безумно расхохоталась.
– Я же тебе говорила!
Эзра должен был броситься к двери, позвать медсестру, но не в силах был пошевелиться, его словно гвоздями прибили к полу. Глаза Кимберли сверкали страшным блеском. Казалось, внутри нее медленно разгорается пламя.
– Что за чертовщи… – в страхе пробормотал Сэм, пятясь к выходу из палаты.
Кимберли наклонилась вперед. Она стонала и обнимала руками живот.
– Это должно прекратиться, – процедила она сквозь стиснутые зубы.
Эзра успел подхватить ее, иначе бы она рухнула на пол, и заглянул ей в глаза. У него было такое ощущение, будто он смотрит в жерло вулкана за секунду до начала извержения.
– Сестра! Доктор! Срочно сюда! – кричал во всю глотку набежавший в коридор Сэм.
– Убейте его, – выдохнула Кимберли.
Ее дыхание было жарким, оно обжигало лицо Эзры. В следующее мгновение Кимберли без чувств рухнула на пол. Рядом с ней упала капельница.
Эзра перевернул Кимберли на спину. Кожа у нее была горячая, как раскаленное железо. Эзра был готов поклясться, что ее желтыми пылающими глазами на него смотрит кто-то другой.
– Отойдите! – крикнул врач и оттолкнул Эзру.
Санитары вкатили в палату носилки.
– Господи Иисусе! – воскликнул врач и стал дуть на обожженные кончики пальцев.
– Убейте его, – стонала Кимберли, горячо и прерывисто дыша. – Не могу больше терпеть!
– Лед! Нужно положить ее в ледяную ванну!
Медсестры убежали.
Эзра, не в силах оправиться от шока, сидел на полу рядом с Кимберли. Вдруг тело Кимберли начало содрогаться в конвульсиях. Она вцепилась руками в живот с такой силой, словно хотела сама вырвать из своего чрева ребенка, притянула колени к груди. На пол хлынули струи крови.
Медсестра подала врачу шприц, но у того так дрожали руки, что он не смог сделать укол.
– Я… не могу!
Сестра забрала у него шприц и попыталась сама сделать инъекцию. На этот раз игла вошла в мышцу руки Кимберли, но она в очередной раз содрогнулась от боли и шприц отлетел в сторону.
– Нужно обездвижить ее! Давайте фиксаторы! – прокричала сестра.
Живот Кимберли распухал, надувался, как воздушный шар.
– Убейте меня! – вопила она в агонии. – Убейте меня!
Она выгнулась дугой, запрокинула голову и издала крик, полный боли, гнева и отчаяния. От этого вопля Эзра похолодел до мозга костей, и ему почудилось, что к этому крику присоединился другой голос, он мог поклясться, что слышал его. Этот приглушенный жалобный голос исходил прямо из чрева Кимберли.
Даже врач и сестра замерли в шоке. Значит, тоже услышали.
А потом Кимберли замерла в полной неподвижности. Ее тело распласталось на залитом кровью полу, веки сомкнулись, рот открылся. Кончики ее волос потрескивали, как живые оголенные электрические провода… но вскоре и это прекратилось.
– Полная остановка сердца, – констатировал ошеломленный доктор.
И Эзра понял, что даже если бы медицинская бригада взялась реанимировать Кимберли, у них ничего не вышло бы.
И еще он подозревал, что после всего, что довелось пережить Кимберли, она бы предпочла остаться мертвой.
