Текст книги "Страж"
Автор книги: Роберт Маселло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Затем Эбби еще раз повернула и выехала на подъездную дорожку. После массивного старого дуба начался довольно крутой спуск. Несколько ярдов машина подпрыгивала на ухабах и наконец остановилась перед небольшим старомодным домом, выкрашенным белой и зеленой краской, с невысоким длинным крыльцом и остроконечной крышей.
Первой из машины вышла Бет.
– Замечательный дом! – воскликнула она, стараясь, чтобы ее восторг выглядел как можно более убедительно.
Но она покривила душой. На тех фотографиях, которые они с Картером видели, когда обедали с Беном и Эбби в «Минетте», дом был снят в солнечный день и выглядел гораздо симпатичнее. Но сейчас, ночью, в окружении облетевших деревьев и голых полей, озаренный только холодным светом луны, дом имел довольно-таки зловещий вид. Бен возился с парадной дверью, она скрипела и не поддавалась.
– Нужно повернуть ключ до упора влево, – сказала Эбби.
Бен отошел от двери.
– Я и повернул влево до упора, – огрызнулся он. – Нужно поменять все замки – вот и все.
Картер и Бет молча забрали из машины сумки. Потом они обошли дом. В нем оказалось не то пять, не то шесть комнат, и большая их часть пока была не обставлена. Затем Бет и Картер поднялись по винтовой лестнице на второй этаж в ту комнату, которую хозяева отвели им. Краска со стен была ободрана, над окнами висели голые карнизы. Картер закрыл дверь. Бет устало села на край кровати и одними губами произнесла:
– Жуть.
Картер кивнул, подошел и сел рядом с Бет, обнял и поцеловал ее в щеку.
– Ты никогда не замечала, – тихо проговорил он, – как чужие сложные семейные отношения заставляют ценить то, что есть у тебя?
Они услышали, как в спальне хозяев, которая находилась прямо под их комнатой, стукнула дверца шкафа, а потом до них донеслись приглушенные голоса. Бет показалось, что она услышала, как Эбби сказала: «Так неловко», и на ум ей пришло несколько причин, способных вызвать такое высказывание. А потом Бен несколько раз повторил: «Не волнуйся ты так».
– Напомни мне, чтобы я никогда не покупал загородный дом, – сказал Картер.
– По крайней мере, не этот, – прошептала Бет.
– А тут страшновато, правда? – Бет улыбнулась. – И очень холодно.
– Прими горячую ванну, – посоветовал ей Картер. – А я пока распакую вещи.
Бет вытащила пакет из своей сумки и отправилась в ванную. Окошко ванной не было занавешено, на нем даже не было ставен, зато из него были видны бескрайние черные поля и облетевшие деревья. Вдалеке чернела какая-то невысокая постройка вроде заброшенного амбара. Бет включила горячую воду и стала слушать, как стонут и урчат старые трубы. Сначала из крана пошла коричневая вода, но потом очистилась, и Бет, ступив в старинную фаянсовую ванну, ощутила неземное блаженство. Она легла, запрокинула голову и стала наслаждаться теплом, проникающим в ее тело. «Господи, – думала она, – надеюсь, завтра Бен и Эбби не будут так ссориться». Нет ничего хуже, чем оказаться рядом с ругающимися супругами, в особенности когда Бет так уповала на романтические выходные. Они с Картером хорошо жили в городе, просто великолепно жили. Многие бы позавидовали. Но им обоим пришлось много работать, чтобы иметь такую жизнь, да и теперь они продолжали трудиться. Настало время хоть немного отвлечься и расслабиться.
Когда Бет вышла из ванной, Картер занимался именно тем, за чем она и предполагала его застать: сидел на кровати, обложившись книгами и бумагами.
Но когда он поднял голову и увидел жену в новом белье из магазина «Викториас сикрет» – конечно, она не была Хайди Клум, [33]33
Американская супермодель.
[Закрыть]но в этом белье выглядела очень даже неплохо, – уронил бумаги на колени, и казалось, туда же вот-вот упадет его челюсть.
– Не позволяй мне отвлекать тебя, – мурлыкнула Бет.
– Слишком поздно.
«Приятно слышать», – подумала Бет и, поспешив в объятия Картера, поняла, что никакие окаменелости на свете не могут с ней конкурировать.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Джо понимал, что прогулка на экскурсионном пароходе была не самой лучшей идеей. Но он уже купил билет и решил, что свежий воздух пойдет ему на пользу.
Вчера на вечеринке он слишком много выпил. Как только он переступил порог и наткнулся на толпу гостей, к нему подлетел Билл Митчелл и вручил стакан с хеллоуинским пуншем. Затем Митчелл представил его остальным гостям как самого выдающегося палеонтолога Европы.
– Он приехал в Нью-Йорк, чтобы здесь поработать над одним сверхсекретным проектом, – воскликнул Митчелл, – и если кому-то удастся выведать, что это за проект, пожалуйста, скажите мне!
Руссо всеми силами старался держаться как можно скромнее и неплохо провел время. На вечеринку были приглашены молодые сотрудники факультета, аспиранты и даже несколько старшекурсников. Руссо встретился с Кэти Койн – той самой студенткой, которая задавала ему вопросы на лекции. Это была очень целеустремленная девушка. Даже на вечеринке ей захотелось узнать о том, как Руссо добился своего теперешнего положения в науке, в каких раскопках он участвовал, каковы, по его мнению, могут быть ближайшие величайшие открытия. Руссо редко встречал юных особ, так увлеченных наукой.
– Когда закончите университет, – сказал он ей, – приезжайте в Рим, навестите меня. Думаю, вы непременно добьетесь больших успехов.
Домой Руссо приплелся после полуночи и на следующее утро встал поздно. Он даже не стал убирать постель, поскольку Бет и Картер должны были возвратиться только в воскресенье к вечеру. Джузеппе решил совершить прогулку на теплоходе вокруг Манхэттена, и сегодняшний день в этом смысле был просто идеален. Но он не ожидал, что его будет подташнивать с похмелья. А еще он не ожидал, что на теплоход набьется столько народа, что здесь будет такое количество шумных детей. Многие из них нарядились к Хеллоуину. Руссо попробовал посидеть в закрытом салоне, но там было душно. В результате он все-таки вернулся на палубу.
Капитан теплохода по громкоговорителю объявлял главные достопримечательности, когда корабль проплывал мимо них. Морской порт на Южной улице, Бруклинский мост, мост Хелл Гейт, особняк Грейси (резиденция мэров Нью-Йорка). Руссо особенно запомнился крошечный островок на Ист-Ривер, где раньше стояла городская противооспенная больница. Теперь на этом месте лежала пыльная куча битого кирпича. Когда-то больных сюда доставляли паромом, чтобы они не заражали остальных жителей города. Капитан сообщил, что некогда мимо этого островка под названием Блэкуэлл-Айленд проплывал на пароходе Чарльз Диккенс и больные вместе с обитателями соседнего приюта для умалишенных приветствовали великого писателя: махали шляпами и носовыми платками. Руссо очень удивлялся, когда видел в Америке что-либо (даже развалины) старше ста лет.
Когда теплоход подошел к пристани, Руссо подождал, пока на берег сойдет большинство пассажиров, потом сошел сам. Даже несмотря на то, что во время круиза не было сильной качки, было приятно снова оказаться на суше и не чувствовать под ногами гудения моторов. Быстро темнело, но Руссо решил, что будет полезнее устроить долгую прогулку и дойти до дома Картера пешком, чтобы потом было легче заснуть. Он по-прежнему спал плохо и даже прошлой ночью, упав на диван полупьяным, несколько раз просыпался от дурных снов. Сегодня он решил себя основательно измотать.
Чем ближе он подходил к Уэст-Виллидж, тем более дикие картины наблюдал на улицах: девушки, нарядившиеся вампирами, парни в ковбойских костюмах и облачениях, будто навеянных фильмом Бергмана «Седьмая печать», большая группа людей, изображающих средневековых мучеников. Они шли по улице в коричневых балахонах, несли дымящиеся кадила и бичевали себя. Весь день Руссо почти не хотелось есть, но теперь он почувствовал, как ослабел. Поравнявшись с итальянской тратторией, он решил, что именно сейчас не отказался бы от хорошей порции пасты фаджиоло. [34]34
Пицца с бобами.
[Закрыть]В Риме он жил прямо над тратторией, где повар готовил самую лучшую фаджиоло.
Здесь же Руссо подали нечто, в чем с трудом угадывалось его любимое блюдо. Чтобы сосчитать бобы в тарелке, ему бы хватило пальцев одной руки. Он знал, что американцы любят итальянскую кухню, но если им подавали такое… – что же им так нравилось в итальянской кухне? Руссо расплатился наличными, оставив приличные, по его мнению, чаевые, и вышел на улицу.
За последний час праздничная атмосфера в городе сильно разогрелась. Толпы людей в самых разнообразных диких нарядах заполонили проезжую часть, автомобили и такси оглушительно гудели и пытались продвинуться вперед. Рядом с Руссо трое лысых мужчин, выкрасившихся синей краской, шли с женщиной, наряженной статуей Свободы. Насколько он мог судить, идти пешком сейчас было куда быстрее, хотя и это было не так просто.
Хеллоуин пришелся на полнолуние, и это, без сомнения, внесло свой вклад во всеобщее безумие. Город был переполнен светом: фонари, витрины, неоновые огни рекламы, красные проблесковые маячки полицейских машин, люминесцентные кольца на шеях и головах у веселящихся прохожих. Руссо пробирался сквозь толпу, и обстановка все больше напоминала ему праздник Марди Гра: тот же шум, те же странные наряды, та же толкотня. Сам воздух, казалось, был наполнен волнением и ожиданием, сексуальным пылом, нарочитой веселостью и даже какой-то угрозой.
Руссо был новичком в этом городе, и ему было интересно видеть все это, но теперь он хорошо понимал, почему Картер и Бет предпочли на уик-энд уехать из Нью-Йорка.
К тому времени, когда Руссо добрался до Вашингтон-сквер, толпа на тротуаре настолько уплотнилась, что стало трудно сделать даже шаг. Он то и дело сталкивался со встречными, извинялся (правда, его не слышали – всем было все равно), застревал на месте, протискивался вперед. На Руссо налетел парень с пластиковым стаканом пива. Большая часть пива вылилась на плащ Руссо, а парень спокойно пошел дальше, даже не извинившись. Руссо как мог отряхнулся. «Может быть, – подумал он, – если свернуть на менее многолюдную улицу, я смогу быстрее добраться до дома Картера». Поравнявшись со зданием биологического факультета, он свернул в переулок, чтобы обойти дом.
Стоило ему очутиться за углом старого массивного здания из желтого кирпича, ставшего давно коричневым, народу сразу поубавилось. То есть подгулявшие прохожие попадались, но все они стремились поскорее попасть на главную улицу. Когда Руссо повернул еще раз и пошел вдоль дальней стены здания, где находились служебные входы, людей он встретил совсем мало. Несколько пьяных да вечно торчащий здесь трансвестит – высокий чернокожий мужчина в красном замшевом пальто, сидевший у открытого окошка на заднем сиденье лимузина. «Даже в ночь Хеллоуина он на своем боевом посту», – подумал Руссо.
Его взгляд остановился на дверях грузового въезда, которые весь день были заперты. Он уже был готов отвести от них взгляд, но невольно присмотрелся. Сначала он не понял, что именно привлекло его внимание, но в следующее мгновение догадался – под дверями была видна узкая полоска света.
Руссо остановился. Неужели он оставил свет включенным, когда уходил из лаборатории в пятницу?
Нет, он ясно помнил, что свет выключил и даже оглянулся, прежде чем запереть двери, и увидел сумрачные силуэты лазера и каменной глыбы.
Может быть, на складе был Хэнк, сторож? Но это казалось слишком маловероятным, особенно в такой час. Было около десяти вечера, суббота.
Руссо хотелось уйти, притвориться, что ничего не заметил, но он понимал, что не может так поступить. Нужно посмотреть, что там происходит. Ученый нащупал в кармане ключи и поднялся по бетонным ступеням к пандусу. У двери еще раз убедился в том, что свет внутри действительно горит. Руссо прижался ухом к холодной металлической створке двери и услышал негромкую музыку.
Не мог ли Картер неожиданно вернуться раньше? «Вот это, – с облегчением подумал Руссо, – как раз возможно». Руссо знал, что Картер в глубине души надеялся, что эта находка станет подтверждением связи между птицами и динозаврами, и вот теперь, когда он был так близок к доказательству своей теории, он мог очертя голову броситься обратно в Нью-Йорк. Может быть, ему даже одного дня за городом хватило, чтобы заскучать, и его неудержимо потянуло к работе.
Обрадованный этой мыслью, Руссо отпер дверь и вошел в импровизированную лабораторию. Сначала он решил, что не ошибся. По радио звучал рок-н-ролл, горел верхний свет, пластиковый футляр лазера стоял на полу.
Но к величайшему изумлению Руссо, лазер был включен. Он издавал ровный высокочастотный гул. Прибор стоял так, что его рабочая головка находилась рядом с камнем, на самом деле головка почти касалась поверхности глыбы. Неужели Картер решил сам поработать с лазером? Руссо был поражен. Это была та часть работы, которую они собирались проделать вместе. Нужна была очень серьезная подготовка, следовало соблюсти столько мер предосторожности, чтобы процедура прошла безопасно и эффективно. Они с Картером с самого начала договорились о том, что материал необычайно хрупкий и взрывоопасный, поэтому с ним следует обращаться предельно бережно. И вот теперь Руссо увидел, как Картер, надев толстые защитные зеленые очки, обошел вокруг камня и уверенно встал около лазера.
«Нет, это не Картер!» – вдруг понял Руссо.
Этот человек был значительно ниже Картера ростом, у него были длинные, жидкие черные волосы. Он оглянулся, увидел Руссо, сдвинул защитные очки на макушку и испуганно пробормотал:
– Ох… никак не ожидал увидеть вас здесь сегодня вечером.
– Митчелл? – удивленно проговорил Руссо. – Что вы тут делаете?
Митчелл, похоже, утратил дар речи. Но гудение лазера звучало красноречивее любых слов, и он это понимал.
– Как вы сюда проникли? – спросил Руссо, переступив порог лаборатории.
– Через склады. То есть мне не пришлось взламывать никакие замки и все такое…
– Это частная лаборатория. Вам здесь нечего делать.
Митчелл не сразу нашелся что ответить.
– Слушайте, – наконец выпалил он, – вам все равно такой грандиозный проект долго сохранить в тайне не удастся. – Он хитро усмехнулся. – Частная лаборатория, груз из-за моря, лазер, взятый в аренду… Я, конечно, не Шерлок Холмс, но не заметить было трудно.
– Откуда вам вообще что-то известно? – возмущенно спросил Руссо.
– А я многое знаю, – ответил Митчелл (он тоже явно начал закипать). – И если вы помните, я тут работаю ассистентом, так что полагаю, имею право знать, что здесь происходит.
– Вы не имеете никакого права входить сюда и… мешать нашим экспериментам.
– Должен признать, Джо, вы крепкий орешек, – хмыкнул Митчелл, снял очки и тряхнул волосами. – Вы ведь не имеете вообще никакого отношения к факультету, а я имею. И при этом вы говорите мне, что мне можно делать, а что нет? Я был добр к вам: я вас пригласил на вечеринку к себе домой. Я из кожи вон лез, чтобы с вами подружиться. А вы как со мной поступили? Не сказали мне ни слова о том, зачем приехали, чем вы тут занимаетесь, и о том, какое, – он ткнул пальцем в каменную глыбу, – невероятное существо находится внутри этого камня!
Руссо посмотрел на камень. Тонкий луч лазера был направлен на то самое место, где от окаменелого пальца была взята проба для анализа. В воздухе чувствовался едва заметный едкий запах.
– Давно вы включили лазер? – взволнованно спросил Руссо.
– Всего несколько минут назад, – ответил Митчелл. – Я просто собирался посмотреть, на что он способен.
– Выключите лазер. Немедленно!
– Не думаю, что сейчас его можно выключать. После включения он должен проработать не меньше…
Руссо кое-что запомнил из руководства по работе с лазером и знал, где находятся кнопки включения и выключения прибора. Он подошел к задней панели лазера, но Митчелл помешал ему.
– Думаю, ничего страшного не случится. Пусть немного поработает, – сказал он и закрыл кнопки руками.
– Эта порода очень опасна! – сказал Руссо. Запах паленого становился все сильнее. – Уберите руки!
– Да что в ней такого опасного? – спросил Митчелл, но руки убрал.
– Газы! Внутри породы – захваченные газы!
Руссо грубо оттолкнул Митчелла в сторону.
Митчелл, похоже, тоже почувствовал запах гари.
– Я думал, что у этого лазера луч холодный. Он ведь аргоновый, значит…
Послышался хлопок – не громче звука лопнувшего воздушного шарика.
За хлопком – оглушительный взрыв и волна обжигающего ветра и слепящего света. Руссо подбросило в воздух и понесло по лаборатории, он ударился о дальнюю стену и сполз на бетонный пол. Море огня хлынуло на него. Он не мог пошевелиться, да и времени уже не было. Пламя поглотило пол, охватило ноги Руссо, поднялось выше пояса, к плечам, опалило лицо, зажгло волосы. Эхо взрыва разнеслось по лаборатории. Светильники, подвешенные под потолком, треснули, на пол посыпался дождь битого стекла. Осколки камня носились повсюду и словно пули рикошетом отлетали от стен.
Руссо не мог дышать и почти ничего не видел. Пламя плясало по лаборатории, его языки лизали стены: казалось, стая диких псов стремится вырваться на волю. Воздух наполнился черной каменной пылью.
Но в лаборатории темно не было.
Даже обожженными глазами Руссо видел свет, белый, мерцающий свет в середине лаборатории, на том самом месте, где лежал камень, и этот свет словно бы двигался. У него, казалось, были… очертания.
Ученый попытался сделать вдох и сразу почувствовал запах собственной горелой одежды и паленой кожи.
Светящаяся фигура рывками поднималась вверх.
«Митчелл?» – мелькнула мысль у Руссо. Но нет, ничего подобного он прежде не видел…
Горящий силуэт расширялся, стал похожим на орла, расправляющего крылья.
«Я… умер? – лихорадочно думал Руссо. – Это… мой проводник в загробном мире?»
Столп света двинулся… к нему.
Руссо моргнул, но ничего не изменилось. «Может быть, – мелькнула у него мысль, – у меня сгорели веки?» Глаза у него сильно болели и слезились, кожа на боку шипела, как кусок мяса, только что снятый с решетки гриля, руки беспомощно повисли.
Светящаяся фигура придвигалась все ближе. Руссо с трудом дышал раскаленным воздухом, пытаясь не потерять сознания и остаться в живых.
Он поднял глаза, увидел черный туман.
Горящий силуэт завис над ним, словно бы рассматривая его, обнюхивая и изучая. Он был такой яркий, такой горячий, что Руссо, с трудом глядя на него, не мог отвести глаз, потому что это было самое красивое создание, какое он когда-либо видел.
Лик, сотканный из света, нечеловеческое лицо, идеальное, прекрасное, пугающее. «Это последнее, что я увижу в жизни», – подумал Руссо.
«Ты страдаешь», – услышал он.
Это были не совсем слова, это больше походило на мысль, но Руссо каким-то образом услышал эти слова, словно они проникли в его голову.
Силуэт протянул к нему руку, именно руку, а не лапу. Рукой, сотканной из света, он коснулся головы Руссо. Ему показалось, будто к его опаленной коже прикоснулись куском льда.
«Страдания – дар Божий», – снова услышал Руссо слова, переданные ему телепатически.
Светящаяся фигура выпрямилась и поплыла прочь. Руссо боялся, что удивительное существо останется, но и видеть, как оно удаляется, было нестерпимо страшно. Страшно было оставаться одному в этом аду.
Горящий силуэт подплыл к дверям лаборатории, непрерывно мерцая, колеблясь и поворачиваясь на лету, – горящая свеча размером с человека…
Агония охватила Руссо. Боль как будто приберегала силу для последней атаки и поглотила его целиком. Не в силах даже вскрикнуть, Руссо повалился на бетонный пол.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Как это ни смешно, но только ранним вечером в воскресенье, когда настало время укладывать вещи и возвращаться и мясорубку мегаполиса, Картер почувствовал, как хорошо за городом.
Руссо за выходные не позвонил ни разу, но и Картер ему тоже не звонил. Пару часов в эту субботу он посвятил изучению особо тонких моментов работы с лазером, а потом Бет все-таки вытащила его прогуляться в лес. После этого Эбби и Бен, успевшие помириться, позвали их собирать яблоки в саду за домом, и вот теперь им предстояло увезти домой два мешка свежих фруктов. Картер понятия не имел, что они будут делать с таким количеством.
Даже Руссо не одолел бы больше дюжины.
По пути в Нью-Йорк в машине пахло яблоками и пирогами с тыквой, которые Бен и Эбби испекли утром. Бен включил радио, чтобы послушать сообщения об обстановке на трассах.
– Если ничего другого не скажут, – сказал Бен, – поеду по Со-Милл-Ривер-парквей.
Но сначала пришлось выслушать уйму рекламы, прогноз погоды, а потом еще несколько минут идиотской болтовни радиоведущих Гэри и Гила. Картер почти не обращал внимания на их высказывания об актрисе из фильма «Эльвира – повелительница тьмы», типа: «Неужели у нее настоящая грудь? Уже тридцать лет – никаких изменений!»
Однако чуть позже он стал слушать более внимательно, потому что Гил спросил у своего напарника:
– А что ты скажешь про это безумие в Нью-Йорке, когда среди ночи затрезвонили колокола?
– Вот уж страху-то было… – прогундосил Гэри.
– Для тех, кто еще не оправился после хеллоуинских вечеринок, сообщаем о том, что произошло прошлым вечером: ровно в десять часов шестнадцать минут колокола всех церквей на Манхэттене…
– То есть все колокола абсолютно всех церквей, соборов, храмов и так далее, – снова встрял Гэри.
– Начали звонить как полоумные.
– Было похоже на сигналы воздушной тревоги, – добавил Гэри.
– Воздух! Воздух! – прокричал Гил.
– Но ничего не произошло, верно?
– Очень надеюсь, что нет!
– Но позволь заметить: если это была какая-то хеллоуинская шутка…
– А что же еще это могло быть? – хмыкнул Гил.
– Тогда эти ребята здорово потрудились, чтобы все сработало одновременно. Как, скажи мне на милость, можно подгадать, чтобы в одну и ту же секунду зазвонил колокол, подвешенный по старинке на колокольне, и электронные колокола, скажем, собора Святого Патрика?
– Да, и почему именно в десять шестнадцать вечера? – поддакнул Гил. – Лично я бы дождался полуночи, если бы задумал что-нибудь эдакое.
. – Ну, я могу только вот что сказать: если те, кто отмочил эту хеллоуинскую шуточку, нас сейчас слушают, большая просьба: позвоните нам по номеру один-восемьсот-ГИЛ-ГЭРИ и расскажите, как вам это удалось провернуть! Очень, очень круто.
– И жуть как страшно.
Бен убавил громкость и сказал:
– Готов поспорить – все устроил этот иллюзионист, Дэвид Блейн! Ну, тот самый, что торчал в глыбе льда на Таймс-сквер.
– Но если он не возьмет ответственность на себя, – ответил Картер, – тогда как?
– Может быть, он просто хочет, чтобы все еще немножко погадали, чьих это рук дело? – предположила Бет.
– В нашем городе ко вторнику эта новость уже успеет устареть, – заметила Эбби. – Так что ему следовало бы поторопиться.
Даже после сообщения об обстановке на дорогах Бен не стал выключать радио. На радиостанцию начали звонить слушатели и высказывать свое мнение о том, почему зазвонили колокола. Двое или трое согласились с тем, что это была хеллоуинская шутка, но большинство, к неудовольствию Картера, склонялись к мнению о том, что произошло нечто сверхъестественное, иррациональное. Один мужчина заявил, что случившееся – дело рук духа Гудини, устроившего этот трезвон, чтобы доказать, что загробная жизнь существует. Потом на радиостанцию дозвонился свидетель Иеговы и сказал, что это знак надвигающегося апокалипсиса. Священник из Гарлема сказал, что это призыв одуматься и покаяться, адресованный жителям Нью-Йорка, который он назвал «Содомом и Гоморрой наших дней». Профессор факультета истории религии Колумбийского университета объяснил, что колокольный звон в ночь Хеллоуина – старинная традиция изгнания злых духов и ведьм.
– Прежде считалось, – говорил профессор, – что когда поблизости от церкви пролетает ведьма, то звон колокола способен сбить ее на землю, наподобие ракеты «Патриот».
– Так значит, – вмешался ведущий Гил, – теперь нам нужно ходить по улицам и смотреть, не валяются ли где сбитые ведьмы?
– Что ж, вы можете этим заняться, если пожелаете, – ответил профессор. – Но я бы на вашем месте не стал бы этого делать.
– А я считаю, что к этому причастен Дэвид Блейн, – упрямо заявил Бен. – Никто не возражает, если я переключу на другую волну? Я этих Гэри и Гила долго слушать не в состоянии.
Никто не возразил, и Бен нашел другую станцию.
Остальную часть пути до города слушали «Все учтено», [35]35
«Все учтено» – американская FM-станция, передающая музыку, радиоспектакли, новости культуры и искусства.
[Закрыть]говорили о вполне разумных вещах и через некоторое время въехали в Уэст-Вилидж, довольно долго лавируя по переполненным машинами улицам, пока не подъехали к дому Бет и Картера.
– Большущее вам спасибо, мы великолепно провели время, – сказала Бет, выходя из машины и стараясь не уронить тыквенный пирог.
Картер вышел с другой стороны. Бен помог ему выгрузить из багажника сумки и запас яблок, которого, по мнению Картера, им с женой хватило бы на всю оставшуюся жизнь.
– Не ешьте все сразу, – посоветовал Бен.
– К счастью, у нас есть гость, который вечно голоден, – сказал Картер. – Спасибо за выходные. Это было здорово.
– Пошли, Картер! – позвала его Бет, уже стоящая на ступеньке перед подъездом. – Уверена, Эбби и Бен тоже хотят поскорее добраться домой.
– Увидимся, – попрощался Картер, держа в одной руке дорожную сумку, а в другой – мешок с яблоками.
Поднявшись на свой этаж, Картер предупредительно постучал в дверь, чтобы сообщить Руссо о своем прибытии.
– Вряд ли он дома, – сказала Бет. – Видишь, свежая газета лежит на коврике.
Она была права. Воскресный номер «Тайме» весом в двенадцать фунтов лежал на коврике перед дверью.
В квартире оказалось темно. Включив свет, Картер убедился в том, что Джо нет дома. Обычно он аккуратно складывал постель и убирал на нижнюю полку журнального столика, а сейчас простыня и одеяло были смяты и разбросаны по дивану. И на стене снова висело распятие, то самое, которое Картер увидел в самую первую ночь, после того, как Руссо сомнамбулически бродил по квартире.
Бет втащила яблоки на кухню.
– Записки нет? – спросил Картер. – Интересно, где он.
– Нет, – ответила Бет. – Тут никакой записки нет. – Она вышла в коридор. – А он не в ванной случайно?
– Нет, – ответил Картер.
– А ведь он всегда убирал постель, – проворчала Бет, глядя на беспорядок в гостиной. – А что это на стене?
Бет подошла к стене, чтобы посмотреть на распятие, в то время как Картер пытался сообразить, что могло произойти. Что-то явно случилось. Руссо не оставил бы неприбранную постель. Он бы забрал газету из-под двери. Он любил читать газеты.
– Картер, ты это видел? Это распятие. Я не знала, что Джо так религиозен.
– Я тоже не знал. Когда мы работали в Европе, ничего подобного я за ним не замечал.
– Знаешь, мне кое-что пришло в голову, – с легкой усмешкой проговорила Бет. – Ты ведь говорил, что он должен был пойти на вечеринку к Биллу Митчеллу?
– Да. Я отдал ему приглашение.
– Может быть, он там с кем-то познакомился.
– Это было в пятницу вечером.
– Знаю. Но может быть, они провели вчерашнюю ночь здесь. – Она перевела взгляд на смятую постель. – Может быть, стоило сказать Джо, что пока нас нет, он может пользоваться спальней? – Она взялась за край простыни, валявшийся на полу, и забросила на диван. – Возможно, сейчас он в гостях у этой таинственной женщины.
Конечно, это было возможно. Картер знал, что Джо не такой уж бабник, но мнение о нем он мог составить только во время раскопок на Сицилии. А здесь, в Нью-Йорке, Руссо мог повести себя иначе. Здесь он был известным ученым из Италии.
– Хочешь заказать китайскую еду? – спросила Бет. – Я слишком устала, не хочется никуда идти.
– Нет, я не так голоден, – ответил Картер. – Если ты не против, я наведаюсь в лабораторию и погляжу, нет ли там Руссо.
– Я нисколько не против. Если честно – я просто с ног валюсь. Почему бы вам вдвоем не сходить куда-нибудь и не повеселиться?
Когда Картер спускался по лестнице, ни о каком веселье он не думал. У него было странное чувство. Он ожидал, что, приехав, застанет Руссо дома, что тот будет сидеть, положив ноги на журнальный столик, и смотреть телевизор. А вместо этого он увидел неприбранную постель, распятие и лежащую на коврике перед дверью газету. Все это заставило Картера не на шутку встревожиться.
На углу он немного постоял в ожидании зеленого сигнала светофора. Наверное, глупо было переживать. Может быть, Бет была права и Руссо действительно с кем-то познакомился и теперь неплохо проводит время. Может быть, Джо вместе с этой женщиной отправился на теплоходную прогулку вокруг Манхэттена, он говорил, что хочет это сделать. А если женщина согласилась на такую прогулку, то между ней и Руссо наверняка вспыхнула любовь.
Либо он мог находиться в лаборатории и гадал, почему Картер так долго не возвращается.
Подходя к зданию биологического факультета, Картер уловил в воздухе едва уловимый запах гари. Когда он повернул за угол, чтобы подойти к дому со стороны служебных входов, этот запах стал сильнее. Уэст-Вилидж в ночь Хеллоуина всегда немного сходил с ума, и Картер сначала подумал, что кому-то пришло в голову зажечь тут костер. Но когда он обогнул здание, он заметил, что почерневшая за годы кирпичная стена выглядит гораздо хуже, чем обычно. Она стала черной, покрылась сажей. И запах гари стал просто невыносимым.
Потом он увидел мокрый асфальт, желтую полицейскую ленту, деревянные заграждения, искореженные ворота грузового въезда… Он остановился как вкопанный. Что тут произошло?
Руссо!
Картер побежал к пандусу и без труда обогнул два деревянных барьера. Поблизости никого не было. Только двое студентов стояли на противоположной стороне улицы. Один из двоих на первом курсе посещал семинары, которые вел Картер.
– Вы знаете, что тут случилось? – крикнул студентам Картер.
– Я слышал, что был пожар, – откликнулся бывший ученик Картера. – Больше ничего не знаю.
– Кто-нибудь пострадал?
Второй студент сказал:
– Вроде бы да. Но я не знаю, кто именно.
Картер побежал вверх по пандусу, который заканчивался у дверей. Путь был перекрыт полицейской лентой и табличкой с предупреждением от управления пожарной охраны: «ОПАСНО. БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ НЕ ВХОДИТЬ».
Картер отклеил ленту от створки дверей и стал искать в кармане ключи. Он открыл замок, но створки приплавились к металлической раме. Картер навалился плечом. Одна створка, скрежеща нижним краем по бетону, сдвинулась с места.
– Эй, профессор, вряд ли это безопасно! – крикнул бывший студент.
Но Картер сумел приоткрыть дверь ровно настолько, что смог протиснуться внутрь.
В лаборатории было темно, только с улицы проникал свет, но и этого света Картеру хватило, чтобы понять: в лаборатории произошло нечто ужасное. Мокрый пол был усеян серым щебнем, обугленным деревом и битым стеклом. Под потолком висели погасшие лампы. А в самой середине бывшего склада, в том месте, где лежал камень, исчез даже бетон. Там темнела яма не меньше фута глубиной, совершенно черная. Впечатление было такое, что здесь взорвалась бомба.