Текст книги "Страж"
Автор книги: Роберт Маселло
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Хм. Странное имя. А почему вопросительный знак?
«Наверное, она не была уверена, – подумал Эзра, – что он придет».
Но как только машина снова тронулась с места, Эзра стал вспоминать тот день, когда состоялся этот прием, и в его памяти всплыла встреча в коридоре со странным высоким блондином, которого он облил шампанским. Эзра его не знал и не спросил, как его зовут.
Но этот человек шел по коридору со стороны личных апартаментов Сэма и Кимберли.
Эзра вспомнил жуткие кровоподтеки на теле Кимберли. Он не мог представить себе, что его отец способен так издеваться над любимой женой.
Тот высокий блондин выглядел очень необычно.
А потом Эзра опять подумал об имени в самом конце списка и посмотрел на запись и на вопросительный знак. Потому ли Кимберли поставила знак вопроса, что не знала, придет ли этот гость? А может быть, она не знала, как правильно пишется его имя?
Эзра произнес имя вслух:
– Ариус.
Водитель такси оглянулся.
– Нет-нет, ничего, это я так, – сказал Эзра и прошептал: – Ариус.
Его мысли мгновенно вернулись к свитку, к тому фрагменту, над которым он работал. Перечень имен. Гадриил, Тамуил, Пенему… и самое последнее имя… Эреус.
Он передал звучание этого имени так, но ведь на самом деле, возможно, еще более точно это имя можно было передать по-английски как… Ариус!
Эзра начал догадываться о том, что могло случиться с Кимберли. «Она может не выжить», – мелькнула у него невеселая мысль.
А если так… выживет ли хоть кто-то вообще?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
В этот день Картер первым делом отправился в главную университетскую библиотеку, и то, что он там нашел, его не обрадовало.
Но когда он пришел в деканат, все стало еще хуже. Секретарша вручила ему конверт с письмом от юридической фирмы «Грюндик и Гейнс», в котором сообщалось, что миссис Сюзанна Митчелл, жена покойного Билла Митчелла, обвиняет в гибели своего супруга Нью-Йоркский университет и требует, чтобы Картер Кокс как руководитель лаборатории, в которой произошел несчастный случай, был привлечен к суду.
– Декан тоже получил такое письмо, – сказала секретарша. – И он просит вас договориться о встрече с ним на этой неделе.
«Что дальше? – думал Картер. – Пару недель назад мне сообщили, что я стерилен, мой старый друг обгорел до неузнаваемости, моей жене приснился кошмарный сон, и вот теперь декан почти наверняка меня уволит за то, что я поставил под удар весь факультет».
– Как, – спросила секретарша, – насчет трех часов дня в четверг?
Картер на секунду задумался и ответил:
– О, конечно. Зайду к нему в это время.
Он посмотрел на часы и понял, что опаздывает. Ему нужно было спешить в больницу Святого Винсента, присутствовать на встрече, которой потребовали Руссо и Эзра.
На углу напротив главного входа в больницу Картеру пришлось подождать на переходе, и он успел обратить внимание на то, что на рекламном щите перед полуразрушенным зданием приюта, том самом, который возвещал о грядущей постройке на этом месте элитного жилого дома, появился баннер: «ЗАКЛАДКА ПЕРВОГО ЯНВАРЯ! СКОРО ОТКРЫТИЕ ОФИСА ПРОДАЖ!» За окнами на первом этаже кто-то прошел – наверное, один из участников бригады по сносу старого дома. «Только в Нью-Йорке, – подумал Картер, – где бум торговли недвижимостью никогда не проходит, застройщик вправе ожидать, что люди выстроятся в очередь на покупку квартир в доме, который пока еще лишь картинка на рекламном щите».
Подойдя к палате в ожоговом отделении, Картер услышал из-за двери голос Эзры. Проклятье! Он ведь хотел прийти раньше и представить Руссо и Эзру друг другу, и если понадобится, как-то сгладить шокирующее первое впечатление, которое Эзра мог произвести на Джо.
Войдя в палату, Картер понял, что волновался зря. Эзра придвинул стул к кровати Руссо. Джо полулежал, откинувшись на подушки, и, наклонив голову к Эзре, внимательно слушал его. Вид у них был, как у закадычных дружков-конспираторов. Ощущение у Картера возникло такое, что он мог бы и не приходить. Руссо поприветствовал его, приподняв обожженную руку, а Эзра только кивнул и продолжал говорить.
– Не обращайте на меня внимания, – сказал Картер, уселся на батарею обогревателя, стоявшего по другую сторону от кровати, и поставил рядом с собой портфель. В портфеле лежало распятие, которое он хотел отдать Руссо, когда останется с ним наедине.
– Я только что рассказывал Руссо о том, кого он видел, – сказал Эзра Картеру. – О том, кто вышел из камня.
У Картера было такое чувство, будто он падает головой вниз в кроличью нору.
– Вот как? – с сомнением проговорил он. – И что же вы сказали?
– Я назвал его имя.
Картер взглянул на часы.
– Я опоздал всего на пятнадцать минут, а мы, оказывается, уже знаем, что тот, кто вышел из камня…
– Да, вышел, – прохрипел Руссо.
– И мы даже знаем, как его зовут?
– Знаем, – кивнул Эзра. – Его имя Ариус. И он один из Стражей.
– Из кого, прошу прощения?
– Из Стражей. Из ордена ангелов, которые существовали до начала времен.
Хорошо, что Картер сидел. Он перевел взгляд с Эзры на Руссо. Он хотел понять: может быть, они шутят, но нет. Выражение лица Руссо было абсолютно серьезным, и Картер вдруг понял, что образовался новый альянс. Его лишили права голоса. Джо наконец нашел человека, который поверил в его рассказ. Поверил, что это была не галлюцинация, не горячечный бред обгоревшего человека, а Эзра нашел единомышленника, готового слушать его несусветные библейские теории.
И теперь Картеру следовало решить, с ними он или против них.
– Ладно. Если, как вы говорите, он ангел, – сказал Картер, стараясь, чтобы его голос не звучал слишком скептично, – позвольте задать вам пару вопросов. Во-первых, почему Билл Митчелл погиб? А во-вторых, почему Джо лежит здесь и ему предстоит пересадка кожи? Разве ангелы не должны заботиться о нас, оберегать нас?
– Нет, не обязательно, – сказал Эзра. – Существует много разных ангелов, некоторые из них были друзьями человечества, а другие – нет.
«Час от часу не легче!» – с издевкой подумал Картер.
Руссо, похоже, прочел его мысли.
– Боунс, пожалуйста, – серьезно проговорил он. – Эзра в этом… хорошо разбирается.
Из уважения к Джо Картер удержался от насмешливых замечаний.
– Значит, этот ангел, о котором вы говорите, этот Ариус, он плохой?
– Этого я тоже не говорю, – ответил Эзра. – Стражи были назначены самим Господом Богом, чтобы они наблюдали за деяниями людей и всему их учили, начиная от земледелия и кончая стрельбой из лука.
– Это они подарили нам лук и стрелы? – осведомился Картер.
– А также язык, литературу, астрономию и живопись, – сказал Эзра и добавил, не обращая внимания на плохо скрытую насмешку Картера: – Именно поэтому Ариус смог выжить здесь, сумел вписаться в жизнь современного Нью-Йорка.
Картеру надо было бы снова сдержаться, но он не сумел:
– О, так теперь он, по прошествии нескольких миллионов лет, оказывается, не просто жив и здоров? Он – житель Нью-Йорка? Имеет работу и квартиру?
Эзра возмущенно посмотрел на Картера.
– Есть объяснение, – проговорил он, с трудом сдерживая раздражение, – тому, почему он так легко усваивает наши языки и может легко говорить на них, понимает наши обычаи и образ жизни. В некотором роде, можно сказать, он сам это когда-то изобрел. Без того, что нам даровали Стражи, без этой искры Божественного огня, никто из нас – я имею в виду все человечество – не стал бы таким, каким является сейчас.
– И что же теперь? – спросил Картер. – Он хочет забрать назад свои дары? Он не рад тому, как мы ими пользуемся? Поэтому он здесь?
Эзра перевел взгляд на Руссо.
– Мы точно не знаем, какие у него планы. Мы говорили о том, что мне нужно еще поработать.
– Над чем? – спросил Картер, хотя догадывался, над чем. – Над свитком? Вы полагаете, что текст, написанный в незапамятные времена и хранившийся в глиняном кувшине и пустынной пещере, что-то вам подскажет?
– Может подсказать. Свиток может рассказать нам о том, что с ним случилось и почему давным-давно он пал.
Картер провел рукой по своим густым каштановым волосам. Чувство у него было такое, словно он вошел в клинику «Бельвью» и пытался понять, о чем говорят между собой безумцы. Если хочешь понять логику нелогичного, если хочешь втолковать сумасшедшим, шаг за шагом, чтобы даже они поняли, как это все противоречит здравому смыслу, с чего же начать?
– Что заставляет вас думать, – наконец спросил Картер у Эзры, – что он не улетел на самолете в Париж или не отправился автобусом-экспрессом во Флориду? Почему вы считаете, что этот Ариус до сих пор в Нью-Йорке?
– О, это как раз очень простой вопрос, – ответил Эзра и откинулся назад так резко, что передние ножки стула оторвались от пола. – Я с ним встретился.
«Я падаю в кроличью нору, – подумал Картер, – лечу в Страну Чудес».
– Вы с ним встретились, – медленно произнес он. – С этим ангелом?
– Он приходил в нашу квартиру на прием, устроенный для сбора средств для предвыборной кампании мэра.
Картер не смог понять, шутит Эзра или говорит серьезно.
– И у меня есть большое подозрение, что он виноват в болезни моей мачехи. Она в ужасном состоянии, лежит в больнице. Вот почему я сказал, что не знаю, каковы его планы. Я в таком же неведении, как и вы.
Картер покачал головой.
– В этом я сильно сомневаюсь.
– Боунс, – еле слышно проговорил Руссо. – Ты ученый. Взгляни на доказательства.
– Джо, я бы взглянул – но я их не вижу.
Руссо поднял руки, словно хотел этим сказать: «Посмотри на меня. Посмотри на все, что случилось. Как еще это можно объяснить?»
– Скажи мне… разве ты… ничего об этом… сам не думал? – спросил Джо, и Картеру показалось, что друг заглянул прямо в его сознание. Верно, было кое-что, чего Картер не мог отрицать даже наедине с самим собой. Мысленно он вернулся к прошлой ночи, когда нашел строки об Аверно на страницах «Энеиды». И к сегодняшнему утру, когда в библиотеке, покопавшись в комментариях, нашел остальное.
Похоже, Руссо что-то понял по выражению его лица.
– Есть что-то… о чем ты хочешь рассказать нам, – проговорил он. – Ты что-то знаешь.
– Нет-нет, – покачал головой Картер. – Ничего.
– Что-то есть, – настаивал Руссо. – Я помню этот взгляд. Видел его несколько лет назад на Сицилии.
Эзра выдержал паузу и сказал:
– Чем безумнее вам это кажется, тем больше я хочу это услышать.
Но Картеру казалось, что стоит ему только сказать об этом вслух, стоит только одной ногой ступить в эту мутную воду – и назад ему не выбраться. Всеми фибрами своей души он сопротивлялся погружению в эту мерзкую трясину.
«Но разве я уже не сделал это? – подумал он. – Разве я уже не сделал первый шаг, пусть и безотчетный, в то самое мгновение, когда у меня возникли эти невероятные, странные подозрения?» Ведь не просто так он отправился утром в библиотеку.
– Это просто странное совпадение, – наконец проговорил Картер.
– Может быть, и нет, – возразил Эзра. – Мы не поймем, пока вы нам не расскажете.
В палате воцарилась тишина. Стало еще слышнее тяжелое дыхание Руссо.
– Видимо, это связано с тем местом, где была найдена окаменелость, – признался наконец Картер.
– Озеро Аверно, – подсказал Руссо. – В окрестностях Неаполя.
– И что? – нетерпеливо спросил Эзра.
– Ну… Судя по тому, что писал римский поэт Вергилий, это очень любопытное место. В его «Энеиде» говорится о том, что там находился… вход в подземное царство.
Ответом на его слова было гробовое молчание.
– И, – неохотно продолжал Картер, – на протяжении тысячелетий в местных преданиях и мифах излагались истории о том, каким образом появился этот вход.
– И каким же? – прохрипел Руссо.
Эзра молча ждал ответа.
– Когда святой Михаил истреблял мятежных ангелов, он сбросил их с небес, – сказал Картер, с трудом веря в то, что он так далеко зашел, – и они упали на Землю.
– Судя по Писанию, они падали шесть дней и шесть ночей, – тихо добавил Эзра.
– Да. Они упали, словно метеоры, и были погребены в недрах Земли. Именно там, где мы нашли окаменелость.
Руссо закрыл глаза и начал еле слышно молиться. Прошло несколько секунд, и Эзра заерзал на стуле.
– Для меня в этом нет ничего безумного, – сказал он и испытующе посмотрел на Картера. – А для ученого?
Картер не знал, как ответить. Он теперь ни в чем не был уверен, он открыл портфель, достал распятие, затем встал с обогревателя и протянул распятие Руссо.
Он заметил, что Эзра улыбнулся. Улыбнулся так, словно получил ответ на свой вопрос.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Если бы Бет не пообещала Эбби сходить с ней за последними покупками для загородного дома, она бы сразу пошла домой, заперла дверь и потом приняла бы горячую ванну. Но ей очень не хотелось расстраивать подругу, и поскольку они договорились снова съездить за город в ближайшие выходные, пятница была для них последней возможностью походить по магазинам.
Поэтому, как только за Рейли закрылась дверь галереи, Бет и писала еще одно имя в перечень для рассылки приглашений, который на следующий день нужно было послать полиграфистам, и отключила компьютер. Ночной сторож Рамон уже устраивался внизу, когда Бет выходила.
– Добрый вечер, миссис Кокс, – сказал он, наливая себе кофе из термоса в пластмассовую кружку с эмблемой спортивного клуба «Янкиз». – Не забудьте взять зонтик.
– Дождь идет? – спросила Бет.
Она весь день просидела в кабинете без окна и понятия не имела о том, что происходит во внешнем мире.
– Еще нет, но передавали, что пойдет.
Бет была уверена в том, что оставила зонтик дома.
– Видимо, мне придется рискнуть.
На улице было холодно и ветрено. Рамон, пожалуй, был прав. Вечерний воздух был влажен. Бет подняла воротник пальто и отправилась к универмагу «Блумингдейлз», где ровно в шесть должна была встретиться с Эбби. На тротуарах в это время, как обычно, было полно народа, и у Бет не раз возникало странное чувство, будто кто-то идет за ней и вот-вот положит руку ей на плечо. Но всякий раз, когда она оглядывалась, она видела только множество незнакомых лиц, и некоторые из этих людей явно злились на нее за то, что из-за нее и им приходится останавливаться.
– Приятных выходных, – проворчал один мужчина, – а теперь давайте идите уже.
Над головой покачивались звездочки из золотой мишуры и красные алюминиевые конфеты, подвешенные к проволокам, натянутым между фонарями. Обычно Бет всегда радовали эти знаки наступающей зимы, но в этом году привычное настроение все не приходило. Сегодня она так устала, что сил хватало только на то, чтобы переставлять ноги. Мало этого, ей позвонил доктор Уэстон и сказал, что она должна увеличить дозу принимаемого препарата железа. А еще Уэстон напомнил ей о том, что у нее первая группа крови с отрицательным резусом, очень редкая.
«Когда вы решите выбрать один из альтернативных способов зачатия, – сказал доктор так тактично, как только мог, – нам понадобится заранее взять у вас пинту-другую крови, на случай, если она понадобится при родах».
А сейчас Бет чувствовала себя так, словно она не готова выжать из себя даже каплю крови.
В «Блумингдейлз», конечно же, было просто не протолкнуться. Бет вошла в кабину лифта и поднялась на тот этаж, где продавались товары для домашнего интерьера, и вскоре нашла Эбби. Та вела довольно напряженные переговоры с красивой и модно одетой продавщицей.
– Вы действительно думаете, что подушки этого цвета, а я бы скорее назвала эту ткань желтой, а не персиковой, будут хорошо сочетаться с уже отобранными нами шторами?
– Да, – ответила девушка, решительно кивнув. – Подушки и шторы изготовлены одной и той же дизайнерской фирмой, они просто обязаны сочетаться.
Эбби повернула голову и увидела Бет.
– Как тебе кажется, эта ткань подходит по цвету к шторам, которые мы заказали?
Бет пришлось задуматься.
– Да, может быть, – ответила она.
– Да или может быть? – спросила Эбби.
Продавщице эта беседа явно надоела, а теперь, как она догадывалась, за каждую покупку будут голосовать двое.
– Нет, – в конце концов сказала Бет.
Эбби рассмеялась. Продавщица улыбнулась, стиснув зубы, а потом извинилась и сказала, что должна помочь другой покупательнице.
– Спасибо тебе, – шепнула Эбби. – Мне хотелось от нее избавиться.
Бет улыбнулась.
– И спасибо, что все-таки пришла. Погода просто ужасная.
– Нет проблем.
– Точно? – спросила Эбби и коснулась рукава пальто Бет. – Ты уж меня прости, но выглядишь ты не очень.
– Не извиняйся. Я и правда чувствую себя не очень.
– Думаешь, заболела? А ты от гриппа прививку сделала?
– Прививку сделала. Нет, вряд ли я заболела.
Они пошли рядом вдоль прилавков, на которых лежали горы дорогих тканей.
– Просто я в последние дни очень плохо сплю. Подолгу не могу заснуть, а если засыпаю, мне снятся такие кошмары, что уж лучше бы я не засыпала.
– Послушай, Бет, если ты не хочешь ехать за город в эти выходные, так и скажи. Съездим как-нибудь в другой раз.
– Нет-нет, – возразила Бет. – Я так жду этой поездки. Думаю, мне полезно сменить обстановку.
– Интересно, смогу ли я когда-нибудь убедить Бена в том, как это полезно – менять обстановку.
– Он привыкнет, – заверила Бет подругу, хотя в глубине души была в чем-то согласна с Беном.
На фотографиях дом выглядел так замечательно, но в действительности оказался мрачноватым, заброшенным. Что-то в нем было такое, чего, казалось, не исправить никакими шторами и яркими обоями.
Бет и Эбби сами не заметили, как очутились в конце торгового ряда, в зоне, посвященной обустройству детских комнат. Куда бы ни бросила взгляд Бет, все напоминало ей о младенцах и беременных женщинах.
– Мы с Беном подумываем об искусственном оплодотворении в следующем году. А у вас с Картером какие-то сдвиги есть?
– Никаких, – ответила Бет, стараясь сделать вид, что это ее не слишком тревожит. Хотя Эбби была ее самой старой и близкой подругой, Бет до сих пор не поделилась с ней последними и окончательными новостями. – Ты не возражаешь, если я немного поброжу по моделированным комнатам? – спросила она. – Мне всегда хочется узнать, насколько сильно я отстала от моды.
– Не возражаю. Иди. А я, пожалуй, разыщу эту злюку-продавщицу и заставлю ее все проверить, чтобы мне вовремя доставили шторы.
Бет постаралась как можно скорее миновать детский отдел и отправилась в противоположную сторону торгового зала, где дизайнеры «Блумингдейлз» регулярно устраивали выставки обставленных комнат, каждая из которых имела собственный, авторский стиль. Бет всегда забавляло это непосредственное соседство английской гостиной со спальней в почти бордельном духе, хижиной островитянина и типичным ковбойским домиком. Как правило, это вызывало восторг и любопытство и у других посетителей магазина. Но сегодня здесь почти никого не было, и Бет спокойно прошлась мимо холодноватого кабинета в стиле хай-тек и пляжного домика «Хэмптонз». Наконец она остановилась перед последней из моделей комнат.
«Что сюда вложили дизайнеры? – задумалась она. – Не романы ли Пола Боулза [50]50
Боулз, Пол Фредерик (1910–1999) – классик американской литературы, известный композитор. Самое знаменитое литературное произведение – роман «Под покровом небес», экранизированный Бернардо Бертолуччи и считающийся экспертами одним из ста лучших романов XX в.
[Закрыть]навеяли им эту фантазию?» В стиле этого будуара чувствовалось марокканское влияние. Килимские ковры, оббитые медным орнаментом, большая кровать под бледно-желтым балдахином из тонкого шелка. За арочной дверью рисованный экран с изображением уходящих вдаль песчаных дюн, поблескивающих серебром под луной. «Художник неплохо поработал», – подумала Бет. Пейзаж выглядел очень убедительно.
На самом деле интерьер и дизайн были очень хороши. Комната просто звала, приглашала войти в нее. Может быть, даже слишком настойчиво. Вдруг Бет особенно сильно ощутила усталость. Ноги у нее подкашивались, веки отяжелели. Она чувствовала слабость весь день, а сейчас ей казалось, что она сейчас упадет на месте. Ей нужно было прилечь и закрыть глаза хотя бы на несколько минут… А кровать под балдахином стояла совсем близко, от Бет ее отделял только бархатный канатик.
Нет, этого нельзя делать. Бет понимала. Но желание быстро становилось непреодолимым.
Да и кто узнает? Она ведь войдет в комнату всего на несколько минут. Поблизости никого не было, за балдахином ее никто не увидит… особенно если она войдет быстро. Надо только решиться и сделать это.
Повинуясь безотчетному порыву, Бет переступила бархатный канатик и быстро прошла по толстым килимским коврам. Кровать оказалась высокой, и ей пришлось забираться на нее, как на холм. Часть Бет понимала, что это безумие, но другая ее часть говорила ей, что главное: не помять балдахин и покрывало, вот и все.
Покрывало, похоже, было соткано из самого мягкого и тонкого хлопка на свете. Вышитые подушки лежали так, словно только и ждали, чтобы Бет опустила на них голову и ноющие от усталости плечи. Еще никогда в жизни постель не казалась ей такой манящей, такой удобной. «Полежу здесь, – сказала она себе, – всего несколько минут. Не буду шевелиться. За балдахином меня никто не заметит и никто ничего не узнает».
Ее веки сомкнулись. Видимо, дизайнеры пропитали воздух благовониями. Они все продумали. Пахло… листвой, омытой дождем. Бет вдруг стало так хорошо… О, если бы только она могла сбросить туфли и забраться под прохладные гладкие простыни; ей казалось, что здесь бы она могла спать вечно… что здесь ее не будут тревожить дурные сны…
Ей показалось, что кто-то издалека окликнул ее по имени. Но ее усталость была так сильна, что она не в силах была ответить.
Она снова услышала свое имя – на этот раз ближе. Бет смогла разжать веки и, повернув голову к арочной двери, взглянула на нарисованный пейзаж с изображением дюн. И увидела, что на вершине одной из дюн стоит кто-то, озаренный серебристым светом луны.
Бет закрыла глаза и улыбнулась. Какой фантастически талантливый художник. Пожалуй, нужно будет разузнать о нем. Он это или она, но в любом случае художник слишком талантливый, чтобы рисовать фоновые картинки для универмага.
Бет гадала, где сейчас Картер. Наверное, в больнице, у своего несчастного друга Руссо. Господи, как это ужасно. Еще хуже будет, если Картер не перестанет винить в случившемся себя. Бет знала, что все обстоит именно так, и она постоянно проигрывала сражение за то, чтобы убедить мужа в обратном.
Снова прозвучало ее имя, и когда она опять бросила взгляд на нарисованные дюны, силуэт человека оказался гораздо ближе… Это был мужчина высокого роста. Он медленно и спокойно шагал по песку… Полусонный разум Бет пытался осознать, как такое возможно? Каким образом художник сумел добиться такого эффекта?
Ей хотелось встать, подойти к картине и посмотреть, но ее руки и ноги словно налились свинцом. Голова была такая тяжелая, что Бет сомневалась, что сумеет оторвать ее от подушек.
Мужчина подходил все ближе. Его тень легла на ковер. Все яснее проступали идеальные черты лица… А Бет неожиданно ощутила сильнейший приступ тошноты. Горячий ком сжал ее горло.
– Бет! – услышала она. – Вот ты где!
Она повернулась на бок, и ее стошнило. На счастье, рядом с кроватью стоял блестящий медный горшок.
– О боже! – воскликнула Эбби, откинув в сторону шелковый балдахин. – О господи!
Бет снова вырвало. Она совсем не могла сдерживаться.
– Принесите полотенца! – крикнула Эбби продавщице, которая стояла у нее за спиной и с отвращением взирала на происходящее.
– Это не разрешается! – сердито воскликнула продавщица. – В модели комнат вход строго воспрещен, и…
– Просто принесите мне полотенца, черт побери! – гаркнула Эбби, села на кровать рядом с Бет и обняла ее за плечи. – Ну? – спросила она заботливо. – Теперь тебе лучше?
Бет, охваченная смертельным ужасом, кивнула и бросила испуганный взгляд на арочную дверь и пейзаж за ней. Там никого не было.
Вернулась продавщица, принесла несколько полотенец фирмы «Ральф Лорен» и, поджав губы, протянула их Эбби.
– Вам придется заплатить за них, – сказала она.
– Хорошо, внесите их в мой счет вместе с этим ночным горшком, – буркнула Эбби, вытерла подбородок Бет краешком полотенца и дала его ей.
Бет прижала к лицу толстую мягкую махровую ткань. «Мне совсем не хочется отсюда уходить», – подумала она.
– Ты хочешь еще полежать, – спросила ее Эбби, – или сможешь встать?
– Думаю, смогу встать, – ответила Бет, крепко сжимая в руках полотенце. Она неуверенно поднялась с кровати.
Продавщица стояла у арочной двери. Посмотрев в одну сторону, потом в другую, она сообщила Бет:
– А ваш друг ушел.
– О чем вы говорите? – сердито осведомилась Эбби.
– Тут был мужчина, – ответила продавщица. – Но он уже ушел. – И добавила, с отвращением глядя на испачканный медный горшок: – Гадость какая!
Эбби обняла Бет и вывела из моделированной комнаты.
– Когда горшок вымоют, – сказала она продавщице, – отправьте его мне.
Бет попросила Эбби подождать около туалета, пока она будет приводить себя в порядок. Чего ей действительно сейчас хотелось, так это остаться одной и провалиться сквозь землю. Боже, что с ней случилось! Она ополоснула лицо холодной водой. Под глазами остались черные разводы от туши для ресниц, она вытерла их новым полотенцем, которое все еще держала в руках. «Что же со мной произошло?» – гадала Бет. Она помнила сон или галлюцинацию. К ней шел мужчина, шагал по песчаным дюнам… но разве продавщица не сказала, что она тоже кого-то видела?
Но если это не был дурной сон, тогда что же это было?
Вошла Эбби, положила руку ей на плечо и спросила:
– Ты в порядке?
– Да, – ответила Бет и выключила воду. – Только больше я в «Блумингдейлз» ни ногой.
Эбби обняла ее за талию, и они пошли к эскалатору.
– А ты уверена, что не беременна? – полушутя спросила Эбби.
– Уверена, – ответила Бет.
– Тогда тебе нужно лечь в кровать, укрыться потеплее и выпить горсть найквила. [51]51
Жаропонижающее средство.
[Закрыть]У тебя наверняка поднялась температура.
У эскалатора они немного подождали, пропустив вперед женщину с двумя маленькими детьми и складной коляской.
– Я отвезу тебя домой на такси, – сказала Эбби, – и сварю бульон.
Бет была очень рада этому предложению. Когда они ступили на эскалатор, Бет оглянулась и бросила быстрый взгляд на моделированную комнату.
Продавщица вышла оттуда с медным горшком, обернутым полотенцем. На пейзаже за арочной дверью Бет не увидела ничего, кроме песчаных дюн, бесконечной чередой тянущихся к горизонту.
