Текст книги "Тайна старого компьютера"

Джеймс вернулся домой и сел смотреть телевизор, положив ноги на кофейный столик. После обеда прошло уже пять часов, а его желудок всё еще был полон Сашиными яствами. Неудивительно, что все Тарасовы не склонны к худобе. Пришел Дэйв и сунул в микроволновку карри с картошкой по-бомбейски.

– И как ты можешь еще есть после такого угощения?

Дэйв сел рядом с Джеймсом и продемонстрировал технологию.

– Накалываешь кусочек на вилку, поднимаешь с тарелки, кладешь в рот. Хочешь попробовать?

Дэйв сунул Джеймсу под нос кусок цыпленка в карри. Джеймс оттолкнул его руку.

– Перестань, – сердито отмахнулся он. – Если от твоего вонючего карри меня стошнит, то я поверну голову в твою сторону.

– А кто виноват, кроме тебя? – сказал Дэйв. – Ты уплел громадную миску жаркого, потом свиную отбивную с жареной картошкой, целую тарелку овощей и три куска пирога. Ты сожрал не меньше Леона, а он весит добрых сто двадцать кило.

Джеймс с тоской подумал о Сашином морковном пироге. У него в голове не укладывалось – как это пирог, такой вкусный, когда его ешь, сейчас причиняет невыносимые страдания при одной мысли о нем.

– Всё еще тошнит? – ухмыльнулся Дэйв, отправляя в рот картошку по-бомбейски. – Чего бы тебе сейчас меньше всего хотелось съесть? Яйцо всмятку? А как насчет мокрого бисквита со взбитыми сливками? Или толстого бифштекса, сырого в серединке, так что надкусываешь – и чувствуешь, как кровь струится по подбородку?

– Дэйв, не смешно, – проворчал Джеймс. – Заткнись и дай посмотреть.

Дэйв расхохотался:

– Ты что, на полном серьезе смотришь «Хвалебную песнь»? Вот уж не замечал за тобой интереса к религии.

Джеймс пожал плечами:

– Я смотрел передачу о гиппопотамах. Когда она закончилась, хотел переключить канал, но пульт провалился куда-то между подушками, а я так объелся, что лень вставать.

Дэйв захохотал еще громче, и Джеймс тоже улыбнулся: он не мог не понять, до чего смешно прозвучало его признание.

– Хватит издеваться, – простонал он, потирая живот. – Без тебя тошно.

– Знаешь что, – сказал Дэйв, на минутку обретая серьезность. – Я думаю, тебе надо выпить то лекарство от несварения желудка, которое нам дала Зара. Оно в зеленой аптечке. Я положил ее на полку в ванной.

– Верно! – воскликнул Джеймс и поднялся с дивана. – Это как раз то, что мне нужно.

19. ПРИГЛАШЕНИЕ

Лекарство помогло, и к половине десятого Джеймсу стало легче. Он лег спать. На следующее утро, в понедельник, его в восемь часов разбудил звонок в дверь. Он выскочил в коридор и увидел Дэйва. Тот открыл дверь; на пороге стоял Леон Тарасов.

– Здравствуйте, мистер Тарасов, – удивленно сказал Дэйв, в одних трусах встречая гостя.

– Дэйв, я тебе не школьный учитель. Зови меня Леон.

– Если не ошибаюсь, мы договорились, что я приду к вам на автостоянку, – сказал Дэйв.

– У меня к тебе небольшое предложение, – начал Тарасов. – Работа легкая. Можно мне войти?

Дэйв сделал вид, что еще не проснулся.

– Гм, да… Конечно… – И провел Леона в гостиную. Глядя на гигантский живот Леона, проплывающий по коридору, Джеймс вдруг вспомнил, как на уроке географии смотрел видеофильм о супертанкере, идущем по Панамскому каналу. Леон плюхнулся на диван, а Джеймс вышел в коридор и встал за спиной у Дэйва.

– Как я понимаю, у вас обоих были трения с законом, – сказал Леон. – Значит, вы понимаете старинную поговорку «слово – серебро, молчание – золото».

– Я не стукач, – заявил Дэйв.

– Тут дело не в стукачестве, – сказал Леон и зашевелил пальцами, как будто его руки разговаривают друг с другом. – А в простой болтовне. Слово нечаянно слетит с губ – и не поймаешь.

– Слово – серебро, молчание – золото, – с улыбкой подтвердил Дэйв, и Джеймс тоже кивнул.

– Как я понимаю, все деньги, какие у вас, ребята, есть, поступают от социальных служб. Вчера вечером я лежал в кровати и думал. И решил предложить вам дело, которое положит хорошее начало вашим сбережениям. За следующий месяц, возможно, заработаете пару тысяч фунтов. Любопытно?

Джеймс и Дэйв переглянулись с напускным интересом и заулыбались, как и положено всем мальчишкам из самых низов общества, у которых перед носом вдруг замаячило четырехзначное число.

– Еще как любопытно, – просиял Дэйв.

– Вот и хорошо, – сказал Леон. – Схема, конечно, противозаконная, зато действенная. Я знаю кое-кого из людей, работающих в самых крупных агентствах по домашней уборке. Их клиенты – в основном состоятельные люди, которые не хотят брать на себя хлопоты с постоянной домработницей. Вместо этого они звонят в «Биг Клин», «Брайт Хаус», «Супер-Мейд» или подобную контору. Пока они на работе, приходит барышня с тряпкой и убирается, а им остается, не пачкая рук, только оплачивать счета. Дальше начинается самое интересное: летом почти все эти денежные мешки уезжают в отпуск и прерывают отношения с уборочными службами. И мои деловые партнеры остаются на две или три недели с комплектом ключей от дома и со списком кодов, отключающих сигнализацию. А тем временем в гараже простаивают без дела шикарные авто.

– Дайте-ка подумать, – ухмыльнулся Дэйв. – А когда они возвращаются домой, машин в гараже и след про стыл.

– Верно, – улыбнулся Леон, прищелкнув языком. – Нас интересуют только почти новые машины, которые можно продать в Восточную Европу или разобрать на запчасти. Раздобыв ключи от дома и коды на сигнализацию, я засылаю разведчика, у которого есть масса времени, чтобы обшарить дом и найти ключи от машины. На следующий день другой мой помощник проникает в дом. Сигнализация срабатывает, но это уже не имеет значения, потому что мой разведчик оставляет ключи в дверце машины. Вы смываетесь прежде, чем копы почуют неладное.

– А почему нельзя, угоняя, открыть двери в дом ключами? – спросил Джеймс.

Дэйв окинул Джеймса презрительным взглядом.

– Потому что тогда станет ясно, что работал человек, имеющий доступ в дом.

– А-а… – Джеймс понял, что дал маху. – Ясно.

– А полиция не заподозрит уборочное агентство? -спросил Дэйв.

– Может заподозрить, – ответил Леон. – Если угнать сразу десять машин за короткое время и все пострадавшие будут иметь контакты с одним и тем же агентством, то полиция может вычислить связь. Но мы действуем рассредоточенно – в разных районах, с разными агентствами – и держим количество угонов в разумных пределах.

Поэтому в преддверии летнего сезона мне будут нужны ловкие помощники, которые будут проникать в дом и укатывать в хозяйской машине.

– Сколько мы за это получим? – осведомился Дэйв.

– По двести пятьдесят фунтов за операцию, – сказал Леон.

– Каждому? – уточнил Джеймс.

– С этой работой справится и один человек, – сказал Леон. – Можете идти и вдвоем, но лишнего платить я не буду.

Дэйв понимал, что это предложение поможет им глубоко проникнуть в преступный мир Леона, однако будет подозрительно, если он согласится без размышлений.

– Дело в том, Леон, что у меня уже были конфликты с законом. Если меня опять поймают в угнанной машине, то мне светит два года за решеткой.

– Как хочешь, – пожал плечами Леон. – Если откажетесь – обижаться не буду. Просто я вам, ребята, делаю выгодное предложение. Сходите на дело раз пять или шесть за месяц – и заработаете столько, что приведете свою машину в порядок и обставите квартирку поприличнее.

– Двести пятьдесят – это не так уж и много, – продолжал Дэйв. – Вы же сами говорили, что за каждую машину получите по двадцать или тридцать тысяч.

– Но я несу расходы, – сказал Леон. – Разведчик, уборочное агентство. И человек, который будет перегонять машину за границу, берет ее номера не из справочника подержанных автомобилей. Мне повезет, если я выручу пять тысяч за «мерседес», который был только что куплен в салоне за тридцать.

– Леон, мне нравится ваше предложение, – сказал Дэйв. – Но я рискую двумя годами жизни, а за это надо дать хотя бы четыре сотни.

– Лето близится, и сейчас у меня машин больше, чем угонщиков, – улыбнулся Леон. – Поэтому поднимаю ставку до трехсот фунтов, но на большее не рассчитывайте.

– Триста двадцать пять, – сказал Дэйв.

Леон неуверенно покачал головой, потом протянул Дэйву руку.

– И вот еще что, – добавил Леон, скрепляя сделку рукопожатием. – Все эти годы я спасался от встреч с полицией только потому, что был очень осторожен. Мы с вами заключили договор и больше никогда об этом говорить не будем. Вам позвонят мои люди. Деньги вам опустят в почтовый ящик. Если вы спросите меня о чем-нибудь напрямик, я в душе очень огорчусь и сделаю вид, будто ничего не понимаю.

– А если будут сбои? Например, я не получу плату?

– Вам дадут телефонный номер, – сказал Леон и начал медленно подниматься с дивана. Потом обернулся к Джеймсу. – Я не впутываю семью в грязные дела. И если будешь общаться с Максом или Лайзой, держи язык за зубами. Понятно?

– Не беспокойтесь, – отозвался Джеймс, плюхнулся на диван и стал смотреть, как исполинская туша плывет к входной двери.

Джеймс растянулся на диване и ухмыльнулся во весь рот, радуясь быстрому продвижению операции, и вдруг подскочил на полметра: его плеча осторожно коснулся чей-то палец.

– Мой отец ушел? – шепотом спросила Соня Тарасова.

– Боже мой, – ахнул Джеймс, обернулся и увидел шестнадцатилетнюю девицу, сидящую на ковре за диваном. – Ну и напугала же ты меня! Ты что, всё это время была там?

– Джеймс, веди себя прилично, – сурово заявил Дэйв, входя в комнату. – Я привел твоего отца сюда, потому что думал, что ты всё еще в кухне.

– И опять заползла под раковину? – сердито спросила Соня. – У меня после вчерашнего до сих пор спина болит.

Соня проворно уселась на диван.

– Дэйв, прошу тебя, не делай грязную работу для моего отца.

Дэйв пожал плечами и натянул футболку.

– Соня, он предлагает мне отличный шанс для начала. Посмотри, в какой халупе мы живем. Мне нужны деньги, чтобы обставить ее, а с теми грошами, что будут платить в супермаркете или кафе, я заработаю нужную сумму только лет через пятьсот.

– Но если тебя поймают? Ты наверняка попадешь в тюрьму и потянешь за собой Джеймса, или же его опять отдадут в приемную семью.

– Значит, надо вести себя так, чтобы меня не поймали, – сказал Дэйв.

Он подошел к Соне, чтобы успокоить ее поцелуем, но она увернулась.

– Напрасно мой отец втягивает вас в это, – бушевала Соня. – Ему самому это больше не надо, у него и так два успешных паба да в придачу автомагазин. Дэйв, он использует тебя. Если бы он вправду хотел помочь, то предложил бы честную работу.

– Соня, ты со мной знакома всего два дня, – отрезал Дэйв. – Ты мне очень нравишься, но не пытайся вмешиваться в мою жизнь.

– Ладно, не обращай на меня внимания, – пожала плечами Соня. – Но я тебя предупреждаю: мой отец думает только о себе, а я тебя в тюрьме навещать не буду.

– Послушай, Соня, – сказал Дэйв. – Я понимаю, ты желаешь мне только добра. Но пойми: мне нужны эти деньги.

– Мой отец всегда выходит сухим из воды. Знаешь, что он сделал в прошлом году? Провернул самое крупное дело за всю свою жизнь. Бедная мама до смерти боялась, что нагрянет полиция, но отец даже глазом не моргнул.

– А что он сделал? – с невинным видом поинтересовался Джеймс.

– Он нам никогда не рассказывал, но все считают, что он совершил какое-то колоссальное ограбление, – ответила Соня. Тут ее взгляд упал на стенные часы, и в глазах мелькнул испуг. – Ох, черт! Уже полдевятого, а я еще не одета! В школу опоздаю!

20. ПОДСЧЕТЫ

Дэйв с Питом Тарасовым ушел на свалку металлолома, а Джеймс без дела шатался по квартире, не зная, чем себя занять. Записываться в местную школу не было смысла, потому что до летних каникул оставалось всего два дня.

Пока Макс, Лайза и остальные местные ребята были в школе, Джеймс ничего не мог делать для успеха операции. К несчастью, Зара это предусмотрела и попросила учителей нагрузить Джеймса домашними заданиями.

Когда Дэйв ушел, Джеймс сел за Playstation играть в FIFA 2005. У него была сохраненная игра, где «Арсенал» возглавлял премьер-лигу, опережая соперников на пять очков, и Джеймс, разгромив «Челси», увеличил этот отрыв до восьми очков. Джеймс понимал, что пора браться за уроки, но голы сыпались один за другим, и когда он смел с дороги «Ливерпуль», «Чарлтон» и «Астон Виллу», был уже полдень. Под конец в игре против «Тоттенхэма» он потерял хватку, и компьютер при ничейном счете 2:2 в дополнительное время присудил себе пенальти.

– Счас тебе, пенальти! – взревел Джеймс, пнул кофейный столик, отшвырнул джойстик и в ярости выключил приставку. – Дурацкая игрушка! Наверняка ее программировали болельщики «Сперса».

Успокоившись, Джеймс понял, что проголодался. Намазал на хлеб ореховой пасты и сдобрил каждый кусок взбитыми сливками. К часу дня он наконец взялся за учебники.

Джеймс лег на кровать и задумался. Мировая история полным-полна великими битвами, катастрофами, тайнами цивилизации, почему же из всего этого многообразия учитель выбрал ему для реферата на 1500 слов, как минимум с тремя иллюстрациями, необычайно увлекательную тему об очистке воды в викторианскую эпоху? Джеймс терпеть не мог долгую писанину, отчасти из-за того, что мистер Бреннан всегда возмущался его почерком, говорил, что Джеймс пишет как курица лапой, и заставлял переписывать целые страницы.

И тогда Джеймс принялся за единственный предмет, в котором был силен. Ребята начинали готовиться к выпускным экзаменам за курс средней школы, только когда им исполнялось четырнадцать, но Джеймс еще в ноябре прошлого года сдал экзамен по этому предмету на высшую оценку и давно уже углубился в высшую математику. Он поудобнее устроился на кровати, положил на колени блокнот и пухлый учебник и с карандашом в руках уверенно пробирался к концу параграфа 14F: «Правило трапеции для приближенного интегрирования».

Отличные оценки по математике – это не та фишка, от которой девчонки приходят в восторг. Но, уверенно расправляясь с задачками, Джеймс был втайне горд собой. Приятно было хоть по одному предмету всегда получать, только высшие отметки и видеть, как учитель улыбается, встретив тебя в коридоре, а не оттаскивает в сторону с расспросами, почему ты опять не сдал вовремя домашнюю работу.

Джеймс взялся за параграф 14G и всерьез увлекся, как вдруг в дверь позвонили. Он вышел из комнаты и с удивлением увидел через матовое стекло синюю полицейскую форму.

Он открыл дверь – на пороге стояла Милли.

– Привет, – улыбнулась она. – Ты дома? Я тебе звонила на мобильный.

Джеймс сунул руку в карман спортивной куртки, висевшей у двери, и достал телефон.

– Наверняка аккумулятор сел. Вечно забываю подзарядить.

Милли вошла.

– Я решила разок заглянуть. Если кто-нибудь из местных спросит, зачем я заходила, скажи, что это связано с твоим недавним арестом.

Джеймс подумал, что Милли неплохо выглядит, даже в унылых туфлях и бронежилете, скрывающем очертания ее хорошей фигуры. Она села на диван, расстегнула небольшой рюкзак и достала бумажный пакет.

– Я принесла сандвичей и пирожных, – сказала она. – Ты уже пообедал?

– Только бутербродов поел, – сказал Джеймс и раскрыл пакет. – Можно мне взять сандвич с копченой лососиной? На втором слишком много майонеза, а я его плохо перевариваю.

Милли смущенно улыбнулась:

– Бери что хочешь. А я буду питаться сухими корочками.

– Что-что?

– Сухими корочками. Потому что ничего другого не заслуживаю, – повторила Милли и достала из рюкзака несколько ксерокопированных листков. Все они представляли собой экземпляры одного и того же заявления: «Форма 289В. Официальное уведомление полицейскому о недопустимом поведении в ходе расследования», и на всех в верхнем углу значилось имя Майкла Пателя. – Если человек подает жалобу на полицейского, то один экземпляр такого уведомления выдается самому полисмену, а второй помещается в его личное дело. У каждого оперативника есть по нескольку таких жалоб. Я и сама дважды попадала под прицел; оба раза выяснялось, что арестованные хотели отомстить, возведя ложное обвинение.

Джеймс пересчитал листки:

– Восемь жалоб.

Милли кивнула:

– Это больше среднего, но ни одна из этих жалоб не была поддержана. Кроме того, на полицейских из национальных меньшинств обычно жалуются чаще, чем на белых.

Джеймс понимающе кивнул:

– Расисты?

– Совершенно верно. Но дело вот в чем. Посмотри на две последние жалобы, которые я пометила маркером. Прочитай пункт семь.

Джеймс взял нужные листки.

– «Пункт семь. Первоначальное обвинение, – прочитал он вслух. – Избиение несовершеннолетнего в камере предварительного заключения в полицейском участке Холлоуэй». – Потом прочитал второй листок: – «Пятнадцатилетняя девочка была избита полицейским в тот момент, когда он сажал ее в машину. Жертва пострадала от сотрясения мозга и резаной раны на голове, на которую потребовалось наложить три шва».

– Ни одному из обвинений не был дан ход, потому что не было твердых улик, то есть дело сводилось к показаниям Майкла против показаний жалобщика. Обе жалобы лежат уже пять лет, но всё равно… – проговорила Милли.

Джеймс откусил сандвич.

– Этот второй случай точь-в-точь как мой.

– Понимаю, – тихо произнесла Милли. – Когда я увидела эту жалобу, у меня челюсть отвисла. Знаешь, до чего же мне стало паршиво! Я чуть было не назвала тебя вруном прямо перед твоим контролером задания. Мне очень, очень жаль.

– Все мы делаем ошибки, – пожал плечами Джеймс. – Спросите того одиннадцатилетнего пацана, которого я отлупил.

– И еще твое замечание о том, что я выгораживаю Майка, потому что он коп, – продолжала Милли. – Ты и сам не догадываешься, до чего же ты попал в точку. Полицию не любит никто. Мошенники – по понятным причинам, а с обычными людьми мы сталкиваемся только в стрессовых ситуациях, например, когда они разбили машину или если их обокрали. И они не понимают, почему мы не посылаем весь отряд особого назначения на поиски их украденного телевизора. Нас вечно в чем-нибудь обвиняют, и постепенно привыкаешь всегда держать сторону своих коллег, потому что они – единственные люди, кто в случае чего заступятся за тебя.

– Вот доем этот сандвич и шоколадное пирожное – и сразу забуду, – пообещал Джеймс.

– Ты очень любезен, Джеймс, – улыбнулась Милли. – Я еще ничего не рассказывала Джону и, честно говоря, не горю желанием признать, что поступила как последняя дура. Я оставлю тебе эти заявления, покажи их Дэйву, когда он вернется, только не оставляй их на виду.

– Хотите чаю? – предложил Джеймс.

Милли посмотрела на часы и запихнула в рот кусок сандвича, совершенно недостойный истинной леди.

– Пожалуй, нет, через полчаса у меня встреча в полицейском участке. Но я тебе принесла кое-что еще.

Милли достала из рюкзака еще один листок.

– Сегодня утром Дэйв позвонил мне и рассказал, что, по словам Сони, ее отец добыл деньги в ограблении. Это список нераскрытых крупных ограблений, произошедших с марта по июль прошлого года. Всего здесь восемьдесят шесть пунктов, но, по нашим оценкам, Леону нужно было не меньше двухсот тысяч фунтов, чтобы расплатиться с долгами и купить второй паб. А это оставляет нам всего четыре случая.

– Значит, Леон – вероятный подозреваемый в любом из них?

Милли покачала головой:

– Мы так не думаем. В трех из этих четырех ограблений отдел по раскрытию тяжких преступлений уже нашел подозреваемых, но пока не имеет достаточных улик, чтобы арестовать их. А в последнем случае был ограблен охраняемый грузовик, похищено три миллиона в старых банкнотах Английского банка, которые везли на уничтожение. Но ограбление проведено на высоком техническом уровне и наверняка организовано кем-то из своих.

– Да, такие фокусы Леону Тарасову не по зубам, – сказал Джеймс.

– Верно, – кивнула Милли. – Среди местных преступников шло много разговоров об ограблении, но, чует мое сердце, это всего лишь дымовая завеса, пущенная Леоном. Лично я вижу только один способ, которым мелкая сошка вроде Леона Тарасова может легко отхватить двести тысяч.

– Торговля наркотиками, – закончил Джеймс за Милли.

– Ты читаешь мои мысли.

*