Текст книги "Кодекс «Альтмана»"

Автор книги: Роберт Ладлэм

Соавторы: Гейл Линдз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Глава 23

Аравийское море

Было позднее утро, и в чистом воздухе над южной частью Аравийского моря уже начинал ощущаться дневной зной. Лейтенант Мозес Кэнфилд стоял, облокотившись о поручень кормового ограждения, и наслаждался свежим воздухом, прежде чем спуститься вниз и заступить на дежурство в посту управления и связи, нервном узле «Джона Кроува». Корпус «Эмпресс», за которым велось наблюдение, целиком виднелся на горизонте; корабль продолжал неуклонно держать курс на Басру. Только офицеры знали, куда направляется «Эмпресс» и какой груз может находиться в его трюме, но им было приказано держать эти сведения в тайне. Секретность почему-то действовала Кэнфилду на нервы, и минувшей ночью он плохо спал.

Сейчас ему не хотелось спускаться вниз. Кэнфилд страдал легкой формой клаустрофобии, из-за которой он отказался от карьеры подводника, вдобавок у него было чересчур живое воображение. Он представил себя запертым в чреве «Кроува», который получил ракету прямой наводкой и в считаные секунды ушел ко дну, увлекая с собой всех, кто находился на борту. Занимался жаркий день, но Кэнфилда охватил озноб, и он попытался взять себя в руки.

Его беспокойство лишь усилилось после инструктажа капитана Червенко, который строго велел при слежке за кораблем терпеливо и бдительно выжидать момент, когда «Эмпресс» действительно изменит курс, а не просто уклонится ненадолго в сторону.

– Никогда не спешите с выводами о действиях врага, лейтенант, – сказал ему Червенко. – Прежде чем вступить в бой, соберите информацию. Поставьте себя на место противника, попытайтесь предугадать, как он себя поведет.

– Есть, сэр, – ответил Кэнфилд. Слова командира обидели и даже чуть-чуть рассердили его.

Прилив злости, как это часто бывает, направил мысли Кэнфилда в другое русло и хотя бы на время заставил его забыть о боязни замкнутых пространств. Он посмотрел на часы и, оттолкнувшись от поручня, торопливо спустился в центр управления и связи.

Оператор радара Фред Баум сидел, откинувшись на спинку кресла, и пил кока-колу без сахара. Со вчерашнего вечера на экране не было никаких судов, кроме «Эмпресс». Экипаж «Кроува» действовал по боевому расписанию, но азарт погони, который поддерживал людей Кэнфилда последние двадцать четыре часа, начинал иссякать. Теперь, когда им предстояло провести еще один день, не видя ничего, кроме далекого силуэта, выглядевшего на экране радара крохотным пятнышком, скука становилась опасной.

Кэнфилд решил прочесть им нечто вроде наставления, которое получил от Червенко.

– Итак, парни, давайте разберемся, что к чему. Капитан «Эмпресс» в любой момент может выкинуть какой-нибудь номер. Не спешите делать выводы о поступках противника. Он может совершить маневр, который покажется заурядным и безобидным, а секунду спустя напасть на нас. Мы не знаем, что у китайцев на борту и что они замышляют. Возможно, у них имеются крупнокалиберные орудия или даже ракеты. Вы должны ежесекундно думать о том, что может предпринять капитан противника.

– Да, сэр.

– Хотел бы я, чтобы они наконец выкинули какой-нибудь номер.

– Я тоже.

– Я имел в виду...

– Да заткнитесь же! – крикнул Баум, сидевший у монитора радара. Несколько секунд на его слова не обращали внимания. Поначалу они казались продолжением жалоб на тоскливую бездеятельность.

Потом все разом повернулись к нему.

– Докладывайте, старшина! – отрывисто произнес Кэнфилд.

– Я что-то поймал! – От возбуждения Баум забыл добавить «сэр», обязательное при обращении к офицеру. – Кажется, у нас новые гости!

– Успокойтесь, Баум. – Кэнфилд склонился над его плечом. – Вам кажется?

Баум указал на крохотную точку, которая то появлялась, то исчезала у края экрана позади «Кроува».

– Сидит низко, у самой воды. Чертовски слабый сигнал, лейтенант.

– Где?

– Точно у нас за кормой.

– Далеко?

– Примерно в пятидесяти милях.

Кэнфилд повернул голову:

– Что слышно по радио?

– Ничего, сэр.

Кэнфилд вновь склонился над плечом Баума. Точка исчезла.

– Куда запропастилось это судно?

– Оно здесь, лейтенант. Как я уже говорил, оно находится у самой воды, и его скрывают волны. Поверьте мне на слово, оно рядом, и быстро приближается.

Луч радара описывал круги по экрану, и Кэнфилду было трудно заметить точку.

– Вы уверены? Что, если это какая-нибудь погодная аномалия? Возмущение на поверхности?

– Нет, сэр. Я знаю точно. – Однако голос Баума звучал не столь уверенно. – Просто этот корабль очень маленький.

– И он нагоняет нас?

– Так точно, сэр. Мы движемся со скоростью корыта, ползущего впереди.

Кэнфилд знал, что «Эмпресс» способен развивать не более пятнадцати узлов и сейчас идет полным ходом.

– Проклятие! – Баум посмотрел на мерцающий экран. – Оно опять исчезло из виду. – Он поднял глаза на Кэнфилда. – Но теперь я совершенно уверен, что видел его, сэр. Оно было на мониторе и двигалось...

– Лейтенант! – рявкнул Мэтью Хастингз, акустик первого класса.

– В чем дело, Хастингз?

– Я тоже засек их! Точно у нас за кормой! – Хастингз снял наушники.

Кэнфилд прижал один из них к уху.

– На каком расстоянии?

– Точно там же, где гость, о котором говорил Фредди.

Кэнфилд обернулся:

– Баум?

– На радаре до сих пор пусто, сэр.

Кэнфилд посмотрел на Хастингза:

– Скорость?

– Двадцать узлов, возможно, двадцать два.

– Кит? – Такое вполне могло случиться – крупный кит, поднявшийся к поверхности воды.

Хастингз пожал плечами:

– Может быть, но они плавают так быстро, только если напуганы. Минутку! – Акустик склонил голову, как будто это помогало ему слушать. – Звук винтов, сэр. У этого объекта имеется двигатель.

– Вы уверены? – спросил Кэнфилд, повышая голос.

– Проклятие. Лейтенант, это подводная лодка. Она приближается к нам!

Разговоры мгновенно утихли, как будто кто-то нажал на пульте управления телевизором кнопку выключения звука. Тишина укутала центр управления и связи ватным коконом. Кэнфилд нерешительно замялся. Наверняка это тот самый «гость», которого Баум засек радаром, – подводная лодка, которая идет, выставив наружу только рубку. Теперь она полностью погрузилась и исчезла с экрана. Означает ли это, что она изготовилась к атаке? В мозгу лейтенанта вновь и вновь звучали слова Червенко – «прежде чем действовать, убедитесь в том, что правильно оценили обстановку».

– Вы можете определить тип подлодки, старшина?

– Нет, сэр, – смущенно отозвался Хастингз. – У нее один винт, в этом я уверен. Машина, хотя и работает тихо, немного разболтана. Я улавливаю резонансные отзвуки, которых не слышал прежде. – Он некоторое время молчал. – Это не наше судно. Даю голову на отсечение.

– Обычная или атомная?

– Наверняка атомная, но не советская. Я хотел сказать, не русская. Я знаю, как звучат их тарахтелки. Маленькая подводная лодка атакующего типа, атомная.

– Может быть, британская?

Хастингз покачал головой.

– Слишком маленькая. И звук другой. – Он вновь посмотрел на лейтенанта. – Вспоминая, чему меня учили, я бы предположил, что это старая китайская субмарина класса «Хань». У них на верфях стоят лодки нового типа, но я не слышал, чтобы хотя бы одну из них отправили в плавание. Вдобавок я улавливаю звук вибраций, характерных для старой конструкции.

Хастингз умолк, прислушиваясь, и в помещении возникла мрачная тишина.

– Она приближается, лейтенант.

– Дистанция?

– Десять миль.

Кэнфилд кивнул. У него перехватило горло, и все же он сумел выкрикнуть:

– Спаркс! Сообщите на мостик! Быстрее!

* * *

Червенко молча сидел на мостике рядом с капитан-лейтенантом Бьенасом.

– Заступайте на вахту, Фрэнк, – сказал он. – Приготовьтесь к активным действиям. Пусть все займут места по боевому расписанию. Я иду вниз.

– Слушаюсь, сэр.

Червенко спустился по трапу, вошел в центр управления и связи и кивнул Кэнфилду:

– Рассказывайте, Мозес.

Лейтенант доложил обо всем, что происходило с той секунды, когда Баум обнаружил на экране радара крохотный всплеск.

– Понятно. Это точно китайская подлодка?

– Так полагает Хастингз.

– Мне приходилось иметь дело с подлодками класса «Хань», и, может быть...

Акустик поднял лицо:

– Капитан, они замедляют ход!

Червенко подошел к старшине и остановился за его спиной:

– Сколько до них, Хастингз?

– Пять-шесть миль, сэр. – Неподвижный взгляд Хастингза был устремлен в пространство, как будто он обратил все свои чувства в слух. – Да, они явно уменьшают скорость.

– Вы улавливаете признаки какой-либо активности? Хастингз сосредоточился:

– Нет, сэр. Только звук винтов на пониженных оборотах.

– Уравнивают скорость с нашей?

Акустик посмотрел на капитана, изумленный точностью его предположения:

– Так точно, сэр. Я бы выразился именно так.

Червенко кивнул:

– Наблюдают за наблюдателем.

Техники встревоженно переводили взгляд с капитана на акустика и обратно.

Червенко повернулся к Кэнфилду.

– Внимательно следите за обстановкой, Мозес. Докладывайте о любых изменениях, даже самых незначительных. Даже если у них кто-нибудь икнет, я хочу об этом знать.

– Слушаюсь, сэр.

– Я буду у себя. Докладывайте на мостик Фрэнку.

Червенко покинул набитое электроникой помещение и отправился к себе в каюту. Он вновь набрал номер на своем телефоне закрытой связи.

– Броуз слушает! – прогремел звучный голос.

– Говорит капитан Червенко, командир «Кроува». У нас гости, адмирал. Боюсь, вам это не понравится.

* * *

Гонконг

Задумываясь над тем, как сильно изменилась его жизнь за годы, прошедшие с тех пор, как вирус Хейдса погубил его невесту и едва не вызвал мировую эпидемию, Смит с благодарностью вспоминал сестру Софии, Рэнди, которая все это время оставалась одной из немногих его радостей. Смит редко виделся с Рэнди, поскольку та почти всегда пребывала в отъезде, но все же иногда они одновременно оказывались в Вашингтоне. Они условились всегда оставлять друг другу сообщения на автоответчике. Когда их пути пересекались, они вместе ужинали и танцевали, хотя этот «танец» бывал в основном словесным, с прозрачными вопросами и уклончивыми ответами, потому что ни Смит, ни Рэнди не имели права выдавать тайны своей разведывательной деятельности.

«Прикрытие-1» было настолько засекреченным, что Смит не мог даже упоминать его названия, не говоря уже о том, чтобы признать, что такая организация вообще существует. Рэнди, в свою очередь, почти ничего не рассказывала о заданиях ЦРУ, которые выполняла в самых разных странах мира. Иногда они действовали рука об руку – так, например, однажды Смит убедил Рэнди, Питера Хауэлла и Марти Целлербаха помочь ему предотвратить мировую катастрофу, которой грозил ДНК-компьютер Эмиля Чамборда.

Вместо того чтобы вернуться в коридор, где считаные мгновения назад отгремела перестрелка, Рэнди открыла боковую дверь в стене кабинета. Они со Смитом бегом миновали складское помещение и вышли в следующую дверь, которая вела в другой коридор. Главной задачей было уйти отсюда до прибытия полиции. Далекие сирены звучали все ближе и громче.

– Спасибо за то, что отвлекла их, – сказал Смит. – Они уже почти схватили меня.

– Всегда рада помочь приятелю. – Американский акцент в устах азиатки казался неестественным. Превращая светловолосую горожанку в брюнетку с внешностью китайской крестьянки, специалисты ЦРУ потрудились на славу.

– Где мы находимся?

– В том же здании, – ответила Рэнди, – но в другом крыле. Это старый английский тип деловых строений. Такая конструкция избавляет лифты и коридоры от чрезмерной загруженности людьми.

Урочные часы закончились, и в этом крыле также царила тишина. Они торопливо вошли в лифт и отправились на первый этаж, намереваясь потом спуститься еще на один уровень, в подвал.

Как только кабина со скрежетом тронулась с места, Смит сказал:

– Ты на удивление хорошо знаешь это здание.

Рэнди мельком взглянула на него:

– Я проводила здесь расследование.

– Стало быть, мои приключения там, наверху, помешали тебе выполнять задание?

– Ральф МакДермид не только любит иглоукалывание, но и положил глаз на девицу, которая делает массаж шиацу. На сей раз он, по всей видимости, приехал не только ради иголок и флирта. Ты каким-то образом вынудил его к активным действиям. Наверное, в азиатском отделении «Альтмана» творятся темные делишки?

– Откуда тебе знать, что эти громилы явились по мою душу? Быть может, я угодил в ловушку, расставленную для тебя. Вряд ли ЦРУ станет следить за американским гражданином ради забавы. Думаю, в Лэнгли заподозрили, что МакДермид замышляет нечто, идущее вразрез с нашими интересами.

Начался «танец». Смит и Рэнди отвели друг от друга глаза. Лифт остановился, и его дверь открылась в подвальное хранилище, наполненное запахом сырости и шорохом разбегающихся крыс.

– Какого дьявола ты следил за МакДермидом? – В голосе Рэнди звучала досада пополам со смирением. Ее безупречно вылепленное китайское лицо оставалось непроницаемым.

Рассказав Рэнди о расследовании происшествия с «Эмпресс», Смит подкрепил бы ее подозрения в отношении деятельности «Прикрытия-1». Нужно было дать какое-то иное, но правдоподобное объяснение. Вероятно, Рэнди не поверит ему, но у нее не будет повода упрекнуть его в лжи. Он решил скормить ей ту же сказку, что прежде – Шарлю-Марии Криюффу.

– На тайваньской биомедицинской конференции я встретился с коллегой из научного филиала «Донка и Ла Пьера» в Китае, – заговорил Смит, шагая следом за Рэнди по лабиринту подвальных помещений. – Его рассказ заинтриговал меня, и я вылетел в Гонконг, надеясь получить разрешение взглянуть на результаты его работ. Криюфф, чиновник, курирующий лабораторию, направил меня к МакДермиду, который, если не ошибаюсь, является его боссом. Застать МакДермида на рабочем месте оказалось невозможно, поэтому я отправился следом за ним и угодил в осиное гнездо.

– Ага. – Рэнди покачала головой. – А я приехала сюда за макаронами.

Смиту почудилось, будто бы при этих словах она едва заметно фыркнула.

– Скромному ученому не пристало интересоваться операциями ЦРУ.

– И, как всегда, ты явился в чиновные кабинеты просить помощи в научных делах, одетый в гавайскую рубашку, соломенную шляпу и кроссовки, прихватив с собой «беретту» и запасную обойму. О господи, кажется, я догадалась. Ты собирался приставить пистолет к голове МакДермида, чтобы сделать его более сговорчивым.

Иными словами, Рэнди либо намеренно следила за Смитом, либо их дорожки пересеклись, поскольку они выполняли похожие задания.

– Ты могла заметить, – небрежно бросил Смит, – что в Гонконге ужасная жара, вот я и надел гавайскую рубашку. Что же до «беретты»... Не забывай, в конечном итоге я стремился попасть в материковый Китай. Я испросил у Пентагона разрешение на ношение оружия, ведь мне предстояло побывать в полевой лаборатории, в отдаленном районе – сама понимаешь, бандиты и все прочее...

Ему удалось отвлечь внимание Рэнди второстепенными подробностями. Вдобавок все, что он сказал, вполне могло оказаться правдой. Но, хорошо зная Рэнди, Смит понимал, что она не отступится и начнет задавать более жесткие, более конкретные вопросы. Настала пора перевести разговор на другое и выбираться из здания.

Он кивком указал на бетонную лестницу, видневшуюся впереди:

– Нам туда?

– Тебе не откажешь в сообразительности.

Рэнди первой зашагала по ступеням, склонив голову так, чтобы ее остроконечная шляпа не цеплялась за низкий потолок. Поднявшись по лестнице, она открыла покосившуюся дверь и выскользнула наружу. Смит беззвучно ступал следом. Рэнди уже двинулась прочь, он нагнал ее и пошел рядом. Они оказались в узком переулке, в котором пахло мочой и угольным дымом. Лунный свет отражался от мрачных стен из камня и кирпича.

Пять минут спустя они сидели в такси, мчавшемся в Центральный район.

– Где тебя высадить? – спросила Рэнди. Она сняла шляпу, встряхнула волосами своего черного парика и откинулась на спинку сиденья.

– У отеля «Конрад Интернешнл», – ответил Джон. – Послушай, все, что я сказал тебе, – правда, но есть еще кое-что...

– Подумать только, какой сюрприз.

Смит пристально посмотрел на нее.

– Во ВМИИЗ полагают, что китайская лаборатория «Донка и Ла Пьера» занимается какими-то темными делами. Вероятно, они производят научные исследования, запрещенные в Штатах, а средства, полученные от правительства на фундаментальную науку, используют для прикладных разработок в области коммерческой фармацевтической продукции.

– Я ожидала чего-то в этом роде. Значит, тебя прислали расследовать их деятельность?

Джон кивнул:

– Я не стану спрашивать, почему ЦРУ заинтересовалось МакДермидом, но, может быть, нам было бы полезно поделиться друг с другом сведениями, которые не относятся напрямую к нашим заданиям?

Рэнди отвернулась и выглянула в окошко. Она улыбалась. Несмотря на недоразумения, случившиеся между ними после гибели ее сестры, Джон нравился ей. Она любила работать с ним. Она вновь повернулась к Смиту, все еще улыбаясь.

– Звучит заманчиво. Так и быть, солдат. Если я узнаю что-нибудь, что не смогу использовать, я расскажу тебе. Надеюсь на взаимность.

– Договорились.

Машина остановилась у отеля на Квинсуэй. Выбираясь из салона, Смит повернулся к Рэнди и спросил:

– Где тебя искать?

– Нигде. Я знаю, где ты поселился. Если что-нибудь изменится, оставь у портье записку для Джойса Рея.

Несмотря на уговор, который сам же и предложил, Смит очень хотел выяснить, почему ЦРУ интересуется МакДермидом и группой «Альтман». Он собирался попросить Клейна выяснить, что задумали люди в Лэнгли, а значит, до поры до времени был вынужден оставить Рэнди в покое.

– Хорошо, – сказал он. – Держи меня в курсе.

Такси тронулось с места и влилось в поток транспорта. Рэнди продолжала улыбаться.

Глава 24

Вашингтон, округ Колумбия

Президент стоял в своей спальне и застегивал пуговицы рубашки, когда послышался стук и из-за закрытой двери донесся голос Джереми:

– Директор Дебо, сэр. Говорит, у нее срочное дело. Вы хотите ответить на звонок?

Президенту менее всего хотелось новых неприятностей.

– Разумеется. Переключи вызов на мой аппарат. Директор ЦРУ Арлен Дебо была назначена на этот пост предыдущей администрацией, но Кастилья сохранил за ней место, невзирая на ее принадлежность к оппозиционной партии, потому что доверял ей. Дебо очень хорошо справлялась со своими обязанностями.

Голос Арлен звучал в трубке чуть тише обычного:

– Господин президент, мои люди собрали статистику утечек. Подавляющее большинство из них касаются военных и оборонных вопросов. Вы знали об этом?

– Да, а что?

– Я велела сосредоточиться главным образом на кругах, близких к объединенному комитету начальников штабов, и наши усилия были вознаграждены при первой же попытке.

Президент сел на край постели:

– Кто?

– Военный министр Джаспер Котт.

– Сам Котт? Вы уверены? – Кастилья был потрясен.

– Он вылетел в Манилу по армейским делам, которые показались нам несколько сомнительными, и мы отрядили с ним своего агента. Котт сменил официальный костюм на неброскую одежду и тайком отправился в город, якобы с целью увеселительной поездки в публичный дом, где наша сотрудница не смогла за ним следить. Но ей хватило сообразительности связаться с резидентом ЦРУ, который немедленно послал туда своего агента под видом заурядного посетителя. Тот выяснил, что Котт отозвался о заведении в пренебрежительном тоне, заявив, что он приехал туда не для забавы, а по делу. Он встретился там с каким-то человеком и рассказал ему о последнем вашем совещании по вопросам военного бюджета.

Президент нахмурился:

– С кем именно он встретился?

– С Ральфом МакДермидом, главным администратором группы «Альтман».

– МакДермид? О, господи. Он рассказал ему о наших спорах по поводу бюджета?

– Да, господин президент.

– Вы думаете, он занимается торговлей конфиденциальными сведениями?

– Пока не знаем, сэр, но скоро выясним. Наша сотрудница и ее группа в эту самую минуту следят за МакДермидом.

– Держите меня в курсе, Арлен. Спасибо вам.

– Я лишь выполняю свой долг.

Кастилья повесил трубку и завершил утренний туалет. Забыв о предстоящем завтраке с вице-президентом, он размышлял о причинах, которые могли подтолкнуть Кот-та к измене, и о том, каким образом к этому делу оказался причастен МакДермид. Что это – дерзкий экономический шпионаж с целью получить преимущество над конкурентами... или нечто иное?

* * *

Лишь немногие знают о том, что в Белом доме две семейные столовые – одна в северо-восточном крыле первого этажа, а другая на втором, в жилых помещениях. В 1961 году, когда хозяевами здесь были Джон и Джекки Кеннеди, ее оборудовали маленькой кухней. Как и чета Кеннеди, Кастилья предпочел занять ее для своих домочадцев. Здесь они с Касси могли сидеть непричесанные, в пижамах, пить кофе и читать воскресные газеты, не опасаясь, что их потревожат без крайней на то необходимости.

Однако Сэму нравилась и та столовая, которая находилась внизу. Несмотря на то что там были сводчатый потолок и чопорная обстановка в стиле шератон и хепльуайт, комната выглядела маленькой в сравнении с прочими помещениями Белого дома, а камин и желтые стены создавали ощущение тепла и уюта. Этим утром здесь витал пикантный аромат сыра и острого перца. Кастилья пригласил на завтрак вице-президента Брэндона Эрикссона, чтобы обсудить с ним грядущую поездку в Азию.

Вице-президент наколол на вилку большой кусок омлета по-мексикански.

– Как называется это блюдо, сэр?

– "Huevos jalapenos", один из самых удачных рецептов Челендоно, – ответил Кастилья. – Не надо быть таким официальным, Брэндон. Здесь не какая-нибудь пресс-конференция, мы завтракаем, поэтому можем без формальностей поговорить о твоем путешествии на восток.

– Пребывание в Белом доме поневоле заставляет быть официальным. – У вице-президента были непринужденная улыбка и приятный спокойный голос.

– Так говорят многие. Некоторые выражаются еще резче. Мне помнится, Гарри Трумэн называл Белый дом большой белой тюрьмой, а Уильям Говард Тафт сказал, что в нем чувствуешь себя одиноким, как нигде в мире. Но лично я согласен с Джерри Фордом, который утверждал, будто бы Белый дом – самое лучшее жилье для политика из всех, которые он когда-либо видел. Мне нравится Белый дом.

– Он внушает благоговение.

Кастилья пристально рассматривал лицо вице-президента с правильными чертами, его безупречно выбритые щеки, густые черные волосы, благодаря которым он выглядел лет на десять моложе своих сорока. Эрикссон обладал мужественной голливудской внешностью, которая привлекала женщин и внушала доверие представителям сильного пола – весьма ценное сочетание для общественного деятеля.

Это был второй и последний их срок пребывания на постах, а в партии все чаще звучали призывы выдвинуть Эрикссона кандидатом на следующих президентских выборах, поэтому Кастилья позволил себе пошутить:

– Готовитесь поселиться здесь, Брэндон?

Эрикссон жевал, прикрыв глаза. Наконец он поднял веки и с наслаждением вздохнул.

– Замечательный омлет. Передайте Челендоно мою благодарность. Разумеется, Сэм, я был бы дураком, если бы работал как проклятый, не имея новых идей. Я не прочь попробовать воплотить их в жизнь.

– На выборах Конгресса вы потрудились на славу. Вы были повсюду одновременно. Мы признательны вам за это. Многие из нас – ваши должники.

Улыбка Эрикссона стала еще шире:

– Особенно если вспомнить, сколько наших кандидатов выиграли выборы. Я горжусь этим.

Эрикссон знал толк в политической борьбе. Это была главная причина, по которой Кастилья взял его в свою команду. Теперь Эрикссон получил шанс, и президент считал, что он его заслужил.

– У вас достаточно денег? Оппозиция надувала щеки целых восемь лет, обеспечивая себе шумную поддержку. Они бросят против вас все, что имеют, включая нью-йоркских зевак. И если я не ошибаюсь относительно того, кто будет вашим соперником, вам придется вести борьбу с одним из богатейших семейств Америки.

Впервые за время разговора вице-президент выказал неуверенность. Участие в выборах, не говоря уже о победе в них, обходилось в чудовищные суммы. Вместо того чтобы заниматься агитацией, кандидаты проводили половину своего времени у телефонов либо в компании сборщиков средств, уговаривая спонсоров вывернуть свои карманы.

– Я подготовлюсь, – сказал вице-президент. На его лице появилось хищное честолюбивое выражение и тут же исчезло.

На мгновение Сэм Кастилья вернулся мыслями к прошлому, когда он начинал политическую карьеру в Нью-Мексико молодым конгрессменом без денег, без имени и связей. Серж Кастилья сказал ему тогда: «Будь осторожен при выборе своих целей, сынок. Никто ничего не даст тебе просто так. Если твои мечты дорого стоят, будь готов расплачиваться из собственного кошелька».

Он словно воочию увидел Сержа, человека, которого привык называть папой, его всезнающую улыбку, веселую искорку в глазах, выцветших под ярким солнцем пустыни, темную кожу с паутиной морщин. Серж очень хорошо понимал его. Кастилья попытался представить, какой совет дал бы ему Дэвид Тейер. Был ли он таким же мудрым и доброжелательным? Каким человеком он стал на склоне лет? На мгновение Сэма охватил гнев из-за того, что у него отняли родного отца. Потом злость сменилась глубокой печатью – он представил, каково самому Тейеру. Провести в заключении половину столетия, вдалеке от тех, кого любил, от всего, что ему дорого, лишиться своих надежд и стремлений... Какие испытания выпали на его долю?

Президент заставил себя вернуться к настоящему:

– Я всецело поддерживаю вас, Брэндон, и вы об этом знаете. Но сейчас мне нужна ваша помощь. Насколько я помню, вы намерены посетить Афганистан, Пакистан и Индию.

– Да, но мы, разумеется, пытаемся составить гибкий график. Политическая ситуация в этом регионе очень запутана, поэтому мне, возможно, придется побывать также в Гонконге и Саудовской Аравии. Сейчас, как никогда, возросла угроза терроризма, и Госдеп намерен поручить мне осуществить кое-какие мероприятия по силовому давлению.

– Хорошая мысль. Мы должны бороться с терроризмом всеми доступными нам средствами.

– Вы хотели о чем-то меня попро...

Дверь приоткрылась, и в столовую заглянул Джереми. Личный помощник президента нипочем не прервал бы завтрак Кастильи и Эрикссона без крайней на то необходимости.

– Адмирал Броуз, сэр. Он просит немедленно принять его.

Кастилья виновато улыбнулся вице-президенту:

– Хорошо, Джереми. Впустите адмирала.

Эрикссон положил в рот последний кусок омлета.

– Если вы не против, Сэм, я бы хотел остаться. Мне нужна свежая информация, хотя я понимаю, что в моем присутствии нет необходимости.

Кастилья нерешительно замялся. Он еще не расстался с надеждой сохранить происшествие с «Эмпресс» в секрете.

Наконец он кивнул:

– Тактичное и корректное замечание. Оставайтесь. Налейте себе кофе.

Дверь распахнулась, и в проеме появилась внушительная фигура адмирала Броуза в форме. Увидев Эрикссона, он замер на пороге.

– Все в порядке, Стивенс. Вице-президент уже в курсе. Полагаю, вы приехали сюда в столь ранний час из-за «Эмпресс»?

– Совершенно верно, господин президент. Я боюсь, что...

Кастилья взмахом руки предложил ему занять кресло у стола.

– Садитесь. Выпейте кофе, пока мы не погрязли в делах.

– Спасибо, сэр. – Кресло заскрипело под тяжестью грузного начальника комитета объединенных штабов. Он налил себе кофе, пригубил его и сказал: – У «Джона Кроува» на хвосте китайская подводная лодка.

– Проклятие! – выдохнул вице-президент.

Кастилья лишь кивнул:

– Мы ожидали чего-то в этом роде, Стивенс.

– Да, сэр. Однако китайцы ответили гораздо более дерзко, чем можно было надеяться после вашей беседы с их послом.

– Согласен, – отозвался Кастилья. – В ситуации, когда подлодка следит за фрегатом, который, в свою очередь, следит за торговым судном, ни у кого не остается практически никакой свободы маневра.

– Каковы боевые качества этой субмарины, адмирал? – спросил Эрикссон.

Броуз нахмурил брови.

– Зависит от ее класса. Капитан «Кроува» Червенко сталкивался с китайскими подлодками, когда служил в подразделении быстрого реагирования 17-го флота в Тайваньском проливе. Он и его акустики полагают, что это старая субмарина класса «Хань». И это логично, поскольку большинство подлодок, которые сейчас стоят на вооружении Китая, принадлежит к данному типу. Однако нельзя исключать того, что «Кроува» преследует модернизированная подлодка, а то и судно новой модели «Ся», выпушенной в секрете. Нам известно, что китайцы уже несколько лет разрабатывают более совершенные подводные корабли.

– Но какова ее боевая мощь? – продолжал настаивать Эрикссон.

– "Кроув" может справиться с лодкой «Хань» собственными силами, хотя мы не знаем наверняка, какое дополнительное оборудование на ней установлено. О «Ся» нам почти ничего не известно, только то, что лодки этого типа намного мощнее «Хань», хотя и имеют дефекты конструкции. Если это субмарина нового класса, то «Кроуву» предстоит сыграть в «русскую рулетку», причем с весьма малыми шансами.

На лице Эрикссона отразилась тревога, и президент спросил:

– У вас есть догадки относительно причин столь жесткой реакции Китая?

– Могу лишь предполагать, что китайцы пробуют свои силы, пытаются продемонстрировать нам, что они чувствуют себя увереннее, чем во время инцидента с «Иньхэ», и готовы бросить нам вызов на международной арене.

Президент нахмурился:

– Другими словами, требуют уважения к себе?

– Именно так, сэр, – ответил Броуз. – И возможно, предостерегают наших союзников.

– Весьма эффектное предостережение, – мрачным тоном заметил президент и пригубил кофе. – Может быть, они попросту погорячились?

– Ошибка? – задумчиво произнес Эрикссон. – Но эти события грозят серьезной опасностью, Сэм.

– А если так и было задумано? Что, если кто-то из консерваторов в Постоянном комитете вознамерился запугать свой собственный народ эскалацией конфликта?

– Это означало бы, что за стенами Джун Нань Хаи идет борьба за власть! – воскликнул Броуз.

Президент кивнул.

– И если это действительно так, «Эмпресс» может оказаться чертой, которая разделит противоборствующие фракции. А если учесть, что мы находимся между ними, ситуация может обернуться катастрофой.

– Когда пальцы лягут на кнопки, между молотом и наковальней окажется весь мир. – Эрикссон сокрушенно покачал головой. – Если помните, во время кубинского ракетного кризиса Советы послали свои подлодки держать на прицеле наши заградительные корабли. Один из русских капитанов был взбешен до такой степени, что приказал готовить торпедную атаку. Остальным капитанам подлодок пришлось отговаривать его. Угроза была настолько реальной, что никто из участников «холодной войны» не мог чувствовать себя в безопасности.

– Такое вполне может повториться, – согласился Броуз. – Червенко хладнокровный человек, но и ему может отказать выдержка. Но, честно говоря, капитан китайской подлодки внушает мне гораздо больше опасений. Один господь ведает, что у него на уме.