355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Форвард » Яйцо Дракона (СИ) » Текст книги (страница 3)
Яйцо Дракона (СИ)
  • Текст добавлен: 7 сентября 2021, 11:30

Текст книги "Яйцо Дракона (СИ)"


Автор книги: Роберт Форвард



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Пока он говорил, профессор Солинский показал ему распечатку Жаклин. Бегло изучив данные, он вернул бумагу со словами:

– Налицо признаки пульсара, но пульсары с такой частотой пока что неизвестны. Я бы предположил, что зонд умудрился каким-то образом превратиться в низкочастотный радиоосциллятор.

Профессор Солинский увидел ее стоящей в дверях. – А, Жаклин, входите. Я как раз показывал профессору Кёльну наши последние данные. Я решил, что нам следует договориться об увеличении частоты дискретизации, как минимум, до десяти отсчетов в секунду – так мы сможем лучше разобраться в изменчивой природе этих пульсаций.

– Но как же деньги… – вмешалась Жаклин.

– Конечно, придется немного раскошелиться, но пока до нас дойдут счета за пользованием компьютером, мы уже давно успеем начать новый планировочный год, – ответил он. – Не могли бы вы зайти в ЛРД и договориться насчет обновления команды?

– Nom de Dieu![4]4
  Nom de Dieu! – Да Бога ради (фр.) – прим. пер.


[Закрыть]
– едва слышно пробормотала Жаклин. – То денег не хватает, то их вдруг полно.

Вслух же она ответила:

– Да, профессор Солинский. Хотите, чтобы я заодно проверила вариант с последовательным опросом всех антенн?

– Нет! – бесцеремонно отозвался он. – Сколько раз вам повторять, в эксперименте не меняют больше одного параметра за раз!

– Да, профессор, – сказала Жаклин и, чуть ли не кланяясь, вышла из кабинета.

Оказавшись в коридоре, она поняла, что машинально направилась вниз по лестнице в компьютерный зал. Она остановилась и уже было развернулась назад, собираясь отправиться в ЛРД, но затем решила посвятить немного времени изучению командной системы космического аппарата. Ей казалось, что так она сможет удовлетворить не только профессора Солинского, но и свое собственное любопытство.

Проведя несколько часов за просмотром технических руководств, Жаклин с улыбкой поднялась по ступенькам и села на калтеховскую маршрутку, которая и довезла ее до здания ЛРД. Благодаря имени Солинского, она быстро преодолела бюрократический лабиринт, и вскоре была прикреплена к Дональду Нивену, одному из проектных менеджеров ЛРД.

Войдя в кабинет, куда ее направила администрация лаборатории, она увидела коренастого молодого человека с аккуратно подстриженными волосами; на нем были слаксы, спортивная куртка и галстук, которые, судя по всему, составляли профессиональную униформу инженеров ЛРД. На вид ему было чуть меньше тридцати. Жаклин ожидала, что проектным менеджером окажется человек постарше, но за разговором поняла по его рассудительным, спокойным и методичным вопросам, что Дональд, несмотря на свой возраст, имел за плечами не один год работы в сети дальней космической связи. Их разговор наполовину касался технических вопросов, наполовину – финансовых.

– Значит, ни длина, ни сложность команды на стоимость передачи практически не влияют? – спросила она.

– Так и есть, – ответил Дональд. – Мы просчитали стандартные расценки для каждого командного цикла, чтобы группы вроде вашей могли заранее планировать свои расходы.

– Что, если команда включает в себя несколько шагов? – уточнила Жаклин.

– Если эти шаги затрагивают исключительно компьютер зонда и не требует нашего вмешательства, то сколько бы их ни было – один или десять, – цена останется прежней, – ответил он. – Что именно вы задумали?

Жаклин достала программные бланки. Дональд развернул свою консоль так, чтобы она была видна им обоим. Он ввел нужный код, открывая руководство по эксплуатации внеэклиптического зонда.

– Во-первых, я бы хотела установить максимально возможную частоту дискретизации низкочастотного радио, – сказала она. – В таком режиме зонд должен проработать неделю, после чего я бы хотела попеременно собирать данные со всех четырех антенн, так чтобы на каждую уходило по одной минуте за раз. Во-вторых, я хочу вновь активировать рентгеновский телескоп. Его угол обзора равен одному градусу, и мне нужно, чтобы он просканировал пространство между этими двумя углами со скоростью один градус в сутки. – Дональд взял в руки лист бумаги, который ему вручила Жаклин.

– Насколько я вижу, координаты заданы относительно самого аппарата, – заметил он; мнение Дональда насчет девушки росло с каждой секундой. – Спасибо, что избавили меня от лишних расчетов.

– Это было нетрудно, – спокойно ответила она. – Я так долго живу с этим зондом, что уже практически думаю, как он.

Они вместе разработали алгоритм команды, после чего Дональд передал его в отдел программирования. Фактическим составлением программы будет заниматься сам компьютер, однако программисты были обязаны подвергнуть выданный им результат нескольким тестам, убедившись в том, что за десятилетия, прошедшие с момента запуска зонда, в имитационную модель не закрались какие-нибудь ошибки.

– Я позвоню вам, когда команда будет готова, – сказал напоследок Дональд. На завершение всех формальностей потребуется несколько дней. Но, думаю, нам повезло, и никаких проблем с получение разрешения от субсидирующей организации не предвидится. Блок с экспериментальной аппаратурой разработан ЕКА, но сам космический аппарат построили русские, так что обновление команд находится в ведении советской Академии Наук, а имени профессора Солинского им должно быть вполне достаточно. У вас есть телефонный номер, по которому я бы мог с вами связаться?

Пятница, 1 мая 2020 г.

Дни сменялись днями, пока Жаклин и Дональд сосредоточенно изучали временной график команд. Последовательность была довольно длинной, задержки в ней – и того дольше.

– Почему мы не можем считывать радиосигналы с высокой частотой синхронизации, когда рентгеновский телескоп находится в режиме сканирования? – спросила Жаклин. – Ведь тогда, если телескоп обнаружит что-нибудь необычное, мы сможем свериться с данными радиоприемника и выяснить, был ли в этот момент активен сигнал гребенки.

Дональд пролистал экран до раздела, в котором описывались эксплуатационные характеристики блока оцифровки низкочастотных радиосигналов. – Рентгеновский телескоп потребляет много энергии, особенно в режиме сканирования, – сказал он. – Боюсь, что из-за возраста радиоизотопных генераторов напряжение на силовой шине упадет настолько, что оцифровка низкочастотного радио просто отрубится, если мы потребуем от нее работы на максимальной скорости.

– Насколько быстро может работать блок оцифровки? – спросила Жаклин.

– Что ж, – ответил Дональд, глядя сквозь стол, – он рассчитан на то, чтобы выдавать не больше восьми отсчетов в секунду при минимальном напряжении, а мы довели его до шестнадцати. При низком напряжении на шине нам следовало бы снова понизить скорость до восьми, а то и четырех отсчетов в секунду.

– Оставьте шестнадцать, – твердо заявила Жаклин. – Лучше никаких данных, чем плохие.

Дональд взглянул на нее с выражением легкого недоумения, будто впервые видел симпатичное лицо своей собеседницы. Он хотел было возразить, но в итоге передумал и внес в последовательность команд небольшие корректировки согласно ее пожеланиям.

Мало-помалу нужная команда была составлена. Жаклин и Дональд периодически занимались ею в течение дня, когда Дональд пользовался расчетным счетом Солинского. А также обсуждали ее за обедом и по вечерам, когда бюджет Солинского, в свою очередь, получал некоторую долю времени Дональда.

Суббота, 2 мая 2020 г.

Дональд лежал на свежепостриженной лужайке перед обсерваторией Гриффит-парка. Сегодня была суббота, и впереди его ждал приятный вечер. Сначала – раннее преставление в планетарии, где ему предстояло увидеть широко разрекламированное Голорама-Шоу. Затем – вечер под звездами в расположенном ниже по склону греческом театре, с выступлением Star Crushers, новейшей сенсации в мире поп-музыки. И, в довершение ко всему, прекрасная и обворожительная – при всей своей непостижимости – спутница.

Солнце зашло за горизонт, и Дональд мысленно вознесся в небо, лишь слегка сбрызнутое сияющими огоньками, как поступал еще с раннего детства, когда вместе с отцом выходил вечерами на задний двор, чтобы взглянуть на звезды. Время от времени им удавалось рассмотреть косой след промчавшегося метеора или неспешное движение спутника. Уже тогда Дональд знал, что его судьба предрешена. Он хотел отправиться к звездам!

К сожалению, по мере его взросления человеческая тяга к иным мирам дала слабину, однако настойчивость Дональда все же принесла плоды, наградив его одной из немногих профессий, до сих пор востребованных в этой области. И пусть сейчас ему вряд ли удастся попасть в космос лично, он все же был там, благодаря посреднику в лице подопечного ему космического аппарата.

Жаклин сделала еще глоток вина и проследила за устремленным в темнеющее небо взглядом Дональда. Его глаза были столь же пусты, что и созерцаемые ими просторы дальнего космоса.

– В следующий раз он подготовит вечерний пикник, а я принесу вино, – сказала она про себя, задумчиво проталкивая глоток вина к корню языка. – Эти марочные вина из Калифорнии, конечно, неплохи, но если он думает, что им уступит хорошее французское вино, ему еще многому предстоит научиться.

Жаклин знала Дональда достаточно хорошо, чтобы понять, где именно витают его мысли. – На какой из них ты смотришь? – спросила она, зная, что ему известно положение всех шести зондов дальнего космоса, наблюдение за которыми входило в его обязанности.

– Не на свой, – ответил он, – а на тот, что первым покинул Солнечную систему – Пионер-10. Он перестал выходить на связь где-то между Тельцом и Орионом. Теперь он, наверное, уже в 10 тысячах а.е. от Земли. Я представлял себя на его месте – будто я, уже не в состоянии связаться с Землей, лечу в полном одиночестве под градом микрометеоров и межзвездного ветра; я чувствовал, как нарастает усталость, но несмотря ни на что продолжал мчаться вперед и вперед…

Звенящий смех Жаклин вернул его с небес на Землю. Дональд перевернулся на живот и смерил ее сердитым и в то же время сконфуженным взглядом.

– Не сердись, – сказала она. – Видимо, мы с тобой похожи больше, чем думаем, потому что мне тоже иногда снится, что я – космический корабль.

Когда Жаклин рассказала Дональду про свои странные видения, они завели разговор о том, что аспиранты, как известно, не только живут и питаются своими диссертационным задачами, но и видят их во сне.

– Наверное, твое подсознание пыталось тебе что-то сказать.

– Знаю, – ответила она, – и этот сон воспринимаю с той же серьезностью, что и результаты моих вычислений – по крайней мере, буду воспринимать, пока этому не противоречат данные с космического зонда. Но я думала, что если бы мы отложили запуск сканирования на рентгеновском телескопе и первым делом перебрали разные скорости оцифровки низкочастотного радио, то, возможно, смогли бы получить дополнительную информацию о настоящем спектре гребенки.

Когда его вечерняя спутница вновь взяла на себя роль коллеги, Дональд осознал, что беззаботное настроение пикника улетучилось, а на рабочие темы можно было с тем же успехом беседовать, просто стоя в очереди.

– Возможно, – ответил он, начиная собирать корзинку. – Давай отнесем это в машину и займем очередь на представление. Детали можем обсудить уже там.

Вторник, 5 мая 2020 г.

Чтобы передать готовую команду, сети дальней космической связи потребовалось пять минут (и изрядное количество рублей). Через день с небольшим цепочка радиоимпульсов длиной в пять световых минут достигла внеэклиптического аппарата, летящего над Солнцем по высокой дуге в 200 а.е. от Земли. Команда была записана в память, после чего компьютер зонда быстро рассчитал ее контрольную сумму. Очевидных ошибок он не обнаружил, однако манипуляции с этой цепочкой бит напоминали обращение с потенциально опасным онковирусом. Сразу попасть в командный механизм ей было нельзя, поскольку в случае ошибки она могла загубить космический аппарат не хуже прямого попадания метеора. Копия последовательности бит, хранящаяся в памяти зонда, была передана обратно на Землю. Там копию копии сравнили с оригиналом. Наконец, зонду был передан еще один экземпляр исходной последовательности, за которой следовала дополнительная команда исполнения – что в итоге должно было заверить внеэклиптический аппарат в правомерности изменения его рабочего состояния.

Жаклин дожидалась, когда на ее компьютер поступит очередная выгрузка данных. Время близилось к полуночи – аспирантам к таким рабочим часам не привыкать, – только в этот раз она была отнюдь не так одинока, как последние месяцы, когда засиживалась за этой консолью до раннего утра.

– Похоже, что выгрузка прошла успешно, – сообщил Дональд, наблюдая за появлявшимся на экране отчетом сети дальней связи.

Жаклин развернулась, чтобы ответить ему улыбкой, но ее прервал другой, не столь любезный голос.

– Уберите данные низкочастотного радио и сделайте быструю визуализацию, – велел профессор Солинский.

Опытные пальцы Жаклин пролетели над клавиатурой, и вскоре компьютер приступил к преобразованию данных зонда в формат, подходящий для построения графика. Теперь, когда частота дискретизации увеличилась, данные стали довольно объемными, и процедура заняла некоторое время.

– А вот и он, – произнес Дональд, наблюдая за прорисовкой графика на консоли Жаклин. Сложная, горбистая кривая низкочастотного радиосигнала змеилась через весь экран, втискивая весь размах колебаний в несколько дюймов экрана. Жаклин внимательно вглядывалась в экран, и мало-помалу зеленовато-белая линия стала менять текстуру, будто теряя четкость.

– Здесь начинается гребенка, – сказала она.

Прямо у них на глазах медленные колебания практически утонули во внезапном ливне шумов.

Жаклин отметила время начала гребенки и остановила медленно продвигавшийся график несколькими нажатиями клавиши Delete. Еще несколько команд, и вскоре на экране появился новый график. На этот раз синусоидальные колебания были разделены заметными промежутками, а гребенка приняла вид ярко выраженной пульсации.

– Она явно периодична! – заметил Солинский. – Растяните-ка посильнее!

На следующем графике медленные колебания, составлявшие основы диссертации Жаклин, сплющились, превратившись в плавно возрастающую линию тренда. А по ней, в свою очередь, маршировали шумовые пики, которые располагались так же равномерно, как самые настоящие солдаты на параде, хотя и сильно отличались друг от друга своими размерами.

– Сходство с пульсаром налицо, – воскликнул Солинский. – Каков период?

– Я проведу спектральный анализ этого фрагмента, – сказала Жаклин.

Вскоре результаты анализа появились на экране. Несмотря на изрядный шум и всплески в боковых полосах частот, данные были главным образом сосредоточены вокруг частоты 5.02 Гц, соответствующей периоду в 199 миллисекунд – сомнений в этом не оставалось.

– Такой регулярный сигнал может выдавать только рукотворный объект – либо пульсар, – заявил Солинский. – Я хочу, чтобы вы нашли другие фрагменты гребенки и выяснили, имеют ли они тот же самый период. Если да – проверьте, будет ли один из них совпадать по фазе с биением, заданным предыдущими фрагментами. Я сверюсь с библиотекой насчет последних данных о пульсарах. – Он пересек зал и включил другую консоль.

Вглядевшись в экран, Жаклин сказала:

– Если вы собираетесь искать периоды пульсаров, я бы сказала, что период гребенки равен 199.2 миллисекундам, хотя здесь, вполне возможно, есть погрешность в несколько знаков.

Пока Солинский переключал консоль в режим библиотеки и искал перечень пульсаров с периодом меньше одной секунды, Жаклин успела выяснить, что импульсы и правда были довольно точно синхронизированы во времени. Хотя по мере степенного вращения зонда они угасали и появлялись снова лишь на следующий день, новая шеренга марширующих импульсов совпадала по фазе с первой. Она изучила импульсы во всем массиве данных. Синхронизация сохранялась в течение целой недели.

– Сейчас период равен 0.1992687 секунд, и эта величина, похоже, точна, как минимум, до шести знаков после запятой, – сказала Жаклин, когда Солинский бросил на нее беглый взгляд.

Он просмотрел выведенные на экран таблицы с периодами пульсаров. – Известных пульсаров с таким периодом нет, – сказал он. – Но исключать этот вариант еще рано. Если бы мы только знали, где искать, у радиоастрономов на Земле появился бы шанс его засечь.

Жаклин решилась, наконец, рассказать ему о своем решении ввести в первоначальную команду дополнительные инструкции. – Профессор Солинский, – сказала она, – пока мы с Дональдом прорабатывали детали команды, которая должна была увеличить частоту дискретизации аппарата, стало ясно, что длина команды совершенно не влияет на стоимость ее передачи. Помимо этого, мы поняли, что недельного сбора данных на высокой скорости вполне достаточно, чтобы получить большую часть информации о природе высокочастотной гребенки, а значит, мы могли бы поручить зонду кое-что еще.

– Что вы сделали! – рявкнул Солинский.

Жаклин посмотрела ему в глаза и спокойно объяснила:

– Мы запрограммировали аппарат так, чтобы, спустя неделю сбора данных на высокой скорости, он продолжил делать это на той же частоте дискретизации, но с циклическим переключением между плечами антенны. Я рассчитывала, что на одном из плеч гребенка будет появляться чаще, чем на остальных, и мы сможем, по крайней мере, определить, в каком квадранте неба находился источник сигнала.

Солинский с мрачным видом обдумал ее слова. Наконец, профессор расслабился и сказал: «Хорошо!» Затем он повернулся к Дональду и спросил, когда следует ожидать выгрузки новых данных.

– Через неделю, минус где-то полчаса.

– Хорошо. Значит, тогда с вами обоими и увидимся, – добавил он. – А вам, Жаклин, тем временем стоит подготовить эти материалы к публикации в Astrophysical Letters. Нам нужен период, наблюдаемая интенсивность и все, что вам только удастся извлечь из этих данных. Прежде, чем отдавать ее рецензентам, мы дождемся данных за следующую неделю. Доброго вечера. – После чего бесцеремонно развернулся к ним спиной и ушел.

Вторник, 12 мая 2020 г.

На следующей неделе консольный зал был битком забит людьми. Профессор Солинский привел с собой несколько радиоастрономов, а кое-кто из преподавателей и студентов старших курсов решил присоединиться к общей шумихе, прослышав об этой истории в университетской столовой. Дональд, в свою очередь, привел инженера, который занимался проектирование антенн для космических аппаратов; совместными усилиями им удалось отыскать точную конфигурацию низкочастотных радиоантенн зонда и рассчитать диаграмму направленности для каждого из ее плеч. Высокая сложность диаграмм объяснялась тем, что отклик каждого плеча сильно зависел от особенностей формы зонда в месте крепления.

Жаклин, в свою очередь, вооружилась хитроумной программой предварительной обработки данных, которая должна была вывести на экран пять графиков – по одному на сигнал, считанный каждым плечом антенны, и еще один, показывающий суммарный отклик антенны в целом.

Дональд отвернулся от своей консоли, за которой он отслеживал технические данные, переданные сетью дальней космической связи.

– Выгрузка завершена. Данные уже должны быть в файлах на компьютере, – сообщил он.

Руки Жаклин пронеслись над клавиатурой, и вскоре на экране протянулись змейки зеленовато-белых линий.

– А вот и гребенка, – сказала она. Затем, наклонившись вперед, она взглянула на четыре верхних кривых и воскликнула:

– Импульсы видны только на одном плече антенны!

Вскоре стало понятно, что одна из четырех антенн, заметавших разные области звездного неба вслед за медленным вращением космического зонда, воспринимала высокочастотные импульсы гораздо лучше других. Что, в свою очередь, упрощало поиск их источника.

Инженер-проектировщик озадаченно покачал головой. – В том, что одна из этих антенн оказалась настолько чувствительнее остальных, нет никакого смысла. Ведь каждая из них это по сути просто длинный кусок проволоки, и их диаграммы направленности должны быть похожи. Которая из них?

– Номер два, – ответила Жаклин.

Инженер повернулся к своей консоли, и вскоре на экране появилась диаграмма направленности, силами компьютера облаченная в псевдотрехмерную форму.

– Я не вижу здесь выраженной направленности, – сообщил он.

Дональд наблюдал за происходящим и заметил частоту в нижней части экрана.

– Импульсы могут быть высокочастотными всплесками, которые превышают номинальную проектную частоту для низкочастотных радиоантенн, – заметил он. – Можете рассчитать диаграмму направленности для более высокой частоты?

– Я ее уже рассчитал и сохранил, – ответил инженер. Он ввел в консоль нужную команду, и вскоре картинка на экране изменилась. В центре диаграммы отчетливо выделялся всплеск с высоким коэффициентом усиления.

С секунду посмотрев на картинку, инженер объявил:

– Такой всплеск называется «осевым лепестком» и представляет собой результат сложного взаимодействия антенны с панелью и инструментами на той стороне зонда. Мы часто наблюдаем такие всплески у верхнего конца проектного диапазона частот. – Он повернулся к Жаклин и добавил:

– Это упрощает дело; источник ваших импульсов находится там же, куда указывает антенна.

Радиоастрономы начали проявлять интерес. Теперь они знали направление на источник сигнала относительно космического аппарата. Тем не менее, лишь после нескольких часов работы с сетью дальней космической связи и инженерами зонда стало известно, как именно по отношению к звездам был сориентирован аппарат на момент максимальной мощности импульсов.

В течение пары дней несколько радиотелескопов направили свои узкие пучки в космос, приступив к поискам нового пульсара. Но даже зная точный период импульсов и время – вплоть до секунды – их появления, ученым так и не удалось обнаружить сам источник. Загадка вызвала еще больше вопросов.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю