Текст книги "Яйцо Дракона (СИ)"

Автор книги: Роберт Форвард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Когда по ней ударили батареи рентгеновских дуг, Утешительница была едва в сознании. Фиолетово-белые лучи изливались на ее ослабшее тело беспощадным потоком. От боли и шока сознание Утешительницы помутилось, и она растеклась в плоскую лужицу. Доктора пристально наблюдали за процессом, поэтому рентгеновские лампы были выключены сразу же, как только на ее коже начали появляться волдыри.

Командир взвода и Первенец Утешительницы с ужасом и отвращением глядели на лежавший перед ними сплющенный, испещренный волдырями кожный мешок. Ученые и доктора вились вокруг, постоянно ощупывая спящее тело своими усиками.

– Она все еще жива, – сообщил один из докторов. – Но ее тело функционирует весьма необычным образом. Жидкостные насосы не пульсируют так, как это происходит у чила, потерявших сознание после удара в мозговой узел; их движения сильно замедлены. Такое состояние люди называют сном.

Приблизившись к телу матери, Первенец Утешительницы подтвердил их диагноз. – Вам и правда повезло, что она до сих пор жива, – заметил он. – Продолжайте свою работу.

– Мы сделали все, что могли, – сказал один из ученых. – Теперь все зависит от ее собственного тела. Нам остается лишь проследить за тем, чтобы ее тело оставалось в покое. Все, что нам нужно – это ждать и наблюдать.

В течение двух дюжин оборотов состояние Утешительницы почти не менялось, если не считать медленного исцеления покрытой волдырями верховины. Первенец заметил, что по мере выздоровления кожи ее мышечный тонус –который и без того был низким под конец голодания Утешительницы – теперь практически сошел на нет. Кожа под заживавшими волдырями казалась почти прозрачной. Затем, спустя еще дюжину оборотов, под центральной частью кожного мешка стала расти небольшая, двенадцатиконечная корона.

– Похоже, что трансформация работает, – сообщил один из ученых. – Сейчас уже должен быть сформирован главный корень, а это – заготовка балочной структуры, которая будет удерживать кожу над поверхностью Яйца.

Внутри Утешительницы трудились ферменты и гормоны. Они набросились на мышечную ткань и растворили ее, но лишь до определенного предела, о чем позаботились необходимые энзимы. Похожие на цепочки молекулы, образующих мышцы чила, были аккуратно разделены на нити, которые тщательно поддерживались в состоянии вытянутых волокон. Чем они длиннее, тем прочнее будет итоговый драконий кристалл. Собирая плавающие в телесной жидкости волокна, ферменты строили настоящее инженерное чудо, которое, несмотря на неимоверную гравитацию Яйца, должно было поднять исполинское тело над поверхностью звезды – жесткие конструкции растительного тела, способные на то, что было не под силу гибким тканям животных. Ферменты тщательно перерабатывали длинные волокна в вещество, окруженное прозрачным кристаллиевым слоем, образуя композитный материал, во много раз превосходящий по прочности кристаллий животных. Какое-то время процесс шел без осложнений, и балочная конструкция росла, медленно поднимая над корой истончившийся кожаный мешок. Однако до завершения двенадцатиконечной структуры было еще далеко, а запасы мышечной ткани начали постепенно иссякать. Рост замедлился, и ферменты, упорно старавшиеся обойтись посредственными стройматериалами, энергично перерабатывали каждое из оказавшихся поблизости волокон. В итоге последние фрагменты шипов почти целиком состояли из прозрачного кристаллия, который совершенно не годился для этой цели.

Утешительница слишком долго дожидалась своей метаморфозы. Жившая в древности Убийца Скороходов была тренированным командиром, и даже в своем изголодавшемся состоянии обладала достаточным запасом мышечной ткани; Утешительница же провела слишком много времени в роли администратора, и приступила к трансформации, не имея достаточных телесных резервов.

Видя огромное растение, которое уже начало возвышаться на его верховиной, Первенец Утешительницы испытал благоговейный трепет. Даже ученые были весьма довольны этим результатом. Мало-помалу кожные складки начали приподниматься над корой Яйца, и изучив продукты жизнедеятельности, которые выделялись из частично функционирующих животных отверстий, доктора сделали вывод, что новым источником питательных веществ были растительные ткани. Увиденное вселяло оптимизм. Первенец Утешительницы уже даже начал подумывать о том, чтобы покинуть комплекс Небесной Речи и встретиться с Гордостью для проработки деталей их временного совместного правления на ближайшие несколько дюжин колоссов оборотов, пока мать не завершит свое омоложение.

Но затем случилось неизбежное. Кончик одного из ослабленных шипов надломился при попытке натянуть кожу. Первенец Утешительницы со страхом в глазах смотрел на торчавший из разорванной кожной складки наконечник зазубренного драконьего кристалла. Какое-то время кожа еще держалась, и ученые даже попытались соорудить небольшой холмик, который должен был взять на себя часть нагрузки, приходившейся на поврежденную секцию. Но прежде, чем они успели возвести опору, соседний шип не выдержал чрезмерного напряжения, и оставшийся двенадцатиконечный скелет с резким скрежетом и оглушительным треском рухнул на кору, окончательно развалившись на части.

В течение нескольких мгновений все в ужасе наблюдали, как сквозь иззубренные отверстия в тонкой кожице на кору изливались остатки жизненных соков Утешительницы. Наконец, Первенец обратился к командиру взвода.

– Теперь я Утешитель Всех Кланов, – объявил он. Его взгляд остановился на группе напуганных ученых и докторов.

– Они потерпели неудачу, – сказал он. – Сделайте, как приказала моя мать!

Командир взвода замешкался. – Но ведь они сделали все, что могли! – возразил он. –Раз она погибла вот так, тело Утешительницы наверняка было не в порядке. Наказывать их было бы несправедливо.

– Я Утешитель Всех Кланов – не учи меня тому, что справедливо, а что нет, – раздраженно ответил Утешитель. – Немедленно выполни мой приказ, или мигом лишишься своего чина.

Командир взвода почувствовал сердитое бормотание среди своих подчиненных. Хотя все они были прекрасно обученными пехотинцами, готовыми безропотно нести свой долг, ему бы потребовалось применить весь свой престиж, чтобы заставить их выполнить этот приказ. Затем он неожиданно осознал всю силу своего положения. Лично ему эти солдаты были преданы больше, чем Первенцу. Они бы не встали на сторону командира, будь здесь сама легендарная Утешительница, но сейчас их выбор был для него очевиден.

– Кто Лидер Всех Кланов, Старец? – тихо спросил он, и все до единой подошвы в комплексе замерли, услышав разносящиеся по коре звуки древнего вызова.

– Что за вздор! – раздраженно воскликнул Первенец Утешительницы. – Дуэль за пост Лидера давным-давно объявлена вне закона приказом Утешительницы. – Он обвел глазами многочисленный взвод пехотинцев и выбрал из них дородного командира отделения.

– Ты, – приказал он. – Теперь ты командир этого взвода. Возьми командование на себя и помести этого предателя под арест.

Командир отделения замешкалась. Затем, с подавленной яростью чила, видевшей, как вся ее клановая жизнь была разрушена Утешительницей, которая следила за своими яйцами подобно какой-то извращенной Старице, она простучала резкий ответ:

– Я принимаю приказы только от своего командира, но никак не от тебя – безродный мамкин любовник!

Первенец Утешительницы был ошеломлен неистовством ее реплики. Он тщетно оглядел толпу солдатских глаз в поисках поддержки.

Командир взвода, уверенный в преданности своих подчиненных, повторил брошенный им вызов:

– Кто Лидер Всех Кланов, Старец?

Первенец Утешительницы промолчал, зная, что у него нет ни шанса в драке с закаленными в битвах воином. Он попытался сбежать на запад. Командир взвода посмотрел ему вслед, но уже через мгновение в его манипуляторе оказался драконий клык, переданный ближайшим из пехотинцев. После крайне непродолжительной погони и выверенного удара в мозговой узел с кратким правлением Первенца было покончено.

Поступок командира получил широкое одобрение, и вскоре гораздо более крупная группа «кланнистов» взяла верх над уступавшими по численности «матриархами»; по воле народа, командир взвода стал новым Лидером Всех Кланов.

Понедельник, 20 июня 2050 г., 14:28:53 GMT

Сейко наблюдала за изображением разукрашенного чила на экране. Тревога Утешительницы произносил одну из своих сумбурных фраз, когда его неожиданно окружила большая толпа. Сейко едва успела уловить отблеск ножей и драконьих кристаллов, а затем передача видеосигнала прекратилась. Мгновение спустя экран вспыхнул снова. Тревога Утешительницы исчез без следа, а в центре монитора вновь появилась самая обычная верховина чила, который, плавно покачивая двенадцатью стебельками, напряженно смотрел в оптический считыватель своими смышлеными глазами.

– Я Леонардо, Главный научный сотрудник исследовательского комплекса Небесной Речи, – представилось изображение. – Согласно решению Лидера Всех Кланов, я был назначен новым Хранителем Связи.

– Мы почти закончили передачу тома КОН – КРЕ, после которого нам придется сделать небольшой перерыв для замены кристалла, – сообщила Сейко.

– Отлично, – ответило замедленное компьютером изображение Леонардо. – Это даст нам время для установки новых излучательно-вкусовых преобразователей.

Понедельник, 20 июня 2050 г., 20:29:59 GMT

Сверхфлюид чувствовал себя подавленным. Этому обороту предстояло стать одним из величайших моментов за всю его карьеру, но он был вконец испорчен встречей с Советом по Плановому Обучению Медлителей. Согласно решению Совета, людям нельзя было рассказывать о разработанной Сверхфлюидом новой теории гравитации. Вместо этого им придется переоткрыть ее своими силами.

Сверхфлюиду хотелось, чтобы люди по достоинству оценили его теорию и нашли ей практическое применение. В конце концов они так много дали его народу. Но вместе с тем он понимал: способность к самостоятельному развитию чила сохранили лишь благодаря тому, что обширные познания людей передавались слишком медленно, и чила с их быстрым мышлением обычно успевали дойти до нужного результата своим умом задолго до того, как к ним успевало просочиться подробное человеческое описание.

Согласно решению Совета, его новые открытия в области антигравитации будут переданы людям в зашифрованной форме. Имея в своих руках подробную информацию по его теории, люди смогут прочесть ее, лишь узнав кодовое слово, расшифровывающее полученную ими абракадабру. В случае с разделом по антигравитации роль такого слова играла полная нелинейная формула, которую Сверхфлюид ценой немалых усилий вывел лишь после долгих оборотов глубоких раздумий.

– Это нечестно, – подумал про себя Сверхфлюид. – Прежде, чем люди узнают о моем открытии, кому-нибудь из них непременно придет в голову та же мысль, и именно ему или ей достанется вся слава!

В то же время он понимал, что взломав код к статьям по антигравитации, люди, возможно, и приобретут толику дурной славы, но это никоим образом не утешит того человека, который в итоге окажется лишь вторым.

– Эти медлители так отважны, так благородны, – подумал Сверхфлюид, направляясь к стройплощадке, где располагалась антигравитационная машина.

Гелий-Два, руководивший Проектом Антигравитационных Испытаний, наблюдал за приближением морщинистой фигуры пожилого исследователя. По дошедшим до него словам, в этом Долгожителе, успевшем ко всему прочему, отслужить полный срок в клановом питомнике, еще хватало сока, чтобы проявлять интерес к своим старым научным изысканиям. Гелий-Два ожидал увидеть сморщенного, но по-прежнему бойкого старика; но навстречу ему вышел самый несчастный и понурый чила, которого он видел за всю свою жизнь. С ним явно что-то было не так.

Затем прямо на глазах у Гелия ползущий вдалеке Долгожитель поймал на себе его взгляд. Как следует встряхнувшись, Сверхфлюид будто изменился и уже без тени сомнения направился к Гелию, несмотря на то, что его путь отчасти пролегал по тяжелой оси.

– Полагаю, вы Гелий-Два, – твердо простучал своей подошвой Долгожитель. – Спасибо, что договорились о моем участии в демонстрации.

– Я знал, что вы захотите это увидеть, – сказал Гелий-Два. – Пожалуйста, следуйте за мной.

Двигаясь единой колонной, они пересекли плотную кристаллическую кору нейтронной звезды. Гелий-Два толкал изо всех сил, будто сопротивляясь сильному ветру. Его жемчужно-белое, овальное тело распласталось по коре, стараясь пробиться между линиями триллионногаусового магнитного поля. В знак уважения он поддерживал лакуну при помощи грозди усиленных манипуляторов в задней части тела, благодаря которым пожилой ученый мог следовать за ним с минимальными усилиями. Они остановились, чтобы осмотреться, и вскоре почувствовали, как их тела нанизались на сомкнувшиеся магнитные линии подобно бусинкам на проволоке.

– Как вам такое, Сверхфлюид? – спросил Гелий-Два. – Настоящая громада, не правда ли?

– Я мало что вижу, помимо тех огромных насосов и нескольких хребтов на поверхности коры.

– Из-за высоких давлений большую часть антигравитационной машины нам пришлось разместить под корой. Под этими хребтами находятся самые большие из когда-либо созданных чила резервуаров высокого давления. Они состоят из прочных труб, изогнутых в форме кольца и обмотанных проволокой. Одно из колец виднеется под тем хребтом, а вон там – верхняя часть другого. Кольца расположены под углом друг к другу, так, чтобы максимум их взаимодействия находился в середине и чуть выше поверхности коры.

– Когда я работал над теорией, то и близко не представлял ничего подобного, – признался Сверхфлюид, обозревая пейзаж своими двенадцатью глазами.

– Вам повезло. Теоретикам редко удается еще при жизни застать момент, когда их математические уравнения воплощаются в железе – особенно, если исследования касаются настолько фундаментального переворота в понимании природы, как гравитационная теория Сверхфлюида-Эйнштейна. Эйнштейн и сам был одним из таких счастливчиков. Он лично увидел, как предсказанная им формула E = mc2 позволила человечеству овладеть энергией атома. Эйнштейну повезло, поскольку людям было не так уже сложно добиться цепной реакции деления – для этого нужно было просто поднести друг к другу два куска урана или плутония. А вы своей удачей обязаны тому, что нам оказалось нетрудно добиться сверхвысоких плотностей и скоростей, необходимых для срабатывания эффекта Сверхфлюида.

– Я бы предпочел, чтобы вы не пользовались этим термином, – попросил Сверхфлюид. – Правильное название – гравимоторный эффект. Чила постоянно ссылаются на это явление, упоминая мое имя – и я, безусловно, ценю оказанную мне честь, но меня беспокоит судьба будущих несчастных студентов, которым придется его изучать. Им будет непросто усвоить, что эффект Сверхфлюида касается гравимоторики и не имеет никакого отношения к сверхпроводимости.

– Я всегда гордился необычным именем, которым меня нарекли Старцы, когда я был еще мальком, – продолжил Сверхфлюид, когда они направились к бункеру. – Как и вы, я вылупился в том самом поколении, на которое пришлась передача человеческих статей о сверхпроводниках. Эти теории в корне поменяли представление чила о внутренней структуре нашей родной звезды. Все были поражены, узнав, что в действительности мы живем на кристаллической коре, плавающей поверх жидкого ядра из сверхтекучих нейтронов.

– Хорошо – гравимоторный эффект, – согласился Гелий-Два. – Так или иначе, гравитационные инженеры отлично поработали над конструкцией установки. Антигравитационная машины оказалась гораздо компактнее и эффективнее, чем я ожидал, возглавляя работы по проектированию и строительству машины.

Гелий-Два обошел бункер, оказавшись у входа в его задней части. – Заходите, и мы устроим первое испытание. В первом эксперименте мы запустим ее только на половину мощности. Мы не будет доводить гравитацию до отрицательных величин, но многие интересные эффекты наверняка проявятся уже в невесомости.

Проектные менеджер на пару с ученым вошли внутрь невысокого бункера. Приподняв несколько глаз на коротких конических стебельках, они взглянули вверх. Следующие несколько мгновений Гелий-Два потратил на то, чтобы пробежаться по списку контрольных проверок вместе с инженерами-гравитехниками.

– Для них это тоже важный момент, – подумал Гелий-Два. – Они учились и готовились долгие обороты, и это первый раз, когда они, наконец-то, смогут лицезреть усвоенные теории в действии.

Вскоре все было готово, и Гелий-Два подал сигнал к включению питания. Сверхфлюид почувствовал вибрации, которые исходили от огромных насосов, принявшихся перекачивать массивные объемы ультраплотной жидкости. Та перемещалась по кольцеобразным трубам, постоянно набирая скорость. Ускорение, которое ей придавали насосы, было настолько велико, что уже спустя миллисекунду скорость жидкости приблизилась бы к скорости света. Однако для проведения неспешного эксперимента быстроживущим чила этого времени хватало с лихвой.

Сверхфлюид почти наяву видел гравитационные поля Эйнштейна, созданные током жидкости, и не был удивлен, когда кора в середине машины вспучилась и разлетелась в стороны от ее центра. Вскоре, когда захватившие пространство эйнштейновы поля начали компенсировать гравитационное поле звезды в 67 миллиардов g, там образовалась полость глубиной почти в сантиметр.

– Пока что мы наблюдаем только действием эйнштейновых антигравитационных полей, – шепотом произнес Гелий-Два. – Но очень скоро должна возобладать сверхнелинейная поправка вашей теории, и мы увидим, как поля Эйнштейна сожмутся до области в центре машины.

Они напряженно следили за тем, как частицы коры начинают перетекать обратно, заполняя углубление – на этот раз медленнее, чем раньше. Вой насосов тем временем становился все выше и выше. Вскоре кора почти вернулась к изначальному состоянию, но в атмосфере над ее поверхностью в центре установки появилось некое искажение.

– Почему эта область становится видимой? – спросил Гелий-Два. – Это ведь не может быть искажением пространства-времени под действием сильных гравитационных полей. Сила тяготения там меньше, чем здесь.

– Верно, – согласился Сверхфлюид, испытывая невольное чувство благоговения. – Настоящая причина куда прозаичнее. Область пониженной гравитации видна из-за того, что в ней находится вакуум. Вся содержащаяся в ней атмосфера сосредотачивается на границе. Прямо перед тобой парит овальный фрагмент открытого космоса, а видишь ты не что иное, как разницу между показателями преломления вакуума и атмосферы.

– А теперь самое интересное, – продолжил Гелий-Два. – Мы внедрим в область нулевой гравитации кусочек чистого углерода и посмотрим, что будет.

Гелий-Два повернулся к своей команде и инициировал необходимую последовательность событий. На глазах у Сверхфлюида из коры прямо под областью искажения начал подниматься приземистый цилиндр. Он почувствовал, как недовольно завыли мощные гидравлические насосы, когда верхняя часть цилиндра стала приближаться к краю овальной области.

– Последний отрезок расстояния потребует некоторого времени, – объяснил Гелий-Два, пока гидравлические насосы усердно трудились под возросшей нагрузкой. – Преодоление нескольких микрон, отделяющих привычную нам гравитацию от невесомости внутри области гравимоторного эффекта, равносильно выходу в космос с поверхности нашей нейтронной звезды. Расстояние невелико, но энергии требуется изрядное количество. Мы собираемся остановить цилиндр, как только он достигнет внутреннего края искажения, и выстрелить углеродной дробинкой из встроенной в поршень пушки.

Наконец, вибрации гидравлики стабилизировались и принялись пульсировать с нарастающим воем генераторных насосов, поддерживавших антигравитационное искажение. Гелий-Два повернул часть своих глаз в сторону инженеров, и его подошва прогрохотала сквозь кору приказ: «Внедрение!»

Сверхфлюид проследил взглядом за крошечной частичкой, которая вылетела из середины поршня и поднялась к центру искажения в свете ламп, заливших его внутреннюю часть ярким рентгеновским светом. Прямо у него на глазах крупинка увеличилась в размерах и, достигнув центра, превратилась в сферу шириной почти с самого Сверхфлюида.

– Почему она не выпадает из пространства с нулевой гравитацией, как атмосфера? – спросил Сверхфлюид.

– Эти рентгеновские лампы предназначены не только для освещения, но еще и соединены с системой сервоуправления, – объяснил Гелий-Два. – При помощи давления рентгеновских лучей мы удерживаем углерод в центре зоны нулевой гравитации.

– Чем больше она становится, тем сложнее ее увидеть, – сказал Сверхфлюид, наблюдая с трепетом и изумлением, как крошечная песчинка вырожденного кристаллического углерода медленно увеличивалась в размерах. Стоило веществу освободиться от колоссального гравитационного давления нейтронной звезды, как верх взяли ядерные силы отталкивания, под действием которых ядра начали удаляться друг от друга. Когда между ядрами появилось свободное пространство, электроны, до этого момента ужатые до состояния сверхпроводящей жидкости, курсировавшей внутри плотной решетки углеродных ядер, начали испаряться, переходя на орбиты вокруг ядер и еще больше изолируя их друг от друга. Вскоре размеры песчинки возросли в сто крат, а ее плотность упала в миллион раз.

– Я ее больше не вижу, – заметил Сверхфлюид.

– Зато вижу я, и это чудесное зрелище, – сказал Гелий-Два, делая поочередные взмахи глазами. – По крайней мере, на это способна часть моих глаз. Думаю, я мог бы сделать так, чтобы мы оба увидели кристалл, не сходя с места. – Он направился к консоли управления сервоприводами и обменялся репликами с отвечавшим за нее инженером.

Через некоторое время Гелий-Два вернулся. – Я попросил инженера перенастроить систему сервоуправления, чтобы кристалл вращался, но при этом оставался на одном месте.

Казавшееся пустым пространство прямо у них на глазах неожиданно вспыхнуло, заиграв ослепительным светом – после чего снова растворилось в пустоте.

– Кто бы мог подумать, что вещество с плотностью всего в несколько грамм на кубический сантиметр может быть не просто видимым, но еще и настолько ярким, – заметил Гелий-Два.

– Все дело в том, что кристаллическая структура отражает рентгеновские лучи, когда атомные плоскости кристалла располагаются под нужными углами относительно одного из источником света и одного из наших глаз, – объяснил Сверхфлюид. – Я внимательно наблюдал за формой кристалла, пока он вращался. Это, если не ошибаюсь, кубическая решетка. Что, ты говоришь, использовал в качестве затравочного материала?

– Углерод, – ответил Гелий-Два.

– Полагаю, именно это вещество люди называют алмазом, – добавил Сверхфлюид. – Они были правы – это действительно прекрасно.