Текст книги "После Шоколадной Войны"

Автор книги: Роберт Кормье (Кормер) (Кармер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

  «И что я делаю?» – подумал Губер. Нужно ли ему было побежать в сторону Джанзы, чтобы показаться ему на глаза? Или тихонько смыться – туда, откуда пришёл? Губеру нужно было принять правильное решение. И он не хотел снова предать Джерри Рено.

  «Надо его предупредить», – тихо сказал он сам себе и тут же замер на месте. Джанза не делал секрета из своего присутствия здесь, он открыто шествовал по кругу с важным видом. Джерри, скорее всего, его уже увидел. «Ладно, так, что мне делать? Предстать перед Джанзой? Сказать ему, что я о нём думаю? Уйти?» – он дрожал в вечерней прохладе, как всегда, если он прекращал бежать.

  «Что ему сейчас нужно то Джерри? Христос, мне нужно сделать что-то правильное. На сей раз. Не дать ему выйти из дому».

  Он аккуратно выглянул из-за угла, чтобы ещё раз убедиться, что Джанза его не видит. Он ушел или скрылся в тени? Вероятно, ушел. Отчего ему где-то скрываться. Когда Губер первый раз заметил Джанзу, то тот явно не скрывал своего присутствия.

  Губер поднял глаза на окно спальни Джерри. Внутри было темно, занавес был закрыт. В других окнах также не было света, никаких признаков жизни. Джерри не было дома, и, очевидно, его отца тоже. Никого.

  Он снова выглянул туда, где расхаживал Джанза. Его не было. Тогда он с ним не встретится. И он знал, что ему нужно делать – предупредить Джерри. Взять его под свою опёку, под охрану, на тот случай, если он не знает о Джанзе. И, бога ради, предложить ему помощь. Джерри был не в том состоянии, чтобы встретиться с Джанзой, с животным. По крайней мере, не один на один.

  Лучше всего было больше не бежать, а уйти домой. Начать звонить Джерри, и делать это до тех пор, пока он не вернётся домой, и, если понадобится, звонить ему всю ночь.

  Ещё одна проверка подтвердила, что Джанза не задерживался здесь или поблизости. Губер рванул домой. Когда он бежал, он говорил себе: «Я не предам Джерри снова. Я не позволю ему так просто выйти из дому».

  Шары и разноцветные ленты наполняли воздух волшебством. Игра светом и плавные движения рук, и Оби ловил себя на том, что невозможно что-либо разглядеть, когда шар уже тебя коснулся.

  Шар. Игра в «кошки-мышки», в «прятки», сегодня здесь и завтра где-нибудь ещё, в это мгновение этот шарик есть, а потом и след его простыл. Ай, да шарик, он такой гладкий и блестящий, ну просто само совершенство – он станет для Оби способом отомстить.

  – Неплохо, – сказал Рей Банистер. – Ты действительно уловил суть.

  Удовлетворившись, Оби решился на большее. Закрепив шар между кончиков пальцев, он сумел перехватить его другой рукой, расслабив пальцы и делая всё, чтобы руки не дрожали. И шар появился у щеки Рея. Он был закреплён между большим и средним пальцем правой руки Оби.

  Рей закачал головой, выражая явный восторг.

  – А теперь покажи мне, как работает гильотина, – сказал Оби.

  Рей заколебался, отпрянул и нахмурился:

  – Эй, Оби, что это значит, в конце концов?

  Оби сощурился, задумавшись о том, ни рано ли ему всё это рассказать? Ему оказалось проще спросить:

  – Что ты имеешь в виду?

  – Все эти фокусы. Ты и эти кубки с шарами. Ты и гильотина. Ты на самом деле решил серьёзно этим заняться? Фокусами?

  Оби не полез за словом в карман.

  – Отчасти ты прав, Рей.

  Рей подошёл к гильотине, и его рука ласково погладила полированную древесину.

  И Оби продолжил:

 – Я подумал, что мы можем этим заняться вместе.

Ты, фокусник, – он медленно взмахнул рукой, его палец спикировал словно самолёт. – Повелитель Рей Банистер, – объявил он драматично. – И его помощник Оби Послушный…

  – Я не знаю, на кой чёрт ты всё это говоришь, – возразил Рей, наверное, сожалея о том, что он показал все эти фокусы Оби, словно тот вторгся в самые тайные стороны его частной жизни.

  – Скоро будет День Ярмарки и Вечер Пародии – пародии, песни, и танцы, перед всей публикой «Тринити».

  – Я видел плакаты, – кивнул Рей.

  – Правильно, – сказал Оби. – И я подумал, что твоё волшебное представление будет очень кстати, произведёт большой эффект. Это будет кульминация вечера. Ты понимаешь: скатерти и ленты, кубки и шары… – «А теперь, Оби, осторожно», – подумал он. – И гильотина. Каждому фокуснику нужен помощник, и полагаю, я готов им быть.

  Рей стал позади гильотины, словно защищаясь.

  – Не знаю, Оби, никогда прежде я не выступал перед публикой.

  – Смотри, это лишь школа, учителя и ученики, и это лишь вечер приятного времяпрепровождения. Каждый что-нибудь приготовит. Даже если ты немного неуклюж, думаю, что это не про тебя – никому до этого не будет дела…

  Рей Банистер в искушении зашевелил пальцами. Он никому и ничего ещё не показывал, кроме как Оби, и в основном он сам отрабатывал фокус за фокусом, совершенствуя своё мастерство, тоскуя по полным внимания взглядам, шепоту страха и восхищения. И гильотина, он знал, сразит всех наповал. И у него была особая гордость за неё, потому что он создал её собственными руками, он не просто потратил деньги на покупку комплекта для фокуса. И он уже предвкушал, как приятно будет предстать перед миром «Тринити», чтобы дать ему знать, что он есть и существует, после длинных месяцев, когда его игнорировали и им пренебрегали.

  – Посмотрим, – сказал Рей, всё ещё стоя за гильотиной.

  Оби ликовал. «Посмотрим» было тем словом, которым его родители пользовались, когда они имели в виду «да», но на какое-то время откладывали своё решение.

  – Ладно, – сказал Оби. – Не спеши. Решишь позже.

  Оби уходил. Он оглянулся на Рея, всё ещё стоящего за гильотиной. Но его лицо стало мягче, на нём начала проявляться мечтательная улыбка, он смотрел куда-то вдаль, и Оби уже знал, что Рей Банистер в этот момент был уже на сцене зала собраний.

  Он, наконец, поднял трубку. Он слушал звонки, которых было не счесть. Он знал, что рано или поздно он подойдёт к телефону.

  Он ещё раз выглянул в окно. В этот момент Джанзы внизу не было, и он тихо произнёс:

  – Алло.

  Голос Губера застал его врасплох.

  – Джерри, я со вчерашнего вечера пытаюсь до тебя дозвониться. Где ты был?

  «Соврать или нет?» – спросил себя Джерри. И он знал, что нужно сказать правду.

  – Я действительно был здесь.

  – Ты что, больной? Что-то не так? Вчера вечером я тебе звонил, и сегодня – на перемене. Что-то с телефоном?

  – Отец уехал, – продолжил Джерри. – на север Новой Англии… в командировку. Но я был здесь, и слышал все телефонные звонки…

  – И тогда ты знаешь о Джанзе? – спросил Губер. А то зачем ещё ему не подходить к телефону?

  – Знаю, – устало выдохнув ответил Джерри.

  – Он расхаживал по улице вперёд-назад и наблюдал за твоими окнами. Вчера вечером я его видел. А сегодня он снова был там. После школы я делал пробежку, чтобы в этом убедиться.

  – Спасибо, Губ.

  – Я хотел предупредить тебя… Подожди… и ещё больше того, я хотел, чтобы ты знал… я хотел, чтобы ты знал… что мы вместе. Джанза, всегда ищет неприятностей, ладно, и он их получит. От нас обоих.

  – Минуту, Губ. Ты слишком спешишь.

  – Что значит, слишком спешу?

  – Не спеши. Лишь потому, что Джанза пару раз появился внизу на улице, не значит, что это опасно.

  – И что тогда? – спросил Губер, остановившись и выжидая, словно Джерри выдаст какую-нибудь ошеломляющую, гениальную идею.

  – Не знаю, посидим, подождём…

  Губер замолчал, чего так ждал Джерри.

  – Смотри, Губер. Я рад, что ты позвонил, и я ценю то, что ты делаешь. Но я не знаю, что мне дальше делать. Именно поэтому я и не подходил к телефону. Я подумал, что это мог быть и Джанза, и я не был готов говорить с ним, и я всё ещё не готов.

  – Тебе ничего не надо делать, Джерри. Он не сможет быть здесь всё время. Ему это быстро надоест. Только затаись на какое-то время, подожди, пока не вернётся отец.

  Он слышал нервозность в голосе Губера.

  – Завтра вечером. Но это неважно, Губер. Приедет отец или нет, не имеет ни какого значения.

  – Ты не должен быть один, Джерри. Джанза – такое животное, никогда не можешь знать, что ещё он может сотворить. Он – один из шестёрок Арчи Костелло, и это могло бы быть одним из заданий «Виджилса».

  – Опять спешишь, Губ. Не так быстро. Всё, что мы знаем – лишь то, что Джанза прогуливался туда-сюда. Сейчас он где-нибудь не здесь. Так что лучшее, что можно сделать – ждать и наблюдать.

  – Хочешь, чтобы я пришёл, хоть на всю ночь?

  – Эй, Губ, мне не нужен телохранитель. Джанза не станет вторгаться в квартиру.

  Снова пауза, и в трубке стало ещё тише.

  – Так почему ты не подходил к телефону, Джерри? Вчера вечером я, должно быть, звонил раза три или четыре. И сегодня. Почему ты не отвечал?

  – Я уже тебе сказал, Губ. Потому что я не был уверен в том, что мне нужно это делать. Я ещё не знаю.

  – Ладно, не сделай чего-нибудь непоправимого. Не надо с ним драться. Вероятно это то, что ему нужно.

  – Я и не собираюсь с ним драться, – сказал Джерри. – Но что-то нужно сделать. Не могу же я вечно сидеть в этой квартире.

  – Жди его снаружи. Только сначала я подойду.

  – Конечно, нет, Губер. Я здесь в безопасности. Джанза, не станет меня убивать. Смотри, уже поздно, и его не было уже больше часа. Подожди минуту. Дай мне посмотреть…

  Он выглянул из окна и увидел пустую улицу, всё было серым  и затемнённым, как в сцене из черно-белого кинофильма. Мимо проехала машина, высвечивая фарами рельеф тёмной улицы. Никого. Никакого Джанзы.

  – Его здесь нет. Вряд ли он ещё тут появится. Поспи немного, Губ. Со мной всё будет в порядке. Подождём и посмотрим, что будет завтра, – и нужно было сказать что-то ещё. – Спасибо за звонок. Ты – настоящий друг, Губ…

  – А для чего есть друзья, Джерри?

  – Правильно…

  Уже повесив трубку, Джерри снова посмотрел в окно.

  И на этот раз он снова увидел Джанзу. Начал капать дождь, тротуары заблестели от влаги, но Джанза продолжал стоять. Его руки покоились на бёдрах. Он смотрел вверх. Его чёрные волосы прилипли ко лбу. Похоже, что до дождя ему не было никакого дела.

  Джерри подумал о том, как прошлой осенью они с ним дрались, и ещё он подумал о «Тринити», о шоколаде, об отце, и все его мысли были словно утомлённый караван образов.

  Но больше всего, он думал о Канаде: о падающем снеге, о замечательных фрагментах замороженного пейзажа, о шёпоте ветра в «Болтливой» Церкви. И внезапно он затосковал по дому, который там, который на самом деле и не был домом, а, может, и был, или просто мог бы им быть.

  «Я вернусь в Канаду», – сказал он вслух, словно предавая словам жизнь и принося их в залог, словно их нужно было проговаривать вслух, чтобы они воплотились и стали правдой.

  Назад в Канаду.

  Но сначала – Джанза.

  В то время как Джанза продолжал стоять и смотреть на окна. Его короткая тупая фигура обливалась дождем. Она была холодной, тёмной и непримиримой, словно вырубленной изо льда.

  Картер отказывал в помощи.

Но в эти дни Картер отказывал во всём. Он бродил вокруг школы словно зомби.

  Однако он был нужен Оби.

  – Не знаю, – сказал Картер, вытирая подбородок, истыканный тёмной, острой щетиной – такой же, как и на его щеках. В этот день уж точно Картер не побрился. И вероятно уже два дня или три. Они сидели в машине у Оби около дома Картера. Сумерки приглушали вечерние звуки соседних домов.

  – Я подумал, что ты по первому зову поднимешься на мятеж против Арчи, – сказал Оби. – Помнишь, как ты звонил мне о визите епископа?

  – А что бы было, если бы визит епископа состоялся, и как тогда себя вести? – спросил подозрительно Картер.

  – Никак, – ответил Оби, разглядывая мышцы атлета, его налитые кровью глаза, влажное и бледное его лицо. Словно тот был под дозой наркотиков или в состоянии последующей ломки. Но Оби знал, что Картер не был наркоманом, ему не хотелось бы разрушить то драгоценное, данное богом телосложение. Было очевидно, что Картер был в замешательстве. Оби видел это, словно в зеркале. Он не знал, какие демоны вторглись в жизнь Картера, но он распознавал страдание и нашёл в нём родственную душу. – Ничего бы не случилось, и ничего не произошло бы в случае визита епископа. Всё, что случится, произойдёт в День Ярмарки и на Вечер Пародии…

  Картер провёл рукой по небритой щеке.

  – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил он, всё ещё неохотно.

  – Это просто, – ответил Оби. – Ты мне нужен для одной диверсии, на минуту или на две, – он не мог выложить ему полную схему. Чёрт, Картер может наворотить непоправимого, если будет знать весь план Оби.

  Теперь Картер изучал Оби. За несколько последних недель Оби сильно изменился. Не физически, конечно: он остался таким же худощавым, каким и был всегда. Но что-то в нём уже выглядело по-другому, например, глаза. Картер ещё помнил Брата Эндрю на уроках Истории Религии, который описывал миссионеров, бросающих вызов джунглям и каннибалам. Он называл их «святыми от бога». Теперь так можно было сказать об Оби. В его глазах появился свет, энергия, рвение миссионера. Картеру, конечно, было известно, что Оби поссорился со своей девушкой. До него дошли слухи о том насильственном нападении. Он также знал, что Баунтинг внёс раскол между Арчи и Оби. Иначе совсем можно было не верить Оби.

  – Что это за диверсия, – спросил Картер.

  И Оби ему рассказал. Картер нужен был ему дважды. Первый раз на встрече «Виджилса», когда будут выбирать очередного «дурня». Второй – во время Вечера Пародии.

  – И это всё? – спросил Картер.

  – Всё.

  – Тогда скажи мне зачем. Зачем тебе нужны эти диверсии.

  – Будет лучше, если ты не будешь знать деталей, Картер. Тогда позже тебя ни в чём не обвинят.

  – Арчи будет целью, правильно?

  – Да.

  Картер ещё раз спросил себя, стоит ли доверять Оби, можно ли рассказать ему о письме Брату Лайну и о телефонном звонке, о тех ужасных днях и ночах, в то время как со стороны Арчи он ждет месть.

  Но Оби, он понимал, был также озабочен своими собственными проблемами. И внезапно Картер почувствовал волну оптимизма. Оби собирался действовать против Арчи. И эта акция должна была оттянуть от Картера его внимание.

  – Ладно, – сказал Картер.

  Оби расправил плечи.

  – Замечательно, – сказал он.

  – Детали, – скомандовал Картер.

  – Потом. Я ещё многое тебе расскажу. У Арчи Костелло многое изменится бесповоротно.

  – Хорошо, – сказал Картер, хлопнув рукой по приборной панели, звук прозвучал, словно пистолетный выстрел в машине.

  – Дело не закончено, – сказал Оби, листая свою записную книжку, используя её как повод, чтобы не смотреть Арчи в глаза.

  – «Дурень», правильно? – спросил Арчи, гладя рукой по крыше своей машины, сметая пятнышко пыли со сверкающего металла.

  – Правильно, – сказал Оби.

  – И гильотина, – добавил Арчи, разглядывая машину кристальными глазами. Он ненавидел пыль и грязь, и собственноручно полировал свою машину, чтобы она всё время сияла. – Если честно, Оби, мне нет до этого никакого дела…

  И Арчи не было дела ни до чего.

  Оби был готов к такой реакции, но хладнокровие не выдавало излишнего рвения.

  – У меня есть несколько идей, – сказал Оби.

  – Какие ещё идеи? – закончив осмотр машины, Арчи теперь облокотился на неё и стал шарить по карманам в поисках плитки «Херши».

  Оби начал рассказывать ему, разбирая всё по деталям. Деталей было так много, что он осмелился раскрыть ещё многое. Он знал, что Арчи захочет поставить все «точки над «и», что, в конце концов, он и сделал.

  – Ты меня удивляешь, Оби, – сказал Арчи, открыв дверь машины и легко усевшись за баранку. – У тебя развивается цепное мышление.

  – Этому я научился у тебя, Арчи.

  Но в этот момент взревел мотор, машина тронулась, и Оби остался в облаке синего бензинового перегара.

  Когда Картер свернул в главный коридор, один из учебников выскользнул из связки, которую он нёс подмышкой, и громким хлопком ударился о пол. Другие книги также посыпались на пол. Он сконфуженно вздрогнул и нагнулся, чтобы их подобрать. Он с отвращением подумал, что вместе с координацией он теряет и всё остальное.

  Он обратил внимание на какое-то волнение в конце коридора. Кучка парней столпилась около стенда со спортивными наградами, установленного напротив кабинета Брата Лайна. Марти Хиллер, парень с прыщавым лицом и жирными волосами кричал на весь коридор:

  – Эй, Картер, здесь что-то «гнилое» про твою душу…

  Картер поспешил в толпу любопытных, собравшуюся у стенда. Большинство из этих наград были завоёваны именно им на разных спортивных состязаниях.

  Марти Хиллер отступил назад, и остальные расступились по сторонам.

  – Смотри, – сказал он.

  Картер посмотрел, осознавая, что другие смотрели не на стенд с наградами, а на него, на то, как он на всё это посмотрит.

  Наград на стенде не было. Стенд стоял, но в нём было пусто. Не совсем пусто. На средней полке стояла маленькая фарфоровая пепельница, из тех, что продаются магазине шуток или фокусов. Пепельница была в форме унитаза.

  – Чёрт, кто украл все эти награды? – спросил Марти Хиллер своим фальшиво-скрипучим голосом. Его голос ломался уже три года и всё ещё был полностью непредсказуем.

  – Они не украдены, – крикнул чей-то голос из толпы, Картер не узнал, чей. Вероятно очередная проделка «Виджилса», с любезной подачи Арчи Костелло.

  И гробовая тишина наполнилась тем, что имел в виду этот голос. Была лишь одна альтернатива воровству наград – «Виджилс». И каждый это знал.

  – Иисус, – воскликнул Марти Хиллер. – Брат Лайн будет ходить на ушах, когда это увидит…

  Но Брат Лайн на ушах не ходил, потому что об этом он и не узнал. В этот день он был далеко, на конференции директоров школ и школьных руководителей в Ворчестере. Ко времени его возвращения на следующий день, все награды загадочным образом вернулись, каждая на своё место, а маленький унитаз исчез.

  На следующее утро Марти Хиллер встретил Картера перед самым звонком на первый урок.

  – Чёрт, что происходит? – спросил он.

  – Не знаю, – спеша на урок ответил ему Картер.

  Но он, конечно же, знал. И то, что он знал, последней ночью не давало ему спать. Каждый раз он просыпался от очередного кошмара.

  Школьное кафе. Начался перерыв на завтрак. Кучка парней плотно собралась вокруг стола у самого входа на кухню. Они пристально рассматривали что-то недоступное, лежащее на столе. И каждому, кто ещё этого не увидел, казалось, что это порнографический журнал или нечто подобное.

  Ричард Рондел отскочил от стола в полном отвращении. Он ожидал увидеть красочную фотографию с изображением голой женщины. В выпускном классе Рондел прослыл известным любителем порно, и ещё он любил, чтобы всё совпадало только с его мнением, и сильно возмущался, если что-то могло его разочаровать. Газетный заголовок кричал во весь голос:

   «УЧЕНИК ШКОЛЫ ПРОИЗВОДИТ СМЕРТНУЮ КАЗНЬ В ПРОЦЕССЕ МАГИЧЕСКОГО АТРАКЦИОНА»

  А ниже буквами поменьше:

  ФОКУСНИК-ЛЮБИТЕЛЬ ПРОБУЕТ СВОИ СИЛЫ.

  Текст был истёртым и сморщенным, с рваными краями, очевидно, он был вырван из газеты. Оби изящно положил его на стол, дождавшись момента, когда можно будет это показать. Он тщательно выбрал день, чтобы быть уверенным, что Рей Банистер будет только на ленче. Расклеенный текст нуждался в показе лишь минимальному количеству человек и на короткое время. Лишь несколько учеников должны были это прочесть. Но Оби знал результат. Одно слово будет разнесено по всей школе с невероятной скоростью, всё будет преувеличенно и преукрашено с каждой передачей от ученика к ученику, из класса в класс.

  Когда зазвучал звонок, и после полудня каждый отправился, кто по домам, а кто по рабочим местам, то эффект, произведённый этой «газетной» статьёй был потрясающим. Теперь каждый думал, что Рей Банистер – убийца или палач.

  С гильотиной.

  Никто не знал, что именно Рей Банистер и его гильотина станут гвоздём программы Вечера Пародии.

  Никто, кроме Арчи Костелло и Оби, принёсшего поддельную газету, отпечатанную на заказ в магазине фокусов в Ворчестере.

–***–

  Дэвид Керони услышал команду от стоящего в гостиной фортепиано, когда он спускался по лестнице, чтобы немного прогуляться. В последние дни он часто совершал прогулки. Ему нужно было выйти из дома, чтобы оказаться подальше от пристальных глаз.

  Команда резанула ухо, аккорд был фальшивым, за ним следовал другой, словно в комнате находился какой-нибудь маньяк, наигрывающий безумную песню, которую никто бы не узнал.

  Кроме Дэвида Керони.

  Он шел в кухню через гостиную, заполненную звуками исковерканной музыки. Раздвижные французские двери были раскрыты. Его мать занималась уборкой дома, хотя бы раз в месяц на короткое время ломающей рутину повседневной жизни семьи Керони. На это время его мать прятала свои длинные волосы под большой белый чепчик. Её тонкие пальцы белой фланелью протирали пожелтевшие клавиши. Дэвид стоял в ошеломлении – ему даже понравилось то, что именно его мать стала той средой, через которую он получил столь долгожданное сообщение. Так долго он ждал этого знака, сигнала, приказа. Он ждал, осознавая, что рано или поздно он его получит. Нужно лишь было вооружиться терпением. И вот он прозвучал.

  Он продолжал вслушиваться, он замер, притих. Его мать не заметила его присутствия и всё продолжала наигрывать странную музыку, рассказывающую Дэвиду о его дальнейших действиях.

  Он слушал и улыбался, вслушивался в то, что ему нужно сделать, как и когда.

  Наконец.

  Баунтинг застал Арчи у его шкафчика, хорошо рассчитав момент, когда все уже ушли, и никого бы не было поблизости.

  – Хай, Арчи, – окликнул его Баунтинг, немного затаив дыхание и почему-то неуверенно.

  – Что ты сказал, Баунтинг? – Арчи раскладывал учебники на верхней полке шкафчика. Баунтинг не мог припомнить, когда бы хоть раз Арчи Костелло шёл по школе с учебниками подмышкой. Разве когда-либо Арчи делал домашнее задание?

  В присутствии Арчи, он забывал всё, что он так долго репетировал, чтобы сказать.

  – Знаешь, о чём я подумал, Арчи? – спросил он вместо того, что собрался сказать.

  – И о чём ты подумал, Баунтинг?

  – Если я не прихожу, то ты совсем меня не ищешь.

  – Правильно, Баунтинг, – Арчи продолжил перетасовывать учебники у себя на полке.

  – Если предположить, что я перестал к тебе приходить,

  Баунтинг хотел сказать: «Сейчас ты меня видишь, не так ли?» Вместо этого прозвучало:

  – И тебя не интересует, почему?

  – Не очень. Мы живём в свободной стране, Баунтинг, и ты можешь придти и уйти, когда тебе заблагорассудится, – Арчи раскрыл учебник и начал листать его страницы. Он говорил рассеянно, словно его ум был сосредоточен на чём-то очень важном.

  Встревожившись, Баунтинг продолжил:

  – Но я подумал… – и остановился, спрашивая себя, сможет ли он говорить так, как хотел – изящно и дипломатично.

  – Подумал о чём?

  – Я подумал… ты знаешь… в следующем году… – начал он размазывать кашу по тарелке. При Арчи он иногда чувствовал себя, как четвероклассник.

  – В следующем году?

  Баунтинг знал, что при Арчи он терял дар речи. Он знал, что ему нужно было лишь пройти мимо, сказать ему: «Да пошёл ты…» и уйти. Но знал, что всё это было невозможно, слишком многим он рисковал.

  – Да, в следующем году. Мне придётся быть чем-то вроде управляющего… Ты знаешь… После того, как ты сдашь экзамены… и получишь аттестат…

  Арчи положил один учебник на полку и взял другой. «Математика» – совершенно новый учебник, который выглядел так, словно его никогда не открывали.

  – Ты станешь управляющим.

  – Что ты сказал? – спросил Баунтинг, заморгав глазами.

  – Я сказал, Баунтинг, что в следующем году ты станешь управляющим.

  – О... – ему хотелось прыгать, кричать и носиться по коридору, но надо было сохранять хладнокровие и дать прозвучать эху от этого «о…», притвориться умным, как это всегда делал Арчи. – Разве не «Виджилс» должен утвердить эту должность? Или… – Баунтинг понял, что слова сами выскочили у него изо рта, и стало ясно, что сам вопрос звучал уже не достаточно хладнокровно.

  Впервые Арчи посмотрел на него с состраданием.

  – Баунтинг, разве моего слова тебе не достаточно?

  – Конечно, конечно, – заспешил Баунтинг. – Я только подумал…

  – Я смотрю, Баунтинг, ты всё время думаешь, – сказал Арчи, поворачиваясь к шкафчику, беря в руки учебник с текстами для чтения и разглядывая его так, словно никогда прежде он его не видел. – Есть, правда, одно условие.

  – Скажи, какое.

  – Тебе будет нужен помощник. Сильная правая рука, правильно?

  – Правильно.

  – Я знаю, что у тебя есть верные слуги. Корначио и Харлей. Пусть они и будут при тебе, если ты так хочешь, но твоей «правой рукой» будет Джанза. Эмил Джанза…

  – Джанза? – он попытался скрыть тревогу. Тревогу? Чёрт – отвращение. Полное отвращение.

  – Эмил будет служить тебе верно и безвозмездно. Он – животное, а животные очень удобны, если они приручены.

  – Правильно, – сказал Баунтинг, но подумал о том, что когда Арчи уйдёт, и он станет боссом, то выберет себе того, кого сочтёт нужным.

  – Баунтинг, – Арчи снова повернулся к нему, глядя всё теми же холодными, лицемерными, синими глазами. – Я поговорю об этом с Эмилом. Эмил Джанза будет рад стать твоим помощником. И Эмил не любит, когда его разочаровывают. Он становится очень непредсказуемым и начинает применять силу. Никогда не разочаровывай Эмила Джанзу.

  – Не буду, – сказал Баунтинг, пытаясь проглотить комок в выжженном и пересохшем горле.

  – Хорошо, – сказал Арчи, изучая книгу, которая была в его руках, теперь он был к Баунтингу спиной.

  Баунтинг стоял и не знал, что ещё ему сказать. У него ещё был миллион вопросов о задачах и обязанностях управляющего, но он был не слишком уверен, чтобы перейти к ним, и побоялся спросить что-нибудь ещё.

  Арчи с удивлением посмотрел на него:

  – Ты всё ещё здесь, Баунтинг?

  – О, нет, – сказал он, что выглядело глупо. – Я ухожу… всего лишь ухожу…

  Арчи улыбнулся, и эта улыбка показалась Баунтингу изморозью на зимнем окне.

  – Обговорим подробности позже, Баунтинг, ладно?

  – Конечно, – ответил Баунтинг. – Конечно, Арчи.

  И вылетел из коридора, как пробка из бутылки с шампанским, не желая увязнуть в самых больших неприятностях, которые когда-либо случались в его жизни, и это помимо Эмила Джанзы.

  Позже, покидая школу, конечно, без каких-либо учебников в руках Арчи остановился, чтобы сделать глоток весеннего воздуха. Он заметил Оби, который как всегда спешил через школьный двор, будто за ним кто-то гнался. «Бедный Оби. Он всегда так волнуется».

  Оби его увидел и махнул рукой. Он поджидал Арчи, чтобы поймать его у входа на автостоянку.

  – Как дела, Арчи? – спросил Оби. Это было механическое приветствие, незначащее ничто.

  Но Арчи ответил:

  – Только что я потратил несколько минут на мелочи, в следующем году гарантирующие крушение «Тринити».

  И больше он не сказал ничего.

  – И как это объяснить, это просто слова, или это произойдёт на самом деле? – спросил Оби, пытаясь скрыть нетерпение и не трудиться за Всевышнего.

  – Я только что сказал Баунтингу, что в следующем году он будет управляющим, и что Эмил Джанза будет его правой рукой.

  – Боже, Арчи – ты на самом деле так ненавидишь эту школу и каждого, кто имеет к ней отношение?

  Арчи вдруг вздрогнул от неожиданности.

  – Я не ненавижу – никого и ничего.

  Оби почувствовал, что ответ Арчи был искренен. На момент показалось, что время остановилось, затаило дыхание – так было тихо, пока они шли к своим машинам. Оби захотелось спросить: «Ты любишь что-нибудь или кого-нибудь? Или, вообще, ты совсем ничего не чувствуешь?»

  Он знал, что он не спросит его об этом никогда.

 –***– 

  Картер выбрал удачный момент: Арчи запарковался на дороге около своего дома, вышел из машины и остановился, словно собираясь проверить давление в колёсах, его тонкое ножеобразное тело смертельным силуэтом рисовалось в отражении света фар от полосок рулонной двери гаража.

  Эта пауза подтолкнула Картера к действию. Иначе в одно мгновение Арчи скрылся бы за дверью дома.

  – Арчи! – крикнул он, идя к нему.

  Арчи обернулся, увидел его и остановился, его голова светилась в луче света фар его машины.

  Картер остановился в нескольких футах от Арчи. Ему хотелось повернуться и уйти, но вместо этого он услышал свой голос:

  – Арчи, это сделал я.

  – Что ты сделал, Картер?

  – Написал письмо.

  – Какое ещё письмо?

  – Брату Лайну.

  – Я это знаю, Картер.

  «Что я теперь делаю?» – спросил себя Картер. Он ещё ни разу не представал перед Арчи, как противник.

  – Я хочу объяснить причину этого письма.

  – Тут нечего объяснять, – сказал Арчи прохладно и отрешенно.

  – Есть! – крикнул Картер, с дрожью в голосе. Он должен был начать первым. Он не мог больше ждать – ждать, когда Арчи ударит первым. Он знал, что стенд с наградами был лишь началом и боялся того, что произойдет позже. – Арчи, я написал это письмо, чтобы защитить школу, и сделал я это не для себя. Я побоялся, что это задание всем нам выйдет боком. И это не подножка «Виджилсу»…

  – «Виджилс» важнее школы, – мгновенно выкинул Арчи. – Ты должен был придти ко мне, Картер, высказать мне свои сомнения. Я ведь не враг. Вместо этого, ты решил стать врагом…

  – Я думал, что мои действия правильны.

  – Действия правильны, – передразнил его Арчи. – От тебя и таких, как ты, мне хочется блевать. От твоей драгоценной чести и гордости. Футбольный герой. Чемпион боксёрского ринга. Напыщенная походка, грудь вперёд и нос к небу. Туз тузов. Картер…

  Картер ещё не слышал такой ядовитой злобы в голосе Арчи, который всегда блистал хладнокровием, непринуждённостью, каким он был моментом раньше.

  – Мне жаль, Арчи… Я ошибся, и мне жаль.

  Какое-то мгновение Арчи пристально его рассматривал и затем отвернулся. Его движение обозначало то, что им уже не о чем говорить.

  В панике, Картер сделал шаг вперёд. Его рука потянулась к плечу Арчи и почти уже коснулась его, но в последний момент остановилась.

  – Арчи, подожди.

  Обернувшись через плечо, Арчи спросил:

  – Что ещё, Картер?

  – Нет… да… я имею ввиду… – он чуть ли не задыхаясь, взволнованно искал слова и не находил подходящих, но в любом случае ему нужно было задержать Арчи. – Что теперь произошло?

  Арчи снова полностью повернулся к нему лицом:

  – Что ты хочешь, чтобы теперь произошло?

  «А что сейчас?» – спросил себя Картер. – «Каким должен быть следующий шаг?» Он собрался предложить Арчи сделку. Сперва он признался в том, что написал письмо. И в компенсацию он собрался выложить Арчи план мести Оби, в День Ярмарки и Вечер Пародии. Но он остановился, решил отложить этот шаг на другой раз.

  – Я думаю, что будет неплохо, если всё останется по-прежнему. Чёрт, вот-вот мы получим аттестат.

  – Сказать тебе, Картер, пусть всё остаётся по прежнему, как ты сам только что предложил. Дать придти и уйти этим всем этим дням. Сдать экзамены и получить аттестат. Но это – не конец, Картер. Ты был предателем, и ты им и останешься. Как-нибудь, когда-нибудь. Не завтра, не через месяц, или даже не через год, но когда-нибудь – кто знает, когда? И этот момент обязательно наступит, Картер, когда ты меньше всего этого ждёшь. Когда всё красиво и в розовых тонах – вдруг наступает час расплаты, потому что нельзя дать тебе уйти чистым, Картер, без того чтобы ты за это не заплатил.