Текст книги "Ересь внутри"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Черный Шип

– Знаешь, вблизи она выглядит еще кошмарнее, – заявил Бетрим и сделал добрый глоток; он уже оценил по достоинству все прелести сартского пива, после которого ту паршивую коричневую мочу, что варят в Диких Землях, даже вспоминать не хотелось.

– А ты прав, – негромко согласилась Джеззет.

Арбитр ничего не сказал.

Танкуил нашел дешевый постоялый двор в одном из самых бедных районов Сарта и снял две комнаты: одну для Торна, другую для себя и Джеззет. Большую часть времени Бетрим провел в общем зале, напиваясь до нужной кондиции, заплатив за все еще с утра, пока мог что-то соображать. Проснулся же он от дикой пульсации в голове, которая, как оказалось, удивительно совпадала со стуком в его дверь. Арбитру хватило всего одного взгляда на Шипа, чтобы горько вздохнуть. Бетриму жутко захотелось врезать ублюдку за такое к себе отношение, но он удержался. А несколько минут спустя Танкуил сунул ему в руку какой-то кулон и велел носить его, не снимая, но прятать под одеждой, иначе другие охотники на ведьм опознают в этой безделушке оберег. Поначалу Бетрим отнесся к заявлению скептически, но стоило ему надеть этот кулон на шею – и всего через пару секунд похмелье как рукой сняло. Черный Шип не преминул этим воспользоваться и накатил еще пива.

Сейчас же они сидели в другом трактире, уровнем повыше, всего в нескольких сотнях шагов от крепости Инквизиции. Таких домов Бетрим раньше не видал: чистые полы, никакого тростника или соломы, только натуральное дерево. У всех столов стояли не табуретки или скамьи, а полноценные кресла, наряду бармена иные чистокровные модники могли бы позавидовать, а служанки все до единой были полностью одеты и сверкали прекрасными белоснежными зубами. На втором этаже трактира – впрочем, как и любого другого здания в этой части города – находился балкон для желающих посидеть и выпить на свежем воздухе. В солнечном свете белый камень, из которого здесь было построено, казалось, вообще все, кроме башни Инквизиции, ослепительно сверкал.

Люди не зря называли Сарт «белым городом Священной империи», но Бетрим считал, что для привлечения народа можно было к этому добавить «город хорошего пива и чистых женщин». Он уже привык к разгуливающим повсюду арбитрам. Хорошо хоть Танкуил оказался прав – действительно, никому из них ни он, ни Черный Шип не были интересны. Джеззет собирала взглядов на порядок больше, чем оба мужчины вместе взятые.

– Видишь стражников у главных ворот? – наставлял Джез Танкуил. – Они остановят тебя, но не станут с тобой говорить. Ты тоже ничего не говори, просто жди. В сторожке всегда дежурит арбитр – он-то и расспросит тебя о цели твоего прихода.

Джеззет кивнула. Она ощутимо нервничала, и Бетрим не мог ее в этом винить – а как иначе, когда ты готовишься сунуть голову в пасть льву?

– Что мне сказать?

– Правду. Ты здесь, чтобы поговорить с арбитром Кессиком.

– И привратник отправится за ним?

– Нет. Он пошлет кого-нибудь, а сам не будет спускать с тебя глаз, пока Кессик не придет.

Джеззет снова кивнула.

– Что, если Кессика там нет?

– Тогда нам очень не повезло.

– А что, если вообще нет никакого Кессика? – вмешался Бетрим. – Что, если твой предатель просто нарядил кого-то охотником на ведьм и послал его к Х’осту? Что, если Кессик – фальшивое имя? Смотрю я, уж больно много в твоем плане этих «что, если».

Танкуил не ответил. Бетрим глотнул еще пива. Мракоборец заявил, что его кошелек не бездонный и что он не сможет в Сарте проставлять выпивку всем, но Бетрим еще в Хостграде обобрал труп Босса и разжился десятью золотыми – достаточно, чтобы не просыхать до самого конца дела.

– Но если Кессик реален… то что мне ему говорить? – смутилась Джеззет.

– Скажи, что Х’ост мертв. Убеди его, что ты посланник из Хостграда и что тебе приказали в случае смерти Х’оста отправиться в Сарт и известить арбитра Кессика. Моего имени не называй, но в остальном постарайся говорить правду.

– Невозможно солгать арбитру, – вставил Бетрим.

– Точно.

– Я серьезно, Танкуил. Что, если Кессик начнет задавать Джез вопросы? Узнать правду ему не составит труда.

– Думаю, я смогу сделать оберег, который защитит ее от его принуждения.

– Думаешь? – фыркнул Бетрим. – Сплошные «что, если», «я думаю», «может быть»…

– Тише, Шип. Со мной все будет в порядке. – Джеззет посмотрела на арбитра. – Может, тебе стоит задать мне пару вопросов, чтобы я на деле поняла, что такое принуждение?

Танкуил вздрогнул и покачал головой:

– Я… Я не…

– Кажется, будто кто-то лезет тебе в голову. Хватает то, что ему нужно, и силой тянет у тебя изо рта. Ты не можешь ни о чем думать, не можешь контролировать себя, идешь против собственной воли. Я права, Танкуил?

Арбитр, уставившись в кружку с пивом, молча кивнул. Его рука почему-то тряслась. Похоже, он никогда не использовал свою магию на Джеззет. Задумавшись об этом, Бетрим вдруг понял, что и на Черном Шипе тоже.

Бетрим взмахом руки подозвал служанку и попросил ее принести еще пива. Глянув на его лицо, девушка застыла, шокированная и напуганная. Раньше бы это разозлило Черного Шипа, но сейчас он лишь засмеялся.

– На вид все еще не так плохо, можешь мне поверить. Хочешь потрогать? – провел он тремя пальцами по обгорелой половине лица.

Служанка сию же секунду развернулась и чуть ли не бегом бросилась выполнять заказ.

– Женщины всегда так на тебя реагируют, Шип? – с невинной улыбкой спросила Джеззет.

– Ты-то еще не сбежала с воплями.

– Мне платят, чтобы я терпела твою рожу.

– Ну прям история всей моей жизни, – ухмыльнулся Бетрим, прекрасно зная, что когда мышцы натягивают обожженную кожу, выглядит это еще страшнее обычного.

Арбитр окинул взглядом улицу, ведущую к цитадели Инквизиции. В Диких Землях мощеные улицы редкость, но в Сарте только такие и были. Здесь вообще все, казалось, было сделано из камня. Зато можно не бояться больших пожаров, что довольно актуально для города, полного охотников на ведьм.

– Он спросит тебя о Х’осте, – продолжал Танкуил, – чтобы убедиться, что ты та, за кого себя выдаешь. Говори расплывчато, мол, работала на него, но к его совету допущена не была. Когда он будет задавать вопросы, постарайся сделать вид, что ты пытаешься думать о чем-то другом, но не можешь.

Джеззет попробовала нахмуриться, сдвинула брови, сморщила лоб. На взгляд Бетрима, это смотрелось так, будто у нее запор. Между тем вернулась служанка и принесла пиво. Черный Шип легонько коснулся ее руки и улыбнулся. Бедняжку аж перекосило от отвращения, и она убежала.

Так они и просидели в трактире остаток дня, пока солнце не стало опускаться за дома. Арбитр обеспокоенно следил за черной цитаделью и время от времени давал Джеззет различные советы. Мастер Клинка по большей части молчала, очевидно, обдумывая свою роль в плане. И если эти двое пили мало, то Бетрим, наоборот, себя не сдерживал. Каждый раз, когда его кружка пустела, он требовал наполнить ее снова – и делал это довольно часто. К тому моменту, когда арбитр поднялся из-за стола и заявил, что пора двигаться, Шип уже был изрядно навеселе.

На лестнице они снова встретились со служанкой. Та поспешно опустила глаза, чтобы не видеть лица Бетрима. Черный Шип фыркнул и хотел было схватить девчонку за подбородок и заставить ее смотреть, но решил не делать глупостей. Народ в Сарте уж больно цивилизованный и вряд ли хорошо отнесется к страшиле, до смерти перепугавшему невинную служанку.

Внизу Танкуила остановил человек в знакомом коричневом плаще, уперев руку ему в плечо.

– Я тебя знаю?

Танкуил опустил глаза и замотал головой:

– Не думаю, сэр.

Бетрим протолкнулся за их спины. Да, вот тебе и «без плаща меня ни один арбитр не узнает». Народа в трактире было много – за тремя столами выпивали торговцы и лавочники. И, как назло, ни одного наемника.

– Как твое имя? – спросил арбитр у Танкуила.

– Альфред Костер, сэр.

– Нет, не оно. Я уверен, что узнал тебя. Ты лжешь мне?

Когда требовалось срочно отвлечь чье-то внимание, Черный Шип знал только один способ. Он стремительно двинулся к ближайшему столу, окруженному веселым народом, и по пути схватил стул – крепкий, тяжелый, добротно сделанный стул, которым с ухмылкой от души врезал по спине одному из посетителей. Бедняга свалился без чувств.

Второй мужчина, ростом почти с Бетрима, но тощий, как соломинка, мгновенно вскочил и замахнулся на обидчика костлявым кулаком. Удар пришелся по лицу, и Черный Шип отлетел спиной на другой стол, из сидевшей за которым компании тут же поднялся дородный мужчина и попытался схватить Бетрима.

Шип ударил кузнецу в горло пятипалой рукой, а затем обхватил зашедшегося в кашле болвана и толкнул его в сторону тощего. Воцарился настоящий хаос – кулаки замелькали в воздухе, и те, кто прежде тихо и спокойно попивал свое пиво, принялись без разбору бить морды таким же, как они, былым тихоням.

Хриплый смех сорвался с губ Бетрима. Оказывается, интеллигентный сартский народ не меньше падок до пьяной драки, чем люди в Диких Землях. Вдруг тощий верзила налетел на Бетрима, размахивая кулаками. Черный Шип двинул противника лбом в лицо – один раз, другой, а затем подхватил обмякшее тело и швырнул его через стол.

Вторая жертва дернула Бетрима за плечо. Он развернулся, намереваясь хорошенько отдубасить ублюдка, но внезапно его резко крутануло на месте, а рука дернулась за спину.

– Уходим, сейчас же! – зашипела Джеззет ему на ухо.

Бетрим напоследок окинул взглядом дело рук своих. По меньшей мере десять человек шумно мутузили друг друга, а в центре побоища стоял арбитр, остановивший Танкуила, и пытался навести порядок. Бедняга, которому перепало стулом по спине, без сознания лежал на столе. Даркхарт стоял у дверей и жестами подзывал кого-то. Спустя пару секунд внутрь ворвалась группа стражников в белой форме. Джеззет оттолкнула Торна с их пути, и вдвоем они последовали за Танкуилом на улицу.

Мастер Клинка

«Мастер Клинка без своего клинка есть никто и ничто».

«Могло быть хуже, – убеждала она себя. – А так всего-то либо постучаться в ворота Инквизиции и попросить позвать изменника, либо провести остаток дня с Танкуилом и Шипом».

После того как прошлой ночью Черный Шип устроил в трактире пьяный дебош, эти двое ругались, не переставая. Вообще, именно благодаря драке им удалось улизнуть от того арбитра, что чуть было не раскрыл Танкуила. Но в то же время драка привлекла к ним много ненужного внимания.

Джез провела кончиком большого пальца по кольцу на указательном правой руки. «Подарок Танкуила». Хотя «подарок» – не совсем верное слово. Небольшое деревянное украшение из темно-красного дерева. Снаружи оно было совершенно гладким, но на внутренней стороне арбитр вырезал символы-обереги.

– Это защитит тебя от принуждения, но ты все равно будешь чувствовать, как оно копается у тебя в голове. Надеюсь, Кессик тоже это почувствует, – сказал арбитр, отдавая ей кольцо.

– Копается у меня в голове… звучит заманчиво. А что, если твоя штуковина не сработает?

Танкуил вздрогнул.

– Она… должна сработать.

– Знаешь, а ведь до тебя мне никто никогда колец на дарил. Может, тебе стоит задать мне пару вопросов на пробу?

Арбитра такое предложение словно обожгло. Джеззет вознамерилась было выяснить, почему Танкуил так упорно не хочет ничего у нее спрашивать, как в комнату ввалился Шип, весь пропахший вчерашним пивом, и настойчиво заявил, что пора выдвигаться.

Группа из трех рабов прошла мимо Джеззет, и она пристроилась за ними, чтобы скрыть свое приближение к воротам цитадели Инквизиции. С рабами в Сарте обращались совсем не так, как в Диких Землях, – порой девушка даже путала их со свободными горожанами. Здешние невольники носили удобную качественную одежду и сандалии для защиты ног. Кроме того, зачастую с ними даже не было надсмотрщика.

Танкуил рассказал ей, что в Сарте существуют очень строгие законы в отношении рабов. Например, их нельзя использовать для проституции, хотя покупать молоденьких рабынь и делать их своими любовницами – обычная практика среди богатых знатных особ. Впрочем, даже в белом городе действительно красивые девушки были редкостью и ценились очень высоко, так что нередко хозяева обращались с ними лучше, чем с собственными женами. Самые состоятельные и могущественные люди Сарта славились тем, что собирали целые гаремы, хотя мало кто мог позволить себе подобную роскошь.

«Беда только в том, что рабы всегда остаются рабами. Они лишены свободы. Если хозяин скажет: „Раздвигай ноги“, – то единственное, что может ответить рабыня: „Насколько широко?“»

Шедшие перед ней рабы были мужчинами, и все они тащили какие-то коробки и бочки. Очевидно, они принадлежали какому-нибудь торговцу, который использовал невольников для транспортировки своих товаров. В Диких Землях большинство рабов-мужчин носили разве что набедренные повязки. Более того, всех их поголовно холостили. Джеззет задумалась, практикуют ли нечто подобное в Сарте.

Тройка рабов свернула налево, и девушка оказалась одна прямо перед воротами в крепость Инквизиции. Вблизи черная цитадель казалась еще мрачнее и навевала еще больше уныния, чем издалека. Джеззет чувствовала, как ее уверенность тает с каждой секундой, но все же собрала волю в кулак и шагнула к воротам.

Путь ей преградил воин в сияющей белой форме городской стражи. Крикнув в сторону сторожки, он так и остался стоять перед ней, не давая девушке пройти и ничего не говоря. Джеззет отвечала ему таким же гробовым молчанием.

Из сторожки показался высокий мужчина с огромным, словно бочка, пузом и густыми каштановыми усами, скрывавшими добрую половину его раскрасневшегося лица. На нем был такой же костюм арбитра, как У Танкуила, только размером больше. Намного больше. Привратник выглядел улыбчивым и жизнерадостным, но Джеззет давно привыкла не доверять внешности.

– Чем я могу быть полезен тебе, леди? – гулко спросил толстый арбитр.

Джеззет уже порядком надоело, что все вокруг зовут ее либо шлюхой, либо леди, причем она еще не определилась, какое из этих слов бесит ее больше.

– Я хочу видеть арбитра Кессика, – сказала девушка, специально растягивая слова на манер уроженки Диких Земель.

Толстяк-арбитр смерил ее взглядом с ног до головы – все это время с его лица не сходила веселая улыбка, – а затем кивнул и повернулся к одному из стражников.

– Позови арбитра Кессика. Скажи, что… как тебя зовут, мисс?

Джез почувствовала… нечто странное. Она не могла объяснить, что именно, но казалось, будто кто-то вцепился в ее разум. Она едва сдержалась, чтобы не врезать толстому арбитру по его жирной роже, – сделай она это, и на плане можно было бы ставить крест.

– Джеззет Вель’юрн, – нахмурившись, ответила девушка.

Толстяк снова обернулся к стражнику.

– Скажи арбитру Кессику, что к нему посетитель. Джеззет Вель’юрн. – Когда солдат бросился выполнять поручение, арбитр снова посмотрел на Джез. – Не хочешь войти? Могу предложить что-нибудь прохладительное.

И снова Джеззет ощутила это странное чувство в мозгу.

«Я хочу воткнуть кинжал тебе в какой-нибудь из подбородков и проверить, есть ли у тебя мозги, мерзкий ты жирный ублюдок».

– Нет, я лучше просто подожду здесь.

Она непроизвольно потирала кольцо большим пальцем. Бороться с желанием наброситься на стоящего перед ней арбитра с каждой секундой становилось все труднее.

«Кажется, теперь я понимаю, почему Танкуил не хотел ничего у меня спрашивать. Я могла бы просто-напросто убить его».

Вскоре вернулся стражник в сопровождении еще одного арбитра. Этот был невысоким – почти как Танкуил, – но все в его облике говорило о скрытой мощи. Его лицо казалось высеченным из гранита – черты резкие, кожа загрубелая. У него были коротко остриженные черные волосы, местами тронутые сединой, и темные, пугающие глаза. Он даже шагал так, словно был сделан из камня. «Либо так, либо ему в задницу кто-то воткнул чертовски длинный штырь».

– Ты Кессик? – обратилась Джеззет к новоприбывшему.

– Я тебя не знаю. – Голос арбитра оказался жестким и неприятным, как раз под стать остальному образу.

– Нет, не знаешь. Но если ты Кессик, то у меня для тебя послание. – Джеззет надеялась, что мужчина поведется на ее деланый акцент.

Пришедший арбитр повернулся к толстому.

– Я забираю ее. Ты! – ткнул он пальцем в Джеззет. – Пойдем со мной.

Джеззет Вель’юрн всегда нравилось считать, что ее непросто напугать, но сейчас она внезапно поняла, что в окружении охотников на ведьм очень трудно избавиться от желания с воплями убежать куда-нибудь подальше. Она не ожидала увидеть их так много в одном месте – арбитры словно заполонили весь внутренний двор цитадели. Одни стояли группами и разговаривали, другие шли куда-то по своим делам, а кто-то просто отдыхал под послеполуденным солнцем. Арбитр Кессик уверенно вел Джез к гигантской черной каменной башне, и девушка молила всех мыслимых богов, чтобы она не выглядела со стороны жалкой раскаявшейся еретичкой. Потому что чувствовала себя именно так.

Перед главным входом в башню арбитр резко свернул направо и, пройдя еще шагов пятьдесят, остановился. Открыв неприметную дверь, он вошел. Внутри оказался узкий мрачный коридор, освещенный чередой настенных факелов. Всего через двадцать шагов коридор закончился четырьмя дверями – по две с каждой стороны. Арбитр выбрал вторую дверь слева, открыл ее, заглянул внутрь, а после кивнул Джеззет:

– Заходи.

Комната сильно смахивала на тюремную камеру, разве что вместо койки здесь стоял стол с двумя стульями. На двери не было видно никакого замка, так что Джеззет сглотнула подступивший было к горлу комок и сделала, что ей сказали. Арбитр вошел следом и закрыл за собой дверь.

– Садись.

– Лучше я постою.

Арбитру такое заявление совсем не понравилось.

– Садись. Сейчас же.

Джеззет снова подчинилась. Арбитр сел напротив. Некоторое время он буравил ее ледяным взглядом темных глаз. Джеззет в ответ смотрела на него.

– Так ты Кессик? – спросила наконец девушка.

– Да, я Кессик, а ты пришла ко мне из Диких Земель.

– У меня послание. От Х’оста. Ну… как сказать «послание»…

– Я тебя там не видел. Поверь, я бы запомнил. Так что либо ты лжешь, либо Х’ост держал тебя в тени.

«Осторожнее, Джез».

– Я не лгу и меня никто не прятал. Я работаю… работала на Х’оста, но в Чаде. Мне давали простую работу и хорошо за нее платили. А еще у меня был приказ: в случае смерти Х’оста отправиться в Сарт, найти арбитра Кессика и сообщить ему об этом.

По лицу Кессика невозможно было сказать, убедила его история или нет, – оно не выражало вообще ничего. Джез словно смотрела на Черного Шипа, разве что без ожогов.

– Как он умер? – спросил арбитр.

Мастер Клинка ожидала снова почувствовать на своем разуме мерзкую хватку, но ничего не было. Ничего.

«И как, черт возьми, мне теперь быть? Делать вид, что его принуждение сработало? Или вести себя так, словно я ничего не почувствовала?»

– Это сделал один из ваших, – с каменным лицом сказала она. – Ходят слухи, что он попутно полгорода вырезал.

– Имя?

– Чтоб я знала. Меня там не было.

Кессик выдержал паузу. Джез видела, как сильно он стиснул челюсти.

– Что с дочерью Х’оста?

Теперь Джеззет даже не пришлось изображать удивление.

– Понятия не имею. Повторяю, меня там не было. Мне заплатили, чтобы я передала тебе весть о смерти Х’оста. Я это сделала. Если у тебя закончились вопросы, на которые у меня нет ответов, то мне пора идти. Выпивка ждать не будет.

Кессик снова зловеще умолк, не сводя с Джеззет глаз. Девушка даже подумала, что арбитр решает, убивать ее или нет.

– Конечно, – замогильным тоном сказал он. – Я провожу.

К тому моменту, когда они вернулись к главным воротам крепости, Джез охватила такая дрожь, что ей пришлось засунуть руки в карманы. Учитывая, что Кессик шагал в паре шагов позади нее и угнетающе молчал, это не помогло. Нервы Джеззет готовы были вот-вот сдать.

– Полагаю, ты скоро отправишься обратно в Дикие Земли, мисс Вель’юрн, – остановившись под аркой ворот, сказал Кессик.

Джез повернулась и криво ухмыльнулась:

– Именно. Сяду на первый же корабль. Как протрезвею утром, так сразу и сяду.

– Тогда прощай.

Арбитр ни разу не отвел мрачного, грозного взгляда. Он словно даже не моргал. Джеззет кивнула, отступила на пару шагов, а затем развернулась и двинулась прочь, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег.

Остаток дня и большую часть ночи их троица ждала и наблюдала. Конечно, то, что такая разношерстная компания сидит на одном месте столь долго, выглядело по меньшей мере странно, даже если забыть об устроенной ими в этом самом трактире прошлой ночью драке. Бетрим нашел себе удобный участок стены и, сев на землю, прислонился к нему. Смотрелся он побитым жизнью попрошайкой, и Джеззет, похоже, была не единственной, кто так думал, – несколько раз к Шипу подходили люди и совали ему монету или две.

Танкуил вел себя куда приметнее. Арбитр шатался по магазинам, проводя в каждом кучу времени, но ничего не покупал и постоянно следил за главными воротами крепости Инквизиции, пряча лицо от проходящих мимо мракоборцев. Когда зашло солнце, он присоединился к Джеззет в небольшом замызганном переулке за пекарней и поручил ей слежку, пока сам расхаживал из стороны в сторону и действовал девушке на нервы. Три раза он бормотал себе под нос что-то о походе к богу-императору и три раза мотал головой, отметая идею. Джеззет была этому рада – меньше всего ей сейчас хотелось встречаться лицом к лицу с воплощенным божеством, чье имя она даже не старалась запомнить.

Одни ночи бывают темнее других. Эта ночь казалась Джеззет самой темной за всю ее жизнь, даже несмотря на свет уличных фонарей. Луну и звезды скрывала сплошная завеса облаков, протянувшаяся от горизонта до горизонта, и даже белые каменные строения терялись в непроглядной черноте.

«Отличная ночь для прогулок в одиночку, – подумала она, увидев, как Кессик вышел из главных ворот крепости. Арбитр посмотрел сначала налево, а затем направо, куда в итоге и двинулся. – Я могу идти совсем рядом с ним, и он ничего не заметит».

Черный Шип уже поднялся с земли и, мимоходом взглянув на Джеззет, последовал за Кессиком на расстоянии примерно тридцати шагов – достаточно, чтобы не вызывать подозрений и не терять при этом арбитра из виду. Джез шепнула Танкуилу идти за ней и пристроилась за Торном на безопасном расстоянии.

– Я его не вижу. Ты должна быть уверена, – напомнил Танкуил.

– Шип видит. Это он.

Дальше они шли молча. Черный Шип вел их по не ведающему сна торговому кварталу. Ни звуки, ни свет, ни запахи здесь никогда полностью не исчезали, поскольку огни в кузницах поддерживали круглосуточно. Купцы готовили свое добро к завтрашнему дню. Некоторые лавки вообще не закрывались на ночь – был бы товар, а покупатель найдется всегда, даже в темное время.

В центре квартала находился рынок, тоже никогда не умолкающий. Мужчины готовились к утреннему наплыву покупателей, а вокруг шныряли дети, высматривая, что можно украсть. На глазах Джеззет маленькая девочка побежала по улице, прижимая что-то к груди, а мгновение спустя за ней неуклюже бросился старик, на ходу осыпая воровку бранью. На оставленную без присмотра палатку сразу же набежала детвора, желая стащить как можно больше, пока старый хозяин не вернулся.

Наставник Джез тоже заставлял ее воровать. Раз в неделю он называл какую-нибудь вещь – это могло быть что-то маленькое, например красное яблоко, или что-то покрупнее, вроде рулона ткани. А иногда это было нечто особенное – так, однажды он послал ее украсть любимого пса купца Альбера. Если к полудню Джеззет не возвращалась из города с названной вещью, ее ждало наказание. Что-что, а наказывать наставник всегда умел.

– Мне казалось, что в Сарте вообще не должно быть преступлений, раз тут арбитры на каждом углу, – с улыбкой сказала Джез.

Танкуил не сводил взгляда со спины Черного Шипа.

– Мы боремся с ересью, а не с простыми ворами. Инквизиция – это не стражи порядка и не миротворцы. Наша задача – искоренять зло, причем не только в Сарте, но во всем мире, в каждом людском королевстве.

– Кроме Диких Земель…

– Даже в Диких Землях, – поправил он. – Просто там нас жалуют намного меньше.

– А вообще есть такое место, где вам, арбитрам, были бы рады?

– Я такого пока не видел.

Дальше они следовали за Черным Шипом молча. Стояла приятная погода, идеальная для поздней прогулки, и на мгновение Джеззет чуть не забыла, что они тут вообще-то преследуют арбитра с твердым намерением убить его и женщину, на которую он работает.

Вскоре Джеззет, Танкуил и Торн оказались в совершенно другой части города. Широкие улицы, на которых спокойно могли бы разминуться три кареты; громадные здания, построенные из белого камня и сияющие в свете фонарей даже в ночной тьме. Вокруг некоторых домов раскинулись изысканные сады со множеством разнообразных деревьев и цветов, подходы же к другим были просто вымощены. При этом все они были обнесены высокими каменными стенами, сплошь усеянными железными шипами для устрашения потенциальных грабителей. Практически у каждого дома дежурил патруль, причем форма на солдатах отличалась от стандартных белых мундиров городской стражи. Некоторые охранники пристально следили за проходившими мимо Джеззет и Танкуилом, иные же их словно не замечали.

Арбитр поймал на себе взгляд Джеззет.

– Инквизиторам даруют особняки за пределами крепости. Это награда за их долгую службу и усердие в деле спасения мира от ереси. – Последние слова в его устах прозвучали особенно горько. – Кто-то выбирает себе особняк в черте города, кто-то – в пригороде. Единственное исключение – великий инквизитор. Его жилище расположено прямо на верхних уровнях башни.

– И сколько же инквизиторов здесь живет?

– Не знаю. Я бываю в Сарте раз в три года и провожу здесь максимум пару недель. У меня никогда не было ни времени, ни желания выяснять, кто из инквизиторов где обитает.

Идущий впереди Черный Шип внезапно остановился, глянул на Танкуила и Джеззет через плечо и кивком подозвал их к себе. Сам он переминался с ноги на ногу и потирал обожженную половину лица трехпалой рукой. Когда остальные подошли к нему, он указал на один из особняков – немного меньше остальных и окруженный черным железным забором. Справа Джеззет заметила ворота с двумя явно скучающими стражниками в белой форме. Само здание насчитывало всего два этажа и было построено из такого же белого камня, как и почти все остальное в этом городе. Кессика нигде не было видно.

Танкуил накинул капюшон и подошел к прутьям решетки. Он что-то зашептал себе под нос, но Джеззет не смогла разобрать слов.

– И… кто это? – зашипел Шип; по нему было видно, что он сейчас готов оказаться где угодно, лишь бы не торчать здесь.

– Я не знаю, – прошептал Танкуил. – Я лишь видел, как Кессик вошел внутрь.

– Что ж, мы хотя бы знаем, что они оба тут, – сказала Джез. – Так почему бы нам просто не вломиться и не сделать то, за чем мы сюда пришли?

Танкуил, похоже, уже был готов согласиться с предложением, как вдруг они услышали голоса. Стражники У ворот говорили с кем-то. Троица преследователей отошла в тень и стала наблюдать. Неожиданно для Джез Танкуил выругался – нечасто арбитр такое себе позволял. Мужчина у ворот был высоким и статным, с резкими чертами лица. Чем-то он напоминал гордую птицу, например орла. Светлыми волосами в Сарте никого не удивишь, а вот пара ручных кос на поясе бросалась в глаза.

«Косы. Мерзкое оружие. От них трудно защищаться, и бьют они очень больно». Джез вспомнился один из ее шрамов, под левой грудью, – его оставил наставник, когда девушка набралась наглости и решила, что может обезоружить старика. Сделал он это именно косой. Джеззет вспомнила то чувство, когда всю левую половину груди словно охватил огонь, но, к своей чести, она тогда продолжила драться, не обращая внимания на кровь и боль.

Танкуил дождался, пока мужчина с косами пройдет в ворота, а затем, не говоря ни слова, развернулся и стремительно двинулся туда, откуда они втроем совсем недавно пришли. Джеззет бросила на Черного Шипа непонимающий взгляд. Торн ответил ей тем же, и вместе они поспешили за арбитром.

Даже вернувшись в трактир, Танкуил все равно отказался говорить – лишь злобно сверкнул глазами и скрылся в комнате. Черный Шип тяжело вздохнул, плюхнулся в кресло и попросил принести пива. Джеззет сделала то же самое.

«Сейчас выпивка совсем не повредит».

Шип улыбнулся ей. Он был самым уродливым человеком из когда-либо ей встречавшихся, но его это, похоже, нисколько не заботило. Наемник дождался, пока ему принесут пиво, сделал большой глоток и утер рот. Девушка отпила совсем чуть-чуть и бездумно уставилась на темную жидкость, пенящуюся в кружке.

– Джеззет, – заговорил Шип, – нам с тобой на нашем веку хватило убийств. Кого-то мы пришили сами, кого-то убили на наших глазах.

– На что ты намекаешь?

– Мы оба знаем, что такое убийство. Жажда убийства рождается из гнева и ненависти. Мы оба видели это и испытывали это. А теперь скажи мне, что ты сейчас видела в глазах нашего охотника на ведьм?

Он был прав.

– Думаю, будет лучше, если ты поднимешься наверх и немного его успокоишь. Не дай ему натворить глупостей. За пиво не волнуйся – я присмотрю за ним.

Джеззет поднесла кружку к губам, задержалась на мгновение, а затем, залпом осушив ее, встала из-за стола и двинулась к лестнице. Хриплый смех Шипа прокатился по залу у нее за спиной.

Танкуила она нашла в их комнате. Он расхаживал от стенки к стенке, снова и снова, стиснув зубы и сжав кулаки. Его трясло, а обычно милые глаза превратились в ледышки. Когда девушка вошла, он не проронил ни слова, даже не остановился. Его тень отплясывала бешеную джигу в неверном свете уличных фонарей.

Джез закрыла за собой дверь и стала возле нее. «Он похож на Констанцию, когда она увидела меня». Девушке показалось, что она поняла причину его злости.

– Кто этот арбитр с косами?

– Кош. – Танкуил мимолетом глянул на Джез и вновь уставился в пол. С каждым шагом он сжимал и разжимал кулаки. – Его зовут Фенден Кош.

Джеззет подождала, но Танкуил, похоже, не собирался сам ей все выкладывать.

– И кто он тебе?

При этих словах арбитр стиснул зубы еще сильнее.

– Он… был моим другом. Нас вместе тренировали, мы вместе получали звания. И напивались тоже вместе.

Джеззет кивнула.

– Знаешь, в Диких Землях есть поговорка: «Не бывает друзей, бывают те, кто еще не повернулся против тебя».

– Мы не в Диких Землях, Джеззет! Мы в Сарте! – закричал Танкуил. Впервые с момента их знакомства он повысил голос. – Я знал его сорок лет!

– Ох, прости, я совсем забыла, что вы здесь, в Сарте, все сплошь культурные, цивилизованные люди. Уж не хотел ли ты, чтобы он по-дружески известил тебя, прежде чем воткнуть тебе нож в спину? Например, письмом?