Текст книги "Нет числа дням"

Автор книги: Роберт Годдард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава двадцать вторая

Водное такси мчалось по глади лагуны. Ник взглянул в иллюминатор и увидел впереди яркие огни. «Аэропорт» – понял он. Глотнул виски и вернул фляжку Баласкасу.

– Спасибо.

– Не за что, старина. Помогло?

– Меня просто укачало. Мутит.

– И от этого тоже помогает. Немудрено, что вы побледнели. Говорите, Эмили Брэйборн подняла шумиху на тему расследования? Выходит, передумала и смоталась обратно в Штаты, потому что вдова Брэйборна мне ни слова о ней не сказала. Великое дело – вовремя унести ноги. Посмотрите хотя бы на меня. А может быть, та женщина, что назвалась сестрой Брэйборна, на самом деле самозванка. Не думали об этом?

– Вот только сейчас задумался.

– Мы с вами в чужих водах, Ник. Единственная возможность спастись – набрать побольше воздуха и плыть как сумасшедший. Я, например, так и сделаю. И вам советую.

– Не могу. Мне нужно найти Бэзила.

– Тогда – удачи. Вам она понадобится. Я советовал вашему брату оставить Димитрия в покое. Он не прислушался.

– Когда вы видели его в последний раз?

– В понедельник. Он вернул мне книгу Дрисдейла. Мы договорились встретиться на вапоретто, который двигается по кольцевому маршруту. Я рассказал ему о Димитрии столько, сколько знал сам.

– Мне расскажете?

– Хорошо. Димитрий-старший был из породы благородных патрициев. Димитрий-младший – его полная противоположность. На Кипре он персона нон грата – подозревается в отмывании денег на международном уровне. Отели, которые он получил после смерти отца, закрыли до конца следствия. Все его активы на Кипре арестованы.

– О Господи.

– Его здорово прижали, Ник. И не только на греческом Кипре. В турецкой части Димитрия тоже не очень-то любят. Поговаривают, что здесь, в Италии, он тоже связан с организованной преступностью. В общем, с какой стороны ни взгляни, ваш родич отнюдь не подарок. Тот сомнительный портулан был не единственной удачной сделкой Нардини в прошлом году. Думаю, Димитрий использовал его, чтобы втихую распродать часть отцовской коллекции старинных карт и атласов. Ему нужны были деньги, чтобы угомонить кредиторов. А его кредиторы – люди того сорта, которым не отдашь – так сами возьмут. У Димитрия в Лидо есть вилла, так вокруг стоят головорезы, которым место разве что в резиденции какого-нибудь латиноамериканского диктатора. Он сам в беде и сеет беду кругом. Я бы с ним дела вести не решился. И вашему брату не советовал. Очень настойчиво.

– И что он ответил?

– Поблагодарил за информацию. Пожал мне руку. И я сошел. А он остался. Вапоретто шел на Сан-Микеле, остров-кладбище. Ваш брат сказал, что хочет посмотреть на могилу Димитрия-старшего. Так мы и разошлись. С тех пор от него ни слуху ни духу.

– Димитрий казался таким приветливым, когда я с ним говорил. Предложил свою помощь.

– Это все игры, Ник. Не вздумайте ему верить.

– Как вы думаете, что случилось с Бэзилом?

– Думаю, на ваш вопрос с легкостью ответит Димитрий – если, конечно, захочет. Сам я могу только догадываться.

– О чем же?

– Вам это не понравится.

– И все-таки.

– Нет, – Баласкас пристально посмотрел на Ника. – Поверьте мне. Не понравится.

Вскоре после этого Баласкас спрыгнул на пристань у аэропорта Марко Поло и пошел к стоянке такси и автобусов неподалеку от здания терминала. Саквояж, висевший на его левой руке, был таким тяжелым, что казалось, будто сыщик хромает. Он ни разу не оглянулся.

– Мне сказали, вы заплатите, – буркнул рулевой.

Ник протянул ему свернутую пачку лир.

– Фондамента-дель-Аббациа.

Рулевой прикинул толщину пачки и кивнул.

Из слов Баласкаса вовсе не следовало, что Эмили снова обманула Ника. Она могла просто-напросто попросить золовку не упоминать ее имя при передаче книги сыщику. А вот то, что она не рассказала ему о путаницах с Димитриями, не давало Нику покоя. Такси резало воды лагуны, возвращаясь обратно, а Ник смотрел на свое бледное отражение в окне салона, понимая, что руки у него трясутся вовсе не от качки. Никому нельзя верить. Ни на что нельзя надеяться. Кругом измена на измене. Тайна в том, что нет никакой тайны. И это само по себе ложь. Ник зажмурился и закрыл лицо ладонями.

В ту ночь он так и не позвонил Ирен. В баре неподалеку от «Дзампоньи» – но не у Луиджи – Ник накачался граппой так, чтобы забыть все на свете. На него навалилась невероятная усталость, и он крепко заснул на узкой кровати, на которой спал и его брат, а когда проснулся, сообразил, что видел сон об отце. Но что старик говорил или делал, вспомнить не смог. Еще одна тайна, которой никогда не суждено приоткрыться.

Утро выдалось ярким, почти весенним. Ник сходил в один из баров на Фондаменте-Нуове и позавтракал, глядя на «остров мертвых» – Сан-Микеле. Именно туда три дня назад собирался Бэзил, когда расстался с Баласкасом. Над терракотовой стеной кладбища торчали зеленые кроны кипарисов. Где-то за ней тянутся ряды могил. Одна из них принадлежит Димитрию Андронику Палеологу. Он умер.

Ник решил, что будет делать. Сходит еще раз в консульство и потребует, чтобы Брукс связался-таки с полицией. У них больше возможностей помочь Бэзилу, чем у него самого. Это последняя надежда. С Ирен можно поговорить попозже, когда будут хоть какие-то новости. Иначе она начнет требовать объяснений, которые он дать пока не в силах. Тем более что в Англии сейчас около восьми, сестра, наверное, еще спит. «Когда не можешь ничего найти, ищешь оправданий», – тут же усмехнулся он про себя.

Однако консульство еще закрыто. Ник вышел из бара, подошел к остановке вапоретто и начал изучать расписание. Всего через несколько минут один из речных трамваев идет к Сан-Микеле. Он купил билет и начал прохаживаться по пристани, разглядывая окружающих и гадая, кто из них может за ним следить. Баласкас уверял, что каждый его шаг не проходит незамеченным. Возможно, так оно и есть. Но в незнании есть некая свобода. Пока они не покажутся, ему не нужно ничего делать. Разве что пройти по следам Бэзила.

Вапоретто следовал до острова Мурано. Как оказалось, там сходили и все пассажиры, кроме Ника и аккуратной пожилой женщины с букетом цветов, завернутых в целлофан. На остановке в Чимитеро они сошли вдвоем.

Вслед за попутчицей Ник прошел на территорию кладбища. Вокруг тянулись разделенные гравийными дорожками ряды могил; вдоль дорожек стройными рядами стояли кипарисы – как безмолвные стражи. Женщина заспешила вперед – одинокая фигурка среди могильных камней, – она-то знала, куда ей идти. Ник нашел служителя, который худо-бедно говорил по-английски и, к радости Ника, узнал фамилию Палеолог. Служитель протянул ему план кладбища и ткнул пальцем в тот участок, что назывался «греческим».

– Он ведь был православным? Идите туда, не ошибетесь. Надгробие очень приметное.

Православным? Ну разумеется. Старый Димитрий следовал вере своих византийских предков. Поглядывая на план, Ник прошел мимо крематория к двум отделенным стеной частям кладбища. Одна предназначалась для протестантов, другая – для тех, кто при жизни подчинялся константино-польскому патриарху и тем после смерти заслужил право лежать отдельно.

Стрелки на карте отмечали могилы двух русских знаменитостей – Стравинского и Дягилева. Но Ника интересовали не они. Он пробирался между надгробиями, ища глазами те, что поновее. Стало совсем тепло, высокие стены будто впитывали энергию солнца. Где-то ворковал голубь. Наверное, вот это и называется «упокоиться с миром».

Наконец Ник нашел глазами нужное имя. Вернее, его греческий вариант: Палеологос. Когда тень Ника упала на могильный камень, оттуда соскользнула ящерка.

ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ

ДИМИТРИОС АНДРОНИКОС ПАЛЕОЛОГОС

РОДИЛСЯ 2 ФЕВРАЛЯ 1908 ГОДА – СКОНЧАЛСЯ 24 МАРТА 2000 ГОДА

И ЕГО СУПРУГА

ДЖУЛИЯ АГОСТИНИ ПАЛЕОЛОГОС

РОДИЛАСЬ 11 ИЮЛЯ 1914 ГОДА – СКОНЧАЛАСЬ 22 АВГУСТА 1986 ГОДА

Ник прочитал надпись и тут же заметил над ней вырезанного на камне двуглавого орла, такого же, как на могиле деда в Ландульфе. Видно, ни один Палеолог не может убежать от своего прошлого.

Глядя на старательно высеченные в камне даты рождения и смерти незнакомого родственника, Ник неожиданно воспрял духом, хотя, казалось бы, ни время, ни место к этому не располагали. Читая отчет Баласкаса, найденный среди вещей брата, Эмили могла и не догадываться, что объект слежки уже умер. А сам Джонатан Брэйборн вполне мог узнать об этом лишь незадолго до своей гибели. Возможно, – да, вполне возможно! – что Эмили до сих пор не в курсе, что теперь они имеют дело с более молодым и куда более опасным Димитрием Палеологом. Может быть, она и не обманывала Ника.

Вдруг его тень будто бы вытянулась, накрыв буквы и цифры на надгробии. Ник повернулся и в изумлении уставился на того, о ком только что думал. Димитрий Константин Палеолог собственной персоной.

– Какое невероятное совпадение, дорогой кузен, – улыбнулся Димитрий.

– Да, действительно.

– После нашего вчерашнего разговора я вспомнил, что давно не навещал отцовскую могилу. А вас что сюда привело?

– Любопытство. Простое любопытство.

– Возможно, вам нужно было собственными глазами увидеть надгробие, чтобы окончательно мне поверить.

– Нет, я всего лишь…

– Даже я иногда с трудом верю в то, что отца больше нет. Он прожил долгую жизнь и был готов к смерти. А я все ловлю себя на том, что стремлюсь услышать его голос, поймать взгляд. В палаццо, когда темнеет и рабочие расходятся по домам… Понимаете? – развел руками Димитрий.

– Да. Понимаю.

– Утром я говорил с Бруно. Он вспомнил вашего брата. И ничего больше. Боюсь, пока мы не смогли вам помочь.

– Жаль.

– Для дальнейших расследований понадобится время. Наберитесь терпения.

– Постараюсь.

– Вот и замечательно.

– Наверное, мне лучше уйти. Вам надо побыть одному.

– Не нужно никуда идти. Вы приплыли на вапоретто?

– Да.

– Хотите вернуться вместе со мной, на моем катере? Прошу вас, подождите несколько минут. Можете осмотреть наш семейный склеп. – Димитрий махнул рукой в сторону мавзолея из серого камня под ивой у стены. – Мама не хотела, чтобы ее здесь хоронили. Потом и отец к ней присоединился. Его отец, отец его отца и так далее лежат в склепе.

Ник отошел, оставив Димитрия стоять, склонивши голову, над могилой родителей. Кузен уже не казался ему таким уж зловещим и подозрительным, каким описал его Баласкас. Каков же он на самом деле?

На фронтоне мавзолея греческими буквами было высечено: ΠΑΛΑΙΟЛΟΓΟΣ.

* * *

Кости многочисленных отцов покоились за этими стенами. Ник еще никогда не чувствовал себя так близко к своим забытым корням. Словно в обманчиво теплом воздухе взвихрилась пыль веков.

– Где же ты, Бэзил? – прошептал он. – Что с тобой приключилось?

Ник припомнил последний разговор с Бэзилом, в воскресенье утром. Выходит, к тому времени брат уже поговорил с Бруно Стаматти. Неужели он не понял, что нынешний хозяин палаццо Фальчетто слишком молод, чтобы быть другом их отца?

Ник повернулся и увидел, что Димитрий уже идет к нему. Вчерашний плащ сменило светлое кашемировое пальто, которое подчеркивало некоторую развязность походки кузена. Губы его улыбались, а вот глаза прятались за стеклами темных очков.

– Если бы только мертвые могли говорить! – сказал, подходя к Нику, Димитрий. – Сколько тайн они бы нам поведали!

– Возможно, открыли бы наконец, есть ли на самом деле рай и ад.

– И Бог, и дьявол. Да, это было бы полезно.

– А вдруг сказали бы, что тайна в том, что нет никакой тайны?

– Никакой тайны? – хмыкнул Димитрий. – Вот разочарование!

– А жизнь вообще полна разочарований. Что, если смерть следует ее примеру?

– Может, и следует, раз вы так говорите. А меня, например, и жизнь разочаровывает редко.

– Вам повезло.

– Не спорю. Но везение не слепой случай. Мы можем что-то выбрать, а от чего-то отказаться. – Димитрий улыбнулся еще шире, зубы сверкнули ярче, чем мрамор. – Пойдемте?

* * *

Они вернулись в основную часть кладбища и пошли по обсаженной кипарисами главной аллее к остановке вапоретто. В дальнем конце аллеи виднелись высокие, украшенные орнаментом ворота. К одному из столбиков привалился человек в темном, он внимательно следил, как приближаются Ник и Димитрий.

– Нам, православным, хорошо, – прервал молчание кузен. – Поскольку Сан-Микеле – остров и место здесь ограничено, всех похороненных тут католиков через десять лет выкапывают и перевозят на городское кладбище, А Палеологам это не грозит. Мы останемся тут… навечно…

– Интересно.

– Рад, что вам интересно, хотя по большому счету – какая разница, что случится с телом после смерти?

– Вам так кажется?

– Конечно. – Димитрий искоса взглянул на Ника. – Вы заходили в протестантскую часть кладбища?

– Нет.

– Там похоронен поэт Эзра Паунд. «Мастер, больший чем я», как называл его Элиот. «Останется лишь то, что любишь, – писал он. – Все остальное – тлен».

– И вы в это верите?

– Частично.

– И в какую часть?

– В тлен, дорогой мой родственник. В тлен.

Димитрий поднял руку, сигналя человеку у ворот. Тот встрепенулся и пошире открыл створки, пока Ник и Димитрий поднимались по лестнице.

– Я собираюсь на свою виллу в Лидо, составите компанию? Бруно тоже туда приедет, прямо из аэропорта. Как раз поговорите с ним.

Он вышли из ворот и спустились на пристань. Катер Димитрия – блестящий, обтекаемый, с надраенной, медового цвета, палубой – рыкнул мотором, как разбуженная пантера. Мускулистый и загорелый рулевой – почти точная копия того охранника, что стоял у ворот – посмотрел на хозяина и его гостя сквозь темные очки. Ник решил, что это и есть те самые головорезы, о которых говорил Баласкас. Он услышал, как за спиной хлопнули, закрываясь, ворота и подумал, что приглашение Димитрия слишком жалко отклонить и слишком страшно принять. Как он там говорил? «Что-то выбрать, а от чего-то отказаться»? Но кому из них повезет на этот раз?

– Симпатичное суденышко?

– Очень.

– Тогда прошу на борт. Покажу вам, на что оно способно.

На долю секунды Ник заколебался, но тут же решительно шагнул вперед.

Рулевой помог ему перебраться на катер, Димитрий и человек в темном прыгнули следом. Мотор взревел, и катер полетел прочь от Сан-Микеле.

До Лидо домчались стрелой. Поток ледяного воздуха вскоре заставил Ника спрятаться в салоне, туда же спустился и Димитрий. Кузен сбросил щегольское пальто и с гордостью смотрел на пенный след за кормой. Достал из кармана мобильный и кому-то ответил, хотя Ник не слышал звонка. Понять, о чем говорили, было невозможно: Димитрий лишь несколько раз повторил краткое «si», а потом еще «subito» и «senz’altro»[35]35
  Сейчас же, немедленно (um.).


[Закрыть].

Когда он договорил, они уже почти добрались до места: показалось длинное низкое побережье Лидо. Рулевой сбросил скорость и ловко завел катер в узкое устье канала, по обеим сторонам которого выстроились виллы с терракотовыми крышами, окруженные густой зеленью и высокими оградами.

Димитрий пригласил Ника подняться на палубу и указал на одну из вилл на левом берегу:

– Моя.

Ник разглядел высокое, стройное здание, простое и строгое, покрытое кремового цвета штукатуркой; заросшая виноградом терраса смотрела на лагуну. Трубы походили на средневековые дымоходы – fumaioli, которые Ник замечал по всей Венеции. Если бы не они, вилла походила бы на обычный загородный дом у моря. Причем дом, в который заглядывают не так уж часто, если судить по количеству закрытых ставнями окон.

Вскоре катер причалил. Рулевой выскочил на пристань и пришвартовался. Пассажиры сошли на берег. Димитрий повел гостя сквозь кованые ворота по усыпанной гравием дорожке между деревьев к центральному входу в дом. Неподалеку Ник углядел серебристую «лянчу», припаркованную рядом с темно-красным «транзитом».

Как только они подошли, парадная дверь отворилась. Ее придерживал тип, показавшийся Нику близнецом головорезов с катера, разве что попроще одетый. Тип кивнул сначала хозяину, потом гостю. Вслед за Димитрием Ник прошел в прохладный пустой холл, а оттуда – в гостиную, из которой вели на террасу застекленные двери. За ними, между колоннами, поблескивало море, виднелись тщательно подстриженные газоны, крытый бассейн и сложенные шезлонги, ожидающие лета.

Гостиная была обставлена мебелью в стиле ар-деко – много светлой кожи и дорогого дерева в сочетании с широкоэкранным телевизором и суперсовременным музыкальным центром. В дальнем углу, на небольшом подиуме, стоял рояль.

– Располагайтесь, – предложил Димитрий. – Кофе? Или чего-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо, только кофе.

– Мне, пожалуй, тоже.

Димитрий шагнул обратно в холл и быстро переговорил с человеком, который встретил их у дверей. Ник расслышал имя – Марио. Димитрий вернулся, сел в одно из светлых кожаных кресел и жестом пригласил Ника сесть в другое.

– Когда должен приехать Бруно?

– Скоро, скоро. А пока нам надо многое обсудить.

– Обсудить?

– Конечно. Начну с приятного, Николас. Я от всей души вам благодарен.

– За что?

– За то, что согласились приехать.

– Это вовсе не трудно.

– Разумеется. Но вы могли осложнить все дело, если бы начали отказываться. А так, – Димитрий улыбнулся, – мы здесь. Вы здесь.

– А почему я должен был отказываться?

– Теперь уже не важно.

– Похоже, я чего-то не понимаю.

– Сейчас поймете.

Оба замолчали – вошел Марио, держа поднос с двумя чашками кофе, изящным молочником и сахарницей. Он поставил поднос на стол и удалился, не сказав ни слова. Димитрий взял чашку, положил ложку сахара и начал медленно его размешивать.

– Я следил за вами, Николас. Думаю, вы и сами это поняли. Не считая пары часов прошлой ночью, когда вам удалось ускользнуть от моих людей, все ваши передвижения тщательно контролировались с тех пор, как вы сошли с трапа самолета. И конечно же, сегодня утром, на Сан-Микеле, мы встретились не случайно.

Димитрий говорил все тем же любезным тоном, что и раньше, и поначалу Ник просто не поверил своим ушам.

– Что?!

– Я думаю, вы меня расслышали. Кстати, очень интересно, с кем это вы встречались прошлой ночью?

– Вы… следили за мной?

– Да.

– Зачем?

– Чтобы быть уверенным, что вы не зайдете слишком далеко. Вы правильно сделали, что вернулись в «Дзампонью» после того, как мы вас потеряли. Правильно, но глупо.

– Слушайте!.. – подскочил от возмущения Ник.

– Сядьте, Николас. Я хочу вам кое-что показать.

Димитрий взял с низкого столика пульт и нажал на кнопку. Вспыхнул экран телевизора.

Ник так и застыл, наполовину поднявшись и глядя на слегка мерцающее черно-белое изображение. На него смотрел Бэзил. Нет, не на него, конечно, а в видеокамеру. Брат сидел в самом центре пустой комнаты – ноги привязаны к ножкам стула, руки завернуты за спину. Он был одет в светлую футболку, джинсы и сандалии. На подбородке и бритой голове отросла щетина. Лицо спокойно – ни испуга, ни злости. Похоже, обращались с ним неплохо, хоть и держали под арестом. И человек, который похитил Бэзила, сейчас сидел прямо перед Ником с милой улыбкой на губах.

– Вам следует быть весьма осторожным, Николас. Прямо сию минуту мы находимся на связи с тем местом, где я держу вашего брата. Вокруг Бэзила – мои люди, которые без колебаний убьют его, как только я отдам приказ. Позвольте продемонстрировать вам, что я не шучу.

Димитрий взял телефон, нажал кнопку и сказал несколько слов по-итальянски. На экране тут же появился еще один человек, одетый как типичный террорист: в кроссовки, джинсы, толстовку и вязаный шлем. Он зашел Бэзилу за спину, поднял пистолет и демонстративно махнул им перед лицом узника. Тот слегка откинул голову, лицо его осталось таким же бесстрастным.

– И чего же вы хотите? – спросил Ник, стараясь говорить спокойно.

– Сейчас объясню.

Димитрий что-то бормотнул в трубку, «террорист» опустил пистолет и вышел из кадра.

– Давайте сядем.

Ник снова опустился в кресло и тяжело сглотнул. Странно, но вместо ожидаемого сердечного приступа он почувствовал удивившее его самого спокойствие. Ну, может быть, спокойствием это называлось с большой натяжкой. Во рту пересохло, ладони вспотели, голова шла кругом. И все-таки он держал себя в руках. Владел если не ситуацией, то хотя бы своими нервами. И не имел права раскисать – ради Бэзила.

– Итак, что вам от меня нужно?

– Ваше полное и добровольное содействие.

– И если я соглашусь…

– Я выпущу вашего брата.

– Считайте, мы договорились.

– Сперва послушайте, что я имею в виду.

– Слушаю.

– Подождите немного. – Димитрий отхлебнул кофе. – Пейте – остынет.

– Говорите же.

– Дело в том, – Димитрий бесшумно поставил чашку на поднос, – что я хочу избежать бессмысленных повторений. Скоро прибудет мой помощник. И тогда все станет ясно. – Он направил пульт на экран, тот мигнул и погас. – А пока вы можете все-таки выпить свой кофе.

– Нет, спасибо.

– Как хотите.

– Ваш помощник – Бруно Стаматти?

– Нет.

– Кто же тогда?

– Очень скоро вы обо всем узнаете. – Димитрий оглянулся, будто на звук. – А вот и машина подъехала. – Он посмотрел на часы. – Похвальная точность.

Сначала Ник ничего не услышал. Потом где-то хлопнула дверца автомобиля, простучали по дорожке шаги – ближе, ближе, открылась входная дверь. Те же шаги, уже в холле. Ник поднял глаза, проклиная собственную дурость, – он-то все лелеял слабую надежду, что больше не увидит лица женщины, о которой вспоминал как об Эмили Брэйборн.

А зря.

– Привет, Ник.