Текст книги "Нет числа дням"

Автор книги: Роберт Годдард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Значит, завтра в это время ты будешь…

– В безопасности. Теоретически.

– А практически?

– Наверное, тоже. Но…

– Что «но»?

– Но – все, что угодно.

Официант принес заказ. Ник и Эмили молчали, глядя, как он расставляет стаканы и подсыпает в блюдце орешки. Тишина показалась Нику плотной, почти осязаемой. Эмили перехватила его взгляд, ее лицо – застывшая маска. Официант отошел.

– Как же это получилось? Твоя семья против моей семьи – и наоборот?

– Не знаю. Но зашло все слишком далеко. Слишком.

– И скоро закончится.

– Похоже на то.

– Только вот чем, Ник? Чем? Ты знаешь?

– Нет, не знаю.

– Том однажды сказал… – Эмили отвернулась и прерывисто вздохнула. Снова посмотрела на Ника. Слабо улыбнулась.

– Прости.

– За что?

– Ты плохо переносишь сильные эмоции, да? Они тебя пугают. Я никогда не встречала таких сдержанных людей, хотя однажды, в юности, ты полностью потерял самообладание. Это из-за того случая ты теперь боишься расслабиться?

– Что сказал Том?

– Он сказал, – Эмили снова вздохнула, – что лучший способ узнать правду – начать ее говорить.

– Я говорю тебе правду, Эмили.

– Не всю. Я чувствую. Потому что делаю то же самое.

– Серьезно?

– Мы оба одиноки и напуганы. Но вдвоем можно заставить страх и одиночество отступить. Хотя бы на одну ночь. – Взгляд Эмили и дразнил, и умолял. – Как считаешь?

Глава двадцатая

Они договорились, что не станут прощаться. Утром Ник прошел мимо номера Эмили. Там уже хозяйничала горничная, довольная ранним отъездом постояльца. Ник знал, что Эмили уедет раньше. Он взглянул на часы и прикинул, что сейчас она, наверное, уже регистрируется на свой рейс. Их пути расходятся. Навсегда. Он подошел к лифту.

На пути к вокзалу Виктория Ник начал сомневаться: а не приснилась ли ему нынешняя ночь? Переспать друг с другом после всего, что они натворили, казалось верхом безумия. Во-первых, такое вообще не могло случиться. Во-вторых, не могло ему понравиться. Он должен был ненавидеть Эмили, а вместо этого уже почти в нее влюбился. «Завтра мы сами себе не поверим», – сказала она вчера. Он согласился с ней только теперь. «У нас нет будущего, ты ведь тоже так думаешь?» Да, сегодня он думал так же. «Я позвоню, когда все будет позади», – ответил он тогда. «Не позвонишь», – покачала головой она. И только сейчас собственные возражения показались Нику такими же пустыми и фальшивыми, какими вчера казались Эмили.

Но ведь это неправильно. Да, вероятно, но ведь не обязательно, думал Ник, пока «Гатуик экспресс» нес его на юг, через Суррей. Будущее в отличие от прошлого можно изменить. Как свое, так и Эмили. Трудно – не значит невозможно. Они тоже имеют право на счастье.

Хотя глупо загадывать больше, чем на пару дней вперед, напомнил себе Ник, выходя из поезда. Неизвестно еще, что ждет его в Венеции. И уж совсем неизвестно, что будет, когда – или если – он оттуда вернется.

Как бы в подтверждение этих мыслей в Северном терминале его ждали неожиданные и не очень приятные новости. Аэропорт Марко Поло не принимал из-за тумана. Все рейсы в Венецию отменили.

Ник оказался в толпе таких же пассажиров, пытавшихся перерегистрироваться. Самый удобный маршрут – самолетом до Вероны и оттуда поездом до места – был уже занят. Оставался вечерний рейс в Милан, причем никто не мог сказать, когда при таком раскладе Ник попадет в Венецию. Он плюнул и согласился.

Несколько раз он порывался позвонить Ирен. Или Кейт и Терри. Или всем по очереди. В какой-то момент уже набрал было номер «Старого парома». И тут же передумал. Побродил туда-сюда по залу ожидания. Посмотрел, как взлетают и приземляются самолеты. Старался держать себя в руках. Ждал.

Рейс в Милан отправился без опозданий в восемнадцать сорок пять. Через двенадцать часов, переночевав в ближайшей к вокзалу гостинице, Ник сел на поезд в Венецию. К тому времени он уже начал сомневаться, что когда-нибудь вообще туда попадет.

И все-таки любое путешествие рано или поздно подходит к концу. Около девяти утра поезд пересек Венецианскую лагуну. Ник в это время спал.

Ник сказал Фарнсуорту, что никогда не бывал в Венеции. И немного покривил душой. Он попал туда проездом, на два дня, по пути из Греции, в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году. Смешно, но в Грецию он ездил, беспокоясь за Бэзила, который как раз решил податься в монахи. В голове сохранилось лишь несколько смутных воспоминаний – каналы, гондолы, толпа на площади Сан-Марко. Ник даже не помнил, где останавливался. Так что, можно считать, сейчас он попал в Венецию впервые.

Вот так и вышло, что станция Санта-Лючия стала его стартом в неведомую землю. Ник купил карту, подошел к справочному бюро и спросил адрес гостиницы «Дзампонья». Оказалось, что она даже не классифицирована, ни на одну звезду не тянет, и служащий намекнул Нику, что лучше бы выбрать что-нибудь другое. Впрочем, если он настаивает, то пожалуйста… район Каннареджио, дойти можно пешком.

В столь ранний час других посетителей в бюро не было, и служащий с удовольствием помог Нику установить местоположение еще одного здания. Палаццо Фальчетто было отмечено крестиком на карте около последнего изгиба Гранд-канала, неподалеку от его впадения в лагуну. Если Бэзил не встретит Ника в «Дзампонье», палаццо неведомого кузена станет последней надеждой.

На карте дорога к «Дзампонье» казалась вовсе не сложной. На деле все оказалось немного иначе. Утро выдалось холодным и серым, и чем дальше Ник уходил от станции, тем тише и безлюднее становились улицы. Отсутствие машин скорее пугало, чем радовало. Ник шел запутанными переулками, вдоль извилистых каналов, время от времени обходя зеленые дворы с шуршащими поливалками, совершенно пустые – разве что кот пробежит.

Поблуждав немного, он наконец вышел на нужную улицу: Калле-делле-Инкудини. На углу стоял обшарпанный бар, а в следующем здании размещалась пресловутая «Дзампонья».

Когда-то название было написано на выкрашенной горчичной краской стене, но половина букв осыпалась вместе со штукатуркой, оставшиеся выцвели, и от некогда манящей туристов надписи почти ничего не осталось. Вход казался темным и неприветливым, хотя дверь была приоткрыта. Ник вошел в гостиницу.

Потертый ковер в темном узком холле закрывал старую неровную плитку. Возле лестницы Ник увидел некое подобие окошка, будто в билетной кассе на заштатной железнодорожной станции. За ним сидела женщина в бесформенном коричневом платье и шали. Ник мгновенно понял, что именно с ней разговаривал по телефону. Узкое морщинистое лицо было таким смуглым, что почти сливалось с платьем. Тем нелепее выглядели торчавшие над ним ярко-рыжие волосы. Женщина без улыбки посмотрела на Ника:

– Si?

– Я ищу Бэзила Палеолога. Это мой брат. Бэ-зил Па-ле-о-лог. Он у вас остановился.

– Che?

– Parla inglese? Вы говорите по-английски?

– Inglese?

– Да. Si. Inglese. Он и я. Англичане. Бэзил Палеолог. Он здесь?

– Палеолог?

– Да, да. Я…

Как только женщина разобрала имя, она не дала Нику вставить ни слова. Замахав руками, она совершенно неожиданно набросилась на него с неразборчивой руганью, крик эхом отражался от стен. Ник не понимал ни слова, но тут же смекнул, что хорошим отношением к Бэзилу здесь и не пахнет. Женщина явно разозлилась. Ник попытался умиротворить ее улыбкой и успокаивающими жестами, но без толку. Пришлось ретироваться.

Проклятия понеслись за ним по улице и затихли очень не скоро. Ник направился к соседнему бару; на помощь он не надеялся, но идти все равно было больше некуда. Несмотря на погоду, двери были распахнуты, открывая взгляду стойку, которая тянулась через половину зала. За ней стоял пожилой пузатый бармен – barista, – лысый, зато с холеными усами. Он обменялся многозначительным взглядом со своим единственным посетителем – облокотившимся на стойку молодчиком в запыленной рабочей одежде, – а потом ухмыльнулся Нику:

– Buongiorno[27]27
  Здравствуйте (um.).


[Закрыть].

– Buongiorno, – стараясь выглядеть бесстрастным поздоровался Ник. – Doppio espresso, per favore[28]28
  Двойной эспрессо, пожалуйста (um.).


[Закрыть].

– Prego[29]29
  Пожалуйста (um.).


[Закрыть].

Бармен отвернулся и зарядил кофеварку, которая радостно засвистела. Второй посетитель допил свою чашку, смял пустую пачку из-под сигарет и кинул ее на стойку.

– Чао, Луиджи, – сказал он, проходя мимо Ника, и вышел на улицу.

– Чао, Джанни, – отозвался через плечо Луиджи. Он стоял спиной к Нику, поджидая, пока неспешная машина выполнит работу. Потом поставил чашку на стойку.

– Eccolo![30]30
  Прошу! (um.).


[Закрыть]

– Спасибо.

– Пожалуйста. Двойной эспрессо – именно то, что нужно после встречи с la dragonessa, – засмеялся Луиджи. – Что случилось? Она прямо из себя выпрыгивала.

– Да я сам не понял. Спросил про своего брата. Он останавливался в этой гостинице.

– Синьор Палеолог?

– Да. Он что, заходил сюда?

– Пару раз, si. Но имя я услышал только сейчас, его выкрикивала Карлотта – la dragonessa. Это ваш брат?

– Да, Бэзил Палеолог. А я – Ник Палеолог.

– Палеологи из Англии? Я и не думал, что они добрались даже туда.

– Вы ничего не знаете о моем брате?

– Он сбежал. Не заплатил за проживание. Когда Карлотта сообразила, что к чему, она забурлила, как Этна.

– А когда это было?

– В понедельник. Утром он заходил сюда выпить зеленого чаю, а потом – фьють! – и нету! Карлотта говорит, все вещи остались в комнате, а синьора и след простыл. И денег нет. Испарился.

– А что предприняла Карлотта?

– Наорала на меня, что же еще?

– А в полицию не сообщила?

– La polizia? Шутите? Они бы ее и слушать не стали.

– А вдруг с Бэзилом что-то случилось?

– Случится непременно, если Карлотта его поймает. И с вами тоже, как только она сообразит, что вы родня.

– Слушайте, если все дело в деньгах, я за него заплачу. Я очень волнуюсь за брата и постараюсь его найти. Он не тот человек, чтобы усвистать, не оплатив счета. Тем более если вещи остались в номере, значит, он собирался вернуться. Ему что-то помешало.

– Может быть, – пожал плечами Луиджи.

– Вы не поможете мне объясниться с хозяйкой? Я был бы вам очень благодарен.

– Так ведь это моя работа – помогать посетителям, разве нет? – немного театрально вздохнул Луиджи. – Что ж, рискнем. – Он взял телефонную трубку и набрал номер. – Так она в меня ничего не швырнет, – подмигнув Нику, объяснил он. – Carlotta? Buongiorno. Sono Luigi. Si, si. Si calma, Carlotta, si calma[31]31
  Карлотта? Здравствуй. Это Луиджи. Да, да. Успокойся, Карлотта. Успокойся (um.).


[Закрыть].

Беседа продолжалась несколько минут. Ник не понял ни слова, но тон изменялся от повышенного к спокойному и под конец barista и padrona почти что ворковали друг с другом. Наконец Луиджи с преувеличенным изяществом повесил трубку и широко ухмыльнулся Нику.

– Ну что ж, синьор Палеолог, я все уладил. Вы можете занять комнату брата до тех пор, пока он не вернется или пока… в общем, сами там разберетесь. Сто тысяч лир в сутки, начиная с прошлой субботы. И за сегодня – вперед. Я на вашем месте остановился бы в «Киприани». Но если вам нравятся жесткие постели и острые языки, «Дзампонья» – для вас. Что скажете?

Ник, разумеется, сказал «да» и осторожно вернулся в гостиницу. Карлотта – на этот раз сама любезность – приняла от него обговоренную пачку лир и, бормоча слова благодарности, показала номер Бэзила, который теперь должен был стать его, Ника, номером.

Комната оказалась маленькой, с низким потолком и скудной обстановкой: кровать, шкаф, тумбочка, стул. В углу – раковина, на стене – фотография Венеции с высоты птичьего полета, в другой стене – крохотное окно, открывающее вид на дымовые трубы и развешанное на веревках белье.

Ник сразу же понял, что Бэзил собирался вернуться. На тумбочке у стола тикал будильник, на раковине стояли туалетные принадлежности. В шкафу лежал рюкзак с вещами. Ник обыскал его в надежде обнаружить хоть какую-то подсказку к тому, где сейчас Бэзил. Не нашел, пришлось обследовать всю комнату. Тоже безуспешно. В пустом ящике тумбочки валялась смятая газета «Коррьере дела серра». Вот и все.

Ник опустился на край кровати и в унынии уставился на серое утро за окном. Куда же делся Бэзил? Осталась только одна зацепка. Чем скорее он отправится в палаццо Фальчетто, тем лучше. Ник встал.

И снова уселся, потрясенный неожиданной мыслью. Бэзил знал итальянский на порядок лучше брата, и все же достаточно ли этого, чтобы читать газеты на чужом языке? Ник снова открыл тумбочку и вытащил «Коррьере дела серра». Выпуск недельной давности, сложенный серединой наружу. Он положил газету на кровать и почти сразу же заметил, что одна из статей обведена красным. Ник почти ничего не разобрал, но одно из слов – omicidio – он знал точно. Убийство.

Ник заказал еще чашку эспрессо, и Луиджи наскоро перевел ему статью. В ней рассказывалось о расследовании убийства некоего Валерио Нардини, пятидесятичетырехлетнего торговца старинными картами, чье тело было найдено на заброшенном складе в районе верфи Арсенал. Прикончили торговца выстрелом в голову. Убийство связывали с прошедшим за два месяца до этого в Женеве аукционом, на котором были проданы несколько средневековых portolani, незаконно вывезенных из Италии. Луиджи не смог найти точный перевод для слова portolano.

– Такие специальные карты для моряков, – с трудом объяснил он.

Сам Луиджи с большим трудом вспомнил, о каком преступлении идет речь. По-итальянски аукционист называется banditore – почти что bandito – пошутил бармен. Им нельзя верить. А полиция вряд ли найдет виноватых.

* * *

Ник вырвал из газеты страницу с обведенной статьей, сунул в карман и отправился в южную часть города. Нужно было найти ближайшую остановку речного трамвая – вапоретто. Луиджи рассказал ему, как быстрее добраться до палаццо кузена Димитрия. Ник не знал, почему Бэзил заинтересовался убийством какого-то там торговца картами, однако не сомневался, что смерть эта связана со всеми остальными смертями, из-за которых они и приехали в Венецию. Если бы только ухватить, в чем тут связь, может, что-нибудь и прояснилось бы. Строго говоря, Ник даже не мог доказать, что газета оставлена в номере Бэзилом, а не предыдущим жильцом, – она вышла двумя днями раньше, чем брат приехал в Венецию. Но почему-то он был уверен, что именно Бэзил обвел статью красным фломастером. Полностью уверен. Жаль, что нельзя было сказать то же самое про все остальное.

Вапоретто номер 1, полный туристов и венецианцев, не спеша курсировал по Гранд-каналу. Карнавал, по-видимому, закончился, сеял мелкий дождик. Архитектурное разнообразие старой Венеции медленно проплывало мимо Ника, а он все думал о старых картах. Наверное, они предупреждали об опасностях, которые подстерегают моряков в открытом море. «Здесь обитают морские змеи» – что-нибудь в этом роде. А если пренебрег предостережением – сам виноват, пеняй на себя.

Ник увидел палаццо, когда вапоретто причаливал к остановке Сан-Тома, где по совету Луиджи и надо было выходить. Когда исчезнут облепившие здание леса, оно вполне переплюнет своих элегантных соседей в готичности – сплошные арки да балконы. Рабочие перегружали мешки цемента с лодки на понтон напротив зашитого лесами портика, сквозь доски виднелись плиты террасы. «RICOSTRUZIONE» – реконструкция, гласила вывеска подрядчика, и оснований не верить ей не наблюдалось.

Сойдя с вапоретто, Ник двинулся в обход, сверяясь с картой, в поисках другого входа в палаццо. Дом окружали высокие стены. В одной из них он наконец разглядел массивные кованые ворота, а за ними с одной стороны – заросший газон, а с другой – летящий, не обезображенный с этой стороны лесами силуэт здания. Ник позвонил.

Пришлось подергать звонок еще пару раз, прежде чем во дворе показался небритый, с опухшими глазами молодой человек в комбинезоне.

– Buongiorno, – промямлил рабочий с набитым ртом и, открывая ворота, неразборчиво добавил что-то еще.

– Parla inglese?

– Немного. Что вам нужно?

– Я ищу синьора Палеолога. Он ведь здесь живет?

– Il capo?[32]32
  Хозяин? (ит.).


[Закрыть] Si, ma… – Человек пожал плечами. – Сейчас он здесь не живет. Non al momento. Из-за… la ricostruzione. Понимаете? Приходит, смотрит работу, уходит.

– А сегодня придет?

– Si. Позже.

– Когда?

– Когда?! Вы думаете, он назначает… un appuntamento[33]33
  встречу (um.).


[Закрыть]? Приходит, когда сам хочет.

– Мне очень нужно с ним поговорить. Поверьте. Это крайне важно… molto importante. Вы можете хотя бы примерно сказать, когда он появится?

– Три. Четыре. Кто знает? – пожал плечами рабочий. – Он приходит с… il architetto. После того как съест хороший обед. Понимаете?

– И все-таки: когда лучше подойти еще раз? – Ник выудил из кошелька подходящую купюру. – Как выдумаете?

Итальянец задумался.

– Я бы попробовал, – он за краешек потянул банкноту, Ник разжал пальцы, – примерно в три сорок пять.

– Спасибо.

– Хотите, я передам, что вы приходили?

– Нет, – поколебавшись, решил Ник.

– О’кей, – расплылся в улыбке рабочий и засунул деньги в карман. – Это наш маленький секрет.

Он закрыл ворота, развернулся и ушел.

Вообще-то Ник хотел поговорить с кузеном Димитрием до того, как идти в консульство. Но жаль тратить время зря – в консульстве могут знать о Бэзиле, а утром больше шансов с кем-нибудь поговорить. По словам все того же Луиджи, оно находилось в двух остановках вапоретто от Сан-Тома, возле моста Аккадемиа. Ник отправился прямо туда.

Кругом толпились туристы – с моста открывались прекрасные виды, а рядом находился прекрасный музей – Галлериа дель Аккадемиа. Напротив возвышалось покрытое розовой штукатуркой палаццо, с балкона которого вяло свисал британский флаг. Для посетителей предназначался боковой вход, оборудованный системой наблюдения и домофоном. Ник обрадовался, увидев, что пришел как раз в часы приема: с понедельника по пятницу с десяти до часу – сообщала вывеска. Он нажал кнопку громкой связи, попросил разрешения войти, и его тут же впустили. Ник пересек обнесенный забором сад, подошел к зданию консульства и, подчиняясь указателю, поднялся по лестнице мимо пары здоровенных греческих бюстов в приемную. Других посетителей не было, и заскучавшая было служащая с большим сочувствием отнеслась к рассказу Ника о том, что он приехал в Венецию на поиски брата, который испарился из гостиницы неведомо куда. Девушка тут же пообещала поискать кого-нибудь, кто мог бы помочь.

И нашла: белобрысого, приторно-вежливого типа по фамилии Брукс, обитателя офиса напротив. Совсем молодой, держаться он старался солидно, а одет был словно для Уайтхолла, куда, наверное, впоследствии и метил. Поздоровался Брукс, однако, вполне приветливо.

– У вас необычная фамилия, мистер Палеолог. Византийские корни?

– Некоторые члены моей семьи охотно в это верят.

– И кто их осудит!

– Я хотел бы спросить, не знаете ли вы что-нибудь о моем брате, мистер Брукс. Бэзил Палеолог. Приехал сюда в конце прошлой недели.

– Боюсь, я ничего о нем не слышал. Такое имя трудно забыть. Если я правильно понял, ваш брат пропал?

– Да.

Ник пересказал обстоятельства исчезновения Бэзила – так сжато, как только мог, не упоминая, естественно, о причинах приезда. Брукс решил, что речь идет об обычном загулявшем туристе. Разумеется, имя кузена Димитрия не прозвучало. Скрытность – не лучший помощник, особенно когда пытаешься обратиться за содействием, но у Ника просто не было выбора.

– Когда вы в последний раз говорили с братом, мистер Палеолог? – спросил Брукс.

– Утром в воскресенье.

– А когда его в последний раз видели в гостинице?

– Утром в понедельник.

– Ну что ж, сегодня только среда. Возможно, еще рано поднимать панику.

– Не согласен с вами. Бэзил оставил в номере все свои вещи. Он определенно собирался вернуться.

– В Венеции с людьми всякое случается. Может быть, он… с кем-то познакомился.

– Но ведь ему же все равно надо чистить зубы, переодеваться.

– Резонно. А что говорит хозяйка гостиницы?

– Считает, что Бэзил хотел ее надуть. Но я уже все уладил.

– Вот и хорошо. Мы ведь не станем обращаться в полицию?

– Почему же? Я не против, если они его найдут.

– Что ж, можете, конечно, описать им ваш случай. Я даже могу позвонить и поговорить с ними о вашем брате – полицейские, понимаете ли, небольшие знатоки иностранных языков. Но боюсь, они не сочтут серьезной столь короткую отлучку. У нас просто нет причин утверждать, что с вашим братом что-то случилось. Мужчина среднего возраста, один, в Венеции – мог и загулять. Вам не кажется, что вы… чересчур волнуетесь?

Ник подавил раздражение. В словах Брукса был свой резон.

– Я пришел узнать: вдруг Бэзил к вам за чем-то обращался или вы о нем слышали. Вижу, что нет. В таком случае спасибо. – Ник встал. – Извините, что отнял у вас время.

– Подождите несколько дней, мистер Палеолог. Мой вам совет.

– Прислушаюсь к нему, – кивнул Ник, хотя ни к чему прислушиваться не собирался. – Да, кстати, вы, случайно, не знаете, что такое portolani?

– Portolani? – Брови молодого человека удивленно взлетели вверх. – Случайно знаю. А вам-то это зачем?

Внезапно Ник почувствовал острое нежелание рассказывать о статье и наскоро выдумал очередную ложь:

– Это слово было написано на клочке бумаги, который я нашел в номере Бэзила. Похоже на его почерк.

– Правда? Ваш брат знает итальянский?

– Немного.

– И интересуется старинными картами?

– Да нет вроде. Так, значит, это карты так называются?

– Да. На английском мы зовем их портуланами.

– Никогда не слышал.

– Их мало кто знает, кроме историков и картографов.

– И что же это такое?

– Карты, составленные специально для моряков, отражают береговую линию и прибрежные воды. Пристани, мысы, мели, рифы, скалы и так далее. Рисовались более тщательно, чем обычные карты того времени. Самые ранние из сохранившихся относятся к тринадцатому веку. Многие сделаны здесь, в Венеции. Если захотите посмотреть – в музее «Коррер» очень неплохая коллекция. Это на площади Сан-Марко.

– Может, и зайду.

– Зайдите. Я уверен, вам понравится. Ваш брат увлекается картами?

– Не знаю.

– Странно только… – нахмурился Брукс, – что в местных новостях не так давно была шумиха как раз по этому поводу.

– И что же случилось?

– Начались разговоры, что несколько старинных карт, выставленных на аукционе в Женеве, украдены из Италии. Карты потянули на полмиллиона швейцарских франков. До того как разразился скандал, конечно. Потом пошли слухи, что эти портуланы – вообще подделка. Не помню, чем дело кончилось, установили их подлинность или нет. В любом случае – поддельные или настоящие – шум они вызвали изрядный. – Брукс чуть заметно улыбнулся. – А в этом году убили торговца, замешанного в той скандальной истории. Вот и делайте выводы.

– Вряд ли получится – опыта не хватает.

– А у кого хватает, мистер Палеолог? В любом случае дело темное. Это мы можем сказать точно. Лучше не соваться. – Брукс прищурился. – А не могло случиться так, что ваш брат… – он многозначительно откашлялся, – в нем замешан?

– Не могло.

– Действительно. Нет, конечно. Ну значит, – Брукс развел руками, – он скоро появится.

* * *

Ник уверенности Брукса не разделял. Слишком много ему пришлось пережить.

Он вышел из консульства, прошел по мосту и, следуя за указателями и толпами туристов, добрался до площади Сан-Марко. Площадь оказалась такой, какой он ее запомнил: толпы гуще возле базилики и у Дворца дожей.

Зато в музее «Коррер» почти никого не было. Он занимал верхние этажи зданий по обе стороны площади, и Нику пришлось обходить зал за залом – статуи, монеты, оружие, – пока он не нашел наконец карты.

Они явно предназначались для профессиональных моряков. Линия берега была выписана в мельчайших деталях, а вместо остальной суши – белое пятно. И морские змеи нигде не резвились. Хотя тут не было ни одной карты старше семнадцатого века. Как выглядели карты тринадцатого и четырнадцатого веков, неизвестно. А Брукс не сообщил, насколько древними были те, что выставлялись на аукционе в Женеве.

Ник вышел из музея и медленно побрел по площади, раздумывая, что делать дальше. Нужно было убить почти два часа до повторного визита в палаццо Фальчетто. Надо бы поесть, да аппетита нет. Ник решил дойти до Риальто, пообедать где-нибудь и на вапоретто вернуться в Сан-Тома.

Его путь лежал по Калле-дей-Фаббри, к северу от площади Сан-Марко. Узкая улочка, запруженная туристами, которые слонялись от одного магазинчика к другому. Ник не обращал на них никакого внимания, пока, обходя одно из зданий с наглухо закрытыми окнами, не поднял голову и не взглянул на вывеску. И застыл как громом пораженный. Он не знал, что заставило его обратить внимание именно на этот магазин: «Валерио Нардини. Старинные карты».

Невероятное, даже страшноватое совпадение. Ник зашел в ближайший бар и заказал стакан граппы и пиво. Прошлое в Венеции казалось гораздо ближе, чем в Англии. Он бродил по городу-музею, где любой экспонат мог таить в себе скрытую угрозу. Именно здесь погиб Джонатан Брэйборн. И Валерио Нардини тоже. И может быть, Бэзил. Ник в два глотка выпил граппу, но страх не ушел. А вот сердцу алкоголь помог, оно забилось спокойнее.

Ник достал из кармана сотовый, чтобы проверить, нет ли сообщений. Но телефон разрядился, и неудивительно – за столько-то времени. А у Ника даже зарядного устройства с собой не было. Хотя, учитывая, каково электрооборудование в «Дзампонье», оно бы не спасло. Он снова сунул телефон в карман и принялся за пиво.

Позже, после второй кружки и мясного рулета, Ник продолжил путь к мосту Риальто. Он решил дойти пешком до самого палаццо, чтобы убить время до без четверти четыре. Ник выбрал кружной путь, очень сложный даже для такого запутанного города, как Венеция. По дороге зашел еще в один бар неподалеку от Сан-Тома, выпил кофе с ликером и зашагал к Фальчетто. Алкоголь и кофеин на пустой желудок – вовсе не та смесь, которую рекомендовал бы доктор, но в данный момент они держали Ника на плаву и помогали не думать о грозящих опасностях.

Кто такой Димитрий Палеолог? Кем он приходится Майклу Палеологу? Их связывало что-то более серьезное, чем дальнее родство. Их и еще Дигби Брэйборна. Что-то, что началось на Кипре, во время войны. Или еще в Тинтагеле, в тридцатых годах прошлого века. Старые люди и старинные загадки. Портуланы и витражи, тамплиеры и Грааль, шифры и тайнопись; непонятно, где кончается одна загадка и начинается другая, где они сходятся все вместе. Может быть, там, куда Ник шагал сейчас по Калле-Фальчетто, сужающейся с каждым шагом? На часах было без восьми минут три.

* * *

Ворота открыл все тот же сонный рабочий, щетина на его подбородке стала несколько гуще. Из-под козырька бейсболки хитро блеснули глаза – единственный намек, что он узнал Ника.

– Синьор Палеолог дома?

– Si.

– Могу я с ним встретиться?

– Вы договорились?

– Нет.

– Тогда скажите ваше имя.

– Палеолог. Николас Палеолог.

– Палеолог? – Рабочий ухмыльнулся, будто хорошей шутке. – О’кей. – Он широко распахнул ворота и впустил Ника. – Подождите здесь.

Ник смотрел, как собеседник через высокий дверной проем вошел в засыпанный известкой и строительным мусором холл и обратился к двум стоявшим там мужчинам – много старше его и лучше одетым. Один из них держал в руках папку. Рабочий махнул рукой во двор, все обернулись и посмотрели на Ника. Потом тот, что был повыше, шагнул на крыльцо.

Лицо приятное, стройный. На вид – около пятидесяти, одет дорого, но просто, на плечи накинут стильный плащ, окрашенные пряди волос маскируют седину, а темные очки скрывают морщины. На левой руке часы «Ролекс».

В его походке была некая развязность, аромат дорогого парфюма пытался перебить запахи стройки. Ник понятия не имел, кто это, но уж наверняка не тот, кого он ищет.

– Моя фамилия Палеолог, – с легким акцентом сказал подошедший по-английски. – Мы с вами родственники?

– Я ищу Димитрия Палеолога.

– Я вас слушаю.

– Здесь какая-то ошибка. Димитрий Палеолог должен быть гораздо старше. Димитрий Андроник Палеолог.

– А-а-а! Теперь все понятно. Меня зовут Димитрий Константин. Андроником звали моего отца.

– Звали?!

– Да. К сожалению, вы не сможете с ним поговорить. Он умер около года назад.

Димитрий снял очки и внимательно посмотрел на Ника.

– Жаль. Вы пришли слишком поздно.