Текст книги "Нет числа дням"

Автор книги: Роберт Годдард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава пятнадцатая

Эндрю и Кейт познакомились на курсах дайвинга в форте Бовисанд. Поженились они, когда Ник еще учился в школе, и тут же бросились осваивать ферму Каруэзер. Все пошло наперекосяк, когда родился Том. Неприятности Ника начались тогда же. Окончательный разрыв в семье брата прошел мимо него. Насколько он мог вспомнить, Терри Моусон появился на сцене уже после развода, хотя и достаточно скоро. Кейт вышла за него в середине восьмидесятых, как раз когда его строительная фирма в Девоне превратилась в общенациональную компанию по недвижимости. Терри успел сколотить неплохое состояние, прежде чем кончился строительный бум, и ушел с рынка недвижимости. С тех пор он делал инвестиции то туда, то сюда, то бог знает еще куда, и, видимо, удачно, потому что они с Кейт вели полупраздную жизнь, деля ее между огромным домом в Суррее и не меньших размеров виллой в Испании с полями для гольфа и там, и там.

Им почти невозможно было завидовать, хотя Эндрю все же удавалось. Дело в том, что Терри заработал свои деньги нелегким трудом, хотя часто повторял, что помогла ему не столько практичность, сколько везучесть. Грубоватый, неуклюжий, похожий на медведя, он обожал сигары, гольф и спортивные машины. К счастью, стереотипы дальше этого не шли, приударять за каждой юбкой он не собирался. Терри был преданным, если не сказать сумасшедшим, супругом. К сожалению, у них с Кейт не было детей. Терри постоянно тратил кучу денег и времени на новомодные способы лечения от бесплодия – и все зря. Единственное утешение для Эндрю – Кейт так и не смогла родить Терри сына, соперника Тому.

Что думала по этому поводу Кейт, никто не знал. В душе она осталась все той же хладнокровной, уравновешенной фермерской женой. Ничегонеделание – в шезлонге, у бассейна, с бутылочкой джина в руках – было не для нее. Кейт владела школой верховой езды в Аскоте и студией дизайна в Кемберли. Она вообще всегда была сама по себе. Однако теперь Кейт занималась делами куда реже, чем раньше. Их с Терри деньги давно работали сами на себя, и Моусоны могли расслабиться, потратить время на…

Вот именно, на что? Этот вопрос мучил Ника все время, пока поезд бежал через Хоунслоу и Стэйнз. Ну не получалось у него поверить в то, во что он должен, обязан был поверить. Невозможно было представить людей, менее подходящих на роли конспираторов, чем Кейт и Терри. Они получили все, что хотели, в том числе друг друга. А семья Палеолог не причинила им никакого вреда. Даже в разводе больше был виноват Эндрю, чем Кейт. Между бывшими родственниками сохранились хорошие отношения. Все считали, что мать и отчим прекрасно воспитали Тома. Никаких междуусобиц.

Но от сведений Марти Брэкстона так просто не отмахнешься. На деньгах Тантриса обнаружились отпечатки пальцев Моусонов. И кстати, чего-чего, а денег у них хватает.

Кейт, как и обещала, ждала Ника на станции в Саннинг-дейле – загорелая, подтянутая, небрежно-элегантная: в джинсах, красном свитере и короткой черной куртке. В темных волосах кое-где сверкала седина, вокруг глаз притаились морщинки, но в остальном она была ходячим образцом ухоженной дамы средних лет. Выглядела на редкость легкомысленно и на заговорщицу не походила.

– Привет Ник! – воскликнула Кейт, обнимая и целуя его. – Как я рада, что ты заехал! Хорошо выглядишь.

– Мне сегодня уже говорили.

– Значит, это правда. Ты заметно посвежел с тех пор, как я тебя видела.

– На похоронах Эндрю? Тогда я вообще был не в себе. Наверное, лошадиные дозы лекарств. Я бы и сейчас провалил олимпийские тесты на допинг, но… Держусь, как видишь.

– Рада слышать. И видеть. Ну ладно, пойдем.

«Мерседес» Кейт был припаркован снаружи, они уселись и поехали. Ник почувствовал, как неприятно сжимается желудок, и постарался дышать медленнее, расслабить лицевые мускулы.

– Хорошо, что ты едешь к Тому. Мы волнуемся за него, но ему бы не понравилось, если бы я возле него кудахтала, так что твой приезд – лучший выход.

– А что, есть из-за чего волноваться? В смысле, потеря отца всегда шок, поэтому…

– Да нет, ничего особенного. Просто в последнее время он кажется таким… замкнутым. Лучше бы ему выговориться. Не исключено, что с тобой он будет откровеннее.

– Для начала я расскажу ему, как все случилось, а там поглядим.

– А случилась всего-навсего обыкновенная авария. Может, именно поэтому Тому так плохо.

– То есть?

– Мне кажется, он ищет, кого бы обвинить. А винить-то и некого.

– Да. – Ник смотрел прямо перед собой. – Винить некого.

Через несколько минут они повернули на частную дорогу в Уэнтуорт. Кейт сбросила скорость, и машина теперь ехала мимо обнесенных оградами домов. Просторные гаражи и украшенные башенками фронтоны смотрели на них со всех сторон. Потом пошло поле для гольфа с тщательно подстриженной изумрудной травой, а затем Кейт подрулила к недоразумению, которое они с Терри называли своим домом.

Если бы Нику вздумалось охарактеризовать здание, он употребил бы любые слова, кроме «простой и скромный». Марипоза была наверное самым большим загородным домом в Суррее – с терракотовой крышей, венецианским окнами и огромным земельным участком вокруг.

Благодаря Кейт внутри дом был отделан с большим вкусом – насколько это позволяла пышная планировка. Марипоза подходила ей не больше, чем Каруэзер, но она умело маскировала это. Ник внезапно осознал, что Кейт знает о маскировке гораздо больше, чем он думал раньше.

Ник забросил сумку в гостевое крыло и присоединился к Кейт в огромной, отделанной в пастельных тонах гостиной. За чаем она сообщила, что Терри повез группу клиентов на скачки в Сандаун-парк и будет к обеду.

– Если бы они не договорились давным-давно, я бы заподозрила, что он ускользнул специально.

Ник улыбнулся и посмотрел в окно – на буйный, но ухоженный сад: мелкий дождь сеял на подснежники и ранние нарциссы.

– А зачем ему ускользать?

– Затем, что Терри гораздо деликатней, чем кажется с первого взгляда. Он знал, что я хочу поговорить с тобой об Эндрю.

– О чем тут говорить, Кейт? Я был бы рад, если б сумел спасти его тогда, но…

– Я не про аварию. Когда я очередной раз пыталась разговорить Тома, где-то месяц назад, еще до… до того, что случилось… он рассказал мне странную историю о таинственном Тантрисе.

– А! – Ник напрягся, все чувства тут же обострились до предела. Теперь он слышал дождь за окном так же хорошо, как и видел, капли шуршали по крыше, словно змеи. – Так ты знаешь?

– А это что, секрет?

– Да нет. Я даже рад, что Том все тебе рассказал. – Ник отхлебнул чаю. – Не люблю скрытничать.

– Ты думаешь? Одна из причин, по которой мы с Эндрю расстались, – его любовь к тайнам. Тогда как с Терри… все на виду.

– Кто-то сыграл с нами непонятную и злую шутку. Самое странное, что мы так и не знаем, кто и зачем.

– И никаких догадок?

Ник покачал головой.

– Если бы мы хотя бы поняли мотивы…

– Вы могли бы догадаться, кто за этим стоит.

– Именно.

– Эндрю из-за этого так переживал?

– Ну… да. Если бы мы продали Треннор за хорошие деньги, то все выиграли бы, но Эндрю – особенно. В последнее время дела на ферме шли совсем плохо.

– Терри говорит то же самое. Что Эндрю увидел в этой сделке выход из положения.

– Согласен.

– И вдруг выход оказался тупиком.

– Да.

– Вот потому мы и беспокоимся за Тома. – Кейт подалась к Нику. – Ведь именно он обнаружил, что Тантрис – выдумка, и рассказал об этом всей семье.

– Да.

– Мы подозреваем, что Том считает себя виновником смерти отца. Косвенным виновником. На похоронах на нем лица не было. Со мной он разговаривать не хочет. Не вообще разговаривать, а об этом. Весь в Эндрю, такой же закрытый. Боюсь, в глубине души он решил, что каким-то образом подтолкнул отца к могиле.

– Ерунда какая. Мы все равно бы узнали правду – рано или поздно.

– Конечно. Но именно благодаря Тому вы узнали ее тогда, когда узнали.

– Даже если так…

– Ник, я знаю, что это бессмыслица. Но горе и вина не приемлют логики. Вот я и опасаюсь – серьезно опасаюсь, – что Том убедил себя, что он виноват. Поэтому я так рада, что ты едешь к нему. Если кто и разуверит его, так это ты.

– Постараюсь.

– Благослови тебя Бог. – Кейт ласково пожала пальцы Ника. – Постарайся, очень тебя прошу.

И, глядя в ее глаза, Ник почти поверил, что она говорит правду.

Перед обедом, валяясь в ванне, Ник сквозь клубы пара рассматривал большую каплю, свисающую с распылителя душа, и гадал, когда же она сорвется. Капля росла медленно, и вместе с ней в сердце Ника рос ужас перед грядущим ужином. Он почти убедил себя, что Кейт с ним откровенна и понятия не имеет, откуда взялись деньги Тантриса. В таком случае Терри обманывает ее, так же как и семью Палеолог, а значит, дела еще хуже, чем он предполагал. Все казалось таким безмятежным, тихим, спокойным. И это снова обман.

Внезапно разозлившись на собственное малодушие, Ник вылез из ванны. Поспешно вытерся и распахнул окно, чтобы прогнать остатки пара. И тут же услышал низкий рокочущий гул мотора. «Феррари». Терри едет. Автомобиль прошуршал по дороге и резко остановился – под колесами хрустнул гравий.

Ник протер стекло, и оттуда на него вдруг взглянула чья-то перекошенная физиономия. Человек будто пытался отвести глаза. И вдруг Ник сообразил: он и есть этот человек, он боится собственного взгляда.

– Терри в душе! – крикнула Кейт из кухни, когда Ник проходил мимо. – У меня тут очень сложный рецепт. Устраивайся поуютней в гостиной, а мы сейчас подойдем.

Ник сделал, как было сказано, но даже мягчайшая мебель не помогла ему почувствовать себя уютно. Он налил себе хорошую порцию успокоительного – джина с тоником – и включил новости. Репортер уныло рассказывал об эпидемии ящура. Ник выключил телевизор. Подошел к застекленной двери и отдернул занавеску. Дождь не прекращался. В свете уличного фонаря мелкие капли сливались в легкую дымку. Прошла минута. За ней другая, третья…

– Ник! – вдруг загудели сзади. – Прости, что мы тебя забросили.

– Ничего страшного.

Ник обернулся и встретил знакомую широкую улыбку и сияющие глаза Терри Моусона. Сам Терри был под стать своему голосу – круглолицый, лысеющий, – прокуренный баритон клокотал в необъятной груди. Стильная черная рубашка не могла скрыть внушительного брюшка, на котором красовался ремень с золотистой пряжкой – последняя дань вкусам молодости. Терри любили все, потому что не любить его было почти невозможно. Кейт заметно потрудилась над внешним видом мужа, но не смогла изменить его характер – необузданный, как сама природа. Во всяком случае, раньше Ник думал именно так.

– Рад видеть тебя, Терри.

– И я тебя.

Массивная лапа хлопнула Ника по плечу.

– Что пьешь?

– Джин с тоником.

– Ну и я с тобой.

Терри сграбастал бутылку.

– Содовой?

– Нет, спасибо.

– И правильно.

Звякнул лед, забулькал джин, зашипел тоник.

– За встречу!

Терри снова широко ухмыльнулся, да еще и подмигнул. Зазвенели, сталкиваясь, стаканы. Ник почувствовал, как голова идет кругом. Бессмыслица какая-то. Терри Моусон не мог придумать Тантриса. Интриги и секретность – не его стихия, а средневековую литературу он и в руки-то небось никогда не брал. И как Ник умудрился упустить из виду такие простые вещи?

– Когда ты приезжал к нам в последний раз, Ник?

– Точно не помню. Наверное, на восемнадцатилетие Тома.

– Значит, уже несколько лет прошло.

– Должно быть.

– Тогда ты не видел вот этого.

Терри шагнул к выложенному мрамором камину и кивнул на картину над каминной полкой. До этого Ник ее не замечал и даже не мог сказать, видел он ее раньше или нет. Большая, написанная чистыми яркими красками картина изображала женщину в бальном платье, танцующую на берегу с невидимым партнером. Что-то смутно знакомое.

– Веттриано[16]16
  Джек Веттриано родился 17 ноября 1951 г. в Сент-Эндрюсе, шотландский художник-самоучка. Картины Веттриано находятся властных собраниях, ни одна британская галерея никогда не приобретала ни единой его работы. Полотно «Поющий дворецкий» было продано на аукционе Сотбис за 1 миллион 300 тысяч долларов. В 2005 году разразился скандал: Веттриано заподозрили в копировании рисунков из старого самоучителя. Сам художник обвинения отвергает.


[Закрыть]. Как тебе?

– Ну… ничего… очень даже.

– Ты, наверное, видел другие его работы – их часто печатают на открытках.

– Да, наверное.

Так вот откуда это чувство, что картина знакома.

– А я и не знал, что ты увлекся искусством.

– Да не то чтобы увлекся… Но надо же что-то на стены вешать. А как этот парень рисует, мне нравится. Все понятно. Во всяком случае, мне понятно. Кроме того, мой бухгалтер сказал, что это хорошее вложение капитала.

– Правда?

– Самый писк, я тебе говорю. Будем надеяться, что так и есть, после того, сколько я за картину выложил. – Терри захохотал так внезапно и звучно, что Ник подскочил от неожиданности. – Напугал? Прости.

– Это ты меня прости. – Ник неловко пожал плечами. – Нервы, если честно, ни к черту.

– Неудивительно, если вспомнить, что там у вас случилось. Плеснуть еще джину?

– Нет, спасибо, хватит.

– Как хочешь. Нелегко тебе пришлось, я слышал. Не стоит сейчас об этом, да?

– Да.

– Кейт рассказала тебе о Томе?

– Рассказала.

– Между нами говоря, она совсем извелась из-за него. Поэтому если ты хоть что-нибудь сможешь сделать… Мы этого не забудем. Никогда.

– Я попытаюсь, но обещать, сам понимаешь, не могу.

– Да, конечно. Знаешь, в трудные времена надо приходить друг другу на выручку. Держаться вместе. Улавливаешь, о чем я?

– Надеюсь, что да.

– Поэтому я тоже обдумывал твою… историю.

– Правда?

– Да говорю тебе!

– И что надумал?

– Есть у меня одна идея. Предложение к тебе.

– Какое же?

– Ты собираешься возвращаться в свою контору?

– Конечно.

– Потому что надо оплачивать счета и всякое такое?

– Ну… в общем-то да.

– А не потому, что тебе нравится озеленять пустыри?

– Да нет, не поэтому.

– Выходит, если у тебя будет предложение получше…

– К чему ты клонишь, Терри?

– Предлагаю тебе работу. Высокая зарплата. Гибкий график. И масса всяких льгот. Что скажешь?

– Скажу, что звучит заманчиво. Но…

– Что за работа? Непыльная, Ник. У меня, ты знаешь, бизнес, который по большей части идет как-то сам собой, но все равно хочется, чтоб кто-то за ним присматривал на тот случай, если найдутся паразиты, которые решат за мой счет поживиться. Мне нужен кто-нибудь, кому я мог бы доверять – полностью доверять, – чтобы он все это дело контролировал. Соображаешь? Кто-нибудь, кто прикрыл бы мне спину. А ты, во-первых, в бухгалтерии сечешь, а во-вторых, почти что родственник. Вот мне и кажется, что ты – самое оно. И тебе было бы на руку, и мне.

Ник понятия не имел, что отвечать. Терри широко улыбался и смотрел на него так, будто говорил: «Взойди на борт, и мы поладим!» Ник был уверен, что так и будет. Но почему? Почему именно сейчас? Что заставило Терри сделать столь щедрое предложение? Великодушие или нечистая совесть?

– Ты прямо сейчас не отвечай, Ник. Ты подумай. Я даже Кейт еще не рассказывал, так что за ужином молчи об этом, ладно? Нет, она будет только рада, я точно знаю. Она всегда говорит, что мне надо больше отдыхать. Просто я не хочу ее обнадеживать, пока ты не скажешь, что решил. Договорились?

– Да. – Ник сумел выдавить неуверенную улыбку. – Конечно.

– Ну и замечательно. Мы с тобой споемся! – Терри вновь стиснул плечо Ника. – Вот увидишь – идея что надо!

Ужин Нику совершенно не запомнился. Нет, Кейт прекрасно готовила, и блюда были одно вкуснее другого. Вино лилось рекой, как и разговоры, во всяком случае, неловкого молчания Ник не запомнил. Однако ум его был занят предложением Терри и мыслями о том, что же ему ответить. Работу Терри предлагал без шуток. Это точно. Но деньги от «Хопкинса и Бродхерста» ушли в одну из его фирм-пустышек. Это тоже без шуток. И как одно с другим согласуется?

Кейт пошла спать незадолго до полуночи, оставив Терри и Ника у догорающего камина за бутылкой виски. Терри подбросил к тлеющим углям последнее полено и закурил. Ник от сигары отказался, зато подлил себе еще виски и с удовольствием почувствовал, как с каждым глотком разливается по телу бодрящее тепло. Ему не хотелось произносить слова, которые, казалось, уже звенели в воздухе, однако он твердо знал, что другого выхода нет. Хватит мучиться сомнениями. Пора узнать врага в лицо.

– Наверное, надо было попридержать язык и поговорить с тобой о работе сейчас, после ужина, – сказал Терри, попыхивая сигарой.

– Почему?

– За ужином ты выглядел каким-то растерянным. Не знаю, заметила ли Кейт, а я заметил.

– Растерянным, говоришь?

– Мне так показалось.

– Так и есть. Ты меня озадачил. Больше, чем ты думаешь.

– В смысле?

– Вопрос, собственно, только один – за что?

– За что я предложил тебе работу?

– Нет. – Ник помолчал, оттягивая неприятный момент. – За что ты ненавидишь мою семью?

– Чего? – Терри выронил изо рта сигару. – Ты что несешь?

– За что ты ненавидишь мою семью?

Терри обалдело уставился на Ника:

– Ты что такое говоришь-то, Ник? Свихнулся, что ли?

– Я говорю о полумиллионе фунтов, которые ты разместил у «Хопкинса и Бродхерста», чтобы мы поверили в предложение Тантриса. Деньги провели через оффшорную фирму «Девеластик». Но это ведь твоя фирма, Терри. Выходит, и деньги твои. Получается, что и придумал все тоже ты. Вот я и спрашиваю: за что?

Ник никогда не видел у Терри такого лица. Испарились самодовольство и хвастливость, веселье и радушная улыбка. Их сменили ужас и виноватость. Ник ожидал, что Терри начнет все отрицать, может быть, разозлится и перейдет в атаку. Вместо этого плечи его дрогнули, глаза испуганно забегали. Он затушил сигару в пепельнице и, вскакивая на ноги, шепнул:

– Погоди.

Подкрался к полуоткрытым дверям, выглянул в холл, прислушался. Плотно закрыл обе створки и медленно вернулся обратно к камину.

– Ты потише не можешь?

– А я и не кричал.

– Кейт ни о чем не должна знать. Ни в коем случае. Я даже представить не могу, что будет, если она вдруг услышит.

– Вряд ли что-то хуже того, что уже случилось с нами.

– Да, но… – Терри присел на краешек кресла и наклонился к Нику. Неуверенно поднял глаза. – Я даже и представить себе не мог… что из этого выйдет. Поверь, Ник.

– А почему я должен тебе верить?

– Как ты узнал про деньги?

– Защита компьютерной системы у «Хопкинса и Бродхерста» оказалась не такой надежной, как тебе хотелось бы. Деньги оставили след. Лучше надо было готовиться.

– Да я вообще ни к чему не готовился.

– Тогда как же это вышло?

– Сам не знаю, – искренне пожал плечами Терри. – Понимаешь, надули не только вас.

– Что ты имеешь в виду?

– Я действительно положил эти бабки. Понятия не имел для чего. Операции с недвижимостью – так он мне сказал. Мол, пора начинать самостоятельную жизнь. Я ничего не заподозрил – сам так же начал, только мне никто денег не давал. Дали бы – встал бы на ноги еще раньше. Так что – почему бы нет? Хотел поддержать его на первых порах. Всегда старался относиться к нему как к родному.

– Ты имеешь в виду…

– Тома, кого же еще. Именно он втянул меня в эту аферу.

– Том?!

– Бог свидетель, Ник, я не вру. До сих пор не знаю, для чего ему понадобились деньги. Сказал, что положил глаз на кое-какую недвижимость в Плимуте, будет сдавать квартиры. Надо, говорил, купить сразу несколько домов, чтобы получать нормальную прибыль. Я решил – пусть пробует. Что мне эти полмиллиона? Теперь думаю: как я сразу не почуял, что дело нечисто, когда он попросил не рассказывать ничего Кейт? Сказал: пусть это будет нашим секретом. Я и попался. Всегда страдал от своей доверчивости. И знал, что Кейт очень хочет, чтобы из Тома вышло что-то путное. Все выплыло наружу, только когда он приехал к нам после похорон твоего отца. Я даже не предполагал, что деньги ушли через «Девеластик», и, уж конечно, не связал это со смертью Майкла. Честно говоря, чуть не упал, когда Том мне признался. Не соображал, что ему ответить. Так обалдел, что даже рассердиться не смог.

– И как он объяснил свои действия?

– Никак. Рассказал нам с Кейт историю про Тантриса, мне и в голову не пришло, что это как-то связано с моими деньгами. А со мной объяснился позже, с глазу на глаз. И даже тогда не просветил, что к чему. «Это наше с дедом дело» – вот все, что я услышал. Наглый, мелкий… – Правая ладонь Терри судорожно сжалась в кулак, потом медленно разжалась. – Дал мне понять, что если я забью тревогу, то окажусь в не меньшем дерьме, чем он сам. Дескать, тогда он нашепчет Кейт, что это я выдумал Тантриса, чтобы насолить Эндрю. И видно было, что парень не шутит. Я решил не рисковать. Да и выбора особого не было. Ты же понимаешь, кому поверила бы Кейт.

– Кошмар.

– А самое главное, – Терри вздохнул и отхлебнул глоток виски, – я узнал, когда Том уже уехал.

– Что?

– Сказку о том, как дед якобы прислал ему книгу, чтобы намекнуть на мошенничество. Вранье, конечно, от начала до конца. Том все знал с самого начала, небось сам и выдумал этого Тантриса. И даже заранее решил, когда открыть вам горькую правду. Так что я для него был не просто источником легких денег, он сразу решил впутать меня в это дело, да так, чтоб я не вырвался.

– Зачем?

– А я знаю? Даже если сложить с тем, что ты рассказал, ничего не понятно. Для чего Том затеял эту дурацкую игру? Просто чтобы удостовериться, что его семья жадновата?

– Он добился много большего.

– Да уж. К примеру, смерти деда. Ясно как день – все эти скандалы свели старика в могилу. А Тому хоть бы хны! Я тебе точно говорю: ни капли не расстроился. Во всяком случае, пока дело касалось Майкла. Вот с отцом, конечно, другая картина – после гибели Эндрю парня перекосило. Видно понял, что заигрался, а остановиться уже не может. С тех пор он сильно изменился, вот Кейт из-за него и переживает. Когда пугал меня – уж такой стоял самоуверенный! А после похорон Эндрю приехал перепуганный мальчишка.

– Было чего пугаться. – Ник внезапно разозлился, просто рассвирепел при мысли о том, как поиздевался над ними племянник. – Сообразил наконец, что придется отвечать за свои забавы.

– Он от всего отопрется. Скажет, что я виноват.

– У него не выйдет. Ты же не приезжал на похороны моего отца.

– И что?

– А Том приезжал. И был на поминках.

Ник вспомнил, как нашел в машине видеокассету. Они с Эндрю сразу исключили из числа подозреваемых родню и сосредоточились на Фарнсуорте и Дэйви. А выходит, Том вполне мог позаимствовать ключи из кармана Ника и подбросить ему конверт.

– Я все гадал, почему отец послал «Роман о Тристане» именно Тому? Теперь все понятно. Он ничего ему не посылал. Все это выдумки. Фарнсуорт и Дэйви вообще ни при чем. Кашу заварили Том и Элспет Хартли. Господи, теперь это очевидно.

– И все равно – он не признается.

– Посмотрим. – Нику очень хотелось, чтобы в племяннике проснулась совесть. – А вдруг?