Текст книги "Дневник полярного капитана"
Автор книги: Роберт Фолкон Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)
Поднимаясь с большим трудом в Касль-Рок, сильно потели, а это при такой температуре более чем неприятно. Пришли в старый дом в 1 час пополудни. Там нашли всех здоровыми и в отличнейшем настроении. Не видно, чтобы по нам особенно скучали.
Нам рассказали, что после нашего ухода стояла все время дурная погода, с морозами и метелями. Потом долго дул юго-западный ветер, температура упала до –20° [–29°C] и ниже. Ветер совершенно не давал морю замерзать у берега. Открытая вода доходила до мыса Хижины.
Уилсон сообщил, что в понедельник видел большого поморника. Оказалось, что тюленьего жира израсходовали больше, чем ожидалось. К счастью, два дня назад убили тюленя и пополнили запасы. В день нашего возвращения убили еще одного тюленя. Сейчас крепкого льда меньше, чем до нашего прихода сюда.
Среда, 19 апреля. Мыс Хижины.
Ночь тихая. В полдень море промерзло на 4 1/2 дюйма. Это доказательство того, что при подходящих условиях оно легко замерзнет.
На льду появились три тюленя. Всех троих убили и пополнили подходивший к концу запас жира. Теперь хватит еще на 12 дней, а к тому времени, надеюсь, подоспеют и другие.
Думаю завтра двинуться в обратный путь, но сейчас небо обложное и задувает южный ветер. Днем весь лед, ставший прошлой ночью, растаял. Похоже, что море собиралось замерзнуть, если бы не стал крепчать ветер. Лошади чувствуют себя более-менее, только шерсть у них куда реже и короче, чем у тех, которые стоят на станции. Видимо, в их корме недостаточно жира. Завтра пойдем назад. Я успокоился – в старом доме живется очень недурно.
С собаками все по-прежнему. Все ничего, кроме Вайды и Рябчика, у которых слишком редкая шерсть.
Меня впечатлила опытность Крина и Лэшли в работах по благоустройству походного лагеря.
Четверг, 20 апреля. Мыс Хижины.
Сегодня утром все было готово; но началась метель. Погода невозможная. Снег валит. Ветер задувает с юга, температура низкая. Решили прогуляться на мыс Армитедж, но прогулка была малоприятной. С мыса дует ветер силой 7 баллов. Температура ниже –30° [–34,5 °С].
Море – черный котел, над которым стоит густой туман, так называемый «морозный дым». В такую погоду никогда не станет лед.
Пятница, 21 апреля.
Двинулись в обратный путь в 10 часов 30 минут утра.
Оставил Мирза заведовать станцией и при нем Дмитрия для ухода за собаками, также Лэшли и Кэохэйна, чтобы смотреть за лошадьми. Нельсон, Дэй и Форд остались, чтобы составить себе понятие о здешней жизни. Со мной пошли: Уилсон, Аткинсон, Крин, Боуэрс, Оутс, Черри-Гаррард и Хупер.
По лыжному склону поднялись, как всегда, без остановок. Лэшли и Дмитрий проводили нас почти до Касл-Рока. Ветер очень холодный, кое-кто обморозился.
Дорога стала еще хуже, хотя казалось, что хуже уже некуда. Последнего уступа мы достигли около 2 часа 30 минут. Оказалось, что наш карниз оторвало ветром. Вышла досадная задержка. Однако мы с помощью веревки спустили на лед Боуэрса и еще нескольких, потом сани, не разгружая их. Последними спустились я и Крин по веревке, закинутый на ясеневый кол, как на блок, так что можно было сдернуть ее и унести. Старую спасательную веревку удалось почти полностью сохранить. Удивительно, что все это мы проделали так быстро, несмотря на то что метет метель.
К тому времени как все припасы были спущены на лед, среди крутившегося кругом нас снега, мы все успели прозябнуть до костей; это была одна из тех минут, когда надо действовать быстро. Мы запряглись в сани и бросились бегом в укрытие под скалами. Тут мы мигом поставили палатки, как можно скорее напились горячего чаю и, после того как переменили обувь, почувствовали себя намного лучше.
Пошли опять в 4 часа 30 минут. На леднике освещение было очень скверным. Мы, по обыкновению, заблудились, то и дело попадая в трещины, но, наконец, нашли старое место и по нему спустились, вновь сильно потея. Вдруг Крин заявил, что наши сани тащить гораздо тяжелее вторых, хотя тяжесть на обоих одинаковая. Когда я сообщил об этом Боуэрсу, он вежливо согласился со мной, но я был уверен, что он и его товарищи не совсем этому верят – думают, что нам от усталости так кажется; однако он охотно согласился поменяться санями. Разница оказалась, действительно, поразительная; новые сани показались нам перышком в сравнении с прежними, и мы ускорили шаг, чтобы скорее добраться домой, невзирая на пот. Мы дошли на десять минут раньше других, успевших за это время убедиться в разнице.
Эта разница замечалась только на покрытом солью морском льду; на снегу она почти нисколько не ощущалась. Это зависит, должно быть, от волокна дерева, из которого сделаны полозья, и стоит того, чтобы разобраться с этим повнимательнее.
Мы все пришли залитые потом: одежда на нас промокла, и когда мы сняли с себя нижнее белье, с нас посыпались на пол льдинки. Накопилось их невероятное количество, что показывает, как тяжело возить сани в мороз. При таких условиях было бы крайне неприятно жить на открытом воздухе и во время зимней или весенней экспедиции невозможно сохранить хотя бы подобие приятного самочувствия, если так разгорячаться.
Наш удивительный повар приготовил для нас именно то кушанье, которое в нашем состоянии было для нас самым подходящим: огромную миску риса, свареного с винными ягодами, и чуть не ведро какао. Все домашние были нам душевно рады, а удобства нашего дома всегда приводят новоприбывших в восторг.
Суббота, 22 апреля. На мысе Эванс. Зимовка.
Время для санных экспедиций прошло. Несмотря на все понесенные утраты, хорошо водвориться у себя дома.
Сегодня мы наслаждаемся весьма непривычной тишиной. Море наконец замерзает; но вид с нашего Наблюдательного холма, к сожалению, очень ограничен. Оутс и остальные проезжают лошадей. Я привожу в порядок свои бумаги и готовлюсь к зимней работе.
Глава IX. Работа и работники
Воздушные шары. – Обилие талантов. – Футбол. – Ненормальная температура. – Новый лед. – Научные работы членов экспедиции. – Каждый за работой. – Термометры на льду. – Температура льдов. – Найденная в снегу бактерия. – Возвращение оставшихся с мыса Хижины. – Мир и согласие.
В оскресенье, 23 апреля.
Сегодня в последний раз видели солнце; дивно красив был залитый его золотыми лучами ледник Барни. Самого солнца нам не было видно из-за ледника, красивые ледяные утесы которого бросали глубокие тени под розовыми лучами.
Впечатления.
Долгие, мягкие сумерки серебряным звеном соединяют сегодняшний день со вчерашним; утро и вечер как бы сидят рука об руку под полуночным, беззвездным небом. Всю ночь дул сильный ветер, и молодой лед почти весь исчез, как мы и ожидали. Окончательное замерзание, как видно, достигается постепенными прибавлениями к береговому припаю.
Читал молитвы. У нас только семь молитвенников. А те, которые свезли на берег для нашего первого богослужения, почему-то (как глупо!) отвезли обратно на корабль.
Мне сдается, что нам слишком хорошо в нашем доме; боюсь, как бы нам не изнежиться. А все же приятно видеть общее хорошее настроение: до сих пор ни одной фальшивой нотки во взаимных отношениях.
Понедельник, 24 апреля.
Учреждена должность ночного дежурного, главным образом с целью наблюдать за полярным сиянием, проявления которого пока очень слабы. Наблюдатель должен осматривать небо каждый час или еще чаще, если что-нибудь на нем покажется. Сторожу даются хлеб с маслом и сардинками и какао, которое можно варить на имеющейся у Симпсона бунзеновской ацетиленовой горелке. Я взялся в первую очередь; другие следуют за мной. Долгие ночные часы дают возможность исправить множество мелких неоконченных работ. В доме тепло, хотя огни потушены.
Симпсон в наше отсутствие делал опыты с воздушными шарами. Сегодня утром он на пробу выпустил один. Шар шелковый; его вместимость – один кубический метр. Он наполнен водородом, который изготовляется в особом генераторе. Процесс простой. В наполненном водой сосуде ставится вверх дном другой сосуд; из последнего к шару проводится трубка и прикрепляется каучуковый рукав, содержащий гидрат кальция. Простым наклонением рукава можно в генератор влить требующееся количество кальциевого гидрата. По мере того как вырабатывается газ, он переходит в шар или собирается во внутреннем сосуде, который действует как магазин, если закрыт кран шара.
Приспособления для использования шара очень остроумны. Под маленьким флагом прикрепляется весящий всего 2 1/4 унции инструмент, отмечающий температуру и степень давления воздуха, и привешивается на 10–15 футов под шаром на шелковой нити, такой тонкой, что 5 миль ее весят всего 4 унции; для того же, чтобы порвать ее, нужно напряжение в 1 1/4 фунта. Нижняя часть инструмента прикреплена к такой же шелковой нити, аккуратно намотанной на конусообразные катушки, с которых шар, поднимаясь, отматывает ее без задержки или трения.
Чтобы предохранить нить от разрыва вследствие дергания при освобождении шара, два куска шнурка, соединенные с медленно сгорающим фитилем, выдерживают напряжение между инструментом и шаром, пока фитиль не сгорит.
Надувается шар приблизительно в четверть часа; тогда зажигается фитиль, и шар освобождается; с весом в 8 унций и обладая подъемной силой в 2 1/2 фунта, он быстро поднимается. После того как он исчезает для невооруженного глаза, можно следить за ним в подзорную трубу по мере того, как уходит за ними шелковая нить длиной в пять миль.
Сегодня был сделан опыт с пробным инструментом, но нить оборвалась у катушек. После обеда сделали новый опыт с двойной нитью, вполне удачный.
Я распределил лошадей, чтобы тренировать их. Кроме Антона и Оутса, лошадей получат Боуэрс, Черри-Гаррард, Хупер, Клиссольд, квартирмейстер Эванс и Крин. Мне пришлось предупредить, что поведут они, возможно, не тех лошадей, которых получили сейчас.
Уилсон усердно рисует.
Вторник, 25 апреля.
Весь день вчера и всю ночь было сравнительно тихо; и сегодня лишь легко поддувает с юга. Температура, сначала сравнительно высокая: –5° [–21°C], постепенно упала до –13° [–25°C], вследствие чего пролив наконец подернулся льдом, и можно надеяться, что наши товарищи скоро вернутся к нам с мыса Хижины. Только бы еще три дня не было метели. Не думаю, чтобы Мирз поторопился.
Здесь, к огорчению Понтинга, не было таких красивых закатов, какими мы любовались на мысе Хижины, – вероятно, вследствие постоянных густых туманов (морозного дыма). Со времени нашего возвращения, в особенности вчера и сегодня, небо и море в послеполуденные часы представляли картину поразительной красоты.
Понтинг сделал несколько цветных снимков, но не особенно удачно; негативы все в пятнах. Уилсон не выпускает из рук карандашей и кистей.
Аткинсон распаковывает и собирает свои стерилизаторы и инкубаторы. Райт возится с электрическими приборами. Эванс делает съемку мыса и его окрестностей. Оутс переделывает конюшню, устраивает более просторные стойла и т. д. Черри-Гаррард строит каменный домик для набивки чучел и придумывает, как лучше устроить зимнее убежище на мысе Крозье. Дэбенхэм и Тэйлор пользуются последними светлыми часами, чтобы исследовать топографию полуострова. Одним словом, все необыкновенно заняты.
У меня сложилось впечатление, что здесь зимние прогулки окажутся менее интересными, нежели на мысе Хижины, но я быстро меняю свое мнение; будет меньше лазания по горам, но есть много интересного по всем направлениям. Сегодня я обходил Северную бухту, осматривал громадные массы скал на старых моренах ледника Барни и прошел далее, под исполинскими голубыми ледяными утесами самого ледника. Световые эффекты заката, глубокие тени, черные островки и белые ледяные горы – все это вместе составляло одно удивительно красивое целое.
Симпсон и Боуэрс выпустили шар на двойной нити с подвешенным инструментом. Отпустили около трех миль и задержали; вскоре после того инструмент отделился от шара. Он сначала летел в северном направлении, под легким южным ветром; поднявшись на 300–400 футов, он повернул к югу, но летел не быстро; когда было выпущено около двух миль нити, он как будто опять полетел к северу или поднимался прямо вверх.
После обеда Симпсон и Боуэрс отправились за своим сокровищем, но где-то к югу от так называемого Неприступного острова нашли порванную нить, а света было слишком мало для того, чтобы продолжать поиски.
Обрушились стенки кухонного очага. Замазали их цементом, но я не уверен, что это поможет.
Среда, 26 апреля.
Сегодня тихо. Обошел мыс Эванс. Видел очень красивые «кружева» от брызг.
Четверг, 27 апреля.
Четвертый день подряд без ветра, но пасмурно. Днем выпал легкий снег; теперь, вечером, ветер с севера. Температура около –5° [–21°C], и лед должен быстро добрать толщины…
Обошел айсберги поблизости мыса Эванс; очень красивы, в особенности один, словно пробитый огромной аркой. Интересно будет зимой полазить по этим чудовищам.
Сегодня по просьбе людей я составил программу зимнего курса лекций; будет чрезвычайно интересно вести беседы по стольким различным предметам со знатоками. Ведь мы представляем необычайный подбор разнообразнейших талантов и призваний. Трудно вообразить общество из людей, представляющих такое разнообразие пережитого. Оказывается, что в одном доме бок о бок живут люди, перебывавшие во всех странах и климатических областях мира. Какая пестрота знаний!
Пятница, 28 апреля.
Еще один сравнительно тихий день. –12° [–24°C]. Ясно.
Сходил в ледяные пещеры. Они поистине удивительны. Понтинг снял несколько фотографий с продолжительной экспозицией, и Райт набрал несколько чудесных ледяных кристаллов.
Море, кажется, замерло окончательно.
Если новая пурга не уничтожит лед в проливе, то можно подвести следующий итог этому сезону.
Бухты замерзли 25 марта.
Пролив замерз 22 апреля.
Пролив вскрылся 29 апреля.
Пролив вновь замерз 30 апреля.
Позднее. Данные о замерзании моря у мыса Хижины.
Ночь с 24 на 25 апреля. В середине дня 25-го формирующийся лед вскрылся, образуя каналы.
26 апреля. Лед сошел полностью; пролив, видимо, открылся.
27 апреля. Пролив, видимо, замерз.
Рано утром 28 апреля. Лед по всей поверхности пролива.
29 апреля. Весь лед сошел.
30 апреля. Замерзает.
4 мая. Открылась промоина вдоль берега до Касл-Рока, шириной в 300–400 ярдов.
При хорошей погоде экспедиция сможет выйти 11 мая.
Сегодня над горой Эребус разыгралось такое удивительное сияние, какое я редко видел.
Суббота, 29 апреля.
С Уилсоном посетил Неприступный остров. Высота его – 540 футов. Крутой подъем на вершину, по осыпающемуся песку и камням. Сверху – отличный вид на нашу стоянку с окрестностями и на лед в проливе.
Спустившись с горы, мы полазили по прибрежному льду и нашли его сильно поломанным с южной стороны; брызги от морских волн достигали большой высоты.
Любопытно, что самые громадные волны все идут с юга и что с этой стороны всего больше требуется защита.
Ледяные глыбы с северной стороны странно изрыты, и на снежных сугробах мы заметили интересные грязные полосы. На острове довольно много снега, но к вечеру его, должно быть, уже не будет, потому что мы с вершины увидели приближающуюся с юга бурю. Сначала исчез Блэфф, затем мы видели, как буря обрушилась на Черный остров, затем на мыс Хижины и Касл-Рок. Она быстро придвигалась и настигла нас на пути домой, с треском ударяясь о высокие скалы, сметая и крутя накопившийся на льду снег.
К ночи шквал стих и небо прояснилось; но я очень боюсь, что лед в проливе снова вскрылся: к западу заметны зловещие черные пятна.
Воскресенье, 30 апреля.
Как я и боялся, утро показало, что молодой лед пострадал от вчерашнего шквала. С высоты Флюгерного холма (66 футов) нам показалось, что пролив за островом не вскрылся. После утренних молитв мы с Уилсоном взобрались на вершину гряды, называемую валом, на 650 футов. С этой высоты можно было рассмотреть, что широкую полосу морского льда целиком вынесло в открытое море, и между нами и мысом Хижины ночью опять легло открытое пространство, так что наши бедные товарищи остаются в прежнем положении.
Одно утешение, что пролив сегодня опять подмерз; но что же будет, если от каждого дуновения море будет так очищаться?
Совершил интересную прогулку. По ледниковому склону, оказывается, можно подняться на добрых полмили, не встречая трещин, и еще долго после того нет слишком больших. Вид великолепен, и в такой ясный день, как сегодняшний, можно еще пользоваться несколькими светлыми часами. Положим, это не столько свет, как сумерки, а все-таки все ясно видно.
Беседовали о любопытных конусах, составляющих такую характерную черту этой прибрежной гряды (вала); нет сомнения, что их производит отчасти лед, отчасти выветривание. Нас интересуют полыньи и разные виды зернистости льда.
Сегодня мы наделили названиями все более или менее заметные места в нашем соседстве.
Вторник, 2 мая.
Вчера было тихо. Утром выпустили шар, но он поднялся не больше чем на милю, когда от него отделился инструмент. После обеда я с Боуэрсом и его лошадью пошел за инструментом, который мы нашли совсем близко от берега. Дальше, за айсбергами, лед очень толст —14 дюймов и даже больше, но за Неприступным островом были свежеподмерзшие небольшие полыньи.
Вечером Уилсон открыл курс лекций докладом «Об антарктических птицах». Несмотря на узость тематики, доклад вышел интересный. Занимательнее всех оказался поднятый докладчиком вопрос об отсутствии пигмента в полярной фауне. Означает ли оно отсутствие или сосредоточение энергии «про запас»? Усиливает ли оно изолирующее свойство шерсти или перьев? Или животное, благодаря своему белому одеянию, излучает меньшее количество своей внутренней теплоты? Самое интересное явление в области полярной окраски – это обилие альбиносов среди полярных буревестников, живущих в высоких широтах.
Сегодня мы в первый раз играли в футбол. Южный ветер помог моей команде забить три гола.
Этот же ветер дул при ясном небе и днем, но к вечеру стих. Я заметил пугающую полынью, которая, похоже, протянулась далеко на юг. Боюсь, она пересекает нашу лошадиную тропу от мыса Хижины. Хотелось бы, чтобы те, кто там остался, поскорее возвратились. Появились сомнения, что лед продержится теперь, когда исчез Ледниковый язык.
Среда, 3 мая.
Опять тихий, ясный день.
Уилсон и Боуэрс вывели нескольких собак, погонять их в упряжке. Я прошелся по льду. В Северной бухте много трещин и разбитых льдин. Можно увидеть, как прилив и ветер двигают тонкие пласты льда. В новообразованных разводьях лежит молодой лед толщиной в 4 дюйма.
Гало (аура, нимб, ореол) – оптический феномен, имеющий вид светящегося кольца вокруг источника света. Чаще всего появляется вокруг Солнца или Луны; нередко можно заметить гало вокруг мощных уличных огней. Гало бывают разных типов, но чаще всего их появление вызвано отражением света в ледяных кристаллах а вид зависит от формы и взаимного расположения этих кристаллов. Вследствие отражения и преломления света в кристаллах гало часто бывает окрашенным, как радуга, хотя и менее ярко. Иногда гало путают с венцами, которые представляют собой туманные кольца вокруг дисков Солнца, Луны или ярких звезд и появляются, когда перед светилом проходят полупрозрачные облака или туман. В отличие от гало венцы меньше – радиус колец не бо-лее 5°.
Радуга – атмосферное оптическое явление, наблюдаемое обычно при повышенной влажности – в виде разноцветной дуги или окружность, составленной из цветов спектра (принято выделять семь цветов радуги, но на самом деле спектр непрерывен). Радугу можно видеть, когда источник света находится за спиной наблюдателя. Радуга возникает из-за преломления солнечного света в каплях воды. Капля преломляет световые волны, соответствующие каждому цвету, по-разному: показатель преломления воды для длинноволнового (красного) света меньше, чем для коротковолнового (фиолетового). Поэтому белый свет разлагается в спектр. Если свет отражается в капле более одного раза, то можно увидеть вторичную, или даже третичную радугу.
Полярное сияние – оптическое явление, вызванное свечением (люминесценцией) верхних слоев атмосферы, обладающих магнитосферой планет, за счет взаимодействия этих слоев с заряженными частицами солнечного ветра. На Земле полярное сияние в Северном полушарии принято называть северным сиянием (лат. Aurora Borealis), а в Южном полушарии – южным сиянием (лат. Aurora Australis). Наблюдаются полярные сияния обычно в высоких (67–70 %) широтах, в так называемых авроральных овалах – овальных зонах, окружающих магнитные полюса Земли. Полярные сияния значительно чаще возникают весной и осенью, чем зимой и летом. Выглядят полярные сияния как очень быстро меняющееся свечение неба. Переливы света весьма разнообразны – они имеют форму линий, полос, корон, «занавесей». Продолжительность сияний может колебаться от нескольких минут до нескольких суток.
Температура все еще высока; ниже –13° [–25°C] вчера не доходила; должна бы быть гораздо ниже при таком безветрии и таком ясном небе. Наблюдается странный факт: в тихую погоду обыкновенно бывает разница в 4–5° между температурой у дома и на соседнем холме (64 фута высоты), причем, наверху теплее – явление, обратное тому, чего можно ожидать.
Вскоре после полуночи ветер затих так же внезапно, как и поднялся.
Вечером Симпсон прочел нам первую метеорологическую лекцию: «Короны, ореолы, радуги, северные и южные сияния». У него просто дар рассказчика, и за один час я узнал об этих явлениях больше, чем из всех прежних расспросов.
Четверг, 4 мая.
С невысокого Флюгерного холма не видно, остался ли в проливе лед после вчерашнего ветра. Море замерзло, что было неизбежным после двенадцати часов безветрия. Заметили, что лед имеет темную поверхность, хотя, возможно, это только кажется из-за слабого освещения или незначительного количества снега на его поверхности.
Сегодня опять играли в футбол; чудный моцион, от которого мы великолепно согреваемся. Всех лучше играет Аткинсон; но Хупер, Э. Эванс и Крин тоже играют весьма недурно.
Весь день опять было тихо. Прошелся по льду за айсберг, пробитый аркой; полмили за ним толщина льда всего 4 дюйма; лед образовался, должно быть, после вчерашнего ветра, то есть в течение каких-нибудь 16 часов. Добрый знак; но быстрое исчезновение его под южным ветром – знак совсем уже не добрый.
С нетерпением жду возвращения наших товарищей с мыса Хижины, особенно ради обеих лошадей. При такой частой тихой погоде они не могли затрудняться добыванием тюленьего жира, а недостаток этого добра – единственное, что могло бы поставить их в неприятное положение.
Новый лед, по которому я шел, очень скользкий, без всяких признаков эффлорисценции[39]39
Эффлорисценция – процесс выветривания кристаллической соли из морской воды на поверхности льда при быстром понижении температуры.
[Закрыть]. Думаю, это дополнительное указание на быстрое формирование льда.
Пятница, 5 мая.
Опять тихий день и такая же ночь. Температура всего –12° [–24°C]. Что бы значила такая сравнительно теплая погода?
Отрадно смотреть на проявляемую у нас деятельность. Никто не сидит без дела – все руки в работе, и нет сомнения, что эта работа принесет богатые плоды.
Не думаю, чтобы какая-либо жизнь могла так проявить характеры, как та, которую мы ведем в этих экспедициях. Тут происходит замечательная переоценка ценностей. При обычных условиях так легко незначительным натиском настоять на своем; самоуверенность – такая маска, которой прикрывается множество слабостей. Нам вообще некогда, да и охоты нет заглядывать под эту маску, и выходит, что мы обыкновенно принимаем людей по их собственной оценке. Здесь же показная сторона – ничто; в счет идет внутреннее достоинство. Таким образом, кумиры поневоле меркнут, и заменяет их скромное достоинство. Пыль в глаза не пустишь.
Уилсон неутомимо работает карандашом и кистями, быстро увеличивая свое собрание прелестных эскизов и временами дополняя свой зоологический словарь, начатый еще на «Дискавери», в то же время он всегда готов помочь и посоветовать другим, так как его здравое суждение всеми ценится и все беспрестанно к нему обращаются.
Симпсон, мастер своего дела, неусыпно следя за своими многочисленными самозаписывающими инструментами и с научной прозорливостью наблюдая за всеми переменами, работает за двоих и постоянно стремится расширить поле своих наблюдений и установить их соотношения. В результате текущие метеорологические и магнитные наблюдения производятся с небывалой в полярных экспедициях точностью.
Райт, добродушный, сильный, всегда начеку, силится пропитать свой ум задачами, представляемыми льдами этой удивительной полосы. Он взялся за электрические работы, пользуясь всеми новейшими открытиями в области связи электричества с радиоактивностью.
Эванс, прилагая к своей работе все усердие своего светлого ума, вполне достигает успеха, которым увенчивается крайняя старательность. Ему мы обязаны удивительным сбережением времени, что важно во всяком деле, но особенно необходимо для физика. Его же трудолюбию мы обязаны точным исследованием окружающей местности и тем, что можем рассчитывать получить карту, на которой будут внесены все результаты произведенных доселе землемерных работ. Норвежец Гран состоит у него помощником.
У Тэйлора ум всепоглощающий и всесторонний, вечнодеятельный, с широким кругозором. Что бы он ни написал, будет интересно; у него легкое перо.
У Дэбенхэма ум яснее. В нем мы имеем работника хорошо дисциплинированного, устойчивого, спокойное слово которого убеждает; он – воплощенная основательность и добросовестность.
Практическому уму Боуэрса мы по большой части обязаны тем, что у нас все идет так гладко. У него свой метод, которому все легко подчиняется, так что трата в точности соразмеряется с имеющейся наличностью, и я, благодаря ему, знаю, на сколько именно времени хватит каждого рода наших припасов и могу быть уверен, что не будет пустой растраты. Нельзя себе представить более гармоничного сочетания деятельного ума и неутомимого тела. Деятельность его неугомонная, не допускающая ни одной праздной минуты и постоянно выливающаяся в новые формы.
Так, он направляет подъем шара, а минуту спустя уже бежит по льду за державшей его нитью. Только что справится с этой задачей, как бросается уже проезжать свою лошадь, а после того возится с собаками; последнюю обязанность он сам себе сочинил, потому что сейчас некому за ними ходить. В настоящее время он устанавливает защитный термометр, чтобы получать показания для сравнения с показаниями домашнего термометра. Он страстно любит быть на открытом воздухе, не тяготится никакой непогодой, и в то же время он с не меньшей пользой проводит в доме много часов. Он до последних мелочей изучает вопрос о пище и одежде, наиболее подходящих во время экспедиций с санями. Это будет для меня немалой подмогой, притом такой, какой никто другой не мог бы мне оказать.
Рядом с уголком физиков Аткинсон спокойно занимается исследованием паразитических организмов. Он уже раскрыл новый мир. Сеть – дело его рук, и уловы – его материал. Он то и дело приходит ко мне и спрашивает, не хочу ли взглянуть на каких-нибудь протозоев или асцидий[40]40
Протозои – тип простейших одноклеточных животных. Асцидии – класс морских хордовых животных подтипа оболочников.
[Закрыть], препарированных на пластинке его микроскопа. Рыбы и сами-то еще мало известны науке; странно, что их паразиты уже так скоро изучаются.
Стол Аткинсона, с расставленными на нем микроскопами, пробирными трубками, спиртовыми лампочками и пр., находится рядом с темной камерой, в которой Понтинг проводит большую часть дней. Его поддерживает восторженное отношение художника к своему делу. Мир, в котором мы живем, ему представляется не таким, каким мы его видим: он судит о нем по его живописности; вся радость его в том, чтобы воспроизвести его художественно; неудача – его горе. Более благоприятного отношения к работе не может быть, и нельзя сомневаться в ее плодотворности. Из этого, однако, далеко не следует, чтобы он относился равнодушно к работе других; но вся его энергия сосредоточивается на мелочах его собственной работы.
Черри-Гаррард такой же, как Боуэрс, любитель жизни на открытом воздухе; скромный, без самолюбия, работник; всей душой предан этой жизни, с одним стремлением – всем помогать. Видели его в критические минуты: характер надежный и крепкий насквозь, не без жесткости. Дома он редактирует нашу полярную газету; на дворе сооружает какие-то каменные кельи и печки для топки тюленьим жиром, главным образом ввиду предстоящей зимней экскурсии на мыс Крозье, а также потому, что такие опыты полезны для любой партии, могущей, по какому-нибудь несчастному случаю, быть отрезанной от своей базы. Очень полезно узнавать, как лучше использовать скудные средства, какими природа снабжает человека в этих краях. В связи с этой идеей я изучаю в нашей полярной библиотеке все, что относится к постройке хижин из снега и употребляемым для этого орудиям.
Оутс всем сердцем предан лошадям и уходу за ними, и я уверен, что к открытию санного пути он их представит в лучшем виде. Его помощник, Антон, все время возится в конюшне. Славный малый.
Эдгар Эванс и Крин занимаются починкой спальных мешков, валенок и вообще приводят в порядок санные принадлежности. Одним словом, никто не бездействует и праздность ни для кого немыслима.
Суббота, 6 мая.
Еще два безветренных дня. Лишь изредка налетают порывы.
Вчера вечером Тэйлор прочел нам вступительную лекцию по своей необыкновенно заманчивой специальности – современной физической географии, которая объясняет причины эрозии почв вне зависимости от подстилающих горных пород.
Позже Тэйлор собирается рассказать о влиянии льда на ландшафты. Его лекция, вероятно, даст нам множество тем для обсуждения.
Воскресенье, 7 мая.
Дни теперь очень коротки. Непонятно, почему не возвращаются наши с мыса Хижины. Боуэрс и Черри-Гаррард поставили короб с максимальными термометрами на ледяном гребне немного на северо-запад от дома. Другой – меньший – они хотят поставить на вершину Вала. Они повезли его на тележке с велосипедными колесами, и оказалось, что она легко катится по соленому льду, на котором так плохо действуют сани. Хотя управлять ей нелегко, она может очень пригодиться, пока еще не так много выпадает снега.
Вчера пускали шар. Он достиг весьма почтенной высоты (вероятно, двух-трех миль) прежде, чем инструмент отделился от него. Шар взлетел почти по прямой линии, а нить, падая, легла фестонами на скалистую часть мыса, где очень трудно уследить за нею; но пока Боуэрс этим занимался, Аткинсон заметил, что инструмент упал в бухту, в нескольких сотнях ярдов от берега. Его достали, и таким образом получились первые важные сведения о температуре на большой высоте.
Аткинсон и Крин выставили сеть на глубине трех шестифутовых саженей. Вчера, и утром и вечером, в ней оказалось свыше сорока рыб, и сегодня на том же месте, утренний и вечерний улов дали по 20–25 рыб. Нам подали рыбу к завтраку, но еще более удовлетворительный результат дал микроскоп: Аткинсон открыл множество новых паразитов и надолго обеспечил себе работу.
