Текст книги "Адепт"

Автор книги: Роберт Финн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Вы держите? – спросил Дэвид.

– Держу.

Наконец ему удалось заставить себя отстраниться. На минуту воцарилась тишина.

Сьюзен вдруг заметила, что они смотрят друг на друга, и отвела глаза.

– Пожалуй, мне пора спать, – сказала она. – Какие у вас планы на утро?

– Доктор просил за вами присматривать. Знаю, вам это не понравится, но я буду проверять вас каждые два часа.

Американка состроила гримасу, но не стала спорить.

– Конечно, это ведь доктор так сказал, верно?

– Я просто постучу в дверь и спрошу что-нибудь, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. Часов в шесть я сделаю последнюю проверку, потом встану, и мы решим, что делать дальше.

Сьюзен сделала еще несколько глотков и отставила полупустую чашку.

– Можно одолжить зубную щетку? – Она поднялась с места и зашаркала к ванной в болтавшихся на ней мешковатых спортивных брюках.

– Я уже положил там запасную, – отозвался Браун.

Когда Сьюзен заперлась в ванной, Дэвид прошел в ее комнату и разобрал испачканную одежду. Джинсы и белье он засунул в стиральную машину, а футболку с пятнами крови замочил в тазу. Потом из туалета послышался шум спускаемой воды, и по полу снова прошелестели ее шаги.

– Спокойной ночи, – пробормотала Сьюзен и закрыла дверь.

В час ночи он постучался к ней в первый раз.

– Сколько пальцев я сейчас показываю?

– Кажется, больше, чем один, – пробурчал сонный голос.

В три часа он спросил:

– Как зовут президента?

– Эл Гор, – ответила американка.

Перед тем как лечь спать, он положил ее одежду в сушилку и поставил будильник на шесть утра.

ГЛАВА 15

В тот же вечер

Четверг, 17 апреля

В салоне находились три человека: два полицейских и арестованный.

– Имя? – повторил один из полицейских, перегнувшись через спинку кресла и повысив голос.

Задержанный сидел сзади, свесив голову и тяжело дыша, – его шумное дыхание было слышно даже в быстро мчавшемся автомобиле. Хрип и свист, доносившиеся из груди преступника, и заметный на его теле синяк от ботинка Дэвида свидетельствовали о том, что здоровье его не в порядке. Рана на голове арестованного уже не кровоточила, но в целом он выглядел так, словно его везли не в патрульной машине, а в «скорой помощи».

Руки взломщика, скованные наручниками, лежали на коленях. Вместо того чтобы соединить запястья друг с другом, полицейские сцепили их браслетами крест-накрест, так что ладонь одной руки касалась локтя другой.

Преступник опустил голову и всю дорогу смотрел в одну точку. Его плечи были сгорблены, взгляд обращен словно внутрь себя. Казалось, он не замечает окружающих и не слышит задаваемых ему вопросов.

Ничего не добившись от задержанного, сидевший впереди полицейский отвернулся.

Через секунду арестант пробормотал:

– Джан.

– Джан или Чан? – переспросил констебль, но ответа не последовало.

Вскоре Джана охватил приступ кашля, и он прижал руки к груди, словно стараясь придержать ходившие ходуном ребра. На его лице появилась мучительная гримаса.

Потом припадок закончился, и арестант снова замер. Он почти лег на заднее сиденье и закрыл глаза.

Полицейский обратился к водителю:

– Когда приедем, сразу вызовем дежурного врача. И сфотографируем все повреждения. А то еще кто-нибудь решит, что его избили в камере.

Шофер быстро оглянулся через плечо и взглянул на неподвижную фигуру.

– Вид у него неважный, – заметил он спокойно. – Может, его разбудить?

– Нет, пусть лежит, – возразил первый полицейский. – Жаль, что не все они такие тихие.

Пока оба констебля смотрели на дорогу, арестант начал потихоньку шевелиться. Он вцепился зубами в правый рукав своего одеяния и постепенно подтягивал его кверху. Темная одежда приподнялась и обнажила широкий позолоченный браслет. Такой же браслет был и на левой руке.

– Как мы его оформим? – спросил водитель.

– Суини об этом позаботится. Надо посадить кого-нибудь за бумажную работу, прежде чем закончим смену, – ответил его сосед.

На браслетах виднелись желобки со вставленными в них металлическими шариками. Арестант попытался подцепить один из них зубами и вытащить из глубокой выемки. Когда ему это удалось, оказалось, что внутри браслета имеется смотанный в несколько слоев шнур, к концам которого приделаны эти шарики. Джан стал вытягивать блестящий шнур. Он медленно освобождал золотую нить и одновременно прятал ее в сжатом кулаке. Потом, не обращая внимания на сильно мешавшие наручники, он стал обматывать длинный шнур – в развернутом виде в нем было не меньше метра – вокруг своей побитой головы, морщась каждый раз, когда металл задевал рану. Он старался делать все бесшумно.

Напоследок он затянул концы нити и завязал их узлом на лбу. Потом так же методично взялся за другой браслет, повторяя всю процедуру от начала до конца.

– Пожалуй, лучше сразу предупредить врача, – заметил констебль и взял рацию.

Шофер был полностью поглощен дорогой, ловко лавируя среди многочисленных машин, скопившихся на вечерних улицах Лондона.

Джан потратил еще минуту, чтобы размотать второй шнур и обвязать и его тоже вокруг головы. Запястья с наручниками он теперь держал у самого лица.

Констебль заговорил по рации с каким-то человеком, отвечавшим ему так невнятно, что нетренированное ухо не смогло бы разобрать ни слова. Отключив связь, он спросил водителя:

– Значит, ты видел того парня, Сондерса, из отдела перевозок?

– Да, натолкнулся на него прямо в суде. Но он мне ничего не рассказал. Что с ним за история?

– Не знаю, насколько достоверна эта информация, но я слышал, что… – Он замолчал. – Постой, вроде что-то горит?

Полицейский нагнулся к рации и принюхался. Водитель сделал то же самое.

– Это на улице, – ответил он беспечно.

Они ехали мимо внушительного ряда дорогих особняков. На просторной улице следов огня не наблюдалось.

Констебль продолжал принюхиваться и смотреть по сторонам. Обернувшись, он взглянул на задержанного, который по-прежнему полулежал на заднем сиденье, закрыв лицо руками.

При аресте на него надели неразъемные наручники, без цепочек и колец, – два толстых браслета, соединенных металлической пластиной в один монолитный блок. Но теперь с этой промежуточной секцией было что-то не в порядке. Она выглядела поврежденной. От металла тонкой струйкой поднимался дым.

– Ты что делаешь? – спросил констебль и заметил на голове задержанного золотые нити. – Ну-ка прекрати!

Арестант застонал от натуги и потянул руки в стороны. Две половинки наручников стали разделяться, как мокрая глина. Через секунду между браслетами осталась только тонкая перемычка. Взломщик напрягся еще больше и завертел руками, пытаясь разорвать ее. Наконец она лопнула с легким звуком, похожим на звякнувшую о тротуар монету. Задержанный развел ладони.

– Останови машину! – крикнул полицейский.

Бросившись на арестанта через кресло, он попытался схватить его за руки.

Водитель как раз делал маневр, чтобы обогнать едва тащившийся автофургон с сидевшим за рулем стажером. Он прибавил газу, чтобы поскорее завершить маневр, на секунду оглянулся, но не успел ничего разглядеть и уставился обратно на дорогу. Мотор взревел, когда он до отказа вдавил в пол педаль акселератора.

Констебль вцепился в правую руку взломщика и попытался ухватить его за левую. Арестант не шевелился. Вместо того чтобы оказывать сопротивление, он лежал неподвижно, словно окоченев. Его глаза закатились и подрагивали под веками.

Неожиданно раздался оглушительный скрежет; одна из задних дверей полицейского автомобиля с грохотом оторвалась и вылетела на улицу.

Патрульная машина была уже на корпус впереди фургона. Вырванная дверь пролетела перед изумленным стажером и врезалась в торчавший у обочины фонарный столб, потом рикошетом отскочила обратно на дорогу и исчезла под колесами фургона. Тот резко вильнул в сторону и въехал на высокий тротуар.

Водитель ударил по тормозам. Колеса заклинило, и машину закрутило как волчок. Шофер что есть силы поворачивал руль в другую сторону, пытаясь справиться с заносом.

На секунду от визга покрышек заложило уши, и патрульный автомобиль встал как вкопанный. Констебль невольно выпустил из рук плечо преступника. От резкого толчка его отбросило в сторону, и он ударился затылком об окно. Шум машины заглушил удар, но констебль громко ахнул от боли; сорвавшееся с его губ ругательство повисло в воздухе. Он согнулся пополам, инстинктивно закрыв руками голову.

Автомобиль еще не успел остановиться, когда арестант распрямился как пружина и выскочил в проем, где еще недавно была дверца.

Секундой позже водитель рванулся из-за руля на улицу, но тут же застрял в ремне безопасности. Несколько мгновений ушло на то, чтобы сообразить, что произошло. Потом он вцепился в язычок ремня, нащупал защелку и отстегнул пояс.

Преступник пробежал вдоль дороги метров пятнадцать и остановился. Он оглянулся на патрульный автомобиль с оглушенным ударом констеблем и шофером, все еще пытающимся выбраться из салона.

Его мускулы расслабились, как будто державшая их в напряжении энергия куда-то улетучилась. Он прикрыл веки, вытянул перед собой руки и повернул их ладонями кверху, словно умоляя кого-то о пощаде. Потом сжал пальцы в кулаки и склонил голову, почти прижавшись к рукам лицом.

Водитель полицейской машины наконец освободился и выскочил наружу. Он сразу заметил, что задержанный не пытается скрыться, а стоит всего в нескольких метрах от него. Подавив желание немедленно броситься за ним, он поднял руку и громко приказал:

– Не двигаться! Стоять на месте.

Другой рукой он потянулся к пистолету и расстегнул кобуру.

Преступник действительно не двигался – по крайней мере в первую минуту. Он просто глубоко дышал, сгорбившись и прижав кулаки ко лбу.

Через мгновение в патрульной машине вспыхнул бензобак, и взрывная волна отбросила водителя на другую сторону дороги. Вспышка света выхватила из темноты разбитый фургон, въезжающий на всем ходу в садовую ограду.

Струя топлива с огромной силой вырвалась из бака наружу, словно пар из раскаленного котла. Пламя образовало в воздухе ослепительный оранжевый шар, озаривший ярким светом всю округу.

Чудовищный взрыв, как раскат грома, прокатился по безлюдной улице, сотрясая в домах стекла и отдаваясь гулким эхом. Из облака пламени разлетелись пылающие капли, оросив землю огненным дождем.

Волна обжигающего жара накрыла распростертого лицом вниз на шоссе водителя, опалив волосы на макушке.

Оглушенный водитель перекатился с живота на спину и начал елозить по земле, чтобы погасить загоревшуюся одежду. Защищая ладонью глаза, он пытался отползти подальше, но бушующее над головой пламя не давало ему подняться.

Наконец ему удалось отползти к обочине и встать, ухватившись за мусорный бак. Заслонив обожженной рукой лицо, он взглянул вдоль улицы – вся полицейская машина полыхала, в языках огня чернел только искореженный металл. Второго полицейского видно не было, и дверца с его стороны по-прежнему оставалась закрытой.

Прошло секунд десять, прежде чем водитель, сделав неуверенный шаг к машине, оглянулся и посмотрел назад. Арестант исчез.

ГЛАВА 16

На следующее утро

Пятница, 18 апреля

– Ваш кофе, – тихо сказал Дэвид, постучав в дверь спальни.

Изнутри послышалось невнятное мычание. Дэвид приблизил ухо к створке.

– Сьюзен?

– Ну что там? – пробурчал хриплый голос, с трудом выговаривая слова.

– Хотите кофе?

– Я хочу спать! – отрезала американка.

Дэвид вздохнул и постучал еще раз.

– Можно войти?

Ответа не последовало. Дэвид открыл дверь и заглянул в сумрачную комнату. Утреннее солнце с трудом пробивалось сквозь занавески. Света едва хватало, чтобы разглядеть очертания кровати и лежавшей на ней фигуры. Из-под одеяла виднелись только прядь волос и голая рука.

– Я оставлю его здесь, – прошептал Дэвид, подойдя на цыпочках к кровати и поставив чашку на маленькую тумбочку.

Девушка под одеялом зашевелилась и испустила глухой стон. Рука исчезла.

– Сьюзен, – снова позвал Дэвид.

Он положил ладонь на спеленатое тело и слегка потряс Его рука замерла.

– Убери ее, – внезапно послышался ясный голос, в котором не было и тени сна.

Изнутри белого кокона высунулись пальцы и отогнули край одеяла. Следом за ними показались голубые глаза. Они внимательно смотрели на Дэвида.

Сьюзен еще больше отогнула одеяло, открыв обтянутые хлопком плечи. Она лежала, свернувшись клубком и выгнув спину. Ладонь Дэвида находилась где-то в области ее левой груди.

Он быстро отдернул руку.

– То же самое парни делали, когда я училась в колледже, – сказала Сьюзен.

– Я думал, это плечо, – смущенно пробормотал Дэвид.

– Угу, – хмыкнула американка без особой убежденности

Он отступил от кровати и попятился к двери.

– Я подожду снаружи, – пробормотал он, кивнув на кофе.

Сам Дэвид уже полностью оделся – на нем были темные брюки и кремовая рубашка без галстука.

– Который час? – Сьюзен потянулась к кружке.

– Начало седьмого, – ответил Браун. – Прежде чем отправиться в офис, я хотел кое-что обдумать, с твоим участием. – Он запнулся. – Я хотел сказать – буду рад, если ты мне поможешь. Кстати, как самочувствие?

Сьюзен приподнялась на локте и сделала глоток. Она отставила чашку и потрогала распухшую щеку.

– Отлично, – произнесла она. – Дай мне несколько минут, и я в твоем распоряжении. Ванная комната свободна?

– К твоим услугам. Думаю, одежда должна уже высохнуть.

Он хотел выйти, но Сьюзен его остановила.

– Умираю с голоду, – сказала она. – У тебя есть какая-нибудь еда?

– Когда оденешься, сходим в кафе на углу. – Он взглянул на часы. – Оно уже открылось.

Пока Сьюзен была в душе, Дэвид вытащил ее одежду из сушилки. На футболке еще осталась кровь. Капли немного выцвели, но по-прежнему выглядели жутковато.

Дэвид проскользнул в пустую спальню и стал рыться в стоявшем напротив дешевом гардеробе. Здесь хранились старые вещи разной степени изношенности. Он нашел темно-синюю шелковую блузку и подержал ее на руках, прикидывая размер. Она была все еще упакована в пластик, в котором ее доставили из химчистки. Дэвид застелил постель и разложил на ней просохшую одежду вместе с блузкой.

На подушке тоже осталось несколько капель крови. Дэвид перевернул ее на другую сторону.

Он сидел в гостиной, когда Сьюзен переоделась и вышла из спальни. Ее волосы еще блестели от воды. Американка надела блузку, которая оказалась как раз.

– Чья это вещь? – поинтересовалась Сьюзен. – Мамы? Сестры? Или подруги?

Он ответил:

– Бывшей подруги. Она не стала ее забирать, а поскольку у нее уже хранится примерно четыре процента общемировых запасов одежды…

Американка пожала плечами.

– Выглядит совсем неплохо. Потом я ее верну. Спасибо за заботу. Полагаю, мой топ…

Дэвид сокрушенно покачал головой.

– Увы, с ним все кончено, – сказал он и со вздохом показал на спинку стула.

Сьюзен взяла испачканную футболку, осмотрела и повесила на место.

Дэвид следил за ее движениями.

– У тебя усталый вид, – заметил он.

– Просто ты еще не видел меня без макияжа, – криво усмехнулась Сьюзен. – Трудно выглядеть блестяще двадцать четыре часа в сутки. Наверно, у тебя нет карандаша для глаз?

Дэвид покачал головой.

– Я имел в виду не это. Просто я за тебя очень беспокоюсь.

Сьюзен пожала плечами, но ее улыбка потеплела.

– Не волнуйся, еще двенадцать часов сна, и я буду как огурчик, – сказала она.

– Да, я чувствую примерно то же самое, – отозвался Дэвид. – В смысле сна, а не макияжа, – добавил он.

Американка рассмеялась. Она взяла пустую чашку из-под кофе, которую прихватила с собой из спальни, и слегка покачала ею в воздухе.

– Можно еще одну порцию?

– Конечно. – Он поднялся с места. – Так же, как раньше?

– Только без молока. – Сьюзен заметила лежавший на диване черный саквояж, и ее голос изменился. – Это то, что я думаю? Та самая вещь?

Дэвид прошел в кухонную часть гостиной и взялся за кофейник.

– Та самая, – ответил он через плечо.

На лице американки появилось странное выражение – казалось, саквояж неудержимо тянул ее к себе, и в то же время она боялась к нему приблизиться.

– Я хочу на него взглянуть, – сказала она наконец.

Дэвид вернулся к дивану и протянул ей свежий кофе. Он сел рядом с черной сумкой, расстегнул молнию и вытащил из нее тяжелый деревянный ящик.

Сьюзен подошла и присела на подлокотник. Она не спускала глаз с ящика. Положив руку на плечо Дэвида, американка наклонилась вперед, чтобы лучше все рассмотреть.

Ларец выглядел как красивая старомодная коробка для сигар, только большего размера – примерно как дюжина увесистых журналов, если положить их стопкой друг на друга. Ящик был изготовлен из темного палисандрового дерева с идеальной полировкой и очень тонким волокном. В тусклом свете его поверхность казалась покрытой черным лаком.

Дэвид переставил саквояж на пол и положил ящик на диван. Он был около десяти сантиметров в высоту, абсолютно гладкий со всех сторон, если не считать маленькой кнопки наверху.

Дэвид нажал на кнопку и откинул крышку.

Внутри лежал еще один ларец.

В открытом виде первый ящик выглядел еще лучше. Он был выдолблен из цельного куска какой-то светлой блестящей древесины. Дерево тщательно выскоблили и отполировали изнутри, оставив стенки не больше пальца в толщину. Но на дне этого роскошного хранилища лежало нечто совершенно не подходившее ему по качеству и виду.

Второй ларец казался просто рухлядью. Верхняя часть была сделана из потертой серой кожи, похожей на плохо выделанную бумагу. По бокам торчали ребра голого каркаса. Гнутые прутья цвета пожелтевшей от времени слоновой кости соединялись в подобие хрупкой клети, на которую вместо ткани была натянута крапчатая шкура. Все это было скреплено странными полупрозрачными жилами, когда-то, вероятно, основательно прикрученными к ребрам, но теперь полусгнившими и развалившимися на части. Судя по темным пятнам, расползшимся по покоробленной крышке, коробка сильно пострадала от воды.

– Смахивает на крыло какой-то дохлой твари, – заметил Дэвид, хмуро разглядывая ящик.

– Например, летучей мыши. Большой, грязной, шелудивой мыши, – согласилась Сьюзен.

От коробки крепко разило сыростью, от которой перехватывало в горле и чесался нос. Так пахнет в заброшенном подвале, где по углам растут грибы и густая плесень.

– Хочешь ее открыть? – спросила американка почти шепотом.

– Я боюсь к ней даже прикасаться, – возразил Дэвид. – Мне кажется, что эта падаль сдохла от чумы.

Сьюзен спрыгнула с подлокотника, подошла к столу и взяла карандаш с ластиком. Она протянула его Дэвиду.

– Если ты ее не откроешь, то я и подавно, – пробормотала она, с отвращением глядя на коробку.

Дэвид взял карандаш и осторожно потрогал крышку ластиком.

– Ты в нее правда не заглядывал? – задала вопрос Сьюзен. Он покачал головой.

– Я открыл только внешний ящик, чтобы посмотреть, что там лежит, – ответил он.

Американка не отводила взгляда от коробки:

– Спасибо, что подождал.

Дэвид опустил карандаш и слегка поддел им крышку.

– Интересно, что это за кость? – спросил он, осторожно манипулируя ластиком.

– Я почти не разбираюсь в таких вещах. Похоже на лучевые кости. Или на часть передней лапы. Только не спрашивай меня, какой твари она принадлежала. – Сьюзен подняла руку, прикинув размеры своего предплечья. – По крайней мере это существо было гораздо меньше человека.

– Может быть, ребенок, – мрачно предположил Дэвид, окончательно откинув крышку.

От того, что они увидели, у них перехватило дух. Драгоценная «метка» лежала на толстой подкладке из черного бархата, прикрепленная к ней множеством мелких колечек из слоновой кости. Замысловатый узор из кружевной платины напоминал что-то живое, одновременно и гармоничное и сложное, как произведение природы, наподобие прожилок зеленого листа. Она легко бы уместилась на ладони Дэвида.

– Какое чудо, – сказал Дэвид.

Сьюзен опустилась на колени, чтобы взглянуть поближе. Забрав у Дэвида карандаш, она подальше отодвинула крышку полуразложившейся коробки и взялась за первый ящик. Девушка наклонила палисандровый ларец к свету. Платина переливалась и блестела, как серебро. Почти не дыша, Сьюзен наклонила голову и стала рассматривать рисунок.

Он был соткан из тонкой платиновой проволоки, которая становилась тоньше по мере удаления от центра. Было не совсем понятно, как все держится вместе. Металл прихотливо ветвился и переплетался, расходился и стягивался в узлы, образуя одно целое. Если бы расплавленную платину заливали в форму, ею пришлось бы заполнить тысячи мельчайших капилляров без единого обрыва или пузырька, чтобы образовать столь сложную конструкцию. С другой стороны, на металле не было заметно никаких следов обработки инструментом.

Дэвид подошел к книжной полке и взял энциклопедию. Полистав ее, он сказал:

– Тысяча семьсот шестьдесят восемь градусов по Цельсию. Больше трех тысяч по Фаренгейту.

Сьюзен вопросительно взглянула на него.

– Температура плавления платины, – пояснил Дэвид. – Я просто пытаюсь понять, как можно было сделать такую вещь. – Он продолжал читать: – Послушай: «Уникальное свойство платины – способность повреждать инструменты по работе с металлом. Соприкосновение с платиной может сломать даже прочные карбидвольфрамовые резаки». Никогда о таком не слышал.

– Я тоже. Но зато я знаю, почему в «Макдоналдсе» используют ножи из пластмассы.

Дэвид пропустил ее слова мимо ушей.

– Не представляю, как такую штуку могли изготовить в древности, – пробормотал он. – Для ее создания понадобилась бы сварка, но это полный бред.

– А в чем проблема? – спросила Сьюзен.

Дэвид ответил:

– В институте я изучал инженерное дело и немного разбираюсь в металлообработке. Хорошая сталь появилась сравнительно недавно, так как ее нельзя сделать без очень сильного нагрева. Сварка – еще более позднее изобретение, поскольку для нее необходимо сосредоточивать исключительно высокую температуру на очень малой площади. По сравнению с этой безделушкой чистая сталь – детская забава. Речь идет о современных технологиях. «Метка» не могла быть создана позже, чем два столетия назад. Боюсь, нас одурачили.

Сьюзен возразила:

– Может быть, это уникальное изделие. Вспомни фестский[13]13
  Диск из обожженной глины, найденный в 1908 г. при раскопках города Фест на Крите. Нанесенные на нем знаки считаются древнейшим печатным текстом.


[Закрыть] диск – надписи на нем сделаны с помощью металлических печатей за три тысячи лет до Гуттенберга.

Дэвид улыбнулся.

– Черт, как же я забыл о фестском диске! – сказал он иронически.

– Только не говори мне, что никогда не был в Музее Ираклиона[14]14
  Археологический музей на Крите, где хранится фестский диск.


[Закрыть], – воскликнула американка, притворившись, что потрясена его невежеством.

Она решила объяснить по-другому:

– Ладно, возьмем Александрийскую библиотеку. Александрия была столичным городом, где процветали свобода слова и страсть к познанию, воплощенные в гигантском книгохранилище. Но толку от этого было немного. Возможно, к концу первого тысячелетия индустриальная революция уже стояла на повестке дня, однако для нее потребовалось куда больше, чем одна-единственная справочная служба, пусть даже очень крупная. – Она замолчала и приложила ладонь ко лбу. – Слушай, может, поговорим об этом за завтраком? Иначе я грохнусь в обморок от голода.

Дэвид сказал:

– Господи, конечно.

Он опустил крышку внутренней коробки, захлопнул верхний ящик и убрал его обратно в саквояж. Потом оглянулся по сторонам, раздумывая, куда его пристроить.

– Отодвинься немного, – попросил он Сьюзен, все еще стоявшую на коленях у дивана.

Девушка встала и отошла к двери. Дэвид приподнял заднюю часть дивана, и Сьюзен увидела, что с внутренней стороны каркасной сетки зияет широкая дыра. Дэвид поставил саквояж на пол и осторожно опустил диван. Саквояж полностью исчез внутри дивана.

Сьюзен усмехнулась:

– Бьюсь об заклад, ты уже проделывал этот фокус.

Браун покачал головой:

– Нет, сегодня в первый раз. Просто я вспомнил, как разорвал сетку, когда втаскивал сюда диван во время переезда. – Он отступил назад, оценивая свою работу. – Как-то не хочется оставлять такую вещь на видном месте.

Сьюзен кивнула:

– Я тебя понимаю.

Когда они вышли из дома, Дэвид поймал себя на том, что инстинктивно оглядывается по сторонам. Мимо подъезда тащился почтальон с набитой сумкой. Женщина средних лет выгуливала свою собаку. Все выглядело как обычно.

Перейдя через улицу, они углубились в боковой переулок, разделявший длинный ряд домов, и миновали несколько торговых лавок. Между почтой и службой перевозок приютилось небольшое экспресс-кафе. В полупустом зале уже сидела группа молодых людей. Судя по их одежде и рабочим инструментам, пристроенным на соседних стульях, это были сотрудники строительных компаний.

Дэвид посадил Сьюзен за столик у двери и направился к прилавку. По дороге они уже обсудили, что будут есть. Через минуту Браун вернулся с двумя чашками чая.

В ожидании заказа оба молча принялись за чай. Сьюзен заговорила первой.

– Ну и что, по-твоему, все это значит?

Расплывчатость ее вопроса поставил а Дэвида в тупик. Он уже улыбнулся, собираясь отпустить какую-то шутку, но американка перебила:

– Я имею в виду ограбление, третьего парня и всю эту странную историю.

Браун покачал головой:

– Понятия не имею.

– Видишь ли, я совершенно не понимаю, как он смог удрать с места преступления, – продолжала Сьюзен немного раздраженным тоном. – Я не понимаю того, как он попал в дом миссис Харрис и как выбрался обратно. Я не знаю, как ему удалось вскрыть сундук Теракуса и архив в подвале института. – Она повысила голос. – Я не могу себе представить, как он перелез через ту стену, а потом справился с двумя полицейскими. И у меня нет абсолютно никаких идей насчет того, – тут она немного сбавила тон, – что за штука сейчас лежит у тебя дома.

Помолчав, американка добавила:

– Дело не только в том, что все это кажется мне необъяснимым. За последнее время пострадало множество людей. У меня такое чувство, что мы ввязались во что-то чертовски опасное – самоубийственно опасное. Если хочешь знать мое мнение, я думаю, что нам пора уносить ноги.

Дэвид взглянул на свою раздраженную собеседницу.

– По-твоему, я в этом виноват? – спросил он холодным тоном.

– Ни в чем ты не виноват. В конце концов, не ты заварил эту кашу. – Она замолчала с таким видом, словно дальше должно было последовать веское «но». – Просто ты продолжаешь упорно лезть не в свое дело, даже не зная, куда тебя это заведет.

– Моя работа… – начал Дэвид, но Сьюзен не дала ему закончить.

– Работа тут ни при чем, – оборвала она почти высокомерно. – Вчера от тебя требовалось только одно – оставить саквояж полиции. Хэммонд сам бы все устроил. Но ты решил сам увязнуть по уши. а заодно втащить меня. Неужели ты не понимаешь, что это вовсе не твоя забота? Для таких вещей существует полиция, черт возьми.

Сьюзен теперь говорила почти шепотом, но с не меньшим пылом. Дэвид также старался сдерживаться, хотя было видно, что ему это дается нелегко.

– Ты и вправду думаешь, что Хэммонд умней тебя и во всем лучше разбирается? – спросил он. – Если бы я полагался на одну полицию, меня бы уже давно вышибли с работы, а моя фирма оказалась бы банкротом. – Дэвид начал загибать пальцы. – Во-первых, у них не было никаких улик против третьего грабителя и вообще никто о нем не знал. Во-вторых, они понятия не имели, где его искать, а потом едва не прошляпили преступника, когда он пришел забрать вещи. В-третьих, они не смогли его арестовать, хоть я и предоставил им такой шанс.

Он наклонился вперед и еще больше понизил голос:

– Мне дали понять, что если клиент потребует страховой выплаты за эту вещь, – он кивнул через плечо, намекая на украденную «метку», – меня вышвырнут на улицу, даже если фирма выживет, что весьма сомнительно. Дасс хочет вернуть свое сокровище, и у него большие связи. Если я пожалуюсь ему на Хэммонда, детектива сразу выставят за дверь. В таких делах полиция не играет большой роли – они просто мальчики на побегушках. Что касается меня, – продолжал Дэвид, – я успешно вернул Дассу его реликвию, практически посадил вора за решетку, спас от банкротства свою компанию и избавил себя от увольнения. Все это случилось только благодаря тому, что я вмешался в действия полиции. И теперь ты говоришь, что это не моя забота?

Дэвид откинулся на стул и замолчал. Сьюзен не ответила. К ним подошла женщина в ярком переднике, поставила на стол тарелки, и они приступили к еде, так и не проронив ни слова.

Прошло несколько минут, прежде чем спорщики немного поостыли.

Сьюзен взяла нож и, ткнув им в потолок, заметила спокойным тоном:

– Не волнуйся, я не хочу, чтобы он обрушился на твою голову. Я знаю, что ты выполнял свои инструкции и сумел многого добиться, хотя, на мой взгляд, это больше похоже на везение. Но пойми – речь идет не только о твоей работе. Фактически мы стоим на пути профессионального убийцы, который спит и видит, как добраться до этой вещи. Он прекрасно знает про тебя и про меня, но, несмотря на это, мы – по не очень ясным для меня причинам – упорно вырываем у него кусок из горла. – Американка перевела дыхание. – Тебе не приходило в голову, что он может работать не один? Что у него могут быть сообщники? Вчера мы чудом отделались легкими ушибами. Думаешь, нам всегда будет так везти?

Дэвид не ответил, и Сьюзен продолжила:

– Ты знаешь, я вообще не очень доверяю людям. – В ее голосе послышалась легкая самоирония, словно речь шла о каком-то личном недостатке. – Мне бы хотелось верить, что, пускаясь во все эти приключения, ты думал не только о работе. Что ты всегда помнил о других людях, которые могли умереть, – а кое-кто уже умер. И что в следующий раз ты как следует подумаешь, прежде чем выкинуть что-нибудь такое, из-за чего нас обоих могут пристрелить. Мне бы очень хотелось в это верить, но ты не облегчаешь мне задачу.

Сьюзен положила ладонь на руку Дэвида, слегка сжала его пальцы и сразу отпустила. Они быстро взглянули друг на друга.

Внезапно зазвонил чей-то телефон.

Дэвид не сразу сообразил, что звук идет от его мобильника.

– Это еще кто? – пробормотал он, сунув руку в карман. Он вытащил трубку и взглянул на дисплей.

– Хэммонд.

– Ответь ему, – сказала Сьюзен.

Дэвид нажал кнопку связи.

– Дэвид Браун.

Американка напряженно смотрела на Дэвида, пока тот слушал сообщение. Секунд через двадцать она не выдержала и спросила:

– Что случилось?

Лицо Дэвида потемнело. Известия его явно поразили, но он не прерывал собеседника. Голос в трубке продолжат что-то говорить. Это тянулось долгую минуту.

– Что вы предлагаете? – спросил он наконец. – Я сейчас беседую со Сьюзен Милтон. Что нам теперь делать?

Вновь повисла тягостная пауза.

– Конечно, я вам позвоню, – заверил Дэвид Хэммонда. – Сообщите, если что-нибудь узнаете. Хорошо. Пока.

Браун отключил связь и сунул трубку в карман. Когда он повернулся к Сьюзен, его взгляд выражал тревогу и растерянность.

– Арестованный сбежал, – сказал он. – Они не смогли его остановить. Никто не знает, где он теперь.

Сьюзен понадобилась всего секунда, чтобы понять серьезность его слов.