355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Энтони Сальваторе » Восстание короля (ЛП) » Текст книги (страница 18)
Восстание короля (ЛП)
  • Текст добавлен: 11 апреля 2017, 07:00

Текст книги "Восстание короля (ЛП)"


Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– Что вы хотите, архимаг?

– Я? – невинно спросил Громф. – Но ведь Мастер Облодра, именно ты находишься в неположенном месте.

Киммуриэль едва не пропустил явную ссылку на свою фамилию – имя Дома, который мать Громфа, текущей через неё силой Паучьей Королевы, стёрла до основания.

– Бреган Д’эрт приказали служить в Доме До’Урден, разве не так? Я возглавляю эту группу.

– Я уверен, что Далия… Мать До'Урден, довольна твоей службой.

– Своими непрекращающимися остротами вы тратите впустую моё время, архимаг. Есть что-то существенное, что вы хотите обсудить? Возможно, по этой причине вы приказали Метилю прервать мою попытку покинуть это место?

– Конечно же, я хотел поговорить с тобой.

– Тогда говорите о чем-то достойном моего внимания.

Щупальца иллитида зашевелились, Громф услышал безмолвный вопрос Метиля и кивнул.

– Ты был впечатлён работой Метиля над тем жалким существом? – спросил архимаг.

– Он перекрутил её мозг, – ответил Киммуриэль. – То, что было Далией, её сознание, воспоминания, образ мышления, поведение, всё по большей части смотано в запутанные клубки. Он сделал её практически безумной, – Киммуриэль бросил полный отвращения взгляд на побитого иллитида. – Но возможно, для Метиля Эль-Видденвельпа, это можно считать воспроизведением, – съязвил он.

Щупальца Метила тут же закачались – Киммуриэль мог чувствовать смятение существа, и намёк на гнев – а Громф громко засмеялся.

– Хорошая шутка, – поздравил архимаг. – Я не уверен, что когда-либо прежде видел возмущенного проницателя.

«Я бы очень хотел обсудить с вами ваши действия против Далии, – телепатически связался с иллитидом Киммуриэль. – Самое впечатляющее… переплетение. Вы многого добились, создавая узор из мыслей и воспоминаний, Метиль, и за это я хвалю вас и хочу учиться у вас. И с Верховной Матерью Квентль и теперь с Далией, ваша работа была великолепна».

Киммуриэль остро почувствовал ответ, в котором была не скромность или благодарность за комплимент, а скорее, только подтверждение, что Метиль верил в правильность оценки Киммуриэля.

Громф посмотрел с одного на другого и выгнул бровь, когда иллитид поклонился Киммуриэлю.

– Вы собираетесь просветить меня? – спросил архимаг, кто ощутил диалог, но не мог полностью расшифровать его.

– Наши обсуждения вне вашего понимания на этом этапе вашего обучения, мой ученик, – ответил Киммуриэль.

«Оставьте нас», – бессловесно потребовал Киммуриэль от Метиля, и иллитид снова поклонился и подчинился. Метиль пошёл к двери, а затем дематериализовался, чтобы пройти прямо сквозь закрытую дверь, как мог только сильный псионик.

– Блестяще, – восхитился Киммуриэль уходом Метиля.

– Довольно эффектно, я думаю, – сказал Громф.

Киммуриэль недоверчиво посмотрел на него.

– Должен ли я переплести измерение двери, чтобы покинуть это место, когда я захочу уйти? – спросил архимаг.

Киммуриэль пожал плечами и покачал головой, выражение его лица по-прежнему было недоверчивым, даже снисходительным.

– Если вам так хочется.

– И тогда я тоже буду блестящим в глазах Киммуриэля?

– Эффектным, – поторопился ответить псионик, и теперь Громф выглядел растерянным.

– Метиль существует больше в своём разуме, чем в материальном мире, – объяснил Киммуриэль. – Он вышел из комнаты этим способом только ради целесообразности, и ничего большего.

Громф оглянулся на двери.

– Ты хочешь сказать, что для проницателя было легче пройти сквозь дверь, чем потянуться и открыть её?

– Блестяще, – ответил Киммуриэль, и когда Громф снова посмотрел на него, добавил: – И блестящий способ в отличие от вашего волшебного двеомера, которым вы пользуетесь каждый день. Сила Метиля почти неистощима.

– Я смогу этого добиться, мой учитель? – хитро спросил Громф.

– Если вы это сделаете, то я буду вам завидовать.

Громф наклонил голову, чтобы изучить Киммуриэля.

– Ты не можешь так сделать?

– Конечно, я могу, но для меня, увы, было бы легче открыть дверь. Не так как для Метиля.

– Или для многих проницателей, я уверен.

– Даже среди них, он выделяется силой, – ответил Киммуриэль. – Безумный, опасный, но сильный. Он легко избегает уз физического мира, и я полагаю, что его манипуляции с головой вашей мёртвой матери научили его лучше понимать работу разума, даже выше того, что могли бы познать другие его соплеменники, – он покачал головой и оглянулся на двери спальни Далии. – Он смешал миллион червей в одну кучу, и эта мешанина – ум Далии.

– Мешанина, которой ты воспользовался.

– Воспользовался? – с сомнением спросил Киммуриэль. – Едва ли.

– Ах, да, – саркастически сказал Громф. – Ты изучал.

– Я всегда изучаю. Именно поэтому я – мастер, а вы – ученик.

Красные глаза Громфа вспыхнули на мгновение. Он не привык к тому, чтобы с ним говорили подобным тоном, Киммуриэль знал это.

– Теперь, когда ты наизучался, ты уйдёшь? Или у меня будет ещё урок?

«Если у вас есть время, – Киммуриэль вошёл в мысли Громфа, и добавил: Почему Далия всё ещё в городе?»

– Где она… – начал отвечать Громф, но Киммуриэль обрушился на него с внезапной волной псионической энергии и заставил замолчать.

«Где она должна быть?» – безмолвно спросил его Громф, и передал Киммуриэлю, что другие дворяне Дома До’Урден – Тос'ун и его полукровка-дочь, Оружейник Тиаго и Высокая Жрица Сарибель – были далеко на войне.

«И волшебник Дома До’Урден Тсэбрэк?»

Громф покачал головой и засмеялся.

– В К’Ксорларрине, – ответил он, – с Верховной Матерью Зирит, где он останется, как кажется.

Киммуриэль посмотрел на него с любопытством, пытаясь рассмотреть эту информацию в свете тона голоса Громфа. Там был некоторый не тонкий намёк на веселье.

Да, конечно, Киммуриэль понимал, что Громф будет рад видеть, что Тсэбрэк остаётся за пределами Мензоберранзана. Ксорларрин направлял силу Ллос напрямую, что-то, что не делал никакой дроу в Мензоберранзане, с тех пор как Верховная Мать Бэнр сбросила Дом Облодра в пропасть Клорифты. В создании Затемнения Тсэбрэк Ксорларрин стал конкурентом Громфа – хотя зная этих двух, Киммуриэль сомневался, что Ксорларрин переживёт первые залпы волшебного сражения против Громфа Бэнра.

Квентль, Верховная Мать, хотела возвращения Тсэбрэка в Мензоберранзан, Киммуриэль знал это, и Громф не спорил с нею по этому вопросу. В самом деле, из своих более ранних бесед с Громфом, Киммуриэль стал полагать, что этот старый дроу почувствует только облегчение, если кто-то освободит его от большей части его обязанностей перед городом, особенно когда он глубже погружался в искусство псионики, чистого волшебства.

Но теперь он забавлялся?

– Верховная Мать Бэнр и Верховная Мать Зирит… – начал спрашивать Киммуриэль.

– Я не буду говорить о них, – ответил Громф, затем хитро добавил: – Мы понимаем друг друга.

Он сказал странную фразу, одно из тех бессмысленных поверхностных словосочетаний, часто ходящих среди менее интеллектуальных рас, но в этом контексте это было, чем-то большим. Намек?

Киммуриэль мысленно прощупал ум Громфа. Немногие дроу были умнее, чем Громф Бэнр, и он легко мог пресечь такие псионические вторжения в самом начале. «Действительно, – Киммуриэль задался вопросом, – Смог ли бы иллитид что-то вытянуть из упрямого Громфа даже напрямую через свои щупальца, если архимаг мысленно попытается заблокировать его?»

Но теперь все преграды опустились. Громф позволял ему войти.

Громф сохранял сосредоточенность, его дисциплинированный ум не позволял никаких побочных исследований псионику, кто чувствовал, будто мысленно вошёл в длинный и яркий коридор, полный статуй с дразнящими плакатами.

Псионик сразу же понял, что Квентль и Зирит спорили из-за положения Тсэбрэка Ксорларрин. Со смертью Первой Жрицы своего Дома – своей старшей дочери Береллип, Верховная Мать Зирит настояла, чтобы благословлённый Ллос Тсэбрэк остался с нею как архимаг К’Ксорларрина.

Квентль не была удивлена этим неожиданным развитием событий, но Громф, несомненно, был.

– Равель Ксорларрин станет Магом Дома До’Урден? – спросил Киммуриэль больше для порядка.

– Он – друг Тиаго и брат Сарибель, – ответил Громф. – И он тоже мощный маг.

– И ученик Громфа, – сказал Киммуриэль, и затем узнал из своего продолжающегося исследования ума Громфа, что отношения между Громфом и Равелем были сложнее, и, на самом деле, именно Громф помог Равелю найти Гаунтлгрим. Новый маг Дома До’Урден был у Громфа в долгу.

И так, всё это имело смысл… лёгкий шаг архимага и довольный тон.

– Достаточно, – сказал Киммуриэль, и оборвал связь. – Но это не отвечает на мой первый вопрос относительно того, почему Далия остаётся в Мензоберранзане. Чтобы вторить Верховной Матери на совете, не сомневаюсь, но это не могло быть устроено издалека?

– Она слишком ценна для Квентль, – ответил Громф, – и для Леди Ллос.

Та последняя часть заставила обычно невозмутимого Киммуриэля немного покачнуться.

Манящим жестом Громф пригласил его вернуться в свои мысли, и показал ему сражение богинь, Ллос и Миликки. Далия непреднамеренно служила Ллос, как соблазнительница бродяги Дзирта До'Урдена.

Дзирт отверг её.

Миликки победила.

Ллос не нравилось проигрывать.

Через мысли Громфа – изображения, оставленные там Метилем, как понял Киммуриэль, – он увидел бой по доверенности между богинями в логове исконного в Гаунтлгримме, и как избранная Миликки, Кэтти-бри, победила Далию.

– И таким образом, Дом До’Урден, ведёт войну в Серебряных Пределах, – сказал Громф. – Дом героя Дзирта, повернулся против королевств, которые когда-то назвали его другом, а теперь будут полагать, что всё это, включая мир с орками, который Дзирт порекомендовал подписать королю Бренору, был ничем иным, кроме как давним планом завоевания земель.

«Вы подразумеваете, что эта война – не что иное как припадок раздражения богини, чтобы разрушить репутацию единственного изгоя?» – передал Киммуриэль, не смея произнести это вслух.

– Даже Тос’ун Армго, – рассмеялся Громф. – Он оказался среди эльфов Мерцающий леса при помощи Дзирта, и ужасно их предал. Это дьявольски красиво, разве нет? Края сети Ллос соединились вместе, и смотри, – она поймала муху по имени Дзирт.

Киммуриэль покачал головой.

– Все это является лишь дополнительной выгодой, – уверил его Громф. – Война – средство Ллос ещё раз объединить свой народ вокруг Верховной Матери, и более полно, чем когда-либо начиная с падения Ивоннель Вечной. Город – Квентль, полностью. Её союзы сильны и занимают хорошее положение. Ни один не отважится встать против её пожеланий, уже не говоря о её Доме.

– Вашем Доме, – поправил Киммуриэль, и ответное пожатие плеч Громфа ответило проницательному псионику красноречивее всяких слов. Громф был двойствен в этом – во всём этом.

Но почему?

Он подумал о Джарлаксе, который был одержим подобным недугом в вопросе относительно Домов Мензоберранзана, и, в целом, о лишённых права собственности мужчинах дроу, поскольку всем распоряжались жрицы и Верховные Матери…

Киммуриэль подумал о том, что уже начался восьмой месяц, и о значении этого месяца для этого дроу, который всё ещё служил в качестве архимага, и таким образом, Мастером Магика, академии волшебства дроу.

– Паучья Королева использует войну, чтобы объединить свой народ, – тихо сказал он, и Громф кивнул. – Паучья Королева хочет объединить свой народ в это время, потому что она занята борьбой – не интермедией, которой является ее борьба с Миликки, но большим сражением, чтобы управлять областью Мистры, областью Волшебства, в котором Громф наиболее опытен.

Он кивнул снова, поскольку он никогда не симулировал смирение – качество, которое Киммуриэль разделял с Громфом.

– И теперь Громф ищет более высокое волшебство разума, и я уверен, без благословения Паучьей Королевы.

Архимаг пожал плечами.

– У вас есть списки новых студентов, поступающих в Магик, – сказал Киммуриэль.

Громф кивнул.

– И дочерей благородных Домов больше, чем сыновей, – предположил Киммуриэль, – впервые в памяти, пожалуй, впервые за всё время.

– За всё время, – подтвердил Громф.

– И намного больше женщин, чем мужчин.

Громфу не нужно было отвечать, Киммуриэль всё понял. Почти все волшебники Мензоберранзана были мужчинами. Правда, волшебники женского пола тоже были, но большинство из них были, прежде всего, жрицами, которые изучали тайное искусство, в дополнение к их долгому обучению в Арах-Тинилит. И так, желание Леди Ллос захватить область Мистры принесло надежду многим мужчинам Мензоберранзана, принесло кажущуюся свободу Дому Ксорларрин, Благородному Дому, где мужчины были в состоянии достигнуть такой видной высоты, потому что это был единственный благородный Дом, где тайное волшебство не оставалось подвластным только божественному волшебству жриц.

На протяжении всей истории Мензоберранзана тайные искусства оставались достоянием мужчин, их единственной ступенькой на иерархической лестнице города, но теперь даже это станет принадлежать Верховным Матерям. Их дочери станут доминировать в Магике и всё, что будет оставлено мужчинам, это Милли-Магтир, школа воинов.

Сестра Громфа, Верховная Мать Бэнр, сейчас была сильна, как сказал Громф. Добавление Дома До’Урден на Правящем Совете дало ей, в сущности, два голоса из восьми и союзы, которые она сформировала с другими Домами на Совете, гарантировали ей скорый неограниченный контроль.

– Достаточно контроля, чтобы сделать посмешище из всего этого, – ответил Громф, и Киммуриэль был доволен фактом, что архимаг просто прочитал его мысли. Он не ставил преград, ибо мог легко остановить вторжение, и отсутствие псионической блокировки действительно было приглашением, тем, на которое Громф был в состоянии ответить.

– Высмеять Дом До'Урден, высмеять Правящий Совет, – пояснил Громф. – Они все понимают это, особенно Верховные Матери Мез'Баррис и Баррисон Дель'Армго. Верховная Мать Бэнр показала им, что будет дёргать за ниточки, и они будут служить марионетками, и ничто не делает это более очевидным для Верховных Матерей чем то, когда Далия, Верховная Мать Дартиир До’Урден, входит в Зал Совета и садится за стол Ллос.

«Ни одна не пойдёт против неё, – понял Киммуриэль. – Не теперь».

– Это всегда временное явление в Мензоберранзане, не так ли? – спросил Громф, прочитав эту мысль, и Киммуриэль счел слова и тон старого волшебника интересными, даже соблазнительными.

Власть Квентль укрепилась бы с победой в Серебряных Пределах, но возможно были некоторые в Мензоберранзане – и действительно, учитывая спор о Тсэбрэке, некоторые и в К’Ксорларрине – кто не был в восторге от этой перспективы.

И возможно были некоторые в пастве Ллос, кто надеялся уже не столь рьяно как прежде, что она заполучит власть Мистры, как свою собственную.

– Верховная Мать Зирит непреклонна в решении оставить Тсэбрэка в своём молодом городе, – рассуждал Киммуриэль.

– Её сын, Равель, заменит его в Доме До’Урден.

Взмахом руки Киммуриэль закончил все телепатические вторжения, на которые Громф мог бы решиться с этого момента. Псионик выглядел задумчиво, когда попытался раскрутить тонкие намеки и выводы из этой самой удивительной встречи. Двое из детей Зирит заняли бы высокое положение в Доме До’Урден, с Равелем как Волшебником Дома и Сарибель как Первой Жрицей.

Киммуриэлю пришло в голову, что даже такая необычная договоренность не предоставила бы Зирит власть, которую она могла бы ожидать.

Поскольку Далия, названная Верховной Матерью Дартиир, управляла Домом До’Урден, и такой была сила насмешки Верховной Матери Бэнр, что любой предпринимающий попытку покушения на жизнь Далии, рискует получить ответ от Дома Бэнр, и возможно даже от Леди Ллос, которая была, очевидно – так как это была такая насмешка над всем, что Мензоберранзан знал и во что верил – довольна выбором Верховной Матери Бэнр для Восьмого места на Правящем Совете.

И Мать Дартиир была безвольной марионеткой Верховной Матери Бэнр.

Киммуриэль бросил хитрый взгляд на Громфа, компаньона Метиля Эль-Видденвельпа.

Или она была?

18. Рёв дракона

Город был построен дворфами в незапамятные времена, и с тех пор оставался одним из самых сильных укреплений на всей поверхности Фаэруна. Двойные стены, окружавшие Сандабар, скрывали глубокий ров, полный голодных гигантских плотоядных угрей, а лестницы и проходы, закреплённые должным образом, соединяли сторожевые посты, и легко удалялись, если часть города была потеряна, что не случалось никогда за всю славную историю этого места.

И так, могучий Сандабар декадами противостоял обстрелу, непрерывным нападениям орд орков и других грязных монстров и даже редким атакам белых драконов. Тысяча защитников была мертва, трижды того числа серьёзно ранены, и ещё дважды того числа имели травмы и бежали за жрецами, когда была возможность их побеспокоить. Действительно, почти половина из двадцати пяти тысяч граждан Сандабара была ранена в той или иной степени, и у всех животы рычали от голода, в то время как запасы продолжали уменьшаться.

Большие пещеры-зернохранилища под городом были открыты, но минимально, когда рыцарь-капитан Алейна Бригхтланце, командир Серебряных рыцарей из соседнего Сильвермуна, приняла управление обороной города по просьбе короля Фирехельма. Это, без сомнения, была неожиданная и необычная просьба, но её вызвало чрезвычайное несчастье. Огромный камень, сброшенный великим драконом, рухнул прямо на штаб-квартиру командующего гарнизона Сандабара, во время напряжённого планирования. Камень обрушил здание и вместе с ним погубил Капитана Гвардии Сандабара и большинство его офицеров!

Алейна, только вернувшаяся из бедственного сражения при Переправе Красного потока, была вынуждена согласиться, и подошла к своей задаче со стальной решимостью.

Она не была непробиваема для криков голода, как и король Фирехельм, сын Фростхельма, сына Хельма Друга Дворфов, но Алейна понимала и убедила доброго короля, что никакой помощи от союзников и соседей Сандабара не прибудет. Город должен был простоять до зимы, и затем, они должны были надеяться, что снега и леденящие ветры убедят орков прекратить осаду и вернуться на север.

В этот день, шестого Элейнта, когда сумерки сгустились над городом, Алейна проехала вдоль стены, на своём великолепном белом жеребце, под крики одобрения храбрых мужчин и женщин – людей и дворфов главным образом – стоявших на высоких зубчатых стенах. Она незаметно вздрогнула и скрыла свою тревогу от того факта, что многие из тех защитников на самом деле были не мужчинами или женщинами, а детьми.

Алейна предчувствовала, что орки готовили новое наступление в этот день. Они хотели добраться до внешней стены, поднимаясь по своим мертвецам. Многие смогут взобраться на стену, и много защитников погибнет, сбрасывая их. Осада длилась уже более шести декад, весь разгар лета и перешла на девятый месяц.

Алейна, миновала пару своих компаньонов Серебряных рыцарей из Сильвермуна, которые избежали резни у Красного потока и отправились в Сандабар, предположив направление продвижения орды орков. Эльф Пленеронд Сильвербелл, и его спутник человек Даути крикнули ей в ответ: «Хей-хо!», – и подняли свои луки в приветствии.

Алейна заметила бинты, обертывающие пальцы обоих, их кожа стёрлась от тысячи выпущенных за день стрел. Она мрачно кивнула и молча поехала дальше, надеясь в сердце, что большинство тех стрел, нашло свою цель. В своей последней поездке на внешнюю стену города, среди груд тел, она видела мёртвого ледяного гиганта; его тело было утыкано таким множеством стрел, что больше напоминало гигантского дикобраза, чем какое-либо гуманоидное существо. Алейна отметила оперение на некоторых из тех стрел и несколько узнала – те, что покинули колчан Пленеронда Сильвербелла.

Король Фирехельм ждал её в центральной цитадели города, крепости внутри крепости. Когда она доехала до главных ворот этой крупной и неприступной твердыни, то увидела на балконе короля, руками сжимавшего железные перила, и в замешательстве смотрящего на городской внутренний двор, стены и кровавые поля. Он заметил её и кивнул одобряюще, но его глаза сразу вернулись к полю боя.

«Его плечи опустились под весом всего этого», – подумала Алейна.

Она вручила узды дежурному у двери и поднялась по лестнице в покои короля, войдя через дверь из коридора, в тот момент как Фирехельм вернулся с балкона.

Он был человеком средних лет, мускулистым и высоким, с длинными руками, тонкой талией и широкими плечами, так что, когда он стоял прямо, а его руки свободно свисали по бокам, то его предплечья, в самом деле, были далеки от его бёдер. Он носил густую бороду, ещё скорее каштановую, чем седую, и имел мощный лоб со своеобразными бровями, спутавшимися над его большим и толстым носом и уходящими под его вьющиеся длинные каштановые локоны.

Он был одет в блестящие доспехи и плотную пурпурную накидку поверх них, а широкий, тяжёлый полуторный меч с огромной рукоятью висел в ножнах на его правом бедре – король Сандабара, был леворуким. Смотря на грозное оружие, Алейна был поражена, что он мог вытянуть его, хоть и имел длинные руки.

Но он мог, и мастерство Фирехельма в сражении было известно Алейне, хотя она редко отваживалась отправиться в Сандабар до этого трагического случая. Сильный человек не боялся сражения, и на протяжении многих лет сам возглавлял многие разведывательные группы против налетчиков-орков.

– Мой сеньор, – сказала она с кратким поклоном.

– Рыцарь-капитан, – вежливо ответил он. – Могу ли я снова высказать свою благодарность вам за службу Сандабару?

– Вы нуждались, а Сандабар всегда был союзником Сильвермуна, – ответил Серебряный рыцарь.

– «Нуждались»? – повторил он с иронической усмешкой. – Действительно, у вас есть дар преуменьшать. Я без командиров, Рыцарь-капитан.

Он двинулся к креслу перед пылающим очагом и предложил ей сесть напротив него, и когда она подошла, достал необычной формы бутылку прекрасного бренди и налил по бокалу.

– Это не так, – сказала Алейна. – На ваших стенах много ветеранов, мастеров оружия и стратегии. Они не были повышены на более высокие должности только потому, что ваши командующие занимали свои места так долго, до…

Она сделала паузу, поскольку не хотела его расстраивать.

– Пока дракон не бросил на них камень, а? – закончил король, и, вручив ей бокал, поднял свой в безмолвном тосте за мужчин и женщин, погибших в той трагедии.

– У вас есть много способных, король Фирехельм, – сказала она после глотка, – И бесспорно, фанатично верных королю и городу. Все стены вокруг заполнены прекрасными воинами.

– Даже прекрасным воинам нужен прекрасный лидер, – заметил он. – Не недооценивайте из скромности свою ценность для Сандабара в эти тёмные дни. Я не хочу слышать это, я говорю вам. Даже в обязанностях нормирования… – он сделал паузу и улыбнулся, когда она вздрогнула.

– Да, вас ранит, необходимость просить детей игнорировать ворчание в животе, – продолжил король Фирехельм. – И всё же вы делаете это, потому что вы провели работу по подсчёту и узнали размеры порций, которые необходимо соблюдать, чтобы мы смогли дожить до зимы. Но что потом? Разве не станет труднее найти пищу, когда снега станут глубоки?

– Если осада орков будет сломана, то мы найдем союзников, – ответила Алейна. – Дворфы…

Фирехельм поднял руку.

– Не говорите мне о них, – предупредил он. – Они оставили вашу родню – они оставили вас – умирать у Красного потока. Они ютятся в своих недоступных норах. И это с самого начала их вина – вина старого короля Бренора…

– Мой король, я прошу вас сосредоточить энергию на проблемах под рукой, – посмела прервать Алейна.

– Действия дворфов время от времени относятся к тем проблемам.

– Действительно, но я доверяю королю Эмерусу и королю Коннераду. Если они смогут найти путь от своих осаждённых ворот, то они прибудут на помощь Сандабару.

– «Если они смогут найти путь», – повторил король, и его ударение на первое слово, раскрывало его сомнение, что такое случится. Она понимала его разочарование – он высказал ей это несколько раз за последние дни, поскольку еда стала недостаточной и жертв стало больше.

В свою очередь Алейна указала Фирехельму, что треть населения Сандабара была дворфами, и многие имели родственные связи с дворфскими королевствами, особенно с цитаделью Фелбарр.

– В любом случае, мы должны стоять за свою землю, – сказала Алейна. – Больше всего я обеспокоена волшебниками.

– Землетрясения от ударов их молнии заставили трещать мои кости, – ответил король. – И множество трупов врагов оставили дымиться на поле.

– Их удары и в самом деле были смертельны, – согласилась Алейна, – но я попросила, чтобы они подготовили больше защитного волшебства и они отказались.

– Каббледар – упрям, – признал король Фирехельм, говоря о волшебнике, который возглавил маленькую, но опытную гильдию волшебников Сандабара. – Их молнии валят гигантов и удерживают драконов на расстоянии. Их огненные шары сжигают гоблинов и орков без счёта. Что вы хотите ещё, чтобы они сделали?

– Внешняя стена нуждается в ремонте во многих местах, – сказала она, и поставила свой стакан на маленький столик между креслами. – Мы сможем сдержать орды в течение одного дня, в то время как волшебники бросят заклинания создания для камней и железных стен, для…

Она замолчала, когда проследив за взглядом короля к своему бокалу, увидела, что оставшаяся жидкость дрожит как воды потревоженного пруда. Мгновение спустя, прежде чем Алейна могла бы спросить, что это могло бы быть, она почувствовала дрожь глубоко у корней цитадели, глубоко в основании Сандабара.

Долгая и низкая вибрация, продолжалась и усиливалась, как грохот начинающейся лавины.

На стене, защитники тоже почувствовали дрожь и сразу поняли, что это было больше, чем наступление оркской орды, которая, действительно, снова надвигалась.

– Там, – Даути сказал Сильвербеллу, хватая своего друга за руку и поворачивая его к себе. – Боги!

Возглас недоверия хорошо отразил первоначальную реакцию Сильвербелла, на открывшийся перед ними странный и ужасающий вид на главную сторожевую башню города около северных ворот. В угасающем свете дня зигзаги сверкающих молний поднялись по каменным стенам, потрескивая синими искрами внутри и снаружи бойниц. Через одно окно пара мельком увидела солдата, дрожащего и дымящегося, охваченного искрящейся волшебной молнией. На вершине башни охранники смотрели на волшебное восхождение и знали, что были обречены – настолько, чтоб двое спрыгнули с крепостной стены, и, пролетев пятьдесят футов, разбились об землю.

В стороне от башни, далеко от двух воинов Сильвермуна, сама стена начала трястись и дрожать, и большая трещина появилась в толще камней.

– Они прорыли туннели, – сказал Сильвербелл, и его голос был едва слышим.

Паутина волшебных молний увенчала стены башни и спустила свою ярость на бедных солдатах, лучниках и команде катапульты всё ещё находящихся на её вершине. Они странно затряслись, несколько упало с башни, и их одежда дымилась.

Стена за башней разрушилась, складываясь вовнутрь, камни тёрлись и разбивались друг о друга, падали на землю и тонули во рву. Одна большая секция рухнула наружу на внешнюю стену, и та угрожающе накренилась.

Их враги провели туннели под стены и фундамент сторожевой башни и поставили под угрозу её основание!

Крики раздались из башни, когда те, кто пережил молнии, встретили живых противников, и дальше послышались звуки сражения.

Шквал гигантских валунов ударил по повреждённой внешней стене, прямо за упавшей внутренней стеной.

И Сильвербелл первым заметил дракона, со сложенными крыльями падающего с высоты в ускоряющемся пике и нацелившегося, как сразу понял эльф, на повреждённую стену.

– Волшебники! – закричал он. – Волшебники! Ох, лучники! К пролому! К пролому!

Он посмотрел за стену, на орков, скачущих верхом на воргах, на гигантов и бронированных огров – всех устремившихся к тому же самому месту, которое дракон, как живой таран, скоро расчистит во всю ширь, и Сильвербелл осознал, что Сандабар в этот день был обречён.

Сторожевая башня была захвачена. Городские ворота раскрылись, и орды полились через них.

Сильвербелл и Даути отстреляли последние стрелы, обнажили свои мечи и спрыгнули вниз, присоединяясь к дикой схватке.

Но они знали, что не могли победить.

Сандабар не мог победить.

– В цитадель! В цитадель! – слышались крики из каждого уголка города, и слабые, старики и дети устремились к королевской крепости, большой цитадели в центре города Сандабара.

А те, кто мог бороться как Сильвербелл и Даути, сдерживали орды, пока были силы и продолжали бороться, даже когда город начал гореть вокруг них.

Король Фирехельм выбежал на свой балкон и познал отчаяние. Треть зданий пылала; орки и гоблины наполнили улицы как безудержное наводнение.

– Держите двери! – Закричал он вниз, Алейне и другим, главным образом дворфам, сражающимся на широких каменных ступенях прямо перед большой цитаделью. Каждое сердцебиение, что они сохраняли подход к большим железным дверям свободным, означало, что ещё один гражданин Сандабара мог укрыться за крепкими стенами.

– Пещеры, – заметил король, больше себе, чем двум охранникам, сопровождающим его. – Мы должны войти в Пещеры Эверфайр и пробиваться через Подземье, да.

Кивая своим мыслям, король Фирехельм, вернулся в комнату, чтобы найти карты тоннелей, выходящих из зернохранилищ под цитаделью.

Но только он покинул балкон, как тёмная тень пронеслась над ним и два охранника, которых он оставил позади, были так загипнотизированы видом дракона, летящим очень низко над городом, что, ни один не увидел, как его наездник спрыгнул над крышей цитадели в бросающем вызов смерти свободном падении.

В последний момент, только в двадцати футах над зданием, падая как камень, Тиаго Бэнр коснулся эмблемы своего Дома, и активировал заклинание левитации. Его спуск сразу же замедлился, но не прекратился, и тяжело упав на крышу, он сделал кувырок, чтобы погасить силу удара, и отправился к своей желанной цели.

Он подошёл в краю крыши непосредственно над королевским балконом и пошёл без колебания, прижав свой щит под выступ и вызывая его подобное паутине волшебство, чтобы удержать его наверху, когда он перевернулся и повис ногами вниз над балконом, всё ещё на дюжину футов ниже его.

– Эй! – выкрикнул один из охранников, наконец, заметив его.

Тиаго освободил волшебство щита и опустился перед человеком, и в тот миг, когда он легко приземлился, его меч Колыбельная уже был в быстром движении, отводя в сторону копьё охранника с привычной непринужденностью, а затем, обогнув древко, резанув по плечу мужчины.

Охранник вскрикнул и отскочил назад; кровь показалась на его рукаве чуть ниже плеча. Он позвал своего напарника, который помчался в его сторону и снова ударил копьём.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю