Текст книги "Возвращения домой: Герой (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

– Он не понимает, – сказала Ивоннель, качая головой, когда архимаг ушел.

– Что ты знаешь? – спросил Джарлаксл.

– Сначала – вы, – сказала женщина, занимая место Громфа. – Расскажите. Расскажите все, что узнали о болезни Дзирта. Как пытались помочь ему. Оба. Прошу.

Киммуриэль и Джарлаксл снова обменялись смущенными взглядами.

– Почему? – спросил Джарлаксл.

– Сначала – вы, – повторила дроу, и лицо её приняло сосредоточенное выражение, отражающее внутреннюю решимость.

Лидеры наемников опять переглянулись. Джарлаксл пожал плечами.

– Пожалуйста, – сказала Ивоннель. – Расскажите.

Так они и сделали. Они поведали Ивоннель обо всех усилиях жрецов, магов и Киммуриэля с его псионикой, заканчивая настойчивыми утверждениями Киммуриэля о том, что излечение Дзирта может прийти только изнутри самого Дзирта.

– А теперь он ушел, – сказала она, когда рассказ был окончен. – Зачем?

Пара опять переглянулась.

– Я не собираюсь выслеживать и убивать его! – прикрикнула Ивоннель на Джарлаксла. – Пожелай я смерти Дзирта, и мне несложно было бы это устроить. Тебе это известно.

– Справедливо, – признал Джарлаксл. Он вздохнул и посмотрел на Киммуриэля. Находясь в одной комнате с тезкой женщины, уничтожившей его Дом, Киммуриэль совершенно точно не испытывал никакого восторга. Красноречиво поморщившись, Киммуриэль кивнул, соглашаясь, и Джарлаксл рассказал Ивоннель об их последнем плане. Мимолетной надежде на то, что Дзирт мог бы найти немного покоя благодаря усилиям Магистра Цветов и его ордена дисциплинированных и обученных монахов.

Женщина задумалась надо всем сказанным, ища в воспоминаниях Матроны Матери Ивоннель Вечной хоть какие-то подсказки.

Наконец, она улыбнулась и посмотрела на Джарлаксла.

– Вы не правы, – категорически заявила Ивоннель.

В воздухе повисло неудобное молчание.

– Вам даже не хочется узнать, в чем? – спросила женщина.

– Он был в твоем подземелье, – напомнил ей Джарлаксл. – Если мы не правы, то почему ты отпустила его?

– Это здесь не причем! – ответила Ивоннель. – Вы не правы… – она посмотрела на Киммуриэля и продолжила. – Или, если быть точнее, ты, Киммуриэль Облодра, ошибся в том, что болезнь Дзирта может быть излечена.

Снова, и несмотря на все свои старания, Джарлаксл подался вперед, показывая, на сколько его в действительности волнует этот вопрос.

– Ты настаиваешь на том, что излечение должно прийти изнутри, от самого Дзирта, – пояснила Ивоннель.

– Это не магия и не внушение… – начал Киммуриэль.

– Магия Безумия Абисса очень сильная и стойкая, – сказала Ивоннель. – Дзирт болен, и он может не пожелать перестать быть больным, независимо от того, какими просвященными и всезнающими считают себя эти монахи.

– Великий Магистр Кейн смог выйти за пределы смертной оболочки, – сказал Джарлаксл.

– Я не знаю этого человека.

– Он – Магистр Цветов Ордена Желтой Розы из Дамары, – пояснил наемник. – Он человек, но я сражался с ним сто лет назад, задолго до Магической Чумы. Век, может даже два века назад. И он все еще жив, и все еще может победить в бою почти любого противника. Его тело – лишь канал, через который дух контактирует с реальным миром. Так говорят. Я был свидетелем великой магии его духа, и не могу не согласится с такими оценками.

– Он достиг совершенства мысли? – спросила Ивоннель.

– Идеальной концентрации, – поправил Киммуриэль. – Он не иллитид.

– Тем не менее, – возразила женщина. – Этот… Кейн. У него все получилось потому что ум был ясен, а мысли – полны рациональности. Для того, чтобы найти идеальную концентрацию, ему потребовалось обрести гармонию внутри себя. Достижение этой гармонии помогло ему выйти за пределы сознания, но разве может подобное сработать с Дзиртом? Вы серьезно? Когда он так потерян?

– Кейн поможет Дзирту найти путь, – настаивал Джарлаксл, чей голос звенел от отчаяния.

– Каким образом? – посмеялась над ним Ивоннель, и добавила, обращаясь к Киммуриэлю: – Как?

– Из-за болезни Дзирт не видит правды. Весь мир кажется ему большой ложью, – пояснил Киммуриэль.

– Ты это уже говорил.

– Как мне использовать разум, чтобы сопротивляться подобному вторжению, если нет точки опоры? Что делать, если мои самые сильные попытки будут восприняты Дзиртом, как лживая и жестокая игра?

Ивоннель скрестила руки и приняла задумчивый вид.

– Если я найду ответ, ты мне поможешь? – спросила она.

– Он – да, – сказал Джарлаксл, прежде, чем Киммуриэль смог сказать хоть слово.

Хотя этого не было достаточно для Ивоннель и она посмотрела на Киммуриэля. После короткого смешка в адрес Джарлаксла, псионик кивнул, соглашаясь.

– Теперь я хочу поговорить с дядей наедине, – сказала она, и Киммуриэль, испытывая неземное счастье, покинул комнату, даже не потрудившись попрощаться.

– День полон неожиданностей, – сказал Джарлаксл, когда Киммуриэль ушел.

– Я наложила на него проклятие, – призналась Ивоннель.

– На Киммуриэля?

– На Дзирта, – ответила Ивоннель, и Джарлаксл откинулся на спинку кресла. Он сжал подлокотники с такой силой, словно едва удерживал себя от того, чтобы набросится на женщину.

Он не моргал.

– Не Безумие Абисса, – пояснила она. – Как ты сейчас подумал.

– Тогда что? Когда?

– Когда он покинул Дом Бэнр, мое проклятие последовало за ним. Когда он вернулся и посмотрел на Кэтти-бри, то увидел в ней демоницу, – пояснила Ивоннель. – Это, разумеется, моих рук дело. Как ты знаешь, Дзирт потерял всякое доверие ко всему. Так что я подбросила ему мыслишку, чтобы привести его туда, куда он и без того неизбежно пришел бы. Он должен был убить её, этим самым полностью уничтожив себя. Подходящая кара для того, кто бросил вызов Паучьей Королеве. Это было одобрено самой Госпожой Ллос.

Джарлаксл сложил руки перед собой. Ивоннель заметила, что он едва справляется с дрожью. В конце концов, он только что сказал ей, где искать Дзирта.

– Он не сделал этого, – сказала Ивоннель.

– Кэтти-бри не дала…

– Нет, он сам не сделал этого, – снова сказала она. – Женщину застали врасплох и должны, могли, убить. Но он не стал этого делать. То, как он избежал ловушки, не поддается разумному объяснению. Но он не стал её убивать.

– Ты выглядишь впечатленной.

Она кивнула.

– И заинтересованной.

– И ты пришла, чтобы закончить…

– Нет! – заявила она с уверенностью, поразившей её саму.

Джарлаксл пристально посмотрел на неё.

– Нет, – снова повторила она тихим голосом. – Я пришла не со злом. Я не желаю мести.

– Потому что он смог сопротивляться тому, чему не должен был смочь, – сказал Джарлаксл, и понимающе кивнул.

– Тогда надежда есть, – заметил Джарлаксл. – Значит, часть Дзирта еще жива, часть того, кем он был. Якорь, который удерживает его.

– Нет. Ему не выбраться из этой ямы самому.

– Ты говорила…

– То, что он не убил Кэтти-бри – разумеется, удивительно, – призналась она. – И да, он показал внутреннюю силу и сердце, заставившее меня остановиться. Но это не значит, что обманчивый шепот в его голове оставит его в покое.

– Он думает, что весь мир, вся его жизнь – один сплошной обман, который создан лишь для того, чтобы разбить его сердце, – заметил Джарлаксл.

– Обманчивый шепот, – повторила женщина.

– Если он поймет, что его заблуждения абсурдны…. – заспорил Джарлаксл.

– Это не удержит его от сумасшествия.

– Кейн научит его глубокому пониманию разума и тела.

– И шепот не утихнет во веки веков.

– Он признает свою неправоту!

– Нет.

– Ты несешь бред.

– Ты мыслишь ясно, и потому ждешь аналогичных действий от Дзирта, – сказала ему Ивоннель. – Такое типичное заблуждение. Он сломан. Что-то внутри него повреждено. Ты не можешь надеяться, что Дзирт разберется со своими перекрученными мыслями. Это как ждать, что человек с раздробленными костями побежит. То, что ты не видишь раны, не значит её отсутствия. Это не то, что лечится с помощью силы воли. Это сложнее, чем простое сращивание сломанной кости.

Джарлаксл покачал головой, тщетно пытаясь отрицать сказанное.

– Это коварная болезнь, – уверенно продолжала Ивоннель. – Постоянный гнет сомнений и страха, который умно борется со всеми мечтами и надеждами, – она испустила беспомощный смешок. – Не сильно отличается от пути Ллос, и тех способов, какими матроны матери держат остальных под своей властью. Вот только эти матроны матери живут теперь в голове у Дзирта. И они не станут мягче. В этот раз ему не победить. Потому что, в отличие от его первых дней в Мензоберранзане, теперь ему некуда бежать.

Джарлакслу очень хотелось возразить, но, в конце концов, его плечи просто поникли.

– Думать, что это судьба Дзирта….

– Ты восхищаешься им, – заметила Ивоннель.

Джарлаксл не стал спорить.

– Тебя расстраивает его слабость. Она приносит тебе разочарование, – добавила Ивоннель.

– Все не так! – настаивал наемник.

– Так! – парировала Ивоннель. – Тебе не по нраву приходится правда, но твоя злость не делает её ложью. Дзирт, это ребенок, который разочаровал тебя. Герой, который, на этот раз, не соответствовал твоим ожиданиям.

В конце концов, Джарлаксл смог только поднять руки, сдаваясь.

– Потому что ты не можешь понять того, что твориться в его голове, – пояснила Ивоннель. – Как это, когда твой разум ускользает от тебя? Это разочарование, да. И гнев. Хочешь ты признать это или нет. Если он приложит больше усилий, чтобы улыбаться и удерживать свои мысли, то для тебя, не страдающего подобным, все станет хорошо. Ведь на поверхности все исправиться.

– Что ты хочешь услышать? – спросил побежденный Джарлаксл. – Каких поступков ждешь от меня?

– Дзирту потребуется наша помощь – моя и Киммуриэля, по крайней мере, – объяснила Ивоннель.

Внезапно, дверь распахнулась. В проеме появился Артемис Энтрери, который чуть не задохнулся при виде молодой жрицы.

Ивоннель продолжала сидеть, совершенно не смутившись.

– Может быть, его практики с монахами помогут ему прийти туда, где он будет доверять миру достаточно, чтобы принять эту помощь, и в тот момент, мимолетный момент, мы должны быть готовы сделать все очень быстро. Это его – наша – единственная надежда.

Сказав это, она посмотрела на Энтрери, одаривая мужчину не менее пристальным взглядом. Задолго до того, она пришла к выводу, что потеряла лучший шанс излечить Дзирта от Безумия Абисса в тот момент – момент голой истины – когда он противостоял демону, которым считал Кэтти-бри. Тогда, наблюдая за следопытом через свою чашу прорицаний, Ивоннель видела дроу совершенно побежденным, отчаявшимся и потерявшим все, что можно было потерять.

Именно тогда был шанс что-то исправить. Она считала так тогда и до сих пор верила в это. Посмотрев на Энтрери, она попыталась вспомнить всю историю их взаимоотношений с Дзиртом. Её знания были довольно обширными. В конце концов, Артемис Энтрери жил в Мензоберранзане много десятилетий назад. В те времена, когда Дзирт первый раз вернулся в город, а матроной матерью была Ивоннель Вечная.

Жрица позволила взгляду задержаться на человеке и, в конце концов, она кивнула. У неё появилась идея.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

«Невероятный герой»

Каждый день – и сейчас это проявляется чаще – наступают моменты, когда мои страхи заставляют меня чувствовать себя дураком. Как и уверенность, что все окружающее – сплошной кошмар. Моменты ясности, когда абсурдность всего произошедшего – возвращение Кэтти-бри и всех моих друзей, длинная жизнь Артемиса Энтрери – бледнеет рядом с глупостью моих страхов. Рядом с мыслью, что Ллос, без всяких причин, решила уничтожить меня.

И тогда я вспоминаю, какое оскорбление нанес Паучьей Королеве. Теперь она не остановится ни перед чем, чтобы вернуть мне этот долг.

Я вспоминаю пытки, которым подверг Эррту Вульфгара, пытаясь сломать его.

Однако это путешествие кажется мне величественнее и масштабнее всех пережитых прежде, ибо теперь я прошел пол-Фаэруна, держа путь в место, о котором слышал только в рассказах.

В Монастыре Желтой Розы есть на что посмотреть. Местные братья и сестры практикуют свое мастерство ревностнее всех, кого я знал прежде. Их соблюдение устава и ритуалов может сравниться с фанатизмом Веселых Мясников или самоотверженностью мастеров оружия Мензоберранзана. Прекрасно созерцать людей, что в великой гармонии постигают вершины своего искусства. Они опираются на успехи друг друга с такой честной радостью… не страшась продвижения других членов ордена. Например, Афафренфер вполне может поставить под угрозу чье-то место в иерархии.

Мастер Саван рада тому, что Афафренфер движется вверх по иерархической лестнице монастыря. Она сказала мне с радостью в глазах и легкостью в голосе, что никогда прежде не видела такого стремительного совершенствования тела и духа, какое показывает теперь Афафренфер. Тем не менее, вскоре он будет оспаривать принадлежащий ей титул. И проиграй она бой – её место в иерархии монастыря станет на ступень ниже.

Я спросил её об этом, и ответ женщины пришелся мне по сердцу. Если он сможет победить её, то заслуживает и похвалы, и места. Ей же нужно будет усерднее тренироваться, чтобы отвоевать свой титул назад. В конечном итоге, подъем Афафренфера только сделает её лучше.

У неё собственное видение конкуренции. Она считает, что нет лучшего соревнования между людьми, чем то, что человек ведет сам с собой. Вызов, брошенный самому себе, должен перевешивать все остальное. Проще говоря, возвышение наших противников заставляет нас самих становиться лучше и лучше. Нужно приветствовать такую возможность, а не бояться или избегать её.

Это полностью противоречит философии Мензоберранзана. На самом деле, именно желание дроу удерживать других и даже убивать, чтобы любым способом сохранить собственное положение, когда-то вынудило меня покинуть город. Подобная позиция безнравственна и ограниченна.

Здесь, в Монастыре Желтой Розы, я нашел полную противоположность этой бессмысленной паранойе. Здесь я чувствую себя так же, как в тот день, когда столкнулся с Монтолио и узнал о Миликки. Но на этот раз я познаю взаимоотношения, которые поддерживаю всем сердцем.

И это прекрасно.

Великолепно.

Как и сам Кейн, Великий Магистр Цветов, который с помощью глубокой медитации и самоотверженности превратился в нечто большее, чем просто существо Материального Плана. Одновременно он – самое невесомое и эфемерное из известных мне созданий, чья сущность в большей степени принадлежит духовному миру, и человек, преисполненный надежности и рассудительности. Я пришел к выводу, что он мог бы победить меня в любой момент нашего поединка, но выбрал время, чтобы в полной мере показать долгий путь до физического совершенства, который мне лишь предстоит пройти.

Я часто замечал, что невозможно достичь совершенства тела, и что стремление к этому – скорее идея, нежели реальная цель. Именно в Кейне я нашел самый близкий пример этого неуловимого и недостижимого идеала, который я ранее считал невозможным.

И потому для меня большая честь находится рядом с ним и обучаться под его руководством. Теперь я чувствую, что земля под моими ногами стала прочнее. Где-то здесь лежит ключ к разгадке. Если бы все было правдой, если бы достижения Кейна были истинными – то я мог бы представить себя, следующим этим путем.

Но ведь ясно, что мои враги нашли способ заставить меня ослабить бдительность, нашли способ дразнить меня иллюзиями, которые так желанны сердцу Дзирта До’Урдена.

Таким образом, в те моменты, когда земля под моими ногами становится тверже, когда мои страхи кажутся куда более нелепыми, чем окружающая реальность, которая привела меня к ним, я должен напоминать себе, что это расслабляет меня. Я должен напоминать себе о цене, которую заплачу, когда, наконец, позволю обмануть себя, поверив, что мир вокруг реален.

Да, этот монастырь является воплощением истины, которую я ношу в сердце.

Да, Великий Магистр Цветов – лишь воплощение моих стремлений.

Да, я мог бы принять это. Все это.

Если бы поверил.

Но я не верю.

– Дзирт До'Урден

ГЛАВА 19

Когда он встретил равную

Сидя в покоях королевы, Малкантет обдумывала ситуацию. Благодаря времени, проведенному с Концеттиной, она получила достаточно информации. Достаточно, чтобы начать бегло разбираться в интригах двора Хелгабала и её собственном затруднительном положении – хотя это едва ли пугало демоницу – из-за разочарования короля Ярина.

Однако, она желала узнать больше. И ей был нужен шпион.

Небрежно, королева суккубов подбросила в камин дров. Она подняла руку и повернула её, создавая огненный шар, парящий над ладонью. Легкий взмах руки, и пламя устремилось в камин, легко разжигая его.

Малкантет кивнула, решив внимательно следить за каждым своим жестом. Она знала об опасности. Многие демонические лорды воспользовались истончением Фаэрзресс, чтобы избежать уз Абисса. Подземья Фаэруна кишели всеми видами демонов и даже самыми могущественными из них.

– Граз’зт тоже там, – с трепетом прошептала она. Голос демоницы был подобен шипению горящего мокрого дерева.

Граз’зт не питал к ней любви, а самый важный её союзник – Демогоргон, был уничтожен на подходе к Мензоберранзану прежде, чем она успела прийти на помощь. Возможно, Малкантет стоило вернуться в Абисс как только она узнала об этой потере. Но как же манило её счастье, которое она могла обрести здесь, на материальном плане.

Потому она была запрятана в драгоценный камень, позволяя приспешникам Ллос вытащить её из Подземья на поверхность Фаэруна. Здесь она могла вести свою игру, но все же должна была держать себя под контролем. Иначе узнают другие.

Граз’зт узнает.

Малкантет не собиралась встречаться с этим другом на материальном плане!

Она хотела вызвать Инчедико. Слова призыва почти сорвались с её губ, когда она поняла, что больше не одна. Демоница даже не повернула головы. Она все равно могла представить себе нарушителя спокойствия, опираясь на отголоски воспоминаний Концеттины.

Малкантет отошла от очага и развернулась, отмечая портрет короля Ярина, который висел на дальней стене комнаты. Теперь левый глаз этой картины изменился. Он стал… живым.

Демоница окинула картину мимолетным взглядом, не желая засматриваться и предупреждать шпиона. Но ведь это как раз то, что нужно. Она знала, кто засел в секретном проходе за этой стеной.

Женщина начала раздеваться. Медленно и соблазнительно. В процессе, она послала свои мысли в тайный коридор, шепча свои заклинания на ухо принцессе Ацелье. Словно тонкая струйка дыма, соблазнительный голосок проник в разум женщины, наполняя её мыслями о суккубе, дразня её обещаниями и зовя к Малкантет.

Спустя несколько мгновений, Ацелья появилась в дверях, где ждала её демоница.

Зачарованная и слабая человеческая женщина была ничтожной жертвой для подчинения Малкантет. Когда взъерошенная Ацелья вылетела из комнаты, демоница была уверена, что получила в свои руки послушную шпионку, которая расскажет ей все, что необходимо знать.

Теперь она может начинать заниматься серьезными делами. Босая, она прошла через комнату и подбросила дров в очаг, наблюдая за растущим пламенем. Дав своим мыслям погрузиться в огонь, она унеслась в родной Абисс. С помощью пламени она собрала слуг, раздав им приказы.

Лишь один из них пришел этой ночью, крошечный гуманоид с остроконечными рогами и крыльями летучей мыши. Его зеленая кожа была покрыта сочащимися жидкостью фурункулами. Малкантет улыбнулась. Она считала вопиющее уродство Инчиндико почти милым. Однако её веселье было вызвано тем, что маленький квазит принес то, что требовалось.

Она спрятала волшебную плеть под мягким матрасом своей кровати и оглядела свою самую любимую игрушку – большое зеркало, чья медная, позеленевшая от времени оправа была выполнена в форме гротескного уродливого лица демона с широко распахнутым ртом. Это был подарок архилича. Взамен, демоница обещала, что иногда будет возвращать его, полное захваченных душ, к могиле лича. Там существо сможет полакомиться заключенными. А после этого, разумеется, он даст ей новое, пустое зеркало. И она снова продолжит свои игры.

Она повесила дьявольскую игрушку рядом с портретом короля Ярина, а затем прикрыла его одним из множества плащей Концеттины, добавляя ловушку-молнию, которая ударит любого, кто посмеет попытаться снять плащ.

Было бы не слишком умно оставлять подобное приспособление висящим у всех на виду.

Если в межпространственные камеры затянет слишком много народу, кто знает, что выплюнет зеркало обратно?

– Мы уберемся подальше. И без оглядки, – сказал Айвен. – Они быстро пронюхают, что это были вы, вы оба и ваш Дом, или морадо или как вы там назвали эту чертову штуку…

– Хихихи, – сказал Пайкел, слегка замедляя тираду Айвена.

– Топо… эээ, Тополунго или как там? – закончил дворф, и Пайкел снова захихикал.

– Мы собираемся удрать с Концеттиной как можно дальше, прежде, чем король Ярин заметит, что её нет в спальне, – ответил Реджис. – Уверяю, к тому времени мы уже окажемся в зоне влияния Доннолы Тополино.

– Я не стану полагаться на шпионов Ярина, – ответил Айвен. – Так что мы с братом пойдем с вами.

– Мо братун! – вмешался Пайкел.

Это прямое заявление не потревожило Реджиса. Он был рад, что братья Валуноплечие снова будут рядом с ними. Однако он считал, что чем раньше посадит их в лодку и отвезет на запад, отправляя на встречу с Бренором, тем лучше для всех. В конце концов, Морадо Тополино выживало, держась потише, а стоит ему позволить братьям Валуноплечим остаться с бандой Тополино, как слухи о Пайкеле облетят весь Агларонд.

– Они будут ждать нас на южной дороге, – сказал Реджис. – Возможно, нам все же стоит отправиться на север.

Айвен покачал головой.

– На север некуда. Там только фермы и шпионы. Мы могли бы двинуться на запад, к горам, и в южные предгорья Импилтура, но это долгий и трудный путь. Не сомневайся.

– Что ты посоветуешь? – спросил Вульфгар.

– Ах. Просто отправиться на юг, и ехать как можно быстрее, – решил дворф. – Мы можем оставить несколько миль позади, а мой брат очень хорошо умеет прятать людей.

– Мо братун! – с пугающей громкостью воскликнул Пайкел, заслужив «тссс!» от всей компании.

– Уууу, – пробормотал зеленобородый дворф.

– Вернись в сад, – сказал брату Айвен. – Перед побегом нам нужно хорошенько подкрепиться, а? – он повернулся к остальным, чтобы похвалить Пайкела. – Никто не готовит лучше моего братишки.

– Мо… – громко сказал Пайкел, направляясь к двери. Однако, заметив, как повернулись к нему все остальные, он тихо добавил:

– Братун, – а затем закончил собственным «тсссс».

Никто из заговорщиков не понимал, что все их старания не имели смысла. Маленький демон-шпион слышал каждое слово, и потому королева Концеттина не случайно посетила Пайкела в саду некоторое время спустя.

– Ты знаешь их? – спросила она в ответ на сияющую улыбку дворфа, которая мгновенно пропала.

– Хафлинга и варвара из Агларонда, – пояснила Малкантет. – Они – твои друзья.

– Мммм…

– Они пришли, чтобы помочь тебе спасти меня и отвезти в безопасное место, – добавила суккуб. Она нацепила самую обезоруживающую и благодарную улыбку. Очарование было столь сильным, что Пайкел едва не лишился сознания.

– У-у-у-у, – признал он.

Королева низко наклонилась и прошептала так, чтобы услышал только дворф.

– Мы не можем бежать. Король Ярин осторожен. Он не дурак. Он знает, что хафлинг явился за мной.

– У-у-у-у-у, – звук был тот же, но тон выдавал совсем другие эмоции. На этот раз – беспокойство.

– Да, одно сплошное «у-у-у», – подтвердила королева. – Я не могу бежать в Агларонд, дорогой дворф. Поступи я так и начнется война. А я не стану причиной войны.

– Э-э-э-э, – согласился Пайкел.

– Но я действительно не хочу, чтобы единственным моим наследием стала обезглавленная статуя, – со стоном сказала женщина. – О, Пайкел. Ты должен мне помочь!

– У-у-у-у, ой!

– Ты мне поможешь?

Пайкел закивал с такой силой, что едва не опрокинулся на спину.

– Стражники у моей двери ленивы, – сказала она. – Все время храпят. Этой ночью пришли ко мне большого человека.

Глаза Пайкела распахнулись, и он издал нервное «хи-хи-хи».

– Да, я знаю, что это гадко, но у меня нет выбора, – ответила Концеттина. – Я не буду бегать и провоцировать войну. К тому же, вас, вероятнее всего, убьют при попытке меня увести. Однако, нужно что-то делать, так что приведи его ко мне и я подарю королю то, что он хочет. Тогда мы, быть может, обретем покой. Ты сделаешь это, Пайкел? Ты скажешь это своему брату?

– Мо братун!

Если бы дворф мог соображать яснее, он понял бы, что королева Концеттина понятия не имела о том, что они с Айвеном братья. К тому же, не было никакого способа так быстро и подробно узнать об их маленьком плане. Но было что-то в улыбке этой женщины. И это нечто не давало лишним мыслям просачиваться в сознание зеленобородого дворфа, а потому он направился назад в маленький домик, чтобы рассказать другим об изменении планов.

– Тихо и быстро, – шикнул Айвен вниз небольшой винтовой лестницы. Потребовалось три дня, но, в конце концов, дворфа назначили в ночной караул у покоев королевы Концеттины. Момент настал.

– Он упирается, – крикнул Реджис как можно тише.

Айвен скатился вниз по лестнице, чтобы найти там раздраженного хафлинга. Уперев руки в бока, малыш кисло глядел на варвара, который прислонился к стене.

– Я не могу согласиться на это, – сказал Вульфгар. – Не за этим я шел в Дамару.

– Леди Доннола…

– Не рассказала мне про эту часть плана, – настаивал варвар.

– Мы пришли, чтобы спасти королеву. И мы спасаем королеву, – ответил Реджис, но Вульфгар не смягчился. Совсем наоборот.

– Ты предлагаешь мне стать отцом ребенка, а затем бросить его, – сказал варвар.

– Да ты последние два года прыгаешь по кроватям женщин, стоит им только тебя поманить! – огрызнулся Реджис, и Айвен громко ахнул.

– Тс-с-с! – обругал его дворф. – Мы в доме короля. Совсем дурак?

Смущенный хафлинг кивнул.

– Это была всего лишь игра. А здесь все по-настоящему, – сказал Вульфгар. Он не считал себя безответственным. В конце концов, он никогда не врал женщинам, которых знал в этой второй жизни. И потому для него все это было игрой с соблюдением мер предосторожности, особенно после того, как он встретил Пенелоппу Харпелл. Женщина показала ему несколько трюков и отваров для предотвращения зачатия.

– Игра, которая могла… – надавил хафлинг.

– Ну, хватит! – сказал Вульфгар. – Не учи меня жить, мой друг. Я очень внимателен и не испытываю иллюзий. Но сейчас ты просишь меня зачать ребенка, которого я никогда не увижу.

В ответ на непоколебимое упрямство варвара Реджис и Айвен обменялись озабоченными взглядами. Наконец, хафлинг вспомнил одну не столь малозначительную деталь.

– Кэлси, – сказал он. – Ты вспоминаешь о Кэлси, – он повернулся к Айвену. – Когда-то у Вульфгара был ребенок, не его, но обстоятельства были похожими…

– Хватит, – снова сказал Вульфгар. Он и в самом деле много думал о Кэлси, милой маленькой девочке, которую он вернул матери, когда оставил Митрил-Халл в прошлой жизни. С того момента минуло много десятилетий. Он никогда больше не видел Кэлси, и не имел ни малейшего представления о том, что с ней произошло. Судьба малышки выглядела довольно многообещающей, когда Вульфгар оставил её Меральде из горной деревушки в Аукни. Но эта загадка последовала за ним в тундру, наполняя ночи тревогами. А ведь Кэлси даже не была его дочерью!

– Ты ничего не понимаешь, – продолжил Вульфгар. – То, о чем ты просишь…

– Единственный вариант, мальчик, – перебил Айвен, делая шаг вперед. Казалось, он искренне сочувствует варвару. – Хотел бы я, чтобы все было по-другому. Но ты сам слышал, что сказала моему брату королева. Мы не можем украсть её и не развязать войну. Уверен, ты этого не желаешь! А если кровь пропитает землю, как много людей больше не увидят своих детей?

– Это несправедливо по отношению к королеве, – попытался возразить Вульфгар, лихорадочно ища новые отговорки.

– Это была её собственная идея, – сказал Айвен. – И кто бы мог винить её? Она должна зачать ребенка или остаться без головы. Мы ничего не можем сделать с этим, парень. Ну, кроме подобного. Ты не можешь бороться с Ярином. Ты не можешь сбежать, потому что он поймает тебя. Поймает нас всех. А если не поймает, то пошлет на Агларонд армию. Сражение будет жестоким, не сомневайся. Так что ступай-ка вверх по лестнице. Ты спасешь жизнь леди. А она стоит спасения!

Вульфгар взглянул на Реджиса, и хафлинг кивнул.

– Твой мальчик будет королем Дамары, – продолжал Айвен. – А девочка – королевой. Её мать будет любящей и доброй. Ты поможешь нам остановить войну. А король – стар. Никто не мешает тебе вернуться, когда он предстанет перед судом за свои преступления.

Вульфгар потер руками лицо, пытаясь хоть как-то оправдать эту сложную ситуацию. Он не желал войны. Конечно, не желал! Не хотел он и смерти для несчастной женщины. Варвар подумал о ней, о молодой девушке, которую видел при дворе. Он не мог представить её, ложащуюся с уродливым и старым королем Ярином по собственному желанию. Значит, её брак был организован по причинам, далеким от любви. И именно это заставило его, наконец, кивнуть и пойти по лестнице.

Спустя долгое время, Айван открыл боковую дверцу и выглянул в тенистый сад. Не обнаружив никого вокруг, он жестом приказал Вульфгару и Реджису выходить. Скользя в ночи, друзья вернулись в гостевой домик.

Взъерошенный Вульфгар с трудом шел из дворца. Он в замешательстве покачивал головой, заставляя дворфа и хафлинга тихо хихикать.

– Хорошо, что ты не принял предложения драконьей подружки Джарлаксла, – подтрунивал Реджис, когда они отошли на безопасное расстояние. – Полагаю, она бы тебя убила.

Реджис ухмылялся, но Вульфгар не видел этого.

ГЛАВА 20

Лишенный дисциплины

У него не было скимитаров. У него не было лука. Даже магические доспехи и поножи остались в личных покоях, вдали от комнаты для тренировок.

Противник же имел при себе всё привычное оружие – руки, ноги и кожу, ставшую твердой, словно броня.

Только скорость, мастерство и равновесие дроу удерживали Дзирта на ногах, пока Мастер Афафренфер неуклонно наседал на него. Монах скользил рядом, проводя серии атак кулаками, ладонями, локтями, коленями, а также совершая высокие удары ногами.

Заблокировав град ударов, Дзирт вынужден был высоко поднять руку. Его колено нашло бедро Афафренфера. Но монах увернулся слишком быстро, и удар не смог причинить ему вред. Он также использовал свой разворот, чтобы нанести ответный пинок ногой.

Дзирт поджал ноги, и нога монаха прошла под ним. Все еще держа ноги согнутыми, дроу начал падать на землю, когда Афафренфер оперся на совершившую удар конечность. Сохраняя импульс, монах перенаправил силу атаки на другую ногу, чтобы ударить ею вверх – слишком высоко, чтобы причинить вред падающему Дзирту, который приземлился и быстро выпрямился.