Текст книги "Роковая кукла. Сборник фантастических романов"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

Соавторы: Айзек Азимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 35 страниц)

XIII
ЭТО УЛЬТИМАТУМ

Ролингс полночи провел в наглухо запертом офисе вместе с еще полудюжиной известных граждан, которые пытались вразумить Бичера. Когда о происшедшем, и особенно о гибели Поттлов стало известно, Бичер лишился всякой поддержки, теперь он мог положиться лишь на подхалимов, прихлебателей и подчиненную ему социально нейтральную полицию Компании.

Даже Крюгер, не выдержав всеобщего давления, сломался и, пытаясь уговорить Бичера пересмотреть свои действия, был заперт вместе с остальными, среди которых к тому моменту находился главный инженер электростанции. Но именно доктор Ролингс сумел уговорить охранника рискнуть своим положением и открыть дверь – доктор лечил его жену.

– Не думаю, что Бичер когда-либо предстанет перед судом, даже если мы отправим его на Землю, – сказал Макрей, обращаясь к Ролингсу и Марлоу. – Что думаешь об этом, доктор?

Они втроем сидели в дальнем кабинете здания Общепланетного представительства. Марлоу пришел сюда после того, как на электростанции его застало послание Макрея, и немедленно занялся делами. Он рассылал извещения во все лагеря Проекта и в другие отдаленные поселения, в том числе в саму Северную колонию, пытаясь собрать лодки. Потом, шатаясь, и с воспаленными от бессонницы глазами, он попробовал составить подходящий доклад, чтобы послать его на Землю. Однако Макрей, наконец, остановил его и настоял на том, что сперва необходимо немного отдохнуть.

– Паранойя? – спросил Ролингс.

– Ярко выраженный случай.

– Я тоже так думаю. Я замечал некоторые ее признаки, но заболевание не получило полного развития, пока воля больного не натолкнулась на противодействие. Его нужно госпитализировать в отдельную палату.

Доктор Ролингс посмотрел через плечо на закрытую дверь. За ней был Бичер.

Ролингс отвернулся:

– Что думаешь о Хоу, доктор?

– Слишком мало видел его, чтобы установить диагноз, – проворчал Макрей.

– Что ты собираешься с ним делать, Джим? – спросил он, повернувшись к Марлоу.

Тот нахмурился:

– Ничего. С теми обвинениями, которые мы можем выдвинуть против него, не стоит даже возиться. Просто отправим его назад.

Макрей кивнул:

– Так и надо. Виселицы он не достоин – слишком большая честь. Вышвырнем его отсюда.

– Меня в основном беспокоит вопрос, – продолжал Марлоу, – кем его можно заменить. Колледж должен начать работу еще до нашего отправления в Копайс. Почему бы не попробовать тебе, док? Временно, конечно.

Макрей удивился:

– Мне? Упаси Господь!

– Хорошо, но я же должен найти кого-то, кто взнуздает этих юнцов, при этом, естественно, не прибегая к смирительной рубашке. Они все любят тебя.

– Нет, еще и еще раз – нет!

– В колледже есть один молодой человек, – вмешался Ролингс, – которого профессор Стьюбен готовил на свое место, до того как Компания прислала Хоу. Ван дер Линден. Вполне приятный, разумный парень. Моему сыну он нравится.

Марлоу заинтересовался:

– Я видел его мельком. Он помог нам. Но, безусловно, не в моей власти назначить его.

Макрей фыркнул:

– Ты меня уморишь, Джеймс!

Марлоу допил кофе и поставил чашку:

– Очень может быть. Думаю вздремнуть пару часиков на одном из этих столов. Док, тебя не затруднит разбудить меня, если я кому-нибудь понадоблюсь?

– Конечно, – согласился Макрей, не собираясь, однако, тревожить его, пока он как следует не отдохнет. – Не беспокойся.

Джим и все остальные вернулись в колледж, где должны были остаться вплоть до того момента, когда наконец появится возможность отправиться на лодках в Копайс. Миссис Палмер со своей командой спешно готовила грандиозный завтрак для уставших ребят и мужчин. Джим тоже проголодался и совершенно выбился из сил, но был слишком возбужден, чтобы думать о сне, хотя уже занялась заря.

Он только что взял чашку кофе и дул на него, когда появился Смёзи.

– Слушай, насколько я понял, ты в самом деле убил того полицейского, который пальнул в меня.

– Нет, – возразил Джим. – Он только ранен и сейчас в лазарете. Я видел его.

Смёзи был встревожен.

– А, черт, – сказал он наконец. – Такое случается только раз в жизни. Вот твоя долговая расписка.

Джим изумленно уставился на него:

– Смитти, ты спятил.

– Возможно, но лучше возьми ее.

Джим порылся в глубинах собственной памяти и процитировал отца:

– Спасибо, не надо. Марлоу всегда оплачивают свои долги…

Смёзи посмотрел на него и сказал:

– Ну и черт с тобой, неблагодарный прохвост!

Он порвал расписку на мелкие клочки и торжественно удалился.

Джим с интересом посмотрел ему вслед: «По какому поводу он так растрогался?» Он решил навестить Фрэнка и рассказать ему об этом.

Он нашел его, но не успел еще открыть рот, когда над толпой раздался крик:

– Марлоу! Джим Марлоу!

– Капитан Марлоу находится в Общепланетном представительстве, – ответил кто-то.

– Не он, его сын, – откликнулся первый голос. – Джимми Марлоу! Поторопись. Тебя ждут у главного входа.

– Иду, – крикнул Джим. – Что там такое?

Он начал пробираться к двери. Фрэнк шел за ним следом. Вызвавший его человек дождался, пока он подойдет поближе, прежде чем ответить:

– Ты не поверишь – мне и самому не верится. Марсиане.

Джим и Фрэнк поспешили на улицу. У входа, их ждали более дюжины марсиан. Среди них были Гекко и Г.Куро, но не было К’бумча. Не обнаружил Джим и того, которого считал «главой» всего марсианского племени. Гекко заметил их и сказал на своем языке:

– Приветствую тебя, Джим Марлоу, приветствую тебя, Фрэнк Саттон, чья дружба с нами скреплена водой.

С одной из ластообразных ладоней Гекко раздался знакомый голос:

– Привет, Джим!

Виллис выполнил возложенную на него миссию, возможно, чуть-чуть поздновато, но весьма успешно.

Еще один низкий приятный голос что-то мягко пробормотал. Гекко выслушал и спросил:

– Где тот, который украл нашего малыша?

Джим, совсем неуверенный в своем знании местного языка, сказал только-

– А?

– Он хочет знать, где Хоу, – сообщил Фрэнк и ответил на беглом, весьма правильном марсианском.

Хоу по-прежнему сидел в своем кабинете, так как, несмотря на неоднократные предложения выйти, боялся встречи с Келли.

Гекко дал понять, что хочет войти в помещение. Удивленные, но готовые помочь, ребята повели его за собой. Чтобы войти в прихожую, Гекко пришлось сложиться в нечто, напоминающее вешалку для шляп, но он все-таки протиснулся, поскольку дверной проем был достаточно большим. В колледже его вторжение вызвало сенсацию, сравнимую разве что с появлением слона в церкви. Люди уступали ему дорогу.

Внешняя дверь административной части потребовала от Гекко еще больших усилий, но, ведомый Джимом и Фрэнком, он преодолел и ее. Он передал Виллиса Джиму, а затем тщательно ощупал своей ластой дверную ручку кабинета Хоу. Внезапно он дернул, и дверь открылась, причем сломался не только замок, но и петли. Он присел и полностью закрыл своим телом дверной проем.

Ребята посмотрели друг на друга; Виллис превратился в шар. Все услышали, как Хоу сказал:

– Что это значит? Кто…

Затем Гекко распрямился, насколько предназначенное для людей помещение позволяло ему это сделать, и направился к выходу. Мальчики замерли в нерешительности, наконец Фрэнк сказал:

– Пойдем посмотрим, что он с ним сделал.

Он шагнул к искореженной двери и заглянул внутрь.

– Я его не вижу. Послушай, Джим, – его здесь вообще нет.

Джим тоже не смог никого обнаружить.

Они поспешили вслед за Гекко и догнали его перед входной дверью. Никто не пытался остановить их. Твердо усвоенные принципы общения с марсианами сработали им на пользу. Гекко обернулся.

– Где другой, который хотел обидеть нашего малыша?

Фрэнк объяснил, что Бичер находится довольно далеко и что к нему никого не пускают.

– Вы покажете нам путь, – заявил Гекко и подхватил обоих. Кто-то из марсиан взял у него Фрэнка. Джим устроился на мягких широких ластах, продолжая держать на руках Виллиса, который выдвинул свои глаза, осмотрелся и сказал:

– Отличная прогулка, да? – Джим не был в этом уверен.

Марсиане передвигались по городу, делая добрых восемь миль в час. Они пересекли мост и подошли к Общепланетному представительству. Его входная дверь была выше и шире, чем в колледже, и вся компания зашла в офис. Потолок в фойе располагался достаточно высоко даже для самого рослого из марсиан. Оказавшись в помещении, Гекко отпустил Джима, а второй марсианин точно так же поступил с Фрэнком.

Возникшие здесь суета и удивление ничем не отличались от обстановки в колледже. Навстречу вышел Макрей и, спокойно оценив ситуацию, спросил:

– Это что за сборище?

– Они хотят поговорить с Бичером, – объяснил Фрэнк.

Макрей удивленно поднял брови и заговорил на чистом марсианском. Один из пришельцев ответил ему, они обменялись серией реплик.

– Хорошо, приведу его, – согласился Макрей, а затем повторил сказанное по-марсиански.

Он ушел в сторону кабинета и через несколько минут вернулся, толкая Бичера перед собой.

– Эти ребята хотят повидать тебя, – сказал Макрей и так пихнул Бичера, что тот свалился на пол.

– Этот? – спросил марсианский парламентер.

– Он самый.

Бичер посмотрел на них.

– Зачем я вам нужен? – сказал он по-английски.

Марсиане окружили его со всех сторон.

– Убирайтесь от меня!

Они медленно приближались, сужая круг. Бичер сделал попытку вырваться, огромная ласта преградила ему путь.

Они подошли еще ближе. Бичер метался из стороны в сторону, а затем исчез за сплошной ширмой гигантских ладоней.

– Пустите меня! – донесся его крик. – Я ничего не сделал. У вас нет прав, чтобы… – сначала перейдя в пронзительный вопль, его голос затем резко оборвался.

Круг расширился и распался. Внутри никого не было, не осталось даже пятна крови на полу.

Марсиане направились к двери. Гекко остановился:

– Ты хочешь пойти с нами, друг мой? – предложил он Джиму.

– Нет, – ответил Джим, – я должен остаться здесь, – он вспомнил, что надо перевести на марсианский.

– А малыш?

– Виллис останется со мной. Ведь правда, Виллис?

– Да, Джим.

– Скажи Гекко.

Виллис сказал. Гекко, огорченно попрощавшись с мальчиками и с Виллисом, вышел наружу.

Макрей и Ролингс дрожащим шепотом вели дискуссию на месте исчезновения Бичера, капитан Марлоу слушал их с сонным и смущенным видом.

– Пойдем отсюда, Джим, – сказал Фрэнк.

– Пошли.

Марсиане были еще недалеко. Гекко увидел, как они вышли, обратился к одному из своих, затем сказал:

– Где тот, который знает наш язык? Мы хотим поговорить с ним.

– Насколько я понял, им нужен док, – сказал Фрэнк.

– Ты думаешь, он имел в виду именно его?

– Думаю, да. Давай позовем его.

Они вернулись и вытащили дока из кучки возбужденных колонистов.

– Док, – сказал Фрэнк, – они хотят поговорить с вами – марсиане то есть.

– А? – сказал Макрей. – Почему со мной?

– Не знаю.

Доктор повернулся к Марлоу.

– Что скажешь, командир? Не хочешь поучаствовать?

Мистер Марлоу вытер лоб:

– Нет, мне слишком неудобно за мое незнание языка. Возьмись за это сам.

– Ладно.

Макрей взял свой костюм и маску, позволил ребятам помочь ему одеться и не стал возражать, когда они пошли рядом. Однако на улице они отстали и наблюдали за происходящим издалека.

Макрей подошел к стоящим на откосе марсианам и обратился к ним. Несколько голосов откликнулись низким рокотом. Вскоре он оказался посреди группы, и мальчики видели, как он спрашивал и отвечал, энергично жестикулируя. Обмен мнениями весьма затянулся.

Наконец Макрей с усталым видом опустил руки. Голоса марсиан загудели в последний раз, – очевидно, аборигены прощались, и вся группа быстрым уверенным шагом направилась к мосту, за которым находился их собственный город. Макрей побрел вверх по откосу.

В прихожей Джим спросил:

– О чем вы там говорили, док?

– А? Повремени с расспросами, сынок.

Вернувшись, Макрей взял Марлоу за руку и повел в освободившийся кабинет.

– Ты тоже, Ролингс. Остальные пусть займутся своими делами.

Мальчики, однако, двинулись следом, и Макрей разрешил им войти:

– Вы можете послушать, вы тоже по уши в этом деле. Проследи за дверью, Джим. Не давай никому ее открыть.

– Так что там случилось? – спросил отец Джима. – Почему ты такой мрачный?

– Они хотят, чтобы мы улетели.

– Улетели?

– Чтобы мы убрались с Марса и вернулись на Землю.

– Что? Почему они это предлагают?

– Это не предложение, это приказ, ультиматум. Они не позаботились даже о том, чтобы дать нам время дождаться кораблей с Земли. Они хотят, чтобы мы исчезли – все до одного: мужчины, женщины, дети. Они хотят, чтобы мы исчезли немедленно – и они не шутят!

XIV
ВИЛЛИС

Спустя четыре дня, тяжело ступая, доктор Макрей вошел в тот же самый кабинет. Марлоу выглядел уставшим, но на этот раз Макрей имел еще более изможденный вид.

– Командир, попроси этих людей выйти отсюда.

Марлоу удалил всех и закрыл дверь:

– Ну?

– Ты получил мое сообщение?

– Да.

– Декларация Автономии уже написана? Люди ее одобрили?

– Да. Боюсь, мы слишком многое позаимствовали из Американской Декларации Независимости, но, так или иначе, она написана.

– Меня не слишком занимают вопросы стиля. Так что с ней?

– Она ратифицирована. И без особых проблем. Поступило несколько недоуменных вопросов из лагерей Проекта, но она была принята. Думаю, надо воздать должное Бичеру: идея независимости приобрела такую популярность благодаря ему.

– Не за что его благодарить. Он чуть не поубивал всех нас.

– Как так?

– Я объясню тебе как, – но сначала давай закончим разговор о Декларации. Я должен принять на себя некоторые обязательства. Она уже отправлена?

– Прошлой ночью радировали в Чикаго. Ждать ответа еще рано. Но позволь спросить, тебе удалось достичь успеха?

– Да, – Макрей устало протер глаза, – мы можем остаться. Это была тяжелая битва, Джеймс, но я победил. Они разрешили нам остаться.

Марлоу поднялся и достал электрический самописец:

– Хочешь наговорить все сюда, чтобы потом не повторять одно и то же?

Макрей отмахнулся:

– Нет. Любой официальный доклад должен быть тщательно отредактирован. Сначала я попробую рассказать все тебе.

Он задумался.

– Джимми, сколько времени прошло с момента первой высадки человека на Марс? Более пятидесяти земных лет, верно? Так вот за последние несколько часов я получил о марсианах больше сведений, чем было собрано за все эти годы. И все же я ничего о них не знаю. Мы постоянно думаем о них, как о людях, пытаемся измерить их собственной меркой. Но они не люди, они совсем на нас не похожи. Они, – добавил он, – совершали межпланетные перелеты миллионы лет назад… а потом перестали.

– Что? – сказал Марлоу.

– Это не имеет значения. Это не важно. Это – всего лишь одна из многих деталей, выяснившихся в беседе со стариком, с тем самым, с которым разговаривал Джим. Ему, между прочим, все привиделось – старик вообще не марсианин.

– Постой, кто же он тогда?

– По-видимому, он тоже абориген, но не из тех, кого ты и я привыкли считать марсианами. По крайней мере, он на них не похож, с моей точки зрения.

– А на кого он похож? Опиши его.

Макрей растерялся:

– Хм, не могу. Вероятно, как Джим, так и я видели именно то, что каждому из нас было нужно. Это несущественно. Довольно скоро Виллис должен будет вернуться к марсианам.

– Жаль, – сказал Марлоу. – Джим огорчится, но это не слишком высокая цена.

– Ты не понимаешь, ты совсем ничего не понимаешь. В Виллисе суть всего происходящего.

– Естественно, он в это замешан, – согласился Марлоу. – Но почему в нем суть?

Макрей потер виски:

– Объяснить очень сложно, и я не знаю, с чего начать. Виллис очень важен. Ты, Джеймс, вне сомнения, войдешь в историю как основатель этой страны, но, между нами, к Джиму должно относиться как к ее спасителю. Именно благодаря Джиму и Виллису – любви Виллиса к Джиму и стойкой привязанности Джима к нему – колонисты по сей день живы – вместо того, чтобы кормить червей. Предъявленный нам ультиматум убраться с этого шарика был уступкой, сделанной из-за Джима; сначала они собирались нас уничтожить.

У Марлоу отвисла челюсть:

– Это невозможно! Марсиане не стали бы делать ничего подобного!

– Стали бы, – сказал Макрей. – Они долго присматривались к нам. Намерение Бичера отправить Виллиса в зоопарк переполнило чашу их терпения, но отношение Джима к Виллису вынудило их пересмотреть уже принятое решение. Они нашли компромисс.

– Я не могу поверить, чтобы они на такое пошли, – возразил Марлоу, – и не понимаю, как бы они это сделали.

– Где Бичер? – холодно сказал Макрей.

– М-м-м… да.

– Не стоит рассуждать о том, что они могут и чего не могут. Мы ничего о них не знаем… совсем ничего.

– Не стану с тобой спорить. Но ты не мог бы хоть как-то объяснить эту тайну Виллиса и Джима? Что в них такого? В конце концов Виллис – всего лишь попрыгунчик.

– Не думаю, что это мне удастся, – признался Макрей, – но я, безусловно, могу изложить некоторые из своих соображений. Ты знаешь марсианское имя Виллиса? Ты понимаешь, что оно означает?

– Я даже не знал, что оно у него есть.

– Оно гласит: «В ком надежды мира соединяются». Тебе это что-нибудь говорит?

– Нет, откуда!

– Возможно, я неточно его перевел. Оно может означать «Воплощающий надежду», или просто «Надежда». Допускаю, что марсиане, подобно нам, ценят поэтичность выражения. Вот мое имя – Доналд – означает «Правящий миром». Мои родители, безусловно, дали маху. Или, может быть, марсиане любят наделять попрыгунчиков причудливыми именами. Когда-то я знал пекинеса по имени – хочешь верь, хочешь нет – «Великий Чемпион Маньчжурский принц Бельведера», – внезапно Макрей вздрогнул. – Знаешь, я вдруг вспомнил, что домашняя кличка пса была Виллис!

– Не может быть!

– Может, – доктор поскреб щетину на подбородке, размышляя о том, что в одну из ближайших недель не мешало бы побриться. – Но это не просто совпадение. Прежде всего я сам предложил Джиму имя «Виллис», и, возможно, я подразумевал того пса. Обаятельный лупоглазый чертенок, ну точно как Виллис, – наш Виллис. Из этого следует, что вовсе не обязательно каждое из имен «Виллис» должно что-то означать.

Он так долго сидел молча, что Марлоу сказал:

– Ты не слишком преуспел в раскрытии тайны. Так ты считаешь, что настоящее имя Виллиса что-то означает? – иначе ты не стал бы упоминать об этом.

Макрей резко выпрямился:

– Считаю. Несомненно считаю. Я думаю, что имя Виллиса имеет буквальное значение. Постой – только не горячись. Я не собираюсь сходить с ума. Что, по-твоему, представляет собой Виллис?

– По-моему? – переспросил Марлоу. – Я думаю, что он является представителем экзотической марсианской фауны, частично разумным и приспособившимся к типичному окружению.

– Звучит весомо, – ухмыльнулся доктор. – А я думаю, что он является еще не выросшим марсианином.

Казалось, Марлоу даже обиделся:

– В их строении нет ничего общего, они отличаются друг от друга, как мел от сыра.

– Справедливо. А что общего у гусеницы с бабочкой? Марлоу открыл рот и вновь закрыл его.

– Я тебя не виню, – продолжал Макрей, – мы никогда не считали, что подобные метаморфозы возможны у высших видов, что бы под «высшим видом» ни разумелось. Но я думаю, что с Виллисом все именно так и обстоит, и, очевидно, по этой самой причине он скоро должен будет вернуться к своим. Сейчас он в стадии личинки, однако находится непосредственно накануне перехода в стадию куколки (нечто вроде долгой спячки). Когда она закончится, он превратится в марсианина.

Марлоу закусил губу:

– В этом нет ничего безумного, но это ошеломляет.

– На Марсе всё ошеломляет. И если моя теория верна – чего, заметь, я не утверждаю, – тогда можно объяснить, почему Виллис является столь важным персонажем. Что?

– Ты хочешь, чтобы я усвоил слишком много информации за один раз, – сказал Марлоу устало.

– Следуй примеру Червонной Королевы. Я еще не закончил. Я думаю, что у марсиан есть еще одна стадия – стадия «старика», с которым я говорил; как мне кажется, самая загадочная из всех Джеймс, ты можешь представить себе людей, находящихся в тесных и повседневных отношениях с Небесами – со своими Небесами, – столь же тесных и привычных, как отношения, например, между Соединенными Штатами и Канадой?

– Док, сейчас я могу представить себе все, о чем ты мне говоришь.

– Мы говорим об «ином мире» марсиан – как ты это понимаешь?

– Никак. Разновидность транса, подобного тому, в который впадают индусы.

– Я спрашиваю тебя, потому что разговаривал, как они мне сказали потом, с кем-то из «иного мира» – я имею в виду «старика». Я полагаю, Джеймс, что вел переговоры о новых условиях колонизации с привидением.

– Сиди спокойно, – продолжал Макрей, – я объясню тебе, почему я так думаю. Поначалу у меня ничего не получалось и я решил сменить тему. Кстати, мы говорили по-английски: он считал всю информацию с мозга Джима. Он знал каждое слово из тех, что ты можешь услышать от Джима, и ни одного из тех, которые Джим, очевидно, не знает. Я попросил его предположить, чисто теоретически, что нам позволено остаться – в таком случае, разрешат ли марсиане воспользоваться их подземной транспортной системой, чтобы добраться до Копайса? Я ездил по одной из этих дорог на переговоры. Очень толково – ускорение направлено постоянно вниз, как будто комната закреплена на универсальном шарнире. Старику было трудно понять меня. Потом он показал марсианский глобус – очень похожий на земной, только без каналов. Гекко был со мной, так же, как до этого – с Джимом. У них со стариком возникла дискуссия, суть которой сводилась к вопросу: какой сейчас год? После чего глобус начал на моих глазах понемногу изменяться. Я увидел, как по всей поверхности Марса расползлись каналы, я видел, как их сооружали, Джеймс. А теперь ответь, – сказал он в заключение, – что это за существо, которое никак не может вспомнить, в каком тысячелетии оно находится? Ты не станешь возражать, если я назову его привидением?

– Я вообще не стану возражать, – заверил его Марлоу. – Возможно, мы все – привидения.

– Я предложил тебе одно объяснение, Джеймс, вот другое: попрыгунчики, марсиане и «старики» – совершенно разные расы. Попрыгунчики – это граждане третьего разряда, марсиане – второго, а действительных хозяев мы никогда не видим, так как они живут под землей. Им безразлично, что мы делаем на поверхности, до тех пор, пока мы подобающе себя ведем. Мы можем гулять в парке и даже ходить по траве, но мы не должны пугать птиц. Или «старик» был просто галлюцинацией, которую вызвал у меня Гекко; может быть, есть только попрыгунчики и марсиане. Решай сам.

– Не могу, – сказал Марлоу. – Я удовлетворен тем, что ты сумел достичь соглашения, которое позволяет нам остаться на Марсе. Думаю, пройдут годы, прежде чем мы поймем марсиан.

– Ты слишком оптимистичен, Джеймс. Через пятьсот лет после Колумба белый человек продолжает изучать американского индейца, пытаясь понять, чем он живет, – а ведь индеец и европеец оба – люди и похожи как две капли воды. А это – марсиане. Мы никогда их не поймем, даже сами способы мыслить у нас различны.

Макрей встал:

– Хочу помыться и поспать… после того, как повидаю Джима.

– Подожди. Как ты думаешь, док, у нас будут серьезные трудности с Декларацией автономии? Они примут ее?

– Должны принять. Отношения с марсианами еще в восемь раз сложнее, чем мы считали раньше. Управлять с другой планеты непрактично. Представь себе, что проблему, подобную нашей, будут решать голосованием на Земле члены Совета, которые даже не видели марсиан.

– Я не об этом. Сколь серьезную оппозицию мы встретим?

Макрей вновь почесал подбородок:

– И прежде людям приходилось бороться за свои права, Джеймс. Не знаю. Это наша задача – убедить их там, на Земле, что автономия необходима. При существующих сегодня проблемах питания и перенаселения они сделают все необходимое – как только поймут, против чего мы выступаем, – чтобы сохранить мир с марсианами и продолжить переселение. Они не захотят, чтобы что-то задержало реализацию Проекта.

– Надеюсь, ты прав.

– Со временем я обязательно окажусь прав. И не надо забывать о наших марсианах. Ладно, мне пора идти сообщить обо всем, Джиму.

– Он расстроится, – сказал Марлоу-старший.

– Переживет как-нибудь. Может, он найдет другого попрыгунчика, обучит его английскому и тоже назовет Виллисом. А потом он вырастет и перестанет возиться с попрыгунчиками. Это не так уж важно, – он задумался и добавил: – Но что будет с Виллисом? Я хотел бы это знать.