Текст книги "Роковая кукла. Сборник фантастических романов"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

Соавторы: Айзек Азимов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

III
СМЕРТЬ ЖДЕТ В КОМНАТЕ

Пауза, которая последовала за этим, была приятна, пожалуй, только Уртейлу. Затем Лаки спросил:

– Зачем? Какие у него для этого основания?

– Потому что он боится, – тихо заговорил Уртейл. – Потому что он здесь, и сюда вложены миллионы. Миллионы, которые дал ему щедрый Совет Науки. А его эксперименты не получаются. Собственную некомпетентность он объясняет неполадками. В конце концов он вернется на Землю и будет там кричать, что все на Меркурии приносит несчастье. Затем он опять потребует у Совета, или, точнее, у налогоплательщиков, денег, чтобы осуществить какую-нибудь очередную глупую программу. Теперь вот вы прилетели на Меркурий, чтобы во всем разобраться, и он испугался, а что, если Совет вдруг узнает хоть часть правды. Вот в чем дело.

– Если это правда, то вам она уже известна, – заметил Лаки.

– Да, и я надеюсь доказать это.

– В таком случае, вы представляете опасность для Майндса. И если верить вам, он должен убить вас.

Уртейл ухмыльнулся, и его пухлые щеки расплылись, отчего его тяжелое лицо стало еще шире:

– Он действительно пытался убить меня. Было такое. Но, работая на сенатора, я попадал во всякие переделки. Я стреляный воробей.

– Скотт Майндс не пытался убить ни вас, ни кого-либо, – твердо сказал доктор Гардома, и его худое лицо совсем побелело. – Вы это тоже знаете.

Уртейл не стал отвечать. Вместо этого он обратился к Лаки:

– За нашим добрым доктором тоже нужен глаз да глаз. Как я уже говорил, они с Майндсом большие друзья. На вашем месте, я не стал бы лечиться у него даже от головной боли. Таблетками и уколами можно… – он прищелкнул пальцами.

Доктор Гардома быстро заговорил:

– В один прекрасный день кто-нибудь убьет вас за…

Уртейл небрежно ответил:

– Да? И вы хотите быть этим человеком? – он повернулся, собираясь выйти, затем бросил через плечо: – Ах, да, забыл. Я слышал, к вам хотел зайти старина Певераль. Он очень расстроен тем, что не смог вас встретить, как положено. Он огорчен. Так что зайдите к нему и погладьте по бедной старой голове. Да, Старр, еще один намек. После всего этого не надевайте никакие защитные костюмы, какой бы конструкции они ни были, не проверив их на протечки. Вы понимаете, о чем я говорю? – сказав это, он наконец ушел.

Гардома не сразу пришел в себя. Когда он смог говорить, он произнес:

– С каждым разом он раздражает меня все сильнее. Он низкий и лживый…

– Сильный и хитрый парень, – сухо сказал Лаки. – Очевидно, один из его приемов – намеренно говорить вещи, которые почти наверняка разозлят противника. А рассерженный противник уже почти беспомощен… Бигмэн, это для тебя. Нельзя кидаться на каждого, кто намекает, что росту у тебя неполных шесть футов.

– Но, Лаки, – вскричал крошечный марсианин, – он сказал, что у меня гормональная недостаточность!

– Тогда дождись подходящего момента и убеди его в обратном.

Бигмэн недовольно ворчал и стучал кулаком по твердому пластику своих серебряно-красных, высоких, до бедра, сапог (тех красивых высоких сапог, какие носят только деревенские мальчишки на Марсе, и без которых не может обойтись ни один из них. У Бигмэна была дюжина таких сапог, одни ярче других).

– Что ж, заглянем к доктору Певералю, – предложил Лаки. – Он возглавляет обсерваторию, не так ли?

– Весь наш Дом под Куполом, – ответил доктор. – Вообще-то Певераль стареет и мало с нами общается. Я рад сообщить вам, что он ненавидит Уртейла так же, как и все остальные. Но сделать ничего не может. Он не может бороться с сенатором. Хотел бы я знать, может ли с ним бороться Совет Науки? – мрачно закончил он.

– Думаю, да. Итак, не забудьте, я хочу повидать Майндса, когда он проснется.

– Хорошо. Будьте осторожны.

Лаки с любопытством уставился на него.

– Осторожен? Что вы имеете в виду?

Доктор Гардома вспыхнул.

– Просто так. Я всегда так говорю. Я ничего не имею в виду.

– Ясно. Что ж, мы еще увидимся. Пошли, Бигмэн, и хватит хмуриться.

Доктор Ланс Певераль пожал им обоим руки с энтузиазмом, который трудно было ожидать от столь пожилого человека. Его темные глаза горели интересом и казались еще темнее из-за белых бровей. Еще пышные волосы сохранили свой естественный цвет и не приобрели серого металлического оттенка. Морщинистые щеки, над которыми выделялись острые скулы, выдавали его возраст.

Он говорил медленно и спокойно.

– Мне жаль, джентльмены, очень жаль, что столь неприятное происшествие случилось так скоро после вашего прибытия в обсерваторию. Я в этом виноват.

– У вас нет оснований обвинять себя, доктор Певераль, – ответил Лаки.

– Это моя вина, сэр. Я мог быть на месте и встретить вас, как следует, но мы изучали один совершенно особенный протуберанец, и я оказался не в силах пожертвовать профессиональным интересом ради соблюдения правил гостеприимства.

– В любом случае, мы вас прощаем, – сказал Лаки и с удивлением взглянул на Бигмэна, который с открытым ртом внимал величественному потоку слов, льющихся из уст старого ученого.

– Я не жду прощения, – ответил астроном, – но мне приятно, что вы так говорите. Я отдал распоряжение, чтобы для вас приготовили помещение, – он взял обоих за руки и повел по хорошо освещенным, хотя и узким коридорам. – У нас тут тесно, особенно с тех пор, как прилетел доктор Майндс со своими инженерами, и – и другие. Думаю, вам будет приятно освежиться и, наверное, выспаться. Вы, конечно, проголодались – еду вам пришлют. Завтра у вас будет достаточно времени, чтобы встретиться со всеми как подобает, а заодно рассказать нам о цели вашего прилета. Для меня достаточно знать, что вас прислал Совет Науки. Мы устроим банкет в вашу честь.

Они шли по коридору, который постепенно спускался вниз, к центру Меркурия, туда, где находились жилые помещения.

– Вы очень любезны, – проговорил Лаки. – Вы позволите нам посмотреть обсерваторию?

Такая перспектива, видимо, обрадовала Певераля.

– Я к вашим услугам, и надеюсь, вы не пожалеете о времени, затраченном на осмотр. В основном наше оборудование смонтировано на подвижной платформе, которая перемещается в зависимости от сдвига Разделителя. Таким образом, определенная часть Солнца остается всегда под наблюдением, несмотря на движение Меркурия.

– Чудесно! Но сейчас, доктор Певераль, один вопрос. Что вы думаете о докторе Майндсе? Мне бы хотелось получить откровенный ответ, а не дипломатическую отговорку.

Певераль нахмурился:

– Вы что, тоже командированный инженер?

– Не совсем, – ответил Лаки, – но я спрашивал о докторе Майндсе.

– Именно так. Впрочем, – астроном задумался, – он приятный молодой человек, я бы сказал, вполне компетентный, хотя и нервный, очень нервный. Он легко обижается, слишком легко. Это проявилось со временем, когда не все шло гладко с его программой, поэтому с ним иногда трудно ладить. Жаль, потому что, как я сказал, в остальных отношениях это приятный молодой человек. Конечно, здесь, под Куполом, я его начальник, но я не вмешиваюсь в его работу. Его программа не связана с работой нашей обсерватории.

– А что вы думаете о Джонатане Уртейле?

Старый астроном мгновенно остановился.

– Что вас интересует?

– Что он за человек?

– Мне не интересно судачить, – ответил Певераль.

Некоторое время они шли молча. Астроном опустил лицо.

– Есть ли под Куполом еще кто-нибудь? – спросил Лаки. – Вы и ваши сотрудники, Майндс и его группа, Уртейл. Кто еще?

– Врач, разумеется. Доктор Гардома.

– Вы не считаете его своим человеком?

– Ну, он ведь врач, а не астроном. Он обеспечивает в Доме под Куполом службу, которая необходима и которую не может выполнить машина: отвечает за наше здоровье. Он новичок.

– Как давно он здесь?

– Доктор Гардома заменил прежнего врача, как только тот отработал свою годовую смену. Кстати, он прибыл на том же корабле, который привез группу Майндса.

– Годовую смену? Это обычная смена для врача здесь?

– Как и для большинства персонала. В таких условиях трудно соблюсти преемственность, жаль выучить человека и потом его отпустить; но вообще-то жизнь на Меркурии не проста, и наших людей надо часто менять.

– Итак, сколько новых людей вы приняли за последние шесть месяцев?

– Человек двадцать. Точные цифры отражены в журналах, но примерно двадцать человек.

– Но вы сами здесь, конечно, дольше.

Астроном рассмеялся.

– Много лет, не хочу даже думать, сколько. И доктор Кук, мой заместитель, здесь уже шесть лет. Конечно, мы часто летаем в отпуск… А вот и ваши апартаменты, джентльмены. Если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, свяжитесь со мной.

Бигмэн огляделся. Комната была небольшая, но кровати убирались в стенную нишу; два стула были тоже откидные; комбинированный письменный стол со стулом; маленькая кладовая; примыкающая ванная.

– Эй, – сказал он, – здесь получше, чем на корабле, правда?

– Неплохо, – согласился Лаки. – Наверное, это одна из их лучших комнат.

– Почему бы и нет? – заметил Бигмэн. – Надеюсь, он в курсе, кто ты.

– Надеюсь, что нет, Бигмэн, – сказал Лаки. – Он предположил, что я командированный инженер. Все, что ему известно – это что меня прислал Совет.

– Все остальные знают, кто ты, – настаивал Бигмэн.

– Не все. Майндс, Гардома и Уртейл… Слушай, Бигмэн, что ты не идешь в ванную? А я пока закажу еду и попрошу принести все необходимое из «Молнии Старр».

– Годится, – бодро согласился Бигмэн.

Под душем Бигмэн громко пел. Как обычно в безводном мире, вода для ванной была лимитирована, и на стене висели строгие предупреждения о том, сколько воды дозволено использовать. Но Бигмэн родился и вырос на Марсе. Он испытывал огромное уважение к воде, и ему так же не могло прийти в голову без толку плескаться в воде, как, например, мыться в говяжьем соусе. Он не жалел мыла, берег воду и громко пел.

Он встал прямо перед сушилкой, которая окатила его тело струями сухого воздуха, и похлопывал себя руками, чтобы скорей высохнуть.

– Эй, Лаки, – закричал он, – еда уже на столе? Я есть хочу.

Он слышал голос Лаки, который что-то тихо говорил, но не мог разобрать слов.

– Эй, Лаки, – повторил он и вышел из ванной комнаты. На столе стояли две дымящихся тарелки с ростбифом и картофелем. Излишняя острота аромата указывала на то, что мясо, во всяком случае, было на самом деле дрожжевой имитацией из садов на морском дне Венеры. Впрочем, Лаки не ел, а сидел на кровати и разговаривал по комнатной рации.

С ее экранчика смотрело лицо доктора Певераля.

Лаки говорил:

– Так все знали, что это будет наша комната?

– Не все, но я отдавал распоряжение приготовить для вас эту комнату по радио, и любой мог услышать. Мне казалось, что оснований для секретности нет. Полагаю, что услышать мог кто угодно. Более того, ваша комната – одна из немногих, которые оставляют для особо почетных гостей. Здесь нет никакого секрета.

– Понятно. Благодарю вас, сэр.

– Что-нибудь случилось?

– Все в порядке, – улыбаясь, ответил Лаки и разъединился. Улыбка сошла с его лица, и оно стало задумчивым.

– Черт возьми, все в порядке, – взорвался Бигмэн. – В чем дело, Лаки? Мне-то ты не можешь сказать, что все в порядке!

– Да, кое-что здесь странно. Я осматривал оборудование. Среди прочего я нашел специальные скафандры, по всей вероятности, для работы на солнечной стороне.

Бигмэн взял один из скафандров, висевших в специальной нише. Его легкость удивительно не соответствовала размерам, и это нельзя было объяснить силой тяжести на Меркурии, поскольку под куполом искусственно поддерживалась земная сила тяжести.

Он покачал головой. Как всегда, когда ему приходилось надевать скафандр, не сделанный специально по его мерке, ему и сейчас придется уменьшить до минимума все регулируемые размеры, и все равно будет неудобно. Бигмэн обреченно вздохнул. Такова была цена, которую он платил за то, что был недостаточно высоким. Он всегда именно так думал о себе: недостаточно высокий. Он никогда не считал, что пять футов два дюйма – это маленький рост.

– Марсианские пески! Здесь для нас все приготовлено, все лежит и ждет. Постель. Ванна. Еда. Скафандры.

– И еще кое-что, – мрачно сказал Лаки. – Смерть тоже ждет в этой комнате. Смотри сюда.

Лаки поднял рукав большего скафандра. Шаровидное соединение легко сдвинулось, и там, где оно соединялось с плечом, была крохотная, но все же заметная дырочка. Ее было бы совсем не видно, если бы Лаки пальцами не расправил ткань.

Ткань была прорезана! Дырочку сделали явно специально. Сквозь нее виднелся изоляционный материал.

– На внутренней стороне, – заметил Лаки, – такая же прорезь. Этого скафандра как раз хватило бы на то, чтобы я добрался до солнечной стороны, а потом тихонько скончался.

IV
ЗА БАНКЕТНЫМ СТОЛОМ

– Уртейл! – тут же вскричал Бигмэн с яростью, от которой напряглись все мышцы его маленького тела. – Этот грязный негодяй…

– Почему Уртейл? – мягко спросил Лаки.

– Он предупреждал нас, чтобы мы следили за своими скафандрами, Лаки, ты помнишь?

– Разумеется. Именно это я и делаю.

– Ну конечно. Это он. Мы находим прорезанный скафандр и думаем, какой он замечательный парень. В следующий раз он запросто обведет нас вокруг пальца. Не верь ему, Лаки. Он…

– Погоди, Бигмэн, погоди немного! Не надо так быстро делать заключения. Давай посмотрим на это так. Уртейл говорил, что Майндс и его хотел убить. Допустим, мы ему поверили. Допустим, Майндс пытался пошутить со скафандром Уртейла, а Уртейл это вовремя заметил. Поэтому Уртейл предупредил нас, чтобы мы были готовы именно к этому. Может быть, это сделал Майндс.

– О марсианские пески, Лаки, это невозможно. Этот парень Майндс под завязку напичкан снотворными таблетками, а прежде он был у нас перед глазами с той самой минуты, как мы попали на эту несчастную скалу.

– Хорошо. А откуда мы знаем, что Майндс спит, напичканный таблетками? – спросил Лаки.

– Гардома сказал, – начал Бигмэн и замолчал.

– Вот именно. Гардома сказал! Хотя Майндса мы не видели. Мы знаем только то, что сказал Гардома, а доктор Гардома – большой друг Майндса.

– Они оба замешаны в этом, – проговорил Бигмэн с внезапной уверенностью. – Прыгающие кометы…

– Погоди, погоди, хоть ты не прыгай. Клянусь Большой Галактикой, Бигмэн, я просто пытаюсь разобраться в своих мыслях, а ты мне мешаешь, – он говорил неодобрительно ровно; настолько, насколько считал это возможным по отношению к своему маленькому другу.

– Ты вот обижаешься, что я не говорю тебе, о чем думаю, пока не приму решения. Вот поэтому и не говорю, веселый олух с бластером. Только я выскажу какую-то теорию, ты уже тут как тут со всем своим оружием наготове.

– Извини, Лаки, – сказал Бигмэн. – Продолжай.

– Ладно. Итак, легче всего подозревать Уртейла. Его никто не любит, даже доктор Певераль. Ты заметил, как он отреагировал, стоило нам произнести это имя? Мы видели его только раз, и тебе он не понравился.

– Да уж, – пробормотал Бигмэн.

– И мне он тоже не то чтобы понравился. Кто угодно мог прорезать этот скафандр в надежде, что подозрение падет на Уртейла, если это будет раскрыто. А раскрыто будет непременно, как только кто-нибудь умрет, если не раньше.

– Я все понимаю, Лаки.

– С другой стороны, – плавно продолжал Лаки, – Майндс уже пытался застрелить меня из бластера. Если считать это серьезным покушением, то он не похож на человека, который станет возиться с разрезанием скафандра. Что же касается доктора Гардомы, то я не представляю его в роли убийцы члена Совета только из дружеской симпатии к Майндсу.

– Так какой же вывод? – нетерпеливо воскликнул Бигмэн.

– Пока никакого, – ответил Лаки, – кроме того, что нам, пожалуй, пора спать, – он опустил кровати из ниши и пошел в ванную.

Бигмэн посмотрел ему вслед и пожал плечами.

Скотт Майндс сидел в постели, когда Лаки и Бигмэн вошли к нему на следующее утро. Он был бледен и выглядел устало.

– Привет, – сказал он. – Карл Гардома рассказал мне, что произошло. Вы не представляете себе, как я сожалею об этом.

Лаки лишь повел плечом.

– Как вы себя чувствуете?

– Как выжатый лимон, но в общем нормально, если вы понимаете, что я имею в виду. Я буду на обеде, который старина Певераль устраивает сегодня вечером.

– А это разумно?

– Я не допущу, чтобы Уртейл там оказался один и рассказывал всем, какой я сумасшедший, – лицо Майндса внезапно покраснело от ярости. – Да и доктор Певераль тоже.

– Доктор Певераль сомневается в вашей вменяемости? – мягко спросил Лаки.

– Как вам сказать. Послушайте, Старр, с тех пор, как начались эти несчастные случаи, я обследовал солнечную сторону в маленькой самоходной ракете. Я должен был это сделать. Это моя работа. Так вот – два раза я кое-что видел.

Майндс остановился, и Лаки спросил его:

– Так что же вы видели, доктор Майндс?

– Хотел бы я знать, что это было. Оба раза я видел ЭТО с довольно большого расстояния. Что-то двигалось. Что-то похожее на человека. Нечто в скафандре. Не в специально изолированном костюме для работы, как обычно, а в обыкновенном космическом скафандре. Понимаете, из обычного металла.

– Вы не пытались рассмотреть это поближе?

– Пытался, но потерял его. На фотографиях ничего не видно. Просто светлые и темные пятна, которые, возможно, что-то означают, а возможно, не означают ничего. Но там точно что-то было. Что-то двигалось под солнцем так, словно ему наплевать и на жару, и на радиацию. Иногда оно останавливалось на солнце и стояло по несколько минут. Вот что меня больше всего удивило.

– Разве это так странно? Я хочу сказать, такие остановки?

Майндс коротко рассмеялся:

– На солнечной стороне Меркурия? Еще как странно. Там никто не останавливается. Хоть вы и одеты в специальный скафандр, вы стараетесь завершить свои дела как можно скорее и уходите в тень. Здесь, рядом с Разделителем, жара не такая страшная. Хотя радиация все равно есть. Надо только пытаться получить дозу поменьше. Наши скафандры не полностью изолированы от гамма-лучей. Если уж вам надо стоять, то стойте в тени скалы.

– Чем вы это объясняете?

Майндс понизил голос и смущенно прошептал:

– Я думаю, это не человек.

– Надеюсь, вы не будете утверждать, что это двуногий призрак? – внезапно спросил Бигмэн, прежде чем Лаки успел толкнуть его локтем, чтобы он молчал.

Но Майндс только покачал головой.

– Разве я говорил так на поверхности? А, кажется, припоминаю… Нет, я думаю, это житель Меркурия.

– Что? – вскричал Бигмэн так, словно он ожидал худшего.

– А как иначе объяснить, что он не боялся ни жары, ни излучения?

– В таком случае, зачем ему скафандр? – спросил Лаки.

– Ну, не знаю, – глаза Майндса вспыхнули, взгляд его стал беспокойным и диким. – Но что-то там было. Под Куполом всегда известно и обо всех людях, и обо всех скафандрах. Доктор Певераль отказывается снарядить настоящую поисковую экспедицию. Он говорит, мы для этого не приспособлены.

– Вы рассказывали ему то, что рассказали мне?

– Он думает, что я сумасшедший. Он думает, что мне мерещатся отражения и в них люди. Но это не так, Старр!

Лаки спросил:

– А вы обращались в Совет Науки?

– Как я мог это сделать? Доктор Певераль не поддержал бы меня. Уртейл сказал бы, что я невменяемый, и послушали бы его. Кто же станет слушать меня?

– Я, – ответил Лаки.

Майндс подскочил в постели. Он выбросил руку, словно хотел схватить кого-то за рукав, но затем убрал ее. Сдавленным голосом он спросил:

– Значит, вы расследуете это?

– Сделаю все от меня зависящее, – обещал Лаки. – Обязательно.

Когда Лаки и Бигмэн пришли на банкет, все обитатели Дома под Куполом уже собрались за столом. Их появление вызвало гул приветствий и взаимных представлений, но сквозь этот гул ясно прослушивались симптомы того, что собрание обещало быть отнюдь не только приятной вечеринкой.

Во главе стола сидел доктор Певераль. Его тонкие губы были плотно сжаты, впалые щеки дрожали – он с трудом сохранял достойный облик. Слева от него широкоплечий Уртейл, откинувшись в кресле, нежно поглаживал ободок рюмки своими толстыми пальцами.

На противоположном конце стола сидел Скотт Майндс, казавшийся до боли юным и усталым, и с сердитым отчаянием смотрел на Уртейла. Рядом сидел доктор Гардома, внимательно следивший за ним, готовый вмешаться, если Майндс вдруг совершит что-нибудь безрассудное.

Остальные места, кроме двух пустых стульев справа от доктора Певераля, были заняты ответственными сотрудниками Обсерватории. Один из них, Хенли Кук, второй человек под Куполом, наклонившись, твердо сжал руку Лаки.

Лаки и Бигмэн заняли свои места. Внесли салаты, и обед начался.

Уртейл сразу заговорил хриплым голосом, который был хорошо слышен на фоне общего разговора:

– Как раз перед вашим приходом мы говорили о том, что надо бы рассказать вам о тех чудесах, которые ожидают Землю в случае удачи экспериментов молодого Майндса.

– Ничего подобного, – резко оборвал его Майндс. – С вашего позволения, я сам расскажу о своих делах.

– Да будет тебе, Скотт, – широко ухмыльнулся Уртейл, – не скромничай. Ну, послушай, я им сам все расскажу.

Рука доктора Гардомы, словно невзначай, упала на плечо Майндса, молодой инженер проглотил возглас негодования и промолчал.

Уртейл продолжал:

– Предупреждаю вас, Старр, будет здорово. Будет…

Лаки прервал его:

– Мне кое-что известно об экспериментах. Насколько я понимаю, результат может оказаться великолепным – планета с кондиционированным воздухом.

Уртейл нахмурился.

– Вот как? Рад слышать, что вы так оптимистично настроены. Бедняга Скотт не может справиться даже с пробными экспериментами. Или, во всяком случае, говорит, что не может, ведь правда, Скотт?

Майндс приподнялся, но снова рука Гардомы легла на его плечо.

Бигмэн переводил взгляд с одного собеседника на другого, с черным неодобрением останавливая его на Уртейле, но молчал.

Подали ростбиф, и разговор прервался. Доктор Певераль сделал отчаянную попытку перевести его в менее взрывоопасное русло, что ему поначалу удалось, но затем Уртейл, наколов на вилку последний кусок мяса, наклонился к Лаки и спросил:

– Так значит, вы сторонник программы, которую выполняет Майндс?

– Я считаю, что это дельная программа.

– Конечно, вы так думаете, раз вы член Совета Науки. Ну а если я докажу вам, что все эксперименты здесь дутые и что их можно провести на Земле, где они будут стоить в сто раз дешевле? Лучше бы Совет подумал о деньгах налогоплательщиков и о том, как их хоть немного сэкономить! Что вы на это скажете?

– То же самое, что я сказал бы вам в любом случае, – собранно ответил Лаки. – Я бы сказал вам, господин Уртейл, что вы, скорей всего, лжете. Это ваш великий талант и, насколько я понимаю, увлечение.

Внезапно наступила тишина, даже Уртейл молчал. Его жирные щеки словно обвисли от удивления, а глаза почти вывалились из орбит. С неожиданной страстностью он наклонился в сторону доктора Певераля, поднялся с места и с силой ударил по столу правой рукой, совсем рядом с тарелкой Лаки.

– Ни один лакей Совета… – зарычал он…

Сразу за Уртейлом вскочил Бигмэн. Никто за столом не успел ничего разобрать, так как он вскочил со скоростью нападающей змеи, но рычание Уртейла внезапно обернулось криком испуга.

Из руки Уртейла, которой он только что с такой силой ударил об стол, торчало металлическое лезвие ножа.

Доктор Певераль быстро отодвинул свой стул, все за столом зашумели; все, кроме Бигмэна. Даже Лаки, казалось, был поражен.

От удовольствия высокий голос Бигмэна казался еще выше.

– Эй, ты, бочка минерального масла, вытяни пальчики. Расправь ладошку и размажь себя по стулу.

Мгновенье Уртейл бессмысленно смотрел на своего маленького мучителя, потом очень медленно разогнул пальцы. Рука его была цела, ни одной царапины. Нож дрожал, воткнутый в твердую поверхность стола, виден был лишь дюйм волнистой люминесцентной поверхности лезвия – не материального, это было тончайшее поле нематериальной силы. Лезвие безошибочно и точно вонзилось в стол между вторым и третьим пальцами Уртейла.

Уртейл молниеносно отдернул руку, словно попал в огонь.

Бигмэн хмыкнул от удовольствия:

– Если ты еще раз поднимешь руку на Лаки или на меня, негодяй, мой ножик ударит по-другому. Что ты на это скажешь? И, кстати, что бы ты ни говорил, говори вежливо, – он взял свой нож, дезактивировал лезвие и снова вложил его в неприметную кобуру на поясе.

Лаки заговорил, слегка нахмурившись:

– Я не знал, что мой друг вооружен. Думаю, он сожалеет, что испортил вам обед, но надеюсь, господин Уртейл сделает выводы из этого инцидента.

Кое-кто засмеялся, а на лице Майндса появилась слабая улыбка.

Уртейл переводил горящие гневом глаза с одного лица на другое. Он проговорил:

– Этого я не забуду. Теперь мне ясно, что сенатор не найдет здесь поддержки и он узнает об этом. А пока что я остаюсь здесь, – он сложил руки, словно приглашая кого-нибудь выставить его.

Потихоньку разговор стал общим.

Лаки признался доктору Певералю:

– Вы знаете, сэр, ваше лицо кажется мне знакомым.

– Неужели? – астроном несколько принужденно улыбнулся. – По-моему, мы не встречались.

– Вы были на Церере?

– На Церере? – старый астроном с некоторым удивлением посмотрел на Лаки. Было очевидно, что он еще не совсем успокоился после эпизода с ножом. – На этом астероиде находится самая большая обсерватория в Солнечной системе. Я работал там в молодости, да и сейчас частенько бываю там.

– В таком случае, я мог видеть вас там.

Говоря это, Лаки не мог не вспомнить о тех волнующих днях, когда преследовали капитана Энтона и пиратов, устроивших себе пристанище на астероидах. И особенно день, когда пиратские корабли совершили налет в самое сердце территории, контролируемой Советом, приземлившись на поверхность Цереры и внезапностью своего появления обеспечив себе временную победу.

Но доктор Певераль добродушно качал головой.

– Разумеется, сэр, я бы вспомнил вас, если бы имел удовольствие встречать прежде. Но мы не встречались.

– Очень жаль, – вздохнул Лаки.

– Мне тоже, уверяю вас. Но тогда у меня был вообще неудачный период. Из-за желудочного заболевания я пропустил все захватывающие события, связанные с пиратским налетом. Я узнал об этом только из обрывков разговоров медсестер.

Доктор Певераль оглядел стол. Хорошее настроение вернулось к нему. Робот с подносом принес десерт. Певераль сказал:

– Джентльмены, здесь шла речь о программе «Свет». Он сделал паузу, улыбнулся и продолжал: – При данных обстоятельствах это не слишком приятный разговор, но я много думал о неполадках, которые так огорчают многих из нас. Пожалуй, сейчас самое подходящее время, чтобы поделиться с вами моими соображениями по этому вопросу. Да и доктор Майндс здесь. Мы хорошо пообедали. Теперь самое время рассказать вам что-нибудь интересное.

Уртейл нарушил долгую паузу мрачным вопросом:

– Выхотите что-то рассказать, доктор Певераль?

Астроном мягко ответил:

– Почему бы нет? Мне много раз в жизни приходилось говорить интересные вещи. И сейчас я скажу то, что думаю, – он внезапно стал очень серьезным. – Мне кажется, я знаю всю правду. Совершенно точно знаю все, как есть. Я знаю, кто и почему устраивает неполадки в связи с программой «Свет».