Текст книги "Люди"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава 10

На самом деле лестницу можно было взять с собой с той стороны, но её было бы весьма неудобно тащить через тесные помещения лаборатории квантовых вычислений. Поэтому он предпочёл дождаться, пока глексены принесут её с дальней стороны детекторной камеры. Похоже, это была та самая лестница, по которой Понтер карабкался в прошлый раз, когда возвращался домой.

Потребовалось несколько попыток, но в конце концов лестница опёрлась о край деркеровой трубы, торчащей, с точки зрения глексенов, прямо из воздуха.

Позади себя Понтер видел, как Дерн и Адекор с помощью специального инструмента прикрепляют свой конец трубы к гранитному полу вычислительной камеры.

Когда лестница была установлена, Понтер вернулся по трубе назад, и Дерн с Адекором получили возможность пройти туда, где он только что стоял. Несколько мгновений они разглядывали детекторную камеру и существ из иного мира, а потом принялись за работу, крепко привязав верхнюю часть лестницы к краю деркеровой трубы. Понтер слышал, как Адекор, работая, снова и снова повторяет «невероятно, невероятно».

Наконец, Дерн и Адекор вернулись на свой край трубы, и по ней прошли Понтер и посол Прат. Понтер повернулся спиной и стал осторожно спускаться по лестнице на пол детекторной камеры. В самом низу он почувствовал у себя на плечах руки глексенов, помогающих ему сойти с лестницы. Он опустил ноги на каменный пол и повернулся.

– С возвращением! – сказал один из глексенов; Хак перевёл его слова для Понтера через кохлеарные импланты.

– Спасибо, – ответил Понтер. Он оглядел окружающие его лица, но никого не узнал. Это было неудивительно: даже если они вызвали кого-то сразу же, как только увидели зонд, этот человек ещё не успел бы добраться досюда с поверхности.

Понтер отошёл от лестницы и поднял голову к створу трубы. Он помахал Пратт и крикнул:

– Спускайтесь вниз!

Посол повернулась спиной и начала спускаться.

– Глядите, глядите! – воскликнул один из глексенов. – Неандертальская леди!

– Это Тукана Прат, – объяснил Понтер. – Она – наш посол в вашем мире.

Тукана встала на пол и повернулась. Отряхнула ладони от покрывавшей лестницу пыли. Глексен – один из темнокожих мужчин – выступил вперёд. Он явно не знал, что делать, но через мгновение он поклонился Тукане и сказал:

– Добро пожаловать в Канаду, мэм.

Возложив задачу перевода полностью на Хака, приходилось мириться с его не всегда уместным чувством юмора.

– Мы собирались попросить отвести нас к вашей лестнице, – сказал Хак через внешний динамик, – но я вижу, что вы это уже сделали. [16]16
  Непереводимая игра слов: слова ladder – «лестница» и leader – «лидер, вождь» звучат по-английски очень похоже. Фраза «отведите нас к вашему начальству» (take us to you leader) – типичная первая фраза прибывших на Землю инопланетян в фантастических произведениях, в особенности в телесериалах, превратившаяся в устойчивый мем.


[Закрыть]

Понтер в достаточной степени понимал язык глексенов, чтобы сообразить, что происходит. Ох хлопнул себя по левому предплечью.

– Ай! – вскрикнул Хак через кохлеарный имплант. Потом, через динамик: – Простите. Я хотел сказать, «Отведите нас к вашему начальству».

Темнокожий мужчина, который вышел вперёд, сказал:

– Э-э… я Гас Хорнби; я тут главный инженер. И мы уже позвонили в Оттаву доктору Ма – она директор обсерватории. Она будет здесь ещё сегодня, если потребуется.

– Мэре Воган ещё где-то здесь?

– Мэре? А, Мэри. Профессор Воган. Нет, она уехала.

– Лу Бенуа?

– Вы про Луизу? Она тоже уехала.

– Тогда Рубен Монтего?

– Здешний доктор? Конечно, его можно сюда вызвать.

– На самом деле, – сказал Понтер посредством динамика Хака, – мы бы предпочли подняться наверх.

– Э-э… конечно, – сказал Хорнби. Он посмотрел вверх, на торчащий из ниоткуда туннель. – Вы полагаете, он останется открыт?

Понтер кивнул.

– Мы очень надеемся.

– То есть вы можете просто уйти на… на свою сторону? – сказал один из глексенов.

– Да.

– А можно взглянуть? – спросил тот же самый глексен со светлой кожей, оранжевыми волосами и глазами цвета неба.

Понтер посмотрел на Тукану, Тукана посмотрела на Понтера. Потом Тукана ответила:

– Моё правительство хотело бы встретиться с кем-либо, кто может говорить от имени всего вашего народа.

– О, – сказал оранжевоволосый глексен. – Не со мной, конечно…

Понтер и Тукана пересекли гигантскую каверну, сопровождаемые толпой глексенов. Сегменты акриловой сферы, занимавшей прежде центральную часть каверны, теперь были сложены штабелями вдоль её изогнутых стен, и бесчисленные фотоумножительные трубки также были собраны в одном месте.

На другом краю каверны была ещё одна лестница, даже выше той, что опиралась на край деркеровой трубы. По этой лестнице можно было взобраться к техническому люку детекторной камеры, тому самому квадратному люку, который выбило внутренним давлением, когда Понтера вместе с воздухом из его квантовой лаборатории перенесло сюда в прошлый раз. Хорнби взобрался наверх первым и исчез в люке. За ним стала подниматься Тукана.

Понтер взглянул назад, на туннель, ведущий в его мир, и его сердце подпрыгнуло, когда он увидел, что на краю стоит Адекор и смотрит вниз на него. Понтер хотел быть помахать ему, но это выглядело бы слишком похоже на прощание, так что он просто улыбнулся, хотя Адекор и не мог на таком расстоянии разглядеть выражение его лица. И это, подумал Понтер, наверное, к лучшему, потому что улыбка получилась вымученная. Он ухватился за боковины лестницы и полез вверх, надеясь, что видит своего возлюбленного партнёра не в последний раз.

Понтер протиснулся через люк в потолке и встал на ноги. Внезапно к нему шагнули пятеро глексенов, одетые в одинаковые зеленоватые одежды; в руках у каждого было какое-то оружие зловещего вида.

Понтер читал фантастическую литературу; он помнил истории о параллельных мирах, населённых злобными аналогами людей из известной вселенной. Его первой мыслью было, что каким-то образом они оказались не в той вселенной.

– Мистер Боддет, – произнёс один из… солдат, кажется, так их здесь называют. – Я лейтенант Дональдсон, Канадские вооружённые силы. Пожалуйста, отойдите от люка.

Понтер сделал, как было сказано, и из люка показалась посол Прат, которая тоже выбралась на металлическую платформу. Окружающие платформу стены были покрыты тёмно-зелёным пластиковым материалом, с потолка свисали трубопроводы и кабели. У стен Понтер заметил что-то напоминающее вычислительную аппаратуру.

– Мэм? – сказал Дональдсон, глядя на Тукану.

– Это Тукана Прат, наш посол в вашем мире, – объяснил Понтер; Хак перевёл его слова.

– Госпожа посол, мистер Боддет, я должен попросить вас пройти со мной.

Понтер не двинулся с места.

– Мы здесь нежеланные гости?

– Вовсе нет, – ответил Дональдсон. – Наоборот, я уверен, что наше правительство будет несказанно радо признать вашего посла и соблюсти все положенные дипломатические формальности. Но сейчас вам нужно пройти с нами.

Понтер нахмурился.

– Куда вы нас ведёте?

Донадьдсон сделал жест в сторону ведущей наружу двери. Сейчас она была закрыта. Понтер пожал плечами, и они с Туканой двинулись к двери. Через неё они попали в узкое тесное помещение.

– Пожалуйста, двигайтесь побыстрее, – сказал Дональдсон.

Понтер и Тукана подчинились.

– Как вы, должно быть, помните, мистер Боддет, – сказал шагающий позади них Дональдсон, – Нейтринная обсерватория Садбери находится в 6800 футах под землёй, и в ней поддерживается режим «чистой комнаты», чтобы предотвратить попадание пылевых частиц и других загрязнителей, способных повлиять на работу детекторного оборудования.

Понтер на ходу оглянулся на Дональдсона через плечо.

– Так вот, – продолжал Дональдсон, – эти службы были ещё более усилены на случай, если вы вернётесь. Боюсь, что вам придётся задержаться здесь на карантин, пока мы не убедимся, что вас безопасно выпускать на поверхность.

– Опять?! – воскликнул Понтер. – Только не это! Мы можем доказать, что не несём никакой заразы.

– Принимать такие решения не в моей компетенции, сэр, – ответил Дональдсон. – Но люди, которые могутих принимать, уже на пути сюда.

Глава 11

Мэри Воган склонялась над микроскопом, когда дверь её лаборатории в «Синерджи Груп» распахнулась.

– Мэри!

Она вскинула голову и увидела в дверях Луизу Бенуа.

– Да?

– Понтер вернулся!

Сердце Мэри встрепенулось.

– Правда?

– Да! Я только что слышала по радио. Портал между вселенными в Садбери снова открылся, и через него прошёл Понтер с ещё одним неандертальцем.

Мэри поднялась на ноги и посмотрела на Луизу.

– Прокатимся до Садбери?

Луиза улыбнулась, словно ждала этого предложения.

– Нет смысла. Неандертальцы сейчас на карантине прямо там, под землёй; с ними всё равно не увидеться.

– О, – сказала Мэри. Она изо всех сил пыталась скрыть разочарование.

– Но сразу после того, как их выпустят, они поедут в Нью-Йорк, в штаб-квартиру ООН.

– Правда? А это далеко отсюда?

– Не знаю. Думаю, где-то пятьсот-шестьсот километров. Но всяко ближе, чем отсюда до Садбери.

– Я всё равно собиралась съездить туда посмотреть «Продюсеров», [17]17
  Бродвейский мюзикл (2001) по классическому фильму 1968 года.


[Закрыть] – улыбнувшись, сказала Мэри. Но улыбка тут же пропала. – Хотя там тоже вряд ли получится увидеться с Понтером. Он же будет всё время занят всякими дипломатическими делами.

Но Луиза не дала ей загрустить.

– Ты забываешь, на кого ты работаешь. У нашего Джока, похоже, есть ключи от почти всех дверей. Скажи ему, что тебе нужно съездить получить образцы ДНК неандертальца, который прибыл вместе с Понтером.

Мэри слова заулыбалась. В этот момент она очень-очень любила Луизу.

* * *

– Понтер Боддет, дружище!

Рубен Монтего вошёл в двухкомнатный изолятор и протянул к Понтеру сжатый кулак. Понтер коснулся его костяшками пальцев.

– Рубен! – Имя он произнёс собственным голосом, затем за него заговорил Хак: – Как я рад снова тебя увидеть!

Понтер обернулся к Тукане и объяснил по-неандертальски:

– Рубен – штатный медик шахты «Крейгтон», где мы сейчас находимся. Он оказал мне первую помощь, когда я чуть не утонул по прибытии сюда, и это в его доме мы с Мэре Воган и Лу Бенуа находились на карантине. – Потом, повернувшись к Рубену, он сказал, снова через посредство Хака: – Друг Рубен, это посол Тукана Прат.

Рубен широко – для глексена – улыбнулся и изобразил галантный поклон.

– Мадам посол, – сказал он, – добро пожаловать.

– Спасибо, – ответила Тукана через собственный имплант-компаньон, который был модернизирован по образу Хака. – Я очень рада посетить ваш мир. – Она обвела взглядом спартанскую обстановку изолятора. – Хотя и надеялась увидеть его побольше.

Рубен кивнул.

– Мы над этим работаем. Сюда уже едут эксперты из Лабораторного центра контроля заболеваний в Оттаве и из Центра по контролю и профилактике заболеваний в Атланте. Как я понял, вы воспользовались неким устройством лазерной стерилизации. У нас таких нет, так нашим специалистам нужно своими глазами убедиться, что ваш метод в самом деле работает.

– Конечно, – сказала посол Прат. – Хотя мы стремимся к взаимовыгодной торговле с вашим миром, этой технологией мы поделимся безвозмездно. Ваши специалисты могут пройти на нашу сторону и ознакомиться с оборудованием. Конструктор этих устройств, Дапбур Кажак, готова ответить на все вопросы о принципах работы и провести любые тесты, какие они сочтут необходимыми.

– Отлично, – сказал Рубен. – В таком случае, всё должно закончиться совсем скоро.

Понтер подождал, пока Рубен покончит с этой темой, а потом спросил, не пользуясь переводчиком:

– А где Мэре?

Рубен понимающе улыбнулся, словно предвидел этот вопрос.

– Её нанял какой-то американский научный центр. Она в Рочестере, штат Нью-Йорк.

Понтер помрачнел. Он надеялся, что Мэре где-то в Садбери, но ей здесь действительно нечего было делать после того, как Понтер вернулся домой. Её дом, в конце концов, был не в этом городе.

– А у тебя как дела? – спросил Понтер. Он не понимал этой глексенской привычки постоянно интересоваться состоянием дел и здоровья собеседника, но старался соблюдать правила их этикета.

– У меня? – сказал Рубен. – У меня всё хорошо. У меня были мои пятнадцать минут славы, и, если честно, я рад, что они прошли.

– Пятнадцать минут? – повторила Тукана.

Рубен засмеялся.

– Один художник как-то сказал, что в будущем каждый будет знаменит в течение пятнадцати минут.

– А что за художник? – спросил Понтер.

Рубен явно пытался подавить улыбку.

– Э-э… в общем, он известен в основном рисунками банок с супом [18]18
  Имеется в виду Энди Уорхол.


[Закрыть].

– Похоже на то, – сказал Понтер, – что ему и пятнадцати минут многовато.

Рубен снова рассмеялся.

– Как я по тебе скучал, дружище!

* * *

Прибыла команда из ЛЦКЗ, а вскорости – и из ЦКПЗ. Две женщины – по одной от каждой организации – стали первыми Homo sapiens sapiens, посетившими вселенную неандертальцев. Периодически голова то одной, то другой появлялась над краем туннеля и просила передать то или иное оборудование.

Понтер пытался набраться терпения, но задержка всё равно его раздражала. Его ждал целый новый мир! И у него, и у Туканы уже взяли множество анализов крови и тканей, а Рубен провёл всестороннее медицинское обследование.

Несмотря на карантин, Понтер и Тукана не пребывали в полной изоляции. Первым посетителем стала бледная глексенская женщина с короткими каштановыми волосами в маленьких круглых очках.

– Здравствуйте, – сказала она, и Понтер узнал франко-канадский акцент, который раньше слышал от Лу Бенуа. – Меня зовут Элен Ганье, я из канадского Министерства иностранных дел и внешней торговли.

Тукана выступила вперёд.

– Посол Тукана Прат, представитель Верховного Серого совета… э-э… Земли. – она кивнула в сторону Понтера. – Мой помощник, учёный – а также посланник – Понтер Боддет.

– Приветствую, – сказала Элен. – Ужасно рада с вами познакомиться. Посланник Боддет, я обещаю, что в этот раз всё пройдёт гладко, не так, как во время вашего прошлого визита.

Понтер улыбнулся.

– Спасибо.

– Прежде чем мы двинемся дальше, мадам посол, я хотела бы задать вам вопрос. Насколько я понимаю, география вашего мира и нашего идентична, не так ли?

Тукана Прат кивнула.

– Отлично, – сказала Элен. У неё с собой был небольшой портфель. Она открыла его и достала маленькую карту мира, изображавшую лишь контуры континентов без государственных границ. – Не могли бы вы показать мне место, где вы родились?

Тукана Прат взяла карту оглядела её и ткнула в западное побережье Северной Америки. Элен протянула ей фломастер со снятым колпачком.

– Отметьте, пожалуйста, это место на карте. По возможности, как можно точнее.

Тукану такая просьба явно удивила, но она сделала, как просили, поставив маленькую красную точку на северной оконечности острова Ванкувер.

– Спасибо, – сказала Элен. – Теперь, не могли бы вы расписаться рядом с этой отметкой?

– Расписаться?

– Э-э… ну, в общем, написать своё имя.

Тукана Прат изобразила строку угловатых символов.

Элен достала из портфеля нотариальную печать и оттиснула её на карте, потом добавила собственную подпись и дату.

– Отлично, как мы и надеялись. Вы родились в Канаде.

– Я родилась в Поднелаке, – возразила Тукана.

– Да-да, но в нашем мире соответствующее место находится в Канаде – точнее, на острове Ванкувер в провинции Британская Колумбия. Из чего следует, что, согласно действующему законодательству, вы – канадка по рождению. Как мы уже знаем, посланник Боддет родился в окрестностях Садбери, Онтарио. Поэтому, если вы и посланник Боддет не возражаете, первым делом после вашего выхода из карантина вам будет присвоено канадское гражданство.

– Зачем? – спросила Тукана Прат.

Прежде, чем Элен ответила, заговорил Понтер.

– Этот вопрос поднимался ещё во время моего первого посещения. Для перемещения между государствами этой версии Земли каждый должен иметь при себе некие документы. Самый важный из них, – он сделал паузу, чтобы Хак напомнил ему название, – это паспорт, а для того, чтобы получить паспорт, у вас должно быть гражданство.

– Именно так, – сказала Элен. – Мы получили массу упреков от других правительств, в особенности от американского, за то, что в прошлый раз вы так и не выбрались за пределы Канады. Как только закончится карантин, вас отвезут в Оттаву – это столица Канады – где вы станете канадскими гражданами согласно главе 5 статье 4 канадского закона о гражданстве, которая позволяет министру иностранных дел в особых обстоятельствах присваивать гражданство кому угодно. Не беспокойтесь: это никак не помешает вам сохранять гражданство любой юрисдикции вашего мира: Канада всегда признавала двойное гражданство. Однако когда вы отправитесь за пределы Канады, вы будете зарегистрированными канадскими дипломатами, и в этом качестве будете пользоваться дипломатическим иммунитетом и прочими привилегиями. Это позволит избавиться от большей части бюрократической волокиты до тех пор, пока не будут установлены формальные отношения между каждым из наших государств и вашим миром.

– Каждым из ваших государств? – переспросила Тукана. – У нас сейчас объединённое мировое правительство. Разве у вас не так?

Элен покачала головой.

– Нет. У нас есть нечто под названием «Организация Объединённых Наций» – мы отвезём вас в её штаб-квартиру сразу после обеда с премьер-министром в Оттаве. Но это не всемирное правительство; это скорее форум, на котором правительства отдельных стран могут обсуждать беспокоящие их проблемы. В конечном итоге ваше правительство должны будут признать все страны, входящие в ООН.

– А сколько их? – спросила Тукана?

Понтер улыбнулся.

– Вы не поверите, – сказал он.

– В настоящий момент в ООН входит сто девяносто одна страна, – сказала Элен. – Так что, как видите, на то, чтобы установить отношения с каждой из них, уйдут годы. Но Канада, разумеется, уже поддерживает отношения с ними всеми, так что, став канадскими дипломатами, пусть и чисто формально, вы сможете свободно посещать любую из этих стран и вести переговоры с их руководителями.

Тукана выглядела озадаченной.

– Ну, если всё это и правда необходимо…

– Совершенно необходимо.

– Хорошо, – сказал Понтер. – Когда мы отсюда выйдем?

– Скоро, я надеюсь, – ответила Элен. – Я теперь и сама не могу покинуть обсерваторию, пока не закончится ваш карантин. Но ваши технологии деконтаминации, похоже, произвели впечатление на наших медиков.

Эта новость очень обрадовала Понтера, поскольку сулила скорое окончание карантина. В конце концов, в прошлый раз почти всё время его пребывания в Канаде прошло в карантине, и ему не хотелось проходить через это снова, в особенности – глубоко под землёй.

Вскоре после этого Тукана удалилась во вторую комнату изолятора – как и многие люди её поколения, она любила вздремнуть. Понтер с помощью Хака занимался английским, когда вернулся Рубен Монтего в сопровождении низенького, лохматого, светлокожего мужчины-глексена, который был полной противоположностью Рубена с его чёрной кожей и гладко выбритой головой.

– Привет, Понтер, – сказал Рубен. – Это Арнольд Мур, геолог.

– Здравствуйте, – сказал Понтер.

Арнольд протянул руку, Понтер пожал её.

– Доктор Боддет, – сказал геолог, – я просто счастлив познакомиться с вами. Просто счастлив!

Скука взяла своё, и Понтер не смог удержаться от сарказма:

– Вы уверены, что касаться меня безопасно?

Но Арнольд пропустил эту реплику мимо ушей.

– Я хотел спуститься сюда сразу, как только услышал о вашем возвращении. Это огромная радость, доктор Боддет, огромная!

Понтер нехотя улыбнулся.

– Спасибо, – сказал он.

– Пожалуйста, – сказал Арнольд, указывая на стул, с которого Понтер поднялся, – присядьте, прошу вас.

Понтер сел; Арнольд взял другой стул, повернул его спинкой к Понтеру и уселся на него верхом, сложив руки поверх спинки. Понтер ощутил, как его брови полезли вверх – такой способ сидения действительно казался гораздо удобнее. Он снова встал и развернул собственный стул, усевшись на него подобным же образом. Было не так удобно, как на привычном седлокресле, но прогресс был очевиден.

Рубен извинился и пошёл пообщаться с иммунологами, которые расползлись по всем помещениям обсерватории.

– У меня есть к вам один вопрос, – сказал Арнольд.

Понтер кивнул.

– На нашей версии Земли происходит нечто необычное, – сказал геолог, – и я хотел узнать, не происходит ли чего-то подобного в вашем мире.

– Чего именно?

– Северное сияние – да, собственно, и южное тоже – ведёт себя необычно.

Понтер удивился.

– Нет, у нас ничего необычного не происходит. Кстати, я сам наблюдал ночные огни буквально вчера – всё было как всегда.

Арнольд выглядел разочарованным.

– Мы надеялись, что вы дадите нам какой-нибудь ключ. Наша рабочая гипотеза состоит в том, что магнитное поле Земли схлопывается в преддверии смены полярности.

Понтер снова вскинул бровь; она залезла на самый гребень надбровного валика.

– Когда у вас такое происходило в последний раз?

– Точно не скажу. Много тысяч лет назад.

– И с тех пор магнитное поле не пропадало?

– Нет.

– Невероятно. У нас такое было… Хак?

– Шесть лет назад, – сказал Хак через внешний динамик.

– Вы хотите сказать, что всё закончилосьшесть лет назад?

– Да.

– Но началось, вероятно, за много столетий до того?

Понтер покачал головой.

– Началось это двадцать пять лет назад.

– Давайте уточним, – сказал Арнольд; глаза у него округлились. – Коллапс магнитного поля Земли занял всего – сколько? – девятнадцать лет?

– Точно так, – ответил Понтер. – До того напряжённость магнитного поля была нормальной. Потом оно пропало: планета не имела заметного магнитного поля в течение девятнадцати лет. А потом, шесть лет назад, поле возникло снова.

– «Возникло»? – потрясённо повторил Арнольд. – Вы, должно быть, шутите.

– Когда я шучу, – ответил Понтер, – у меня получается гораздо смешнее.

– Но… но… мы всегда считали, что коллапс магнитного поля занимает сотни, если не тысячи лет.

– Почем?

– Ну, хотя бы из-за размеров Земли.

– Магнитное поле Солнца меняет полярность каждые сто сорок месяцев или около того – каждые одиннадцать лет – а Солнце в миллион раз больше Земли.

– Да, но…

– Я не пытаюсь выглядеть серее вас, – сказал Понтер. – Мы тоже очень мало знали о коллапсе магнитного поля, пока сами не пережили такой. Многих наших геологов также поразила быстрота явления.

– Геомагнитный коллапс и восстановление менее чем за двадцать лет, – сказал Арнольд. – Невозможно поверить.

– Удачное время, чтобы быть физиком, – сказал Понтер. – Интересное. Наш народ узнал много нового о… процессе, который создаёт поле… у вас есть для этого слово?

Арнольд кивнул.

– Геодинамо.

Понтер нахмурился – опять этот звук «и». Но пусть об нём позаботится Хак – компаньон был проинструктирован только имена собственные произносить так же, как это сделал бы сам Понтер.

– Да. Мы узнали много нового о геодинамо.

– Было бы здорово услышать, что вам удалось узнать, – сказал Арнольд.

Понтер был рад, что Тукана пошла спать – скорее всего, он и так уже выдал слишком много информации. Но концепция торговли научными данными не находила отклика в нём как учёном. Научными данными следует обмениваться свободно. Тем не менее, он решил слегка сменить тему.

– Неужели «Инко» беспокоится о том, что спрос на никель упадёт в период коллапса магнитного поля? – Никель широко использовался в компасах на обеих версиях Земли, а его залежи здесь, поблизости от Садбери, были богатейшими на планете.

– Что? Гмм, я об этом даже не задумывался, – сказал Арнольд.

Понтер смешался.

– Рубен сказал, что вы геолог…?

– Да, я геолог, – ответил Арнольд, – но я не работаю на «Инко». Я из Агентства по охране природы. Я прилетел из Оттавы, как только узнал, что связь между нашими мирами восстановилась.

– Ах, – сказал Понтер, всё ещё ничего не понимая.

– Моя работа – защита окружающей среды, – сказал Арнольд.

– Разве это не работа каждого? – спросил Понтер, сознавая, что не вполне искренен.

Но Арнольд снова не заметил намёка.

– Да, конечно, – сказал он. – Конечно. Но я хотел узнать, что вашему народу может быть известно о последствиях коллапса магнитного поля для окружающей среды. Я надеялся, что у вас, возможно, имеются какие-то ископаемые данные. Но получить доступ к данным научного исследования недавнего коллапса! Это просто сказка.

– Никаких заметных последствий не было, – сказал Понтер. – Некоторые виды перелётных птиц начали блуждать, но это практически и всё.

– Да, полагаю, для птиц это действительно проблема, – сказал Арнольд. – Как они приспособились?

– У пострадавших птиц в мозгу есть субстанция с сильными магнитными свойствами…

– Магнетит, – подсказал Арнольд. – Три атома железа и четыре – кислорода.

– Да, – сказал Понтер. – Другие виды птиц ориентируются по звёздам, и некоторые особи тех видов, что полагались на мозговой магнетит для определения направления, оказались способны перейти на ориентацию по звёздам. В природе всегда так: вариации внутри популяции дают возможность приспособиться к изменениям во внешней среде, а для наиболее важных для выживания способностей обычно имеется альтернатива.

– Изумительно, – сказал Арнольд. – Изумительно. Но скажите: а каким образом установили, что магнитное поле Земли периодически меняет полярность? Мы сделали это открытие сравнительно недавно.

– По намагниченности пород в местах падения метеоритов.

– Правда? – сказал Арнольд, и его сросшаяся бровь – было здорово видеть глексена с нормальным лицом, пусть даже только в этом аспекте – взлетела на лоб.

– Ага, – сказал Понтер. – Когда железо-никелевый метеорит врезается в Землю, он намагничивается в направлении магнитного поля Земли.

Арнольд на секунду задумался.

– Ну да, наверное. Это как железный прут намагничивается, если стукнуть по нему молотом.

– Точно, – сказал Понтер. – Но если ваш народ узнал о сменах полярности не по метеоритам, то как тогда вы догадались, что полярность периодически меняется?

– Спрединг морского дна, – ответил Арнольд.

– Что? – переспросил Понтер.

– Вы знакомы с тектоникой плит? – спросил Арнольд. – Ну, дрейф континентов и всё такое?

– Континенты движутся? – спросил Понтер, сделав безмерно удивлённое лицо. Но сразу же поднял руку. – Нет-нет, в этот раз я действительно шучу. Да, мой народ знаком с этим явлением. В конце концов, совпадение береговой линии Ранеласса и Подлара трудно не заметить.

– Должно быть, вы говорите о Южной Америке и Африке, – Арнольд кивнул и невесело улыбнулся. – По-вашему, это очевидно каждому, но нам понадобилось несколько десятилетий, чтобы принять эту теорию.

– Почему?

Арнольд развёл руками.

– Вы учёный; вы наверняка понимаете. Старая гвардия считает, что они знают всё о том, как устроен мир, и не хочет отказываться от своих теорий. При таком большом сдвиге парадигмы вопрос не в том, чтобы убедить кого-то в правильности новых теорий, а, скорее, в том, чтобы дождаться, пока носители старых теорий не умрут.

Понтер попытался скрыть изумление. Какие у глексенов странные подходы к науке!

– Так или иначе, – продолжал Арнольд, – в конечном итоге мы всё же нашли доказательства континентального дрейфа. Посередине океанов есть места, где магма поднимается от мантии и формирует новую горную породу.

– Мы предполагали, что такое явление должно иметь место, – сказал Понтер. – В конце концов, если есть места, где старая порода опускается вниз…

– Зоны субдукции, – подсказал Арнольд.

– Да, эти самые, – согласился Понтер. – Если есть места, где старая порода опускается вниз, то, очевидно, должны быть и места, где новая порода поднимается наверх, хотя, конечно, мы не никогда не наблюдали этот процесс.

– Мы делали буровые пробы в этих местах, – сказал Арнольд.

В этот раз изумление на лице Понтера было неподдельным.

– Посреди океана?

– Ну да, – ответил Арнольд, явно обрадованный, что его мир хоть в чём-то оказался впереди. – И если вы посмотрите на образцы, взятые по разные стороны от разлома, через который изливается магма, то увидите симметричную закономерность в её намагниченности: нормальная вплотную к разлому по обе стороны от него, обратная на равном расстоянии от разлома, снова нормальная на большем расстоянии, и так далее.

– Впечатляет, – сказал Понтер.

– У нас тоже были моменты славы, – сказал Арнольд. Он улыбнулся, явно ожидая того же от Понтера

– Простите? – сказал Понтер.

– Это каламбур, игра слов. Ну, знаете – «магнитный момент» – произведение расстояния между магнитными полюсами на напряжённость поля на полюсах.

– Ах, – сказал Понтер. Глексены помешаны на игре слов… ему этого, должно быть, не понять никогда.

Арнольд выглядел обескураженным.

– Так вот, – продолжил он. – То, что у вас магнитное поле сколлапсировало раньше, чем у нас – это для меня большая неожиданность. Насколько я понимаю модель Бенуа, наша вселенная отделилась от вашей сорок тысяч лет назад с пробуждением сознания. Хорошо, пусть так. Но я не понимаю, что ваш народ или мой мог сделать такого за последние четыреста веков, чтобы это хоть как-то повлияло на работу геодинамо.

– Это в самом деле загадка, – согласился Понтер.

Арнольд сполз со своего стула и поднялся на ноги.

– Однако благодаря этому вы смогли рассеять мои опасения так, как я и мечтать не мог.

Понтер кивнул.

– Я рад. Вы в самом деле – как это у вас говорят? – переживёте период геомагнитного коллапса без шума и пыли. – Понтер подмигнул. – Ведь мы-то уже его пережили.