Текст книги "Люди"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 19

Мэри крадучись вошла в больничную палату, где лежал Понтер. Хирурги без труда удалили пулю – в конце концов, затылочный отдел у неандертальцев практически идентичен таковому у Homo sapiens, к тому же Хак, по-видимому, консультировал их во время операции. Понтер потерял много крови, и в нормальных условиях ему бы назначили переливание, но от этого было решено воздержаться ввиду слабого пока знакомства с неандертальской гематологией. Понтеру поставили капельницу с физраствором, и Хак регулярно докладывал врачам о его состоянии.

После операции бо́льшую часть времени Понтер находился без создания: по указанию Хака ему была сделана инъекция снотворного препарата из его собственного медицинского пояса.

Мэри смотрела, как широкая грудь Понтера поднимается и опадает. Она вспомнила, как увидела его впервые – это тоже произошло в больничной палате. Тогда она смотрела на него с изумлением – она не могла поверить, что живые неандертальцы существуют.

Однако теперь она смотрела на него не как на диковинный экземпляр, на уродца, на невозможную игру природы. Сейчас она смотрела на любимого человека. И это разрывало ей сердце.

Внезапно глаза Понтера открылись.

– Мэре, – тихо произнёс он.

– Я не хотела тебя разбудить, – сказала Мэри, подходя к его кровати.

– Я уже не спал, – сказал Понтер. – Хак играл мне музыку. А потом я почуял тебя.

– Как ты? – спросила Мэри, придвигая к кровати стул.

Понтер стянул с себя простыню. Его волосатая грудь была обнажена, но на плече красовался большой запятнанный засохшей кровью марлевый тампон, прикреплённый к телу полосками лейкопластыря.

– Я буду жить, – сказал он.

– Мне так жаль, что это случилось, – сказала Мэри.

– Что с Туканой? – спросил Понтер.

Мэри вскинула бровь, удивившись, что Понтеру ещё ничего не сказали.

– Она погналась за человеком, который в тебя стрелял.

Широкий рот Понтера растянулся в болезненной улыбке.

– Подозреваю, что он оказался в худшей спортивной форме?

– Не то слово, – тихо сказала Мэри. – Понтер, она убила его.

Понтер некоторое время молчал.

– Мы редко берём правосудие в собственные руки.

– Я слушала, что говорят об этом по телевизору, пока тебе делали операцию. – сказала Мэри. – Большинство считают, что это была самооборона.

– Как она его убила?

Мэри слегка пожала плечами, словно в знак того, что из песни слов не выкинуть.

– Она ударила его головой о тротуар, и голова… она просто раскололась.

Понтер снова помолчал.

– Ох, – сказал он, наконец. – Что с ней теперь будет?

Мэри задумалась. Она как-то прочла судебную драму, которую неумеренно расхваливали в «Глоуб энд Мэйл», про то, как в Лос-Анджелесе судили инопланетянина за убийство человека [34]34
  Имеется в виду роман Роберта Сойера «Illegal Alien» (1997).


[Закрыть]. Но в нынешней ситуации было одно существенное отличие…

– У нас иностранные дипломаты выведены из-под действия законов страны, в которой они работают; это называется «дипломатический иммунитет». И Тукана обладает им как канадский представитель в ООН.

– О чём ты говоришь?

Мэри задумалась в поисках примера.

– В 2001 Андрей Князев, российский дипломат в Канаде, сел за руль пьяным и сбил машиной двух пешеходов. Ему не было предъявлено обвинение в Канаде, поскольку он являлся представителем официально признанного иностранного государства, хотя один из сбитых им пешеходов умер.

Глубоко сидящие глаза Понтера округлились.

– Ну и в любом случае сотни людей видели, как он стрелял в тебя, а потом в Тукану, прежде чем она… гм… отреагировалатак, как… в общем, так, как отреагировала. Как я сказала, её действия, вероятно, будут признаны самообороной.

– Как бы там ни было, – тихо сказал Понтер, – Тукана – очень хороший человек. Это наверняка стало для неё огромным потрясением. – Пауза. – Ты уверена, что ей ничего не угрожает? – Он наклонил голову. – После того, что случилось с Адекором, когда я пропал, я как-то не доверяю системам правосудия.

– Понтер, она уже вернулась домой… в ваш мир. Она сказала, что должна поговорить с… как это у вас называется? Совет Седых?

– Верховный Серый совет, – сказал Понтер, – если ты говоришь о нашем правительстве. – Пауза. – А что известно о погибшем?

Мэри задумалась.

– Его зовут Коул – Руфус Коул. Полиция всё ещё выясняет, кто он такой и что имел против вас с Туканой.

– И какие варианты?

Мэри на секунду смешалась.

– Что?

– Варианты, – повторил Понтер. – Возможные причины его нападения на нас.

Мэри пожала плечами.

– Он может быть религиозным фанатиком: из тех, кому не нравится ваши атеистические убеждения или само ваше существование, поскольку оно противоречит библейской легенде о сотворении.

Понтер округлил глаза.

– Убив меня, он не отменил бы факта моего существования.

– Понятное дело. Но… тут я, конечно, могу только гадать… Коул мог считать вас орудиями Сатаны…

Мэри вздрогнула, услышав гудок.

– Дьявола. Носителя зла. Оппонента Бога.

Понтер оживился.

– У Бога есть оппонент?

– Да… в смысле, так сказано в Библии. Но кроме фундаменталистов – тех, кто считает, что каждое слово Библии есть истина – мало кто сейчас по-настоящему верит в Сатану.

– Почему? – спросил Понтер.

– Ну, я думаю, потому что это нелепо. Только глупец может воспринимать эту концепцию всерьёз.

Понтер уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но, очевидно, передумал и снова закрыл его.

– Кроме того, – быстро добавила Мэри; ей не хотелось развивать эту тему, – он может оказаться агентом иностранного государства или какой-нибудь террористической группы.

Понтер поднял бровь, ожидая продолжения. Мэри снова пожала плечами.

– Или он может быть просто сумасшедшим.

– Вы разрешаете сумасшедшим носить оружие? – спросил Понтер.

Как добропорядочная канадка Мэри была убеждена, что только таким оружие и нужно, но оставила эту мысль при себе.

– На самом деле это самый лучший вариант, – сказала она. – Если он псих и действовал в одиночку, то не стоит беспокоиться о том, что нечто подобное может повториться. А вот если он член террористической группы…

Понтер опустил взгляд – и, конечно же, упёрся в свою забинтованную грудь.

– Я надеялся, что мои дочери тоже смогут посетить ваш мир.

– Мне бы так хотелось познакомиться с ними, – сказала Мэри.

– Что бы стало с этим… с этим Руфусом Коулом… – Понтер нахмурился. – Подумать только! Глексенское имя, которое я могу выговорить без труда, и оно принадлежит человеку, который хотел меня убить! Так вот, что бы стало с Руфусом Коулом, если бы он не погиб?

– Его бы судили, – ответила Мэри. – Если бы его признали виновным, он бы отправился в тюрьму.

Хак снова загудел.

– Э-э… это такое охраняемое место, где преступников держат в изоляции от остальных людей.

– Ты сказала «если бы его признали виновным». Но он ведь стрелялв меня.

– Да, но… если бы он оказался сумасшедшим, это было бы смягчающим обстоятельством. Его могли бы признать невиновным по причине невменяемости.

Понтер снова вскинул бровь.

– А не лучше ли это выяснить до того, как он возьмёт в руки оружие, а не после того, как он им воспользуется?

Мэри кивнула.

– Не могу с тобой не согласиться. Но, тем не менее, это так.

– Что, если бы я… если бы он меня убил? Или Тукану? Что бы с ним стало тогда?

– Здесь? В Штатах? Его могли бы казнить.

Неизбежный гудок.

– Умертвить. Убить в наказание за его преступление, и в качестве предостережения тем, кто может задумать что-то подобное.

Понтер замотал головой; его длинные волосы хлестнули по подушке.

– Я бы этого не хотел, – сказал он. – Никто не заслуживает преждевременной смерти, даже тот, кто желает её другим.

– Да ладно, Понтер, – сказала Мэри, удивившись резкости своего голоса. – Разве можно относиться к этому как… как какой-то Христос? Чёртов придурок пытался тебя убить. А ты беспокоишься о том, что бы ему за это было?

Понтер ничего не ответил. Он не сказал, хотя Мэри знала, что он мог бы, что его уже однажды пытались убить: во время своего первого визита он рассказал Мэри, что в молодости ему страшным ударом раздробили челюсть. Но вместо этого он просто приподнял свою мохнатую бровь и сказал:

– В любом случае, это пустой разговор. Руфуса Коула больше нет.

Но Мэри была не готова замять тему.

– Тот, кто тебя стукнул много… много месяцевназад, не планировал этого заранее, и тут же раскаялся в содеянном; ты сам так сказал. А Руфус Коул намеревалсясовершить убийство, он его заранее спланировал. Это всё меняет.

Понтер немного поёрзал на госпитальной койке.

– Я остался жив, – сказал он. – Кроме того, ничто уже не сможет стереть шрам, который мне носить до самой смерти.

Мэри покачала головой, но ответила добродушно:

– Знаешь, Понтер, ты такой добрый, что иногда в это трудно поверить.

– Даже не знаю, что сказать.

Мэри улыбнулась.

– Этим ты только подтверждаешь мои слова.

– Но у меня есть вопрос.

– Да?

– Что теперь будет?

– Я не знаю, – сказала Мэри. – Доктор сказал, что из Садбери дипломатической почтой доставили для тебя пакет. По-моему, он вон там, на столе.

Понтер повернул голову.

– А. Подай мне его, пожалуйста.

Получив пакет, Понтер открыл его и извлёк что-то вроде большого конверта явно неандертальского происхождения – идеально квадратный. Он раскрыл и его – он открывался, как цветочный бутон – и вытащил из него крошечный рубиново-красный шарик.

– Что это? – спросила Мэри.

– Бусина памяти, – ответил Понтер. Он коснулся своего компаньона, и тот, к удивлению Мэри, развернулся, открыв внутреннее отделение с дополнительными элементами управления и круглым отверстием диаметром с карандаш. – Она вставляется сюда, – сказал он, роняя бусину в отверстие. – Если позволишь…

– Я ухожу, – сказала Мэри. – Я понимаю, это только для твоих ушей.

– Нет-нет. Не уходи. Просто подожди немного, пока Хак проиграет мне запись через кохлеарные импланты.

Мэри кивнула; Понтер слегка склонил голову, как всегда делал, слушая слова Хака. Потом гигантская борозда прорезала его лоб. Через некоторое время Понтер снова раскрыл компаньон и вынул из него бусину.

– Что они говорят? – спросила Мэри.

– Верховный Серый совет хочет, чтобы я сейчас же вернулся домой.

У Мэри ёкнуло сердце.

– Ох…

– Но я не вернусь, – сказал Понтер.

– Что? Почему?

– Если я вернусь, они закроют портал между нашими мирами.

– Они так сказали?

– Не напрямик – но я знаю Совет. Мои соплеменники знают, что смертны, Мэре – мы знаем, что никакой загробной жизни нет. После того, что случилось, Совет может посчитать, что продолжение контакта нежелательно. У нас и так было достаточно много тех, кто возражал против открытия портала, и сейчас их позиции упрочились.

– И ты можешь это сделать? Просто решить остаться здесь, и всё?

– Не только могу, но и сделаю. Могут быть проблемы, но я к ним готов.

– Вау, – тихо сказала Мэри.

– Пока я здесь, они портал не закроют. Это даст тем, кто, как я, считает, что контакт следует поддерживать, время на отстаивание своей позиции. Если портал закроют, останется всего один шаг до того, чтобы разобрать квантовый компьютер и сделать повторное его открытие невозможным.

– В таком случае, что ты собираешься делать, когда выйдешь из больницы?

Понтер посмотрел Мэри прямо в глаза.

– Буду проводить больше времени с тобой.

Сердце Мэри снова ёкнуло, но в этот раз от избытка чувств, и она улыбнулась.

– Это будет здорово. – И тут её осенило. – На следующей неделе я еду в Вашингтон представлять своё исследование неандертальской ДНК на съезде Палеоантропологического общества. Почему бы тебе не поехать со мной, а? Ты станешь самой большой сенсацией с тех пор, как Уолпофф и Таттерсолл сцепились на съезде в Канзас-Сити.

– Это собрание специалистов по древним людям? – спросил Понтер.

– Ага, – ответила Мэри. – Там будут почти все, кто изучает древних людей в нашем мире. Поверь, тебе будет очень интересно познакомиться с ними.

Понтер задумался, и на какое-то мгновение Мэри испугалась, что он обиделся.

– Как мы туда попадём?

– Я тебя отвезу, – сказала Мэри. – Когда тебя выписывают?

– Насколько я понял, они хотят меня задержать ещё на день.

– Тогда всё в порядке.

– И что, не будет никаких препятствий?

– Будут, конечно, – Мэри улыбнулась. – Но я знаю одного человека, который может приказать им исчезнуть…

Глава 20

Тукана Прат усматривала некий парадокс в том, что именно этот человек предпочитает уединение. Но кто бы стал его винить в отшельничестве? Он был всемирно знаменит, его узнавали везде, где бы он ни появился. К тому же скоро мир собирается отметить тысячемесячный юбилей его великого изобретения. Ожидается, что он появится на публике сотни раз – если конечно к тому времени всё ещё будет жив, а в его возрасте этого гарантировать не мог никто. Он принадлежал к поколению 138, и во всём мире оставалось менее тысячи его сверстников, и никого – из более ранних поколений.

Тукане приходилось встречаться со 138-ми, но довольно давно. С последнего такого раза минуло уже месяцев пятьдесят, так что ещё никогда в жизни она не видела настолько старых людей.

Говорят, что седина – признак мудрости, но у великого человека волос не осталось совсем, по крайней мере, на его знаменитом, невероятно удлинённом черепе. Редкие и практически прозрачные волосы ещё сохранялись у него на руках. Он представлял собой необычное зрелище: дряхлый, иссохший человек с кожей, покрытой серыми и коричневыми пятнами, но с пронзительно синими искусственными глазами из полированного металла со зрачками-диафрагмами, глазами, которые светились изнутри. Конечно, он мог бы поставить себе глаза, неотличимые от оригинала, но этому человеку не было нужды прятать импланты. Тукана знала, что другие импланты регулировали работу его сердца и почек, и что искусственные кости заменили бо́льшую часть его рассыпающегося скелета. Кроме того, Тукана как-то слышала, как в разговоре с эксгибиционистом он пошутил, что когда человек настолько стар, то окружающим лучше сразу видеть, что у него искусственные глаза, чтобы не подумали, что он слепой и ничего не заметит.

Тукана вошла в обширную гостиную. Хозяин был настолько стар, что дерево, в котором он жил, достигло поистине гигантской толщины, и по мере того, как текли месяцы, он выдалбливал всё больше и больше его сердцевины, расширяя помещение.

А месяцев минуло немало! Родившийся в поколении 138 к сегодняшнему дню видел больше тринадцати сотен лун за поражающие воображение 108 лет своей жизни.

– Здравый день, – сказала Тукана, садясь.

– Сейчас я рад любому дню, – ответил неожиданно сильный и глубокий голос, – здравый он, или нет.

Тукана не смогла понять, был комментарий шутливым или мрачным, так что просто улыбнулась и кивнула. Потом, после короткой паузы, она сказала:

– Не могу выразить словами, какая для меня честь встретиться с вами.

– Но вы попробуйте, – сказал старик.

Тукана смешалась.

– Ну, просто мы так многим вам обязаны, что…

Но старик уже замахал рукой.

– Да шучу я, дамочка, шучу. – Тукана не удержалась от улыбки – прошли века с тех пор, когда её могли так назвать. – На самом деле вы окажете мне честь, если не будетемне её оказывать. Поверьте, я всё это слышал много раз. Я буду благодарен, если из уважения к тому короткому времени, что мне осталось, вы не станете его расходовать попусту. Поэтому просто скажите, что вам нужно.

Тукана почувствовала, что снова улыбается. Как дипломат она встречалась со многими мировыми лидерами, но и подумать не могла, что когда-нибудь окажется лицом к лицу с величайшим изобретателем из всех, с самим Лонвесом Тробом. И всё же ей было не по себе от взгляда этих искусственных глаз, и она обнаружила, что смотрит на его левое предплечье, на имплантированный в него компаньон. Конечно это не был тот самый, первый компаньон, изобретённый Лонвесом так много месяцев назад. Нет, это была последняя модель – и все её металлические части, изумлённо отметила Тукана, были золотыми.

– Я не знаю, насколько вы следите за новостями относительно параллельной Земли…

– Слежу очень внимательно, – сказал Лонвес. – Это страшно интересно.

– Тогда вы, должно быть, знаете, что Верховный Серый совет назначил меня послом…

– Сварливые пердуны, – сказал Лонвес. – Дуралеи, все до единого.

– Ну, я могу понять…

– Знаете, – сказал Лонвес, – я слышал, что некоторые из них красят волосы в серый цвет, чтобы сойти за умных.

В плане расходования времени попусту Лонвес и сам неплохо справляется, отметила Тукана, хотя он, конечно, заслужил подобную привилегию.

– Так или иначе, – сказала она, – они хотят закрыть портал между нашим миром и миром глексенов.

– Почему?

– Они боятся глексенов.

– Вы встречались с глексенами; они – нет. Я бы лучше выслушал ваше мнение.

– Ну, вы, должно быть, знаете, что один из них пытался убить посланника Боддета, а также стрелял в меня.

– Ага, слышал. Но вы оба выжили.

– Да.

– Вы знаете, мой друг Гуса…

Тукана не удержалась.

– Гуса? – воскликнула она. – Гуса Каск?

Лонвес кивнул.

– Ого, – тихо выдохнула Тукана.

– Так вот, я уверен, что Гуса найдёт способ защититься от метательного оружия глексенов. Насколько я понял, оно выталкивает снаряды посредством химического взрыва, из чего следует, что хотя снаряд и движется быстро, его скорость исчезающе мала по сравнению со скоростью света. Так что у лазера будет полно времени, чтобы нацелиться и испарить его. Мои компаньоны уже давно сканируют пространство в радиусе двух с половиной саженей. Даже если снаряд летит со скоростью звука, у нас всё равно будет… – Он замолчал на долю такта, и Тукана задумалась – считает он в уме сам или слушает, что ему говорит компаньон; она сильно подозревала, что сам, – … 0,005 такта, чтобы навести лазер и выстрелить. Нам понадобится сферический эмиттер – никакая механическая конструкция не успеет среагировать – вероятно, вмонтированный в головной убор. Тривиальная задачка. – Он посмотрел на неё. – Так что, вы за этим пришли? Если так, то я свяжусь с Гусой от вашего имени и вернусь к своим делам.

– Э-э… нет, – сказала Тукана. – То есть, иметь что-то вроде этого будет просто здорово. Но я пришла к вам по другой причине.

– Ну так излагайте, дамочка. Что у вас на уме?

Тукана нервно сглотнула.

– Я хотела попросить вас об одолжении. Вас, и некоторых из ваших уважаемых друзей.

– О какого рода одолжении?

Тукана рассказала, и обрадовалась, увидев, как лицо старца озаряется улыбкой.

Глава 21

Луиза Бенуа была права: Джок Кригер мог потянуть за любые ниточки, какие только можно вообразить. Идея о том, что один из сотрудников его «Синерджи Груп» проведёт больше недели, общаясь с неандертальцем, безумно ему понравилась, и Мэри обнаружила, что препятствия перед их с Понтером поездкой в Вашингтон пропадают одно за другим. Джок также согласился с Понтером в том, что чем дольше он останется в этом мире, тем больше времени будет на то, чтобы убедить неандертальцев не закрывать портал.

Мэри решила отправиться в Вашингтон на машине; это показалось проще, чем толкаться в аэропортах с их системами безопасности. Плюс, у неё будет возможность показать Понтеру по дороге кое-какие достопримечательности.

Мэри взяла напрокат серебристый «форд-виндстар» с тонированными стёклами, чтобы снаружи нельзя было разглядеть, кто её пассажир. Они выехали в Филадельфию; неприметный автомобиль сопровождения двигался за ними в отдалении. Мэри и Понтер осмотрели Индепенденс-холл и Колокол Свободы и съели оригинальный чизстейк «филли» [35]35
  Разновидность сэндвича, изобретённая в Филадельфии в 1930-х годах Пэт и Гарри Оливьери.


[Закрыть]в «Пэтс» [36]36
  Pat’s King of Steaks – сеть ресторанов, основанная Пэт и Гарри Оливьери, изобретателями чизстейка.


[Закрыть]; невзирая на сыр, Понтер съел три порции… Мэри хотела сказать «в один присест», но в «Пэтс» были только стоячие места, так что они забрали стейки с собой. Мэри чувствовала себя несколько странно, рассказывая Понтеру об истории США, но подозревала, что у неё получается лучше, чем у американца, пытающегося излагать историю Канады.

Понтер, похоже, полностью оправился после ранения – по-видимому, он был не только силён, как бык, но и обладал его конституцией. Что было очень даже кстати, подумала Мэри, мысленно улыбнувшись: ведь они находились в колыбели сильнейшей конституции мира.

* * *

Посол Тукана Пратт вышла на полукруглое возвышение в зале заседаний Генеральной Ассамблеи ООН. За ней последовал ещё один неандерталец, за ним ещё, и ещё, пока её не окружили десять представителей её расы. Она взошла на трибуну и склонилась к микрофону.

– Дамы и господа Объединённых Наций, – сказала она. – Позвольте представить вас новым делегатам от нашей Земли. Несмотря на печальные обстоятельства, сопутствовавшие моему предыдущему визиту, мы все явились к вам с посланием мира и дружбы и с распростёртыми объятиями. Не только я, правительственный функционер, но десятеро наших лучших и умнейших. Они не были обязаны прибыть сюда – они сделали это по собственному выбору. Они здесь, потому что верят в идеалы культурного обмена. Мы знаем, что вы ожидали развития отношений по принципу «ты – мне, я – тебе»: вы даёте что-то нам, взамен мы даём что-то вам. Но этот процесс налаживания отношений не должен безраздельно принадлежать экономистам и бизнесменам, и уж точно не воинам. Нет, такой обмен – естественная прерогатива идеалистов и мечтателей, тех, кто преследует наиболее возвышенные – гуманитарныецели. – Тукана улыбнулась собравшимся. – Я уже произнесла самую длинную речь в моей карьере, поэтому без дальнейших проволочек перейду к представлению делегатов.

Она развернулась и указала на первого из десяти неандертальцев, стоящих позади неё: невероятно древнего на вид старика с горящими из-под надбровья синими искусственными глазами.

– Это, – сказала Тукана, – Лонвес Троб, наш величайший изобретатель. Он разработал импланты-компаньоны и технологию архивов алиби, которые сделали наш мир безопасным для всех, кто его населяет. Ему принадлежит то, что вы называете «патентом» – право интеллектуальной собственности на эти изобретения, и он явился сюда, чтобы безвозмездно поделиться ими с вами.

По рядам собравшихся прокатился ропот изумления. Из установленных в зале заседаний громкоговорителей полилась музыка, тревожная и будоражащая – музыка народа неандертальцев.

– А это, – продолжала Тукана, указывая на следующего в ряду – как это принято у неандертальцев, она двигалась от правого края к левому, – Борл Кадас, наш ведущий генетик. – Пожилая женщина, также 138-го поколения, выступила вперёд. – Находясь здесь, я слышала разговоры о патентовании человеческого генома. Так вот, учёная Кадас руководила нашим эквивалентом вашего проекта «Геном человека» около пятидесяти лет назад. Она прибыла сюда, чтобы поделиться результатами этих исследований и теми благами, которые они принесли.

Тукана отметила, как пораскрывали от удивления рты некоторые делегаты.

– А это, – сказала она, указывая на дородного мужчину, – Дор Фаррер, поэт-лауреат провинции Бонтар, которого считают величайшим из ныне живущих наших литераторов. Он принёс с собой компьютеризированные архивы всех великих произведений поэзии и драматургии, литературы художественной и документальной, итерационного повествования и вообразительного письма, созданных нашим народом в прошлом, и окажет содействие в их переводе на ваши многочисленные языки.

Феррер энергично замахал делегатам. Музыка становилась богаче, к ней присоединялись новые инструменты.

– Рядом с ним Дерба Жонк. Она – наш крупнейший специалист в области использования стволовых клеток для избирательного клонирования частей тела. Как нам известно, вы только начали исследования в этой области; мы занимаемся этим уже четыре поколения – сорок лет, и учёная Жонк с удовольствием поможет вашим медикам преодолеть отставание.

Многие делегаты издали изумлённые возгласы.

– Рядом с ней Кобаст Гант, – продолжала Тукана, – наш ведущий эксперт в области искусственного интеллекта. Те из вас, кто общался с Понтером Боддетом или со мной лично, уже имели дело с результатом его трудов – наши интеллектуальные компаньоны программировал он. И он также готов поделиться с вашим миром всем, что знает.

Сейчас даже «всеобщий писарь» бормотал что-то одобрительное. В музыкальную композицию вступили кубо-барабаны, их биение напоминало ритм исполненного гордостью сердца.

– А рядом с учёным Гантом – Жалск Лаплан, обладатель титула самого быстрого человека планеты – я полагаю, обеих планет. Мы замерили его время вчера: он пробегает одну вашу милю за три минуты одиннадцать секунд [37]37
  Текущий мировой рекорд – 3 минуты 43 секунды (1999).


[Закрыть]. Жалск поделится своим опытом подготовки спортсменов.

Жалск улыбнулся от уха до уха. Музыка начала ускорять темп.

– За ним следует Рабра Хаброрн. Она – одна из наших лучших правоведов – ведущий современный интерпретатор Кодекса Цивилизации. Многих из вас удивляет наша способность руководствоваться моралью и этикой, не прибегая к авторитету высшего существа. Арбитр Хаброрн с радостью ответит на все ваши вопросы в этой области. – К оркестру присоединилось трио ледовых рогов.

Хаброрн с достоинством склонила голову. В нарушение действующих в зале Ассамблеи правил, некоторые из делегатов принесли с собой мобильные телефоны, и теперь разговаривали по ним, предположительно с главами своих государств.

– Рядом с ней, – продолжила Тукана, – Драде Клемелк, глава нашей Философской академии. Пусть его каштановые волосы вас не обманывают: он считается одним из мудрейших и проницательнейших мыслителей нашего мира. С его и арбитра Хаброрн помощью вы сможете узнать всё о процессах нашего мышления.

– Я ожидаю этого с нетерпением, – произнёс Клемелк глубоким сильным голосом. Симфония повторяла вступительную часть, но в этот раз громче и насыщенней.

– Рядом с учёным Клемелком Крек Доналт, один из величайших наших композиторов. Это его произведение вы сейчас слышите: оно называется «Двое становятся Одним».

Доналт поклонился.

– И последняя – как у вас говорят, по порядку, но не по значению – доктор Дапбур Кажак, с которой некоторые из вас уже познакомились. Она изобрела калибруемые лазеры, которые используются для деконтаминации путешественников между двумя мирами. Учёная Кажак поделится с вами всем, что знает о дезинфекции человеческого тела и о квантово-каскадной лазерной физике.

Музыкальная композиция достигла крещендо; кубо-барабаны, ледовые рога, гремячие жеоды звучали в идеальной гармонии. Тукана заговорила снова.

– Все десятеро – учёные и инженеры, философы и художники, атлеты и мыслители – пришли сюда, чтобы свободно делиться всем, что они знают в области своей специализации. – Она оглядела Генеральную Ассамблею. – Давайте сделаем это, друзья. Сделаем так, чтобы отношения между нашими мирами были выгодны всем и строились на принципах мирного сотрудничества. Прошлое в прошлом; сейчас наша забота – будущее. Давайте сделаем его настолько хорошим, насколько в наших силах.

Первым, как показалось Тукане Прат, захлопал один из австрийских делегатов, но к нему немедленно присоединились десятки, сотни других, и скоро уже все делегаты были на ногах, крича и неистово аплодируя.

Некомпетентная, говоришь? – подумала Тукана, улыбаясь восторженной толпе и испытывая небывалый подъём от того, что она только что совершила. – Да пошёл ты в жопу!..