Текст книги "Свой выбор - 2 (СИ)"

Автор книги: Рина Зеленая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 15

Утро тридцатого января началось для Петуньи Дурсль с шума ветра и раздражающего перестука капель по карнизу. Искривив тонкие губы, женщина нехотя выбралась из-под одеяла, закуталась в махровый халат, обула тапочки и поспешила в ванную. Ужасно хотелось натянуть на себя побольше вещей, но Петунья быстро преодолела это глупое желание, пусть и позволила себе нацепить не блузку и хлопковый кардиган, а уютный кашемировый свитер. Взглянув на себя в зеркало, миссис Дурсль с удивлением отметила, что такой фасон и цвет весьма ей идут. Из зеркала на Петунью вдруг взглянула какая-то совершенно иная женщина. Моложе. И, как почудилось миссис Дурсль, красивее. Зазеркальная особа оставалась все такой же худой и высокой, как Петунья, но во взгляде, подчеркнутом темно-синим кашемиром, белизне кожи, развороте плеч было что-то загадочное и притягательное. Даже аристократичное. И шея этой довольно молодой женщины не казалась длинной благодаря высокому горлу свитера.

Миссис Дурсль, поворачиваясь так и эдак, задумалась над тем, чтобы подстричься короче и изменить макияж. Но тут же отринула эту идею, вспомнив, почему много лет не носила вещи такого плана и откуда у нее в гардеробе этот синий свитер. Ужасно захотелось сдернуть тряпку, подаренную много лет назад сестрой, но и это желание Петунья быстро подавила. Расправила плечи, сжала губы в нитку и отправилась заниматься обычными утренними делами.

К моменту, когда на плиту был поставлен чайник, миссис Дурсль успела выкинуть из головы воспоминание о сестре, но то вновь появилось, когда женщина прошла к входной двери и выглянула за порог, намереваясь забрать бутылочки с молоком. На верхней ступеньке мок под дождем увесистый пакет из коричневой бумаги, перевязанный бечевкой.

Оглядевшись и никого не заметив, Петунья схватила бутылочки, пакет и скрылась в доме. Пакет женщина бросила в гостиной, глянула на него, как на змею, и удрала обратно на кухню, решив подумать о случившемся уже после того, как Вернон отправится на службу.

– Что-то случилось? – пробасил мистер Дурсль, обнаружив в своей тарелке немного пережаренный бекон. Обычно завтрак от дражайшей супруги выглядел идеально, как и она сама.

Петунья лишь дернула плечом и неопределенно качнула головой. Не став расспрашивать дальше, мистер Дурсль вернулся к завтраку и чтению вчерашней газеты.

– Я говорил?.. Мардж хотела заехать к нам через пару недель, – вспомнил мужчина и опустил газету, чтобы взглянуть на супругу. Петунья покладисто изобразила улыбку, в душе костеря назойливую родственницу мужа на все лады.

«И почему она вечно норовит у нас заночевать? – спросила себя миссис Дурсль. – У Марджори собственный дом. Она в состоянии оплачивать домработницу и двух помощников в питомнике. Она приезжает к нам на такси. Она может себе позволить номер в гостинице! Даже два номера: для себя и своей злобной псины! Но она всякий раз ночует у нас, а мне приходится изображать радость… И мой… мой фарфор…»

В прошлый свой визит сестрица Вернона пожелала кормить своего любимца Злыдня с собственной тарелки, а Петунья, на свою беду, выставила на стол один из лучших своих сервизов. И, конечно, одна из расписных тарелочек Дербийского фарфорового завода к концу вечера отправилась в мусорное ведро горсткой осколков.

– Дорогой, мне нужно будет съездить за покупками в Лондон на этих выходных, – немного подумав, заявила Петунья.

– Зачем?

– Нужно купить кое-что из посуды, – расплывчато отозвалась миссис Дурсль. – И раз уж твоя сестра приедет… Мы же не можем ударить в грязь лицом?

Вернон поморщился, но покладисто кивнул. Петунья же довольно улыбнулась, стоило мистеру Дурслю вновь спрятаться за газетой. Женщина заранее предвкушала то удовольствие, с которым она сначала купит, а потом выставит перед мужем и его сестрой какие-нибудь дешевенькие тарелки. Мардж вечно ее поучает и критикует, но на деле не способна увидеть разницу между обычной керамикой и настоящим костяным фарфором.

«Может, и бокалы другие купить…» – призадумалась миссис Дурсль, но решила пока не рисковать.

Перемыв посуду после ухода Вернона, женщина с опаской прошла в гостиную и взглянула на злополучный пакет. Тот никуда не исчез. Наоборот, от мокрой бумаги остался влажный след на обивке дивана.

Поморщившись, Петунья за уголок подняла конверт, перенесла его на обеденный стол и с опаской взрезала край ножом для рыбы, а потом нервно отскочила. Но ничего не произошло. Мокрый пакет остался лежать бесформенной коричневой кляксой на белой скатерти. И исчезать не планировал. Поддев край бумаги ножом, миссис Дурсль заглянула внутрь и, к своему удивлению, увидела толстый кожаный корешок какой-то здоровенной книги.

Отложив нож, женщина руками разорвала бумагу и вытащила из пакета увесистый альбом для фотографий. Он выглядел совершенно новым, но сделан был под старину: темно-красная кожа, тиснение, внутри плотные листы кремово-бежевого картона.

Открыв альбом, Петунья тихо вскрикнула и тяжело опустилась на диван. С первой страницы на нее смотрела Лили. Тоненькая, улыбающаяся, облаченная в то самое желтое платье, из-за которого сестры повздорили однажды. Платье изначально купили Петунье, но та из него мгновенно выросла, а вот двенадцатилетней Лили оно оказалось как раз в пору. Старшая девочка так ни разу в нем никуда не сходила, а младшая умудрилась порвать всего через пару недель.

Внезапно на кремовой бумаге появилось мокрое пятнышко, и миссис Дурсль бездумно его стерла, удивившись влаге под пальцами. А через миг на страницу упала вторая капля, и до женщины дошло, что это ее собственные слезы.

На еще почти дюжине снимков Лили была уже старше и почти всегда в компании то каких-то девушек, то Джеймса Поттера. На еще нескольких – с Гарри на руках. Петунья бережно переворачивала страницы, всматриваясь в улыбающееся юное лицо, касаясь пальцами шероховатой бумаги – фотографии были странноватыми, матовыми, на какой-то непонятной бумаге, но это миссис Дурсль обнаружила лишь тогда, когда вытащила одну из карточек из резных бумажных уголков-держателей. Фотографии явно были копиями настоящих снимков. И копиями, похоже, волшебными. Но прямо сейчас Петунью это мало волновало. Она лишь надеялась, что ни сам альбом, ни его содержимое не исчезнут некоторое время спустя.

– Сегодня тебе исполнилось бы тридцать два, – тронув рыжее облако волос сестры на снимке кончиками пальцев, прошептала женщина. – Знала ли ты, как все обернется?

Девушка на снимке беспечно улыбалась.

На последнем снимке оказался изображен племянник. Мальчик был облачен в какую-то черную хламиду, на его шее красовался синий с бронзой шарф, а за спиной, прячась в дымке, высились многочисленные башенки какого-то замка.

Петунья невольно нахмурилась. С августа, когда Гарри просто вышел за дверь вслед за тем верзилой, миссис Дурсль всего пару раз вспоминала о племяннике. И ни разу не побеспокоилась о том, как он жил все это время и где.

– Что за чертовщина? – спросила она себя, всматриваясь в знакомое и при этом какое-то совершенно взрослое лицо мальчишки.

Остальные страницы в альбоме пустовали, но, может, впервые в жизни Петунья понадеялась, что сможет их однажды заполнить. Какое-то седьмое чувство подсказывало женщине, что она больше никогда не увидит племянника, хотя, по уму, мальчишке предстояло вернуться к Дурслям на летние каникулы. Раз он все эти годы жил с родственниками матери, то иного пристанища у Гарри не было и не предвиделось. Но миссис Дурсль знала точно, что Поттер никогда не появится на Тисовой улице. И могла лишь надеяться, что, как и этот альбом, мальчишка время от времени будет присылать ей свои снимки.

Женщина уже хотела закрыть альбом, когда заметила, что между страниц всунут конверт. Внутри нашлась короткая записка, какие-то документы и несколько буклетов.

«Здравствуйте, тетя.

Вряд ли вам это интересно, но у меня все хорошо. Я поступил и учусь в Хогвартсе на факультете Рейвенкло.

За эти месяцы мне удалось довольно много узнать о родителях. И собрать кое-какие их фотографии. Помня, что у вас нет ни одного снимка моей мамы, я решил их вам выслать, хотя не уверен, что вы не отправите их в мусорное ведро. Также к альбому я прилагаю кое-какие документы и карты.

Ваш племянник, Гарри»

Миссис Дурсль скривилась, обозвала мальчишку невоспитанным наглецом, а потом развернула остальное содержимое конверта. И тихо всхлипнула. Перед ней лежало свидетельство о смерти Лили Поттер. Оформленное явно недавно, но самое настоящее. На настоящем бланке, с подписью и печатью.

Нервно перечитывая сухие строки, Петунья лишь несколько минут спустя смогла переключиться на изучение буклетов. Из них она узнала, что ее сестра, Лили, с мужем похоронены на кладбище в некой деревушке Годрикова Впадина. Явно волшебный буклет пестрел изображениями разрушенного дома, обелиска в центре площади и еще каких-то мест, а на карте был проложен самый настоящий туристический маршрут по этой самой деревушке. На обычной же карте имелись пояснения, позволяющие найти нужную деревню обычным, а не волшебным способом.

Изучив карту, миссис Дурсль ощутила прилив сил. Пусть деревенька Лавенхем – так называлась Годрикова Впадина в обычном мире – находилась аж в соседнем графстве, но теперь у Петуньи был точный адрес. И она могла отправиться туда в любой момент.

Поместив альбом на полку в гостиной к остальным семейным альбомам, женщина решительно направилась в прихожую. Пусть за окном все еще моросил дождь, Петунья не могла ждать. Ей нужен был подробный справочник с расписаниями поездов и автобусов.

* * *

Весь день Северус не находил себе места. Баллы летели со студентов как листья по осени, а близнецы Уизли и вовсе загремели на две недели на отработки к Филчу. Не шла у зельевара и варка зелий, так что этим вечером Больничное крыло осталось без весьма необходимой порции кроветворного. Книга, которую профессор получил в качестве подарка на Рождество, едва не улетела в пылающий камин. И пусть томик был всего лишь очередным бесполезным справочником, коих у Снейпа на полках теснилось не меньше дюжины, из-за дурного настроения не стоило таким образом избавляться от десятка галеонов, истраченных кем-то из выпускников.

Когда способы сбежать от себя закончились, Северус смирился, открыл запертый на ключ ящик стола и извлек на свет заключенную в серебряную рамку колдографию.

– С Днем рождения, Лили, – чувствуя, как поднимается боль в груди, прошептал волшебник и прошел к креслу у камина. – Вот и очередной январь. Мне уже тридцать два. А тебе все так же двадцать один.

Глава 16

– Луна, дорогая! – раздался с первого этажа голос отца. – К тебе пришли.

Девочка не спеша выбрала подходящую пару к длинному полосатому гольфу и только после этого подошла к тонким перильцам, высматривая гостью.

Джинни Луна заметила еще издали, когда та пересекала вересковую пустошь и махала тонкой веточкой на наглых овец, бродивших вокруг, но не стала выходить навстречу. Дочь семьи Уизли считала маленькую хозяйку башни на холме подругой и свободно заходила в гости время от времени. Лишь подтверждая это, Джинни о чем-то спросила мистера Лавгуда и загремела чайником. Луна улыбнулась и вернулась к выбору пар для имевшихся у нее носков и гольфов.

– Привет, – с улыбкой сказала рыженькая девочка, поднявшись на верхний этаж, во владения Луны. – Собираешься?

На Джинни была длинная потрепанная куртка, которую девочка и не подумала бросить внизу, и теперь на белесые доски пола шлепались капли. Да и ботинки мисс Уизли оставляли отпечатки из воды, земли и пожухлых травинок. Луна отметила это машинально, но даже не поморщилась. Ей было не особо приятно, но следы всегда можно убрать. Это просто. Проще только разрушить приятельские отношения.

– Тебе не кажется, что этот и этот не очень подходят друг другу? – спросила Джинни, присев на покрывало и взяв в руки пару носков, один из которых был ярко-малиновым, а второй – светло-зеленым в черную полоску.

– У меня то и дело пропадают носки, но не оставлять же оставшиеся одинокими, да? – мягко улыбнулась Луна и чуть склонила голову к плечу.

Джинни ничего не ответила, но блондинка заметила ее выразительный взгляд и снова улыбнулась.

Пусть «Придира» и выходил не таким уж огромным тиражом, но у Лавгудов хватало денег, чтобы Луна не переживала о своих тратах. Да и отец всегда был готов дать дочери желаемое даже в ущерб себе или своему делу. Но Луна ничего не просила. Ей хватало имеющегося. И она меньше всего переживала о мнении окружающих, а потому спокойно носила то, что нравилось. Ее даже веселило, когда в нее тыкали пальцем и за глаза называли полоумной. В том числе и Джинни. Особенно девочке нравилось упоминать о своей ненормальности при посторонних и наблюдать реакцию.

– Я сделаю чай, – предупредила рыженькая девочка, когда пауза в разговоре затянулась, а снизу раздалась соловьиная трель свистка на вскипевшем чайнике. Луна лишь кивнула и продолжила собирать вещи.

Мисс Лавгуд давно выяснила, что Джинни не очень уж нравится с ней дружить. Но в Норе шумно было с утра и до самой ночи, вот мисс Уизли и сбегала к соседям время от времени.

– И когда вы вернетесь? – спросила Джинни, поднявшись наверх с подносом, на который взгромоздила две разнобокие чашки, сахарницу и початую коробку с печеньем. Луна с удивлением глянула на коробку, вспомнив, что сама спрятала ту в нижнюю секцию буфета прошлым вечером – отец, увлекаясь работой, пил чай из большой кружки объемом почти в пинту и мог полностью игнорировать нормальную еду, если дома были конфеты или печенье.

– В августе, – ответила блондинка, задумчиво перебирая кофточки и откладывая те, что планировала взять с собой.

– Ого… – с явной завистью прошептала Джинни.

Лавгуды путешествовали каждый год, но всегда летом. Но ради одиннадцатилетия дочери Ксенофилиус Лавгуд решил устроить не просто экспедицию, а самое настоящее большое путешествие, с посещением известных магических городов и заповедников.

– Я бы хотела куда-нибудь поехать, – призналась Джинни.

– Ты ведь ездила в Румынию совсем недавно, – напомнила Луна.

Рыженькая девочка фыркнула и тут же пояснила:

– Мы гостили у брата, в заповеднике. Он ведь теперь там работает. Родители хотели посмотреть, как ему там живется. Но это не было похоже на путешествие. – Уизли вздохнула и глотнула чаю. – Я видела только одно магическое поселение, в… Ф… Фэгэраш? Кажется, тот маггловский город именно так назывался. Туда мы перенеслись международным порталом, и там нас встретил Чарли. Работники заповедника закупают продукты и вещи в магической части этого городка, туда же пересылают их почту. Прямо в заповедник совы не летают, это слишком раздражает драконов.

Луна неопределенно хмыкнула и вернулась к разбору вещей.

– В драконьем заповеднике работники живут в маленькой деревне, защищенной от драконов силовым куполом. Так что гулять по окрестностям нельзя, опасно. Драконологи на работе носят специальные защитные амулеты и пользуются свистками, создающими неприятный звук, слышимый только драконами. Без этого любого могут съесть уже в пределах двадцати ярдов от деревенской стены. Мама так переживала, что только дважды отпустила меня на экскурсию! Все остальное время мы сидели в этой деревне, откуда драконов видно лишь тогда, когда они в небо взмывают.

Джинни вздохнула и сунула в рот половинку печенья.

– А до моего дня рождения ты вернешься? – встрепенулась рыженькая девочка, прожевав.

Луна неопределенно пожала плечами и пояснила:

– Мы с папочкой завтра купим большую часть вещей для школы, так что можем прибыть и тридцать первого августа.

Джинни с завистью вздохнула и покосилась на волшебную палочку, которой Луна сколола волосы на затылке, как большой булавкой.

– Родители заявили, что за покупками мы отправимся в конце августа, – пожаловалась Уизли. – Раньше никак не выйдет.

Луна ничего не спросила, но Джинни так хотелось поделиться, что она сама все выболтала:

– Мама откладывала деньги на мои покупки несколько лет, я ведь не могу донашивать за остальными, как братья. Но потом близнецов взяли в команду факультета… Летают-то они на школьных метлах, но экипировку пришлось купить. И ладно бы это! В прошлом году Перси назначили старостой, и родители купили ему новые мантии, хорошие пергаменты, перья, чернила. И даже сову!

Девочка хмуро поджала губы, вспомнив события прошлого лета.

– Они настолько сошли с ума, что растратили все, что накопили, – продолжила Джинни и сделала глоток чая. – А потом выяснилось, что папу наказали за превышение должностных полномочий. И на подготовку к школе Рона у них осталось всего несколько галеонов. Они не смогли ему даже палочку купить! Зато Перси досталась сова за почти сорок галеонов. Ему еще и ежедневник купили. Для солидности.

Юная Уизли недовольно зашипела что-то себе под нос, а потом, заметив на прикроватной тумбочке большую тетрадь в кожаной обложке, подхватила ту и потрясла в воздухе. Да так, что на вложенной между страниц фиолетовой ручке из стороны в сторону задергалось украшение из павлиньего пера.

– Почти как этот. Да он стоил как все подержанные книги на первый курс разом! Мне ничего такого точно не купят.

Луна с сочувствием глянула на юную ведьму и сказала:

– Возможно, ты зря переживаешь.

– У меня для этого есть повод, – вздохнув, ответила Джинни. – Осенью мама как с цепи сорвалась. Постоянно выгоняла меня из кухни и за что-то распекала папу. А потом на Рождество мне досталось всего пять сиклей, хотя раньше родители дарили мне столько же галеонов! Оказалось, что папе кто-то должен был дать какие-то деньги… Но не дал.

Луна присела на кровать и взяла в руки чашку.

– А потом у нас провалилась крыша в комнате близнецов. Кажется, они что-то там оставили… А мама решила прибраться – и перевернула коробку. Я не видела, что именно случилось, но родители долго спорили… Поругались даже, когда отец хотел как-то зачаровать дыры. У нас же, ты знаешь, безбоязненно можно колдовать только на кухне. Остальная часть дома держится на честном слове. А родители не хотят это признавать, вместо этого придумали нам всем напоминать, что вне школы колдовать нельзя. Но я-то знаю! Мне еще Билл все объяснил много лет назад.

– А крыша?

– Они как-то ее заделали, – отмахнулась Джинни. – А папа стал брать в Министерстве дополнительную работу. Даже стал ходить на рейды с проверкой в дома небла-го-на-дежных волшебников. Но денег за это платят не очень много. А мама продолжает ругаться. И папа предпочитает пропадать на службе хотя бы для того, чтобы с мамой не спорить. А я боюсь, как бы на него не нажаловались… Опять ведь премии лишится. Тот же Малфой запросто может. Папа дважды за прошлый месяц наведывался в Малфой-мэнор!

Луна ничего не сказала, лишь задумчиво улыбнулась, глядя поверх головы подруги. Люциуса Малфоя мисс Лавгуд видела пару раз на министерских приемах, но издали. А вот про его сына, Драко, довольно часто писал Гарри. Он вообще много рассказывал ей о студентах разных курсов, учителях, замке и его окрестностях. Делился набросками карт школьного лабиринта, возводил на пергаментных страницах кромлехи из рун и разноцветных завитков, когда рассказывал о мегалите рядом с Хогвартсом и своих ощущениях от столь старинного и значимого сооружения. В пяти предложениях простыми словами объяснял целые главы из учебников по Трансфигурации то за первый, то за четвертый курс. Рассказывал о том, почему иглы дикобраза нельзя бросать в кипящее зелье и как выглядит состав в магическом спектре.

Читая письма друга, Луна уже не так боялась ехать в Хогвартс. Даже наоборот, девочка предвкушала знакомство с замком и его обитателями. И готовилась к не самым приятным моментам. Например, к холоду Шотландии. К хогвартским сквознякам. К не слишком разнообразному меню (Но пудинг в школе к столу подавали, что примиряло девочку с бесконечными реками тыквенного сока с утра и до вечера). А еще Гарри предупреждал подругу о всяких раздражающих личностях, с которыми придется ходить по одним и тем же коридорам. И одним из таких людей был Рон Уизли. Но упоминать при Джинни о ее брате Луна не планировала.

Джинни еще немного повертела тетрадь и громко вздохнула.

– Может, подаришь мне эту записную книжку? – умоляюще проговорила мисс Уизли, пролистнув тетрадь и не обнаружив ни одной записи.

Луна не страдала привязанностью к вещам, но ей никогда не нравилась бесцеремонность Джинни, привыкшей, что в Норе ни у кого ни от кого нет каких-либо тайн.

– Извини, но это подарок, – ответила мисс Лавгуд. – У меня ведь День рождения послезавтра.

Джинни с сожалением отпустила желаемую вещь, при этом сделав вид, что не услышала последних слов.

– Подарок? От кого? – нахмурилась рыженькая девочка.

– От друга, – с мечтательной улыбкой ответила Луна.

– Друга? – снова уточнила Джинни и поджала губы. – У тебя появился новый друг?

– Мы познакомились летом, – не стала скрывать блондинка. – И с тех пор переписываемся. Он уже учится в Хогвартсе.

– О, – выдавила Джинни и с тенью зависти глянула на знакомую. – Это мальчик?

– Да.

Мисс Уизли о чем-то подумала, поморщилась, а потом сказала:

– Я мечтаю поехать в Хогвартс, но как представлю, что там меня будут опекать братья… Рон – вряд ли, а вот Перси!.. От его нравоучений и дома житья нет, а уж в школе!.. Особенно, если мама ему поручит за мной присматривать…

– Это же хорошо, – удивилась Луна. – У тебя будут родные люди совсем рядом. А я не хочу уезжать от отца. Хотя жить и учиться в столь интересном месте, как Хогвартс…

– Если бы ты провела у нас дома хотя бы пару дней, то поняла, как мне все это надоело, – хмуро ответила Джинни. – Как жаль, что нельзя уехать учиться в Шармбатон!

– Почему? – уточнила Луна.

– Потому что для меня это невозможно, – поморщившись, сказала мисс Уизли. – Раз папа работает в Министерстве, я могу учиться в Хогвартсе бесплатно. Но во Франции таких условий нет. За учебу нужно платить, а год в Шармбатоне стоит в полтора раза дороже.

– Зато и предметов больше на порядок, – отметила Луна.

Джинни поморщилась и ответила:

– Мне это не очень интересно. А еще для учебы за границей нужно знать язык… в Шармбатоне преподают на французском, а английский – просто языковой факультатив.

Луна пожала плечами, не собираясь спорить. Путешествуя с отцом по миру, девочка немного знала итальянский, португальский, шведский, китайский, а так же помнила несколько фраз на сербском, польском, японском и бирманском. И ей было ужасно жаль, что они нигде не задерживались надолго, а в экспедициях их чаще всего сопровождали англоговорящие спутники. Луна мечтала выучить несколько языков, учеба где-то без хорошего знания языка не казалась ей проблемой, а представала сложным, но увлекательным приключением. Но ее учебу в Хогвартсе оплатила мама много лет назад, а папочка вряд ли оценил бы отъезд дочери, хотя не сказал бы и слова о пропавших деньгах и безропотно выдал средства на другую школу.

– А еще… – начала Джинни, а потом кашлянула, покраснела и закончила гораздо тише: – в Хогвартсе уже учится Гарри Поттер. Как я могу поехать куда-то еще?

Об увлечении Джинни Героем магического мира знали все волшебники в Оттери-Сент-Кэчпоул. И Луна не была исключением. Бывая в гостях у Уизли, девочка несколько раз заходила в спальню единственной дочери семейства и видела и яркие книжки о приключениях знаменитого мальчика со шрамом, и вырезки из «Пророка» и «Ведьмополетана» о нем. Были там и игрушки в виде темноволосого мальчика в очках – сшитая из лоскутков и связанная крючком из шерстяных ниток.

– Как жаль, что он поступил не на Гриффиндор, – вернула Луну в реальность реплика Джинни. – Но мы бы и так не слишком много общались, учась на разных курсах, да? Ну, сначала…

Луна неопределенно пожала плечами и отвлеченно подергала вложенную в тетрадь ручку за павлинье перо. О свой переписке с Гарри девочка рассказала только отцу и не видела необходимости сообщать кому-то еще. Даже Джинни, которая могла болтать о Мальчике-Который-Выжил днями и ночами.

Именно этим рыженькая девочка и занялась, выплескивая на подругу свои мечты и ожидания. Луне уже приходилось все это выслушивать. И не раз. Так что она отрешенно улыбалась, поглаживая перышко и думая о приближающейся дате и тех местах, куда папа обещал ее свозить.

О поездке мистер Лавгуд заговорил еще в декабре, и с тех пор отец и дочь обсуждали будущий маршрут и способы своего перемещения. Гарри о своей отлучке из страны Луна поведала в январе, и друг две недели назад прислал ей парный блокнот, чтобы они могли общаться даже на большом расстоянии. И хоть до отъезда оставалось много дней, мальчик и девочка уже вели бурную переписку, найдя такой способ связи более удобным, чем гонять из одного конца страны в другой Барроу. К тому же тетради Поттер зачаровал сам, сделав их гораздо удобнее обычных покупных блокнотов с протеевыми чарами: переписка никуда не исчезала со временем, бесконечные страницы позволяли не переживать о длине посланий, а кровная защита уберегала от излишне любопытных.

За две недели, как показалось девочке, они с Гарри обсудили больше, чем за предыдущие месяцы. Не боясь за тайну переписки, Поттер рассказал Луне обо всех странностях, происходящих в школе, которые прежде не упоминал, и о своих открытиях, которые тревожили первокурсника. То, что в письмах упоминалось иносказательно, в связанных тетрадях называлось прямо. Девочке нравилось такое доверие, и, глядя на распинающуюся Джинни, Луна очень ясно понимала, что мало кто в этом мире на самом деле знает Гарри Поттера. И много ли тех, кто захочет его узнать, понять, а не додумывать образ и приписывать мальчику со шрамом чуждые ему мечты и желания?

Стряхнув грустную мысль, блондинка отложила тетрадь, поднялась и вернулась к разбору шкафа с вещами. До Швеции они с отцом планировали добраться порталом, но вот из Швеции в Исландию решено было лететь маггловским самолетом, так что из стопок вещей девочка с удовольствием извлекла несколько пар голубых джинсов, которые сама украсила бусинками, стразами, хаотичными стежками из цветных нитей, а с нижней полки – розовые и красные кеды с белой подошвой.

Когда Луна повернулась к Джинни, та быстро справилась с завистливым взглядом, но блондинка все равно заметила реакцию, пусть и не подала вида. Ей очень нравился яркий цвет волос мисс Уизли, сам по себе являвшийся прекрасным украшением, но блондинка и не думала завидовать. Как не завидовала и тому, что младшая девочка возвышалась над мисс Лавгуд почти на полголовы. Еще и летом рыженькая девочка не сгорала на солнце, как подруга, а покрывалась легким золотистым загаром, а лицо седьмой Уизли украшали очень милые рыжеватые веснушки. Луне казалось странным, что Джинни, имевшая столько неоспоримых внешних достоинств, завидует самой обычной одежде.

Додумать мысль не дал мистер Лавгуд, позвав девочку:

– Луна! Тебе еще одна посылка!