Текст книги "Канарейка для миллионера (СИ)"

Автор книги: Рина Старкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

_58_

Волков блистательно улыбается во все тридцать два зуба. Я надеваю маску безразличия, спрятав подальше и боль, и злость, и гордость, и отчаяние. Этот мужчина вызывает во мне слишком много эмоций: от желания накинуться на него и расцеловать до яростно врезать кулаком прямо по зубам.

– Я искал тебя в ресторане, – заглядывает мне в глаза, и я вновь вижу в его зрачках тот нежный неподдельный блеск.

– У меня выходной, – отзываюсь тихо, складывая руки под грудью в защитном жесте.

– Я уже понял, – Степан Ефимович протягивает ко мне ладонь, будто хочет приобнять за талию, но тут же себя одёргивает. – Вероника, мы так и не посмотрели на звезду, которую я тебе подарил.

Я случайно прикусываю язык от неожиданности.

– Ты приехал, чтобы сообщить мне об этом? – изгибаю бровь дугой.

– Нет, я приехал, чтобы пригласить тебя на свидание.

– Свидание? – я чуть ли не взвизгиваю.

– Ты против?

– Я в шоке, – качаю головой. – По-моему мы попрощались. Разве нет?

– Да, но… подари мне ещё один вечер!

Я нервно кусаю губы. Смотрю на него и понять не могу, какую коварную игру он снова задумал.

– Помниться, я обещал тебя покормить настоящим крабовым салатом. Не из крабовых палочек, – Волков взволнованно улыбается.

– Я не хочу больше проводить с тобой вечера, Стёп. Договора больше нет, я свободна! – напоминаю с настойчивостью и серьёзностью.

– Ты мне отказываешь? – недовольно фыркает.

Невольно замечаю у его виска пульсирующую вену. Засматриваюсь. Степан Ефимович явно взбешен тем, что я больше не ведусь на его предложения. Перестала быть марионеткой в ловких руках кукловода.

– Вероника, – требовательно. – Пойдём на свидание!

– Нет! – злобно смотрю в его глаза.

– Милая, тебе напомнить, кто я?

– Для меня ты пустое место! – вздрагиваю от собственных колючих слов.

Волков распахивает глаза и смотрит на меня удивлённо.

– Такого мне ещё ни одна женщина не говорила, – выдаёт тихо, почти шёпотом.

Он зарывается в кармане пальто и вытягивает из него белый конверт.

– Мне не нужны твои деньги, – делаю шаг назад.

– Это не деньги, Вероника. Это моё прощальное письмо, – слова болью сковывают мой мозг.

Держать защитную броню становится всё сложнее. Я борюсь с желанием согласиться и провести с Волковым хотя бы ещё один день. Кажется, он мне нужен, как кислород.

Протягивает мне руку. Я замираю, смотрю на его длинные тонкие пальцы, зажавшие белую бумагу. Письмо ведь мне написал. Прощальное. Слова эхом разносятся внутри меня, а горло дерёт от слёз. Надо сваливать, пока не заметил моё состояние. Маска безразличия с треском слетит с моего лица, и я снова окажусь перед ним без защиты. Той же официанткой, которая дрожит от его прикосновений и растекается розовой лужицей от дурманящих слов.

Выхватываю конверт, а сердечко заходится в бешеном ритме.

Подрываюсь с места и буквально лечу к подъезду.

Дома я перевожу дыхание, прижавшись спиной к стене.

– Что он хотел? – меня встречает дядя Петя с зловещим звериным оскалом.

Видимо, мама успела ему нажаловаться, что меня подкараулил Волков.

– Ничего, – выдыхаю.

Стягиваю с себя шапку и поправляю взъерошенные волосы. Разуваюсь на ходу. Хочется спрятаться от всех и прочитать письмо, но я трусливо поджимаю хвост. Мало ли, что Степан Ефимович мог там написать. Мне нервничать нельзя! А день и так был волнительным. В свой единственный выходной мне нужно расслабляться и отдыхать, а не лить слёзы над почерком всяких самовлюблённых миллионеров.

– Вероник, что у тебя в руках? – мама замечает конверт.

– Он мне письмо написал, – недовольно шиплю я.

– Хочешь, я прочитаю вслух? – родительница, видимо, собирается надо мной поиздеваться.

– Нет! – вскрикиваю так, что уши закладывает. – Я не хочу его читать, лучше выброшу.

Сминаю конверт, в гневе бросаю в мусорное ведро.

Когда провожаем дядю Петю на вахту и остаёмся вдвоём, я предлагаю маме тоже выйти на работу. Пусть хоть какое-то занятие у неё будет. А то сидит целыми днями дома, скучает. К моему великому удивлению, она сразу соглашается. Кажется, понимает, что ей и самой так легче будет, но главным её козырем теперь является внук.

– Я ради Максимки нашего на всё готова! – гордо вскидывает голову при любом удобном случае.

Я работаю, словно бессмертная. Знаю, когда вырастит живот, Фёдор Олегович погонит меня с работы. Беременных официанток у нас не любят. Да и в ресторане меня может увидеть Волков.

По приезду дяди Пети с вахты, мы с мамой собираем стол. Это становится доброй традицией. В марте родители расписываются, и мы становимся семьёй.

Жить только в однушке очень неудобно, но новоиспечённый отчим клянётся, что к рождению внука купит квартиру, главное собрать на первый взнос. Нас здорово объединяет общая цель – создать условия для крошки-малыша.

Мой животик уже явно заметен. И рабочее платье приходится покупать новое.

– Вероника, есть нужно меньше! – мой босс, Змей Шипелкин, ничуть не изменился.

Фёдор Олегович по-прежнему командует и гоняет нас с Людой, при любом удобном случае больно задевает меня напоминанием о том, что я так и не стала Волковой.

Людка уже полтора месяца каждую смену трещит только о своей любви к Артуру. Сначала она стеснялась и ничего не рассказывала, боялась мне солью на раны посыпать своим счастьем с миллионером. Но как-то раз я сама поинтересовалась, и с тех пор подружка не замолкает.

Время летит очень быстро.

Сегодня я работаю с обеда и до самой ночи. Уже голова кружится и ноги гудят. С каждым днём мне всё сложнее даются эти подвиги с обслуживанием посетителей.

– Выбрали что-нибудь? – приветливо улыбаюсь, переворачиваю страничку в блокноте, даже не взглянув, кто сидит за столиком.

– В-вероника? – удивлённый голос ударяет в слух, и я испуганно закрываю глаза.

– Здравствуйте, Эльдар, – стараюсь скрыть нахлынувшее волнение.

– Ты тут работаешь? – Орлов пренебрежительно искривляет губы.

– Да.

– А как же… ты же певица! – мужчина явно не ожидал увидеть меня здесь в образе официантки.

– Уже нет, – я нервно прикусываю кончик ручки.

– Так, ладно, – Эльдар залипает на мои губы, похотливо облизывается и стучит пальцами по столу.

Быстро убираю ручку изо рта, а по телу проносится холодная волна. Какой же мерзкий у Орлова взгляд. Липкий. Будто лапает меня.

– Бутылку белого сухого вина на двоих, какой-нибудь лёгкий недорогой салат, – быстро трещит мужчина, а потом задумчиво наклоняет голову. – А что ты можешь посоветовать мне?

– У нас превосходная телятина в грибном соусе, подаётся с запечёнными на гриле овощами.

Хочу поскорее исчезнуть, пока меня не увидела бывшая жена Волкова. Она по-любому тут. Два бокала вина, лёгкий салат – это не для друга заказано явно.

– Хорошо, неси это.

Я вытягиваю одно меню из-под носа Эльдара и быстренько иду к кухне.

– Вероника, всё хорошо? Ты зелёная! Устала? – Люда тормозит меня в коридоре.

– Немного.

– Присядь. Босса нет, гостей мало. Я поработаю одна. Тебе нужно себя беречь! – подружка подмигивает и дотрагивается до моего живота. – И Максимку тоже!

Я прохожу в дальнюю гардеробную и усаживаюсь на кресло. Тут прохладно, подальше от шума и запахов кухни, которые уже изрядно надоели. Закрываю глаза и устало тру виски. К н и г о е д . н е т

Сил и правда больше нет. Хочется прийти домой и свалиться на диван, уснуть на добрые часов десять! Последнее время меня очень клонит в сон. Мама говорит, что это из-за изменившегося гормонального фона.

Дверь резко распахивается, и на пороге возникает грузный силуэт Эльдара.

Смотрю на него не моргая, боюсь нарушить повисшую тишину.

Мужчина смело подходит ко мне, его пальцы сильно сжимают мой подбородок, заставляя встать с места.

– Вероника, – дышит мне в губы жаром.

Я вырываюсь, но Орлов разворачивает меня к себе спиной, и, толкнув, ставит коленями на кресло, властно заставляет прогнуться.

Вскрикиваю от неожиданности.

– Что вы делаете?!

Он в ответ лишь закрывает мне рот рукой и задирает подол платья.

Чувствую набухшую плоть в его штанах, упирающуюся мне прямо в бедро.

Слёзы прыскают из глаз. Эльдар здоровый, толстый, сильный. Держит меня как медведь, сгребая в охапку, не давая шанса вырваться. Дрожащей рукой вытягиваю телефон из кармашка платья и набираю первый попавшийся номер.

– Ты моя должница, дорогая! Это я, Я заплатил, чтобы ты выиграла шоу певиц! Я дал тебе шанс на счастливую жизнь, а не гадёныш Волков! – Эльдар теребит одной рукой ремень на своих выглаженных брюках, второй удерживает меня. – Ты должна мне секс! Сейчас будешь трахаться со мной, отрабатывать должок!

Я нервно всхлипываю. Прикусываю ладонь мужчины, освобождая рот.

– Помогите! – голос звенит эхом в просторном помещении, где меня вряд ли услышат.

_59_

Кажется, спасению уже неоткуда возникнуть. Уйти в дальнюю гардеробную было не самым удачным решением, но кто бы мог подумать, что на меня решат напасть.

Да ещё и Эльдар Орлов!

В памяти всплывает момент, как он смотрел на меня, когда я пела на его помолвке. Этот липкий взгляд буквально проникал под кожу.

– На помощь, кто нибудь! – хриплю я, но массивная ладонь тут же накрывает мой рот, заставляя заткнуться.

– Замолчи и подчиняйся! – пальцы Орлова больно обхватывают моё лицо, впиваются в нежную кожу, оставляя синяки.

Хлопок двери отзывается в сердце надеждой на спасение, звенит в ушах, заставляя адреналин растекаться по венам, словно глоток чистого воздуха.

Орлов отпускает меня и отстраняется.

Я падаю на кресло, закрываю глаза и реву. В голове пустота, туман. Едкий и густой. Обволакивающий. Тело пробивает крупной дрожью, и я проваливаюсь в истерику.

Шум стихает, но я не рискую открывать глаза. Больше не слышно спутанных резких голосов, стука, стонов и скрипов. Лишь тишина, звенящая болью и холодом.

– Вероника, ты как? – знакомый голос звучит мягко и трепетно, как никогда ранее.

Машинально подрываюсь с кресла и утыкаюсь лбом в широкую грудь мужчины. Обхватываю его руками, будто спасительный круг. В горле ком, и дышать нечем. Но он тут, рядом. Со мной.

Волков обнимает в ответ, крепче прижимая меня к своему телу. Тёплая рука гладит меня по голове.

– Скажи мне, милая, почему тебя так часто пытаются изнасиловать? – звенит в ушах.

Я молчу. Лишь сильнее зажмуриваю глаза и сжимаю дрожащими пальцами ткань его пиджака.

– Ну что ты, испугалась? – Степан Ефимович берёт мои плечи и требовательно отодвигает меня.

Смотрит в глаза с болью и сожалением.

– Всё уже позади, Вероника. Успокаивайся, – гипнотизирует взглядом.

Я нервно всхлипываю, подбородок до сих пор безбожно дрожит, а рассудок окутан страхом.

– Милая, девочка моя, – мужчина осторожно сжимает моё лицо в своих руках и покрывает его хаотичными поцелуями.

Я скучала по нему. Как же сильно я скучала! Тонула в этой тоске, сердце тисками сжималось, скулило, а я терпела. Просыпалась по ночам от очередного сна с его участием и рыдала, одёргивала себя от спонтанного желания набрать его номер и рассказать о том, что жить без него не хочу. Держала себя в руках, выжимала из души всю любовь, как влагу из мокрой тряпки. Только ничего у меня не получилось.

Я по-прежнему его люблю.

– Я очень хочу, чтобы ты была моей, – Волков шепчет мне прямо в губы, прикрыв глаза.

Ему эти слова удаются с трудом, с натяжкой.

Степан Ефимович обнимает меня за талию, вздрагивает.

Изучающе проводит ладонями по округлому небольшому животику.

– Что это? – хмурит густые брови.

Я молчу. Он не должен был узнать о беременности. А я вот так… вот так глупо попалась.

– Вероника, ты что… беременна? – выдыхает.

Перед глазами мельтешат цветные пятна, кроваво-красные, яркие. Ноги становятся ватными и я, не выдержав напряжение, кажется теряю сознание.

…

– Как ты посмела скрыть от меня беременность! – мужчина громко орёт, и, кажется, его голос слышит весь дом.

Я молчу. Лишь поджимаю губы, даже взгляд на него не поднимаю. Лежу на белой простыне не двигаясь, застыла взглядом на капельнице, которая ритмично посылает лекарство мне в вену.

– Вероника, ты вообще в своём уме? – Волков хватается за голову и начинает быстро ходить по комнате.

– Степан Ефимович, нужно дать девушке отдохнуть, – женщина в белом халате заглядывает в мои стеклянные глаза и сочувствующе вздыхает.

– Такой наглости я ещё не видел! Обречь наследника многомиллиардной корпорации на жизнь в невыносимых условиях! Чем ты думала, Ника? – Волков останавливается и стучит кулаком по стене.

Женщина – доктор вздрагивает. Поставив руки в бока, прожигает миллионера суровым взглядом:

– Если вы продолжите орать, то можете потерять своего наследника! Я сказала, девушке нужен покой. Вы специально её морально разрушаете? Провоцируете выкидыш?

– Что? – Степан Ефимович, наконец, меняет гнев на милость. – Нет, конечно, нет! Мне нужен мой ребёнок!

– Тогда покиньте комнату! Думайте о своём ребёнке, – доктор указывает на дверь.

– Это мой ребёнок, а не его, – хрипло выдаю я, пытаясь приподняться в постели.

– Твой? – Степан Ефимович заводится с новой силой. – Ты не имеешь на него никаких прав, Канарейкина! Ты должна была сразу сказать мне, что беременна! Сразу!

– Степан Ефимович, – вновь вмешивается доктор. – Вероника мать этого ребёнка. Она как раз и имеет на него все права, а вот ваше отцовство нужно ещё доказать.

Волков кривится от её слов, глаза его гневно сужаются, осматривая моё тело и, махнув рукой, он выходит прочь.

Я нервно всхлипываю и обнимаю свой животик.

– Вероника, вам не о чем беспокоиться. С ребёнком всё хорошо. Поспите, я прослежу, чтобы Степан Ефимович больше вас не потревожил, – успокаивает меня доктор, а я устало закрываю глаза.

– Я хочу увидеть маму, – выговарию тихо, одними губами.

– Мы решим этот вопрос, отдыхайте, – женщина выходит из моей спальни.

Я вновь оказалась в доме Волкова, в своей комнате, ставшей уже родной. Степан Ефимович вызвал знакомых врачей, как только я грохнулась в обморок в ресторане. И, по его приказу, меня привезли сюда. Даже УЗИ мне сделали прямо тут!

Волков в бешенстве и говорит ужасные вещи. В голове бегущей строкой всплывает: ты не имеешь на этого ребёнка никаких прав.

Если миллионер захочет, чтобы Максимка рос с ним, без моего участия в их жизни, то по щелчку пальцев сможет это устроить. Моё существование тогда потеряет всякий смысл.

Мой мальчик – моё продолжение. И я буду бороться за него до последнего.

Словно в бреду я провожу значительное время. Кажется, засыпаю. Снова открываю уставшие глаза, нежно глажу животик и вновь проваливаюсь в сон.

– Вероника, милая моя, – холодная ладонь на моей горячей коже чувствуется болью.

– Мама, – шепчу, не открывая глаз.

– Вероника, что он с тобой сделал?

– Всё хорошо, – наконец решаюсь посмотреть на родительницу.

Она сидит рядом на краешке моей кровати, оглядывает капельницу, длинную трубку и катетер в моей руке.

– Знаешь, милая, ты наверное будешь на меня злиться, – мама вскидывает голову, чтобы убрать с лица выбившуюся прядь волос. – Я прочитала то письмо, которое Волков тебе написал. Помнишь, ты его выкинула в мусорное ведро? Так вот я достала! И сберегла! И не зря!

Я шумно вздыхаю.

– Вот! – тянет мне смятую бумагу. – Обязательно прочти!

– Ладно, – морщусь. – Положи на стол.

Задушевные беседы с мамой приводят меня в состояние покоя. И, когда она уходит, я ещё долго лежу, глядя в потолок.

Поворачиваю голову и замечаю смятую бумагу. Его письмо. Сердце трусливо жмётся и пропускает удар. Выдыхаю, положив ладонь на лоб. Даже испарина выступила от волнения.

Прикусываю губу и моргаю, смотря на столик. Письмо лежит себе, так и манит. Станет ли мне лучше, если я его прочту? Что вообще Волков мог такого написать, чтоб мама сказала, что не зря сохранила этот паршивый кусок бумаги?

Не выдержав, приступаю вчитываться в неразборчивый почерк.

"Письмо на случай, если я струшу и не смогу сказать тебе в лицо, что чувствую на самом деле.

Когда я впервые услышал твой голос в ресторане, мне показалось, будто ангел поёт. Я наслаждался, заслушивался, и, видимо, уже тогда влюблялся. Решил посмотреть на тебя украдкой. Обычно мне не было дело до певичек, а тут не выдержал. Посмотрел. И убедился в том, что ангелы существуют в реальности. Ты – самая красивая женщина, которую я встречал на своём пути. Ты – мой идеал.

Нет, я не влюбился в тебя с первого взгляда, не думай. Тогда я решил, что хочу с тобой переспать. Одна ночь. Просто секс. Предлогом к тотальному соблазнению я использовал предложение стать моей личной помощницей. Знал, что спать за деньги ты не будешь, чувствовал это подкоркой.

Ты казалась прочитанной книгой каждый раз, когда я с тобой игрался. Покрывалась мурашками, забывала дышать, прикусывала губу и нервно сводила коленки. Я знал, что ты тоже меня хочешь.

На приёме у Орловых ты взяла меня за руку, украдкой, под столом, чтобы никто не видел. Чёрт, как же это было интимно! Знала, что я напряжён. И этот жест дал мне такую внутреннюю силу и веру, что всё будет хорошо, что я мельком подумал, будто ты, Вероника Канарейкина, послана мне небесами для счастья, умиротворения и спокойствия, а не для разового развлечения.

Но развлечение всё же состоялось. Я никогда в жизни не получал такого удовольствия, как с тобой. Чистый кайф, неподдельный. От запаха. От мурашек по коже. Крышу рвёт от тебя!

Я хотел продолжить нашу историю. Хотел разобраться с собственными чувствами. Мне внушили, что я люблю Эвелину, и я верил. Верил, что любовь – пресная, безвкусная, неинтересная. А с тобой на меня обрушился такой спектр эмоций, что я просто ахринел! И это не разовая акция. В штанах становилось тесно от одной мысли о тебе, а когда я тебя видел, готов был волком выть.

И я испугался. Делал шаг к тебе, и три назад. Запутался сам. Запутал тебя. Просил подарить любовь вместо того, чтобы первому признаться в чувствах.

Так вот сейчас самое время. Я люблю тебя, Вероника Канарейкина! Впервые за тридцать один год я искренне, безнадёжно люблю. До одержимости. До умопомрачения.

P.S. Выходи за меня замуж. По-настоящему. На всю жизнь!"

Закрываю глаза и чувствую влагу, скопившуюся на ресницах. Прижимаю письмо к груди, и сердце молотом долбит в ушах.

Чувствую лёгкое движение в животе, будто бабочка крыльями порхнула. Замираю. Даже дышать перестаю.

Максимка толкнул меня! Впервые.

Истерично всхлипываю от бушующих эмоций. Прикладываю руку к животу, и вновь это мягкое прикосновение изнутри заставляет заскулить от радостного возбуждения.

Отложив письмо, встаю. Уверенно обнимаю одной рукой стойку капельницы, другой – свой живот, и иду.

Иду к Волкову.