Текст книги "Сделка. Я тебе верю (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Но теперь то уж я своё не упущу.

С этой вдохновляющей мыслью придвигаю к себе новую пачку документов и углубляюсь в проверку.

ИВАН

Остаток понедельника и вторник пролетают как один миг.

Щелк. Щелк. И уже среда на носу.

То, что я нахожусь в России, никоим образом не влияет на ход бизнеса. Переговоры идут в штатном режиме. То есть так же часто и плотно, как обычно. Да и контролировать производство удаленно я давно приспособился.

Сидеть целыми днями привязанным к стулу – не моя самоцель. На местах руководят лидеры звеньев, я же координирую общую ситуацию и держу руку на пульсе. Поэтому, как только выдается свободное время, я трачу его на изучение «Эталон-М». Катаюсь по производствам, прощупываю структуру взаимодействия изнутри и негласно общаюсь с контрагентами.

И, естественно, даю команду своей службе безопасности найти мне двоюродную сестру Ярослава, ту самую Марту. А еще раскопать все, что касается брака Даши.

Ее фраза, что развод – слишком дорогое для нее удовольствие, которое она не потянет, хорошо отложился в памяти и родил много вопросов. А я привык получать ответы, если меня что-то волнует.

Единственный раз, когда отступил от собственного правила был как раз с Вукаловой-Шаталовой. И теперь мне кажется, что я поспешил, поверив ее родителям.

19.

ЯРОСЛАВ

Ночь со вторника на среду проходит отвратительно, как и предыдущая. Вместо нормального глубокого сна в голове без умолку варятся одни и те же мысли, а именно последний разговор с Дашей. То, как она себя вела, как отвечала, как сверкала глазами и была неприступна.

Она как будто кожу сменила. Пусть и старалась держаться по-прежнему отчужденно, трансформацию я почувствовал. Прежняя жена, какой я ее видел все последние годы, растворилась. Ее место заняла другая женщина.

Холодная, далекая, знающая. Сильная. И вместе с тем эмоциональная, а не безразличная, как Снежная королева.

Перестав пытаться еще хоть немного поспать, рывком отталкиваюсь от постели и иду в ванную комнату. Включаю тропический душ, настраиваю воду похолоднее и захожу в кабину.

Хочется остудить голову, потому что в ней непрестанно пульсирует не то боль, не то гнев, не то ревность. Взрывной коктейль, от которого внутри кипит.

Перезагрузка супруги, как зудящий на ухо комар, не дает покоя и раззадоривает. Но до трясучки вымораживает иное – понимание, что все случившееся напрямую связано с приездом Тихомирова:

Не отпустила она его до конца, оказывается. Не сожгла чувства дотла, хотя я был в этом практически уверен.

Эх, Даша, Даша. Зря ты в отношении Ивана на что-то надеешься. Не тот я человек чтобы отказываться от того, что считаю своим. А ты моя, как бы не сопротивлялась.

Какой бы холодной рыбиной не прикидывалась, все равно меня магнитом к тебе тянет.

– 0, Ярик, а ты чего так рано встал?

Не позволяя насладиться одиночеством, зевающая Оля просачивается в ванную.

Неторопливо натягивает на плечи белоснежный шелковый халат, но его не завязывает. Явно чтобы я мог полюбоваться тонкой, как паутинка, сорочкой, которая совершенно не скрывает ни длинных ног, ни торчащей пышной груди, ни микроскопических трусов.

– Не спится, – бросаю коротко.

Обвязываю полотенце вокруг бедер и, обогнув девушку, направляюсь к раковине, чтобы почистить зубы.

– Сон плохой приснился?

– Что-то вроде того, – буркаю, не планируя вдаваться в детали.

– Может, расскажешь? Говорят, что если поделиться, то он точно не сбудется.

– Глупости говорят, – закатываю глаза. Еще не хватало с любовницей жену обсуждать. – Оль, иди, еще поспи, рано.

Киваю в сторону выхода, выпроваживая. Хочется дистанцироваться. От нее, от ее вопросов, от пронзительных взглядов.

– Да не-е-ет, я уже выспалась, – отказывается. – Лучше завтрак тебе приготовлю.

Растягивает на губах странную улыбку и, переминаясь с ноги на ногу, постепенно приближается, пока не оказывается рядом.

– Не надо. Не хочу есть, – цежу сквозь зубы. Замечаю блеснувшую в глазах обиду и поясняю, – голова болит, Оль.

– 0, – моментально оживает, – тогда я таблетку пока поищу и кофе сварю. Ладно?

Кофе же ты будешь?

Прослеживаю, как она накрывает ладонью округлый живот, и соглашаюсь

– Буду. Спасибо.

Из ванной сразу прохожу в гардеробную и полностью одеваюсь. Подхватываю в одну руку пиджак, в другую телефон и перемещаюсь на кухню.

Раньше сядешь, раньше выйдешь. Раздражение с утра никуда уходить не спешит, поэтому в пару глотков опустошаю стакан с водой, за ним кофе. Мысленно уже спускаюсь вниз, завожу двигатель, тянусь ногой к педали газа.

– Ярик, постой. А ты куда в такую рань? – врывается в мои мысли удивленный голос Семеновой.

– В офис.

– Так еще и восьми нет:

Делаю глубокий вдох. Медленный выдох.

Нельзя срываться. Нельзя.

Сам себя загнал в ловушку под именем Ольга. Сам захлопнул единственную дверь на свободу ее беременностью.

Теперь отступать некуда. Ни отец, ни Валентин Петрович этого не позволят.

Остается только пожинать плоды.

– У меня много срочных дел накопилось, надо разобрать, – произношу ровно. – Тем более на одиннадцать встреча с немцами назначена и сколько продлится —неизвестно. Там будет ни до чего.

– Но как же? – хмурится Семенова, сцепляя ладони в замок и прижимая к груди. —Нас же в клинике с тобой сегодня ждут. В десять плановый осмотр у врача, в десять тридцать второе УЗИ. В этот раз обещали пол ребенка назвать. Ярик, ты что?

Забыл, что собирался идти туда со мной?

Черт

Точно. Забыл

С силой растираю лоб, срочно пытаясь сориентироваться.

– Прости, Оль. Из-за этих долбаных переговоров всё из головы вылетело. Но то, что обещал, помню, – вру, не краснея. – Я к десяти тридцати обязательно подъеду, —растягиваю на губах виноватую улыбку. Подаюсь вперед, целую ее в щеку и, резко развернувшись, направлюсь к выходу. – Всё, милая, я побежал. А ты поваляйся еще. Тебе спешить некуда.

– Ярик, а как же.

Не дожидаюсь очередной порции вопросов, выхожу за порог и закрываю за собой дверь, оставляя всё это там.

ИВАН

Стук в дверь отвлекает от созерцания набережной и шума просыпающего города.

Покидаю балкон и киваю официанту, накрывающему на стол, чтобы впустил гостей.

– Доброе утро, Вань.

– Привет, брат.

Чета Рихтеров в обнимку, с одинаково широкими улыбками переступает порог моего гостиничного номера.

– Здорово – здорово, – тепло их приветствую. Целую Олесю в щеку, пожимаю руку Карлу. – Как долетел, брат?

– Все в порядке, по расписанию, – усмехается тот, с любовью глядя на супругу.

Ну да, Олеся ждала его сегодня в семь утра вместе с командой наших специалистов, но Карл не захотел еще одну ночь проводить без обожаемой жены.

Все переиграл и прилетел пораньше – вчера в одиннадцать вечера.

Я, естественно, был в курсе пертурбаций, но помощнице и словом не обмолвился.

Зачем портить приятный сюрприз?

И, судя по довольным лицам обоих, сюрприз-таки удался. Судя по румянцу на щеках подруги, встреча была жаркой, и оба от этого безумно счастливы.

Жестом приглашаю гостей за стол и даю команду официанту, чтобы начинал накрывать. Сам занимаю место во главе и некоторое время отдаю должное пышному омлету и гренкам с помидорами и сыром.

– Иван, не передумал? У нас всё по плану? – спустя некоторое время интересуется Карл, наливая и подавая супруге чай и пододвигая поближе к себе черный кофе.

– Нет Не передумал. Всё остается в силе, – отвечаю Рихтеру, тоже переключаясь на напиток. – Пусть Шаталов и дальше считает, что ты – плавный. Так он не особо сильно станет акцентироваться на мне, что значительно развяжет руки. Да и Олесю, как твою супругу, они сильно дергать не будут. Мне это тоже подходит. Ведь она, —подмигиваю бывшей однокласснице, – всегда сможет сослаться на усталость из-за беременности и свалить всю работу на Дарью.

– Дарья, значит, – понятливо кивает Карл. Он, как и Олеся, в курсе истории нашего расставания. – С ней по ходу вышло не всё так однозначно, как ты все эти годы думал?

Умный чертяка ухмыляется, когда я согласно киваю.

– Да, всё сложно. Но я непременно разберусь.

– Не сомневаюсь ни секунды, – улыбается. И туг же приподнимает бровь. – Так что делать-то собираешься?

Откидываюсь на спинку кресла. Упираюсь локтями в подлокотники и складываю ладони вместе.

– Забирать своё, Карл, – растягиваю на губах предвкушающую улыбку, – как изначально планировал.

– М-м-мм, своё, – присоединяется к разговору до сих пор молчавшая Олеся.

Отправив в рот кусочек тирамису, она хитро прищуривается, переводит взгляд с меня на мужа. Затем обратно. И тыкнув чайной ложкой в моем направлении, ехидно добавляет. – Почему-то мне кажется, Вань, что теперь в это «своё» ты включаешь не только отобранный Шаталовым бизнес твоего отца, но и одну довольно приятную молодую особу.

20.

ДАРЬЯ

Среда начинается с совещания, которое в срочном порядке собирает наш генеральный директор. Присутствуют на нем все, кто так или иначе собирается быть задействован в работе с потенциальными иностранными партнерами.

Осмотревшись, с удивлением отмечаю отсутствие мужа и его любовницы, но задаться вопросом: «Куда подевалась сладкая парочка?» не успеваю, Лев Семенович обводит всех по очереди суровым орлиным взором и приступает к раздаче ЦУ. Опуская прелюдию, перечисляет, кому за какой участок и объем предстоит отвечать, кто какими полномочиями наделяется, кто в чье личное подчинение временно поступает, и что последует, если конкретно в его сегменте нарисуется затык.

– Нам нужен с ними договор, и он у нас будет, – добавляя значимости, Шаталов каждую паузу заполняет ударом кулака о стол. – Именно такую цель держите в своих головах и к ней идите, – чеканит менторским тоном наставления, сводя брови в одну линию. – Если для этого вам потребуется работать без сна и отдыха, значит, настраивайтесь на то, что будете работать без сна и отдыха. Если немцы захотят дневать и ночевать на стройке, будьте готовы жить в палатках и спальных мешках, чтобы всегда быть у них под рукой. Если им не понравится качество материалов, цвет стен, расположение перегородки, фракция песка, улыбайтесь и вносите корректировки в проекты. Сейчас мы должны показать им нашу максимальную лояльность и готовность идти на уступки, а дальше время покажет. Координировать работу будет Максим Максимович, – указывает подбородком на Маспова, – наш технический директор.

О, как! Удивляюсь про себя, внешне оставаясь невозмутимой. А как же сыночек?

Неужели разжаловал?

– А Ярослав Львович с этого проекта снимается? Мы же ему всю документацию до сегодняшнего дня пересылали, – будто читая мои мысли, интересуется Чернов, помощник главного архитектора.

– Нет не снимается. Он будет участвовать в деле. Но ввиду некоторых уважительных причин, – на этой части фразы нечитаемый взгляд свекра смещается в мою сторону, – у него не всегда получится присутствовать среди нас. Поэтому для мобильности и быстрого разрешения спорных моментов советом директоров было принято решение возложить обязанности координатора на Маслова.

М-м-мм___ Советом директоров? Принято решение? Да ладно?

Теперь улыбку скрыть не получается.

Шустрые какие, однако, у нас мужчины сидят в совете директоров. Взяли дружненько собрались и приняли решение. Интересно: когда только успели скооперироваться? Вечерочком в баньке под пивко или на восходе солнца, пока всем разом не спалось? И, главное, опять про меня забыли. Повальная амнезия.

Даже уже не смешно, а переживательно.

– Еще у кого-то вопросы остались? – прерывает ход моих дерзких мыслей Шаталов и одаривает всех без исключения пристальным вниманием.

Сижу. Тоже на остальных посматриваю.

Кто-то молчит или, с важным видом уткнувшись в блокнот, делает «важные» пометки. Кто-то мотает головой или бубнить под нос «нет». Кто-то напряженно смотрит перед собой и моргнуть боится.

– Так, раз вопросов нет, подводит итог беспощадный генеральный директор, —младших сотрудников попрошу вернуться на свои рабочие места и продолжить трудиться на общее благо компании, – ну да, куда ж без этого, – а остальных приглашаю проследовать в конференц-зал.

На этих словах Шаталов поднимается из-за стола и его примеру следуют остальные.

Бросаю взгляд на часы и отмечаю, что время действительно приближается к одиннадцати. Пора-пора. Прищелкиваю ручку к кожаному корешку ежедневника и тоже встаю.

– Дарья Андреевна, прошу прощения, у меня возникла парочка вопросов по паспортам на пиканиски, которые вы нам вчера приносили. А именно по гарантийному сроку эксплуатации и допусловиям лизинга. Вы не против, если мы их обсудим по пути? – идет наперерез мне Агафьева Вера, заместитель главного юриста компании, стоит отойти на несколько шагов от кресла.

– Да, конечно, давайте посмотрю, – соглашаюсь, забирая документ, который она мне протягивает, и, двигаясь по коридору, вчитываюсь в написанные красной ручкой сноски на полях.

– Спасибо большое, – не скрывает облегчения женщина, искренне улыбаясь. – Не хотелось бы попасть в просак, нарушив хоть один пункт, которых банкиры тут на два листа понатыкали. Иначе шеф меня саму заставит весь десяток выкупать.

– Да, такая покупка вряд ли в хозяйстве пригодится, – отзеркаливаю улыбку и веду ногтем по первой строчке, которая вызвала непонимание, судя по отметке. – Значит так, по этому пункту.

Дальше углубляюсь в перевод и пояснения, которые Вера умудряется записывать прямо на ходу. Так мы и доходим до конференц-зала, где некоторое время продолжаем обсуждение.

Немцы появляются на пороге строго в одиннадцать. Как раз к тому моменту, когда Агафьева, пробежавшись по записям, еще раз меня благодарит:

– Была рада помочь, – отвечаю ей по-русски и легко перехожу на немецкий приветствуя Олесю Рихтер и ее спутника, высокого симпатичного незнакомца, приближающихся почему-то именно ко мне, а не к Льву Семеновичу. – Добрый день.

– Добрый день, Даша! Знакомься, мой муж Карл, – широко улыбаясь, произносит помощница Тихомирова.

И вот тут я понимаю, что совершенно ничего не понимаю. Как такое может быть? И почему я сразу не сообразила?

Иван же представлял мне Олесю своей подчиненной. Однако, Шаталов и вместе с ним все остальные считают ее женой главного инвестора из Германии.

Так кто же из двоих мужчин, приехавших подписывать договор, главный? Карл посматривающий на меня со странной улыбкой и хитринкой в глубине темно-карих глаз? Или Иван, держащийся позади четы Рихтеров, рядом с группой представительных молодых людей с одухотворенными лицами и цепкими взглядами? А может, оба?

От вопросов пухнет голова, но я откладываю их на «подумать позже» и перехожу к цели, о которой ни на минуту не забываю, как и об остальных сотне пунктов своих расширенных обязанностей.

– Дарья Шаталова, приятно познакомиться, – пожимаю руку немцу и указываю ему на Льва Семеновича. – Прошу, пройдемте. Я представлю вам нашего генерального директора и остальных членов команды.

Встреча проходит в привычном для меня формате. Разместившись за круглым столом, обе стороны по очереди высказывают свои приветствия и желание плодотворно сотрудничать. Слушаю, перевожу, если требуется, даю пояснения.

И при этом ощущаю постоянное, но ненавязчивое внимание Ивана, от которого хочется улыбаться и смущаться одновременно, а еще поправлять волосы и бросать взгляды из-под ресниц.

Но держу себя в строгих рамках, не делая ни того ни другого.

А заодно радуюсь, что Олеся в свою очередь мне активно помогает. Особенно в те моменты, когда возникают перекрестные вопросы сразу с нескольких сторон.

Спустя какое-то время мы и вовсе разделяемся на два лагеря. Рихтер остается в компании мужа, Тихомирова, Шаталова и еще нескольких высоких должностных лиц. Я же переключаюсь на технарей. Становлюсь их связующим звеном, что позволяет им общаться без преград.

Время пролетает незаметно. За первым часом проходит второй. Коняева, секретарша Шаталова, разносит всем напитки – чай, кофе, воду, тарелки с канапе.

В какой-то момент подняв голову, замечаю, что среди руководства присутствует Ярослав. Семеновой по-прежнему нет.

Пересекаемся с мужем взглядами. Он что-то беззвучно произносит мне одними губами, но как раз в это же время меня отвлекают, и я, не вдаваясь в суть его фразы, вновь погружаюсь в работу.

На обед руководство уезжает в ресторан, и обстановка среди оставшихся заметно оживает. Становится менее формальной и более расслабленной. Проскакивают шутки, кто-то пытается перейти на английский и жесты, когда словарный запас заканчивается. Притирка идет полным ходом.

И вместе с тем работа стоит на первом месте. Да и я держу руку на пульсе, не позволяя особо отклоняться от заранее спланированного графика.

В начале второго провожу иностранным коллегам экскурсию по всему зданию «Эталон-М» и показываю выделенные им кабинеты. А в два приглашаю в кафе, расположенное в торговом центре по соседству.

В офис возвращаемся сытые, довольные и готовые к новым ратным подвигам.

Именно это замечает и присоединившийся к нам позднее Иван.

Он очень уверенно вливается в уже начавшийся совместный рабочий процесс Задает вопросы, не оставляющие сомнений в его профессионализме и глубоком знании производственных процессов, а заодно дает дельные советы, к которым прислушиваются даже наши специалисты.

Этот день заканчиваем в восемь вечера, и мы, довольные плодотворным началом сотрудничества, сразу разъезжаемся по домам и гостиницам. Усталость ощущается среди всех.

Четверг и пятница похожи друг на друга, как сиамские близнецы. Первую половину я вместе со всеми присутствую на строительном объекте, вторую участвую на переговорах в офисе.

Что радует, с Ярославом за эти два дня пересекаюсь лишь однажды и то вскользь.

Он куда-то спешит, я составляю компанию главным экономистам от нас и от немцев, поэтому лишь здороваемся.

Зато Иван присутствует рядом практически постоянно. Не стоит особняком и не наблюдает сычом, отслеживая каждый шаг подчиненных, как это любит делать Шаталов, выискивая косяки и проколы, а работает наравне со всеми. Участвует в обсуждениях, проверяет сметы, схемы, проектную документацию.

Я все больше поражаюсь его работоспособности и умению находить общий язык с каждым – будь то строитель на площадке, чертежник за планшетом или юрист Никакого праздного любопытства, всё четко и по делу. И что вдвойне приятно, он так же легко, как и я, переходит с одного языка на другой, стараясь помочь и мне.

Суббота назначается рабочей. Но короткой. В этот день поездка на объект отменяется, а спорные вопросы по документам, подготовленные немецкими коллегами, мы успеваем разобрать к двум часам дня. Поэтому довольные друг другом уже в начале третьего прощаемся.

Пожелав хорошо отдохнуть в воскресенье – слава богу, нам выделяют один выходной, – я покидаю иностранных гостей и направляюсь к лифту, чтобы подняться к себе за сумкой.

Там-то меня и перехватывает Иван.

– Даш, уже уходишь?

Останавливает он не касанием, а пронзительным взглядом темно-синих глаз.

– Да, на сегодня мы закончили, – киваю, борясь с желанием облизать вдруг пересохшие губы. И вдруг спохватываюсь. – Ты же не против?

– Нет, конечно, – одаривает улыбкой, чем моментально успокаивает. – А у меня к тебе предложение. Как ты смотришь на то, чтобы вместе пообедать?

Пообедать вместе с Иваном или провести остаток дня дома, наводя порядок в и так чистой квартире. Кажется, выбор очевиден.

ЕГО и озвучиваю:

– Положительно смотрю. Я согласна.

Тихомиров не пытается скрыть радости.

– Отлично. Тогда я буду ждать тебя на стоянке.

Он сам вызывает мне лифт и не уходит, пока я не захожу внутрь, а двери не смыкаются. Стоит и смотрит, будто... насмотреться не может.

А я, как дурная, так же смотрю на него в ответ.

Нравится он мне. Нравится! А может, даже больше... потому что и не переставал.

Себе-то уж можно признаться... что никуда чувства не ушли.

21.

ДАРЬЯ

– Поедем на разных машинах, – взмахиваю брелоком в сторону своего пыжика, объясняя Ивану причину такого предложения. – Только сразу скажи, куда. Мне легче ориентироваться, когда я знаю пункт назначения.

– Неуютно чувствуешь себя за рулем? – с ходу улавливает мой страх Тихомиров. —От неуверенности так и не избавилась?

Вскидываю взгляд, не скрывая удивления.

– Ты помнишь об этой детали?

«Незначительной, как ни крути», – добавляю мысленно.

– Да, помню, – легко соглашается мужчина и открывает переднюю пассажирскую дверь своего авто. – Забирайся, Даш. Я тебя сам отвезу.

– Но... – начинаю и замолкаю, решая, что и ладно.

Поеду с ним, а за своей машиной вернусь позже. Или вообще завтра. Заодно будет повод выйти на улицу в выходной день и подышать воздухом.

Однако, Иван решает иначе.

– За свою малышку не переживай. Давай ключи и называй адрес. Ее перегонят.

Ого. Перегонят?

Неожиданное предложение. Но, честно говоря, идея приходится по душе.

Зная любовь Шаталовых посещать офис не только в будни, но и по выходным, не исключаю вероятность нарваться здесь на любого из них. А оно мне не надо от слова «совсем». Абсолютно точно. Чем реже их обоих вижу, тем спокойнее живу.

– Вот, – вытаскиваю ключи и вкладываю в протянутую мужскую ладонь.

На этот раз решаем пообедать в кафе возле городского парка.

Иван выбирает столик в дальнем конце зала, но у стеклянной стены, откуда открывается замечательный вид на искусственно созданное озеро. Вокруг деревья, зеленые газоны, выложенные плиткой извилистые дорожки. Прохожие прогуливающиеся тут и там парочками или с детьми.

– Что будешь есть? – уточняет мужчина.

Пожимаю плечами.

– Закажи на свой вкус.

– Доверишься? – выгибает он бровь.

И смотрит так пристально, будто не про еду спрашивает, а про что-то иное, более существенное.

– Доверюсь, – киваю, не отводя взгляд. А после того, как Иван делает заказ, интересуюсь. – Успел заметить, насколько тут все изменилось?

Обращаю его внимание на облагороженную территорию.

– Конечно. Да и сложно было бы такое пропустить. Пять лет назад эта часть парка напоминала дебри, где сам черт ногу сломит. Все гуляли в противоположной стороне.

– Точно. Здесь теперь хорошо. И для детишек столько развлечений ‚ что родителям : только глаз да глаз, иначе не уследят.

– Родителям... – задумчиво повторяет мужчина и вдруг спрашивает. – Даша, а твоя беременность. Что с ней случилось? Ведь ты же так и не родила. Или... я не в курсе?

Хорошо, что в этот момент ничего не ем и не пью, точно бы подавилась. Как пить дать, кусок пошел бы не в то горло. С такими-то предположениями.

– Не совсем понимаю, о чем идет речь, – признаюсь, выждав паузу и осознав, что вопрос не был шуткой. – Я никого не рожала и не могла родить, – продолжаю, не скрывая недоумения в голосе, – потому что беременной никогда не была.

– Не была? Точно? – смотрит на меня пытливо.

– Абсолютно точно. А что?

– Хм... четыре с небольшим года назад я приезжал в город. К тебе. Приходил в твой новый дом и хотел поговорить. Дверь мне открыла твоя мама и сказала, что ты беременна, лежишь на сохранении и, если у меня есть хоть капля совести и настоящих чувств к тебе, я не стану тебя беспокоить, чтобы не навредить.

– М-мама?

Новость бьет под дых. Но при этом еще один паззл встает на место, а меня накрывает пониманием.

Я много времени ломала голову, с чего вдруг родители стали настаивать на моей недельной поездке на море, а Ярослав, не отпускавший от себя ни на шаг взял и с ними согласился. А оно вон как было.

– Да, Даша. Со мной говорила Ольга Яковлевна.

– Я-асно... – тяну, качая головой, осмысливая открывшуюся правду.

Они все боялись. И муж, и мои родственники боялись, что, останься я в городе, мы с Тихомировым непременно где-нибудь пересечемся. И кто знает до чего договоримся при встрече.

И самое верное, что их опасения не были беспочвенны.

В то время я во всю бунтовала против брака. Узнав об обмане Шаталова, не воспринимала его иначе, как предателя. Просила дать мне развод. Отпустить.

Уговаривала родителей помочь, хотя те считали мои мольбы блажью. И если бы тогда я встретила Ивана, узнала, что он меня не бросал... я бы пошла за ним безоглядно. Неважно куда, неважно насколько. Главное, с ним.

С ним бы я согласилась на всё.

Запросто.

Жаль, мои родители постарались это предотвратить. И в итоге у них получилось.

– Тебя обманули, Ваня, – усмешка на губах выходит горькой. – У нас с Ярославом не может быть общих детей. Мы с ним несовместимы. Хотя по отдельности —совершенно здоровы.

Озвучиваю то, что сказали не меньше десятка врачей, к которым меня то и дело направляли и наши родители, и сам Ярик.

– Вот как? Что ж, не могу сказать, что мне жаль, – искренне признается мужчина и наверное, сильно удивляется, пусть и старается это скрыть, когда я ему поддакиваю.

– Полностью с тобой согласна. Я тоже рада, что Шаталов никогда не сможет привязать меня к себе ребенком. Такой ошейник я бы снять не могла. А так... когда-нибудь я сумею освободиться.

Ответить что-то Тихомиров не успевает. Очень удачно появляется официант:

Пока персонал раскладывает приборы, расставляет тарелки и желает приятного аппетита, образуется пауза, за время которой я стараюсь переварить услышанное.

А когда нас оставляют одних, самым наглым образом меняю тему. Решаю отвлечься от тяжелых дум и насладиться приятной компанией и вкусной едой.

– Ты мастерски угадал с выбором, – одариваю своего спутника улыбкой, указывая вилкой на стейк из семги, запеченный до золотистой корочки. – Обожаю рыбу. И овощи-гриль. И рулетики из баклажанов. И чизкейк.

– Тебе остается похвалить лишь брусничный морс и кофе, и ты назовешь все блюда, что стоят перед тобой на столе, – подкалывает Иван, принимая правила игры.

Но я вижу, что ему приходятся по душе мои слова.

Некоторое время мы отдаем должное еде и, не сговариваясь, переключаемся на легкие темы, которые никоим образом не могут испортить аппетит. Говорим о погоде, о природе, о жизни в Германии, о том, как складываются отношения в многонациональном коллективе.

– Вань, так кто из вас с Рихтером все-таки главный? Ты или он? – набираюсь храбрости и закидываю удочку, когда мы, отодвинув пустые тарелки, переходим к дегустации кофе. Я с чизкейком, а он с яблочным штруделем.

– Хм... – Тихомиров некоторое время молчит, лишь загадочно сверкает искорками в слегка прищуренных глазах. Потом усмехается. – Заметила, значит. И сопоставила.

Дожидается согласного кивка и продолжает.

– Скажем так, Карл – главный, когда это нужно для дела. Сейчас именно такой случай. А моя оговорка в нашем разговоре в день встречи... не хотел, чтобы у тебя было недопонимание в отношении Олеси. И да, я надеюсь, что ты оценишь мою искренность и сохранишь полученную информацию в секрете.

– В секрете... – повторяю вслед за ним.

Мы смотрим друг другу в глаза, и никто не спешит прервать контакт. Но при этом мой мозг не перестает анализировать ситуацию и подкидывать идеи: зачем оно Ивану надо?

– Что ты задумал, Ваня? – нарушаю тишину первой.

Неосознанно подаюсь вперед и накрываю его сжатую в кулак руку своей Беспокойство настигает, как неожиданно обрушившаяся на берег огромная волна.

– Ты понимаешь, что Шаталов – очень опасный человек? – шепчу, надеясь его вразумить. – Безумно опасный, Вань. Не надо. Не связывайся с ним. Не рискуй.

Я давно перестала бояться за себя. Потому что поняла одну простую вещь: если бы Лев Семенович хотел меня уничтожить, давно это сделал. Сил, средств и возможностей у него хватило бы с лихвой.

Да что там? Я бы тупо не пережила аварию.

А раз пока жива и дееспособна, значит нужна ему именно такой: живой и дееспособной. Владелицей крупной доли акций «Эталон-М», собственноручно подписывающей документы.

И вывод тут логичный – с завещанием отца, которое Шаталов очень ловко куда-то запрятал за время, пока я лежала в больнице, не все так просто. В нем явно прописаны какие-то особые условия, на которые даже Левушка-ирод-Семенович не в силах повлиять.

И именно они позволяют мне жить.

Мне позволяют.

А что будет с Тихомировым, если какие-то его махинации Шаталову-старшему придутся не по душе? Сказать сложно. Представить страшно. Бездушный гад способен на все. В этом у меня нет сомнений.

– Вань, пожалуйста, не надо. Брось эту опасную идею, – отовариваю, сама не понимая от чего.

Но почему-то чувствую, что в любом случае будет опасно.

– Даша... Даша, тише, не волнуйся, – теперь уже Тихомиров перехватывает мою ладонь и гладит в попытке успокоить. – Все будет в порядке. Я со всем справлюсь.

– С чем – всем? – цепляюсь к словам

Получаю в ответ тишину и хмурюсь, вглядываясь в его непроницаемое лицо.

– Он – монстр, Вань, понимаешь? Я даже думаю, что это он.

Захлопываю рот, зажмуриваюсь и трясу головой. Нет, это уже слишком. Да и нет у меня никаких доказательств.

– Ты думаешь, он виноват в аварии, в которую ты попала вместе с родителями? —озвучивает мужчина то, что я не смогла озвучить, но давно ношу внутри себя.

– Что? Откуда? Ты что-то знаешь? – забывая про кофе, пирожное и то, что в кафе есть посторонние, подаюсь вперед и полностью сосредотачиваюсь на своем собеседнике.

– Наверняка не знаю, Даш, но выясню этот вопрос обязательно, – говорит он серьезно, не оставляя во мне ни капли сомнений, что таки будет.

– Выяснишь_. то есть, ты хочешь мне помочь?

– Да.

– Но почему? – внутри от эмоций все переворачивается.

Уже очень давно никто для меня не делал ничего хорошего.

– Потому что мы с тобой связаны, – произносит он уверенно, – связаны намного больше, чем ты можешь себе представить. Только не спрашивай подробностей.

Сейчас я их тебе озвучить не смогу. Ради твоей же безопасности.

Связаны? Каким образом?

Ничего не понимаю.

А Иван все продолжает.

– Даша, я даю слово, что помогу тебе всем, чем могу. Но для этого ты должна мне помочь. Довериться. Вот так, вслепую. Без ответных откровений, пока все не закончится. Или пока я не буду уверен, что эта информация не причинит тебе вреда. Подумай, готова ли к такому шагу? Я не буду тебя торопить.

Чувствую себя рыбой после взрыва. Оглушенной и дезориентированной.

Бестолково открывающей и закрывающей рот. Но голова уже принимается анализировать.

Иван просит раскрыть душу в обмен на тишину.

А что я? Пойду навстречу человеку, которому несмотря на годы разлуки сердце по-прежнему верит. Пусть наивно. Пусть глупо. Но верит.

Я верю.

Да, пойду.

И потом... разве я что-то потеряю, рассказав?

Вряд ли.

Даже если он не сможет помочь, он уже сделает для меня много, просто выслушав.

Ведь все эти годы рядом не было никого, с кем я могла бы поделиться пережитым.

Наболевшим. Волнующим. Кто пусть молча, но просто выслушал бы меня, позволив облечь боль в слова и тем самым облегчить душу.

– Я подумала, Ваня. И согласна на твои условия. Расскажу, все что спросишь, и не стану требовать ответных откровений, пока ты сам не захочешь мне их дать, —озвучиваю все, к чему прихожу. Делаю глубокий вдох, медленный выдох облизываю пересохшие губы и заканчиваю тем, что считаю основополагающим. – Я тебе верю.