Текст книги "Сделка. Я тебе верю (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Марта? – хмурюсь, уже не в первый раз слыша это имя. – А ей какой резон был так усердно помогать Ярику? Что-то я не припомню, чтобы семьи братьев-Шаталовых так уж сильно пять лет назад дружили.

Некоторое время моя собеседница молчит, беспокойно потирая руки.

Я же в очередной раз напоминаю себе важный момент – когда все происходило, девочке было всего девятнадцать. Слишком мало, чтобы иметь толстую шкуру и уметь отбиваться от нападающих со всех сторон гиен.

– А там, Ваня, была ревность, – голос Даши звучи хрипло, но при этом она глядит мне в глаза. – Банальная женская ревность, – небольшая пауза и продолжение. —Как я поняла, ты ей сильно нравился, но не ответил взаимностью. А со мной стал встречаться. Вот она и решила отомстить за твой отказ. Или как-то так. В ее гневные вопли, да еще и озвученные на свадьбе после нескольких бокалов вина, я не особо вслушивалась.

Охренеть!

Не кривя душой, я стараюсь вспомнить момент, когда та самая Марта навостряла лыжи в мою сторону. Но в памяти пусто.

Пусто.

Я и лицо-то ее представляю лишь потому, что собрал на семейку Шаталовых самое полное досье, включающее все побочные ветки поганой семейки.

Единственный мимолетный раз, когда мы пересеклись с двоюродной сестрой Ярослава, был в клубе. Задолго до Даши. Пьяная в хлам девица пыталась завязать со мной разговор, но я всегда плохо переносил женский алкоголизм. Поэтому, когда к нашему с другом столику подплыло нечто подшофе со слегка размазанной по лицу косметикой, стеклянными глазами, заплетающимся языком и поведением шлюхи, но при этом явно мнящее себя гетерой, перенаправил ее гулять дальше.

На этом – всё. Абсолютно.

– Ревность? – задаю вопрос и следом отвечаю – Нет, Даш. Ревности там не было и быть не могло. Фактически мы даже официально с этой дамочкой не знакомились.

Никогда.

Хотя прямо сейчас появляется огромное желание исправить упущение и хорошенько встряхнуть дуру, причинившую Вукаловой-Шаталовой столько проблем.

И не только встряхнуть.

Делаю зарубку в памяти и интересуюсь иным, более для меня важным.

– Прости, если мой вопрос покажется неуместным, но... почему ты мне ни разу не позвонила после выходки Шаталова? Не рассказала, что у тебя случилось? Да, я не успел тебя предупредить в день нашей встречи, что срочно улетаю, но неужели такая сильная обида была, чтобы не брать трубку? Даш, пусть я был далеко, но в этом городе у меня оставались хорошие знакомые, которые могли бы тебе помочь, пока я не вернулся. Почему ты так резко обрубила связь?

Это до сих пор выжигает меня изнутри. Непонимание.

Почему девочка, смотревшая на меня ясным открытым взглядом, вдруг отдалилась и закрылась, словно ракушка?

Даша смотрит на меня, будто я на китайском с ней заговорил, а она именно этот язык и не знает.

– Ты что такое говоришь, Тихомиров? – сипит, бледнея. – Я не брала трубку? Я? Я не звонила? Шутишь, да? Да я весь месяц телефон обрывала, надеясь... – вдруг замолкает, тяжело дыша и явно стараясь успокоиться, а потом припечатывает. – Я даже в день свадьбы тебе звонила, оттягивая церемонию столько, сколько могла.

Но ты ни разу мне не ответил. Точнее, – втягивает в себя губы и прикусывает, быстро-быстро моргая, – оператор через день сказал, что твой номер больше не обслуживается

Что за бред?

Прищуриваюсь.

– Даш, как не обслуживается? Да у меня до сих пор тот же номер. Я ни на один день его не отключал. Можем проверить. Даже не так, я настаиваю, чтобы ты мне прямо сейчас позвонила.

Хмурится. Смотрит недоверчиво. А затем, не произнося ни слова, поворачивается и снимает сумку со спинки стула.

– Господи, я кажется, телефон на работе забыла, – шепчет немного погодя.

Задумывается, устремляя взгляд в столешницу, кивает, – ну точно. Поставила на зарядку и не сняла. Лариса Игнатьевна позвонила на стационарный, велела спешить, вот я и.

Качает головой.

– Ничего страшного, – накрываю ее ладошку своей, когда она нервно сжимает ее в кулачок. – Вернемся к тебе в офис и обязательно проверим. Я хочу разобраться.

Надеюсь, ты не против?

– Нет, конечно. Хотя я и так могу.

На половине фразы девушку прерывает мой вновь оживший телефон. Хватает одного взгляда, чтобы понять, кому так сильной неймется. И даже – почему.

Ярик.

Шаталов не смог дозвониться до жены, вот и наяривает мне.

Уже второй раз.

– Даш, ты не будешь возражать, если я на минутку отлучусь? Разговор важный.

Нужно ответить, – с сожалением выпускаю ее пальчики из захвата и киваю в сторону гаджета.

При этом с удовольствием считываю смущение, которое, правда, быстро прячется за ресницами. Своими собственными, не наращёнными, как у каждой второй проапгрейденной дамы. Длинными, слегка изогнутыми на концах и темными. Хотя сама девушка светленькая.

Даша вообще вся настоящая. Что внешне, что внутренне. Ни старается привлечь внимание искусственными ужимками, ни строит глазки, то и дело поглядывающим на нее мужикам, ни стремится понравиться.

Естественная и искренняя.

Пять лет прошло, а Шаталовы так и не сумели ее испачкать.

– Да, конечно, Иван. Иди. Я подожду.

Отмечаю легкий румянец.

– Спасибо, – не могу не улыбнуться, такая она милая в этот момент. – И еще, Даш, – пододвигаю папку меню к ней поближе. – Закажи все-таки что-нибудь перекусить.

Голодный, как волк.

– Сделаю, – обещает. – Мясо устроит?

– Будет идеально.

15.

ЯРОСЛАВ

Исхожу на говно – именно так могу описать свое состояние с того самого момента, как пришлось оставить Дашу в компании Тихомирова. Чертов томатный сок чертовы рукижрюки у Олеси и чертова Ольга, которая решила пошопиться на халяву.

У нас рабочий день, между прочим, а не выходной. Надо бы торопиться и не страдать ерундой, но обе мои спутницы, весело чирикая, ныряют из одного бутика в другой, забыв про обед, и явно не спешат покидать торговый центр. Будто им тут медом намазано.

Р-р-рр... бесят.

И свое ограниченное условностями положение тоже бесит. Не оставишь их двоих и фиг куда рыпнешься.

Семенову я еще могу одернуть, как подчиненную, поторопить, ведь уже переоделась в чистое, хватит с нее. Но Рихтер-то – нет. Чревато.

Жена будущего основного инвестора и партнера нашего концерна. Темная лошадка.

Кто знает, какие у неё с мужем отношения? А вдруг Карл ценит мнение супруги и внимательно к нему прислушивается? А вдруг та возьмет и нажалуется, что ее незаслуженно обидели?

А дальше? Разрыв договоренностей?

Нет уж. Рисковать нельзя. Потом проблем не оборешься, если этой улыбчивой шатенке что-то не понравится.

Да и мне собственный папаша мозг чайной ложкой сожрет, не поленится, если узнает, что я в чем-то накосячил.

Однако и успокоиться тяжело. Внутри все переворачивается, когда про жену и ее бывшего думаю.

А если у них не перегорело?

А если Иван на Дашку опять нацелится?

А если та возьмет и согласится?

Похрен, что мы два года уже как муж и жена вместе не живем. Все равно она – моя.

Я ее не отпускал. И отпускать не собираюсь.

Скрипнув зубами, предупреждаю женщин, что буду ждать их у выхода, покидаю магазин и направляюсь к стеклянному ограждению, опоясывающему второй этаж и прерывающемуся только у эскалаторов и лифта. Облокачиваюсь на широкий парапет и достаю телефон.

Выбираю абонента, подписанного как «Даша», и жму на зеленую иконку. Пятый раз за последний час. Длинные гудки идут друг за другом, еще и еще, пока сами не обрываются. Очередной повторный набор ситуации не меняет.

Трубку никто не берет.

Единственный вариант – забыла мобильник в офисе. О том, что игнорирует – речи нет. Даже в те моменты, когда мы сильно ругались, и я подозревал, что Даша меня ненавидит, она всегда отвечала на звонки.

Всегда.

Выругавшись сквозь зубы, переключаюсь на Тихомирова. Этот паразит мой первый вызов полчаса назад сбросил, спустя некоторое время проигнорировал второй, а теперь вот вообще – вне зоны действия сети.

Что за хрень?

Не желая сдаваться и оставлять всё так, как есть, нахожу в интернете номер «Фараона» и набираю администратора. Представляюсь, объясняю ситуацию, прошу дать трубку их клиентам... подробно тех описываю... и слышу невероятное —таких гостей в их заведении сегодня не было и сейчас нет.

Вдоль хребта прокатывается горячая волна.

Как нет?!

Куда тогда этот урод увез мою жену?!

Что он сейчас с ней делает, если вне зоны?!

Бешенство накрывает душным одеялом. Перед глазами красные круги плывут.

Кулаки сжимаются до хруста. или это пластиковый корпус телефона не выдерживает?

Тихо зарычав, решаю послать Тихомирову голосовое сообщение. Сказать много всего разного. Обложить трехэтажным... велеть, чтобы даже не думал... и губу не раскатывал.

Стоп!

Медленно выдыхаю и прикрываю глаза. Нельзя показывать Ивану, как сильно меня задевает происходящее. Никаких ему козырей в руки.

Делаю медленный вдох – выдох и относительно спокойным тоном произношу:

– Перезвони мне. Есть разговор.

Нажимаю отправить. Но тут же отменяю собственное действие.

Нет. Не лучший вариант.

А вдруг я сам себя зазря накрутил, а между ними ничего нет? Тогда мои же вопросы могут подтолкнуть Ивана к Даше. Спровоцировать.

Черт! Бесит всё!

Вот какого лешего Тихомиров вернулся? Сидел бы со своими немцами в Германии и носа на родину не казал.

– Ярик?

Ольга

– Да, – разворачиваюсь к любовнице.

– Ты кому-то звонил?

Разглядывает мою руку с телефоном.

– Никому, просто просматривал документы, которые секретарша скинула.

– Точно? У тебя всё хорошо?

«Да, ёпт! Задрала!» – психую про себя, а вслух спокойно.

– Нормально всё, Оль. Рихтер где?

– В санузел пошла. Скоро вернется. И поедем обедать. Ох, я такая голодная Ярослав. Ты себе не представляешь.

Она права. Не представляю. И представлять нет желания. Собственный голод тоже не чувствую. Меня иное заботит.

Но сцепив зубы, заставляю себя расслабиться и не делать глупостей.

Позже, когда подходит Олеся, и предлагает никуда не ездить, а остаться на обед в ресторане, расположенном на первом этаже ТЦ, мол, ей Иван скинул сообщение, что они с Дашей уже перекус закончили и возвращаются в офис, я соглашаюсь.

Действительно, зачем в «Фараон» мотаться, где Тихомирова не было?

А вернувшись в «Эталон-М», прощаюсь с дамами и, не заходя к себе, направляюсь в кабинет собственной жены. Нам есть, что обсудить.

16.

ДАРЬЯ

– Даш, что бы ты обо мне не думала, в чем бы не обвиняла, я хочу, чтобы ты знала одну вещь: пять лет назад я тебя не бросал. Да, я уехал внезапно. Обстоятельства сложились таким образом, что пришлось буквально бегом бежать в аэропорт, чтобы успеть на последний рейс. Вопрос жизни и смерти близкого человека не оставил мне выбора, как действовать. Но! Я никогда не отключал телефон. Никогда не вносил твой номер в черный список. Никогда тебя не игнорировал. Наоборот, я практически ежедневно пытался с тобой связаться, чтобы объяснить причины отсутствия в стране. Даже после того, как узнал о твоем замужестве.

Слова Ивана, сказанные негромко, но с чувством, крутятся в голове даже после того, как мы покидаем кафе. Покидаем сытые, потому что мой спутник некоторое время назад умудрился не только сам от души наесться, но и меня к этому делу подвигнуть.

Неожиданно, но факт.

Уверенная, что после нелегких признаний мне и малюсенький кусок в горло не полезет я долго отнекивалась и пила лишь воду. Но Тихомиров с таким неподдельным удовольствием уничтожал сочный стейк с овощами-гриль и картофелем по-деревенски, так красочно и восторженно описывал свои вкусовые ощущения от остро-сладкого соуса, что не выдержала и сдалась на милость провокатора, улыбаясь и качая головой. Будто под гипнозом согласилась чуть-чуть продегустировать того и другого, потом еще чуть-чуть и еще. И сама не заметила, как втянулась в процесс и съела практически половину чужой порции.

Да что там. Можно сказать, объела. Но довольный Иван и слова против не сказал лишь улыбнулся и заказал нам добавку.

И вот теперь мы с ним бок о бок покидаем кафе и направляемся к его машине. Я кручу в голове его признания и понимаю, что верю. Без каких-либо доказательств, без его повторных заверений и клятв. Просто верю. И всё.

Ну какой резон ему врать?

Не за чем.

Он мне ничего не обещал тогда, а сейчас мы вообще можно сказать случайно встретились. И если бы не общая работа, скорее всего даже не пересеклись. Он и дальше бы жил своей заграничной холостяцкой жизнью, а я здесь своей замужней.

Кстати, о холостяцкой.

– Иван, а ты не женился?

Кольца на пальце у него нет Но кто из мужчин особо носит золотые ободки?

Единицы. Большинство же забывает, теряет, жалуется, что те мешают им работать, водить машину, париться в бане, играть в боулинг делать покупки в магазине и тысячи-тысячи иных причин, чтобы снять и закинуть «знак отличия» подальше.

Тот же Ярослав красовался обручальным кольцом лишь в день свадьбы перед фотографом, а после стянул, потому что оно ему... натирало.

– Не-а, – Тихомиров качает головой. – Времени нет.

– Ну да, – киваю. – Бизнес

– Ага, – хмыкает и вдруг вскидывает на меня взгляд. – Даш. У вас же с Шаталовым не всё хорошо в браке. Так почему ты это терпишь и не разводишься с ним?

Позволяю мужчине открыть передо мной дверь, помочь забраться в салон.

Дожидаюсь, когда он обойдет машину и сядет сам. Только после этого отвечаю.

– Иван, у нас с Ярославом больше, чем «не всё хорошо в браке», намного больше.

Но... – усмехаюсь, как привыкла реагировать на многие сложные вопросы, – развод – слишком дорогое удовольствие. И оно мне пока не по карману.

Вижу, как мужчина едва заметно хмурится и слегка подается вперед. Открывает рот, намереваясь что-то сказать. Черты лица как-то вмиг заостряются, в глазах вспыхивает странный огонь

Но вот он замирает, делает глубокий вдох и в следующую секунду произносит совсем не то, что, уверена на сто процентов, изначально планировал.

– Даша, пристегнись, пожалуйста:

– Конечно, – выполняю, что он просит.

Пальцы слегка подрагивают. Оставаться каменно-спокойной в компании Тихомирова – верх мастерства, который мне не светит. Но со второй попытки с задачей я справляюсь.

Кривоватая улыбка скользит по его губам. Кажется, будто мужчина расслабляется.

Но это только кажется. На энергетическом уровне приходит ассоциация, что я вновь нахожусь рядом с хищником.

Все замечающим визуально, и даже улавливающим на уровне эмоций.

Прижав плотнее к себе сумку, чтобы хоть чем-то занять беспокойные руки, мысленно делаю глубокий вдох-выдох и точно в прорубь с разбега бросаюсь, называю цифры, которые никогда не забывала. Столько лет прошло, а я до сих пор их помню, потому что набирала не только наяву, но даже во сне. Всё пыталась и пыталась дозвониться до неуловимого абонента.

– Восемь... девять... два... один... девять... восемь... пять.

Наверное, если бы смотрела в сторону, а не на Ивана, никогда бы не поняла, какое сильное впечатление произвели мои слова.

Но я смотрю на него и замечаю.

Замечаю, как у Тихомирова на миг сбивается дыхание, как жестко жилистые руки стискивают оплетку руля, как дергается кадык на крепкой шее, как хищно раздуваются крылья тонкого носа.

А вот голос, когда он мне отвечает, что удивительно, звучит ровно:

– Даш, ты в четвертой цифре с конца ошиблась. Вместо двойки идет тройка.

Что?

Вытаращиваю глаза.

– Быть того не может! – на эмоциях голос звенит громче обычного. Отказываюсь верить в собственную ошибку. – Я же со старого телефона все номера в записную книжку копировала, поэтому не могла:

Замолкаю, не договорив.

В памяти мелькает тот вечер со дня рождения Льва Семеновича и последние минуты, которые я еще помню: я стою на балконе и собираюсь звонить Ивану, достаю мобильный, снимаю блокировку с экрана.

Господи, они рылись в моем телефоне и изменили номер Тихомирова. Все это время у меня был совершенно левый номер, а настоящий, что скорее всего, хитро внесли в черный список. И ведь теперь не проверишь. Тот телефон давно на помойке.

Мрази.

Горячая волна опаляет щеки. Отворачиваюсь к окну, чтобы скрыть злые слезы бессилия.

Я самой себе кажусь такой дурой, что становится стыдно.

Как же они весело, наверное, надо мной смеялись. Хохотали до упаду. А я, наивная, даже не подозревала и всё то время боялась совершенно иного.

Того, что Ваня меня бросил. Отказался, как-то узнав об измене. Ведь он хотел чистую девочку, а я, испорченная Шаталовым, перестала быть ему нужна.

17.

ДАРЬЯ

Дорога в офис пролетает как один миг. Мы больше не разговариваем, каждый углубляется в свои собственные мысли. Но тишина не кажется тяжелой или давящей, скорее уютной и желанной, особенно когда Тихомиров выбирает на магнитоле один из радиоканалов, и по салону разливается негромкая ритмичная музыка.

Выныриваю в реальность, когда машина припарковывается у центрального входа.

И улыбаюсь, отмечая, что мы заняли одно из мест закрепленных за руководителями высшего звена «Эталон-М».

Иван же и ухом не ведет, что кому-то может помешать, поворачивается ко мне и преспокойно интересуется.

– Ну что, идем?

Киваю, предполагая, что меня просто зовут на выход, и совсем не жду, что мужчина вспомнит об обещании подняться вместе со мной в кабинет, чтобы проверить собственный номер. Тем более причину проблем со связью мы уже успели выяснить.

Однако, ошибаюсь.

Ваня не прощается, заблокировав машину, а идет рядом. И когда захожу в головное здание, и когда пересекаю холл по направлению к лифтам, и когда выбираю на табло кнопку своего пятого этажа.

– Нам, кстати, выделили четвертый, – произносит он, стоит дверям закрыться. —Всё крыло прямо под тобой.

– Неплохо.

Щедрость свекра не удивляет. Когда желает, Шаталов умеет производить хорошее впечатление. А в немцах он более чем заинтересован.

– Когда прилетают ваши специалисты? – решаю поддержать нейтральную тему беседы и краем глаза замечаю, как две сотрудницы, вошедшие в лифт на втором этаже, не сговариваясь, сворачивают шеи в сторону Ивана и без зазрения совести на него пялятся.

Еще бы. Притягательность Тихомирова буквально зашкаливает. Я сама уже давно стала добровольной жертвой, в полную меру испытав ее на себе. До сих пор сердце заполошно бьется. Так что неудивительно, почему и другие зависают, не спеша отводить от него взгляд.

Энергетика зашкаливает.

– По плану послезавтра, – информирует Иван, держа меня в поле зрения и никак не реагируя на внимание остальных, – мы ждем, когда ваш совет директоров подпишет предварительное соглашение.

АХ, да. То самое, на котором я оставила свой автограф за возможность увидеть маму.

– С этим всё в порядке, не переживай. Уверена, сегодня-завтра вам его предоставят, – произношу негромко.

И остаток пути трачу на составление списка дел, которые потребуется перелопатить в срочном темпе, чтобы освободить среду. Судя по тому, что я вычитала в документе, который мне дал на подпись Лев Семенович, сотрудничество с иностранными коллегами намечается масштабным и плотным.

Коридор пятого этажа встречает тишиной. Его мы пересекаем, на удивление никого не встретив. Лишь из-за некоторых дверей слышатся разговоры, кое-где смех. Все правильно, обеденный перерыв давно закончился, все сидят на своих местах.

– Проходи, пожалуйста, – делаю приглашающий жест, отпирая кабинет.

И пока Иван осматривается, иду к столу. Вешаю сумку на ручку стула и нахожу сотовый именно там, где предполагала. Лежит дружочек на зарядке.

Мигающий индикатор высвечивает уведомление о куче непринятых вызовов от Ярослава, но я его смахиваю. Мужу позже перезвоню, когда останусь одна. Все равно сомневаюсь, что что-то важное услышу. А ни о чем мне в рабочее время разговаривать некогда. К тому же сейчас все мысли занимает установление истины.

Открыв контакты, нахожу номер, подписанный просто «Иван», вывожу его на весь экран и протягиваю Тихомирову:

– Вот Смотри.

Наши пальцы на пару мгновений соприкасаются, его более теплые, чем мои.

Глупое сердце делает рывок.

– Ну так и есть, номер другой, – кивает мужчина, лишь секунду разглядывая одиннадцать цифр, после чего ловит мой взгляд и какое-то время удерживает.

Как и раньше, у него это получается очень легко. Да я и не стремлюсь сопротивляться. Зачем, если даже от мимолетного контакта «глаза в глаза» становится теплее на душе. После долгого холода и одиночества мне и этого уже много.

– Я не знала, – признание шелестом срывается с губ.

– Я тебе верю.

Ответ бальзамом ложится на давние раны. А Иван уже протягивает руку, забирает у ‘меня гаджет, что-то в нем нажимает, после чего возвращает назад.

– Держи, Даша. Вот теперь всё верно, – замечает он мягко, когда его собственный сотовый подает звуковой сигнал.

Тихомиров достает телефон, проверяет входящий вызов и вновь прячем в карман.

– Ты тоже не меняла номер, – замечает с улыбкой.

– Нет не меняла, – соглашаюсь, а перед глазами стоит надпись «Даша» высветившаяся у него на экране.

Он не удалял мой номер, уехав заграницу. Хранил все эти годы, как и я его

– Даша, ты…

Не знаю, о чем Иван начинает говорить, потому что как только дверь в мой кабинет без стука распахивается, он замолкает.

И мы вместе поворачиваемся, чтобы встретиться глазами с Ярославом. Муж переступает порог и сходу бросает мне претензию.

– Даш, я тебе звонил. Почему ты не отвечала?

Теплая атмосфера, образовавшаяся в ограниченном кабинетом пространстве резко охладевает.

– Потому что мой телефон оставался на зарядке, – произношу ровно, еще конфликта по глупому поводу не хватало.

Достаточно того, что мужчины прожигают друг на друга не с самыми добрыми взглядами. И если с Шаталовым все ясно – его ревность по поводу и без длится на протяжении всех пяти лет брака. При этом я ни разу не давала повода в себе сомневаться, а сам Ярик верностью не отличался. То Тихомиров удивляет. Ему-то чего злиться? Если из-за прошлого, то слишком много времени прошло, все давно быльем поросло, а из-за настоящего – так нет причин.

– Нормально пообедали? – между тем Ярослав уже адресует новый вопрос Ивану.

– Да, вполне, – отвечает тот, легко выдерживая прямой взгляд. – А вы как?

Справились с покупками? Надеюсь, Ярослав, претензий у твоей... помощницы к Олесе не будет? И наше будущее сотрудничество не сорвется по такому глупому поводу?

Паузу, которую делает Тихомиров перед статусом Олюшки, сложно не заметить, как и саму оценку ситуации важным «иностранным» лицом. И судя по тому, как мой муж напрягается, шпильку он оценивает.

– Нет. Ольга Валентиновна не в обиде.

О как. Уже и Валентиновна, еле удерживаюсь от смеха.

Зато Иван в эмоциях не стесняется.

– Ну вот и отлично, – с ухмылкой замечает он, а после поворачивается ко мне и произносит ровным деловым тоном. – Дарья, спасибо за компанию и экскурс в историю. Было весьма познавательно. До среды.

– До среды, – повторяю вслед за ним и под немигающим взглядом супруга протягиваю руку для рукопожатия. – Буду рада сотрудничать с вашими специалистами.

– Замечательно.

Мне достается теплая улыбка. После чего Иван покидает кабинет.

Я же поворачиваюсь к мужу и целых двадцать минут выслушиваю нотации по поводу своей безалаберности из-за забытого телефона. Чуть позже отбиваюсь от попытки Ярослава завалить меня на стол и поцеловать.

Пропускаю мимо ушей привычные угрозы, что никто меня никуда не отпустит и развода не даст, как бы не мечтала, а затем с удивлением узнаю, что, оказывается, я неправильно смотрю на Ивана.

– Что, млять, со мной не так? – вопрошает муж, наступая. – Почему ты никогда на меня не смотришь так, как на него? Ведь это я был рядом с тобой все годы. Я. Не он, бросивший тебя и сбежавший заграницу.

Проглатываю собственные обвинения и озвучиваю то, что беспокоит сильнее остального:

– Ярослав, это ты изменил номер Тихомирова в моем телефоне? Ты сделал так, чтобы мы не могли с ним общаться?

– Ты о чем? – хмурится супруг.

И этою мне хватает чтобы понять – он не разыгрывает непонимание.

Действительно не улавливает, о чем речь. Значит, конкретно к этому поганому событию не причастен.

18.

ДАРЬЯ

Остаток первого рабочего дня этой недели пролетает незаметно. Вроде бы только села, открыла документ, вчиталась в текст, взяла в руки маркер, чтобы отметить правки, и вот уже на часах около восьми. Все нормальные люди давно вернулись домой и отдыхают, и только я, как угорелая, вкалываю.

«Ну и зачем напрягаюсь? – задаюсь логичным вопросом, откладывая карандаш в сторону. – Все равно за переработку спасибо никто не скажет. Зато лишней работы навялит с превеликим удовольствием».

Усмехнувшись, закрываю папки и сдвигаю на край рабочего стола, быстро выключаю технику, подхватываю сумку и покидаю кабинет.

Домой, домой.

По пути без удивления замечаю, что свет нигде не горит. Трудоголиков-энтузиастов, готовых впахивать за спасибо, на моем этаже нет, а хорошую премию выплатят не раньше, чем к концу года. Вот тогда и активистов точно прибавится.

В лифте еду одна, что поднимает настроение. Не хочу разговоров ни о чем и лишнего внимания. Холл пересекаю под негромкий шум работающего телевизора.

который смотрит развалившийся в кресле ночной охранник.

– Ох и припозднились вы, Дарья Андреевна, – замечает он, выпрямляясь, когда я с ним здороваюсь и прощаюсь. – Снова последняя.

– Увлеклась. Договор был интересный, – отовариваюсь подходящей случаю шуткой и, обменявшись с мужчиной улыбками, покидаю задание.

Квест «довези себя до дома по пробкам без проблем» сдаю на отлично.

Припарковавшись во дворе, сквозь арку обхожу дом и забегаю в сетевой магазин.

Готовить лень, а кушать хочется.

Недолго думая, выбираю пару баночек любимого творога и сырную нарезку. Хлеб, точно помню, еще оставался. По пути к кассе прихватываю шоколадное молоко и отстояв короткую очередь, теперь уже точно иду в квартиру.

Вечер проходит по давно заведенному сценарию: сытный ужин и чтение очередного фэнтези-романа под чашечку кофе, распиваемого в кресле на балконе. В начале двенадцатого перемещаюсь в кровать.

Новое утро встречаю по будильнику.

Рабочий вторник ничем особенным не запоминается. По максимуму вычитываю договора, чтобы передать их юристам на пересмотр и переделку, и около часа трачу на телефонные переговоры с поставщиками комплектующих из Турции.

Единственное, что выбивается из привычного сценария – Шаталов-старший сдерживает слово. Около двух часов дня мне звонят по воцапу.

И именно тогда время замирает.

Мне целых двадцать минут позволяют понаблюдать за мамой. Ее жизнью в каком-то закрытом учреждении, которое я никак не могу определить.

Сколько не пыталась понять, в каком городе оно расположено, сколько фотографий не перебирала в поисках похожих мест, которые изредка фиксирует камера, ничего подобного не обнаружила. Я не знаю ни названия здравницы, ни города, ни даже страны, где ее держат.

Лев Семенович говорит, лечат. И да, я соглашаюсь.

Вижу, что ее состояние улучшается. Тут бесспорно.

Еще два года назад мама была привязана к кровати из-за травмы позвоночника. Но теперь, после нескольких удачных операций, которые оплатил свекор – ведь я остаюсь послушна, и он в виде поощрения идет мне на уступки, – мама уже может сидеть в инвалидном кресле.

Единственное, что остается неизменно, она ничего не помнит Она не помнит аварию. Она не помнит мужа.

Не помнит меня. Абсолютно.

Господи, первое время я думала, что это дурацкая шутка. Пыталась ее разговорить.

Рассказывала о прошлом, о своих чувствах, показывала фотографии. Но все мои попытки ни к чему не привели. Точнее, это стало расстраивать пациентку, как заявили врачи. А позже они же настояли, чтобы наши контакты сократились.

И это притом, что связь велась лишь по сети. Видеться вживую с мамой Шаталов не давал мне ни разу и, как понимаю, не даст никогда, ведь мама – залог моей послушности.

Да, угроза перестать платить за содержание недееспособного человека легко сделала меня марионеткой в руках Льва Семеновича. Я под ним прогнулась.

Но не считаю себя из-за этого слабой. Не думаю, что кто-то мог бы поступить иначе и выбрать себя, попади в аналогичную ловушку. Впрочем, подобное я не рассматривала.

Мама – мой единственный родной человек, чье здоровье, как ни крути, зависит только от меня и моих правильных действий. Поэтому, что бы не происходило между нами в прошлом, какие бы ошибки и недопонимания нас не разделяли, я все забыла и простила.

Она– моя мама. И этим все сказано.

Ради нее я буду крутиться белкой в колесе, буду юлить, торговаться шантажировать и выбивать бонусы. Если нужно я вечно буду женой Ярослава, раз свекор так за это радеет. Единственное, не приму нагулянного ребенка.

Вот туту них точно не получится меня прогнуть. А в остальном еще повоюем.

После того, как видеозвонок прерывается, проходит не более десяти минут, и со мной связывается мамин лечащий врач Игорь Иванович. Таким именем мужчина лет пятидесяти с хвостиком представился мне в нашу первую встречу. Хотя уверена, что зовут его совершенно иначе. Он не славянской внешности, раз. Да и говорит с сильным акцентом, два.

Но суть в другом. Он рассказывает мне о маме – и это имеет решающее значение.

ВОТ и в этот раз Игорь Иванович подробно рассказывает о распорядке дня Ольги Яковлевны, вплоть до состава ее меню. Вещает о том, какие процедуры проводятся специалистами здравницы для поддержания мышц в тонусе. О том, что улучшилось за последние месяцы, и что осталось без изменений. А затем соглашается, что новую операцию, про которую он говорил около года назад, уже можно проводить.

– Как только на счет клиники поступят необходимые средства, мы начнем подготовку, – заканчивает он разговор и, коротко попрощавшись, отключается.

Я же еще долгое время сверлю невидящим взглядом стену напротив, а затем встряхиваюсь и включаюсь в работу.

Как ни крути, гору макулатуры за меня никто не перелопатит. А завтра уже предстоит встреча с немцами и Иваном.

И теперь на сотрудничество с ними я смотрю иными глазами. Блестящими и предвкушающими перемены.

Для меня это действительно знаменательное событие. Разговор с Тихомировым открыл мне часть прошлого, которое многие годы оставалось тайной за семью печатями и не давало покоя. А заинтересованность иностранных партнёров в совместном бизнесе с «Эталон-М» даст дополнительный рычаг на Шаталова-старшего.

Очень скоро свекру потребуются мои новые подписи на документах, и вот тут я обязательно воспользуюсь случаем и заставлю его раскошелиться.

На маму. Ее реабилитацию.

Про себя давно молчу. Знаю, как наследница состояния отца, я имею право на собственные активы, но Лев Семенович очень ловко меня их лишил. Когда я только о б этом заикнулась, он с усмешкой заявил, что денег нет, все идет на развитие бизнеса, да и у отца были долги, которые он, свекор, усердно гасит.

Я не стала лезть в бутылку, чтобы не разжигать конфликт сильнее. Тем более в момент разговора и так было волнительно. Я как раз съезжала от Ярослава в собственную квартиру.