Текст книги "Сделка. Я тебе верю (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Я хочу, Увидеть. Маму, – четко повторяю своё требование. – И поговорить с ее лечащим врачом.

Последнее мне тоже важно.

– Я тебе и так могу сказать, что никаких изменений в ее состоянии нет, – рыкает Шаталов.

И только в этот момент понимаю, что победила. В этом коротком противостоянии он сдался первым.

Молча мотнув головой, даю понять, где я видела его «авторитетное» мнение, и полностью выдыхаю, когда слышу:

– Завтра с тобой свяжутся.

Прищуриваюсь.

– Даете слово?

– Да, – выплевывает все еще недовольно, что мало меня волнует, нежели достигнутый результат. – А теперь подписывай чертовы бумаги.

Не скрывая психа, дергаными движениями подхватывает с дальнего угла темно-синюю папку и толкает в мою сторону.

Ловлю ее на подлете, достаю собственную ручку и щелкаю кнопкой, выражая готовность сотрудничать... но автографы в пустых графах ставлю лишь пятнадцать минут спустя, после того, как внимательно перечитываю каждый печатный лист.

Доверяй, но проверяй. С Шаталовыми только так

– Могу идти? – уточняю, возвращая свекру подписанные бумаги.

– Можешь, – дает отмашку, что свободна. Дожидается, когда возьмусь за ручку двери и добавляет – Про обед не забудь. Лариса тебя предупредит.

Лишь на секунду замираю, а затем молча продолжаю начатое действие —поворачиваю рычаг и толкаю деревянное полотно вперед, спеша на свежий воздух.

Шаталову не нужен мой ответ. Знает, что выполню. Как и я знаю, что сегодняшняя моя маленькая победа в целом ничего не меняет Свекор по-прежнему управляет мной, как марионеткой, а я, маневрируя и используя редкие возможности продавливаю собственные интересы.

10.

ДАРЬЯ

Лариса Игнатьевна действительно предупреждает. Не изменяя себе, кратко информирует: «Вас ждут внизу. Поспешите», после чего моментально отключается.

Собираюсь ли я ей что-то ответить или нет – женщину не волнует.

На-ху-а?!

Подавив желание хорошенько грохнуть трубкой, – аппарат ни в чем не виноват, а до лба самоуверенной секретарши не дотянуться – медленно опускаю ее на рычаг и протяжно выдыхаю. Бросаю взгляд на часы и с удивлением отмечаю безвозвратно исчезнувшие из жизни двадцать пять минут.

Как? Куда? Фантастика.

Время просочилось, будто песок сквозь пальцы, а я абсолютно не заметила и ничего не сделала. Ни заблокированный компьютер не включила, ни изучаемый ранее договор не открыла.

Ни-че-го.

Почти полчаса просидела в одной позе на стуле, сверля глазами стену и наивно пытаясь понять: с чего вдруг Лев Семенович решил столкнуть нас с Семеновой лбами? Чтобы что?

Показать гостям нашу сплоченность?

Ужалить конкретно меня, показав истинное ко мне отношение?

Или же Олюшка не при чем? А Шаталов, будучи в курсе, что пять лет назад я встречалась с Тихомировым, теперь, чтобы подцепить немцев, делает ставку именно на это?

Вопросы-вопросы... и снова вопросы.

Однако, время поджимает.

Оттолкнувшись от стола, откатываюсь на стуле к стене и поднимаюсь на ноги. Подхожу к небольшому зеркалу, спрятанному за шкафом, проверяю свой внешний вид, одергиваю платье и, подхватив сумку, покидаю кабинет.

Пока спускаюсь в лифте, всячески уговариваю себя не нервничать, но ситуация настолько нестандартна, что все попытки расслабиться проходят впустую.

Что удивительно, сильнее напрягает меня не предстоящий обед в тесной компании мужа и его любовницы, а встреча с Иваном. Да, не привыкши лукавить самой себе, я это признаю.

Четвертый этаж.

Второй

Первый.

Звуковой сигнал оповещает об открытии дверей.

Выхожу в просторный холл. Здороваюсь с теми, кто только стремится войти в кабину. Заворачиваю за угол и наблюдаю настолько презабавную картину, что моментально расслабляюсь, а губы, пока никто не замечает, сами собой растягиваются в искренней улыбке.

АЙ да Олеся! Ай да молодец!

Филигранная работа.

ИВАН

– Как тебе мисс болтушка по связям с общественностью, Вань? – интересуется Рихтер.

– Шпарит как по написанному и слишком часто перетягивает на себя внимание.

Утомляет, пусть и знает свою работу.

– Согласна на все сто! Меня она тоже вымотала. Всего четыре часа с ней рядом, а мозг уже кипит.

– Устала? – напрягаюсь и, на секунду отвлекаясь от дороги, скашиваю глаза в сторону Олеси. – Давай закину тебя в гостиницу? Примешь ванну, отдохнешь, закажешь соленых огурцов с медом и кетчупом.

НУ да, Карл в одном из разговоров успел похвастаться вкусовыми извращениями беременной любимой супруги. До сих пор в дрожь бросает, как представлю сочетание несочетаемого.

– Не-е-ет, в гостинице скучно, да и я тебя одного с этими двуличными особями не оставлю, – качает головой Леся. – Тем более сейчас, когда будем забирать на обед твою девочку.

Рихтер не скрывает предвкушения. А я удивления.

– Мою девочку? – переспрашиваю, приподнимая бровь.

– Да-а-а, – кивает уверенно, – твою, Ваня. Твою. И не спорь. Вот тут не остыло, —оттягивает свой ремень безопасности, подается ко мне ближе и стучит пальчиками по груди, где бьется сердце. – Можешь не соглашаться. Я и сама вижу.

Хмыкаю.

Моя – не моя, а равнодушие шелухой слетело, стоило Дашу на банкете увидеть.

Будто и не было пяти лет разлуки, обид, бессонных ночей, метаний и размышлений почему она так поступила? Будто лишь на миг с ней расстались, а не вышло то, что вышло.

– Может быть ты и права, – признаю в итоге.

– Без «может быть», Ваня. Я права, – задирает нос Рихтер. – И кстати, у меня есть идея, как спутать планы, которые нам с тобой не особо нравятся.

Не успеваю спросить, какую грандиозную подставу она надумала провернуть в этот раз, как Олеся поворачивается к сидящим с зади Ярославу и Ольге и переходит с немецкого, на котором мы с ней всю дорогу болтали, возвращаясь с объекта, на русский.

– Вы не будете возражать, если мы на минутку заедем в продуктовый магазин? С беременностью у меня постоянная изжога. Спасает только томатный сок.

Привыкший к закидонам подруги, не комментирую ее странную просьбу. Хотя отлично помню, что именно этот «вонючий» напиток она на дух не переносит.

– Конечно, Олеся, – соглашается Шаталов, а Семенова, поддакнув, с улыбкой поддерживает поднятую Олесей тему и рассказывает уже о своих предпочтениях.

Не успеваю спросить, какую грандиозную подставу она надумала провернуть в этот раз, как Олеся поворачивается к сидящим сзади Ярославу и Ольге и переходит с немецкого, на котором мы с ней всю дорогу болтали, возвращаясь с объекта, на русский.

– Вы не будете возражать, если мы на минутку заедем в продуктовый магазин? С беременностью у меня постоянная изжога. Спасает только томатный сок.

Привыкший к закидонам подруги, не комментирую ее странную просьбу. Хотя отлично помню, что именно этот «вонючий» напиток она на дух не переносит.

– Конечно, Олеся, – соглашается Шаталов, а Семенова, поддакнув, с улыбкой поддерживает поднятую Олесей тему и рассказывает уже о своих предпочтениях.

Женская часть нашей четверки не замолкает все оставшееся время. Успеваем и доехать до головного офиса «Эталон-М», и припарковаться, и дойти до фойе, где есть простор и прохлада, которой очень не достает Рихтер.

Бывшая одноклассница отменно отыгрывает роль избалованной жены миллиардера, перетягивая на себя все внимание. Я же стою поблизости и особо не отсвечиваю. Пока это трудно, но через пару дней должен прилететь Карл с юристами и помощниками, и оставаться в тени станет гораздо легче.

Пользуясь свободной минутой, Шаталов отходит к девушкам за стойкой, чтобы расписаться и забрать корреспонденцию. Я же, просверлив его взглядом, проваливаюсь в телефон и изучаю информацию, которую за короткий срок смогли нарыть мои люди.

Много прочитать не успеваю.

_Ааа.

– 0-ох.

Вскидываю голову на раздающиеся друг за другом женские возгласы и своим глазам не верю. По светло-желтому брючному костюму Ольги расплывается густое красное пятно томатного сока.

– О боже... боже... боже.

Как ни странно, всхлипывает и громко причитает, хлопая влажными ресницами, не Семенова, а Рихтер.

– Иван, я оступилась, представляешь, и вот... – переходя с русского на немецкий и обратно, лепечет хитрая лисица. – Оленька, дорогая моя, простите, пожалуйста. Я такая криворукая... Мне так стыдно.

– Да ничего... – не сильно правдоподобно прощает та.

– Ну как же! О, боже... боже... боже... Вы точно меня теперь будете ненавидеть... а я не хочу... И негативные эмоции так плохо влияют на беременность.

Умудряясь тараторить сто слов в минуту и не позволяя другим вмешиваться в ее слезный монолог, Олеся подхватывает очумевшую от происходящего Семенову под руку.

– Дорогая, я не прощу себе этого недоразумения, пока не куплю вам новый красивый наряд взамен испорченного. Вы же согласны?

– Вот и правильно! Едем прямо сейчас. Ярослав, – цапает того второй рукой, —будьте моим спасителем, садитесь за руль. Ивана просить бессмысленно. Он давно не помнит города.

Ну естественно. Вот прямо сейчас и забыл, как только вышел из машины. Но, кажется, кроме меня это никого не колышет.

– 0, Дашенька, привет! – Олеся не пропускает и приближение Шаталовой, правда, двух «пленных» так и держит при себе. – А у нас тут, представляешь, маленькое ЧП. Но не волнуйся. Иван тебя голодной не оставит. Поезжайте в «Фараон», а мы, как только освободимся, сразу к вам присоединимся. Да ведь?

–Э-3э

– Вот и договорились!

Шаталов и Семенова, шокированные активностью немецкой гостьи, что-то тихо блеют под нос, но активно не вырываются.

Я же разблокирую погасший за время шоу экран мобильника, нахожу контакт, подписанный как «Олеся», и вбиваю короткое сообщение:

«Аплодирую стоя! С меня причитается».

«На свадьбу пригласишь)}»

Прилетает спустя некоторое время.

11.

ДАРЬЯ

– Добрый день, Иван Сергеевич, – здороваюсь с Тихомировым всё еще до конца не понимая, как следует реагировать на провернутый Рихтер фокус, удаляющиеся спины Олюшки и Ярослава и то, что посреди огромного фойе, если не брать в расчет девушек на ресепшене, нас с Иваном остается только двое.

Время к обеду. Где все?

– Просто Иван, Даша. И на ты, – немного хрипло поправляет мужчина.

Тихомиров поворачивается и внимательно меня осматривает. Ноги подкашиваются от одного его взгляда, а плечи покрываются мурашками.

Никогда до и после него не встречала людей с такой мощной энергетикой.

– Разве это удобно? – хмурюсь. – У нас же деловой обед планируется.

Мужчина только хмыкает и криво усмехается. В этом весь он. Всегда был самоуверенным и плевал на мнение остальных. Просто удивительно, как смог отказаться от собственного бизнеса и переквалифицировался в помощники позволив кому-то собой руководить. Он – изначально лидер. Вожак, а не ведомый.

– Я тебя отмажу, не бойся.

В глубине насыщенной синевы глаз вспыхивают лукавые искры.

– Ну. хорошо, – соглашаюсь и потираю шею, ощущая на себе пронизывающий взгляд. Обернувшись замечаю Ярослава, помогающего женщинам садиться в машину, но внимательно следящего за нами через огромные окна.

– Тогда идем, – целую секунду или вечность спины касаются горячие пальцы Впитываю их тепло всей кожей.

– Идем, – соглашаюсь.

Голос слегка хрипнет.

Снаружи солнечный, безветренный день и ни одного облачка. Парит во всю. Не исключаю, что к вечеру с большой вероятностью будет дождь.

Искоса за ним наблюдаю. Он отмахивает в такт шагам.

Матерый, опасный и жесткий. Хоть табличку вешай «Не подходи, убьет». Всегда таким был и сейчас не изменился. Только с теми, кого сам выбирает, он иной —добрый, открытый.

Даже не верится, что мы снова можем общаться по-дружески.

Просто общаться, хотя... столько лет прошло и столько всего произошло.

– Моя машина там, – небрежно проговаривает мужчина.

Прослеживаю направление и не удивляюсь.

Черная. Тонированная. Очень дорогая модель, но без излишних наворотов и не подавляющая своими гигантскими размерами.

Действительно, зачем? Мужское эго Тихомирова в этом не нуждается. Он и без того заметен. Сильно.

Не специально, но несколько раз успеваю перехватить заинтересованные женские взгляды в его сторону. А Иван будто ничего не замечает. Останавливается у машины, открывает мне пассажирскую дверь и ждет.

– Даша?

В последний раз, когда я садилась в его машину, был пять лет назад. Он отвез меня домой из кафе. Остановился не у самых ворот, а на несколько метров раньше, под раскидистой ивой. Долго и жадно целовал, а после, заправив за уши растрепавшиеся волосы, пообещал заехать на следующий день, сразу после деловой встречи, чтобы позвать на прогулку по набережной.

Но не заехал и не позвал.

Иван даже не позвонил. Ни в четыре, как обещал, ни в пять, ни в шесть. А в семь вечера родители поехали к Шаталовым на день рождения Льва Семеновича и потащили меня с собой. А чего дома киснуть?

Я не хотела. Очень не хотела. Но под уговорами сдалась.

Согласилась, дурочка... и тем самым…

Боже, сколько раз я задавала в пустоту одни и те же вопросы. Если бы я была увереннее в отказе и настояла на своем? Если бы осталась тогда дома? Если бы продолжила звонить Тихомирову еще и еще?

Может быть тогда бы мы

Нет... не может.

К сожалению, история не знает сослагательного наклонения.

Моргаю, стирая перед мысленным взором обрывки прошлого и сажусь в автомобиль.

За окном проплывает город. Широкий проспект, слева современные высотки из стекла и бетона, витрины многочисленных магазинов и кафе, справа дорогие дома частного сектора, парк, велосипедная дорожка, мамы с колясками.

– Давно здесь не был, – негромко проговаривает Тихомиров.

Он смотрит перед собой и уверенно ведет машину в плотном потоке.

Украдкой кошусь на него.

Да, за время отсутствия Ивана многое изменилось. И теперь строительство идет полным ходом. Город растет как на дрожжах. Привычными улицами, как раньше часто уже не проедешь, в самых неожиданных местах выросли новые объекты инфраструктуры. Без навигатора легко заблудиться.

А Тихомиров, кстати, навигатором не пользуется. Он просто ориентируется в пространстве. Как хищник в таежном лесу.

Неожиданное сравнение заставляет вздрогнуть. Иван действительно матерый хищник, даже когда старается казаться белым, пушистым и безопасным.

Словно почувствовав, мужчина бросает на меня короткий взгляд и чуть сильнее сжимает руль. А потом резко сворачивает в переулок.

Дыхание внезапно перехватывает. Пусть всего на миг, но холодок волнения мурашками пробегает по коже.

Глупо. Странная реакция. Непонятная.

«Даш, ну, перестань! Откуда паника?», – уговариваю себя, а вслух спрашиваю.

– Куда мы едем?

– В кафе. Это здесь недалеко.

Нейтральный тон успокаивает.

Надо же, совсем как было раньше. Не знаю, откуда во мне присутствует столько веры в Тихомирова, но я никогда в нем не сомневалась. Как истину воспринимала каждое слово.

Всегда.

Будто в моем сердце он еще до знакомства имел безграничный запас благосклонности, неиссякаемый авторитет.

– Сейчас, Даша, – Иван поворачивается ко мне и поясняет. – Еще метров триста.

Если, конечно, я не промахнулся в этих проулках.

Не промахивается.

Тихое кафе располагается в новой застройке. Вход с переулка, подальше от проезжей части. Часть столиков ютится на улице под навесом. На деревянных столбах кашпо с живыми цветами, на перекрытиях – органза.

Но Иван уверенно ведет меня внутрь.

Лофтовый интерьер, приглушенная музыка, парочка посетителей, кроме нас. Не то что на улице, где почти нет свободных мест:

– Ну как, нормально? – интересуется мужчина, провожая меня к дальнему столику у стены. – Нравится тебе здесь?

Осматриваюсь внимательнее. Зал кажется уютным.

– Нравится, – киваю, а следом уточняю немаловажную деталь. – Только название у кафе не «Фараон».

Тихомиров даже не смущается.

– Точно. Не «Фараон».

И всё, никаких добавлений к сказанному.

Медленно выдыхаю, стараясь привести взбудораженные нервы в относительное спокойствие, и, проглатывая лишние второстепенные вопросы, перехожу к главному:

– Зачем мы здесь?

– Чтобы пообедать, Даша, – отвечает мужчина, помогая мне опуститься на стул и подзывая официанта, стоящего наготове. – А потом, я очень надеюсь, ты расскажешь мне, что у тебя стряслось.

12.

ДАРЬЯ

– Что тебе заказать?

Перед глазами лежит меню, красочные картинки призывают попробовать и одно, и другое, обещая, что всё без исключения будет «пальчики оближешь», но после предложения открыть душу, есть, правда, не хочется.

– Наверное, ничего, – не очень уверенно пожимаю плечами. – Воды, разве что.

– Хорошо, – не настаивает Иван, – принесите нам пока минералку и два кофе. Даш, эспрессо макиато? Или вкус поменялся?

– Нет, все верно, – голос ломается.

Пять лет прошло. Он помнит?

– Отлично, – улыбается глазами, будто понимает, что меня удивило, – тогда, минералку, два макиато, а дальше сориентируемся.

Кивнув, официант исчезает, а мой спутник, удобнее устроившись на стуле, вновь возвращается к ранее озвученной теме.

– Так что, поделишься, что у тебя стряслось?

Рассказать Тихомирову о своей жизни? Вот так просто взять и поведать о проблемах и заботах ему – мужчине, который исчез со всех радаров, не сказав ни слова? Который давно стал чужим? Подобное мне даже в кошмарах не виделось.

А тут наяву.

Сомнения наполняют душу. А оно мне надо?

Человек быстро привыкает быть одиночкой, особенно когда каждый шаг напоминает прогулку по минному полю, когда мнимые близкие любую информацию с радостью используют против тебя, когда ради выгоды подтасовывают факты и улыбаясь, обещают засадить на несколько лет в тюрьму.

Я давно одиночка.

Стала ей еще до аварии, когда отец не захотел понять моего нежелания быть Шаталовой, а мать его поддержала. А уж после... о чем говорить, когда живешь по указке, а твою самостоятельность безжалостно день за днем втаптывают в асфальт?

Желание покачать головой и сказать, что это не его дело, набирает обороты. Но тут наши взгляды встречаются.

Мой недоверчивый и его слишком серьезный.

И нарастающее внутри цунами вдруг налетает на стену. Кристально-синюю, как его глаза. Твердую и нерушимую, как гранит. И рассыпается брызгами, а после и вовсе отступает.

Столько лет прошло, а Тихомиров не воспринимается посторонним. Временные преграды стираются и... дальше я просто не анализирую.

Пожимаю плечами и опираюсь локтями на стол.

– Что рассказывать, Ваня?

– Не имеет значения, – без промедления отвечает он. – Давай с самого начала.

С начала

Судя по напряжению, которое он особо не скрывает, пытая меня немигающим взглядом, улыбка у меня выходит невеселой.

– Не уверена, что быстро получится.

Медленный выдох и, в противовес, нарастающий ритм биения сердца.

– Ничего, нам некуда спешить, – жесткая ухмылка Тихомирова не остается незамеченной, – Шаталов сам настаивал, чтобы ты максимально плотно с нами взаимодействовала.

В том, что он имеет ввиду моего свекра, я даже не сомневаюсь. Но впервые задаюсь вопросом, с чего вдруг немцы вышли именно на «Эталон-М», чья деятельность не является эксклюзивной? Строительный бизнес велик, тем более в нашем рекордно быстро развивающемся крае. Копайся в застройщиках —перекопайся. Их много. Есть и более крупные игроки, но Рихтер, как я поняла, настойчиво заинтересован в сотрудничестве именно с Шаталовым. Почему? И он дружит с Иваном. Близко.

Странности, которые я изначально выпустила из виду, теперь бросаются в глаза. И да, мои вопросы к Ивану тоже копятся.

– Я расскажу... – делаю новый глоток воздуха для смелости и добавляю, – и надеюсь, ты ответишь мне взаимностью.

Щеки опаляет жаром, но я не отвожу взгляда.

Я хочу знать причины, почему он меня оставил. Какими бы они не были. Пусть болезненными, пусть некрасивыми, пусть уже совершенно неважными для него.

Они важны мне.

До сих пор.

Просто я устала что-то придумывать сама и банально хочу правды.

– Думаю.

Лежащий на краю стола рядом с левой рукой Ивана телефон начинает вибрировать. Искоса взглянув на имя абонента, мужчина сбрасывает вызов. В этот момент он кажется азартно-взбудораженным.

Или такое впечатление рождается из-за игры света?

Обдумать увиденное не дает подошедший с подносом официант. А потом и Иван: не забывший, в какой момент нас прервали.

– Думаю, – будто бы нас и не отвлекали, Тихомиров дублирует начало оборванной фразы, – моя откровенность в ответ на твою будет вполне справедливой.

13.

ДАРЬЯ

Несколько глотков воды помогают освежиться и заполнить паузу, чтобы собраться с мыслями.

– Что ж... с самого начала, так с самого начала, – произношу негромко, придвигая к себе чашку кофе.

Пальцы, живущие собственной жизнью, скользят по краю белоснежного блюдца, украшенного золотой каймой. А я будто действительно возвращаюсь в прошлое. В тот самый день, с которого все началось.

Воспоминания.

Некоторые из них тускнеют и стираются из памяти, а некоторые остаются навсегда.

Еще и запоминаются вплоть до мелочей. Мелочей, которым в моменте не придаешь особого значения, зато по прошествии времени оцениваешь каждую от и до, въедливо. Ведь именно из них в итоге и складывается полная картина произошедшего, расставляя все по своим местам.

Четко показывая, что было хорошим, что плохим, что лицемерным и подлым, а что хитрой игрой одной ревнивой девчонки.

А тогда я этого еще не знала.

Тогда вернувшись из университета летала по дому как на крыльях. Ни сиделось, ни лежалось, ни обедалось.

Внутри кипел адреналин. Начало осени на улице, а у меня в груди во всю цвела весна, бабочки порхали и мир казался ярким и насыщенным, безумно красивым и воздушным, как мыльные пузырьки.

Мне хотелось обнять его весь. Хотелось смеяться и танцевать. Хотелось делиться позитивом и во все горло кричать от счастья.

Естественно, я этого не делала. Лишь изредка, пока никто не видел, утыкалась в подушку и пищала. Для молодой неискушенной особы, впервые влюбившейся без памяти и получившей от объекта глубокой симпатии взаимность – это было что-то сверхъестественное. Эмоциональный коллапс. Чудо расчудесное. Фантастическая удача. Сказка.

Порой я даже боялась, что вот-вот проснусь, и все окажется сном Безумно красивым, но коротким сном.

Зато и рука каждые пять минут тянулась к телефону, а беспокойный палец то и дело нажимал на разблокировку экрана. Все боялась пропустить звонок или сообщение в мессенджере. Но я ждала.

Послушно ждала.

Ведь Иван обещал забрать меня на прогулку. А он всегда держал слово.

За это я его тоже любила

Таких, как он, я не встречала. Особенный. Не пустомеля, не любитель покрасоваться и пустить пыль в глаза. Взрослый. Ответственный. Сильный не только телом, но и духом. Безумно серьезный. Такой свой, такой близкий. Мой. Рядом с ним замирало сердце, а затем ускорялось, стремясь вырваться из груди, чтобы быть ближе. С ним не хотелось расставаться ни на минуту. Ему я доверяла безоговорочно и млела, когда целовал, держал за руку и называл своей девочкой Знала, он защитит и не обидит.

В ожидании прошел час.

Затем еще один. И еще.

Вечерело. Телефон молчал.

Предвкушение новой встречи постепенно перерастало в беспокойство.

Беспокойство в недоумение. Недоумение в нервное напряжение. Улыбка из счастливой трансформировалась в напряженную.

Иван так и не звонил.

Ладони давно стали влажными, в висках прописались молоточки, в груди беспокойно трепыхалось сердце.

Но я ждала. А родители решили иначе.

– Едешь с нами к Шаталовым, раз никуда не пошла. Нечего дома высиживать, тем более приглашали всех.

Полчаса уговоров, а затем еще столько же настойчивых требований от мамы и твердое «Хватит, Даша! Собирайся» от отца.

Сдалась. Поехала.

Без желания. Без настроения. Все еще судорожно сжимая телефон в руках.

Надеялась: Ваня позвонит, и я, извинившись, тихонько исчезну.

У Шаталовых празднество вышло не особо большим по их меркам. Человек на тридцать или около того. Молодежи собралось не особо много. Я почти никого не знала, кроме Ярослава, единственного сына хозяев дома, и его двоюродной сестры Марты.

Но когда подрастающее поколение дружно решило переместиться в бильярдную, не отказалась. Сидеть и слушать «стариков» казалось еще скучнее.

Шутки, подколки, смех – не особо участвовала в веселье, но губы послушно растягивала. Белой вороной казаться не хотелось. Точнее, я всеми силами стремилась избежать вопросов по типу: что не так? Чего грустишь?

После полутора часов и продолжающейся тишины со стороны Ивана, не выдержала, вышла на балкон, чтобы набрать ему самой. Ни наезжать, ни ругаться не планировала. Просто убедиться, что у него все в порядке.

Не успела.

Марта пришла «подышать воздухом» следом за мной. Ни с того ни с сего завела разговор о Ярославе, о том, что я ему нравлюсь, но слепо этого не замечаю.

– Нужно выбирать рубашку по себе.

Странная фраза, от которой я мысленно отмахнулась, решив никак не комментировать.

А через некоторое время еще одна:

– Наивность, Даша, тоже лечится.

Причем, в это время мы обсуждали мою учебу. И к чему это было сказано, я тогда так и не поняла.

Устав от слишком активно насевшей на меня девицы, выдохнула с облегчением, когда она куда-то исчезла. Жаль ненадолго. Потому что минут через пятнадцать снова явилась, но не одна. В компании Ярослава и подноса с напитками. Ядреный оранжево-зеленой расцветки напиток взяла лишь потому, что мне обещали – он безалкогольный.

Да. В этом не соврали.

Жаль не просветили, что внутри другой гадости предостаточно. Мне хватило двух глотков, чтобы голову повело.

Дальше провал. Полный.

Вот я ввожу пароль на телефоне, чтобы все же позвонить Ивану. Вот делаю глоток, так как Марта толкает тост за любимого дядюшну... и... темнота.

Очнулась я под визг все той же Марты.

Сначала даже не поняла, что не так. Еще и голова дико раскалывалась – подобное мне было совершенно не свойственно. Впрочем, мышцы тоже неестественно ныли будто накануне жутко перезанималась в спортзале.

Дикостью стало моё полностью обнаженное тело. Чужая спальня.

Истерикой – сонный Ярослав под боком, по-хозяйски обнимающий меня чуть ниже талии.

И кошмаром – кровь. Кровь на бедрах. Кровь на постели. Кровь у парня на …

На визг Марты прибежали Шаталовы, которые и послали племянницу меня найти Папа с мамой собирались домой.

Следом за Шаталовыми в спальню Ярослава ввалились и мои родители.

Заминать назревающий скандал никто не собирался. А я, совершенно дезориентированная, даже не понимала, что говорить в оправдание своего непозволительного распутства.

– Вот так, чтобы избежать последствий незащищенного секса и сохранить дружбу между семьями, как говорится: без меня меня женили, – подвожу итог началу своих злоключений, имитируя улыбку.

Только Тихомиров на это не покупается, как и не старается казаться равнодушным.

Резко подается ко мне.

– В ту ночь он тебя изнасиловал? – от его хриплого голоса по спине бегут мурашки Сжатые челюсти, играющие на скулах желваки, лед в темнеющей синеве.

Настоящий хищник, не скрывающий своей жестокой сути. Хищник, чью безмерную силу я чувствую каждой клеточкой тела.

Чувствую, но не боюсь

– Нет, Ваня. Представляешь. Именно тогда это был розыгрыш, – смотрю ему в глаза несколько томительных секунд, а затем перевожу взгляд на чашку с уже холодным кофе.

Вновь поглаживаю ободок блюдца. Это помогает успокоиться. Хоть немного.

Говорить, что насилие произошло в брачную ночь, когда и вскрылся обман, не собираюсь. По мнению Ярика, он, как новоиспеченный муж, всего лишь пользовался своим законным правом. А то, что я не хотела – обычный страх девственницы.

Стоило лишь потерпеть.

Оказывается, он мне и так на притирку целый месяц давал.

14.

ИВАН

В ту ночь он тебя изнасиловал?

Нет, Ваня. Представляешь. Именно тогда это был розыгрыш.

В голове на повторе звучат обрывки разговора. Но постепенно шелуха отлетает, оставляя под собой неприглядную истину.

Нет. Тогда это был розыгрыш.

Тогда был.

Сука! Кулаки сжимаются до хруста.

А в какой момент гребанный розыгрыш стал реальностью? Что вытворил мажористый говнюк с этой девочкой? Какого хрена так поступил, если она ему нравилась?

Никогда не был слепым. Видел, как Ярик слюни пускал, стоило Даше появиться в поле его зрения. Куда только спесь и замашки циничного ублюдка, делающие парня похожим на его тварь-отца, девались? Он становился почти нормальным.

Теперь понимаю, что только почти.

А в реальности? Каким Шаталов был в реальности? С ней? С женой, которую должен был боготворить и носить на руках?

Мне до зуда под кожей хочется задать все эти вопросы сидящей передо мной блондинке, выяснить правду, которая, как теперь понимаю, сильно отличается от той, что складывалась в моей голове годами.

Хочется так, что распирает в груди, но я не смею. Торможу порыв. Не потому что такой добрый, понимающий и имеющий железные принципы не вмешиваться в чужую семью, а потому что вижу ее глаза. Карие озера боли.

– Твои родители, кхм, – прочищаю горло, чтобы не рычать, а по возможности говорить нейтрально, – неужели они поверили, что ты могла совершить подобный поступок?

И тут же в памяти мелькает прошлое, где я, сидя заграницей, как на цепи, листаю новостную ленту и вдруг натыкаюсь на снимки со свадьбы наследника Шаталовых и наследницы Вукаловых.

Молодые в торжественных нарядах. Он в черном, она в белом. Пара стоит на мосту. Прозрачная фата развевается на ветру. В руках невесты кроваво-красные розы. Ярик по-хозяйски обнимает Дашу одной рукой, другой держит за подбородок.

Они пристально смотрят друг другу в глаза. И кажется, что мелькнет всего одна секунда, как их губы соединятся:

Я помню это фото до мелочей. Несмотря на то, что видел его только один раз, а после к чертям расхреначил телефон.

– 0, Ярослав был настолько убедителен, что даже я ему поверила, – качая головой признается Даша.

– Поэтому сразу собралась замуж?

Мой вопрос звучит ровно. Я просто констатирую факт, ни в коем случае не пытаясь ее обидеть или зацепить.И, чудо, она словно это понимает. Или чувствует.

Не закрывается. Обхватывает слегка подрагивающими пальцами стакан, допивает воду до конца. Возвращает посуду на стол.

– Папа всегда так пекся о репутации, мама ему поддакивала. А тут я отмочила такой финт, – девушка морщит нос, вспоминая прошлое, и потянувшись за салфеткой, неосознанно принимается ее трепать. – Еще и Яр открыто заявил, что мы не предохранялись, но он хоть сейчас готов взять ответственность на себя. И за меня, и за ребенка, которого мы могли зачать.

– Но ведь можно было подождать, убедиться... – говорю совершенно реальные вещи.

Кто в наше время женится после случайного секса? Никто. Еще и упорно заявляют, что половой акт совершенно не является поводом для знакомства. Свободные нравы, свободные отношения.

А тут сразу... замуж.

– Ты прав, – без раздумий кивает Даша, а потом, вновь улыбнувшись, произносит то, что в корне меняет ситуацию. – Но, во-первых, оба родителя, остыв, вдруг вспомнили, что пусть в шутку, но рассматривали вариант слияния капиталов через союз детей. И на те раз – такой шикарный шанс выпал. Как не воспользоваться? В общем, Шаталов знатно присел на уши отцу, и давление со стороны обоих родителей на меня многократно усилилось. А во-вторых, – девушка мимолетно морщится, но тут же вновь старается улыбнуться, – вся эта история вылилась в массы. Точнее, в студенческий чат попала пусть смазанная, но довольно фривольная фотография меня и Ярослава. После началась целенаправленная изошренная травля. Каждый день. Каждую перемену При личных встречах, в звонках с неизвестных номеров, в соцсетях. Марта изгалялась, как могла. Но обещала прекратить нападки, если я перестану отказываться от свадьбы.