Текст книги "Случайная мама. Чудо под Новый год (СИ)"

Автор книги: Рина Беж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

ОКСАНА

– Предлагаю для начала нормально познакомиться, – произносит Павел некоторое время спустя, когда я перестаю кружить по кухне беспокойной мухой и приземляюсь на торцевую часть дивана.

Ника вместе с зайцем таким образом оказываются в центре, а мы с соседом по бокам. Но, самое удивительное, все четверо без чая. Игрушечному зверьку, понятное дело, жидкости не надо, и, к счастью, маленькая скромняшка на обратном не настаивает. Себе она выбирает компот из сухофруктов, сваренный мною пару часов назад. К моему облегчению, в запасах сушилки чудом удается отыскать пластмассовую кружку.

Павел просит сварить ему кофе. Черный. Без сахара, но с молоком. Я присоединяюсь к его выбору. Правда, последние добавки использую с точностью до наоборот.

– Что ты имеешь ввиду под «нормально»? – уточняю у него, с улыбкой принимая из руки Ники печенье.

Маленькая хозяюшка оказывается малоразговорчивой, но очень деятельной и щедрой натурой. Угощает и Павла, и меня, и себя, и даже своего ушастого друга, что-то тихонько ему мурлыкая. При этом так и остается сидеть на том месте, куда ее посадили. Не носится, не визжит, не канючит, требуя к себе повышенного внимания или чего-то невозможного.

Бог ты мой, разве такие дети существуют?

Или это фантастика?

– Мне дико неудобно из-за нашего первого раза. Хочу его исправить, – выдает сосед, лукаво улыбаясь.

Эх, и любит же он кидать двузначные фразочки, заставляющие краснеть щеки. Но в диалог с ним с удовольствием вступаю.

– А как же Коко Шанель и ее крылатая фраза: «У вас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление»? – приподнимаю бровь.

– В этом плане я с ней солидарен, – и ухом не ведет. – Но, согласись, Ксюх, цельный образ строится, не только опираясь на первое впечатление, он создается из мелочей. И не одномоментно, а накапливается постепенно. Паззл за паззлом, деталь за деталью.

Искры в глазах соседа подталкивают согласиться.

И я почти это делаю, но тут он снова жжет.

– У Шанель вообще много крылатых фраз. Ринка, моя двоюродная сестрица, обожает их цитировать. Знаешь, какая ее любимая? – Павел дожидается моего отрицательного ответа и, на секунду задумавшись и пощелкав пальцами, с серьезным видом произносит. – Не люблю длинных пиджаков – при разговоре с мужчиной я не вижу, как он ко мне относится.

– Ух-ты, – хмыкаю, – зажигательная откровенность.

Особенно, если эту фразу медленно прокрутить в голове пару-тройку раз и представить ситуативно.

– О, это еще не самое жуткое, – отмахивается он, не скрывая ухмылки. – Потому что цитаты Раневской Ринка тоже обожает. А ее страничка в соцсетях целиком и полностью усеяна подобными этим глубокомысленными статусами.

На некоторое время мы прерываем наш затейливый разговор. Ника протягивает руку и касается моих пальцев. Аккуратно, едва их задевая.

– Что, моя хорошая? – интересуюсь у нее, слегка наклоняясь вперед.

Она такая необычная и милая, что без улыбки смотреть не получается. Да и вообще не смотреть не получается. Неизбежно ловлю себя в моменте, что тянусь к ней взглядом. Как к магнитику.

– Пи...

Маленький пальчик указывает на пластмассовую чашку, стоящую на столе.

– Пить хочешь?

Кивает.

– Я могу тебе помочь?

Снова кивает.

Перевожу взгляд на Павла, наблюдающего за нами, и ловлю его веселое:

– Я ж говорил, что ты Никуське понравилась, Ксюш. Хотя удивлен, честно. Она у нас еще та привередливая дама. Чужачек не переваривает. Мы пять нянек сменили, прежде чем она согласилась с одной из них оставаться, пока я в универе. Да, конфетка?

Конфетка не комментирует. Но доверчиво припадает пухлыми губками к краю чашки и старательно пытается делать глотки.

Помогаю, придерживаю, вытираю подбородок салфетками. А когда убеждаюсь, что напилась, интересуюсь:

– Ника, а печенье где? Уже съела?

Девочка отрицательно мотает головой и указывает на зайца.

– Я-я.

– Я-я съел? – прячу улыбку, разыгрывая удивление.

Серьезно кивает, но хитрые глазки внимательно за мной следят.

Ну раз так.

– Неудивительно, что Я-я всё съел, – размышляю вслух. – Печенье было очень вкусным. Спасибо, Никусь, что угостила.

Малышка, довольная похвалой или интонацией, приваливается к боку родственника и, подтащив к себе на колени зайца, увлекается возней с его ушами. А Павел возвращает нас к началу разговора.

– Давай снова знакомиться, Окс, – говорит он серьезным тоном. – Павел Звягинцев, двадцать два года, студент экономического университета. В этом году выпускаюсь. Родился в этом городе. В этом доме живу почти два года, с того времени как Ника родилась, – на этой фразе сосед протягивает руку для пожатия. Я жму. А он продолжает дальше. – А это Вероника Звягинцева, – обнимает лапочку с двумя хвостиками. – Самая красивая девочка на свете, которой через пару месяцев исполнится два года. Да, конфетка моя?

Павел показывает малышке два пальца, и та с улыбкой жест повторяет.

– Два, – говорит и демонстрирует мне.

– Рада с вами познакомиться, соседи Звягинцевы, – произношу совершенно искренне и представляюсь сама. – А я – Оксана Антипенко, двадцать пять лет. Университет уже закончила. По образованию учитель начальных классов, но сейчас уволилась и работаю в другом направлении. Квартира мне досталась в наследство от бабушки. Вот решила перебраться.

– А до этого с родителями жила?

Вопрос вполне закономерный, но я слегка подвисаю.

– Э-э-э… нет. На съемной с мужем.

– Так ты замужем? – хмурится Павел.

Секунду или две смотрю на него в упор, кусая губу, а затем сама не понимаю: с чего вдруг решаю поделиться сокровенным – чужие же люди! – но приглушаю голос, подаюсь вперед и поясняю:

– Официально, да, еще замужем. Но, если повезет, то через неделю стану разведенной.

– Если повезет? – переспрашивает сосед, копируя и мой тон, и мое поведение.

– Ага. Мой почти бывший муж решил нанять себе адвоката, Звягинцева А.А. Так вот, если тот согласится, то крови моей они попьют и процесс затянут… но я верю в лучшее.

– Звягинцев А.А.? – переспрашивает Павел странно сиплым голосом и разглядывает меня с каким-то новым интересом.

– Да, – киваю. – Ваш однофамилец, представляешь?

– Очень даже, – соглашается он с ухмылкой, но я пропускаю этот момент мимо ушей, потому что спешу поинтересоваться тем, о чем не услышала.

– Паш, а мама Ники где? Ты как-то ее упустил из виду? Или… Если не хочешь не говори, я не настаиваю, просто…

– Не упустил, Ксю, – произносит он, сверкая глазами. – Нет её. Нет и не было никогда.

– Что? Но как?

– А вот так! Отказалась она от дочки. Бросила еще в роддоме.

Ах ты ж ё-ё-ё… кукушка драная!

И столько гневных слов внутри рождается, совсем не литературных.

Глава 10

ОКСАНА

– Обалдеть, это ты в двадцать лет отцом стал?

Очередной мой вопрос совпадает с пришедшим на телефон Звягинцева сообщением. Извинившись, он отвлекается, чтобы прочитать его и вбить ответ, а когда пару минут спустя освобождается, с серьезным видом уточняет:

– Разве плохо быть молодым отцом?

– Нет. Но обычно парни бегут от ответственности.

И я нисколько не преувеличиваю. Двадцать лет – пик активности. В крови разгул гормонов, в ушах свист свободы и вряд ли хоть одна серьезная мысль о будущем в голове. А дети вообще за гранью фантастики.

– С Никой был не тот случай, – отвечает он твердо и больше ни слова не добавляет. Так, что гашу любопытство и спешу сменить тему на более легкую.

Да хотя бы поговорить про учебу.

Но и та оказывается для Павла важной.

– Нет, Окси, я не штаны в универе просиживаю, а учусь. И такое, прикинь, бывает, – заверяет он со смешком, когда я подкалываю про последний выпускной год и лень.

А следом рассказывает, что проходит практику на одном из градообразующих предприятий города, куда уже летом вернётся молодым специалистом – даже вакантное место для него имеется, и дипломный проект он пишет самостоятельно, а не ждет заказ по интернету.

– Да ты крут, студент!

– Разве ты не поняла это с первого взгляда? – играет бровями.

Усмехнувшись, уточняю:

– Считаешь, должна была это сделать после твоей реплики: «На следующей неделе дашь»?

– Прости, – немного тушуется, растирая лоб, – это всё наш дурацкий спор с Борькой. В общем, не бери в голову.

– Договорились, уже забыла, – соглашаюсь покладисто.

И тут же слышу:

– Но если вдруг передумаешь, я не откажусь...

Вот же донжуан! Молодой, да ранний!

Гости покидают мою квартиру спустя час, когда телефон Павла начинает дымиться. На него один за другим сыплются звонки. Некоторые из них он сбрасывает, на два отвечает, но оба раза говорит кратко. Да, нет, окей.

Подозреваю, мое присутствие весомо ограничивает его словарный запас, но уходить в комнату, чтобы дать ему уединенно поболтать, не спешу. Все-таки я у себя дома, да и маленькая гостья щедро делится со мной своей единственной игрушкой, позволяя рассмотреть ее поближе.

– Пока, – Ника от души намахивает мне ручкой и с усердием кивает на предложение заходить в гости, когда стоим на площадке, а потом, явно поддавшись порыву, возвращается и обнимает за ноги.

С затаенной нежностью касаюсь ее темных волос, таких шелковистых, каких у меня никогда не было, и запираю собственную дверь лишь тогда, когда закрывается дверь соседей.

Немного постояв у зеркала в прихожей, возвращаюсь на кухню и неторопливо перемываю немногочисленную грязную посуду. Следом смахиваю крошки с велюрового сидения, – грызя печенюшки, зайчик Я-я был не особо аккуратен, – и всё время улыбаюсь. Ника покорила своим дружелюбием и непосредственностью с первого взгляда.

Не то чтоб я не любила детей – все же в педагогический поступала не с большого бодуна, а по собственному желанию. Но любить детей абстрактно – это одно. А так сходу проникаться симпатией к одной конкретной малоговорящей кнопке – совсем другое.

У меня невероятнейшим образом это вышло. Без каких-либо усилий.

Телефон в ладони вспыхивает сообщением. Мама отчитывается, что уже дома и жарит папе котлеты. Чуть позже планирует готовить в мультиварке плов. Приглашает завтра заехать к ним на ужин.

Обещаю подумать. Плов я люблю, а не стоять у плиты – люблю еще больше.

Окинув беглым взглядом кухню, делаю шаг, чтобы ее покинуть, но торможу возле календаря. До нового года остается чуть больше трех недель. Кажется, времени еще – вагон и маленькая тележка, но с вариантом выбора подарком – не так уж и много.

– Надо будет обдумать, – делаю пометку в голове.

И тут раздается звонок в дверь.

Первая мысль: ребята что-то забыли, вот и вернулись. Вторая: Никуся захотела забрать коробку с парой печенек, которые остались у меня.

Усмехнувшись, иду открывать. То, что это могут быть не они, почему-то не думается. Отпираю замки, распахиваю дверь и с изумлением смотрю на незваного гостя.

Казаков собственной персоной.

– А вот и моя непогрешимая женушка, – выдает почти бывший, слегка растягивая гласные. – При-и-иве-е-ет.

– Ты пьян? – оцениваю его дикцию и внешний вид.

Глаза блестят, щеки красные. Шапка сдвинута на затылок, куртка расстегнута, спортивная кофта под ней расстегнута, рубаха под ней тоже расстегнута. И только футболка нет. Ей никак. Пуговицы отсутствуют.

– Трезв, как стеклышко, – заявляет мне многослойная капуста.

– А если еще подумать?

– Пф-ф-ф… писярик не в счет, Ксюх. С тобой иначе сложно разговаривать, – заявляет Казаков глубокомысленно и подается всем корпусом вперед. – Пустишь?

– Нет, – складываю руки на груди и прислоняюсь плечом к коску, а ногой подпираю дверь, закрывая проход. – Зачем пришел?

– Я тебя люблю.

Шумно выдыхаю и морщусь.

– Попытка не засчитана.

– Соскучился.

– Ложь.

– Оксан, мы муж и жена.

– До конца недели.

– Черт! Какая ты тугая.

Слава богу, дошло.

– Пока, Миша, – машу рукой и начинаю закрывать дверь.

– Стой! Погоди! – тормозит мою попытку. – Я пришел договариваться.

– Договариваться?

Хмурю брови.

– Да. Я согласен. Я дам тебе развод, добровольно, но только в следующем году. Даже адвоката своего крутого отзову, обещаю, Ксюх.

– И что взамен? – проявляю любопытство. Не то, чтоб вот так сходу собралась соглашаться, но до чего еще успел додуматься Миша, очень уж интересно послушать.

– Мне временная регистрация нужна. На год. А лучше два… с половиной. Я на новую работу собираюсь устраиваться.

– А прежняя чем плоха стала? – растягиваю губы в улыбке.

– Уволился.

Стягивает шапку и чешет макушку.

– Сам?

– Да. Там… в общем, проблемы. Я понял, что был неправ, когда тебе изменил, и всё высказал заведующей. Сказал, что расстаемся. Ты мне важнее. А она, меркантильная стерва, велела писать заявление по собственному.

Боже, какой же брехун. Сказочник семидесятого левела. Да это ему, а не мне надо детские книжки писать. Вон как ловко сочиняет.

– Бедненький, – цокаю языком. – Получается, ты сам свою любовницу бросил, а ее муж совсем не при делах? И переломать тебе ноги он не обещал?

– Откуда ты?.. Это ты ему рассказала?! – вспыхивает от недовольства.

– Не-не-не, Миша, меня в ваши игрища не приплетай. Не надо, – выставляю руку и машу перед его носом указательным пальцем. – Я к вашей песочнице никакого отношения не имею. А знаю откуда… так из-за вашего дружного коллектива. Любящего дружно разносить сплетни. Вот и до меня они докатились.

– Оксан, да не слушай ты их. Я…

– Тебе пора, почти бывший муж, – заявляю твердо.

– А прописка?

– А с пропиской сам решай. Сам-сам-сам… – развожу руками, после чего, ловко оттолкнув наглеца, захлопываю дверь.

Хватило же совести припереться?! Договариваться он пришел. Обалдеть, не встать. Дайте, пожалуйста, попить... А то так кушать хочется, что даже переночевать негде.

Глава 11

ОКСАНА

– Ксюх, и как? На луну выть не хочется? Все-таки вы с Мишаней год вместе прожили, а теперь развод, и ты одна остаешься? – интересуется Жамнова, одна из тех подружек, кто рано выскочил замуж, к счастью, удачно и с головой утонул в браке и семейной жизни.

– Девять месяцев, Тань. До года мы не дотянули, – укорачиваю срок «любви» до правдивого и обвожу взглядом небольшое кафе, где мы решили выпить по чашечке кофе.

Встреча вышла спонтанной. Как говорится, ничто не предвещало, но мы одновременно пришли за посылками в пункт выдачи заказов известного маркетплейса и, естественно, зацепились языками.

Учитывая, что сто лет не виделись, как начали болтать в очереди, так, болтая, и вывалились на улицу. Пять минут разговора перешли в десять, потом в пятнадцать и точно бы перемахнули к получасу и дальше, но декабрьский мороз напомнил о себе подзамёрзшими задницами и коленками и загнал в теплое местечко.

– Да какая разница, Ксюх, девять или двенадцать месяцев? – экспрессивно взмахивает рукой Жамнова. – Главное, результат плачевный.

– Плачевный? – вскидываю бровь, утрачивая интерес к изучению предновогоднего убранства общепита и сосредотачиваясь на подруге.

– Конечно, – произносит она с таким пылом, будто катастрофа всемирного масштаба надвигается, а не распад одной маленькой ячейки общества. – Как ты теперь одна будешь со всем справляться? Ни крепкого плеча под боком, на которое опереться можно, ни финансовой поддержки, если вдруг тебя уволят. Ни поговорить вечером за ужином, ни рулон туалетной бумаги из кладовки подать, ни трубу прочистить. Ужас ужасный!

Прыскаю и, зажмурившись, качаю головой.

– Про трубу, Танюш, сильно сказано. Я даже задумалась, какую конкретно прочистку ты имеешь ввиду.

Подруга хмурится, а когда соображает, что к чему, краснеет и фырчит:

– Вот ты дурочка похабная! Я вообще-то про хозяйство!

– Так и я фактически про него…

Играю бровями.

Переглядываемся. Ржем.

А отсмеявшись, я все же объясняю.

– Ты, моя дорогая, своего мужа с моим не сравнивай. Это твой Серега – мастер на все руки. А у моего верхние конечности из жопки растут. Жиденькие и к работе не приученные. По хозяйству Мишаня – ноль без палочки или лузер обыкновенный.

– Вот те раз, – не верит, – а как же летом на шашлыках у Светки на даче? Казаков сам мне вдохновенно рассказывал, что своими руками собирается ремонт в квартире твоей бабушки делать… я уши развесила, а потом своему весь мозг чайной ложечкой выела, чтоб равнялся на крутыша.

– П-ф-ф, Таня, я тебя умоляю. Казаков – крутыш только в плане почесать языком. Заливать он мастер. Не зря ж в консультантах столько лет продержался. Там балаболы экстракласса на вес золота.

– Получается, развод? И ни одного шанса отыграть назад?

– Ни одного. Потому что не хочу.

– И не боишься?

– Жду, не дождусь.

– «Стерпится – слюбится» – точно не про тебя?

– Не-а, не про меня. Я считаю, что от отношений нужно испытывать такие эмоции, будто из банкомата деньги получаешь, а не кредит выплачиваешь.

Танюха смеется, а я опускаю чашку с почти допитым кофе на блюдце и отвлекаюсь на входящий звонок.

– Да, слушаю, – говорю, принимая вызов.

– Ксюш, привет, это Паша.

– Привет, узнала.

Со Звягинцевым мы обменялись номерами еще в тот день, когда они с Никой приходили ко мне в гости – несколько дней назад. Так, по-соседски, на всякий случай. Вдруг понадобится зачем – трубу прорвет у соседей сверху, или наоборот, мы кого снизу сами затопим.

– А ты не дома? – улавливаю в голосе парня нервные нотки. – Я заходил, никто не открыл.

– Вышла по делам ненадолго. А что?

– Вот невезуха! Окси, у меня проблемка. Выручи, а? По-соседски. В универе внеплановую консультацию назначили, явка обязательна. Декан будет. А Никуську с собой тянуть – бред полнейший. И, как на зло, няня ее приболела.

С няней, Зоей Михайловной, кстати, познакомиться я успела. Встретились на детской площадке во дворе, когда мусор выносила. Я бы и внимания не обратила, а Вероника с радостным: «Сана!» от нее ко мне рванула и, как в день знакомства на лестничной площадке, обняла за ноги. Я с ними тогда больше часа прогуляла. Точнее, с Никой, которая взяла меня за руку и всюду таскала за собой – и на горку, и с горки, и к елке, и делать тракторные следы на снегу, и лепить снеговика.

– Тебе к какому часу надо, Паш? – уточняю, проверяя время.

– К четырем.

– А там сколько будешь?

– Час или два максимум, не считая дороги – по полчаса в один конец.

Итого три – три с половиной, прикидываю.

– Ладно, – выдыхаю, сама на себя поражаясь. – Через двадцать минут буду дома. Собери, если что Нике понадобится. Я ее к себе заберу.

– Ксюшечка – ты лучшая! Я тебя обожаю! С меня подарок. И обнимашки. И целовашки. И…

– Угомонись, – смеюсь, – «спасибо» будет достаточно.

Глава 12

ОКСАНА

– Привет, красотулька! Привет, Паш! Проходите, пожалуйста, – шире распахиваю дверь, пропуская Звягинцевых в квартиру.

– Пи-вет, Сана!

Никуся в этот раз не прячется, а стоит с важным, немного сонным личиком впереди. И как только я с ней здороваюсь, расплывается в широкой улыбке и бросается вперед.

Смешная до умиления. Подмышкой справа зажат уже знакомый мне Я-я, в левой руке пакет, который практически волочится по полу. Но Вероника его не отпускает даже тогда, когда вваливается в прихожую, прилипает к моей ноге и крепко ее обнимает.

Бережливая растет. Всё своё ношу с собой.

Подмечаю интересную деталь.

– Кучава, – заявляет малышка с детской непосредственностью, задирая голову и заглядывая мне в глаза.

– Скучала? – переспрашиваю, поглаживая темноволосую макушку. – А знаешь, моя красивая девочка, я по тебе тоже.

– Павда?

– Да, правда, – произношу, согласно кивая, а прислушавшись к себе, понимаю, что совершенно точно так и есть.

Ни разу не соврала.

– Привет, Ксюнь, – здоровается Пашка, дождавшись паузы в нашем с малышкой общении. – У Ники в пакете игрушки. А здесь, – протягивает мне небольшую спортивную сумку. – Детские пюре в банках. Соки, печенье, каши. Я хотел ее сам накормить перед приходом к тебе, но она долго спала. Не успел.

– Не переживай, мы справимся. Да, Ник? – уточняю у крохи.

Все же мое видение происходящего – одно, а как всё обстоит в реале – уже другое. Вдруг суперсложный процесс? И она откажется?

Но девочка совершенно спокойно соглашается.

– Да.

– Вот видишь, всё будет хорошо. Поедим, – сообщаю Павлу, забирая сумку у него из рук и опуская на пуф. – Я же правильно понимаю, что инструкции по приготовлению на коробках и банках имеются?

– Да, конечно. Всё есть.

– Вот и отлично.

– Ты моя спасительница, Ксюш!

Ослепляет улыбкой в пятьсот ват и, протянув руку, поглаживает по предплечью. Спускается к кисти, цепляет пальцы…

– Брось, накладки у всех случаются, – отмахиваюсь и перевожу взгляд на девочку, которая так и стоит, прижавшись ко мне всем тельцем. – Главное, ответь, у Ники ни на что нет аллергии?

– Э-э-э… – зависает Пашка, чем слегка удивляет. – Н-нет, кажется.

– Кажется?

Вздергиваю бровь.

Он отвечает или уточняет у меня?

– Ну-у-у… – смешно краснеет, вскидывая руку и почесывая макушку. – Я такого не припомню, если честно.

Если честно? Не припомнит?

Нормальный ответ.

Вот же чудо-папашка! Эх, мужики-мужики! Не зря говорят, что мы с ними с разных планет. Нам одно важно, а им совершенно иное.

– Паш, а если подумать?

– Да я ж думаю, – мнется.

– Окей, тогда давай иначе, – решаю пойти от обратного. – Я суп-пюре хотела сварить из картошки, морковки, лука, брокколи и сливок. Такое она ест?

– Э-э-э… ну да. Няня варит.

– Ну раз варит – отлично, – выдыхаю. – Беги уже, студент. Опоздаешь. И да. Телефон включен, зарядка полная. Если что, сразу наберу.

– Спасибо!

– Говорил уже.

Через минуту захлопываю за Звягинцевым старшим дверь, беру Звягинцеву младшую за руку и веду ее осматривать квартиру, чтобы она знала, где и что у меня находится, и не боялась заблудиться. Хотя вряд ли это ей грозит. Тридцать три квадратных метра – не пара сотен. К тому же кладовка – одно название. В неё как вошел, так и вышел. А кухня, комната и санузел, как у всех.

– Никусь, а ты сказки любишь? – уточняю немного спустя, когда мы, вымыв в ванной комнате руки, располагаемся на кухне.

Малышка, забравшись на диван, усаживает рядом с собой зайца и без вопросов ждет, когда я открою коробку сока и перелью для нее в стакан.

– Да.

– Зоя Павловна, няня, тебе их читает?

– Угу, – кивает, отчего хвостики смешно колышутся.

– И папа?

– Папа аботает. Мого, – выдает чудо серьезным голосом.

Не могу не улыбнуться.

Такая деловушка становится, когда про папу уточняю. Сразу видно, папина любимая доча и обожающая его. Пусть слова плохо выговаривает, но зато столько энергии и энтузиазма в глазах вспыхивает, когда его защищает, что завидуешь белой завистью. И себе такую же куколку хочешь, которая любит бескорыстно, нежно и всем сердцем.

– Папа много работает? Ну да. Он же учится, – соглашаюсь. А затем предлагаю. – А хочешь, пока будешь свою пирамидку строить, я тебе сказку про принцессу Морковку, синьора Картофеля и хитрого обманщика Лука, который хотел их разлучить, расскажу?

– Хосю.

– Тогда слушай. В небольшой стране Кастрюлии, которая стояла на огненном вулкане, жила-была одна маленькая принцесса, которую звали Морковка. Она не знала, что принцесса, и долгое время носила обычное грязное платьице, пока добрая фея ее не расколдовала и не превратила ее одежду в яркий оранжевый наряд…

Пока прямо на ходу сочиняю сказку, извлекаю из холодильника ту саму морковку и начинаю ее чистить. Потом переключаюсь на картофель и лук – всех героев моей истории. Ника внимательно слушает, а немного погодя, вовлеченная в рассказ, даже подкидывает свои идеи и задает вопросы.

Кажется, сочинять на пару выходит у нас весьма неплохо. По крайне мере я успеваю приготовить суп, а малышка, еще не умеющая подолгу сосредотачиваться на одном деле, не капризничает.

Дальше мы едим, а позже мне показывают «сокровища», которые Ника принесла в пакете. Браслетик с крупными бусинами на толстой резинке, игрушечное зеркальце и набор парикмахерской, а еще четыре машинки. В последние играем, развалившись на ковре в комнате.

Увлекшись, с помощью книг и картона строю дороги, а еще ямы и трамплины, и моя маленькая гостья едва не пищит от восторга, когда ее «гонка» обгоняет мою, уехав с горы на несколько сантиметров дальше.

– А куколок у тебя нет? – обвожу игрушки внимательным взглядом.

– Неть, не юбю, – темная головка усердно мотается из стороны в сторону. – А ты?

– А знаешь, я их тоже в детстве не любила, – признаюсь, нисколько не удивляясь Никиным предпочтениям. Каждому свое. – Зато обожала возиться в воде.

– Аде?

Явно не понимая, что я имею ввиду, кроха смотрит на меня во все глаза, а я решаю показать ей все наглядно.

– Пойдем, научу.

Наливаю в большой таз воды и забрасываю в него деревянные пробки из-под бутылок, которые сама не знаю зачем много лет коллекционировала, а затем раскрашивала в разные цвета. Удивленной Нике выдаю поварешку и ставлю перед ней большую металлическую миску.

– Наловишь мне сюда желтенькие, – тычу пальцем в пробку обозначенного цвета. – А сюда красненькие, – выставляю блюдо поменьше.

– Да, – в детском голосе плещется нетерпение, а в глубине глаз предвкушение и радость.

Ника даже язык от удовольствия высовывает, когда выполняет задание. Так нас и застает вернувшийся Павел.

– Девчонки, а вы чего все мокрые? Трубу прорвало? – хлопает он глазами, не скрывая шока.

– Нет, мы играли, – успокаиваю его.

– Па-ёшкой, – подтверждает лапочка, демонстрируя черную пластиковую поварешку.