Текст книги "За секунду до взрыва"

Автор книги: Ридли Пирсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Глава восемнадцатая

Моник припарковала машину за квартал от табачного магазина на улице К. В предыдущем магазине «Собрания» не оказалось, и там ей порекомендовали этот. Она шла по ярко освещенной солнцем улице, следуя за собственной тенью.

Магазин торговал табачными изделиями и вином. Хотя Моник и не любила табачного дыма, но в этом магазине сладкий запах трубочного табака смешивался с запахами дорогих сигар и дерева, создавая восхитительный аромат.

За прилавком стоял человек лет тридцати с почти военной выправкой и острым проницательным взглядом. Моник ожидала увидеть согбенного лысеющего старика, в очках, с желтыми зубами, улыбающегося каждому покупателю. Но перед ней стоял скорей недавний выпускник университета, который, видимо, зарабатывал деньги, чтобы оплатить жилье. Наверное, и сигареты таскает потихоньку на продажу, подумала она, отметив, что он явно некурящий.

– Мне, пожалуйста, блок «Собрания», – сказала Моник.

– Блок? Эти сигареты блоками не продаются. Только пачками.

– Господи, ну тогда десять пачек, – с раздражением произнесла она. – У вас они есть? Русская марка.

– Конечно, есть.

Он полез под прилавок, открыл какой-то ящик и достал десять пачек сигарет. Нацарапал что-то на клочке бумаги, потом взял калькулятор.

– Пятьдесят четыре пятьдесят. У меня нет сдачи, – добавил он, когда она достала три двадцатидолларовые бумажки. – И в кассовом аппарате что-то сломалось. Не пойму, что. Можете расплатиться кредитной карточкой, если вас это устроит.

Она засунула купюры обратно в кошелек и вытащила из сумочки кредитную карточку. Продавец куда-то убежал и вернулся обратно с квитанцией, на которой была графа: «Ваш номер телефона». Моник нацарапала номер, расписалась, сердито бормоча себе под нос, что все вокруг сговорились мучить ее.

Продавец оторвал одну часть квитанции, причем так неловко, что вторая часть оказалась тоже надорванной. Извинился, протянул ей квитанцию вместе с сигаретами, которые уже успел уложить в целлофановый пакет.

Господи, хоть бы он еще не пожелал приятно провести время, раздраженно подумала Моник.

– Желаю хорошо провести время, – сказал продавец.

– Вам тоже, – пробормотала Моник и вылетела из магазина.

Они мчались на красный свет, непрестанно сигналя.

– Ты уверен, что ничего не перепутал? – спросил Дэггет.

– Да вроде бы нет, – ответил Левин. – Кредитная карточка на имя Марианн Литл. И еще он сказал, что, если надеть на нее темные очки и шарф, будет точь-в-точь та, что изображена на снимке, который ты всем передал. Купила десять пачек «Собрания». Ушла пешком. Он собирался сесть ей на хвост.

Они проехали еще два квартала. Левин внимательно следил за прохожими.

– Вот он! Притормози! – Левин выскочил из машины.

Дэггет наблюдал, сидя за рулем, как они о чем-то взволнованно переговариваются. «Продавец» заглядывал в записную книжку и указывал куда-то рукой.

Левин вскочил обратно в машину.

– Мы отстали от нее на две-три минуты. Красный «БМВ», вашингтонский номер, начинается на триста. Он ее потерял в потоке транспорта.

– Две-три минуты?! Вот дьявол! – Дэггет нажал на акселератор. Машина с визгом рванула с места. Он мчался так несколько минут, не обращая внимания на светофоры, чуть не врезавшись в грузовик с мороженым. И наконец вынужден был сдаться. – Прошляпили! С самого начала не продумал. Надо было посадить двоих на магазин.

– Это моя вина, Мичиган. Палмэн отказался дать мне еще нескольких человек.

Остановившись у светофора, Дэггет прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Не получалось.

– У нас есть ее номер телефона, – сказал Левин. – Есть часть номера машины, дорогой машины, каких в Вашингтоне немного.

– Если ты думаешь, что это выведет нас на нее, не обольщайся.

– Как знать. Помнишь серьги? Она все-таки скорее всего непрофессионал.

На письменном столе Питера Дрейка царил образцовый порядок, что было типично для сотрудников отдела контрразведки. Мальчики из КПЗ все были как на подбор. Говорили, не разжимая губ, носили белые рубашки, застегнутые на все пуговицы, галстуки и подтяжки. Пили только черный кофе и только чистое виски. По выходным играли в теннис или катались на яхтах, купленных родителями. У всех у них были прехорошенькие умненькие жены, одетые скромно, но дорого, с аккуратными прическами.

Питер Дрейк, высокий, темноволосый, очень красивый малый, свободно владел девятью языками и имел три ученые степени.

Дрейк поднялся с места и крепко пожал Дэггету руку.

– Мы тут подняли несколько досье, конфискованных при налете на «Дер Грунд». Кажется, мы обнаружили твою таинственную незнакомку.

– Я весь внимание.

– Если это именно она, то ее настоящее имя Моник де Марджери.

– Что-нибудь известно о ее прошлом?

– Нам известно все. Майкл Шарп держал досье на всех своих исполнителей. Правда, он постарался не включать туда ничего такого, что помогло бы опознать человека, поэтому я не могу быть полностью уверен. Но вероятность очень велика. Так вот: сначала счастливое детство в богатой французской семье; отец занимался книгоиздательством. Подростком она сбежала из дома, превратилась в наркоманку, проститутку, а позже в курьера у одного из магнатов наркобизнеса. Регулярно появлялась на рейсах, курсирующих между основными европейскими рынками наркотиков, бывала в Швейцарии. Ее арестовали, – продолжал Питер, заглядывая в досье. – Причем не кто иной, как Майкл Шарп. Он был в то время полицейским, плохим полицейским, надо прямо сказать. Похоже, что деньги, захваченные во время ареста, он оставил себе, но это не наверняка. Так вот, он взял к себе курьером Моник. У него к тому времени была группа богатых покровителей по всему континенту. Некоторые из них помогали «Дер Грунду» добровольно, других шантажировали… Де Марджери перевозила деньги в Германию или Швейцарию. А может, и туда, и туда, мы пока точно не установили. И не знаем пока точно, сколько денег, но, по предварительным оценкам, несколько миллионов долларов. Дальше. Два года назад де Марджери покинула Германию и поселилась здесь, в Америке, под именем Чейсон. По-видимому, именно Шарп внедрил ее в фирму «Продукты для полета». – Дрейк наморщил брови, как бы соображая, продолжать ли дальше. Потом плюхнулся на стул, как будто из него выпустили воздух, и воззрился на Дэггета.

– В чем дело? – спросил Дэггет.

– Дальше идут одни догадки. По тем фактам, которые мы извлекли из налета на «Дер Грунд», предстоит еще много работы. Но тебя, как я понимаю, время поджимает.

– Это еще слишком слабо сказано.

– За два дня до катастрофы на 1023-м она прилетела во Франкфурт.

Дэггет боялся вздохнуть. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Он будто окаменел. Даже сердце, казалось, перестало биться.

– Ты хочешь сказать, что она и есть Энтони Корт?!

Дрейк медленно покачал головой.

– Нет, это всего лишь одна из версий. Может быть, позже нам удастся выудить из всего этого, – он указал на бумаги, – описание Энтони Корта. Но скорее всего эта женщина – всего лишь подсобная исполнительница. Может, курьер, может, водитель. Скорее всего курьер.

– Она в Лос-Анджелес что-то доставила?

– Вполне возможно.

– Бернардовский детонатор.

– Возможно.

– Но тебя это как будто не интересует.

– Конечно, меня это очень интересует. Но сейчас я пытаюсь установить ее участие во франкфуртской акции. Там она, вероятнее всего, была водителем Корта. – Дрейк помолчал, как бы давая Дэггету возможность высказаться. Но Дэггет не знал, что сказать. – Они одна команда, – продолжал Питер. – Постоянно действующая команда. И вместе с тем Чейсон два года ждала здесь, пока ее снова задействуют. Теперь ты связываешь ее появление с катастрофой на «Эм-Эйр-Экспресс». Ее, наверное, действительно задействовали. Правда, «Дер Грунд» замели, но Корту удалось выскользнуть. Так вот, если бы ты работал в контрразведке, какие бы выводы сделал ты из всего этого? Могу сказать тебе, что я думаю. Я думаю, что тот, кто взрывает и за кем ты охотишься, все-таки…

– Энтони Корт! – воскликнул Дэггет. К нему наконец вернулся дар речи.

Вот теперь, кажется, у него действительно остановилось сердце.

В течение нескольких часов он кружил по улицам, переезжая от одного бара к другому. Он не знал, чего или кого ищет. Он думал и действовал машинально. Энтони Корт! Звук этого имени наполнял его возбуждением и страхом. А вдруг он его упустит или уже упустил? А вдруг Корту удастся перехитрить его и совершить то страшное, что он задумал? Еще он боялся, что если в конце концов схватит Корта, то сразу убьет его.

Домой он ехал совсем пьяным, стараясь держаться безлюдных улочек. В конце концов он обнаружил, что его машина остановилась у дома, где жила Кэри. Когда-то, в восемнадцатом веке, дом был частью большого поместья, одной из его хозяйственных построек. Сейчас его окружала высокая изгородь из рододендронов. Основной дом бывшего поместья стоял от этой бывшей хозяйственной постройки на довольно большом расстоянии, и весь участок зарос буйной растительностью. Несколько высоченных тополей, огромный толстенный дуб и фруктовый сад за каменной оградой – вишни, яблони, персиковые деревья. Хотя участок и не принадлежал Кэри по условиям аренды, она заботливо за ним ухаживала, как бы считая его своим. Сейчас луна освещала бледным светом крышу дома, красный кирпичный дымоход. В лунном свете все выглядело призрачным и загадочным. Дэггет сидел в машине как завороженный. Почему-то ему даже стало страшно.

Она спасла его однажды. Нет, она спасала его много раз. Даже трудно сосчитать, сколько. Она умела слушать как никто. Она умела заставить его посмотреть на многое другими глазами. Она была его исповедником, его совестью, его целителем. Тут он припомнил, в пьяном тумане, что в последнее время эта женщина стала слишком давить на него.

Что если она и сейчас примется учить его, как надо жить? Что если она в эту минуту не настроена прощать? И что если она совсем не обрадуется его неожиданному появлению?

Куда же они зашли в своих отношениях, если сейчас он сидит в машине перед ее домом, не решаясь войти? Она нужна ему. И все же он не может решиться войти в дом. Он видел в окне ванной комнаты мерцание ночника. Он представил себе ее спящей, и он ощутил ее запах, почти услышал ее ровное дыхание. Она нужна ему. Но какой ценой?

Через минуту он развернул машину и поехал прочь от дома. Ехал, казалось, без всякой цели, как будто машина сама несла его неизвестно куда. Петляющие узкие улочки с шикарными особняками. Луна светила так ярко, что и фары были не нужны. Особняки колониальной архитектуры, казалось, тоже светились. Он выключил фары и теперь ехал через тени; это было, конечно же, рискованно, но захватывало. Он включил радио, поискал по разным каналам, пока не услышал, как глубокий чистый женский голос исполняет классическую итальянскую арию. Дэггет слушал, едва сдерживая слезы, и в конце концов разрыдался.

Ему пришлось долго стучать в дверь, прежде чем она открыла. Наконец приоткрылся «глазок»; он представил себе, как она смотрит на него. Попытался пригладить взлохмаченные волосы.

Дверь открылась. Линн Грин стояла на пороге. На ней была только белая майка. Она улыбнулась, кивнула, он вошел. Она закрыла все замки и засовы и повернулась к нему. По щекам ее текли слезы.

– Я счастлива, что ты пришел, – проговорила она.

Глава девятнадцатая

Субботу и воскресенье Корт провел в одиночестве. Отдыхал, еще раз прокручивал в голове план действий, смотрел передачи Си-эн-эн. Итак, если верить Греку, встречу отложили примерно на неделю, то есть где-то до следующей пятницы. Но ему нужна более точная дата, а ее можно узнать только от Дэггета. Ганс Мознер – эти два слова он повторял как заклинание.

И еще ему не терпелось увидеть Кэролин. За эти два дня Моник превратилась в его глазах всего лишь в одушевленную куклу. Или, вернее, в испорченную девчонку, которая хочет лишь одного – получить удовольствие в том единственном месте между раздвинутыми ногами. В ней все было ясно и понятно. Цветы для нее означали лишь средство, с помощью которого мужчина покупает благосклонность женщины. Кэролин! О, Кэролин понимала гораздо больше; она чувствовала гармонию жизни, ее симметрию и глубину. Она чувствовала мельчайшие оттенки расцветок и запахов, которые дарила человеку жизнь. Она чувствовала и понимала все. А ее лицо! То самое лицо, которое еще несколько дней назад не произвело на него никакого впечатления, теперь неотступно стояло перед глазами. Прекрасное, обольстительное, манящее и незабываемое.

В понедельник утром он подошел к дверям ее фирмы с огромным букетом ирисов, спрятанным за спиной, возбужденный, как мальчишка. На этот раз секретарша была на месте. Он назвал себя и, не дожидаясь ответа, рванул прямо в кабинет. Услышав за спиной восторженное восклицание, он обернулся на мгновение – ага, это секретарша увидела букет. Теперь он мог быть уверен, что и Кэролин понравятся его цветы.

Он не ошибся.

Они снова поехали осматривать дома. Второй из тех, что она ему показала, стоял недалеко от ее собственного дома. Он тоже когда-то был частью того же поместья. Домик был совсем крошечный, и кухня довольно плохонькая. Но у Кэри возникла заманчивая мысль: чем черт не шутит, а вдруг этот человек станет ее ближайшим соседом. К тому же по размерам домик вполне подошел бы для холостяка. Теперь она расхваливала домик и окрестности, стараясь привлечь внимание к его достоинствам и по возможности сгладить недостатки. О близости своего собственного жилища она, конечно, не упомянула.

– На мой взгляд, – говорила она, – у этого домика есть одно колоссальное преимущество: его система пожарной тревоги напрямую связана с пожарной станцией ближайшего поселка через телефонную линию. И еще он подключен к спутниковой системе телевидения – более ста каналов.

Он очень внимательно осмотрел и дом, и участок, но в конце осмотра, конечно же, последовал вежливый отказ.

– Не думаю, что мне это подойдет.

Они подъехали к следующему дому. По дороге Корт уговорил ее остановиться у китайского ресторанчика. Они сели на лужайке перед роскошным белым особняком, Корт разложил пакеты с едой и открыл бутылку красного вина.

После второго стакана Корт начисто забыл про ключи, про Дэггета, про Мознера и даже про то, что ему и в самом деле надо бы подыскать какое-нибудь местечко для укрытия.

– Расскажите мне о жене, – вдруг произнесла Кэри. – Вы, кажется, говорили, что был и ребенок. Расскажите мне все.

И он вместо того, чтобы собрать в кулак всю свою волю, вместо того, чтобы выдумать любую чушь – она все равно бы поверила, – он налил им обоим еще по стакану вина, откинулся поудобнее и стал рассказывать. Он вдруг почувствовал себя освобожденным, не связанным больше предстоящей операцией, своими обетами и хитроумными планами. Он так долго скрывал свои мысли и чувства, отрезав себя от всего, что теперь неожиданно раскрылся весь, полностью. Он вручал себя этой женщине. Он отдавал себя в ее руки.

Хотя и не переставал каким-то шестым чувством ощущать опасность того, что делает. И тем не менее в эту минуту в его душе царили мир и спокойствие.

Кэри не могла понять, как можно так мгновенно увлечься совершенно незнакомым человеком. Она думала, что вообще не способна на это. Сердце колотилось бешено и неровно, ее бросало то в жар, то в холод, ладони потели, а эти дикие сексуальные фантазии! Все то, о чем говорила сестра. Как ему удалось этого добиться? Может, причиной тому его исключительная уверенность в себе? Или необычный акцент? Или его проницательный взгляд? Его смех? Его цветы? А может, то, что он ни на минуту не сводит с нее глаз?

Когда он рассказывал о жене, голос его стал хриплым, а взгляд каким-то отстраненным. Он описывал молоденькую хорошенькую студентку, которая тянулась к знаниям. А сам он в этих рассказах представал чуть ли не профессором. Но Кэри не решалась прерывать его вопросами. Он был как в трансе. Казалось, одно неверное слово, и он очнется, остановится навсегда. Ни за что на свете Кэри бы себе этого не позволила. Теперь и она как бы впала в транс. Но что вставало перед ее мысленным взором? Неужели она этого хочет?! Ей стало страшно за себя.

Наконец он остановился. Замолчал. Наступила мертвая тишина.

– Наш ребенок… – произнес он и опять надолго замолчал, окутанный клубами сигаретного дыма. Она вдруг поняла, что он собирался сказать что-то другое, но в последний момент внезапно заменил слово, – родился мертвым. – Он снова замолчал. – Жена не смогла этого перенести.

Это была явная неправда. Но почему? Спросить его об этом она не могла. То, что было правдой, казалось, запрятано глубоко внутри него, как зарытые в землю сокровища. У Кэри зародилась мечта: она заставит его раскрыться, поможет ему освободиться от этого груза. Она вдруг поняла, что им суждено стать любовниками.

После осмотра четвертого дома она наконец решилась спросить:

– Мне в общем-то все равно, но все-таки… Вы в самом деле собираетесь снимать дом или у вас что-то другое на уме?

Они в это время стояли на кухне. Кэри внимательно изучала его лицо. Этот дом, казалось, понравился ему больше всех остальных: он не сделал ни одного критического замечания. Просто стоял и молчал.

– Вы не согласитесь поужинать со мной сегодня вечером? – спросил он. Кэри молчала. – Пожалуйста! – произнес он и добавил: – Мы можем заодно обсудить условия аренды.

– Я… я не знаю… а… какой дом? Я имею в виду аренду…

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Нет.

– Нет – не ответили, или нет – не будете со мной ужинать?

– Нет, не ответила.

– Значит, вы согласны поужинать со мной?

– Нет… не знаю… – Он стоял слишком близко. А ее сердце колотилось слишком сильно, она боялась, что он может услышать. Скрестила руки на груди, чтобы как-то унять дрожь. – Наверное, это все вино, – пробормотала Кэри. Хоть бы сказал что-нибудь или пошутил. Но он молчал и стоял так близко, что Кэри слышала, как шуршит ткань его рубашки при каждом вздохе. – Энтони, я должна вам сказать: у меня есть человек, с которым я связана.

Наконец-то она это сказала! Кэри гордилась собой.

– А… это тот человек, который был с вами на приеме, да? Дог… как его… забыл.

– Дэггет. Да, это он.

– И он тоже в вашем бизнесе?

– Нет, – пробормотала она, улыбаясь против воли. Кажется, он все-таки взял верх. Кэри чувствовала, что сейчас уступит.

– Но, Кэролин, я приглашаю вас всего лишь на ужин. Деловой ужин. Просто поужинать вместе сегодня вечером. Все люди ведь когда-нибудь едят. Или этот ваш Дэггет не любит, что вы ужинаете?

Кэри залилась румянцем. Она не знала, что сказать. Может быть, она его неправильно поняла.

Корт назвал какой-то ресторан и время.

– Подождите, мне надо еще уточнить.

– Жду вас в восемь, – и он повторил название ресторана. – Значит, это мы решили. А теперь, – он посмотрел ей прямо в глаза, – покажите мне еще спальню, пожалуйста.

Глава двадцатая

Французский ресторан «Шартрез» на улице Н представлял собой вполне приличное заведение, без особых претензий, но определенно романтическое: низкие потолки, свечи в канделябрах, тихая камерная музыка. Из восьми столиков только три были заняты.

Кэри опаздывала, но это не имело значения. Он готов был ждать сколько угодно. Сейчас его занимала другая проблема – заказывать ли вино?

Услышав женский голос, он поднял глаза. Кэролин. Его Кэролин! Он вскочил, едва не опрокинув на себя бокал с минеральной водой. Взял ее холодную ладонь, провел губами по мягкой щеке.

– Вы сегодня еще прекраснее, чем обычно.

На ней была ярко-голубая шелковая блузка с вышивкой на воротнике и карманах, нитка искусственного жемчуга и светлые брюки с широким кожаным поясом на изящной золотой пряжке. Шелк блузки мягкими складками спадал с ее полной груди на тонкую талию, где его плотно стягивал кожаный пояс. Верхние пуговицы блузки были не застегнуты.

Он почти оттолкнул официанта и сам усадил ее, наклонившись к ней как можно ближе, чтобы вдохнуть ее запах. От нее пахло свежими гардениями.

Она залилась румянцем.

– Добрый вечер, Карл.

– Вот теперь он действительно добрый, – сказал Корт, усаживаясь на свое место.

– Вы о чем-то задумались. Я, кажется, вам помешала.

– Да нет, я ни о чем не думал, – как всегда, солгал он. А потом сказал правду: – И нет для меня сейчас ничего важнее, чем встреча с вами.

Ее как будто даже передернуло от этого комплимента.

– Но вы выглядели очень серьезным, я бы даже сказала, встревоженным.

– Боялся, что вы не придете.

Она улыбнулась какой-то меланхолической улыбкой. Подошел официант, держа в руках меню, но Корт опять отмахнулся от него.

– Скажите, есть у вас какое-нибудь нелюбимое блюдо?

– А вы собираетесь сделать заказ для нас обоих?

– Да, если вы не против.

– Конечно, я не против.

– Но вы так и не сказали мне, чего следует избегать. Только честно, а то ужин не доставит вам удовольствия.

– Ну, например, я не люблю рубец и никакое экзотическое мясо. И креветок не ем; я слышала, как их ловят, расставляя сети так, что попадается все живое вокруг. Не ем телятину; мне рассказывали, как их раскармливают, как почти не дают им двигаться, чтобы наращивали побольше мяса. Вообще, должна предупредить вас, Карл: я женщина с твердыми убеждениями, даже в мелочах.

– Я тоже. Особенно в том, что касается окружающей среды. – Тут он против своей воли усмехнулся. – Что будете пить? Вино или, может, коктейль?

– А вы что будете?

– Мы сейчас говорим о вас.

– Я, наверное, вино.

– Красное или белое?

– Закажите на свой вкус. Я на вас полагаюсь.

Он заказал бутылку калифорнийского каберне «Серебряный дуб» выдержки 1985 года, салаты и седло барашка.

Где-то в середине ужина она снова попыталась заговорить о его прошлом, но он переменил тему.

– Наверное, я остановлюсь на том последнем доме, который мы видели вчера, только взгляну еще раз на тот желто-белый коттедж, помните, вы мне его показывали в первый день. Вот тогда и решу окончательно, если не возражаете. Давайте сделаем это завтра.

Она достала из сумочки записную книжку, справилась по ней. Он не мог понять наверняка, огорчил ли ее этот деловой поворот беседы или, наоборот, обрадовал. Они уговорились о времени завтрашней встречи.

– А вы нелегкий покупатель. Крепкий орешек.

– Я предупреждал. Я и вправду привередливый.

Капля соуса упала с ее вилки прямо на блузку. А оттуда стекла на грудь. Корт первым это заметил. Он наклонился к ней, протянул руку и остановился, выжидая, что она будет делать. Она опустила глаза, пытаясь рассмотреть, что произошло.

– Пролилось, – проговорил он.

Потом медленно-медленно провел пальцем по ее груди, там, где была дорожка от соуса, поднес палец к губам и облизнул.

Кэри почувствовала, как ее всю обдало горячей волной. Грудь напряглась; она была рада, что на ней бюстгальтер. В следующий момент ее начала бить дрожь. Спина и ладони взмокли от пота. То, что он сейчас сделал, было неслыханно! Оскорбительно, непозволительно!.. Она хотела, чтобы он сделал это еще раз. Она хотела остаться с ним наедине.

Он смотрел на нее и улыбался так, как будто прочел ее мысли. Это испугало ее до такой степени, что она с грохотом отодвинула стул и вскочила.

– Я прошу прощения, – проговорил он.

– Карл… – она замолчала. – Я должна идти.

Как будто кто-то другой произнес за нее эти слова, это было совсем не то, что она чувствовала. Как будто читала текст заранее написанного сценария. Думать сколько-нибудь ясно она была не в состоянии.

– Кэролин, прошу вас, не надо. Не уходите. Честно, мне очень жаль, что так получилось. Останьтесь, прошу вас.

– Карл…

– Ну, пожалуйста! Сядьте, прошу вас. Обещаю, что впредь буду вести себя безупречно.

Кэри всеми силами пыталась остановить себя. Не произнести роковые слова. Но они сами сорвались с ее губ:

– Я не хочу, чтобы вы вели себя безупречно.

После того, как она произнесла эти слова – против своей воли, – у нее даже дыхание перехватило. Ну вот! Теперь назад пути нет. Мосты сожжены. Она повернулась и пулей вылетела из ресторана, не понимая толком, кто, какая сила управляет ее движениями.

Оглянуться назад она не решалась. Швейцар с поклоном открыл перед ней дверь, и она помчалась по улице, чувствуя за спиной дыхание Карла. «Уходи! Уходи же!» – мысленно приказывала она ему, готовая сквозь землю провалиться от стыда и унижения. Машина стояла в квартале от ресторана. Она помчалась туда, надеясь, что успеет добежать, прежде чем он нагонит ее.

Она почувствовала его горячие руки на своих плечах и остановилась. Он повернул ее лицом к себе.

– Что вы?! Что вы делаете?

А потом она ощутила его губы на своих губах и почувствовала, что отвечает ему. Он крепче прижал ее к себе, она приоткрыла рот и сама впилась в его губы.

«Так нельзя, это нехорошо, неправильно», – говорил ей внутренний голос. И в то же время это было единственное, чего ей хотелось. Это было нехорошо по отношению к Кэму, но он это заслужил.

– Так нельзя, – с трудом выдохнула она. – Мы не должны этого делать. Мы не можем… – Она сделала попытку высвободиться из его рук.

– Не должны?! Не можем?! Да вы посмотрите на себя! Посмотрите на нас обоих. Разве это у нас чисто деловые отношения? Мы нужны друг другу, Кэролин, и мы должны быть вместе.

– Нет! – резко выкрикнула она и оторвалась от него наконец. Как ужасно! Как это все ужасно! Он клиент ее фирмы. Она забыла главнейшее правило. И потом… он еще даже и не клиент. Где его чек? Вообще, кто он такой? Как могла она так мгновенно увлечься? Всего несколько дней, как они знакомы! Сейчас она себя презирала и ненавидела.

– Не удерживайте меня, Карл, – резко приказала она и пошла к машине.

Но, уже взявшись за ручку дверцы, она жаждала, чтобы он ее остановил.

– Завтра я буду на месте, – бросила она через плечо, не сомневаясь, что он стоит рядом.

– Я не стану извиняться, Кэролин, если вы этого ждете.

– Я не этого жду, – призналась она. А про себя подумала: «Черт тебя побери, ты прекрасно знаешь, чего я жду!».

Он ничего не ответил. Просто стоял и молчал. А она чувствовала себя последней дурой. Этот человек управляет ее словами и поступками. Ей стало по-настоящему страшно. Но во всем этом было что-то непостижимое и захватывающее.

– Значит, до завтра, – наконец произнес он, обдавая ее шею горячим дыханием.

Она услышала, как он повернулся и стал уходить.

– Спасибо за ужин, – сдавленным голосом проговорила Кэри, не оборачиваясь. Теперь она уже готова была умолять, чтобы он не уходил. Не оставлял ее одну.

Когда она наконец решилась обернуться, его уже не было.

Она не знала, куда ей деваться и что делать с собой. Бесполезно было искать этому какое-либо рациональное объяснение. Карл распалил ее до такой степени, что теперь ей нужно было любыми путями выпустить пар.

Она чувствовала вину перед Кэмом и в то же время – а может быть, именно поэтому – была страшно зла на него. Он, безусловно, заслуживает наказания. Решено, именно так она его и накажет. Она рванула машину с места.

Подъехав к дому Дэггета, Кэри сначала постучала, а потом открыла дверь своим ключом.

Кэм лежал на диване с наушниками. Рядом на столике стоял полупустой стакан с виски. Наушники были, по-видимому, включены чуть ли не на полную мощность: звуки музыки доносились даже до Кэри. Бетховен, соната номер семь.

Сейчас глаза у него были открыты, но она легко могла представить себе, как было минуту назад, как он лежал, весь поглощенный музыкой, а может быть, наоборот, дремал. Ее появление, похоже, не на шутку удивило его. Неужели она так давно здесь не была? Самое интересное, что Кэри даже не могла этого вспомнить.

Он снял наушники.

– Дунк… где? – спросила Кэри.

– В постели, – ответил Кэм и потянулся к стакану с виски.

– Хорошо.

Она начала расстегивать блузку. Расстегнула пояс на брюках. Обернулась на него и направилась в спальню.

– Кэри! – Не получив ответа, он пошел за ней. Пошел за ней, совсем как Карл за несколько минут до этого. Они вошли в спальню, она захлопнула дверь и выключила свет. Блузка упала на пол. Она услышала, как он поспешно раздевается. Она не хотела думать о нем. Она не хотела думать о нем как о Кэме. Она хотела, чтобы все произошло как можно быстрее, ей нужно было получить удовлетворение.

Она быстро скинула остатки одежды, повернулась к нему, толкнула на постель и стянула с него трусы.

– Кэри! – снова воскликнул он с изумлением и даже смущением в голосе.

Нет, она не Кэри. Она вообще непонятно кто.

Она взгромоздилась на него, пригвоздив к кровати. Прижалась всем телом. Она представляла себе Карла на его месте. Но все кончилось очень быстро, слишком быстро. Он уже был внутри нее и сразу иссяк. Она не успела почувствовать удовлетворения.

Ну нет, так она его не отпустит.

– Кэри, – снова произнес он. – Господи, что же это такое!

Она прерывисто дышала, она была вся напряжена как струна, она была на пике возбуждения и не знала, как быть дальше. Она поползла вверх всем телом, прижалась к его рту.

– Давай сделай, чтобы я кончила.

И он сделал это.

Как только это произошло, она соскользнула с кровати, повернулась к нему спиной и стала одеваться. Ее глаза уже привыкли к темноте, но она не желала видеть его.

– Кэри! Останься. Пожалуйста.

– Нет, мне надо идти, – проговорила она сквозь зубы.

– Но почему?!

– Сама не знаю. Знаю только, что надо идти.

– И что, это все?!

– А тебе этого мало?

Откуда только взялся этот новый тон? Она была намеренно груба с ним! Она себя не понимала.

Застегивая блузку, Кэри наткнулась пальцами на влажное пятно от соуса. Вот и все, что осталось от Карла.

– Я тебя никогда такой не видел.

– Да, не видел.

– Ты… да ты же меня просто использовала! – наконец понял он. – Ты попользовалась мной! – воскликнул он в изумлении.

Она обернулась, пытаясь отыскать вторую туфлю, и взглянула наконец на него. Он смотрел ей прямо в лицо. Он читал ее мысли. Он всегда умел читать ее мысли. Возражать не имело смысла.

– Да, – сказала она. – Я тебя использовала.

Он молчал. А она наслаждалась его молчанием, наслаждалась своей вновь обретенной властью… Повернулась и вышла из комнаты.