Текст книги "Ограбление. Мафия. Лимоны никогда не лгут"

Автор книги: Ричард Старк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Часть четвертая

Глава 1

Несколько дней спустя после налета на «Три короля» Паркер сидел в номере с приспущенными портьерами мотеля «Грин–Глен», что к северу от Скрэнтона, и высматривал в окно дорогу номер шесть.

Было это в восемь тридцать вечера в четверг, Генди должен был появиться через полчаса.

Он услышал шаги, приближающиеся по цементной дорожке, и отпрянул назад, ожидая, когда тот, кто бы это ни был, пройдет мимо окна. Но звуки шагов стихли, и он услышал, как к нему в дверь постучали. Голос Мадж окликнул:

– Паркер? Это я!

Паркер покачал головой и поднялся на ноги. Придется – хочешь не хочешь – разговаривать с ней.

Мадж содержала мотель «Грин–Глен». Сейчас ей уже шел шестой десяток, и она была из тех редких представительниц древнейшей женской профессии на земле, что удалилась от дел, отложив изрядную сумму денег в банке. Содержание мотеля давало ей средства на скромную жизнь, предоставляло возможность не сидеть сложа руки и пусть косвенно, но быть связанной со своей прежней профессией, так как большинство номеров в мотеле сдавалось на час проституткам. Из–за того, что Мадж можно было доверять, мотель иногда использовался для встреч и собраний людьми, занимающимися теми же делами, что и Паркер. Единственное, что являлось существенным минусом Мадж, было то, что она слишком любила болтать.

Паркер открыл дверь, и она вошла, неся в руках бутылку и два стакана.

– Включи свет, Паркер. Какого дьявола, ведь ты же не мотылек!

Паркер затворил дверь и включил верхний свет.

– Садись, – предложил он, зная, что она и так сядет, без его приглашения.

Мадж была тонкокостной, с острыми локтями, морщинистым горлом и волосами вызывающе белого цвета, очень коротко подстриженными. Снаружи стоял холод, но она даже не удосужилась накинуть пальто, чтобы дойти до номера от своей конторы. На ней были фирменные черные шерстяные слаки с острыми складками на брючинах и белая блузка с большими черными пуговицами по всей длине. В ушах красовались треугольные бирюзовые серьги, а черные же плетеные сандалии открывали бледные ноги с ярко накрашенными ногтями. Брови выщипаны почти до основания, и кожа под ними прочерчена заново черными, поистине сатанинскими линиями. Ногти на пальцах рук были длинными, изогнутыми, кроваво–красного цвета. Но помады на губах не было вовсе, отчего рот казался бледным шрамом на тонком, резко очерченном лице.

Мадж поставила стаканы на бюро и показала бутылку Паркеру.

– Высший класс! Только что с корабля! – похвасталась она и засмеялась, открыв ослепительно белые вставные зубы. Под молодежным одеянием скрывалось старческое тело; но в этом теле все еще таилась не желающая стареть плоть. Мадж никоим образом не позволяла себе этого. В 1920 году она был ровесницей века, столь же молодой, как и начавшееся новое столетие. Первая мировая война уже закончилась, «сухой закон» вступил в силу – и деньги буквально валялись под ногами. Это была великая вещь – в начале века быть молодой и полной жизни первосортной шлюхой, котирующейся по самому высшему разряду. И до самой смерти Мадж так и будет пребывать душой в том благостном для нее 1920–м.

– Хочешь льда? – спросила она. – Могу достать немного, если пожелаешь.

– Не беспокойся! – уверил Паркер. Все, что он хотел, – это чтобы она поскорее убралась подальше отсюда со своими разговорами: Генди должен был вот–вот уже появиться.

Мадж плеснула спиртного в стаканы, протянула один ему, провозгласив:

– За добрые старые времена!

Он фыркнул. Напиток, когда он попробовал его на вкус, оказался теплым и кисловатым. Ему бы, конечно, следовало отправить Мадж за льдом.

– Какой сюрприз! – Она прошла и уселась на кровать. – Я все еще никак не могу привыкнуть к твоему новому лицу, Паркер. Ты знаешь, мне показалось, оно намного хуже старого.

– Благодарю! – Он опять подошел к окну и выглянул наружу. Когда Генди заявится, надо будет выставить Мадж отсюда под каким–нибудь благовидным предлогом.

– Я тебе не говорила, что Марти Кэйбелл был здесь прошлым летом? Он подхватил некую блондиночку, Кристи, так ее вроде бы звали. Он и усы отпустил тоже…

Мадж говорила ему в спину, так как он по–прежнему стоял, глядя в окно. Она поведала обо всех, кого видела в прошлом году, и о ком слышала, и где находится такой–то и такой–то, и что случилось с тем–то. Мадж всегда была битком набита информацией. Некоторые имена, упомянутые ею, Паркер не мог никак припомнить. Мадж думала, что все те, кого знает она, непременно должны знать друг друга. Одна большая счастливая семья! Это тоже было частью Мадж, оставшейся с тех пор такой же, какой она была в двадцать лет.

Какая–то машина свернула с шоссе, и Паркер поспешно прервал ее излияния:

– К тебе постоялец.

– Этхел там на стреме.

Этхел была девахой двадцати девяти лет, несколько заторможенной в развитии. Она жила в мотеле и работала на Мадж, Убиралась в номерах, когда они были не заняты, иногда дежурила в конторе. Откуда она явилась и какое отношение имела к Мадж, Паркер не знал, да и знать не хотел. Поговаривали, будто бы Этхел доводится Мадж дочерью.

Мадж продолжала болтать. Время от времени она делала паузу или задавала вопрос, и Паркеру приходилось отрываться от окна, принимая участие в разговоре. Конечно, Мадж любила вволю почесать языком, но была неоценима в других отношениях, и имело смысл быть с ней пообходительней, ведь ее мотель – самое безопасное убежище в Западной Пенсильвании.

Этхел прошла мимо окна, неся в руке ключ, в сопровождении парочки несовершеннолетних, которые шли в обнимку.

Девчонка выглядела испуганной, парень же пытался придать себе уверенный вид. Спустя минуту Этхел вернулась уже одна и направилась обратно в контору. За спиной Паркера не переставала болтать Мадж. Сейчас она задавала вопросы, пытаясь выудить у него то, чего еще не знала, чтобы поделиться новыми сведениями со следующим общим их приятелем, который остановится у нее в мотеле. Паркер отделывался краткими фразами типа: «В тюрьме», «Покинул Калифорнию», «Мертв»! И так далее.

Наконец с шоссе свернула еще одна машина. Паркер к тому моменту покончил с тепловатым напитком, принесенным Мадж, и наотрез отказался от второй порции. Он вполуха продолжал слушать трескотню Мадж и вполуха вслушивался звуки приближавшихся шагов. Он внутренне собрался и ждал, когда наконец раздастся стук в дверь.

Генди?.. Но на всякий случай Паркер обратился к Мадж:

– Ответь за меня, сделай одолжение!

– Конечно! А ты что, попал в неприятность, Паркер?

– Нет!

Мадж пожала плечами, будучи все еще в хорошем расположении духа, и отправилась открывать дверь.

– Привет, Генди! Давай заходи.

– Что скажешь, Мадж? – Генди Мак–Кей был высоким тощим как жердь, с жилистыми запястьями, костлявым лицо и жесткими темными волосами, начинающими седеть за ушами. В углу рта у него прилепилась сигарета, и, когда он ее вынул, она оказалась настолько обмусоленной, что через серую бумагу просвечивал коричневый табак.

– Как это здорово увидеть тебя, Генди, – ответиа Мадж. – На вот, держи! Я возьму себе другой стакан.

Вмешался Паркер:

– С этим попозже, Мадж!

– Дела! – произнесла недовольно женщина. – С тобой всегда только одни дела, Паркер! – Она положила руку на плечо Генди: – Заходи попозже в контору, мы с тобой выпьем!

– А то как же, Мадж! – ухмыльнулся Генди и попридержал для нее дверь. Мадж вышла, он плотно закрыл дверь за ней и повернулся к Паркеру: – Славная бабенка!

– Только слишком много болтает. Ну, как ты?

– Да так себе. Похоже, все тихо по поводу той самой работенки о взятии бронемашины с инкассаторами. Ты ничего не встречал в газетах?

Паркер отрицательно покачал головой.

Это случилось три месяца назад: он с Генди и еще двумя сообщниками взяли инкассаторскую бронемашину в Нью–Джерси. Если бы не эта заварушка с мафией, Паркер и сейчас бы все еще жил во Флориде на свою долю от захваченной тогда добычи. Они с Генди поделили все поровну, так как двое других попытались их надуть, и в результате остались с носом.

– Копы еще ни до чего не докопались, – заметил Генди. Он подошел к столу и раздавил сигарету в пепельнице: она зашипела. Затем вытащил из кармана небольших размеров коробок, достал из него спичку и вставил в рот – в перерывах между сигаретами Генди всегда сосал спичку. Он повернулся к Паркеру и добавил: – Ты помнишь, что я сказал после захвата инкассаторов? Я сказал тебе – это мое последнее дело. Ухожу в отставку.

Паркер согласно кивнул. Генди всегда собирался завязывать после каждого очередного дела… И так все последние десять лет.

– В тот раз я говорил на полном серьезе, – уверил Генди, словно догадываясь, о чем думает Паркер. – Я теперь обретаюсь в Преск–Айл, что в Мэне. Там база военно–воздушных сил, и я открыл столовку прямо напротив главных ворот. Открыта всю ночь. Мне нравится иметь дело с «кокардами», ведь я привык работать по ночам.

– Что ж, желаю удачи!

– Спасибо! – Генди прошел вперед и уселся на край кровати. – Я слишком долго был в нашем бизнесе, Паркер. Да и ты тоже! Обоим нам чертовски везло. Но сколько веревочке ни виться, вечно это продолжаться не может, а мой кончик, как я представляю, уже показался. Теперь осяду в своей столовке – и катись все остальное к дьяволу!

На Генди были грубые рабочие штаны и охотничья куртка в черно–красных тонах. Паркер глядел на него и не мог себе представить того владельцем столовки, но в то же самое время знал, что он вернется к прежнему в любой момент, едва Паркер предложит ему принять участие в деле. Столовка же просто будет обозначать место, куда Генди отныне станет постоянно возвращаться. И он не откажется от любой работы, которая обещает хороший навар.

Генди прикатил теперь сюда, в такую даль, чтобы увидеться с Паркером, даже не зная о причине вызова, да и сам факт его присутствия здесь – доказательство, что он отнюдь не каждую ночь готов просиживать в столовке, беседуя с «кокардами».

Паркер опустил жалюзи на окне и пересек комнату, чтобы присесть на легкий стул возле бюро.

– Не из–за работы я вызвал тебя сюда на сей раз, – сообщил он. – Во всяком случае, не из–за нашей работы в привычном смысле слова.

– И в каком же это смысле? Паркер выложил ему все то, что случилось: о киллере, который промазал, стреляя в него, о письмах к профи, о том, как рассчитался с Меннером, и о том, как взял «Три короля».

Генди слушал все это, ковыряя спичкой в зубах, и, когда Паркер добрался до конца, ответил:

– Я вот что думаю. Из тех ребят, которых я знаю, по меньшей мере восемь будут счастливы получить твои письма. Они не мешкая пустятся во все тяжкие и претворят в жизнь планы, которые вынашивали все эти годы. – Он ухмыльнулся, удовлетворенно кивнув. – Этот Бронсон и его дружки, бьюсь об заклад, уже сейчас хорошенько оприходованы.

– Им еще и не так достанется. – Паркер прикурил сигарету. – Во всяком случае, мне известно, где сейчас находится Бронсон. И я отправляюсь туда.

– Что еще?

– Мне нужен надежный напарник. Я в этом деле не ради навара, поэтому отдаю тебе все, что хапанул у игроков в покер и добыл в «Трех королях». Сорок две сотни. Плюс все, что мы возьмем в доме Бронсона.

– Я не участвовал в тех двух твоих делах. Зачем же мне брать то, что ты поимел с них, работая в одиночку?

– Чтобы хоть как–то вознаградить тебя за участие. Бронсон, возможно, у себя в доме и не хранит много налички.

– Оставь свое при себе, Паркер. Мы знаем друг друга уже много лет. И поделим пополам, что возьмем у Бронсона, а там будет видно!

Паркер нахмурился. Такой подход его не устраивал. Он заявил:

– Тогда давай поделим мою добычу поровну уже сейчас. По двадцать две сотни каждому плюс все, что возьмем у Бронсона.

– Но почему? – Генди так и не вынул спичку изо рта, пока не достал новую сигарету. – Почему это тебе так не терпится прямо сейчас расстаться с деньгами?

– Я не бросаю их на ветер. Но хочу оплатить твое время. Ты же не будешь работать за так?

Генди, не отрывая глаз от сигареты, поднес к ней горящую спичку, затем потянулся, чтобы кинуть спичку в пепельницу, и пожал плечами.

– Хорошо, – наконец согласился он, – давай поделим, как ты предлагаешь. – Он зажал сигарету в зубах, ухмыльнулся, а потом взглянул на Паркера. – В любом случае найду, как использовать эти деньги.

– Для своей столовки?

– Конечно, для нее.

Генди вновь уселся на кровати, заметно расслабившись.

– Когда ты хочешь отправиться на охоту за этим Бронсоном?

– В начале следующей недели. К этому времени мафию уже пошерстят не раз и не два. Хочу быть уверенным, что этот малый, Карнс, никак уж не пожелает сводить со мной счеты, когда займет место Бронсона.

– Когда ты намерен отправиться в Буффало?

– Завтра. Можно прямо сейчас начать собираться. Как насчет твоей тачки? Ворованная?

– Вот уж нет! Купил за наличные в Вангоре. Абсолютно на законных основаниях.

– Зарегистрирована на то же имя, что и твоя обжорка?

– Точно. На мое собственное.

– Тогда воспользуемся моей. Так будет безопасней. По ней никак нельзя выйти на меня.

– Угнанная?

– Да. Достал ее через Чими в Джорджии.

– Через того мужичонку, у которого есть брат?

– Конечно!

– Ну тогда все должно быть окей!

– Так оно и есть.

– Ладно! – Генди встал с кровати. – Хочу ненадолго заглянуть к Мадж. Составишь компанию?

– Нет, не сегодня ночью.

– Ну, тогда увижу тебя утром.

Генди вышел, и Паркер выключил свет. Он уселся у окна и, покуривая, стал вглядываться в шоссе. Генди почему–то тревожил его. Надо же, купил машину на законных основаниях! Приобрел столовку и собирается вкалывать там на полном серьёзе. И даже пожелал принять участие в деле за «спасибо» из чувства солидарности!..

Это плохой признак, когда такой человек, как Генди, начинает приобретать недвижимость и всерьез подумывает том, чтобы позволить себе заиметь друзей. Владение собственностью привязывает человека к месту, а дружба делает слепым. Паркер ничем не владел: люди, которых он знал, были знакомыми, и только, они ничем не были ему обязаны, как и он им. Конечно, под именем Чарлза Уиллиса владел частью активов в некоторых предприятиях, разбросанных и здесь и там, но это делалось только ради отмывания денег. Он всегда держался на расстоянии от мест своего бизнеса, числился там в основном для виду и не пытался выжать из них хотя бы цент дохода. То, что делал Генди, было совсем иным: он приобретал вещи, чтобы владеть ими. И согласился на работу с человеком только потому, что ему этот человек нравился.

Когда такой, как Генди, стремится владеть собственностью и начинает тяготеть к дружбе, это означает, что он теряет качества, необходимые для их опасного бизнеса. А это плохой признак.

Глава 2

Подъезд к Сиракузам начался со свалок автомобилей, где всем заправляли дилеры по продаже подержанных машин. Затем пошли плохо оштукатуренные бары и лавчонки, торгующие всякой всячиной, под которые были переделаны дома–развалюхи. Это был конец дня, пятница, наступал час пик дорожного движения для автомашин, отправляющихся на уик–энд. Паркер продирался на своем «олдсе» через поток машин, делая все от него зависящее, чтобы наверстать время. А вот и Соут–Сэлина–стрит! Магазины стали выше и солиднее, дорожное движение – еще более плотным, до того самого момента, как они оказались в нижней части города, где все улицы вели не в ту сторону, в какую им было нужно.

– Мне ненавистен этот город! – заявил Паркер.

– Город как город, – отозвался Генди. – Все они одинаковые.

– Тогда они все мне ненавистны. За исключением курортных – Майами, Вегаса, – там никогда не натолкнешься на такое.

– Ты, как я, любишь маленькие городки. Слышал когда–либо о Преск–Айл?

– Нет.

– А следовало бы полюбоваться – какие там зимы. Снега – выше головы.

– Звучит неплохо.

Генди засмеялся.

– Мне там нравится, – сообщил он. – Мы что, заворачиваем? Ты уверен, что нам направо?

– Это единственный способ, чтобы выехать на встречную полосу.

– Ох, да. Следующий поворот направо, а потом уж надо сделать круг. Я и забыл, что здесь одностороннее движение.

Следующий поворот, однако, мало что изменил. Встречная улица допускала движение только в том направлении, в котором они уже ехали целый квартал до поворота. Паркеру удалось вовремя проскочить еще квартал, прежде чем их тормознул светофор. Женщины в зимних одеждах, с коробками, в которые были упакованы покупки, хлынули на переход и сгрудились вокруг машины как стадо. Был еще не декабрь, но началось уже украшение витрин к Рождеству, Все еще оставались некоторые декорации со Дня благодарения, но никто, однако, не удосужился их убрать.

Зажегся зеленый свет, и Паркер свернул направо. Но следующая пересекающая улица была еще одной, которая пропускала движение в ту же самую сторону.

– В Преск–Айл тоже улицы с односторонним движением?

– Может быть, одна или две. Там можно прожить всю жизнь, даже не зная об этом.

– Возможно, я заеду туда в один прекрасный день.

– Тормозни возле столовки, и я сварганю тебе отличную яичницу.

– Благодарю!

И только следующая улица позволила им, наконец, двигаться в нужном направлении.

– Печально, но факт, – вздохнул Генди, – но мне хотелось бы знать кого–нибудь в Буффало, тогда бы мы могли не колесить по этому городишку, а просто миновать его.

– В Буффало будет не легче с движением.

– Да, но мы уже были бы там.

– После того как наладишь связи, мы двинем из города север, уже по верной дороге, и остановимся в мотеле. Я уже устал крутить баранку. Можем попасть в Буффало и завтра все равно у нас достаточно времени.

– Окей, тогда ладно. Припаркуйся где–нибудь.

– Попробую.

Но и здесь не оказалось мест для парковки. Они уже миновали нужное здание, а новой стоянки все еще не встретили. Обочина Соут–Сэлина–стрит справа, на протяжении целой половины квартала, была свободной от машины, но вся пестрела знаками «Стоянка запрещена!». Паркер и хотел бы вернуться к началу квартала, но, чтобы сделать такой маневр, ему бы вновь пришлось исколесить полгорода, поэтому он вырулил на запрещенную зону и заглушил движок. Пусть только попробуют всучить ему квитанцию на штраф! В любом случае машина была не его. И гонять эту тачку Паркеру осталось неделю, от силы – две. Как только дело будет завершено, он избавится от «олдса». Поэтому пусть себе записывают номер водительской лицензии в свои блокноты и облепят капот квитанциями как снегом.

Они выбрались из машины. Паркер запер дверцы, и на своих двоих оба отправились в обратную сторону к нужному зданию – двое высоких мужчин в охотничьих куртках и кепи среди толпы невысоких и казавшихся толстыми из–за зимних одеяний женщин, с руками, полными пакетов и свертков.

Это было старое, с оштукатуренными стенами здание, выкрашенное в грязно–зеленый цвет. Из двух лифтов работал только один. Так как время приближалось к шести, старик лифтер сидел на своем стуле уже в пальто, чтобы перевезти нескольких последних трудяг и после сразу же отправиться домой. Поэтому нахмурился, когда увидел Паркера с Генди, зная, что они заставят задержаться одного из работающих – а следовательно, и его – тоже.

– Все уже разошлись по домам, – буркнул он, надеясь, что ему поверят и отправятся восвояси.

Однако Генди успел еще раньше дозвониться сюда из Бинг–хемптона.

– Тот, кто нам нужен, еще здесь. Нам на третий этаж.

Человек Генди был неким Эймосом Кли, и на указателе между лифтами значилось: «Эймос Кли. Конфиденциальные исследования».

Кли являлся лицензированным частным детективом, но если бы он попытался заработать себе на жизнь частным сыском в таком городке, как этот, да еще с офисом в таком здании, то через месяц умер бы от голода. Кли же оказался обладателем бесценного блага, позволяющего ему уплачивать ренту и постоянно находиться при деньгах. Этим благом стало его разрешение на оружие. Штат Нью–Йорк выдал ему три листка бумаги, каждый из которых позволял Кли – в силу специфики работы – приобретать, владеть и носить с собой, пистолет. Три листка бумаги – это три пистолета. Кли, как правило, имел в своем распоряжении от пятидесяти до ста пистолетов, но на виду никогда не держал больше трех.

Пистолеты и составляли бизнес Кли. Револьверы, автоматические пистолеты и от случая к случаю даже дробовики и ружья. Дважды за всю свою карьеру Кли попросили достать автоматы, и оба раза он выполнил нелегкий заказ. В обоих случаях, правда, клиентам пришлось немного обождать, но Эймос Кли их не подвел.

С обычным пистолетом все обстояло намного проще: заказ выполнялся в течение дня. Звонишь ему утром – заходишь вечером и оплачиваешь покупку. Все просто! И позже, если пожелаете, Кли за полцены мог выкупить у вас пистолет обратно. Он мог затем вывинтить дуло, приладить его к другому пистолету, вычистить, смазать, если было необходимо, и вновь пустить в продажу. Если ему предлагали пистолет, который еще не побывал у него в руках, то Кли покупал такую пушку за очень низкую цену – всего за четверть ее стоимости, по которой будет продавать: новая пушка значила для него дополнительную работу по спиливанию серийных номеров. В порядке побочного бизнеса он неплохо подрабатывал на изготовлении подделок для коллекционеров оружия. Так, он сделал три экземпляра – точные копии музейных револьверов, – в подлинности которых мог усомниться разе только эксперт, да и то с лупой в руках.

Из–за того, что телефон Кли как–то раз прослушивался, он чуть было не остался без лицензии, разрешений и прочего, Генди во время утреннего звонка ему из Бингхемптона все время разговора ни словом не обмолвился о пушках.

– Кли слушает.

– Мистер Кли, вы меня не знаете, но доктор Холл из «Грин–бэй» рекомендовал мне вас. Я намереваюсь быть в Сиракузах в следующий понедельник после полудня, и, если у вас найдется время, мне бы хотелось обсудить с вами деликатную тему.

– В понедельник?

– Или же сегодня, но позже.

– Лучше в понедельник. А в чем проблема?

– Ну, я предпочел бы обсудить это лично.

– Что–то связанное с разводом?

– Ну да.

– Сожалею, но я не занимаюсь делами подобного рода. Генди извинился и повесил трубку. Упоминание доктора Холла из «Грин–бэй» подсказало Кли, что он говорит с желающим приобрести пистолет. Кли требовал от всех клиентов, чтобы они дважды называли время встречи, когда они могут зайти, чтобы повидаться с ним; и та дата, на которую он отвечал «нет», и будет временем, когда следует прибыть. Если его телефон опять прослушивается, и если «закон» клюнет на гамбит с доктором Холлом из «Грин–бэй», то он бы знал, что тот, кто явится к нему в якобы назначенное им время, на самом деле окажется подсадной уткой.

Итак, Кли должен быть на месте и ожидать их прихода. Старик лифтер поворчал, что доставит их на третий этаж, а когда они выходили из лифта, заявил:

– В шесть я отправляюсь домой. Если вы слишком долго проторчите здесь, то вам придется спускаться вниз пешком.

Они проигнорировали его сообщение и прошли в холл. Та же самая мерзкая зеленая краска покрывала и здесь штукатурку на стенах. Офис Кли ютился между брокерской конторой и представительством какой–то непонятной компании. Генди прямиком направился в офис.

Однокомнатное помещение с деревянной перегородкой, проходящей точно посередине, создавало иллюзию того, что находящееся за перегородкой и есть сам офис, а все, что перед ней, – это приемная. Кли в гордом одиночестве восседал у захламленного письменного стола возле дальней стенки. Он был очень низкого роста и очень толстый, в очках в проволочной оправе и с черными жиденькими волосами на голове. Лацканы его пиджака были засыпаны табачным пеплом от сигарет. Он имел на диво застенчивую улыбку и обыкновение вести дела, связанные с пушками, в эмоциональной манере. Поэтому его клиентам частенько приходило в голову, что Кли как бы создан, чтобы его ограбили. Чего проще: войти, что бы приобрести пушку, купить ее, наставить на Кли, грабануть его, а затем смотаться. Кли – а уж это точно! – дважды подумает, прежде чем обратиться в полицию. Но большинство клиентов любили его, восхищаясь его предприимчивостью, доверяли осмотрительности, а посему в конечном итоге выбирали своими жертвами других.

Кроме того, в ходу была одна история. Однажды молодой головорез вознамерился хорошенько потрясти торговца оружием, но слишком много болтал на эту тему и в один прекрасный день слушок докатился до Кли. Этот щенок позвонил по телефону, и когда заявился за пушкой, тот вручил ее молодому балбесу как ни в чем не бывало. Тот проверил оружие, пушка оказалась заряженной, и он направил ее на Кли, приказав: «Поднять руки!» Вместо этого Кли потянулся за другой пушкой. Щенок не собирался ухлопать торговца, но казалось, что теперь ему ничего другого не оставалось, поэтому он нажал на спуск – пушка взорвалась в его руке, отчего та здорово пострадала. Кли засмеялся и спросил, не хочет ли малец вызвать полицию? Незадачливый стрелок кое–как спрятал раненую руку в карман пальто и выбежал вон. Больше Кли ничего о нем не слышал. И никто с тех пор уже не пытался с ним сыграть злую шутку.

И вот теперь Кли приветственно махнул рукой из–за стола.

– Проходите сюда! Генди, это ты? То–то мне показался по телефону знакомым твой голос, но я не мог сразу догадаться, кому он принадлежит.

– Как делишки, Эймос?

– Неплохо, неплохо. Есть одна игрушка, как на заказ тебя, Генди, поверь, славная штучка! – Он перевел взгляд Паркера. – Прошу прощения, – спохватился он. – Я тебя знаю?

– Это Паркер, Эймос, – доложил Генди. Он ухмыльнулся. – У него лицо переделали заново.

– Ну, надо же! Никогда бы тебя не узнал! – Улыбка растаяла. – Значит, вам нужны две пушки? Сожалею, я этого сразу не усек, Генди. Тебе бы следовало сказать: «Мой напарник и я» – или еще как–нибудь хотя бы намекнуть.

– У меня уже есть пушка, – успокоил его Паркер. – Обзавелся ею еще на юге. Я же не знал, что окажусь в здешних краях.

– О, тогда все в порядке! Надеюсь, что и впредь ты останешься моим покупателем.

– Конечно!

Кли выбрался из–за стола и теперь казался еще более низким и толстым, чем когда сидел. Он повернулся к старому железному сейфу в углу:

– Полагаю, вы спешите?

– Это старик лифтер спешит, – пошутил Генди.

– Старик становится все хуже с каждым днем. Вскоре, надеюсь, он вообще откажется от работы или его уволят. Может быть…

Кли улыбнулся им через плечо, а затем с трудом скорчился перед сейфом, набирая комбинацию замка. Его пухлые пальцы проворно крутили номерной диск, потом он опустил ручку вниз – и сейф открылся. Показалась плоская деревянная шкатулка, в которой ювелиры обычно хранят ожерелья и всевозможные драгоценности. Кли перенес ее на письменный стол.

– Поистине стоящая вещь! – объявил он, открывая шкатулку. – «Ивер Джонсон», 66–я модель, короткий ствол. Подходят заряды от «смит–вессона» 38–го калибра и от нового полицейского кольта. Пять пуль. Задний прицел снят и теперь на рукоятке для лучшей хватки новый пластиковый держатель.

Он извлек из шкатулки револьвер – изнутри она была обита зеленым бархатом – и нежно взял его в обе руки. Пальцы торговца, как и дуло пушки, были короткими и толстыми. И пока он направлялся к ним, то ласково оглаживал пушку пальцами.

– Видите эту округленную переднюю мушку? Не будет цеплять за карман, как «кадет». Этот револьвер еще называют «индейцем». Прекрасная компактная вещь, способная не только убираться в карман, но даже в дамскую сумочку. – Эймос издал смешок и, с неохотой расставаясь с ней, вручил пушку Генди.

Тот внимательно осмотрел ее:

– Это лучшее, что у тебя есть?

– За приемлемую цену для этого размера – да. Для револьверов. Но если ты хочешь автоматический пистолет, могу предложить отличный семизарядный «старфайр». Размером побольше, чем эта, но зато потоньше.

– Сколько ты хочешь за эту?

– Семьдесят.

– А за автоматический пистолет?

– Восемьдесят.

– Пожалуй, эта подойдет.

– Отличный небольшой револьвер, поверь, так оно и есть! Кли закрыл сейф, не убрав в него шкатулку. – Я уже дважды продавал его перед этим – и ни разу ни одного нарекания.

– Это хорошо. Заряды к нему есть?

– Конечно! – Кли направился обратно к письменному столу, уселся за него и открыл нижний ящик с правой стороны, вытащил небольшую коробку с патронами и поставил на крышку стола.

Генди не дал себе труда зарядить револьвер. Он запихнул его прямо во внутренний карман охотничьей куртки, а коробку с патронами – в карман штанов и начал было рассчитываться с Кли за пушку.

Но тут вмешался Паркер:

– Нет. Запомни, все оплачиваю я.

– О, ну конечно!

Паркер стал отсчитывать деньги и выкладывать их на стол.

Кли наблюдал за ним с улыбкой и затем сказал:

– Теперь запомни – я выкуплю пушку обратно, когда она сделает свое дело. За полцены. Дам за нее тридцать пять долларов, если ты пожелаешь вернуть ее мне.

– Если нам представится такой шанс, то верну, – пообещал Генди.

– Вот это хорошо, очень хорошо. И ты тоже. Паркер. Я приму и твою пушку из рук в руки. Что она собой представляет?

– «Смит–вессон», 38–го калибра, короткоствольный.

– Десятой модели?

– Думаю, что да.

Кли начал размышлять:

– Если пушка в хорошем состоянии – могу отстегнуть тебе за нее двадцатку.

– Ладно, – согласился Паркер. – Если только обратно проследуем тем же самым путем.

– Само собой. Еще увидимся.

– До встречи!