Текст книги "Ограбление. Мафия. Лимоны никогда не лгут"

Автор книги: Ричард Старк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Глава 3

Генди кивнул Паркеру.

– Вон тот, – пояснил он. – Тот, что слева от дома, с неоновой вывеской.

Паркер глянул на особняк, где обитал Бронсон, и кивнул. Он подогнал «олдс» к тротуару и вперил пристальный взгляд через улицу на каменную махину.

Дело было в субботу вечером. За тысячу миль от этого места, может быть, именно в эти минуты совершался налет на клуб «Какаду»… Но Паркер, однако, об этом ничего пока не знал. Не знал и Бронсон – известие об ограблении он получит по телефону чуть позже.

Паркер вырубил движок:

– Давай разомнем ноги и прогуляемся.

– Давай!

Они выбрались из машины. Парк был под боком, и Паркер с Генди пошли вдоль него, не переходя на другую сторону, пока не оказались перед идущей поперек улицей. Они двинулись по ней, потом свернули направо и направились к задней стороне дома Бронсона. Шли они медленно, как бы прогуливаясь, – Двое представительного вида мужчин в охотничьих куртках, кепи, руки в карманах. И даже не переговаривались друг с другом. В эту ночь в их намерения не входило попытаться добраться до Бронсона – прогулка была предпринята в целях рекогносцировки.

– Здесь гараж, – отметил Генди.

– Да, и подъездная дорожка.

Генди и Паркер проследовали дальше, заглядывая мимоходом во все припаркованные машины, мимо которых проходили, запоминая все подходы к дому. Так они добрались до следующего поворота, после чего опять направились к парку.

– Все открыто настежь! – недоумевал Генди. – Как тебе это нравится?

– Может быть, Бронсон известен здесь под другой личиной – добропорядочного гражданина, и выглядело бы нелепо, если бы он держал своих охранников вокруг всего дома!

– Наверное, ты прав.

– Хотя, полагаю, внутри дома он должен иметь под рукой телохранителей.

Так размышлял Паркер, пока они шли обратно к парку. Здесь была крыша Бронсона, проходила его легальная жизнь. Возможно, образ жизни в этом доме разительно отличается о того, который он ведет в мафии. Точно так же, как Генди в своей столовке на другом конце страны, или сам Паркер, когда становится Чарлзом Уиллисом. И весьма возможно, что Бронсон всерьез полагает, будто его крыша в Буффало достаточно надежна, чтобы защитить его.

Тогда появляется лишний повод, чтобы свести счеты. Бронсон покусился на жизнь Чарлза Уиллиса – в отместку Паркер покончит с его спокойной жизнью в Буффало.

Они свернули направо, прошли мимо фасада дома Бронсона и дальше, до конца квартала. Затем перешли на другую сторону, вернулись обратно к машине, уселись в нее, и Паркер покатил прочь от этого места.

Выходит, вот где убежище Бронсона! Эта огромная каменная махина в глубине двора, за плотной высокой живой изгородью, окружающей границы владений. Соседи – по обе стороны – на значительном отдалении. Если глядеть от парка, то справа от дома – школа для слепых, слева – здание, приспособленное для собраний какой–то попечительской организации. Оба дома пустовали, во всяком случае по ночам. Через улицу – безлюдный, почти никем не посещаемый парк.

И ничего позади особняка, кроме собственного гаража. Бронсон был изолирован здесь, как утка на воде. Хоть динамит здесь взрывай – никто ничего не услышит.

– Что выбираешь для дежурства – дни или ночи? – нарушил молчание Генди.

– Возьму на себя ночи. Я уже немного вздремнул после полудня по пути сюда.

Они двинули на север через Кенмор и Тонавэнду и нашли дальше по пути мотель. Женщина за конторкой болтала без умолку, напомнив Паркеру Мадж, с той только разницей, что та не была такой толстой. Наконец она показала им номер, вручила ключ и отправилась обратно. Паркер и Генди сами внесли свой багаж.

Генди взглянул на часы:

– Десять. До встречи в десять утра?

– Договорились!

Паркер отправился обратно к машине и погнал ее на юг, в Буффало, а там уже к дому Бронсона. Припарковался через улицу, напротив особняка, так чтобы виден был весь фасад. Его часы показывали двадцать минут одиннадцатого.

Он достал из бардачка записную книжку, ручку и сделал приблизительный набросок фасада дома, пронумеровав окна с первого по одиннадцатое. Пять из них были освещены. Паркер записал: «10.20 – №: 1, 2, 3, 6, 7» – и проследовал на машине до поворота, объехав дом сзади, – там вообще ни в одном окне не горел свет. Паркер вернулся на прежнее место.

Закончив наблюдение и зафиксировав его результат, он положил ручку с записной книжкой рядом с собой на сиденье, зажег сигарету и, усевшись поудобней, принялся ждать.

В одиннадцать сорок мимо проехала машина полицейского патруля, направляясь в восточном направлении. Паркер отметил этот факт в записной книжке.

В одиннадцать пятьдесят пять погасло окно № 3. В одиннадцать пятьдесят семь зажглось окно № 9. Паркер сделал пометку. В двенадцать десять окно № 9 погасло. Он опять сделал пометку.

В двенадцать двадцать погас свет в окнах № 6 и № 7. Паркер подождал, но вместо них другие окна не зажглись. Он врубил движок и опять обогнул здание, но в задней части дома ничего не изменилось. Он вернулся на прежнее место стоянки.

В час пятнадцать опять появилась машина полицейского патруля, направляясь в восточном направлении. Значит, это был объезд по кругу, а не рейд туда–обратно. Объезд по времени длился около полутора часов. Паркер и об этом сделал пометку в записной книжке.

После того как патрульная машина исчезла в его зеркал заднего обзора, он выбрался из «олдса» и пересек улицу.

Уличные фонари располагались на большом удалении один от другого, и все они находились со стороны парка. Паркер со стороны мог показаться лишь легкой тенью, когда, проскользнув сквозь отверстие в живой изгороди, стал под углом подкрадываться к дому через газон, подбираясь к освещенным окнам. Он заглянул в одно из них. И увидел в комнате овальный дубовый стол с канделябром наверху и пятерых мужчин, сидящих вокруг стола. Почти минута ушла у Паркера на то, чтобы догадаться, чем они заняты. Играли в какую–то игру «Монополия» – игра не для бедных: доллар за цент!

Паркер всматривался в каждого в отдельности и сразу же засек Бронсона. Он выделялся манерой держаться, холеным видом, высокомерным выражением лица. И еще – недовольным взглядом. Остальные четверо были крепкими грубыми мужиками, с виду – вышибалы или телохранители. В данном случае, скорее всего, телохранители.

Паркер отошел от окна и двинулся вокруг дома, стараясь держаться ближе к стене. Поверх гаража находилась пристройка, которую он как–то не заметил раньше. Через открытое окно оттуда струился свет и доносилась музыка из проигрывателя. Пока Паркер наблюдал, в окне мелькнул негр в майке. Несомненно, шофер. Паркер продолжил свое бесшумное незаметное путешествие вокруг дома.

Больше освещенных окон не было. Кто–то отправился спать за окном № 9 – там погас свет. В пристройке над гаражом, он уже это отметил, расположился шофер. Бронсон и четыре телохранителя играли в «монополию», очевидно, в гостевой, у подножия лестницы. Особа, отправившаяся спать, – кто она, жена Бронсона? Вполне возможно! Напрашивался вывод: в доме всего находилось шестеро плюс шофер. Паркер вернулся обратно в машину и записал все это в книжечку.

Два часа пятьдесят минут – снова патрулирование полицейской машины.

Три десять – зажегся свет в окне № 3. Минутой позже оно погасло, затем появился свет в окнах № 6 и 7, что наверху. Они так и остались освещенными.

Кто же выбыл из игры? Бронсон? Окно № 3, возможно, осветилось, когда он включил свет, чтобы подняться наверх. Окна № 6 и 7, вероятно, были окнами спальни. Окна № 1 и 2, где шла игра, по–прежнему оставались освещенными.

Три сорок пять – окна № 6 и 7 погасли. Затем осветилось окно № 8 – это и есть окно спальни Бронсона? Может, у него там «логово», и Бронсон проводит в нем некоторое время, прежде чем отправиться в кровать. Паркер записал и это, но рядом поставил вопросительный знак.

Он еще раз объехал вокруг всего дома. Шофер у себя наверху уже выключил свет, а в задней части здания по–прежнему без перемен – не было видно никаких огней.

Странно, но телохранители и не думали об осмотре дома и его окрестностей. В полном составе они все еще резались в карты в той же самой гостиной.

Паркер никак не мог в такое поверить. Он опять припарковал машину на старом месте, вылез из нее и снова направился к окну, чтобы убедиться в правильности своего вывода. И точно – все четверо все еще сидели там за овальным дубовым столом и играли в «монополию».

Паркер отправился обратно к машине, забрался в нее, записал увиденное и поставил вместо вопросительного восклицательный знак.

Когда окно № 3 погасло в четыре пятьдесят и перестал гореть свет в окнах № 1 и 2, то он уже знал, что теперь уж точно все отправились спать: никто не остался на страже. Все предпочли кровати. Когда окно № 3 стало темным, Паркер включил мотор и опять – в который раз! – отправился в объезд дома. Цепочка огней вспыхнула в окнах третьего этажа. Он дождался, пока все они, один за другим, не погасли.

Сейчас наконец весь дом погрузился в темноту. И не осталось никого, чтобы в случае надобности поднять тревогу. Паркер опять отогнал машину на ставшую уже привычной стоянку и стал ждать наступления утра. Он отметил нечастые, но регулярные вояжи патрульной полицейской машины, а также и то, что двое копов, находившихся в ней, не удостоили его и мимолетным взглядом: он проторчал тут всю ночь, но это никого из них, казалось, ничуть не встревожило.

В семь тридцать Паркер положил ручку и записную книжку в карман, вылез из «олдса» и отправился в парк. Туда вела дорожка с черным покрытием и вдоль нее стояли редкие скамейки. Он уселся на одну из них и стал дожидаться десяти часов утра, продолжая следить за домом.

В пять минут десятого из–за живой изгороди выкатил черный «кадиллак» и свернул направо. Прищурившись, Паркер сумел разглядеть за рулем негра–шофера и одного человека на заднем сиденье. Должно быть, Бронсон, больше некому! Другой черный «кадиллак» вырулил из–за перекрестка слева, повернул и пристроился почти вплотную за первым. В нем сидело четверо мужчин. Оба «кадиллака» укатили прочь. Так что теперь в доме никого, по его расчетам, не должно было остаться, кроме жены Бронсона.

В девять тридцать напротив дома припарковалось такси, и из него вышла женщина–негритянка с коричневой бумажной сумкой в руке, вошла в дом. Повариха, служанка или уборщица с рабочей одеждой в сумке?

Без пяти десять появилось еще одно такси, остановилось, а затем стало выруливать на обочину к припаркованному «олдсу» и вновь остановилось впритык за Паркером. Из него вылез Генди и расплатился с водителем. Паркер встал со скамейки и пошел по дорожке, вглядываясь в сменщика. Генди сперва заглянул в «олдс», а затем начал озираться вокруг, пока не засек Паркера. Он пошел ему навстречу прямо по траве. Паркер уселся на ближайшую скамейку.

Генди сел рядом:

– Как прошло дежурство?

Паркер достал записную книжку и прочитал все пометки, сделанные за последние двенадцать часов, сопровождая их собственными комментариями и замечаниями. Генди слушал, кивая, и наконец промолвил:

– Он сам облегчает нам задачу.

– Как–то все это не вяжется с Бронсоном.

– Разве тебе не ясно? Он считает себя здесь в полной безопасности. Эти телохранители – так, на всякий случай, но на самом деле он даже и не помышляет о том, что они ему могут понадобиться.

– Назначим визит на четверг. Это даст нам пять дней, чтобы все проверить и перепроверить.

– Окей!

Паркер встал со скамьи:

– Увидимся вечером.

– Как договорились. Паркер поглядел на «олдс»:

– Может, нам следует отогнать отсюда машину?

– До наступления темноты она мне не понадобится.

– К тому времени я уже вернусь.

Паркер вышел из парка, забрался в «олдс» и отъехал. Отогнав ее подальше, за парк, он запер дверцы и напрямик, через парк, вернулся к Генди.

– Машина там, за парком. Следуй прямо по дорожке и упрешься в нее.

– Окей.

Паркер передал ему ключи и вышел к обочине. Вскоре он поймал такси и отправился в мотель.

Глава 4

В среду после полудня Паркер позвонил Бетт Харроу в Майами.

Девушки на месте не оказалось, поэтому он продолжал держать линию, опуская десятицентовики и четвертаки в прорезь для монет, пока не дожидался ответа. Генди был в Буффало, засев в парке напротив дома Бронсона, и занимался наблюдением. Работенка, которая к настоящему моменту порядком им обоим осточертела. Бронсон по большей части оставался дома, и его никто не посещал. Первоначальная оценка Паркера о наличии тут постоянных обитателей и расположении наиболее важных комнат вновь и вновь подтверждалась.

Сейчас оставалась единственная причина, из–за которой следовало продолжать наблюдение за домом: Бронсон мог внезапно принять решение и покинуть особняк, мгновенно собрав вещи, и уехать в какой–нибудь другой город. Генди уже предлагал нанести визит, не дожидаясь четверга, так как работенка обещала оказаться проще, нежели они ожидали, но Паркер все же решил выждать. Ему хотелось быть уверенным, что к настоящему моменту мафии уже будет нанесен ряд ощутимых ударов, до того как он избавится от Бронсона. Поэтому они и выжидали, продолжая тянуть резину и наблюдать за домом, хотя никаких новых записей в книжечке так больше и не появилось.

Если все пойдет как по маслу, Паркер сможет вернуться во Флориду в пятницу или в субботу. Вот почему он и названивал Бетт Харроу, дабы убедиться, что она все еще там и его пушка по–прежнему при ней. Если ей надоело ждать, и она уже успела передать оружие полиции, он хотел знать и об этом тоже.

Когда она наконец взяла трубку, он сказал:

– Это Чак!

– О! Ты где?

– Не во Флориде. Пушка все еще при тебе?

– Было умно с твоей стороны догадаться, зачем мне она.

– Большого ума здесь и не требовалось, других причин и быть не могло.

– А вдруг мне просто захотелось заиметь пушку? – В ее голосе явно слышалась издевка.

– Вот как? Так она все еще у тебя?

– Конечно! Ведь ты же просил меня месяц подождать, не так ли?

– Ладно! Я вернусь через пару дней. Увидишь меня в своих апартаментах где–то в субботу вечером.

– Звучит восхитительно!

– Надеюсь. – Он повесил трубку и вышел из кабинки. Телефонная кабинка стояла на автозаправке, через дорогу от мотеля. Паркер подошел к обочине, выждал, когда поток машин прервется, и переправился на другую сторону. Было шесть часов пятнадцать минут, и час пик дорожного движения шел на убыль. Паркер поднялся в свой номер мотеля и растянулся на кровати, дожидаясь десяти вечера.

Он испытывал странное чувство напряженности и нетерпения. Ему это здорово не нравилось – такого он не ожидал от себя. Всегда, работал ли он, дожидался ли начала проведения намеченного дела, когда уже все было подготовлено и спланировано, и все, что ему оставалось, – это лишь смотреть на часы и ждать, как, например, сейчас. Всегда, при всех обстоятельствах Паркер оставался собранным, не ощущал, как тянется время, не испытывал ни напряжения, ни беспокойства, ни нетерпения, ни скуки – словом, его нервы всегда были в норме. Однажды в Спокэйне ему довелось брать склад, поэтому пришлось для пользы дела просидеть в контейнере в кромешной тьме целых шесть часов, не имея возможности даже покурить; и он перенес все неудобства с олимпийским спокойствием. На всех стадиях работы – от подготовки до завершения – Паркер неизменно оставался спокойным и не срывался, что бы ни случилось.

Кроме нынешнего дня. Сегодня он почему–то никак не мог войти в норму, не испытывал холодного удовлетворения, продумывая детали нынешней операции. А дело было в том, что ему предстояла весьма неординарная работа, – вот в чем была причина его состояния, – и Паркер догадывался об этом: он охотился на сей раз не за деньгами, а за человеком. И не ради выгоды, а по личным причинам. Паркеру было не по душе использование своего богатого опыта и привычных методов для столь несвойственной ему цели – утолить жажду мести.

Он поймал себя на том, что думает о Бетт Харроу. Первым делом в субботу надо будет затащить ее в постель. Еще до всех разговоров о пушке и обо всем, что она потребует у Паркера за тайну пистолета, – словом, сначала постель, все остальное потом. Именно кровать первым делом, ибо после может возникнуть горечь в душе, а Паркер не желал, чтобы ложка дегтя испортила бочку меда.

По крайней мере, хотя бы в этом он был спокоен. Его нынешняя тяга к сексу не была совсем уж неожиданной. Паркер никогда не жаждал женщину, когда занимался работой, во всяком случае, не испытывал сиюминутных вспышек вожделения, которым нельзя было противостоять. Это вошло в его плоть и кровь, стало частью жизни. Совсем иное после окончания работы: он, наоборот, становился неистовым, как сатир или как жених, дождавшийся медового месяца после обязательного похвального воздержания до свадьбы. Постепенно неистовость ослабевала, вспышки страсти становились реже. И вожделение сходило на нет. Так продолжалось вплоть до того времени, как приспевало новое дельце, и Паркер вновь становился аскетом. Он не желал даже мысленно прикасаться к женщине или думать о ней, пока с делом не было покончено. Но как только освобождался, все начиналось сначала.

И так было всегда, сколько он себя помнил. Когда Линн, его жена, была еще жива, ей нелегко было привыкнуть к сексуальным выкрутасам Паркера, но теперь, после смерти Линн, он утолял свои желания во время очередного цикла прилива страсти с временными подругами, такими, как Бетт Харроу, что было несравненно легче для обеих заинтересованных сторон.

В субботу – Паркер это предвидел – он будет изнывать с вожделения, поэтому пусть той ночью всему иному предшествует удовольствие.

До этого момента он еще был в состоянии думать, лежа кровати, но теперь вскочил на ноги и начал расхаживать комнате: его, лишая покоя, грызло нетерпение. Он посмотрел на часы. Было еще только без двадцати пяти семь. Паркер накинул пальто и вышел из мотеля, держа путь в столовку и размышляя о том, как долго продлится на сей раз его обед.

Всего–то осталось подождать до завтрашней ночи, убеждал он себя. Надо все это воспринимать легче! Еще одна ночь и все!

Глава 5

Генди жевал спичку:

– Мне не хотелось бы тратить время еще и на шофера.

Они припарковались у противоположного тротуара напротив дома Бронсона. Паркер был за рулем, Генди рядом. Был четверг, десять сорок вечера.

– Этот шофер единственный, кто находится снаружи дома. Они просто обязаны держать с ним связь – по телефону или как–то еще. Если хоть один из них успеет капнуть шоферу про нас, то нет способа помешать ему обратиться за помощью.

– Полагаю, это так, – все еще сомневаясь, все же согласился Генди.

– И, кроме того, окна комнаты водителя выходят на заднюю часть дома, а ведь мы именно оттуда собираемся проникнуть в дом Бронсона.

– Да, пожалуй, ты прав! – Генди мотнул головой и выплюнул спичку. – Никак не привыкну к мысли, что придется вламываться в жилище! Буду–ка я лучше помалкивать и дам тебе спокойно все обмозговать.

Это был уже второй раз, когда у них возникли трения, и Генди пришлось признать свою неправоту. В первый раз он настаивал на том, что надо дождаться двух или трех часов утра, когда все в доме окончательно заснут, но Паркер объяснил ему, чем плох этот вариант:

– В этом случае мы будем иметь дело с десятью людьми в шести комнатах в доме тихом как могила. Уйдет слишком много времени и сил, чтобы их всех повязать. Если же будем ждать только до той минуты, когда начнется игра в «монополию», а жена Бронсона будет смотреть телевизор в студии, а сам Бронсон поднимется к себе в логово, то у нас в итоге получится – шесть людей уже в трех комнатах и достаточно шума во всем доме, чтобы незаметно пробраться на второй этаж, к Бронсону в гости, а он будет на целом этаже один. Нам даже не понадобится вязать телохранителей. Мы просто минуем их и поднимемся к Бронсону. Придется только следить за лестницей – вот и все!

Этот последний момент операции, когда нужно будет миновать телохранителей, чтобы добраться до Бронсона, не выходил из головы Генди уже несколько часов. Если они собираются проигнорировать присутствие телохранителей, то почему бы не поступить точно так же и с шофером?

Но наконец было покончено и с этим спором, и оба пришли к соглашению. Паркер посмотрел на дом:

– Вот и свет зажегся в логове. Пора!

– Верно!

Они выбрались из олдса» и направились вдоль улицы со стороны парка, как бы прогуливаясь, словно пара добрых старых друзей. Этой ночью оба облачились в просторные пальто, не сковывающие движений, и шляпы, сдвинутые на затылок. Их ботинки были на резиновой подошве. Руки оба держали в карманах пальто, там же, в правых карманах, лежали и пушки.

Сейчас, когда настало время действовать, Паркер чувствовал, как постепенно спадает первое напряжение, уступая место спокойствию, свойственному Паркеру в минуты опасности. И то, что топтаться на улице предстояло еще не менее часа, уже не имело никакого значения: он стал спокоен, собран и уверен в себе.

Они шли, не переходя на другую сторону, пока не уперлись в пересекающую улицу, пошли по ней, а затем свернули направо. Узкая улочка освещалась только на перекрестках, и кроме них, везде царила кромешная темень, задняя часть дома выходила как раз на такой вот неосвещенный участок. Туда они и направлялись, их ботинки позволяли бесшумно ступать по тротуару. Проскользнув сквозь живую изгородь, они оказались во владениях Бронсона. Темное покрытие дорожек глушило шаги, и было бы хуже, если бы пришлось иметь дело гравием.

Справа находился гараж на четыре машины. Снаружи, у дальней стены, винтовая лесенка вела к пристройке наверх, где располагались апартаменты шофера. Паркер и Генди с пушками в руках поспешно миновали гараж, а затем медленно и осторожно стали подниматься по светлым деревянным ступням лестницы. Ночь выдалась такой темной – ни луны, ни звезд, – словно одеялом, небо было окутано плотными облаками, поэтому ступеньки едва можно было различить во мраке.

Лестница наверху заканчивалась площадкой, на которую выходила дверь пристройки. В двери было четырехстворчатое окно, задернутое плотными занавесками, поэтому наружу едва пробивался неясный свет.

Костяшками пальцев Паркер негромко постучался в окно. Тут же отозвался почему–то испуганный голос:

– Секундочку!

Паркер удивленно поднял брови. Он ожидал, что шофер спросит обычное: «Кто там?» – и намеревался ответить, что его желает видеть Бронсон. Этого оказалось бы вполне достаточно, чтобы заставить шофера открыть дверь. Пушки доделали бы все остальное, заставив шофера вести себя тихо, пока бы они связывали его и запихивали в рот кляп. Но шофер вообще ничего не спросил, и это могло означать, что он кого–то ждал в этот час. Паркер бросил взгляд в сторону самого дома, но ничего не увидел – ни огонька в окнах, ни кого бы то ни было, приближающегося к гаражу.

Наконец дверь открылась – в проеме выросла фигура шофера, в черных брюках, нижней рубахе и коричневых шлепанцах. Он глянул на пришедших, на пушки в их руках и отступил назад, только воскликнув: «О Боже!» Бедняга выглядел так, будто вот–вот грохнется в обморок. Он даже не попытался захлопнуть перед ними дверь.

Паркера посетила нелепая мысль, будто шофер ожидал сейчас именно его, что не кто иной, как сам Паркер, и был долгожданной персоной. Лицо шофера на удивление стало каким–то крапчатым. Он продолжал пятиться в комнату, тряся головой, дико жестикулируя и бормоча:

– Мой Бог! О Боже! Я знал это, я знал это. Мой Бог, я знал!..

Паркер вошел и шагнул вправо, а Генди, войдя следом за ним, закрыл дверь. Паркер произнес:

– Не принимай так близко к сердцу. Незачем так волноваться, смотри на вещи проще!

Но шофер продолжал пятиться, бормоча про себя, пока наконец не уперся спиной в стенку. Он так и остановился там, напуганный до умопомрачения и все еще жестикулируя.

Судя по всему, это была уютная гостиная, премило обставленная современной мебелью, с торшером, в ней был даже большой стереопроигрыватель.

Генди нахмурился, взглянув на шофера, не менее озадаченный его поведением, чем Паркер.

– Что с тобой стряслось? – спросил он и перевел взгляд на Паркера: – Что с ним за дьявольщина такая творится?

– Не знаю, – отозвался тот. – Эй, ты, заткнись!

Шофер немедленно замолк. Руки его опустились, и он так и остался стоять, вытянувшись в струнку, как заправский солдат в строю.

Внезапно Паркера словно осенило, словно он все сразу понял. Засмеявшись, тихо сказал:

– Следи за ним, Генди! Я скоро!

– Ладно! – кивнул тот.

– Мистер, – вымолвил шофер хриплым голосом. В нем звучали плаксивые нотки, словно он вот–вот начнет рыдать.

– Помолчи–ка минуту, приятель! – Паркер проследовав мимо него.

За гостиной была столовая и холл, который вел в кухню, также в ванную и спальню. Паркер подошел к двери спальни и подергал за ручку. Она была заперта изнутри.

– Ну–ка, выходите! – произнес он. – Никто не собирается причинить вам вред – выходите же! Что ж, мне придется выстрелом разнести замок, вряд ли это вам понравится!

Ключ осторожно повернулся в замке, и дверь поспешно открылась. Женщина, которая неохотно подчинилась, часто моргая глазами, вышла из темной спальни; была она невысокой пухленькой на вид и несколько перезрелой. Возможно, она уже разменяла третий десяток; на ней было черное платье, такое, какое встретишь на женщинах в дешевых барах. Кожа была белой, а волосы выкрашены под блондинку.

– Он принудил меня, – сообщила женщина, глядя скорее на грудь Паркера, чем на его лицо. Голос был гнусавым, а мрачность, звучавшая в нем, не добавляла ему прелести. Я не хотела приходить сюда. Он заставил меня силой.

– Конечно. Понимаю. Пошли со мной.

– Но это правда! – мрачно продолжала настаивать женщина.

Паркер взял ее за локоть и повел в гостиную. Когда Генди увидел женщину, он ухмыльнулся, внезапно все поняв, повернулся к шоферу:

– Так вот, оказывается, что тебя так беспокоило?

– Он принудил меня, – мрачно повторяла женщина. Она твердила эту фразу, будто заучивая реплику, которую ей предстояло произнести во время спектакля.

Генди, все еще ухмыляясь, покачал головой.

– Послушай, – обратился он к шоферу, – ты же не собирался прямо отсюда отправиться с ней на занятия в школу, не так ли?

Шофер захлопал глазами и уставился на него.

– Тебе туго пришлось бы, если ты собирался изучать с нею геометрию или же заняться каким–то иным, столь же неподобающим мужчине делом, – не отставал Генди. – Ну, так как?

К шоферу медленно возвращалось самообладание. Он изобразил на лице подобие улыбки в ответ на ухмылку Генди и решительно замотал головой.

– Ну, тогда все нормально! – решил Генди. – Ну, я о том, что ты не собирался заниматься с ней самообразованием.

Улыбка на лице шофера растаяла снова, когда он перевел взгляд на пушку в руке Генди.

– То, что происходит, не имеет к тебе никакого отношения, – успокоил его тот. – И к женщине – тоже.

– Он принудил меня…

– Заткнись! – приказал Паркер.

– Мы намерены добраться до Бронсона – вот и все! – объяснил Генди цель своего прихода. – И мы думали, что, может быть, лучше будет связать тебя, чтобы ты потом не попал в переделку.

– Ну, будь я проклят! – вырвалось у шофера. – Чтобы мне умереть на этом самом месте!..

– Поэтому ты и леди сейчас ляжете на пол. – Генди прервал его причитания.

– Я не хотела приходить сюда.

Паркер толкнул женщину на пол.

– Все, что от тебя требуется, – свирепо заявил он, – это лежать и не рыпаться!

Шофер уже растянулся на полу, видимо испытав облегчение, что не надо стоять на ногах, которые еле его держали. Паркер держал обоих под прицелом, пока Генди искал, чем бы таким их связать.

Шофер глянул вверх и спросил:

– Вы намерены убить его?

– Возможно. Так что тебе придется подыскивать себе новую работу.

– Вы собираетесь и ее убить тоже?

– Его жену? Нет!

– Тогда мне вовсе не надо будет искать себе место. Просто свяжите меня покрепче, чтобы она знала, что я никак не мог освободиться и предупредить его.

– А в чем дело? Объясни! Ты что, не любишь его?

– Он высокомерный сукин сын!

– Это верно, – согласился Паркер.

Генди вернулся с мотком плотной бечевки и двумя шнурами. Бечевку он использовал, чтобы связать им руки за спинами, а шнуры – чтобы стянуть лодыжки. В ящике комода Генди нашел нижние рубашки и употребил их на кляпы.

Когда шофер и женщина были надежно связаны, а в их рты запихнуты кляпы, Паркер обошел апартаменты, повсюду выключая свет. Затем они с Генди вышли наружу, плотно прикрыв за собой дверь. После чего спустились по лестнице и направились к темному остову здания.

– Бедняге не повезло! – мягко заметил Генди, имея в виду шофера. – Такую ночь ему испортили.