Текст книги "Демонолога вызывали? Том 1 (СИ)"

Автор книги: Ричард Рубин

Соавторы: Александр Вольт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Что происходит? – задал я вопрос, обращаясь к мужчине. – Бить беззащитного – это последняя подлость.

Мужик утер лоб и брезгливо вытер руки о фартук.

– Подлость? А чужой товар из-под носа воровать – не подлость, по-твоему, малец? Этого волчонка не просто бить, а пристрелить надо прилюдно, чтоб другим неповадно было! Иди своей дорогой, не лезь не в свое дело!

– Мало того, что распускаете руки, так еще и бросаетесь обвинениями. Я бы на вашем месте не тыкал собеседнику, не узнав прежде, кто он такой. – заявил я. – Манеры – лицо мужчины.

– Это с тобой мне церемониться, что ли? – вызверился торгаш, – Дворяне в рванине по улицам не ходят! Откуда мне знать, вдруг ты с этим выродком за компанию?

– А ты поверь на слово, – веско сказал я.

Я смотрел на него прямо, не моргая. Ни один мускул не дрогнул на лице. Уверенность, что он не осмелится даже руку на меня поднять была нерушимой. А если осмелится – сломаю. Да, мой внешний вид сейчас не в лучшем состоянии, но это не дает права какому-то хлеборобу мне тыкать и хамить.

Как и все любители наехать на слабого, торговец оказался трусом. Он потупился и уставился на дорогу, вдоль которой шли прохожие. Паренек тоже стоял молча. Только утирал ссадину на лбу, из которой сочилась струйка крови.

– Рассказывайте, в чем дело, – потребовал я. Приходилось повышать голос из-за гама на улице, от чего он звенел сталью.

– Что…что… – проворчал торговец. – все ясно как день. Я только лоток расставил, как этот…

Он ткнул пальцем в паренька.

– … подскочил, схватил с прилавка три ковриги и ну тикать! Я и побежал за ним, думаю, вот догоню и вломлю по первое число!

– Это правда? – спросил я, глядя на пацана.

Сходство с волчонком и правда имелось; на меня смотрели усталые и затравленные глаза. Взгляд человека, который уже ни на что особо не надеется.

– Ты действительно украл у него хлеб? – спросил я твердо.

Молчок. Только взгляд стал жестче.

– Вот погоди, ублюдок, – обозлился торгаш, – сейчас позову кого надо, так тебе быстро язык развяжут!

Я поднял ладонь.

– Угомонись, – сказал я торговцу. – А ты сними шапку. Сейчас же.

Он понял, что я не шучу. Взялся за края и снял ее с макушки. Внутри действительно нашлись три ковриги и сдобная булка.

– Ага! – заорал торговец, – я же говорю, что он украл! Ну все, сучонок, готовься, теперь уж отведаешь баланды!

– И Крудо украдет снова! – выкрикнул паренек. Голос его звучал зло и отчаянно, с вызовом, – не у тебя, жирный урод, так у кого-то еще! Крудо сказал, что добудет хлеб и он его добудет, черт подери!

Я хмыкнул. Почему-то казалось, что с учетом местных… особенностей люди постараются пореже упоминать обитателей ада. Те очень любят являться на зов. Особенно, если зовет пища.

Чтобы призвать этих двоих к порядку, мне пришлось постараться, но в конце концов я добился связного рассказа. История оказалась проста как два медных гроша – семья Крудо действительно бедствовала, отца парень никогда не знал, тот просто наплодил потомство и благополучно ушел в закат.

Мать работала на угольной шахте Донни, но недавно слегла с болезнью легких. Разумеется, с работы ее сразу же уволили, и семейство осталось без средств к существованию. Крудо попробовал добывать деньги честным путем, торговал спичками на улице, пытался показывать фокусы, но получал только равнодушие от прохожих и тычки от конкурентов. В итоге и решился на воровство

– Крудо много не надо, – сказал он под конец, – но мать и сестры должны есть. Если Крудо не принесет хлеба в дом, какой он мужик тогда? Хреновый.

Я вздохнул. По-настоящему хреновым тут выглядел разве что Донни. Потому что Крудо не врал.

– Значит, так, – сказал я после кратких раздумий. Ты, лоточник…

– Я не лоточник, – обиделся мужик, – у меня свой ларек.

– Хоть расписной вагончик на колесах, – оборвал его я. – Начиная с этой минуты ты будешь отпускать Крудо и его семье хлеб, булки, калачи и все остальное в том объеме, в котором потребуется. Все твои расходы на это будут покрыты из казны рода Митасовых. Понял?

Он ошарашенно кивнул. Я достал из кармана две монеты и протянул их ларечнику. Его глаза тут же округлились и сами стали похожи на монеты. Он пощупал их, повертел в руках и даже, никого не стесняясь, попробовал на зуб.

– Нет Митасовых! – ответил он, прижимая монеты к груди. – Давно уж нет! Как и спасения от чертей нам не видать толком с тех пор.

Я изогнул губы в кривой усмешке.

– Последний и единственный стоит перед тобой. Можешь всем передать кого знаешь, что Митасов вернулся.

Размашистым жестом я вывел в воздухе символ в виде двух перекрещенных зигзагов и коротко произнес:

– Timeo.

Символ полыхнул и растворился в воздухе. Лоточник моргнул.

Его глаза расширились от удивления и шока, после чего он стал быстро-быстро моргать.

– Теперь наш с тобой договор скреплен официально, – сказал я, – поэтому если ты его нарушишь, я немедля об этом узнаю. И поверь, я не поленюсь еще раз приехать сюда и напомнить, как важно для мужчины держать слово.

– А теперь выдай ему свежий хлеб взамен того, который валяется на земле и можешь быть свободен.

Мужик так и сделал. Правда, не сразу – у него сильно тряслись руки.

* * *

– А вы правда узнаете, если он обманет? – спросил Крудо чуть позже. Он грыз сухую корку от булки, самый краешек. Серединку припрятал под шапкой.

– Не узнаю, – ответил я.

Мог бы, конечно. Но это заклинание из другой отрасли, сожрет слишком много энергии. У меня был Рафаил, которого можно было бы доить, как корову, но… он мне нужен как печатный станок. И с этой задачей демон великолепно справлялся.

– Но испугался он знатно, поэтому можешь не переживать из-за него. А вот из-за себя… послушай, – сказал я, – если ты уже взялся за воровство, то делай это аккуратнее и продуманнее. В следующий раз меня рядом не будет и попадешь за решетку.

– Крудо похер, – сообщил он мне. – Крудо сильный, выдержит.

– Крудо-то, может, и похер, – не стал спорить я. – А семья как?

На это он ничего не ответил. Только опять молча уставился на меня с обидой. Я достал из кармана оставшиеся монеты и протянул ему.

– Пройдись по лавкам и купи сестрам и матери еды. А еще лучше вызови лекаря.

Он скупо кивнул, сунул монеты за пазуху и, сжимая в руках сумку с хлебом, побежал прочь.

– Крудо, – окликнул я его. Паренек остановился и обернулся в мою сторону. На его лице явственно виднелся вопрос: вздернутые брови, распахнутые глаза.

– Ты знаешь, где поместье Митасовых?

Он неуверенно кивнул. Затем задумался на мгновение и закивал активнее.

– Зайди ко мне как будет возможность. Тебе все равно деньги нужны.

– Крудо придет! – сказал он и убежал в переулок.

Я понятия не имел, как он распорядится деньгами. Но что-то подсказывало, что правильно.

Развернувшись, я направился назад к стоявшей мотокарете. Пока разбирался с этой парочкой, движение стало посвободнее. Поэтому до пункта назначения – местной аналог банка, где можно заложить имущество – я добрался за пару минут.

Правда, пешком прогуляться все же пришлось. Вход в здание перегородили чужие кареты, поэтому припарковался чуть поодаль, у одноэтажной лавочки с вывеской «АТЕЛЬЕ» на двери.

Когда увидел ее, в голове всплыли слова ларечника про то, что дворяне в рванине не ходят. Это и правда так – одежда, которую дал Покровский, уже потеряла всякую свежесть и была перелатана в нескольких местах.

Что ж, еще один пункт в список дел. Но пока займемся самым важным. Я сунул руки в карманы и зашагал по крутой лестнице ко входу в здание.

* * *

– Как обстоят дела?

Просторная комната с широкими распахнутыми окнами. Если высунуть из него голову и взглянуть вниз, то от высоты голова может закружиться. Весь город как на ладони. Здание, в котором находился центр Клинков, и вся сопутствующая администрация назывался Старейшим Домом и был чудом инженерной мысли.

Непропорционально высокое здание, которое должно было при сильном ветре рухнуть просто посреди всего города – твердо стояло на краю жилого района.

– Объект не проявляет всплесков энергии, зарегистрированных ранее, господи, – говорила синеволосая рогатая девушка. – Слежка ведется каждый день, исключая моменты, когда вы вызываете на личный доклад из первых уст.

– Чем он занимается?

– Восстанавливает поместье, господин.

– Восстанавливает поместье?

– Так точно.

За широким резным столом из красного дерева в кресле из бархатной обивки сидел седовласый мужчина. Он держал в зубах трубку и периодически выпускал кольца дыма, сосредоточенный на скреплении бумаг.

– Насколько мне известно, дом Митасовых был заражен демонической энергией и его охраняла смертоносная тварь. Из докладов Покровского стало известно, что после первой попытки зачистки из десяти человек вернулось двое. Причем один тянул на себе волоком второго, а тот держал все свои внутренности в руках.

Он поднял свою голове с серебристыми волосами и поднял бровь.

– Разве не так?

– Все верно. Объект уничтожил существо. Это был человек, попавший под проклятье. И им оказался отец объекта.

Брови мужчины сошлись, как два борца и соединились в одну длинную густую монобровь. Морщины на лбу бугрились одна на одной.

– Александр Митасов? Был проклят?

– Так точно.

Трубка в зубах мужчины проскочила из одного уголка рта в другой, после чего он отодвинул от себя бумаги и откинулся в кресле. Два сизых кольца поднялись к в воздух и испарились в порыве сквозняка.

– Надо будет поднять архив и посмотреть кто занимался тогда делом о пропаже Саши. Насколько я помню, дело было закрыто с пометкой, что Александр Митасов сгинул в горах. Верно?

– Так точно, господин.

– Ты смотрела?

– Да.

– Восстанавливает свое имение… – задумчиво говорил мужчина, пожевывая мундштук. – А деньги откуда? Этот Андрей вылез из выгребной ямы, о которой даже никто слыхом не слыхивал и уже восстанавливает, заметь, заложенное имущество. Как?

– Они пленили демона алчности.

Мужчина подавился дымом и закашлялся.

– Что сделали?

– Пленили демона алчности, господин.

– Я стесняюсь спросить – как?

– В кандалы, господин.

Глава Старейшего Дома почесал щеку. Его лицо снова приобрело задумчивое выражение.

– Какой уровень опасности?

– Нулевой, – спокойно ответила девушка. – Если угроза сдвинется хоть на единицу – я устраню. Всех.

* * *

Внутри было темно и душно. На полу плитка, на которой везде были истоптанные ковры с красным коротким ворсом. Эти самые ковры явственно вели к лестницам и к ресепшен, где на мое удивление никого не было.

В воздухе висела звенящая тишина. Даже приглушенные звуки шагов казались неправомерно громкими.

Я подошел к стойке с толстым прозрачным стеклом, за которой стоял человек. Человек потому, что я не знал какого конкретно он пола. Красная мантия с глубоким капюшоном, скрывающая лицо, не давала мне возможности хоть как-то опознать стоящего. Он стоял у стойки, опустив голову и что-то писал.

– Добрый день, – обратился я к нему.

Человек поднял оттопыренный указательный палец с длинным заостренным ногтем. Я расценил это как «подождите».

Через несколько минут он широким росчерком подписал бумагу, положил ее в папку и отложил в сторону.

– Слушаю вас, – сказал он, не поднимая головы. Голос был мужской, но тихий. Ощущение, что я нахожусь в библиотеке, где за малейший шум мне словарем могут дать по голове только усиливалось.

– Мой родственник заложил все поместье и прилегающие территории под залог. Где я могу узнать все детали того договора и обсудить этот вопрос?

Мужчина в мантии снова поднял указательный палец. Отвернулся от меня, сходил к дальней стене, взял оттуда какую-то треугольную табличку и вернулся к стойке. Он поставил табличку возле своего окошка, после чего сунул руки в рукава своей мантии и направился вдоль всего витража окошек. Примечательным было то, что я не видел дверей для выхода.

Я опустил взгляд на табличку. Надпись: «буду через пять минут».

– Следуйте за мной, – сказал вкрадчивый голос. Я чуть было не подпрыгнул на месте, когда краем глаза увидел фигуру, что стояло буквально в упор ко мне по правую руку.

Сказав это, он бесшумно поплыл в воздухе по ковру прямо к лестнице. И я говорю бесшумно не потому, что преувеличиваю, а потому, что я не видел, чтобы мантия, которая прикрывала ноги мужчины хоть как-то содрогалась от его шагов.

Она просто равномерно плыла по ковру. И это меня настораживало.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж. Мимо нас прошли еще несколько таких же существ в красных мантиях и прикрытыми лицами. Их разговоров я не слышал, потому что все, что издавали эти существа напоминало нечто нечленораздельное между «шп-шп-шп» и «фшп-фшп».

Мистика в этом здании буквально витала в воздухе на каждом шаге. Некоторые картины, на которых были изображены портреты людей – буквально наблюдали за мной и провожали взглядом. Повороты коридоров казались замкнутым прямоугольным кольцом, из которого, пустись я в бег, точно бы не нашел выход.

Мы подошли к кабинету с номером «666», от чего я буквально протер глаза. «Тринадцать», гласил номер.

– Вам сюда, – шепотом сказал мужчина, стоя боком к двери и указывая на нее рукой. – Только вашего зверя придется оставить у меня.

– Прошу прощения? – осведомился я.

Мужчина в мантии молча протянул руку к моему плечу, на котором сидел Альф.

– Кис-кис, малыш, – сказал он. – Спускайся к папе.

– Ты не мой папа… – озадаченно ответил бесенок. – И вообще культяпки отодвинь, я тебе не Машка трогать меня за ляжку.

Я пожал плечами.

– Слезай, – сказал я Альфу. – Мне надо поговорить.

– Какой он у вас разговорчивый, – заметил мужчина с нотками веселья в голосе. Даже не прошептал, а прям прорезался.

А я вдруг вспомнил, что где-то уже слышал эту фразу. В прошлой жизни. Пересадив Альфа с плеча на чужое предплечье (как бы бесенок не сопротивлялся), я потянул ручку двери и вошел внутрь.

Внутри не было окон. Только огромная гудящая лампа под потолком, освещающая едко-желтым светом всю небольшую комнатку, уставленную шкафами и картонными коробками с бумагами, папками и архивами.

За столом сидел тучный мужчина в черной мантии с желтой окантовкой на рукавах и капюшоне. Голова была открыта. Мужчина активно писал пером, макал его в чернильницу и снова писал.

– Слушаю вас, – прогремел он низким голосом, не отрывая взгляда от листа. Его толстые лоснящиеся щеки тряслись от активного движения рукой, как холодец. Перо громко скрипело по листу.

– Моя фамилия Митасов. Я пришел выкупить свое имущество.

Глава 24

«Кекслер»

– XXI V —

Он на мгновение прекратил писать, но головы не поднял. Видимо фамилия резанула ему ухо, стряхнула вековую пыль со старых воспоминаний, разбудила что-то такое, что ему вспоминать бы не хотелось.

– Присядьте, Андрей Александрович, – сказал он.

Интересно получалось. Он понял кто я по фамилии. Значит точно помнит моего отца. А значит помнит и то, что творилось десяток лет назад.

Я присел на стул и принялся ждать. Успел быстро осмотреть его комнату, которую скорее можно было назвать коморкой, и самого мужчину. Средних лет, с явным ожирением. Дыхание было тяжелое, словно давалось ему с трудом. А судя по легкому запаху табака в воздухе – он еще и любил покурить.

Он тоже сделал широкий росчерк пером, после чего поставил оттиск красной печатью, положил исписанный лист в папку и закрыл ее. Его руки легли на столешницу и так он сидел какое-то время без движения.

Большие пальцы-сардельки. Коротко подстриженные ногти. Влажная кожа. В помещении и мантии ему явно было жарко, а ни окон, ни вентиляции я тут не наблюдал.

– Митасов, значит, – наконец сказал он и поднял голову. Сходство с поросенком только усугублялось.

– Митасов, – подтвердил я. – Андрей Александрович.

– Нехитрыми логическими умозаключениями это я уже понял, молодой человек. Чем могу помочь?

– Я хочу выкупить свой дом. Все свое имение и прилегающие территории. Деньги у меня есть, – сказал я, сразу отвечая на его незаданный вопрос. – Я просто хочу понимать, что как только я внесу сумму, которую взял мой отец, то ко мне перестанут ездить господа с попыткой завладеть чужим имущество.

Я взглянул на табличку на столе: «Пархомов Евгений Дмитриевич».

– Дело в том, Андрей Александрович, что помимо залога был еще и процент, – спокойно сказал Евгений Дмитриевич.

– Мне вам верить на слово? – спросил я у него, слегка вздернув брови. – Или предоставите мне договор, под который вы дали ссуду моему покойному отцу?

– Конечно-конечно, – он отодвинул стул и встал из-за стола, после чего подошел к одному из шкафов и стал водить пальцем по полкам, сощурив глаза.

– Ма-ма-ма… Ме-ме-ме… Менделеев? Нет, не то. Ми… Митасов. Вот оно.

Он всунул палец меж корешков и вытянул толстую папку, на которой каллиграфическим аккуратным почерком была выведена фамилия и родовой герб снизу. Какая-то чудаковатая химера, открывшая зубастую пасть в беззвучном реве.

Евгений Дмитриевич сел обратно за стол, положив папку перед собой, и потянул за узелок.

– Так, что тут у нас… – сказал он и принялся листать документы. Объем исписанной бумаги был приличным. Среди мелькающих листов я успевал выхватывать лишь частичку информации, из которой стало ясно, что большая доля – это доскональная перепись всего имущества. Начиная с украшений, посуды из драгоценных металлов и вплоть до столовых приборов и количества парафиновых свечек.

Евгений Дмитриевич протянул мне по столу желтый лист бумаги, внизу которого была подпись и снова печать с родовым гербом.

Я пробежался глазами по договору, где был указан предмет и сумма. Действительно семьдесят девять тысяч.

– Хорошо, – сказал я. – Вопросов к сумме залога нет. О проценте речи нет.

– Наверное чернила выцвели. Положите, пожалуйста, бумагу на стол.

Я положил.

– Присмотритесь вот сюда.

Он ткнул толстым пальцем в самый низ на последний пункт, где едва различимыми тоненькими линиями виднелись буквы. Настолько мало приметные, что будь это даже самый свежий договор – заметить их было бы не так просто.

Я прищурил глаза и прочитал. Действительно ссуда облагалась процентом за каждый месяц. По факту имение принадлежало данной палате? Банку? Не суть важно. Этим людям. Они были в праве делать с ним что угодно.

Но так как я хотел имение выкупить, то был обязан заплатить еще и процент. Дело приняло не самый радужный оборот, потому что мгновенно у меня этих денег нет.

– Как вы видите, процент там небольшой… – начал Евгений Дмитриевич.

– Вижу.

– Но за много лет… и каждый месяц, как вы понимаете…

– Понимаю.

– … это еще девяносто четыре тысячи восемьсот мер, – не унимался он. – И оплатить нужно все. Сразу.

– Я оплачу, – сказал я спокойно, не ведя бровью.

– Чудесно! – Евгений Дмитриевич хлопнул в ладоши. Его пухлое лицо прямо начало сиять. Я буквально слышал, как у него в голове стали звенеть монеты, словно вываливались из игрового автомата.

– Залог, – сказал я жестко.

Лицо мужчины мгновенно скисло.

– Нет, Андрей Александрович, уж извините, но это так не работает.

– Я думаю, что вы прекрасно понимаете, как это работает, – я скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Стул, к слову, был жестким и неудобным, словно созданный для того, чтоб сидящему на нем человеку было дискомфортно и хотелось побыстрее с него встать и выйти прочь.

Но не тут-то было.

Евгений Дмитриевич коварно улыбнулся. Нечто демоническое проскочило в его чертах.

– Как разЯ́очень хорошо отдаю себе отчет о том, как работает буква закона на бумаге, молодой человек.

– Я не говорил обратного, – сказал, вскинув брови. – Я лишь хочу сказать, что в том состоянии, в котором находилось мое поместье, тем более захваченное чудовищем… оно, мягко говоря, никому не было нужно. Даже за жалкие копейки. Даю гарантию, что граф Смоляков был единственным покупателем за последние десять лет.

Уверенности в этом не было, но логически звучало крайне правдоподобно.

– И что с того? – спросил Евгений Дмитриевич.

– А то, что вы ему отпустили мое имение под тридцать пять тысяч залога, что является суммой даже меньшей от половины того, что вы ссудили моему отцу.

– Но буква закона…

– Я не отказываюсь от буквы закона. Я говорю, что вы возвращаете мне имение ровно под ссуду, которую я возвращаю прямо сейчас. Деньги в моей мотокарете. С процентами будем разбираться немного позже.

Пархомов поджал губы. Он явно не был готов к тому, что у меня случится встреча со Смоляковым и что мы придем к общему знаменателю. А тем более, что Смоляков озвучит мне сумму, которую ему выставили для внесения залога. Пускай и половины.

Я нарушил затянувшуюся паузу первым:

– Мы договорились?

– Я вышлю договор вам по почте, – сказал он сухо. – Адрес тот же?

– Да.

– Хорошо.

– Надеюсь у вас есть кому выгрузить сундуки из моего багажника?

Пархомов кивнул. Я кивнул ему в ответ и вышел из кабинета. Как он будет передавать дальнейшие указания своим коллегам и подчиненным меня не волновало.

За дверью никого не оказалось. Ни альфа, ни того шепчущего в мантии. Каким-то неведомым чудом и внутренним компасом мне удалось пройти по однотипным коридорам и выйти прямо к лестнице, ведущей на первый этаж.

Я спустился, рассматривая холл. Все также пустынно, только Альф, что валялся на спине, раскинув лапы и принимающий на ресепшен, что чесал его своими длинными когтями по животу.

Подойдя к ним, я взял Альфа за заднюю лапу и аккуратно потянул на себя, роняя его со столешницы. Н вскрикнул и вспорхнул крыльями от неожиданности и резкого перемещения в пространстве.

Я услышал легкий смешок мужчины в мантии. Скорее напоминало просто шумный выдох.

– Хватит расслабляться, пора работать, – сказал я бесу, закидывая на плечо.

– Что, все? Мы уходим? Слушай, может оставишь меня тут еще на часик, а?

– Нет. У тебя много дел.

– Дел? Каких это таких дел? – не унимался он.

Я обратился к мужчине.

– Мне нужны люди выгрузить деньги.

– Они уже ждут вас у мотокареты, – спокойно ответил он вкрадчивым голосом. – Пройдемте.

И двинулся к выходу из здания.

Снаружи было светло. Учитывая все чудеса, которые мне встретились в этом здании, я не удивился бы какому-нибудь временному парадоксу. Словно зашел утром на полчаса, а вышел глубокой ночью.

У мотокареты действительно стояли уже двое из ларца одинаковых с лица. Я открыл им задние дверцы и отошел в сторону. Они вытянули сначала один сундук, затем второй и поставили их на землю.

– Мое дальнейшее присутствие здесь необходимо? – спросил я у Мантии.

– Нет. Спасибо вам. Приходите еще.

«Ага. Десять раз.» – подумал я, но вслух сказал:

– Всего доброго.

Захлопнул дверцы, вскочил на водительское сидение и завел двигатель. Он довольно заурчал и стал бодро тарахтеть, явно готовый к новым приключениям. Я открыл окна, чтобы свежий воздух хоть немного гулял сквозняком и продул жар, что скопился от стояния на солнце.

Мантия подошел с пассажирской стороны и аккуратно оперся на дверь.

– Передавайте привет Рафаилу, – сказал он достаточно громко, чтоб я услышал через шум стучащего мотора. Ответить я ему не успел, так как он довольно быстро развернулся и поплыл в сторону здания Палаты.

– Чудесный человек, – вздохнул Альф мечтательно, переползая на соседнее кресло моего плеча.

– Не знал, что тебе нравится, когда тебе чешут пузо.

– Все просто, Каммерер, – отозвался бесенок. – Ты и не спрашивал.

* * *

Обычно человеку, расставшемуся со столь тяжелым долговым бременем, полагается испытывать если не радость, то облегчение. Но я ничего подобного не чувствовал. Большая часть работы все еще ожидала впереди.

Я хлопнул дверцей мотокареты и уместился на водительском сидении. Обхватил руль и склонил на него голову. Мысли в мозгу буквально метались, наскакивая одна на другую. С бумажными делами пока что покончено, но теперь перед нами встают проблемы более… негласного характера. Вернее, одна проблема. Но какая!

– Штормит? – участливо поинтересовался голос над ухом. – Я мысли не читаю, Каммерер, но и так чувствую, как вертятся шестеренки в твоей черепушке. Расслабься немного, ты сделал большое дело.

– Еще успею, сейчас не время, – сказал я, однако вредный Альф будто бы меня не услышал.

– … я вот тоже давно хочу одно большое дело сделать, но мы все время в окружении людей, как-то неудобно…

Я повернул голову.

– О чем это ты… – и тут меня осенило. – Нет. Нет я сказал. Фу. Плохой демон. Машину мне загадить вздумал. Не смей, а иначе я тебя накормлю этим твоим большим делом на завтрак.

– А где еще? – противно запищал он. – В банке? При том славном секретаре я бы не стал… Отвернись и не смотри, мне нужно уединение.

– Прояви терпение, – процедил я, – иначе в банке ты проведешь немало времени. В заговоренной.

– Ты не только скучный, но еще и жестокий, – обиделся бесенок, но не всерьез, – и матушку мою лучше не упоминай лишний раз, ладно? Не самая приятная особа. Я у нее пять тысяч двадцать девятый, а всех, кто родился после первой тысячи, она недолюбливает.

Он продолжал болтать мне в уши обо всякой ерунде, но я почти его не слушал – вновь погрузился в раздумья. Сейчас нужно было дать понять Донни, что я готов выплатить долг предварительно и для этого у меня есть все средства.

Однако ехать в его резиденцию было бы идиотским поступком – непременно нарвусь на засаду, и он не упустит случая поглумиться своим превосходством мне в лицо. Нужно назначить встречу на нейтральной территории.

Вот только как донести до него условия? Да, он подмял под себя половину заведений в городе, но ведь глупо обходить каждое в надежде на успех, так?

– Да уж, у маменьки моей и характер суровый, и габариты внушительные… – продолжал распинаться Альф.

Я дернулся – идея промелькнула в голове метеором. Габариты… Донни Кесслер точно не упускал случая плотно пообедать, поэтому наверняка приобрел пару-тройку ресторанов. И если поискать в этом направлении…

– Ты что? – с интересом спросил бесенок. – Придумал что-то, Каммерер?

– Вроде того, – ответил я. – Сейчас мы прокатимся.

Некоторые молодые демонологи, и только зачисленные в академию, и даже выпускники, полагают, что теперь все их проблемы можно решить с помощью магии. Это ощущение пьянит, но похмелье против него приходит быстрое и тяжелое. Всех своих проблем заклинаниями не решишь.

Вот и я сейчас обошелся без нее. Чутье меня не подвело. Переступая порог симпатичной двухэтажной кофейни, я уже продумал план. Сейчас побеседую с официантом, выйду на управляющего, там осторожно узнаю, кто владелец…

Так я думал, пока не осмотрелся. А как только это сделал, сразу понял, что необходимость отпала. Над столиками, на залитой желтым светом стене висел портрет Донована Лютера Кесслера. Увитый искусственными цветами на манер лаврового венка. Не хватало нимба над головой и золотых крылышек.

Я хмыкнул. До чего же тщеславный бурдюк. Но сейчас это играло мне только на руку.

Бизнес он, однако, вел неплохо несмотря на то, что на дворе был день и отнюдь не вечерний час пик, в заведении было не протолкнуться. Вокруг сновали официантки в черных платьях чуть ниже колен и передниках.

Все как одна выглядели презентабельно – пышногрудые, миловидные и ноги, что говорится, от ушей. Хватай и тяни в подсобку, потому что до кровати будет невтерпеж.

Одуряюще пахло ванилью и свежей выпечкой. Лавируя между столиками, я подошел к стойке управляющего.

За ней стояла высокая светловолосая девушка лет двадцати пяти. Как только она меня увидела, расплылась в улыбке.

– Добро пожаловать в кафе «Кекслер», господин. Вы заказали столик заранее или желаете отобедать без брони?

– Без брони, – отозвался я.

Улыбка девушки чуть померкла.

– Что ж, в таком случае сожалею, но вам придется подождать. Сами видите, какая здесь посадка. Но, уверяю вас, ожидание стоит того! Грушевый бисквит сегодня удался на славу, и если…

Я поднял руку. Если ее не остановить, то будет петь дифирамбы местной стряпне до вечера.

– Не люблю сладкое, поэтому откажусь, но за предложение спасибо. К тому же я здесь по делу – мне нужно поговорить с управляющим.

– Говори за себя! – взвился Альф. – Я бы не отказался закусить булочкой… или даже двумя…

По его похотливому взгляду было понятно, на какие булочки нацелился этот мелкий засранец. Интересовали его исключительно задницы официанток.

Администраторша сложила руки на груди.

– Ничем не могу вам помочь. Господин Невзлин не принимает посетителей. Но, может, мне удастся решить ваш вопрос?

Я покачал головой и оперся на стойку, за которой стояла моя собеседница.

– При всем уважении, вопросы, которые я намереваюсь обсудить с господином Невзлиным, не подлежат огласке. Я практически уверен, что он отыщет в своем плотном графике несколько минут для общения с представителем знатного рода.

Профессиональная улыбка с лица девушки так и не сошла, но взгляд изменился. Он красноречиво говорил, что посетителям, даже родовитым, не стоит проявлять подобную настойчивость.

Вот если бы мне еще было не плевать.

– Как вас отрекомендовать?

– Митасов.

Она сняла блестящую трубку с аппарата, стоявшего на стойке сбоку, нажала несколько клавиш на панели… но не успела ничего сказать – хриплый бас гаркнул так громко, что услышал и я, и все посетители.

– Фиса! Велел же сегодня не беспокоить! Что за неподчинение? Уволю к чертовой матери!

Девушка опешила, но быстро взяла себя в руки.

– Тимофей Дмитриевич, я знаю, что вы в-велели сегодня без звонков, но к вам… и-именитый гость.

Бас стал чуть тише, в нем послышалось удивление.

– Именитый? Хм, как фамилия?

– Митасов, – послушно произнесла администраторша.

На том конце провода воцарилось молчание, которое нарушал только легкий треск от помех на линии.

– Митасов? – донеслось из телефонного аппарата.

– Да, господин, – вкрадчиво отвечала официантка.

– Хорошо. Приведи его ко мне. Но чтоб больше никого от слова совсем! Я ясно доношу свою мысль?

– Конечно, – торопливо сказала Анфиса и повесила трубку. – Следуйте за мной.

Мы вышли из зала и направились по светлому, прямому коридору. Он оказался достаточно длинным и завершился двумя дверями, слева и справа. Анфиса постучала в левую.

– Входите! – гаркнул уже знакомый бас.

Я предчувствовал, что господин Невзлин мне не понравится. Но это не имело никакого значения. Важным было то, чтобы он сыграл свою роль в задуманном мною плане. А планы были грандиозные.

Глава 25

Манеры – лицо мужчины

– XX V —

Когда дверь закрылась за мной, господин Невзлин сразу перешел к делу. Высокий худощавый мужчина в сером деловом костюме. Примечательным был монокль на его носу. Этот атрибут мне всегда казался абсурдным. А уж тем более на лице владельца рестораном, а не ломбардной лавки.

Кабинет выглядел дорого. Ковер насыщенного алого цвета, диван и кресло обитые бархатной тканью. Длинные тяжелые гардины на резных деревянных шестах. Массивные шкафы вдоль стен, на полках которых стояли сотни книг с кулинарными рецептами.