Текст книги "Нечисть (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 2

10 Миртула, год Возвышения Эльфийского Рода

Знак, выжженный над бровью Тсагота, нещадно болел, несмотря на то, что любые обычные раны на его теле заживали практически мгновенно, – и это не считая всех остальных неудобств, которые он причинял своему владельцу. Больше всего на свете кровавый изверг хотел поднять одну из своих четырех когтистых рук и разорвать ненавистный символ на куски, но он знал, что, пока не выполнит задание, должен изо всех сил сопротивляться этому желанию.

Возможно, именно злоба, сверкнувшая в его красных глазах, и рычание, вырвавшееся между оскаленными клыками, заставило этих жалких маленьких людишек поежиться – не только тех ублюдков, что уже разбегались в ужасе по улицам Безантура, но и молодых, охранявших врата Красных Волшебников. Тсагот подумал, что, по идее, они тоже должны были его испугаться. Со своими мощными мышцами и огромным телом, покрытым багрово-черной чешуёй, он, наверное, выглядел настоящим чудовищем в глазах простых смертных. Но ни один чародей не смог бы добиться алых мантий без того, чтобы не иметь дел с дюжинами равно чуждых материальному миру созданий.

В любом случае хранители врат привыкли к виду носящих клейма или рабские ошейники демонов, дьяволов и элементалей, которые появлялись и исчезали, выполняя различные поручения. Никто из них не попытался помешать Тсаготу приблизиться к дому главы их Ордена – дому, с его зубчатыми стенами и четырьмя покрытыми черепицей шпилями по углам больше напоминавшему крепость. Это было хорошим знаком. Он смутно ощущал защиту, которая должна была уничтожить любого, кто был достаточно безрассуден, чтобы попытаться вломиться или украдкой проникнуть внутрь, и она была мощной.

Внутри здания обнаружились высокие арочные потолки, поддерживаемые рядами колонн из красного мрамора, выцветшие, осыпающиеся фрески на стенах и легкий запах серы, который оставляли за собой многие инфернальные создания. Тсагот постарался сделать вид, будто имеет полное право здесь находиться.

Никто не осмеливался задавать ему вопросы, пока он осматривался, и через некоторое время Тсагот оказался в очередном зале, где увидел что-то вроде темницы – пентаграмму, выложенную красной, белой и черной мозаикой на полу. Этот рисунок удерживал двух исходящих яростью дьяволов – судя по всему, их только недавно заманили в ловушку и пленили. Опутанный множеством покрытых шипами цепей китон изрыгал ругательства и угрозы. Безекира – создание, похожее на льва, состоящего из бликов и вспышек – снова и снова бросалась к границе пентаграммы, отшвыривавшей её обратно каждый раз, когда её тело касалось твердой стены. Неподалеку пара охранявших пленников Красных Волшебников делали ставки на то, сколько раз адская кошка будет ранить себя в бесплодных попытках вырваться на свободу прежде, чем сдастся.

Нельзя было позволить волшебникам или дьяволам обнаружить его присутствие раньше времени, так что он превратился в облако пара. Но даже в таком состоянии Тсагот все равно оставался видимым. Хорошенько обдумав ситуацию, кровавый изверг понял, как ему обойти это препятствие. Он взмыл к потолку над блестящими гладко выбритыми затылками Красных Волшебников. Ни они сами, ни их пленники ничего не заметили.

За залом с мозаичной пентаграммой располагался ряд соседствовавших с коридором заклинательных покоев. Три из них были заняты магами, которые, желая призвать ещё демонов, зачитывали сложные строфы заклинаний. Одну из этих комнат отделяло от остальных несколько дверей с круглыми арками, и Тсагот понадеялся, что её относительная уединенность не позволит остальным волшебникам услышать то, что не предназначалось для их ушей. Все ещё находясь в форме тумана, он подплыл к ней.

За аркой Красный Волшебник читал заклинание, размахивая ритуальным клинком перед ещё одним нарисованным цветным мелом на полу магическим кругом. Внутри него все ещё было пусто. Несмотря на необходимую для любого заклинателя сосредоточенность, на лице мага то и дело проступало раздражение, говорящее о том, что он испытывал от своих действий не больше удовольствия, чем Тсагот – от его собственного задания.

После убийства Друксуса Рима Неврон, зулкир Заклинательства, приказал своим подчиненным призвать ещё демонов для того, чтобы укрепить защиту вокруг себя, Азнара Трула и Лазорила, третьего члена их клики. И если, как многие верили, Трул и правда стоял за убийством Рима, все эти усилия были не более чем уловкой, чтобы избежать подозрений. Может быть, этот размахивающий ножом малый так негодовал именно из-за оттого, что считал, будто его заставляют тратить силы без особых на то причин.

Возможно, подумал Тсагот с оттенком веселья, он даже поблагодарит меня за помощь. Он проплыл под аркой, обогнув мага под потолком, а затем так быстро, как только мог, обрушился точно в центр пентаграммы. Затем он опять принял материальную форму. В затылке сразу же закололо.

Заклинатель уставился на него. Существо должно было материализоваться в нарисованной мелом фигуре, и, на первый взгляд, именно это и произошло. Но не могло же оно появиться, пока Красный Волшебник не завершит свое заклинание!

– Ээнонгук? – неуверенно спросил маг.

Тсагот предположил, что так звали того демона, которого он пытался вызвать, и, надеясь, что это позволит ему облегчить выполнение этой части своего плана, решил подыграть.

– Да, господин, – ответил он.

– Нет, – произнес маг, – ты не Ээнонгук. Ээнонгук – демон-бабау. – Он выронил звякнувший об пол церемониальный клинок и схватился за волшебную палочку, висевшую у него на поясе.

Тсагот бросился вперед. Когда он пересекал границу рисунка, мышцы его свело судорогой, и кровавый изверг на миг покачнулся. Но пентаграмма не была рассчитана на то, чтобы удерживать существ его вида, поэтому остановить его она не смогла.

Но задержать успела. Жезл, сделанный из куска отполированного сердолика, уже покинул свои ножны, и Красный Волшебник почти направил его в сторону противника. Двигаясь так быстро, как никогда во всей своей долгой жизни, кровавый изверг рывком преодолел разделявшее их расстояние. Тсагот ударил по запястью заклинателя ребром своей нижней левой руки. Удар выбил палочку из пальцев волшебника.

Тсагот сгреб Красного Волшебника и придавил его, нависнув над ним всей своей тушей. Он дал бедняге несколько секунд побороться, чтобы в полной мере прочувствовать тщетность всех своих усилий, затем обнажил клыки.

Даже учитывая, что человеческая кровь была безвкусной и разбавленной, это зрелище заставило Тсагота ощутить муку истинной жажды. Сопротивляясь желанию насытиться, он уставился своему пленнику в глаза и ударил со всей силой, которая у него была – ударил в разум, который, как он надеялся, страх поверг в хаос и тем сделал уязвимым.

Красный Волшебник перестал корчиться.

– Ты будешь делать то, что я скажу, – произнес Тсагот. – И ты поверишь всему, что я скажу.

– Да.

– Тебе указали вызвать меня сюда, и ты это сделал. После этого ты сковал меня без каких-либо происшествий.

– …без каких-либо происшествий, – эхом повторил маг.

– А теперь ты проследишь, чтобы мне было поручено охранять дом Азнара Трула.

Широкой, татуированной рукой, онемевшей от всего того алкоголя, который уже плескался в его желудке, Аот Фезим осторожно поднял белую керамическую чашку и опрокинул в себя её содержимое. Поначалу это прозрачное пойло жгло его горло как огонь, но сейчас пить его было не сложнее, чем обычную воду. Наверное, его рот, глотка и кишки тоже онемели.

Противник, сидевший по ту сторону стола, поднял было свою собственную чашку, но тут же поставил обратно. Он покачнулся на стуле, помедлил пару мгновений, а затем его вырвало.

Те зрители, что в соревновании по выпивке ставили на Фезима, зааплодировали. Другие же начали сыпать проклятьями и стонать.

Аот пробормотал заклинание – разум его прояснился, а чувствительность с легким покалыванием вернулась в руки. Он, разумеется, нисколько не возражал против того, чтобы надраться в хлам, но сейчас было относительно рано, и основная часть гулянки оставалась впереди – было бы обидно пропустить её, валяясь без сознания под столом. Пока что лучше протрезветь, а напиться он всегда успеет.

Махнув рукой, чтобы привлечь внимание служанки, он указал на длинную связку колбас, которые с аппетитом уничтожал его приятель-солдат. Девушка улыбнулась и, кивнув в знак того, что поняла его просьбу, направилась было на кухню, когда отчаянный визг перекрыл окружающий шум. Хотя крик раздался достаточно далеко, в таверне сразу же воцарилась мертвая тишина: звук был таким устрашающим, что вряд ли произвел бы большее впечатление, прозвучав на расстоянии вытянутой руки.

В тот же момент Аот почувствовал укол… чего-то. Тревоги? Беспокойства?

Что бы это ни было, ничего страшного ведь не могло произойти, верно? После однообразного путешествия по Проходу Тазара он и Яркокрылая наконец-то наслаждались безопасностью под защитой стен Тазарской крепости. О нуждах своего фамильяра он позаботился ещё раньше, чем приступил к собственным развлечениям. Даже в том маловероятном случае, если какой-нибудь глупец станет к ней приставать, она может поставить идиота на место и без помощи хозяина.

Поэтому у Аота возникло сильное искушение проигнорировать её вопль и то беспокойство, что струилось через их ментальную связь, но он не мог поступить так со своим верным другом – учитывая то, что она потом целую вечность будет надоедать ему своим нытьем. Утешая себя мыслями о том, что, даже если что-то и произошло, на то, чтобы разобраться с проблемой, много времени не уйдет, он поднялся, подвязал саблю к поясу и поднял длинное копье – оружие, уже не первый год верно служившее ему не только своей острой сталью, но и заключенной в нем магией. Затем, задержавшись по пути, чтобы обменяться парой фраз со знакомыми, он направился к двери.

Ночь была тиха и холодна, звезды блестели, словно россыпи бриллиантов. Черные силуэты домов, включая замок, чьи массивные донжоны и зубчатые стены были заложены ещё в годы войны Тэя за независимость от Мулхоранда, возвышались вокруг него, а над ними вырисовывались пики Рассветных гор. Он направился к южной стене замка – туда, где на порядочном расстоянии от конюшен находилось убежище Яркокрылой. Одно её присутствие могло заставить лошадей взбеситься и подвергло бы её собственную выдержку серьезному испытанию.

Солдат – высокий, долговязый тип, явно мулан, – вышел из-за угла и презрительно уставился на него сверху вниз, ожидая, что тот уступит ему дорогу. Хоть предки Аота тоже были из этого народа, по его резким и грубым чертам лица этого нельзя было сказать – особенно в темноте.

 Вообще-то Аот довольно спокойно относился к подобным вещам и в обычных обстоятельствах просто отошел бы в сторону. Но он уже давно уяснил, что из-за впечатления, которое он производит своей внешностью, иногда не стоит спускать на тормозах подобные проявления неуважения. Он вызвал вспышку серебристого огня с кончика своего копья, чтобы осветить значок наездника Элитного Грифоньего Отряда и свою сложную татуировку волшебника.

Не Красного Волшебника. Возможно, из-за того, что чистота его крови была под сомнением, ни один из орденов не пытался заполучить его в свои ряды. Но в Тэе любой, владеющий магией, вызывал уважение, так что воин пробормотал извинение и поспешил убрался с пути. Аот кивнул ему и проследовал дальше.

Управляющие Тазарской крепости разместили грифоньи стойла в лишенном дверей и продуваемом всеми ветрами здании на отшибе, чтобы создать для этих существ условия, похожие на те, в которых они живут на воле. Сейчас Яркокрылая – которую так назвали из-за того, что даже в детстве окрас её перьев и шкуры больше, чем это бывает обычно, отливал золотом, – была одна. Она висела на вбитых в стены стропилах. Куски окровавленной плоти и жира – все, что осталось от говяжьего бока, которым Аот накормил её на ужин, – лежали в её кормушке.

Яркокрылая, с её телом льва и ногами, крыльями и головой орла, была без малого девяти футов длиной. Когда она увидела своего хозяина, её хвост безостановочно задергался, а круглые алые глаза расширились.

– Как раз вовремя, – произнесла она.

Клюв и горло грифона не были предназначены для человеческой речи, и большинство людей бы не поняло все эти пронзительные скрипы и треск. Но благодаря соединявшей их связи у Аота с этим никаких проблем не возникало.

 – Едва ли ты права, – ответил он. – Что тебя беспокоит?

– Предчувствие, – сказала грифониха. – Что-то происходит в ночи.

Он ухмыльнулся.

– Не могла бы ты быть немного более определенной?

– Эй, я не шучу.

– Как скажешь.

Он уважал её инстинкты, ведь они не раз спасали ему жизнь. Но сейчас, как он подозревал, она просто была не в настроении. Может быть, говядина оказалась не такой свежей.

– Это «что-то» находится снаружи крепости или как?

Яркокрылая подняла свою голову и помедлила, прежде чем ответить:

– Снаружи, полагаю.

– Тогда какая разница? Рассветные горы полны всяких мерзких созданий. Тарчион Фокар все ещё держит там войска именно затем, чтобы твари не спускались на тракт и не убивали мирных жителей. Если что-то опасное и бродит снаружи, это не повод поднимать тревогу. К утру наверняка кто-нибудь это прикончит.

– К утру может быть слишком поздно.

– Мы даже не входим в местный гарнизон. Мы просто доставляем посылки, помнишь? Кроме того, часовые регулярно патрулируют башни.

– Мы можем разглядеть больше, чем они, и уж точно сделать это куда быстрее. Если, конечно, ты потрудишься сдвинуть свою ленивую задницу с места.

– А если я просто принесу тебе ещё мяса? Может даже лошадиного.

– Было бы неплохо. Но позже.

Аот вздохнул и подошел к стене, чтобы взять её сбрую.

– И почему я не выбрал себе обычного фамильяра? Милого котенка, жабу или сову, которые никогда не доставили бы мне никаких проблем. Но нет, только не я. Мне подавай что-то особенное.

Несмотря на свое ворчание и практически полную уверенность в том, что Яркокрылая затеяла все это только для того, чтобы оторвать его от отдыха, он не смог не признать, что, когда грифониха расправила крылья и унесла его в открытое небо, все эти мысли ушли на второй план. Он обожал летать. На самом деле, пусть сожаления все ещё терзали его в глубине души, он был рад, что Красные Волшебники им не заинтересовались. Он был рожден для полетов, хотя воздух над горными вершинами от этого не становился менее холодным. Аот активировал магию одной из своих татуировок на груди, и тепло заструилось по его телу, делая предстоящее путешествие более приятным.

– Куда теперь? – спросил он. – На тракт?

– Да, – ответила Яркокрылая. Она поднялась выше, а затем повернула на восток. Внизу быстрая и полноводная после оттепели река Тазарим пенилась и бурлила, звезды отражались в ней, словно в зеркале из обсидиана.

Грифонья голова поворачивалась из стороны в сторону, ища на земле признаки движения. Аот также всматривался вниз, несмотря на то, что его ночное зрение было куда хуже, чем её. Он мог бы усилить его магией, но, даже не считая того, что их поездка не должна была занять много времени, он не подготовил нужного заклинания заранее.

В любом случае это не имело значения – смотреть было решительно не на что.

– Я тебя предупреждал, – сказал он. – Давай же повернем назад, пока все служанки из таверн не выбрали себе других кавалеров на ночь.

Яркокрылая раздраженно зашипела.

– Я знала, что у всех людей чувства притуплены, но это просто вызывает жалость. Воспользуйся моими.

Используя их психическую связь, он сделал так, как она предложила, и ночь сразу же засияла множеством огней. Тем не менее, поначалу он не увидел ничего необычного. Но почуять почуял – вонь тлена, которая сразу же скрутила его кишки в тугой узел.

– Падаль, – сказал он. – Умер кто-то большой. Или много маленьких.

– Возможно. – Она продолжала лететь вперед. Аот подумал, что не мешало бы ей намекнуть, что горы падали, как бы велики они ни были, не представляют угрозы для Тазарской крепости, но затем решил, что ей будет полезно лично в этом убедиться.

Он все ещё размышлял над этим, когда заметил шаркающую и спотыкающуюся толпу нежити прямо под ними. Возможно, их укрывало какое-то заклинание, раз ни грифониха, ни её всадник не заметили их раньше. Отряд возглавляли горбатые и иссохшие гули, впалые глаза их горели мрачным огнем. За ними следовали скелеты, вооруженные копьями и луками, и разваливающиеся, шатающиеся трупы с топорами. Дрожащие полупрозрачные фигуры плавали меж рядов этой чудовищной орды – некоторые из них сияли в лунном свете, подобно туману, другие представляли собой чернильно-черные тени, почти неразличимые в темноте.

Аот в замешательстве уставился на это зрелище. Как гоблины или кобольды, мертвые твари иногда спускались с гор на дорогу, но в худшем случае их бывало пять или шесть за раз. А тут находилось множество – возможно, целые сотни мерзких существ, которые шли вниз, объединенные одной целью, прямо как армия на марше.

– Поворачивай, – приказал маг. – Мы должны предупредить людей в крепости.

– Да неужели? – ехидно ответила Яркокрылая, – Может, ты меня просто разыгрываешь?

Подняв одно крыло, она опустила второе и уже начала поворачиваться, когда на её пути что-то вспыхнуло – искра тьмы, видимая даже через ночной сумрак.

Аот больше почувствовал, чем увидел надвигающуюся угрозу.

– В сторону! – крикнул он, и Яркокрылая резко повернула.

Но этой заостренной полосе тени, ударившей откуда-то с земли, все же удалось её задеть. Если бы враг преуспел в своем намерении, им бы не поздоровилось, но даже в этом случае грифониха, завопив, забилась в конвульсиях и резко потеряла высоту. К счастью, ей почти мгновенно удалось вновь расправить крылья и прекратить падение.

– Ты как, цела? – спросил Аот.

– А ты как думаешь? Больно, но летать могу. Что это было?

– Полагаю, одно из этих созданий было при жизни волшебником и все ещё помнит кое-что из магических трюков. Шевелись, пока оно не выстрелило ещё раз.

– Хорошо.

Яркокрылая развернулась и выругалась. Обрывки непонятной материи плыли за ней по ветру, словно воздушные змеи. Все ещё использовавший чувства своего фамильяра Аот заметил вкрадчивость их движений и уловил исходящий от них запах тления. Хоть наездник никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным, он предположил, что это тоже была нежить – мертвые куски кожи, которые воспользовались моментной слабостью Яркокрылой, чтобы взмыть в воздух и перекрыть им путь к замку.

Эти твари взвились в воздух, подобно стае голодных акул. Яркокрылая повернула, пытаясь избежать их объединенной атаки. Взмахнув копьем, Аот выпалил заклинание.

Фиолетовая стена мерцающего пламени отрезала их от врагов. Не в силах избежать столкновения, множество обрывков с размаху влетели в неё и оказались мгновенно объяты жаром. Они вспыхнули, как бумага, и, судорожно подергиваясь, рассыпались в пыль.

Аот не мог сделать преграду достаточно большой, чтобы уничтожить их всех, и выжившие вновь устремились в погоню. Веерообразной вспышкой янтарного пламени он уложил нескольких, а затем острием копья пронзил одну из оставшихся тварей. Тем временем Яркокрылая, безостановочно меняя направление, взмывала вверх и ныряла, терзая их клювом и разрывая на части своими когтями. Любой другой наездник усомнился бы в том, что оружие, которым природа наградила его питомца, будет эффективно в борьбе против такого необычного вида нежити. Но Аот уже давно наделил своего грифона способностью ранить большинство врагов, также увеличив её выносливость и ум.

Тварь на кончике его копья прекратила дергаться, а потом Яркокрылая, завопив, упала вниз. Аот оглянулся и заметил одно из тех кожистых созданий, которое вцепилось в неё там, где кончалось её оперение. Оно увеличивалось. Пучки волос того же цвета, что и шерсть грифона, проросли сквозь его поверхность.

Аот произнес очередное заклинание. Стрелы изумрудного огня сорвались с кончиков его пальцев и пронзили пиявкообразное создание, разорвав его на куски. Он прицелился очень точно, и его магия не задела Яркокрылую, но на её теле все равно осталась широкая кровавая рана, оставленная их преследователем.

Аот огляделся и увидел, что другие враги уже поднимаются в воздух. «Во имя темного пламени, сколько же этих треклятых штук могут летать?» – пронеслось у него в голове.

– Быстрее! – крикнул он вслух. – Пока они не отрезали нас опять!

Яркокрылая рванула вперед. Аот вытащил кусок лакрицы, и, подбросив его, произнес слова силы и ударил по шее грифона. Её крылья замелькали в два раза быстрее, в мгновение ока оставив преследующих их призраков и похожие на летучих мышей тени далеко позади. Пока темнота не скрыла их опять, маг кинул последний взгляд на армию внизу. Мертвые солдаты припустили бегом, как если бы кто-то – их командир? – стал понукать их двигаться быстрее.

В течение всей короткой схватки Аот был слишком занят, чтобы что-то почувствовать. Теперь, когда она кончилась, его охватила дрожь от страха и отвращения. Как и любой другой воин, он немного привык к послушной воле магов нежити. Армии зулкиров включали в себя воинов-скелетов и даже одного или двух вампиров-генералов, но встречи с ними не могли подготовить его к столь явной злобности этих созданий. Его затошнило от неестественности, которая исходила от спускающихся к тракту мертвых существ.

Но страх и отвращение были бесполезны, и он, задвинув их в глубину сознания, продолжил следить за Яркокрылой. Когда заклинание скорости потеряло свою силу, он его обновил. Грифониха сдавленно вскрикнула, когда волна силы снова прокатилась по её нервам и сухожилиям.

Наконец в сумраке стали видны бастионы Тазарской твердыни. Используя глаза Яркокрылой, Аот маневрировал, пока не заметил на одной из стен гнолла. Часовой с гиеньей головой и щетинистой гривой сидел на одном из зубцов, ковыряясь в своем мехе, его длинные ноги болтались в воздухе.

– Приземлись там, – сказал Аот.

– Места мало, – возразила Яркокрылая, но, вопреки собственным словам, она все же  сложила крылья и, бросившись вниз, ухитрилась-таки удержаться на крепостной стене, хоть и не сумев избежать удара при приземлении. Гнолл, более увлеченный уходом за собой, чем несением дозора, не заметил их приближения. Вскрикнув от испуга, он шарахнулся назад и точно упал бы, не сумей Яркокрылая подхватить его своим клювом.

– Полегче! – сказал Аот. – Я тоже воин, но сейчас у нас на носу большие неприятности. Труби в свой рог.

Гнолл моргнул.

– Чего?

– В рог труби! Немедленно! На крепость сейчас нападут!

Гнолл тяжело поднялся на ноги и извлек сильный блеющий звук из горна, сделанного из бараньего рога, затем повторил его несколько раз. В одиночку или по двое воины начали подтягиваться во двор из башен и бараков. Аоту их реакция показалась довольно вялой, как будто они и представить не могли, что их спокойной цитадели может угрожать хоть какая-то мало-мальски серьезная опасность. Он заметил одного малого, который тащил ведро вместо оружия. Похоже, этот дурак решил, что тем самым ужасным событием, что стало причиной переполоха, было не нападение врагов, а пожар.

– Нужно найти кастеляна, – сказал Аот, и Яркокрылая взвилась в воздух. Капитан, немолодой уже человек, чьи татуировки уже начали расплываться и бледнеть, обнаружился перед входом в казармы; он привязывал к руке маленький кулачный щит и оглядывался по сторонам. Яркокрылая приземлилась прямо перед ним, и он подпрыгнул прямо как гнолл.

– Сэр! – Аот отдал честь копьем. – Там дюжины, может быть, сотни нежити. Они идут сюда. Я видел их. Вы должны привести своих людей в готовность и немедленно расставить по местам. Всех священников, что есть в вашем в распоряжении, тоже.

Выкрикивая команды, кастелян устремился к казарме, перед которой строились его люди. После этого подготовка пошла куда быстрей. Но Аоту все ещё казалось, что пройдет целая вечность, пока каждый не займет свое место на будущем поле боя.

Но, похоже, он их недооценил; очередной брошенный на долину взгляд убедил его, что нежить ещё не появилась. Он понял, что преследовавшие его летающие создания давно добрались бы сюда, если бы продолжали двигаться с той же скоростью, но, видимо, когда они убедились в тщетности своих усилий, то притормозили, чтобы подождать остальную армию. Похоже, они собирались атаковать одновременно.

Стоявший в темноте за его спиной кастелян бросил косой взгляд на долину и проворчал:

– Для твоего же блага, парень, я надеюсь, что это не просто фантазии набравшегося…

Слова застряли у него в горле, когда тихо скользящая, ковыляющая или ползущая орда нежити появилась из темноты.

– Эти твари в воздухе – главная угроза, – предостерег Аот – не потому, что капитан был и сам неспособен сделать элементарные тактические выводы, но чтобы заставить его действовать.

– И правда, – кивнул офицер и заорал: – Убивайте летунов!

Заскрипели луки, и туча стрел взвилась в воздух. Жрец Бэйна тряхнул кулаком в черной эмалированной рукавице, и  вспышка зеленого фосфоресцирующего света уничтожила четырех светящихся созданий прямо в воздухе. Аот вызвал пару бестелесных акульих челюстей, которые своими зубами стали стремительно разрывать привидения и тени на клочки.

Мастерство лучников и магов возымело свой эффект, но кое-какое количество летающих созданий все равно сумело добраться до стены. Один из гноллов, атакованный куском вцепившейся в него мертвой кожи, отшатнулся назад и рухнул со стены. Маленький призрак – мальчик-утопленник с раздувшимся лицом, черты которого колыхались и плыли, словно он все ещё находился под водой – набросился на сжавшегося от страха воина. Яркокрылая напала на него, своими когтями разорвав на несколько слабо фосфоресцирующих частей. Аот почувствовал слабое дуновение холода и в ужасе обернулся. Тень, почти неразличимая во мраке – всего лишь сгусток тьмы среди темноты – почти сумела до него добраться. Он ударил копьем и произнес волшебное слово, увеличивая силу удара своего магического оружия. Его конец глубоко погрузился в её нематериальное тело, не встретив сопротивления, и сущность рассеялась.

– Мы их сдерживаем! – прокричал кто-то голосом, пронзительным от ужаса и ярости. Это действительно было так.

Но, пока защитники были заняты сражением с летающими тварями, остальная часть мертвого воинства успела достигнуть подножия крепостных стен. Гули стали карабкаться вверх, их когти находили в граните даже самые малейшие трещинки. Ворота содрогнулись, словно в них молотил какой-то обезумевший великан. Ходячие трупы начали делать подкоп, своими грязными, иссохшими руками каждый раз извлекая порядочное количество земли.

Аот выпаливал заклинание за заклинанием. Остальные воины также дрались как одержимые, умудряясь одновременно давать отпор и парящим в воздухе призракам, и хлынувшим снизу стремительным потоком рычащим и шипящим тварям.

Но вскоре и этого стало недостаточно. На стену вскарабкалась дюжина гулей одновременно. Они набросились на воинов, впиваясь в них когтями и зубами, и четверо солдат тут же упали парализованными или убитыми их ядовитыми прикосновениями. В ужасе от этого зрелища остальные ринулись прочь от тварей, в безумной спешке расталкивая друг друга.

Неожиданно воздух пронзила вспышка зеленого света, вызванная жрецом-бэйнитом. Она сияла ярче, чем прежняя, и, несмотря на то, что Аота её жар никак не затронул, множество гулей и призраков тотчас же исчезло со стены, отброшенные обратно в небытие.

Оглянувшись, Аот увидел, что это и вправду переломило ход сражения. Те твари, что уже взбирались по стене, начали терять хватку и падать вниз навстречу неминуемой гибели. Остальные мертвецы съежились, защищая лица от слепящего огня. Там и тут лишенные разума создания вроде зомби и скелетов падали бездыханными либо рассыпались в пыль.

Аот улыбнулся и покачал головой. Удивительно, что жрец такой незначительной крепости, как Тазарская, смог призвать подобную мощь. Возможно, у него был увеличивший его возможности амулет, или, когда он в отчаянии воззвал к своему божеству, Черная Рука счел нужным поддержать своего последователя и явил одно из своих чудес.

Со смесью сосредоточенности и ликования на лице священник поднял руку ещё выше. Аот решил, что он готовится прибегнуть к ещё более сложной магии. Похоже, он собрался изгнать всех тварей разом.

И вдруг глаза и лицо жреца разлетелись мелкими ошметками кожи и плоти. Один из врагов, возможно, тот же самый гуль или призрак-заклинатель, ранивший Яркокрылую, нашел способ как-то воспрепятствовать его божественной магии и ударил в ответ. Бэйнит завопил и пошатнулся, сияние его наручей исчезло. Мертвецы опять бросились в атаку.

«В конце-концов, он хоть немного, но ослабил их» – подумал Аот. – «Возможно, я сумею закончить то, что он начал». Он стал было произносить заклинание, но тут тьма взвихрилась вокруг него столбом грязного дыма. Из той части пара, которая могла бы служить головой этого создания, засияли багровые глаза.

Аот попытался острием копья проткнуть это существо и таким образом не дать ему материализоваться окончательно, но, хоть он был боевым магом, натренированным читать заклинания в самых сложных условиях, неожиданное появление этого создания заставило его споткнуться на следующих строчках, сорвав магию. Внезапно наездник задохнулся: каким-то образом дух высосал воздух из окружающего его пространства и даже из его легких.

Грудь его разрывалась от напрасных усилий сделать вдох, но, невольно запаниковав, он все же постарался задержать дыхание – по крайней мере, то, что от него осталось, – и вновь ударил копьем. Но, даже если его атака как-то повредила этому созданию – мертвой элементали воздуха, кто бы мог подумать, что такие вообще существуют? – по нему это не было заметно. В глазах у Аота потемнело, и наездник, потеряв равновесие, рухнул на колени.

Яркокрылая, расправив для устойчивости крылья и поджав задние ноги, сгребла тварь когтями и принялась терзать её своим острым клювом. Элементаль развернулась, намереваясь лишить воздуха и грифона – движение это было заметно только по вращению сияющих глаз в дыме, бывшем его телом, – но не успела, распавшись на безобидные куски.

Единственным желанием Аота было лежать там, где упал, и раз за разом полной грудью вдыхать такой вожделенный воздух, но его товарищи нуждались в тех немногих заклинаниях, что ещё у него оставались, так что он кое-как поднялся на ноги, прикидывая, где его помощь будет наиболее полезна.

К несчастью, ему ничего не приходило в голову. Вряд ли от его усилий что-то вообще могло зависеть – на стенах уже было куда больше мертвецов, чем защитников крепости. Подкоп был уже готов, и по нему сплошным потоком устремились гули со скелетами. Везде, куда бы Аот ни бросил взгляд, дрожащие, покрытые плесенью челюсти терзали плоть и жадно пили бьющую ключом кровь, а призраки и духи своими прикосновениями отнимали жизненные силы у всех, до кого только могли дотянуться. Ледяной воздух наполнился запахом гниющей плоти.