Текст книги "Нечисть (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Он был уверен, что не сможет одновременно защищаться и от Таммит, и от Ксингакса. Нужно сначала нейтрализовать одного из них, и побыстрее, пока они оба не догадались, что ему удалось избавиться от эффекта ядовитого взгляда зародыша. К несчастью, Таммит представляла собой более непосредственную угрозу и находилась на расстоянии удара меча.

Несмотря на то, во что она превратилась, чтобы нанести удар, ему пришлось сделать самый сложный выбор в своей жизни, но он хотел выжить – не как монстр-нежить, а как нормальный человек. Поэтому Барерис вскочил на ноги и вонзил клинок ей в живот.

Это ранение убило бы любого обычного человека – если не на месте, то после непродолжительной агонии, но, если слышанные бардом рассказы были правдой, вампир мог его пережить. Он молился, чтобы так и было, и чтобы в то же время рана вывела бы её из строя на достаточно долгое время, чтобы это имело значение.

Когда бард вытащил меч из её тела, Таммит согнулась вдвое, зажимая глубокую рану. Стараясь не смотреть вверх, чтобы вновь не встретиться с губительным взглядом Ксингакса, Барерис бросился к дверному проему. Проход содрогнулся от шагов последовавшего за ним гигантского зомби.

У огромного трупа ноги были длиннее, чем у барда. Юноша знал о том, что у него кончаются заклинания, но все равно запел песню, чтобы ускорить свой бег. Возможно, в этом была его единственная надежда опередить своих преследователей.

Конечно, вряд ли пройдет много времени до того момента, когда он наткнется на кого-нибудь из союзников Ксингакса, и тогда зародыш сможет крикнуть своим людям, чтобы те его остановили. Тогда, с новыми врагами впереди и погоней на хвосте, уже не будет разницы, с какой скоростью он может бежать.

Остановившись, бард поднял голову и закричал. Звуковая волна заставила часть мостков прямо перед зомби затрястись и потрескаться. Следующий тяжелый шаг огромной твари проделал дыру в ослабленном настиле, а затем зомби и его наездник провалились сквозь него и тяжело рухнули вниз, с грохотом увлекая за собой множество обломков дерева. Барерис не ожидал, что зомби погибнет на месте, но он надеялся, что от падения тварь пострадает, а слабый на вид Ксингакс его и вовсе не переживет.

Зомби попытался встать, и зародыш, не сумев удержаться на его спине, соскользнул с его плеч. Одна из ног гигантской нежити подогнулась, и он рухнул прямо на своего хозяина.

Барерис мог только гадать, как хорошо сработал этот трюк. Насколько он был удачлив. После короткой пробежки юноша наткнулся на лестницу, поднялся на мостки и устремился к порталу. Он только что дал Таммит обещание, что не покинет это место без неё, но горькая правда состояла в том, что сейчас ему оставалось только убраться отсюда или погибнуть, и вполне возможно, что именно она его и прикончит. Он дал себе клятву, что вернется и на этот раз точно её спасет. Как-нибудь. Как-нибудь.

Его внутренности завязались в тугой комок, зрение поплыло, а голову пронзила мучительная боль. Что-то делало его больным. Юноша огляделся в поисках источника своей проблемы, но ничего не обнаружил.

Он вспомнил предупреждение орка о том, что поблизости от Ксингакса человеку нужна защита. Может быть, именно в этом и была причина? Если так, то где же это отродье? Неожиданно правую сторону его тела сковала вспышка холода, пробирая до костей. Он видел, как такую магию используют боевые маги. Дрожа, бард поискал глазами укрытие, но поблизости ничего не оказалось. Тогда он повернулся, чтобы увидеть, откуда прилетело заклинание.

Ставший видимым Ксингакс парил в воздухе несколькими ярдами выше перехода. Очевидно, падение его не убило и он прекрасно мог перемещаться с места на место и без помощи зомби. Ему явно не составило никакого труда нагнать Барериса.

Бард, ошеломленный ударом, почти встретился глазами с тварью, но вовремя вспомнил, что этого делать нельзя, и отвел взгляд.

Хотя едва ли это имело значение. Его запасы магии почти иссякли, а Ксингакс, плотоядно оскалив маленький рот, держался вне досягаемости его меча. Со своей позиции похожая на зародыша тварь могла швырять заклинание за заклинанием, не боясь действенных ответных мер.

Барерису на ум пришла только одна уловка, к которой он мог бы прибегнуть, и она даже близко не была такой хитроумной, как затея с ломанием мостков. На самом деле это был один из древнейших трюков в мире, но он должен сработать. Юноша рухнул на пол и неподвижно замер.

Если враг будет достаточно осторожен, он может заподозрить, что бард просто притворяется мертвым или потерявшим сознание, и продолжит атаковать с расстояния. Если Ксингакс поступит именно так, с бардом будет покончено.

Но, может быть, тварь окажется не столь осмотрительна. Ксингакс, казалось, был предан своей работе и полностью уверен в собственных силах. Возможно, он не захочет убивать Барериса, чтобы потом сделать из него зомби, если у него все ещё осталась возможность превратить его в куда более могущественную нежить.

Я беспомощен, подумал Барерис. Болен. Замерз. Мертв. Просто подойди поближе и убедись.

Словно прислушавшись к его молчаливой мольбе, Ксингакс подплыл ближе и завис прямо над ним. Его глаза, один из которых был больше и выше второго, сощурились.

Борясь с подступающей слабостью, Барерис издал воинственный клич и вскочил на ноги. Изо всех сил стараясь избегать губительного взгляда Ксингакса, он вонзил клинок в его грудь.

Ксингакс издал режущий уши вопль, похожий на крик ребенка, которого он напоминал. Барерис рассек одну из щёк твари.

Зародыш попытался отлететь подальше от мостков. Бард бросился вперед и вцепился в болтающийся отрезок холодной, скользкой пуповины. Она грозила выскользнуть из его хватки, но юноша с силой сжал её и обмотал вокруг кулака, удерживая Ксингакса, словно рвущуюся с привязи собаку.

 Он продолжил размахивать мечом и тянуть. Своими маленькими, гниющими ручками Ксингакс швырнул ещё одну вспышку холода, но Барерис заметил его намерение, отклонился в сторону и избежал всей силы удара, а затем отомстил, по запястье отрубив одну из вытянутых конечностей твари. Его следующий удар выколол меньший глаз чудовища.

Отродье завопило и исчезло, оставив часть своей гниющей пуповины в пальцах Барериса. Его последний вопль эхом отразился от стен коридора.

Бард боялся, что его враг опять стал невидимым, поэтому принялся кружиться на месте, размахивая мечом в воздухе. Но лезвие не встречало сопротивления, и моментом позже он почувствовал, что ему становится лучше. Ксингакс и правда отступил – очевидно, мгновенно переместился через пространство, – и его болезнетворная аура исчезла вместе с ним.

К сожалению, боль от ледяных ожогов на коже Барериса от этого меньше не стала. Если удача будет на его стороне, исцеляющие песни помогут избежать настоящего обморожения и развития гангрены на поврежденных участках тела, но сейчас у него не было на это ни времени, ни магической силы. Отшвырнув кусок пуповины, юноша стряхнул с одежды изморозь и двинулся в сторону портала, но остановился, когда услышал впереди шум.

Бард понял, что Ксингакс догадался, куда первым делом отправится его противник, и после побега переместился к порталу и приказал своим самым сильным слугам охранять его особенно тщательно, пока остальные прочесывают катакомбы в поисках искалечившего его человека.

Барерис с усилием поборол волну паники и сказал себе, что, где бы это место не находилось, отсюда должен вести и другой путь. Просто нужно его отыскать.

Он отшвырнул плащ и спрятал меч и пояс под просторным алым одеянием. Издали коричневая накидка будет куда больше бросаться в глаза, чем окровавленная дыра в его мантии. Затем юноша поспешил убраться подальше от звуков погони и направился в ту часть лабиринта хранилищ и тоннелей, где ещё не бывал.

Наконец он заметил, что освещение впереди изменилось. За углом его глазам открылось трапециевидное отверстие в стене, через которое проникали бледные лучи света. Удивительно, но, несмотря на его уверенность в том, что они находились под землей, похоже, в убежище волшебников все же было окно.

Помогая себе руками, он спустился с мостков и, оказавшись внизу, просунул голову в дыру. Тогда он все понял. Окно вело в широкую цилиндрическую шахту, глубоко уходящую в почву. Он слышал рассказы о людях древности, которые возводили подобные подземные укрепления. Очевидно, сейчас он и находился в одной из таких расположенных в толще земли крепостей. Было утро, и солнце ещё не поднялось так высоко, чтобы его лучи проникли через центральное отверстие, но, несмотря на это, света, отраженного от серых облаков, хватало, чтобы рассмотреть, где находятся другие окна и дверные проемы, соединявшиеся с вырезанными в камне балконами и лестницами.

Юноша оглянулся в поисках одной из таких дверей, но затем он снова услышал своих преследователей. Они приближались. Раньше издаваемый ими шум был просто отдаленным гулом. Сейчас же он смог различить смысл тех слов, что один из орков утробным голосом говорил другому.

Барерис понял – нет больше времени на то, чтобы обшаривать тоннели. Нужно немедленно выбираться отсюда. Он выбрался из окна ногами вперед.

Лазанье по стенам не было его сильной стороной, вдобавок усталость и вспышка холода измотали его, но, к счастью, древние строители не слишком хорошо отделали стены, и, даже если когда-то они и были ровными, время поработало над ними, снова сделав шероховатыми. Ногам и рукам было на что опереться, и бард, избегая смотреть в разверстую внизу пропасть, постепенно карабкался вверх.

Наконец он добрался до одной из спиральных лестниц. Втащив себя на ступеньки, юноша какое-то время лежал на животе, дрожа и пытаясь отдышаться, но затем заставил себя подняться и продолжить путь.

Через некоторое время он заметил на вершине лестницы двоих стражников-людей. Насколько он мог судить, их никто не предупреждал, что в катакомбы внизу проник нарушитель. Они стояли спиной к лестнице и выглядели больше скучающими, чем настороженными.

Стараясь двигаться беззвучно, Барерис вытащил из-под мантии меч и завел его за спину. Затем он крадучись двинулся вперед.

Несмотря на его попытки сохранять тишину, один из стражников услышал его приближение. Воин повернулся и при виде алой мантии начал отдавать салют, как и орки у портала.

Затем, сузив глаза, он воскликнул:

– Это еще что? – и опустил оружие.

Собравшись, Барерис отбросил копье мечом и вонзил клинок в грудь воина. Лезвие застряло в грудной клетке, и тут же на юношу набросился второй копейщик. Отпустив рукоять, Барерис развернулся, избегая его атаки, схватил воина и столкнул с края площадки. Пронзительно завопив, тот стремительно полетел со стены.

Чувствуя, как в шее колотится пульс, Барерис огляделся. Он стоял на вершине горы, и вокруг, пронзая затянутое облаками небо, возвышались коричневые островерхие пики. За исключением подземного города, который он только что покинул, и исхоженной дороги, спускающейся по каменистому склону горы, вокруг не было видно ни одного признака человеческого жилья. Он все ещё подозревал, что находится в Рассветных горах, но он никогда их раньше не видел и понимал, что мог оказаться где угодно.

Но утренняя заря хотя бы давала ему возможность сориентироваться. Он мог направиться на запад, юг и – или – вниз, в зависимости от того, что будет более целесообразно в данный момент, и надеяться отыскать путь до Прохода Тазара или одного из восточных тарчей. У него не было иного выбора, кроме как попытаться. По всему ясно, что у одинокого мужчины немного шансов долго протянуть в этих горах.

К его разочарованию, у мертвого воина, лежавшего у его ног, не было при себе съестных припасов, но зато имелась кожаная фляга для воды. Барерис позаимствовал её, копье солдата и его плащ. Может, в низины и пришла весна, но тут северный ветер пронизывал до костей, а ночью станет ещё холоднее.

Экипировавшись всем, чем мог, юноша поспешил вниз по дороге. Это был самый быстрый и простой путь оказаться от крепости волшебников как можно дальше, но вскоре ему придется сойти с тракта. Ведь его враги пошлют за ним погоню, и его единственной надеждой улизнуть от неё было затеряться на бездорожье, в скалах и ущельях.

Глава 10

4-5 Киторна, год Возвышения Эльфийского Рода

Аот обвел взглядом собравшихся за столом людей. Тут была Нимия Фокар, его коллеги-капитаны и множество высокопоставленных Пылающих Жаровен и Красных Волшебников. Многие его товарищи выглядели уставшими, их поджатые губы и стиснутые руки выдавали решимость участвовать в совете, несмотря на ранения. Но лица всех без исключения светились от счастья, пусть одни скрывали свои эмоции, а другие проявляли их открыто. Доносящиеся снаружи крики и пение тоже были полны того же чувства – удовлетворения.

Удовлетворения от победы. Несмотря на то, что нежить, фактически, уничтожила довольно большой город в Тазрумаросе и наводнила восточную часть тарча, Нимия спешно вновь собрала большую часть своей разбежавшейся армии, чтобы атаковать этих тварей в ответ. Пусть сражения и унесли жизни некоторого количества тэйских солдат, она в итоге одержала победу.

Теперь простые воины праздновали, до дна осушая алкогольные запасы города и затаскивая в койку каждую женщину, что была достаточно признательна солдатам, чтобы вознаградить их таким способом. Хотел бы Аот оказаться среди них.

Опиравшийся на костыль офицер с раздробленной ногой проковылял вперед и опустился на последний свободный стул. Нимия выпрямилась, показывая, что готова начать, на кольцах в её ушах и сережке в носу играли отсветы желтого пламени ламп. Гул разговоров стих.

– Мои добрые друзья, – произнесла Нимия, – едва ли я могу рассказать вам что-нибудь новое о том, чего вы добились своей доблестью за прошлые несколько дней. Я только что получила сообщение от Мислантоса Дарамоса, и он со своими отрядами так же успешно очищает от тварей юг Пиарадоса, как мы – север.

Все разразились восторженными криками и захлопали в ладоши, и Аот решил, что ему тоже стоит поаплодировать. Как бы то ни было, это хорошая новость.

 Когда все отдали дань уважения своим успехам, Нимия продолжила.

 – Теперь совершенно ясно, что, когда мы объединяем силу воинов Тэя, волшебников Тэя и священный огонь Коссута, гули и призраки нам не ровня. Предлагаю уничтожить остатки орды нежити так быстро, как это только возможно. Время воссоединиться с силами тарчиона Дарамоса, двинуться вперед по Проходу Тазара и отбить крепость. Мне нужно знать, когда вы со своими товарищами сможете отправиться в путь.

Офицеры принялись обсуждать, какие потери понесли их отряды, сколько муки, соленой свинины и арбалетных болтов осталось в обозах и все остальное, от чего зависела способность армии передвигаться и сражаться. Может быть, подумал Аот, сейчас ему самое время удалиться.

В конце концов, все вокруг были явными муланами, высокими и худощавыми. Любой другой капитан как офицер имел гораздо больше опыта. Любой другой волшебник входил в число Красных Волшебников. Так что непохоже, что его слова будут иметь достаточный вес, чтобы повлиять на чье-либо мнение.

Но все же он чувствовал, что должен высказаться.

Он поднял руку, чтобы привлечь внимание Нимии.

– Да, – с улыбкой сказала она. – Аот, в чем дело?

Ему пришлось откашляться, прежде чем заговорить.

– Сейчас речь идет о том, что нам следует как можно быстрее подняться по проходу, и что разгром врага неминуем. Но меня беспокоит то, что мы, возможно, относимся к угрозе недостаточно серьезно.

Нимия покачала головой.

– Я серьезно к ней отношусь. Именно поэтому после наших первых неудач я обратилась за помощью.

– Я знаю, но слишком многое в этом деле остается непонятным.

– Конечно – а именно, откуда явилась эта нежить, и почему они решили напасть на нас именно сейчас. Возможно, со временем мы и получим ответы, но разве для победы над ними нам и правда необходимо это знать? Судя по нашим недавним успехам, я бы сказала – нет.

– Со всем уважением, тарчион, но за происходящим стоит гораздо большее. В своем рассказе о падении Тазарской крепости я упоминал о священнике, который обрушил на нежить удар чудовищной мощи. По идее, ни одна тварь не должна была его выдержать, но что-то все же нанесло жрецу ответный удар.

Один из главных Пылающих Жаровен, большой мужчина средних лет с татуировкой из оранжевых и желтых языков пламени на шее, фыркнул.

– Ты так хорошо разбираешься в сакральном, капитан?

– Нет, – ответил Аот. – Но, когда я вижу силу в действии, я могу оценить её масштаб, вне зависимости от того, что является её источником – божественная магия или тайная.

– И что же было источником тогда? – спросил священник. – Какому богу служил этот образчик совершенства?

– Бэйну.

– Ах, да, Бэйну, – тон Пылающей Жаровни подразумевал, что все остальные божества и рядом не стоят с его собственным, и его коллеги-жрецы захихикали.

Нимия посмотрела на Аота. На её губах все ещё играла улыбка, но уже не столь теплая, как раньше.

– Я понимаю причины твоего беспокойства, но мы уже знаем, что противники способны своими особыми атаками причинить нашим священникам вред, и уже приняли меры, чтобы защитить жрецов. Что-то ещё?

Все, хватит уже, подумал Аот, но вслух он произнес:

– Да. Вы обратили внимание на природу тех созданий, с которыми мы недавно сражались?

Урхур Хапет, лениво поигрывая одной из костей, из которых состояло его ожерелье, ухмыльнулся и покачал головой.

– Если не ошибаюсь, это была нежить – именно то, с чем мы и собирались драться.

– Однажды, – ответил Аот, – вы, господин, спросили меня, что мы можем узнать, навязывая врагам ближний бой вместо того, чтобы просто сжечь их с безопасного расстояния. Я обдумывал этот вопрос и теперь готов дать вам ответ. Те твари, которых мы уничтожали, были по большей части гулями, призраками и зомби. Мерзкие враги, но привычные, более того, часто мы сталкивались с простыми останками убитых налетчиками фермеров, сельских жителей и даже животных, а не с той нежитью, из которой состояла орда.

Нимия нахмурилась.

– И что это значит?

– То, что столь успешно проделанная нами работа была необходима, но этого недостаточно. Нужно ослабить их ещё больше. Наш настоящий враг все ещё силен, большая часть орды осталась цела и невредима. У них все ещё есть ночной ужас, большая часть кожистых летунов, землекопов и подавляющих, плюс остальные странные создания, способов борьбы с которыми мы на самом деле не знаем.

Нимия посмотрела на некромантов.

– Вы лучше всех разбираетесь в этой мерзости. Возможно ли, что Аот прав?

Урхур пожал плечами.

– Согласен, мы уничтожили относительно немного необычных экземпляров, но, вероятно, тарчион Дарамос столкнулся с большим числом подобных тварей. Или, возможно, мы с самого начала переоценивали их количество, – он одарил Аота снисходительной улыбкой. – Если так, вас нельзя винить. Неспециалисту сложно разобраться в разных видах нежити, да и едва ли кто-то в горячке и хаосе боя сможет вести точные подсчеты.

– Мои орки выловили из реки водных гулей, – сказал капитан. – Они-то считаются «необычными», разве не так?

– Соглашусь, – ответил Урхур. – В любом случае, вернемся к сути – да, мы столкнулись с несколькими редкими и грозными созданиями, но, как и сказала тарчион Фокар, мы готовы разделаться с ними. Есть много заклинаний, специально предназначенных для того, чтобы управлять разными видами нежити или уничтожать их, и твари не смогут от них защититься. И, отдавая должное огню Коссута, от него тоже.

– Все, о чем я прошу, – сказал Аот, – это действовать осмотрительно.

– Разумеется, – быстро ответила Нимия. – Но действовать мы должны и не должны останавливаться, пока не очистим Пиарадос от этой заразы. Что опять возвращает нас к вопросу, как скоро мы сможем двинуться в путь.

Понимая, что дальше спорить будет бесполезно, Аот наконец прикусил язык.

Когда военный совет закончился, он попытался присоединиться к царившему на улицах веселью, но с грустью обнаружил, что не может наслаждаться праздником так же, как и в прежние дни. Задаваясь вопросом, зачем люди вообще стремятся к офицерской должности, он бесцельно бродил по улицам и смотрел, как развлекаются другие, периодически прикладываясь к бутылке кислого белого вина.

Наконец его извилистый путь привел его обратно к дому, в котором он с Яркокрылой остановились на постой. Грифониха сидела, взгромоздившись на конек крыши. Когда она увидела его, то расправила крылья и наполовину спрыгнула, наполовину спланировала вниз на улицу. Какой-то заблудившийся полукровка, не замечавший её раньше, взвизгнул и бросился наутек.

– И как все прошло? – спросила Яркокрылая.

Аот скривил губы в безрадостной улыбке.

– Не лучше, чем я и ожидал. Нимия отчаянно стремится подтвердить свою компетентность в глазах зулкиров и избежать их неудовольствия. Все остальные жутко гордятся собой за то, что взяли верх над ужасными врагами. Таким образом, ни у кого не было настроения выслушивать, что мы победили только в нескольких мелких стычках, хотя единственное, что имеет значение – это предстоящая битва.

Яркокрылая презрительно дернула головой.

– Не понимаю, почему люди игнорируют правду только потому, что им неприятно её слышать.

Аот вздохнул.

– Может, все остальные правы, а я ошибаюсь. Что я в любом случае знаю?

– Обычно – немного, но сейчас ты единственный, кто не закрывает глаза на текущее положение дел. Что теперь будешь делать?

Аот моргнул, удивленный её вопросом.

– Следовать приказам и надеяться на лучшее. Что ещё может делать солдат?

– Если он служит в Грифоньем Легионе, он может полететь на юг и высказать свое мнение Мислантосу Дарамосу.

Аот понял, что это может сработать. Пиарадосом управляла Нимия, но Мислантос, как тарчион Тазалара, был равен ей по званию. Раз уж она сама попросила его принять участие в этой кампании, то, по сложившейся традиции, войском управляли они оба. Эти сложные обычаи, как внезапно осознал маг, мешали эффективным действиям военных сил Тэя столько, сколько он помнил.

Сейчас, однако, это может оказаться полезным. Если он сможет убедить тарчиона Дарамоса в обоснованности своего беспокойства, старый вояка сможет потом надавить на коллегу, чтобы та немного изменила свою стратегию. Вполне возможно, если не сказать, наверняка, Нимия примет его слова во внимание. Аот никогда не встречал тарчиона Дарамоса, но из всех правителей у него была репутация самого опытного командира и, в общем и целом, самого разумного.

Все же…

– Я не могу, – сказал он. – Мой тарчион – Нимия Фокар. Если я побегу к другому командиру со своими тревогами, то нарушу субординацию. А, в Бездну все. У нас сильная армия и мы победим. Может, мы и заплатим большую цену, чем ожидает Нимия, но в конечном итоге победа будет нашей.

Яркокрылая хрюкнула. Этот двусмысленный звук мог означать уступку или осуждение – а может, и то, и другое.

Аот решил выкинуть дурные предчувствия из головы.

– Хотел бы я знать, где сейчас Чати, – сказал он.

– Вообще-то, я здесь, – произнесла она.

Он повернулся. Жрица стояла в дверях дома, держа в каждой руке по оловянному кубку. Хотя на ней была только распахнутая мантия, темнота полностью скрывала очертания её тела, дразнящее намекая на то, что таится под её покровом.

Аот почувствовал, как по его лицу расплывается улыбка.

– Я думал, ты ушла, предпочтя мою компанию чьей-то ещё.

– Я надеялась, что мы куда приятнее проведем время, если я все-таки дождусь тебя. Я ошиблась?

– Нет, – сказал Аот. – Это правда, так же, как и то, что небо голубое, а трава – зеленая.

Сделав к ней шаг, он заключил жрицу в объятия. Теперь ему и правда удалось позабыть обо всем, что связано с нежитью. По крайней мере, на время.

Несмотря на то, что он знал её двадцать лет, Азнар Трул никогда не видел лица Шабеллы, главы воровской гильдии Безантура и высшей жрицы Маска, бога воровства и теней. Каждый раз, когда он встречался с ней, женщина носила черную шелковую маску и серый шерстяной плащ, накинутый поверх блузы, раскрашенной во все цвета радуги.

Конечно, так делали все, кто поклонялся Маску, и раньше он никогда не видел в этом проблемы. Но не сейчас. Он задался вопросом, а что, если это не та же самая женщина, с которой его связывали долгие годы тайного сотрудничества? Что, если кто-то другой – агент его врагов – убил её и занял её место? Даже если ему удастся сорвать с неё маску, он все равно этого не узнает.

Пытаясь выкинуть эти необоснованные подозрения из головы, он бросил на неё хмурый взгляд через небольшую комнату, которая служила ему для частных визитов. Когда слуга закрыл за женщиной дверь, Шабелла склонилась в глубоком поклоне, разведя полы накидки в стороны.

Какое-то время зулкир оставил её стоять в такой позе, надеясь, что от этого у уже немолодой женщины разболится спина, но он знал, что этого, скорее всего, не произойдет. Шабелла уже давно не участвовала в ограблениях лично, но из-за своего звания ей необходимо было постоянно тренироваться, чтобы не потерять навыков и физической формы вора-универсала. Азнар почти не сомневался в том, что она все ещё могла лазать по отвесным стенам и открывать замки наравне с самыми умелыми ворами и не хуже любого уличного громилы преследовать и оглушать жертв.

– Встань, – наконец сказал он. – Расскажи мне, что творится на улицах. – Он уже знал ответ, но с этого вопроса обычно начинались все их беседы.

– Простые люди, – произнесла она, – празднуют хорошие новости, пришедшие из Пиарадоса. – Как всегда, её мягкое сопрано звучало тихо и задумчиво, но под этим скрывались железная воля и свирепость – качества, которые она проявляла, если того требовали обстоятельства.

 – Хорошие новости, – повторил он её слова. – Какие же именно?

– Легионы продолжают теснить нежить.

– И кто же, по мнению толпы, стоит за их успехом?

Большинство людей колебались, если им приходилось сообщать Азнару вещи, которые ему будет неприятно услышать. Но Шабелла – никогда, и это было одной из тех вещей, что заставляли его испытывать к ней если не симпатию, то уважение.

– Сзасс Тэм, – сказала она. – Некромант, который привлек к войне свой Орден, убедил Ифегора Ната послать Пылающих Жаровен и вооружил жрецов факелами.

– И который только недавно спас северные тарчи от вторжения Рашеми.

– Да.

– Будь все проклято! – взорвался Азнар. – Мне наплевать, что этот сукин сын сделал, но как они могут делать героя из лича?

– Мы, тэйцы, не брезгливый народ, – ответила Шабелла. – Вы, Красные Волшебники, сами сделали нас такими, набирая в прислужники орков, зомби и даже демонов. У обычных людей не было иного выбора, кроме как привыкнуть к этому.

– Избавь меня от своего мнения об истории нашего государства. Лучше расскажи, кто же распространяет по тавернам и лавкам мнение, что Сзасс Тэм – самая значительная фигура из всех, кто внес вклад в победу.

– Агенты Дмитры Фласс и Маларка Спрингхилла, скорее всего.

– Если ты знаешь это, почему твои головорезы не заставят их замолчать?

– Потому что твердой уверенности у меня нет – только догадки. Те, кто распространяют эти слухи, довольно хитры, и мои люди их ещё не обнаружили.

– Слишком заняты стычками с Хозяевами Теней? – спросил он, упомянув воровскую организацию, которая стремилась вытеснить Шабеллу и её гильдию.

– Я должна заниматься этой проблемой, – произнесла она. – Мертвой я буду для вас бесполезна.

– Можно подумать, сейчас от тебя много толку! Может, твои враги окажутся поумнее и не станут ставить свои интересы превыше моих.

– Местные Хозяева Теней – это всего лишь ячейка огромной сети, центр которой находится в Тэске. Разве Ваше Всемогущество устроит, что все воровское дело к югу от Первого Откоса окажется под контролем иностранцев?

– Возможно, меня устроит то, что у главного алтаря Маска будет прислуживать кто-нибудь другой. Так что убирайся и делай свое дело.

Шабелла с поклоном удалилась.

Результаты этого разговора его не удовлетворили, и Азнар все так же продолжал чувствовать тревогу и раздражение. Но, вероятно, он знал способ взбодриться. Прошел уже месяц с тех пор, как он навещал Мари Агнех.

Пусть он и не играл с ней столь же часто – и разнообразно – как в первые годы её рабства, она все ещё иногда развлекала его. Редкое качество. Через некоторое время ему обычно наскучивало пытать одну и ту же жертву – уходила острота ощущений. Тогда он оставлял его или её корчиться в агонии и переходил к следующей.

Он полагал, что изюминка Мари заключалась в её классической красоте и бунтарском духе. Вдобавок она была одной из первых знатных персон, что пали жертвами его гнева после того, как он получил мантию зулкира. По-своему она служила напоминанием о его взлете.

С улыбкой на губах Азнар поднялся, взял светящийся посох из застывшего пламени и вышел из личных покоев в большой коридор, где его милость ожидали охранники, прислуга и прочие лизоблюды. Отмахнувшись от сопровождающих, он в одиночку двинулся через анфиладу великолепно обставленных комнат. Его появление действовало на людей как падение камня в лужу. Стражники вытягивались во фрунт и отдавали салют, а все остальные сгибались в униженных поклонах, приличествующих его статусу.

Ему навстречу стало попадаться меньше народу, когда зулкир свернул в более узкий и редко посещаемый коридор, который, несмотря на это, был обставлен столь же роскошно. Здесь находилась замаскированная дверь, которая вела в его личную темницу.

Когда он вошел в комнату, Мари наградила его уничижающим взглядом.

– Сегодня я тебя убью, – произнесла она.

Это его немного удивило. Эту конкретную угрозу она не использовала довольно давно, с тех пор, как он раз за разом доказывал ей её полную беспомощность.

– Тебе определенно стоит попробовать, – ответил он. – Ведь от этого мы куда веселее проводим время вдвоем. Но для начала разденься и не отводи от меня глаз, пока будешь это делать. Я хочу, чтобы ты видела, что я смотрю на тебя.

Мари подчинилась – а как иначе? Его магия не оставила ей никакого выбора.

– Теперь подползи ко мне на животе и вылижи мои ботинки.

И это она тоже сделала.

– Теперь встань к столбу для наказания плетьми.

Ему не было нужды привязывать или приковывать её к шесту. Высказанного вслух желания вполне хватало, чтобы она сама крепко держалась за него.

Положив посох, Азнар взял с крючка на стене плеть и принялся хлестать Мари по спине, оставляя на её коже множество перекрещивающихся красных полос. Зулкир всегда гордился своим мастерством владения кнутом, пусть это и было наименьшим из его достижений. Наверное, если бы он не родился с магическим талантом, то мог бы стать одним из самых успешных работорговцев в Тэе. Возможно, такая жизнь оказалась бы куда более спокойной и беззаботной, чем жизнь зулкира.