Текст книги "Нечисть (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Когда они оказались на месте, один из Красных Волшебников вызвал облако тьмы, окутавшее все окружающее пространство, за исключением большого подвала, в котором разместили свежую партию рабов. Взгляды пленников не могли проникнуть через мрак, но их самих снаружи было превосходно видно. Это давало Ксингаксу возможность разглядывать рабов, не пугая их своим внешним видом.

Он ни на ком не задерживал взгляд дольше, чем было необходимо. Несмотря на близорукость, Ксингакс привык доверять первому впечатлению.

– Корм, – говорил он, указывая пальцем. – Основной. Основной. Продвинутый. Корм. – Затем он заметил, что волшебники просто стояли и слушали. – Почему вы не записываете?

– Незачем, – объяснил Мутот. – Со-Кехур все запомнит.

– Я уж надеюсь, – сказал Ксингакс. Он продолжил распределять рабов по соответствующим категориям, пока не остались только две забившиеся в угол молодые женщины. Длинноволосая, похоже, была слишком ошеломлена тем, что увидела в пути, и теперь полностью ушла в себя. Её подруга уговаривала её попробовать принесенную тюремщиками кашу.

– Корм и корм, – решил Ксингакс. Его с новой силой охватило желание вернуться к проблеме несовершенного ритуала. – Что-нибудь ещё?

Невыносимо, но да.

– Моя ладонь, – произнес Мутот, поднимая забинтованную руку. – Говорят, ты мастерски умеешь пересаживать ткани. Я думал, ты сможешь что-нибудь с ней сделать.

– Конечно, почему бы и нет, – ответил Ксингакс. – У меня сотня жизненно важных дел, но я, без сомнения, отложу их все, чтобы помочь магу, который был настолько некомпетентен, что даже с помощью толпы охранников и своего коллеги не смог отбиться от одинокого безумца. Мне именно такого должника и не хватало.

Мутот с яростью уставился на него, и Ксингакс подумал, что некромант вот-вот потеряет над собой контроль. Со-Кехур, по-видимому, разделял его опасения. Он сделал шаг назад, чтобы случайно не попасть под магическую атаку.

Обратившись к своей смертоносной сущности, Ксингакс уставился Мутоту в глаза и высвободил малую часть своей силы. Он хотел, чтобы это напомнило некроманту о её разрушительной мощи – так щелканье кнута напоминает рабам о сокрушительной силе удара, наносимого плетью.

Вздрогнув, Мутот отвел глаза.

– Хорошо! Если ты слишком занят, я понимаю.

– Принято, – произнес Ксингакс. Он приказал было слуге унести его прочь, но заметил, что во время их стычки внизу, кажется, назревала ещё одна маленькая драма.

Во временный загон зашел кровавый орк. С его стороны было довольно неосмотрительно сунуться туда в одиночку, но воин, очевидно, надеялся, что запуганные рабы не осмелятся на него напасть. По всему выходило, что его расчет оправдался. Рабы спешили убраться с его пути.

Взгляд орка упал на двух сидящих в углу женщин. Искоса посмотрев на них, воин начал расстегивать свои кожаные штаны, жестом велев женщине с короткими волосами отойти от своей товарки.

Волшебники и охранники имели право развлекаться с рабами так, как они пожелают, с единственным условием – не причинять своим жертвам существенного вреда, так что в действиях орка не было ничего противозаконного или необычного. И все же Ксингакс, несмотря на страстное желание вернуться к работе, решил задержаться и пронаблюдать за дальнейшим развитием событий. Порой он находил чуждое ему чувство сексуальности столь же интригующим, сколь и отвратительным, пусть никогда и не признал бы этого вслух.

К его удивлению, коротковолосая рабыня встала между орком и своей подругой.

– Найди себе кого-нибудь ещё, – произнесла она.

Орк схватил её, намереваясь отшвырнуть в сторону, и тогда женщина врезала ему по голове миской с кашей. Глиняная посудина разбилась, а воин, споткнувшись, отступил. Бросившись к нему, рабыня попыталась ударить его ещё раз, но орк быстро выровнялся и тыльной стороной ладони отвесил ей пощечину. Рабыня замешкалась, и орк успел вытащить саблю из ножен.

Воин двинулся на неё, и женщина отступила.

– Помогите мне! – крикнула она. – Если мы все навалимся на него, то сумеем его прикончить! Он всего лишь охранник, но и это лучше, чем ничего!

Но остальные рабы, похоже, совсем пали духом. Ни один из них и с места не двинулся, чтобы помочь ей. Женщина поняла, что ей придется встречать опасность в одиночестве. Она побледнела от страха, но, преисполненная решимости, перехватила оставшийся у неё в руках осколок миски острым концом.

– Она храбрая, – отметил Ксингакс.

– Это та самая, которую хотел купить бард, – произнес Со-Кехур.

– Правда? Тогда, возможно, его одержимость имеет кое-какое разумное основание. Я ошибался насчет неё, – Чтобы орк смог его увидеть, Ксингакс, махнув рукой, уничтожил магическую темноту. – Отстань от неё!

Удивленный воин задрал голову, чтобы выяснить, кто на него кричит. Он помедлил с ответом, разрываясь между настойчивым зовом гнева и благоразумием, велящим ему подчиниться, не задавая лишних вопросов, а затем взревел:

– Но она меня ударила!

– И она сполна за это расплатится, не бойся. – Ксингакс повернулся к Со-Кехуру. – Я забираю эту женщину.

После того, как отряд Аота уничтожил засевшую в Дулосе нежить, он решил остановиться в поселке на ночь. Измученным воинам, как и ему самому, был необходим отдых.

Но как бы наездник ни пытался расслабиться, сон не шел к нему. Не в силах усидеть на месте, он вскоре отказался от бесплодных попыток отдохнуть. Аот вышел из хижины, в которой остановился на ночь, и принялся обходить границы поселка.

Бессмысленное занятие. Перед самым закатом он и Яркокрылая облетели все окрестности и не обнаружили ни одного признака присутствия врагов. Вдобавок он все равно приказал расставить часовых.

И все же Аот никак не мог избавиться от навязчивого чувства беспокойства. Может, причиной его тревоги было то, что в темное время суток нежить становилась сильнее. Так что, если в округе кто-нибудь выжил, то сейчас был самый подходящий момент, когда враги могли решиться нанести удар, чтобы отомстить за товарищей.

Неожиданно в тени одного из вязов Аот заметил чью-то фигуру. Её очертания были едва различимы в темноте, но он сразу понял, кто это был. Ни один живой человек не смог бы стоять в такой согнувшейся, кривобокой позе – только неспособный чувствовать неудобство зомби, движения которого зависели от полученных им смертельных ран.

Перехватив копье, Аот уже набрал в легкие воздух, чтобы поднять тревогу, когда заметил сияющие в глазницах существа желтые огни. Это оказался один из тех ужасающих воинов, что некроманты призвали на службу его отряду. Разума у этих тварей хватало, чтобы сражаться, используя свои прижизненные умения, – и на то, чтобы стоять на страже, очевидно, тоже. Видимо, Урхур Хапет или кто-нибудь из его коллег именно для этого его здесь и поставил. Наверное, этот сукин сын считал, что принятых Аотом мер безопасности было недостаточно, или некроманта тоже мучили дурные предчувствия.

– Не нападай на него, – произнес женский голос. – Это свой.

Удивленный, с бешено колотящимся в груди сердцем, Аот оглянулся и в нескольких шагах поодаль увидел улыбающуюся ему Чати Оандем. Он попытался взять себя в руки и вернул ей улыбку.

– Да я и не собирался, – ответил он. – Я узнал его как раз вовремя, чтобы не выставить себя полным дураком.

Жрица приблизилась. Её факел все ещё был при ней, но женщина сняла броню и шлем, оставшись в украшенной узорами из языков пламени одежде. Порывы ночного ветерка подчеркивал изящные изгибы её фигуры.

– А я-то думала, что у всех волшебников глаза, как у сов, и вы можете видеть в темноте.

Аот пожал плечами.

– Я знаю это заклинание, но сейчас его не подготовил. Раз в случае нужды я могу в любой момент воспользоваться глазами Яркокрылой, то предпочитаю иметь наготове только боевую магию.

– Вот только сейчас бедняжка спит.

Если Чати заметила это, значит, она заходила в его жилище. При мысли о том, что она, возможно, специально заглянула туда, чтобы с ним увидеться, и, не застав его на месте, продолжила поиски, Аот почувствовал укол возбуждения.

– Хорошо. Она заслужила немного отдыха.

– Так же, как ты и я – но мы-то здесь, разгуливаем в темноте. Тебя что-то беспокоит?

Он подумал, должен ли командир признаваться в мучавших его дурных предчувствиях кому-то, кто (хотя бы теоретически) находится под его командованием, но решил, что это неважно.

– Да нет, а должно? Мы выиграли бой, а после полудня пришло послание, что остальные отряды тоже побеждают. Все хорошо, все же… – он вздохнул. – Возможно, я просто чересчур мнителен.

– Тогда и я тоже. Знаешь, чтобы бороться с врагами Коссута, я тренировалась с самого раннего детства. С кем я только ни сталкивалась в бою, но это! То ли потому, что наши враги – нежить, то ли потому, что мы до сих пор понятия не имеем, что заставило этих тварей спуститься с гор, но они по-настоящему беспокоят меня. И даже после победы мы не можем толком расслабиться и отпраздновать наш успех.

– Мне кажется, дело и в том, и в другом. – И в кое-чем ещё, хотя он пока ещё не был уверен, в чем же.

Улыбнувшись, жрица прикоснулась к его щеке. Она делала это и раньше – для исцеления, – но даже без ореола пламени её твердые пальцы оказались лихорадочно горячими.

– Я задаюсь вопросом – если мы так отважно сражались, разве ты и я, несмотря на наши плохие предчувствия, не можем все-таки отпраздновать нашу победу?

Аот желал её сильнее, чем любую другую женщину в своей жизни, но проблема была в том, что, пусть Нимия постоянно нарушала границы между собой и своими подчиненными, он задавался вопросом, имеет ли и сам на это право. Она была тарчионом, а он – всего лишь свежеиспеченный капитан.

– Если это только из-за того, что я спас тебе жизнь, – произнес наездник, пытаясь немного оттянуть время, хотя в глубине души он уже принял решение, – так ты мне её тоже спасла. Мы квиты, ты сама сказала.

– Это не имеет никакого отношения к благодарности – это пламя внутри меня. Когда оно вспыхивает, ни одна жрица Коссута не ищет способа его погасить, – Чати улыбнулась. – Это было бы богохульством. Она подбрасывает в него топливо, позволяя гореть столько, сколько необходимо – так что, может, вернемся в твою комнату?

Наездник сглотнул.

– Думаю, одна из хижин перед нами пустует.

– Прекрасная идея! Неудивительно, что именно ты наш предводитель.

Когда жрица расстегнула свои одеяния и они упали на землю у её ног, Аот увидел, что её бог оставил такие же следы шрамов на её теле, как и на лице, но и эти отметины не показались ему отталкивающими. На самом деле, их он целовал с особой страстью.

Таммит не сопротивлялась, когда два кровавых орка за руки потащили её к дверному проему. Возможно, защищая Ильдру, она исчерпала свой бунтарский порыв, вдобавок девушка понимала, что серокожие воины с поросячьими клыками всего лишь выполняют свой долг. Даже если бы ей удалось сбежать, она понятия не имела, куда идти. В любом случае, надежды на это было мало.

За дверью оказались заклинательные покои некромантов, освещенные, как и остальные катакомбы, вечными факелами, пылающими холодным зеленоватым пламенем. Таммит никогда не бывала в подобных местах, но и сложные, нарисованные мелом на полу фигуры, и полки, заполненные бутылками с разными жидкостями и банками с порошками, и резкий аромат ладана, перекрывающий запах разложения, и стойки с жезлами и волшебными палочками были знакомы ей из рассказов.

В комнате находилась пара Красных Волшебников и полудюжина зомби. Двое мертвецов, пошатываясь, двинулись вперед и протянули руки, чтобы схватить Таммит.

Боги были более чем жестоки, заставив её поверить, что она вновь обрела и Барериса, и свободу только для того, чтобы тут же отнять у неё всё это. Девушка не знала, почему не пала духом, погрузившись в пучину отчаяния. Наверное, потому, что её возлюбленному все же удалось бежать. Пусть её собственное существование окончательно покатилось под откос, у Барериса все же осталась возможность прожить нормальную жизнь.

В любом случае Таммит не поддалась парализующему волю ужасу и девушка, собрав всю свою храбрость, поклялась себе достойно встретить конец – каким бы он не оказался. Но то, что к ней станут прикасаться холодные, склизкие пальцы зомби и ей придется вдыхать зловоние их гниющих тел, было отвратительно.

– Пожалуйста! – воскликнула Таммит. – Не нужно, чтобы эти создания меня держали. Я знаю, что не могу сбежать.

Красные Волшебники проигнорировали её просьбу, и зомби с обмякшими ртами и пустыми глазами успели подойти на шаг ближе, когда сверху раздался чей-то голос:

– Звучит здраво. Просто разместите пару зомби у выхода на случай, если она окажется не такой разумной, как выглядит.

Кинув взгляд наверх, Таммит увидела балюстраду, где стоял гигантский зомби со своим хозяином. Перед похожим на зародыш существом, словно яблоки на яблоне, висело несколько прикрепленных к разветвленному металлическому каркасу круглых линз. С того места, где она стояла, казалось, что его тело разбито на множество искаженных кусков. Из-за этого создание выглядело ещё отвратительнее, хотя, вроде бы, хуже быть уже не могло.

Существо приказало ей приблизиться, и она приготовилась достойно предстать перед ним, как бы в итоге все не обернулось. Но все же его вид заставил её содрогнуться, и рот девушки пересох. Как может что-то, настолько похожее на ребенка, выглядеть столь ужасно и излучать такую осязаемую враждебность? Таммит приложила все усилия, чтобы наскрести остатки мужества.

Ни голосом, ни жестом Красные Волшебники не отдали команду своим прислужникам, но, когда существо-зародыш произнесло свои слова, зомби прекратили двигаться. Орки посмотрели на одного из некромантов, и тот махнул безволосой татуированной рукой, отпуская их. Стражники незамедлительно ретировались; похоже, им было неприятно здесь находиться.

Таммит заставила себя без содрогания посмотреть на похожее на ребенка существо.

– В любом случае, благодарю вас. Я уже устала оттого, что все, кому не лень, обращаются со мной, как с вещью.

– Было бы ещё обиднее, если бы вещи стали обращаться с тобой, как с вещью? – оно улыбнулось своей собственной легкой игре слов. – Не беспокойся. Это может быть началом длинного и плодотворного сотрудничества, так что почему бы нам не начать по-дружески? Меня зовут Ксингакс, а тебя?

Она представилась.

– Долгое и плодотворное сотрудничество? Значит… вы не собираетесь меня убивать?

– Вообще-то собираюсь, но смерть ещё не означает окончания существования. К счастью для меня! Иначе я бы не протянул долго после того, как матушкин супруг-рогоносец вырвал меня из её утробы.

– Я… я не стану одной из них, – она указала на зомби. – Я сделаю все возможное, чтобы ваши прислужники сперва растерзали меня на части.

Ксингакс хихикнул.

– Не думаешь ли ты, что я и частям твоего тела не смогу найти применения? Если так, ты ошибаешься, но, пожалуйста, успокойся. Я не собираюсь превращать тебя в зомби. Для тебя у меня припасена куда более интересная перспектива. Ты увидела достаточно, – продолжало существо-зародыш, – чтобы понять, что это место на самом деле – фабрика нежити. У нас достаточно ресурсов, но мы создаем только тех, кто наиболее полезен для нашей цели – сильных, разумных созданий. Увы, для того, чтобы создать призрака или кого-нибудь вроде него, требуется значительно больше магии, чем на то, чтобы поднять безмозглую тварь вроде моего великана или помощников моих помощников. И, учитывая наши ограниченные возможности, мы предпочитаем действовать рационально. Поэтому многие из рабов станут зомби или гулями. Другие пойдут на корм тем новым созданиям, кто нуждается в такой пище, и после мы поднимем их скелеты. Только некоторые получат шанс стать более совершенным существом.

Таммит тряхнула головой.

– Как я понимаю, вы думаете, что это будет благом для меня. Но почему вы предлагаете это именно мне, ведь я не раз поднимала руку на ваших слуг?

– Именно поэтому и предлагаю. Ты смелая, а, учитывая то, что нужно для трансформации, мы найдем твоей отваге наилучшее применение. Я должен объяснить ещё кое-что. Я не только воссоздаю вымершие многие годы назад виды нежити, но и вывожу абсолютно новые. Это часть моих обязанностей – более того, это моя страсть. Моё искусство. Только таким образом я и могу приобщиться к тому, что называется отцовством. Проблема в том, что нам приходится улучшать магию путем проб и ошибок. Естественно, наши ритуалы несовершенны, пока мы не сделаем их совершенными.

Таммит представила, что может случиться с пленником, когда ритуал все ещё неисправен. Она словно воочию увидела свое тело, искореженное, словно горшок, который неопытный ученик пытается в первый раз вылепить на гончарном круге, и услышала свои вопли, полные бесконечной муки. Невыносимая картина! Девушка поняла, что была дурой, раз так боялась того, что станет зомби. В сложившейся ситуации это было бы для неё наилучшим выходом. Пусть её тело окажется в плену, но душа, освободившись, будет ждать Барериса в посмертии.

Таммит бросилась к ближайшему Красному Волшебнику. На поясе у него висел кинжал с кривым лезвием. Она схватит его и перережет артерию на боковой части шеи, и весь её страх и унижение смоет потоком крови.

Очевидно, некромант ждал, что она предпримет что-нибудь в таком роде. Он выкрикнул непонятное слово и левой рукой очертил в воздухе какую-то магическую фигуру. Вокруг его ладони спиралью закружились пятна тьмы.

Девушка обнаружила, что не может оторвать от них взгляда, хотя никакого другого вреда это заклинание ей не нанесло. Остановившись, Таммит заворожено уставилась на них. Часть её разума вопила, что так делать нельзя, но над волей своей девушка была уже не властна.

Волшебник отошел, и зомби, ковыляя, приблизились к ней. Их липкие руки крепко вцепились в её тело. Спираль исчезла, и к Таммит вернулась способность сопротивляться. Она забилась в руках зомби, колотя тварей по ногам, рукам и пытаясь ударить их головой; девушка даже вцепилась зубами в подгнившую, склизкую плоть. Все было бесполезно – как бы она ни пыталась освободиться, зомби крепко держали её. Раз они не чувствовали боли, никакие усилия не могли заставить их ослабить хватку.

– Я ожидал этого, – произнес Ксингакс, – но, все равно, какой позор. Ведь ты так хорошо вела себя.

– Мне её подчинить? – спросил маг с кинжалом.

– Думаю, так будет лучше всего, – ответил Ксингакс.

Из потайного кармана мантии Красный Волшебник извлек оловянную пробирку и откупорил её, держа в вытянутой руке. Он поднес сосуд к носу Таммит. Девушка попыталась отвернуться, но зомби крепко держали её, и ей это не удалось.

Дым имел сильный металлический запах, и она почувствовала его привкус на своих зубах. Её конечности моментально ослабли. Как бы она ни пыталась напрячь руки или ноги, тело, словно во сне, больше её не слушалось.

– Положите её в пентаграмму, – произнес Ксингакс.

Зомби положили её на спину, раскинув ей руки и скрестив лодыжки. Через некоторое время Красные Волшебники начали читать заклинание на неизвестном ей языке. При этом маги размахивали дымящимся кадилом, тонким, мерцающим мечом и черной чашей, вырезанной из куска дыма.

Она совершенно не понимала, что происходит, хотя выглядело все это довольно зловеще. Затем некромант с кинжалом – у неё создалось ощущение, что в этой паре верховодит именно он, – опустил указательный палец в черную чашу. Когда он вынул его, тот оказался покрыт чем-то красным. Склонившись над ней, волшебник принялся смазывать её губы, десны, зубы и язык. Таммит почувствовала во рту солоновато-медный привкус крови.

После этого ей каким-то образом удалось почувствовать разлитую в воздухе силу и понять безумную, пугающую истину: эти чары были самостоятельны, являлись в некоем роде живыми, тем самым позволяя магам осуществлять задуманное посредством чтения трёх– и четырёхстиший. Она не до конца понимала, что происходит, но девушка почувствовала – то, чего хотели добиться некроманты, вот-вот произойдет, и вынести это она не сможет.

Над Таммит сгустилось бурлящее облако тьмы. Вскоре девушка едва могла разглядеть потолок и Ксингакса, жадно изучавшего её через пару закрепленных друг перед другом линз. Сгусток тьмы, похоже, начал обретать материальность – в нем обозначились углы, выпуклости и грани.

И тогда он взорвался стаей огромных летучих мышей. С шелестом бесчисленных крыльев, отражавшимся от каменных стен, они разлетелись во все стороны. Ксингакс закричал от возбуждения. Хотя Красные Волшебники вызвали эту стаю и, похоже, каким-то образом могли её контролировать, они отступили к стене.

Опустившись на плечо зомби, летучая мышь впилась клыками в его шею. Труп никак не отреагировал на укус, но, не обратив на это внимания, тварь тут же взлетела, захлопав крыльями.

Три её товарки опустились на другого зомби, укусили его и тут же отвергли. «Потому что они жаждут крови живого существа, – с бешено колотящимся сердцем подумала Таммит. – Потому что они жаждут меня».

Она напряглась изо всех сил, пытаясь перекатиться на живот. Если ей удастся немного сдвинуться с места, она сможет уползти из центра комнаты, и тогда… и тогда, наверное, ничего. Та часть её, что все ещё могла мыслить здраво, поняла, что вряд ли от этого будет хоть какой-то прок, но девушка должна была попытаться. Все лучше, чем безропотно склониться перед судьбой, неважно, какой бы неотвратимой она ни была.

Её руки и ноги слабо шевельнулись – эффект дыма наконец стал ослабевать. Таммит почувствовала дрожь возбуждения, призрачную надежду, и затем одна из этих тварей наконец обнаружила её. Стремясь получить желаемое, летучая мышь вцепилась холодными, словно пальцы зомби, когтями в её грудь, и отыскала клыками горло.

Пока тварь насыщалась, остальная часть стаи опустилась на девушку, погребая её под собой, словно шевелящийся ледяной ковер. Те из них, что не могли добраться до её тела, распихивали своих товарок, словно поросята, желающие дорваться до сосков матери. Таммит почувствовала, как её плоть пронзило множество ледяных игл.

Если бы она могла представить, что с ней когда-нибудь произойдет такое, то решила бы, что из-за такого сильного холода наверняка потеряет чувствительность. Но этого почему-то не произошло. Боль от нападения была ужасной.

Летучие мыши рвали её губы, нос, щеки и лоб. Только не глаза, молча взмолилась Таммит, только не глаза! Но они вырвали и их, и тогда девушка наконец-то потеряла сознание.

Таммит очнулась в полной темноте, чувствуя боль, слабость и иссушающую жажду. Сперва она не могла вспомнить, что же с ней произошло, но затем память с резкостью бросающейся на мышь кошки вернулась к ней.

Девушка подумала, что вряд ли Ксингакс собирался создать столь изувеченное и слепое создание, каким она стала. Эксперимент провалился. Это могло произойти – как он и предупреждал.

– Так прикончи же меня! – прохрипела она. – Я бесполезна для тебя!

Никто не ответил. Она гадала, была ли одна или Ксингакс с Красными Волшебниками тоже находились тут и сейчас изучали её в полном молчании, решая, прервать ли наконец её муки или – боги, только не это! – готовя ей новые пытки.

Неожиданно ей ужасно захотелось узнать это, и слепота показалась девушке невыносимой. Она почувствовала какое-то движение в своих пустых глазницах, и затем перед её взором замелькали пятна тени и света. Через несколько мгновений мир обрел четкость. Таммит поняла, что исцелила свои поврежденные глаза, или, если мыши все-таки уничтожили их, создала себе новые.

Кажется, в конце-концов эксперимент Ксингакса не окончился полным провалом. Но, тем не менее, кроме неё, в маленькой комнатушке, с деревянной дверью, в которую её хозяева бросили её, никого не оказалось. Под потолком в стене виднелась дыра – возможно, это отверстие соединяло помещение с вездесущей сетью переходов. Но, даже если тот ужасающий зародыш и изучал её оттуда, она не могла его разглядеть.

Что, как она вспомнила, вовсе не означало, что его там не было. Ксингакс легко скрывался, разглядывая новую партию рабов. Она прохрипела его имя, но ответа не услышала.

Таммит подумала, что хорошая была бы шутка, если бы оказалось, что эксперимент по её превращению прошел с грандиозным успехом – или чем-то вроде того – а он не оказался свидетелем собственного триумфа. Красные Волшебники вложили в неё достаточно сил, чтобы сохранить её существование и восстановить зрение, но, когда девушка вернула себе способность видеть, она почувствовала себя ещё более слабой и вымотанной, чем прежде. Таммит уставилась на множество точечных ранок на руках и предплечьях, желая, чтобы они закрылись, но ничего не произошло.

И тогда её захлестнуло горе. Хотя её новые глаза, похоже, не были способны ронять настоящие слезы, девушка свернулась калачиком и разрыдалась. Она плакала до тех пор, пока не послышался скрежет ключа в замке. Дверь со скрипом отворилась, и орк, втолкнув внутрь Ильдру, тут же её захлопнул. Замок клацнул ещё раз.

Таммит протянула дрожащую руку. Она знала, что пленница ничем не может облегчить её беду, но Ильдра могла хотя бы поговорить с ней, подержать за руку или, возможно, обнять. Хоть немного простого человеческого тепла, хоть немного общения с кем-то, кроме безжалостных мучителей, – уже лучше, чем ничего.

Но при виде её искалеченного тела Ильдра вздрогнула, судорожно всплакнув, повернулась и забилась в угол. Она присела и отвернулась, вновь отгораживаясь от окружающего мира.

– Сколько раз я о тебе заботилась? – воскликнула девушка. – А теперь ты поворачиваешься ко мне спиной?

Но не только Ильдра её предала. Всю свою жизнь Таммит заботилась о других. Об отце, пьянице и игроке. О брате-идиоте. И что же она получила в ответ? Даже Барерис, клявшийся в любви к ней, отверг её и последовал в дальние страны за своей мечтой, за золотом и приключениями.

Таммит осознала, что стоит на ногах. Пусть её все ещё мучила жажда, а в глотке пылал огонь, девушка стряхнула с себя слабость. Гнев дал ей силы.

– Посмотри на меня, – бросила она.

Её голос был резким, словно щелчок хлыста, и подействовал так же, задев что-то в сознании девочки. Выйдя из оцепенения, Ильдра начала было поворачиваться, но затем стряхнула с себя её власть.

– Хорошо, – произнесла Таммит, двинувшись вперед. – Сделаем это жестко.

Она не знала, что именно с ней происходит. События, подгоняемые мгновенно охватившей её яростью, слишком быстро сменяли друг друга. Но, когда её верхние резцы закололо и они удлинились, превратившись в клыки, Таммит наконец-то все поняла.

 Осознание происходящего повергло её в ужас, слегка приглушивший ярость – но не жажду. «Я не могу поступить так!» – подумала она. «Я не могу быть этим. Ильдра – мой друг».

Девушка застыла на месте, борясь с охватившим её порывом. Поначалу ей казалось, что она побеждает, но затем её тело взорвалось облаком летучих мышей, похожих на тех вызванных заклинанием тварей, что атаковали её ранее. Мир изменился. Зрение, которого ей так не хватало ранее, стало куда менее важным, чем слух и способность улавливать эхо собственных отраженных криков, но её сознание, разделившись, изменилось куда больше. Она полностью осознавала себя, управляясь с дюжинами тел с той же легкостью, что и с одним, но кое-что все же исчезло – наверное, её совесть или способность к сопереживанию и самоотречению. Сейчас она была просто хищником, и летучие мыши набросились на Ильдру, словно стрелы.

К удивлению Таммит, рабыня, вместо того, чтобы по обыкновению беспомощно съежиться, попыталась дать ей отпор. Размахивая руками, она хватала летучих мышей, швыряла их об стены или сжимала, словно тряпку для мытья посуды, с такой силой, что непременно раздавила бы их, будь на их месте обыкновенные животные. Хотя Таммит это поначалу показалось очень больно, настоящего вреда действия девочки ей не причинили.

Вцепившись в рабыню, она вонзила свои многочисленные клыки в её вены и артерии. Удовлетворяя свою страсть, Таммит воистину наслаждалась происходящим, и, когда она наконец насытилась, чувство облегчения не стало слабей.

Вскоре Ильдра обмякла и прекратила сопротивляться. Выпив девочку досуха, летучие мыши взлетели. Они закружились друг вокруг друга и растворились, превращаясь в единое целое – её тело, на котором теперь и следа не было от тех ран, что уродовали его раньше.

Но от этого ей не стало легче перенести то раскаяние, что нахлынуло на неё вместе с восстановлением оригинальной формы. Вина обрушилась на неё, словно удар молота, и девушка почувствовала, что внутри неё зарождается стон боли.

– Замечательно, – произнес Ксингакс.

Она посмотрела наверх. Теперь, когда он развеял скрывавшие его чары, она увидела, что он, как она и подозревала, все время наблюдал за ней через дыру в стене.

– Я думаю, что, испытав это, – продолжал он, – ты поймешь, что можешь оставаться разделенной в течение долгого времени. Уверен, что вскоре ты обнаружишь у себя ещё кое-какие необычные способности, что отличают тебя от обыкновенных вампиров

– Почему ты не ответил, когда я звала тебя? Почему не предупредил меня раньше?

– Я хотел увидеть, насколько далеко заведут тебя инстинкты. Это многообещающий знак, что ты смогла воспользоваться столькими своими способностями и взять свою первую жертву без какого-либо руководства свыше.

– Я убью тебя, – произнесла она. Приняв решение, Таммит вдруг поняла, что ей даже не придется менять форму, чтобы сделать это. Там, наверху, Ксингакс был полностью беззащитен. Бросившись к стене, девушка начала карабкаться вверх, словно муха. Это было не сложнее, чем идти по горизонтальной поверхности.

Таммит успела проделать часть пути, когда её вдруг охватила тошнота и головокружение. Её ноги и руки потеряли способность держаться за стену, и она рухнула на пол. Будь она прежней, то от этого падения наверняка переломала бы себе все кости, но её новая ипостась даже не была ошеломлена.

Когда неприятные ощущения начали проходить, Ксингкс произнес:

– Неужели ты и вправду думала, что мы наделили тебя такими силами, не убедившись в том, что ты будешь использовать их так, как мы захотим, а? Боюсь, доченька, ты все ещё рабыня, или в лучшем случае вассал. Если тебе станет легче от этого, то и я, и Красные Волшебники – тоже, но, пока мы следуем правилам, нам предоставляют хорошие условия для службы, а через несколько десятков лет мы можем рассчитывать на неплохую награду.