355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ричард Дейч » Ключи от рая » Текст книги (страница 25)
Ключи от рая
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 19:34

Текст книги "Ключи от рая"


Автор книги: Ричард Дейч


Жанры:

   

Боевики

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 33

Дженни Буш несла дежурство у постели Мэри. Монотонное гудение кислородного аппарата в сочетании со стерильным больничным запахом вызвало у нее мучительную головную боль, и началось все это больше двух часов назад. Последние лучи заходящего солнца окрасили маленькую палату в оранжевый цвет; Дженни, которая столько времени видела перед глазами только антисептическую белизну реанимационной, радовалась любой краске.

Мэри забылась глубоким сном под действием наркотиков. Лекарства не только сдерживал и боль, но и затуманивали сознание. Бледное лицо Мэри распухло, выцветшие волосы сохранили лишь воспоминание о былом блеске. Бедняжка увядала на глазах у Дженни. Врач не решался оценить, как долго ей еще осталось, но, несомненно, конец был близок. Дженни знала, что больше всего мучит подругу: Мэри боялась умереть в одиночестве. Но если Майкл не может выполнить последнее желание ее лучшей подруги, это сделает она сама. Оставив малышей своей сестре, Дженни не собиралась покидать клинику до тех пор, пока не вернется Майкл – сколько бы ни пришлось его ждать.

Она еще раз позвонила в гостиницу, про которую упомянул Поль. Ее опасения вспыхнули с новой силой, поскольку Дженни переключили на чересчур пытливого полицейского, запугавшего ее своими вопросами. Известно ли ей, с кем путешествует ее муж? Потом что-то про выстрелы и убитых. Не знает ли она, куда он направился? Повергнутая этими вопросами в ужас, Дженни бросила трубку. Поль и Майкл уже должны были вернуться – по крайней мере, так уверял ее Поль. Он обещал, что только слетает туда и обратно. Жена полицейского, всю жизнь прожившая с такими тревогами, Дженни научилась отодвигать их на задний план. Сейчас она нужна Мэри.

Частота сердцебиений Мэри стала увеличиваться; кардиограф запищал быстрее. Мэри зашевелилась, вытянула ноги, вжала затылок в подушку. Дженни заметила, как у подруги задергались веки: Мэри что-то снилось. Она застонала, потом бессвязно забормотала. У нее на лбу высыпали крупные градинки пота.

Сон оказался кошмарным. А Дженни знала, какие кошмары снятся подруге; та не раз делилась с ней. Они неизменно вращались вокруг Майкла: он возвращается к своему преступному прошлому и расплачивается за это жизнью на глазах у беспомощной Мэри. Дженни знала, что кошмары заканчивались только тогда, когда Мэри, от страха очнувшись, усаживалась в кровати. Взяв мокрое полотенце, Дженни склонилась над подругой, вытирая ей лицо.

– Ш-ш-ш, – прошептала она, словно успокаивая ребенка. – Все хорошо, я здесь, я рядом.

Она мысленно прокляла лекарства, заточившие подругу в плену кошмаров.

Тело Мэри напряглось. Дженни осторожно взяла ее за руку, все острее ощущая собственное бессилие. Она ничем не может облегчить страдания подруги. Мэри металась на кровати из стороны в сторону, словно пытаясь ускользнуть от ужасов, терзающих ее сознание. Но выхода из царства страхов, в которое она попала, не было. Мэри рассказывала подруге, что кошмарный сон никогда не доходит до завершения; в самый последний момент она неизменно просыпалась, приходила в себя, оказывалась в реальности, благословенно избавленная от зловещего апофеоза. Сегодня, однако, у Мэри не было выхода: она вынуждена была пережить кошмар до конца, увидеть его опустошительный финал.

Уже много лет жизнь Дженни была неразрывно связана с супругами Сент-Пьер; сейчас она чувствовала, как весь ее мир рушится. Мэри при смерти, Майкл в беде, а теперь еще и Поль пропал. Она любила мужа за грубоватую резкость, за то, что он полностью посвятил себя детям, за его моральные принципы, которые все остальные похоронили уже десятки лет назад. Вопреки всему Дженни верила, что Поль и Майкл живы и здоровы, но при этом чувствовала, что им еще предстоит пройти главное испытание.

Дженни наблюдала за тем, как судорожно вздымается грудь Мэри. Тело подруги корчилось в конвульсиях, постельное белье промокло насквозь от пота; кошмарный сон приближался к апогею. «Господи, пусть у них все получится», – мысленно молилась Дженни, прося Бога не оставить всех ее друзей.

* * *

Входная дверь особняка распахнулась настежь. Откуда-то изнутри донесся громкий писк, раздававшийся с интервалом в одну секунду.

– Нельзя ли поторопиться? – прошептал Симон.

– Успокойся. У меня есть шестьдесят секунд.

– Теперь уже пятьдесят восемь.

Майкл шагнул в просторный холл; весь свет был выключен, и дом погружен в полный мрак. Включив крохотный фонарик, Майкл открыл шкаф из красного дерева, стоявший у самой двери, и выбросил лезвие ножа. Раздвинув в разные стороны несчетное количество плечиков с костюмами и плащами, он добрался до небольшого белого ящика сигнализации и посмотрел на дисплей: мигающие красные светодиоды дошли уже до цифры сорок пять. Клавиатуры нс было: лишь щель считывающего устройства магнитной карточки. А карточки у Майкла не было.

– Отлично, – пробормотал он.

– Что именно отлично? – окликнул стоявший у него за спиной Симон.

Майкл помолчал, шумно выдохнув. У него оставалось тридцать восемь секунд.

– Видишь, вот эта штуковина…

– Не надо объяснений, – оборвал его Симон.

Сейчас им недоставало только приезда местной полиции. Спрятать двадцать один труп будет очень нелегко, а объяснить свое присутствие – еще труднее. Еще немного – и здесь все будет кишеть сотрудниками правоохранительных органов. О том, чтобы раздобыть ключи, придется забыть.

Взяв фонарик в зубы, Майкл сосредоточился. Повернув нож, он просунул лезвие за панель. Открыл крышку и уставился на содержимое. Беспорядочное сплетение проводов казалось скорее тарелкой спагетти, чем охранной системой. Двадцать девять секунд. Теперь пронзительный писк зазвучал вдвое чаще.

Майкл достал из кармана два провода с зажимами па концах. Он перебрал большим пальцем двадцать с лишним проводов – конечно, никаких пресловутых синего и красного не обнаружилось; система была защищена кодом, и каждый цвет имел строго определенное значение. Вероятность выбрать наугад нужную пару равнялась одному из трехсот восьмидесяти. И, к несчастью, времени оставалось в обрез. Девятнадцать секунд. Теперь писк уже звучал частым градом. Майкл застыл, задумчиво глядя на провода.

– Гм… я, конечно, понимаю, что мы никуда не торопимся, но все же… – напомнил ему Симон. В голосе священника прозвучала тень тревоги.

Девять секунд. Если бы у него был час… возможно, он и смог бы расколоть эту систему. И вдруг Майкла осенило. Он проследил провода, которые вели от дисплея таймера, проводил их через разноцветный лабиринт до маленькой черной микросхемы. Закрепил зажимами один провод. Четыре секунды.

– Послушай, мы не можем торчать здесь весь день. – Такого напряжения Симон не испытывал и под пулями наемников.

– На самом деле… – Майкл ловко закрепил второй зажим, – теперь можем.

Таймер замигал, и на дисплее, где оставалось всего две секунды, обратный отсчет начался снова, теперь уже от десяти часов.

– Если не удается сбросить сигнализацию, надо сбросить часы, – облегченно вздохнув, объяснил Майкл.

Он повел Симона в сердце особняка. По мере того как они удалялись от входа, проходя мимо библиотеки в глубь дома, слабый свет, пробивавшийся из боковых комнат и с лестницы, становился все сильнее. Конечно, ярким его назвать было нельзя, и все же он позволил выключить фонарики. Майкл не терял времени на то, чтобы заглядывать во все комнаты; теперь все приобрело другой смысл. В предыдущий раз при виде этих несметных сокровищ, собранных владельцем дома, он испытывал любопытство, но сейчас… Майкл не ощущал ничего, кроме отвращения.

Наконец они дошли до старой массивной деревянной двери. Она была чуть приоткрыта. Майкл взялся за большую потемневшую чугунную ручку. Протестующий скрип петель резанул слух хуже любых сигналов тревоги. Выхватив пистолет, Симон развернулся, готовый дать отпор тому, кто прибежит на этот звук.

Затхлый сырой воздух, вырвавшийся из каменного подземелья, тотчас же ударил Майклу в нос, пробуждая его былые страхи. Они с Симоном начали спускаться вниз; священник держал пистолет перед собой на уровне пояса. Чтобы не стать легкой мишенью, фонарики они погасили, и теперь им пришлось преодолевать больше двухсот футов вслепую, ориентируясь лишь по скользким ступеням и расщепленным перилам. Майкл не мог не сравнить это подземелье и камеры берлинской тюрьмы; и там, и здесь в воздухе висело почти осязаемое чувство страха.

Шагнув с последней ступени, они оказались на утрамбованном земляном полу. Майкл попытался сориентироваться; перил больше не было. Они постояли, слепые в непроницаемой иссиня-черной темноте, которая плотной повязкой закрывала им глаза. Воздух был насыщен зловонием гниения.

– Как насчет того, чтобы зажечь… – начал было Майкл, но внезапно Симон резким толчком повалил его на землю.

Выстрел прогремел ниоткуда, оглушительный треск, который ударил по барабанным перепонкам многократными отголосками, отразившимися от каменных сводов. Майкл и Симон распластались на полу, не в силах определить местонахождение невидимого охранника, встретить которого здесь они никак не ожидали.

– Я отползу вправо, – прошептал в темноте Симон. – А ты постарайся отвлечь на себя его огонь.

– Ну спасибо.

Симон бесшумно скрылся во мраке, оставив Майкла одного в этом подземелье, ставшем причиной всех его кошмаров.

«Отвлечь огонь на себя. Замечательно».

Ощупывая стену, Майкл, пятясь, отошел на несколько шагов назад. Вдруг его пальцы провалились в полость в шести футах над землей, где известь раскрошилась. Достав нож, Майкл принялся бесшумно расширять углубление, затем вставил туда фонарик. Высоко, в стороне – отличная мишень; этой же самой уловкой он воспользовался, обманув Симона на кладбище. Все дело в перспективе, в ловкости рук, в волшебстве: пусть люди увидят то, что они хотят увидеть.

Пригнувшись как можно ниже, Майкл зажег фонарик, и его тонкий луч упал на собрание зловещих произведений искусства. Майкл постарался остаться в стороне от пятна света, но, прежде чем он успел сделать хоть шаг, снова загрохотали выстрелы. Пять выстрелов, один за другим, казалось, донесшиеся отовсюду.

Разбитый пулей фонарик погас. Снова опустилась удушливая темнота. Наступившая тишина сводила с ума. И никаких признаков Симона. Откуда-то из глубины подземелья донесся шорох. Напрягая память, Майкл осторожно двинулся вперед. Сжимая перед собой «глок», он шел на эти тихие звуки. Казалось, они раздавались внизу, на уровне земли: кто-то царапал ногтями по камню. Майкл сделал еще один шаг, и вдруг темнота ожила еще одним звуком, похожим на свистящее бульканье. Быстро присев, Майкл поводил пистолетом вокруг. Ствол на расстоянии вытянутой руки наткнулся на что-то мягкое, податливое. Чье-то тело. Дыхание человека было слабым, неровным. Пошарив, Майкл нащупал голову и опустил пистолет на землю. Его пальцы продолжали изучать: короткий «ежик» жестких волос, кожа, похожая на пергамент. Он вздрогнул, ощутив прикосновение руки к плечу. Бесшумно приблизившийся к нему сзади священник зажег фонарик. Майкл стоял на коленях перед распростертым на земле стариком лет девяноста, а то и больше. Майкл поднял взгляд.

– Вот кто стрелял, Симон опустил пистолет.

– Кто он?

– Чарльз… дворецкий Финстера, – только и смог вымолвить Майкл.

Старик испустил последний вздох.

Выпрямившись над трупом, Симон осенил себя крестным знамением и прочитал короткую молитву по усопшему. От Майкла нс укрылась жуткая ирония происходящего: священник почтил погребальным обрядом человека, которого только что сам убил.

Они двинулись дальше, углубляясь в подземелье. Вокруг плясали угрюмые тени, повсюду висел сырой, терпкий запах гниения. Симон, водя лучом фонарика по сторонам, поражался тому, что открывалось его взгляду. Кричащая от ужаса мать, прижимающая к себе окровавленных детей. Воитель, потрошащий внутренности тем, кто сложил оружие. Гобелены прославляли смерть, полотна изображали разлагающиеся трупы: человечество, безжалостно порабощенное злом. Тысячи произведений искусства, каждое последующее более жуткое, чем предыдущее, – Симону казалось, что он попал в преисподнюю.

У него мелькнула мысль, что, покидая это страшное место, надо будет здесь все уничтожить. Это не искусство; ничего подобного он не мог себе даже представить. Ни один взор не должен будет упасть на это собрание; все эти страшные произведения были сотворены человеком, а не демонами зла. Они родились в руках художников, одержимых мыслями, постичь которые Симон не мог.

– Поторопись! – окликнул его Майкл, двигаясь вперед. Он украдкой взглянул на отблески, лижущие стены: потемневшая каменная кладка, окрашенная естественной ржавчиной, создавала ощущение струящейся по камням крови. Сталактиты, едва различимые под сводами, свисали подобно кинжалам, готовым обрушиться на незваных гостей. – Я не собираюсь оставаться здесь дольше, чем потребуется.

Оторвав взгляд от окружающего ужаса, Симон последовал за Майклом, но тут же остановился, привлеченный последним живописным полотном. Оно стояло впереди, у двери, водруженное на другие холсты. Высотой четыре фута, картина резко выделялась среди всех остальных. Ее присутствие в этом заповеднике зла было необъяснимым. Единственный луч света в темноте. Великолепно исполненные Врата рая. Симон в благоговейном почтении уставился на полотно – напоминание о том, что надежда есть всегда, каким бы безысходным ни казалось положение. II он вспомнил…

Финстер больше не собирался довольствоваться тем, что похищал одну душу здесь, другую – там; он хотел получить всё, хотел возвратиться туда, откуда был изгнан в незапамятные времена. В груди Симона вскипели новые силы, и он устремился дальше по коридору.

Майкл стоял перед дверью комнаты с ключами. Отполированное до блеска сырой нефти, эбеновое дерево сияло; низкая притолока на высоте шести футов вынуждала входящего пригнуться. Без труда справившись с древним замком, Майкл ухватился за ржавое железное кольцо, служившее ручкой. Дверь со скрипом отворилась. Симон посветил фонариком внутрь.

Посреди маленькой комнаты на пьедестале из красного дерева в небольшой дароносице лежали на кроваво-красной подушке ключи, с виду такие же простые и безобидные, как и тогда, когда Майкл их похитил. Резная деревянная шкатулка, в которой они хранились, стояла в стороне на каменной полке рядом с сотнями свечей, в основном обгоревших до маленьких огарков. Майкл ощутил прилив надежды. Наконец он близок к тому, чтобы исправить то зло, которое причинил жене.

Майкл и Симон подошли к пьедесталу и остановились перед ним друг напротив друга. Помещение было настолько тесным, что спины их касались стен, Майкл осмотрел пьедестал, пытаясь найти сигнализацию или ловушки, провел пальцем по каменному основанию и деревянной колонне, вверх до самой красной подушки. Все чисто. И тут его внимание привлек мигающий огонек. Он посмотрел на Симона, затем снова на сотовый телефон у него на поясе. На нем мигала маленькая зеленая лампочка. Симон раскрыл телефон; дисплей озарился светом: «1 сообщение, 19 неотвеченных звонков. Сигнал отсутствует». Номер этого телефона был только у Буша.

Они находились в двухстах футах под землей, у них над головой возвышались тысячи тонн камня и породы, однако оглушительный грохот проник в самые недра. С таким пугающим звуком, от которого сотрясается земля, разбивается реактивный истребитель, врезавшийся в горный склон. С потолка и стен посыпались пыль и мелкие осколки, и в воздухе тотчас же повис удушливый туман. У Майкла мелькнула мысль, что рушится весь мир.

* * *

Массивная входная дверь слетела с петель и рухнула на парадную лестницу; сила удара мгновенно превратила мраморные ступени в груду обломков. Объятый бесконечной яростью, Финстер ворвался в дом. Казалось, впереди себя он гнал невидимую волну: деревянные стены дрожали и выгибались, словно тонкая резина воздушных шариков, картины срывались вниз, скульптуры падали на пол. Все, что встречалось ему на пути, подвергалось уничтожению.

Пробыв пять минут в карете «скорой помощи», Финстер полностью пришел в себя. Еще никогда он не становился жертвой такого чудовищного обмана, усугубленного собственными тщеславием, вожделением и жадностью. Ион клятвенно обещал себе, что впредь такое не повторится. На глазах остолбеневшего санитара Финстер разорвал ремни, которыми был пристегнут к носилкам, распахнул задние двери и выпрыгнул из машины «скорой помощи», несшейся на полной скорости по автостраде. Его водитель, правильно оценив ситуацию, мчался следом. Он с улыбкой проследил за тем, как Финстер вылетел на дорогу. Лимузин вильнул в сторону, на волосок разминувшись с кувыркающимся телом. Затем машина догнала «скорую помощь» и вытеснила ее на обочину. Тем временем Финстер как ни в чем не бывало поднялся с земли и отряхнулся.

С санитарами расправился не Финстер; это сделал водитель. Они умерли, так и не получив ответа на бесчисленные вопросы о своем последнем клиенте.

Как только лимузин пробил ворота, сорвав их с каменных столбов, Финстер сразу же увидел первых двух убитых. Он понял, что недооценил Майкла и священника и переоценил своих наемников. За те годы, что Финстер изображал из себя преуспевающего промышленника, он забыл, какой силой обладает человек перед лицом смерти. А еще сильнее решимость того, кто хочет спасти своих близких. Когда лимузин проехал по дороге до самого особняка, перед Финстером открылась картина безжалостной бойни. Повсюду убитые охранники, кровавые мазки, словно нанесенные гигантской кистью. Переполняющая Финстера ярость нарастала по экспоненте о каждым шагом к дому; ворвавшись в каменный особняк, он наконец дал волю своему бешенству, безжалостно расправившись с входной дверью, а затем принявшись крушить все на своем пути.

За считанные секунды добравшись до двери в подвал, Финстер сорвал ее с петель. В одно мгновение он спустился вниз; свет ему не понадобился, дорогу он знал наизусть. Он был у себя дома.

* * *

Финстер, уже не человек, а скорее дикий зверь, крадучись пробирался по подземелью. Пригнувшись, он ступал бесшумно, озираясь вокруг, принюхиваясь. Ощутив что-то в кромешной темноте справа от себя, за стендом русских батальных полотен, Финстер прошел мимо. Он наслаждался охотой, когда добычу нужно найти, спугнуть, поиграть с ней, дать ей почувствовать себя более хитрой, более ловкой. Пусть жертва блаженно верит, что ей удалось провести охотника; на самом деле она движется прямиком в расставленную ловушку.

Продвигаясь во мраке к двери комнаты с ключами, Финстер прошел мимо картины, изображающей Врата рая: вот что двигало им. Картина придавала ему силы, звала вперед, заставляла полностью сосредоточиться на главной цели, – так заключенный вешает на стену своей камеры горный пейзаж, чтобы тот не позволял ему забывать о свободе. Это живописное полотно олицетворяло для Финстера то, к чему надо стремиться; можно даже сказать, картина вселяла в него надежду. Никто не отнимет у него Врата рая, а тому, кто только попытается это сделать, придется дорого заплатить за свою дерзость. Взявшись холодной рукой за ржавое чугунное кольцо, Финстер потянул дверь, и та со скрипом, неохотно отворилась.

И тотчас без предупреждения Финстер молниеносно обернулся и резко выбросил вперед левую руку, как будто хватая темноту. Стены подземелья задрожали, воздух насытился электричеством, непроницаемый мрак озарился голубыми молниями. Скульптуры задрожали на постаментах, картины стали падать на пол; подвал, только что совершенно безжизненный, внезапно наполнился смятением и страхом. Из темноты поднялись вверх два человеческих тела: Симон и Майкл. Они взмыли в воздух, словно сметенные невидимым ураганом. Все выше и выше, на двадцать футов над землей, пока наконец не врезались в свод подземелья, в опасной близости от острых как кинжалы сталактитов. С распростертыми руками и ногами Симон и Майкл оказались распластаны на потолке, как будто сила земного притяжения в один миг изменила свое направление на противоположное. Через мгновение все оружие, которое было у них, оторвалось от зависших в воздухе тел. Пистолеты, ножи с грохотом упали на пол.

– Как вы посмели? – бушевал Финстер. – Неужели вы действительно решили, что сможете одолеть меня? – Встав под ними, он поднял взгляд, направляя своих пленников рукой, словно беспомощных марионеток, висящих на невидимых нитях.

Если до этого у Майкла в сердце еще оставались сомнения относительно истинной личности того, на кого он работал, теперь там прочно поселился безотчетный ужас. У него на глазах по всему периметру подземелья вспыхнули свечи и факелы, озарив все ярким светом. Только сейчас ему открылись полные масштабы коллекции извращенного искусства, собранной Финстером: в призрачном оранжевом сиянии факелов он разглядел вдесятеро больше того, что успел увидеть во время первого посещения. Размерами превышающее футбольное поле, подземное помещение было заполнено целым морем зловещих реликвий, простиравшихся всюду, куда только проникал свет, – величайшая пещера из всех тех, что когда-либо открывались человеческому взору. Своды бешено тряслись, сталактиты вгрызались в темноту подобно острым клыкам хищного зверя. Финстер расхаживал внизу из стороны в сторону. Его дорогой костюм, сшитый на заказ, был помят и разорван в клочья; напряженность позы ассоциировалась с туго сжатой пружиной. Даже на расстоянии Майклу было видно, как пылают злобным красноватым огнем глаза Финстера, отражая в себе пламя свечей.

– Отдайте то, что принадлежит мне! – ревел Финстер. – Отдайте… мне… мои… ключи!

Симона терзала мучительная боль. Правая половина его лица была распорота сталактитом; кровь, стекая по щеке, алым дождем проливалась на утрамбованный земляной пол. Однако во взгляде священника не было страха; он ни на минуту не прекращал борьбы с невидимой рукой, которая пригвоздила его к потолку.

– Эти ключи никогда не были твоими! – с презрением бросил он.

– Но теперь они мои, священник! Как и все, что с ними связано. А сейчас отдайте мне ключи, иначе я вырву ваши сердца.

Лицо Майкла исказилось от невыносимых страданий. Задыхаясь, он пробормотал:

– Вы… мне… обещали. – Симон недоуменно посмотрел на товарища, сбитый с толку его словами. – Вы говорили, что никогда не нарушаете условий соглашения.

– К чему это ты клонишь? – презрительно фыркнул Финстер.

– Вы обещали, что никогда не причините мне вреда. Финстер усмехнулся.

– Подумать только, как умно. Откуда такая дальновидность? – Он перевел взгляд на Симона. – Зато с тобой мы никаких соглашений не заключали. – Грудь Симона словно сдавили невидимые тиски, еще сильнее вжимая его в потолок, выталкивая воздух из легких.

– Итак, отдавайте ключи, – прорычал Финстер голосом, в котором не осталось ни тени былого тембра и изящества. Отойдя прочь, он задержался перед дверью комнаты с ключами и, обернувшись, насмешливо произнес: – Ты прав, Майкл. Я действительно дал слово не делать тебе ничего плохого, но именно поэтому на меня работает вот он. Я что-то не припоминаю, чтобы он давал тебе какие-либо обещания.

На погруженной в темноту лестнице появился водитель Финстера, тот самый, который подобрал его на автостраде. В левой руке он сжимал пистолет, из которого убил санитаров.

Деннис Тэл был готов оправдаться в глазах своего босса.

* * *

Он приехал рано вечером. Финстер находился у себя в библиотеке, наслаждаясь прелестями Джой; он не сказал ни слова, лишь молча посмотрел на Тэла, одним взглядом обвиняя его в провале. Тэл даже представить себе не мог, что все эти годы его, словно марионетку, дергал за нитки знаменитый па весь мир миллиардер, что именно его голос отдавал ему распоряжения по телефону. Взгляд Финстера поверг наемного убийцу в такой ужас, что Тэл не осмелился признаться вслух в своей неудаче, испугавшись, что умрет еще до того, как с его уст успеет слететь последнее слово.

Поэтому Тэл сказал единственное, что, на его взгляд, способно было сохранить ему жизнь:

– Они мертвы.

Когда Финстер услышал это, сто глаза смягчились. Устранены последние препятствия к окончательному торжеству: Майкл Сент-Пьер и этот безумный священник. Однако, проницательный и осторожный, он привык никогда не полагаться на волю случая. Свой дом Финстер защитил, используя все имеющиеся у него в распоряжении силы и средства, задействовав всех своих людей. Вся его маленькая личная армия, включая водителя, была мобилизована на то, чтобы продолжать охрану ключей. Поэтому на этот вечер Финстер приказал Тэлу стать его личным водителем.

Сидя за рулем лимузина, Тэл слушал за спиной пустую болтовню и смех искательниц легкой добычи и со страхом ждал, что ему в затылок вопьется пуля. Но выстрела так и не последовало. Тэл полагал, что бесстыдная ложь об успешной расправе написана у него на лице; он не сомневался, что Финстер его раскусит. Однако время шло, и Тэл стал успокаивать себя тем, что его хозяин, возможно, так никогда и не узнает правды, или… или, быть может, он сам убьет Финстера.

Подобные размышления были прерваны в тот момент, когда его верховного главнокомандующего пронесли на носилках. Бегом вернувшись к лимузину, Тэл последовал за каретой «скорой помощи». Когда Финстер вывалился на проезжую часть, Тэл, стремясь поверить в желаемое, списал его со счетов. Догнав машину, он отомстил за своего хозяина, двумя выстрелами расправившись с двумя санитарами. Вернувшись назад, ошеломленный Тэл увидел, как Финстер, не получивший ни царапины, спокойно поднялся с асфальта и отряхнулся. Только тогда он вдруг осознал, что у его хозяина есть такие стороны, о существовании которых он и не подозревал. Пока лимузин несся по автостраде, мысли Тэла лихорадочно работали. А когда у него на глазах массивные ворота слетели с петель, подчиняясь едва уловимому движению руки Финстера, когда он увидел дорогу перед особняком, усеянную трупами, – что ж, Деннис Тэл буквально влюбился в своего хозяина.

* * *

Тэл стоял, глядя на двоих человек, вжатых в каменный свод высоко над головой; теперь наконец ему стало понятно, чьи поручения он выполнял в течение последних пяти лет. "У него в груди не поднялось щемящее чувство страха; его сердце не сбилось с ритма.

– Тебя остановят, – пробормотал Симон.

Распластанный на потолке, с побагровевшим лицом, с вздутыми сухожилиями шеи, священник стонал от невыносимой боли. Его стоны сопровождались тихим скрежетом, и было неясно, то ли это тело Симона трется о каменистый потолок, то ли хрустят его кости.

– Ты не сможешь…

– Ну, конечно же, – насмешливо произнес Финстер, толкая дверь в комнату с ключами.

– Ты не сможешь похитить рай! – задыхаясь, промолвил Симон.

– Он уже мой. Итак, верните мои ключи…

Финстер остановился на середине фразы. Дверь со скрипом распахнулась настежь. В темноте мерцали огни. Финстер заглянул внутрь. Его взгляд привлекло что-то блестящее, что лежало на алой бархатной подушечке. Прищурившись, он склонил голову набок, и его лицо расплылось в торжествующей улыбке.

И в то же самое мгновение Симон и Майкл, оторвавшись от потолка, с высоты второго этажа рухнули на плотный земляной пол.

Финстер был зачарован ключами: как оказалось, воры не успели добраться до них; он застал их врасплох, не дал довершить начатое. Финстер выпрямился во весь рост и поднял руки, смахнув назад длинные седые волосы. К нему вернулась его прежняя элегантность.

– Убери их отсюда, – приказал он Тэлу, даже не взглянув на тела двух смельчаков, дерзнувших бросить ему вызов. Его торжествующий голос снова прозвучал сладкоголосой мелодией. – И поступи с ними так, как сочтешь нужным.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю