355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ричард Дейч » Ключи от рая » Текст книги (страница 28)
Ключи от рая
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 19:34

Текст книги "Ключи от рая"


Автор книги: Ричард Дейч


Жанры:

   

Боевики

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 38

Пять минут спустя два человека вышли из часовни. Опустилась ночь, самая глубокая и ясная, какую им только доводилось видеть. Лес вокруг ожил: заухали совы, застрекотали сверчки, затрещали древесные лягушки и цикады. Над вершинами деревьев вскарабкался узкий ломтик луны, и стало можно рассмотреть хоть что-то.

Симон помог Майклу укрыть средневековым гобеленом обугленные останки Финстера, после чего они вдвоем оттащили их к алтарю. Затем они загасили огонь в камине и расставили столы и скамьи, вернув порядок, который здесь застали.

Майкл вышел в лунную ночь. Симон снял со стены фальшивую вывеску таверны, нарисованную наспех, и достал из кустов ту, подлинную. Выведенная угловатыми готическими буквами надпись была на немецком, но Симон перевел ее Майклу:

«Часовня Пресвятого Спасителя.

Никаких служб не запланировано.

Путникам рады в любое время.

Заходите помолиться и укрыться от непогоды».

План был составлен наскоро, в спешке, от полного отчаяния, – Майкл привык действовать не так, но за последнее время он успел неплохо набить руку в подобного рода мистификациях. Добровольные помощники, к которым они обратились, с готовностью оказали всяческое содействие, преобразив часовню в таверну еще за несколько часов до появления Майкла и Симона.

Когда священник вернул на дверь часовни вывеску, вокруг, в соседних домах, началось какое-то движение. Вымершая деревушка ожила. Люди, десятки людей выходили из домов и зарослей и стекались к часовне. Они двигались бесшумно, подметая рясами землю. Из темноты появились другие, с тачками и лопатами. Какой-то монах прикатил большую древнюю тележку; она была нагружена кирпичом и песком.

В считанные часы были возведены новые стены; через несколько дней старинная часовня оказалась полностью заключена в прочную кирпичную кладку. В новом сооружении не было ни окон, ни дверей, никаких входов и выходов. С землей пришлось работать дольше – около месяца. Ее привозили на тачках вручную, и когда все было закончено, сооружение скрылось под огромным рукотворным холмом. Засаженный травой, цветами, деревьями и кустарником курган быстро слился с окружающим лесом. На его вершине была установлена мраморная скульптура. Ее прислали из Ватикана, из Сикстинской капеллы. Высеченная рукой Микеланджело в 1530 году и получившая благословение Папы Римского, она почиталась церковью за яркость образа: Иисус вручает ключи апостолу Симону Петру.

ГЛАВА 39

Влажный воздух конденсировался на окнах больничной палаты. Времени было только семь часов утра, а столбик термометра уже поднялся до девяноста пяти градусов:[42]42
  По Фаренгейту. 35 градусов по Цельсию.


[Закрыть]
поистине наступили самые жаркие дни лета. Менялись ночная и дневная смены: место одних невнятных врачей и медсестер занимали другие невнятные врачи и медсестры. Покрытый синяками и ссадинами Майкл шел по пустынным белым коридорам, мимо пустых палат и пустых операционных. У него крепло ощущение, что он единственный пациент во всей клинике.

На рассвете он сел в Мюнхене на первый же рейс, вылетающий в Штаты, и помчался вдогонку за солнцем; он пересек океан, видя за иллюминатором непрерывный восход. Вся восточная сторона мира купалась в ослепительном сиянии. Смертельно уставший, проведший на ногах больше трех суток подряд, Майкл тем не менее не мог заставить себя заснуть ни на минуту. Его взгляд был неизменно устремлен на бесконечную водную гладь, над которой поднималось чистое небо того розовато-голубого цвета, с которым пробуждается мир. Усилием воли Майкл заставлял самолет лететь быстрее.

Он бесшумно вошел в палату, ожидая застать Мэри лежащей недвижно, в глубокой коме. Но она была в сознании, лежала и ждала, словно знала, что он придет. Если ее изможденность и поразила Майкла, он не подал виду. При виде Мэри его глаза наполнились слезами облегчения. Не сказав ни слова, Майкл заключил ее в объятия и прижал к груди. Какое-то время они молча наслаждались этим чудом: оба остались в живых.

– Извини, я задержался, – наконец пробормотал Майкл, поглаживая Мэри по щеке.

– Ты вернулся, – тихо промолвила она. – И это главное.

– Я забираю тебя домой.

Мэри улыбнулась, не выпуская мужа из объятий.

– Я тут подумал… может быть, нам смотаться на недельку на Кейп-Код? Остановимся в таверне «Корабельный колокол», позанимаемся любовью среди дюн, – прошептал Майкл, уткнувшись лицом ей в шею.

– М-м-м. Поедим супа по-португальски, со свежими омарами. – У Мэри запело сердце.

– Побегаем голышом по песку, поплещемся в волнах. Погреемся на солнышке… – Майкл нежно держал Мэри в объятиях, любуясь ее лицом, освещенным лучами утреннего солнца, которые вливались в окно.

ГЛАВА 40

К всеобщему удивлению, Поль Буш остался жить.

Немецкие врачи объяснили, что он должен считать себя счастливчиком, поскольку сердечный приступ его не прикончил с первого раза, и настоятельно посоветовали отказаться от жареного мяса и вообще от всей пищи, богатой холестерином. Они зашили Бушу правое плечо и наложили гипс на два раздробленных пальца. Все вопросы по поводу происхождения этих ран остались невысказанными, после того как Симон дал врачам пять тысяч евро. Уже через неделю Буш пришел в себя настолько, что смог вылететь домой. Сойдя с трапа самолета, Поль угодил прямо в объятия встречавшей его Дженни. Она десять минут молча тискала мужа, и только после этого принялась отчитывать за все то беспокойство, какое ей довелось пережить по его милости.

И вот Буш сидел в кабинете капитана Делии, выслушивая грандиозный разнос.

– И ты хочешь сказать, что отзываешь обвинение в нарушении условий досрочного освобождения? – бушевал Делия.

– У этого парня жена при смерти, и он, пытаясь ее спасти, выполнил кое-какую честную работу, – объяснил Буш.

– Тогда из-за чего весь тот шум, который ты поднимал раньше? – Капитан возбужденно расхаживал по кабинету. – Почему понадобилось сажать этого Сент-Пьера под домашний арест?

– Я перестарался. Майкл мой хороший друг, и мне показалось, он злоупотребил нашей дружбой. Но все встало на свои места, как только я узнал обстоятельства. Майкл Сент-Пьер не нарушил ни единого закона Соединенных Штатов, если не считать одного мелкого проступка: он без разрешения покинул пределы штата. Я не смогу жить спокойно, если отправлю человека за решетку за подобную мелочь. Разве вы со мной не согласны?

– Поль, чтобы больше никакой дружбы с условно-досрочно освобожденными не было! Заруби это себе на носу. – Сняв пиджак, Делия бросил его на спинку и тяжело опустился в кресло. Он подозрительно посмотрел на забинтованные пальцы Буша. – А вот это не желаешь объяснить?

– Ребята баловались, захлопнули дверь машины. Боль была жуткая.

Делия усмехнулся.

– Слушай, ты буквально рассыпаешься на части. Тут у нас ходят упорные слухи, что у тебя были серьезные нелады с сердцем. Как ты думаешь, при таких темпах протянешь еще хотя бы год?

– Да со мной все в порядке. Подумаешь, ел слишком много жареного. Но вот Дженни действительно пилит меня, требует, чтобы я ушел на пенсию.

– Ну а ты сам что думаешь?

– Если честно, мне уже приходили мысли о том, чтобы пойти по проторенной дорожке и открыть бар. Не знаю. Пока мне кажется, я не переживу, если не смогу каждый день лицезреть ваше улыбающееся лицо.

Встав, Буш направился к выходу. Но Делия его остановил.

– Ты Тэла давно не видел?

– Тэла? – обернулся Буш.

– Да, Тэла. Помнишь, того типа из министерства. Который вел дело против тебя.

– Да по мне пусть он сдохнет.

– Эй, такими вещами шутить нельзя.

– Ладно, если я его увижу, то дам вам знать. – Буш спокойно вышел из кабинета капитана.

ГЛАВА 41

Жилые покои находятся в восточном крыле Ватиканского дворца и выходят многочисленными окнами на площадь Святого Петра. Укрытые от окружающего мира, они являются тем местом, где Папа может остаться наедине с самим собой, где глава католической церкви может хоть на краткий миг обрести какое-то подобие нормальной жизни. В библиотеке на полках из красного дерева стоят пять тысяч томов. В этом помещении Папа в одиночестве читал книги, знакомился с журналами и газетами светского мира. Три больших телевизора в углу были настроены на выпуски всемирных новостей. Свободно владеющий восемью языками, понтифик чувствовал себя как дома в любом уголке земного шара. Он получал удовольствие, наблюдая за тем, как выпуски новостей формируют общественное мнение.

Симон сидел, потупив взор, в приемной, отделанной в багровых тонах. Диваны и кресла, обитые потертым красным бархатом с золотой окантовкой, восходили к эпохе Возрождения, когда это место являлось центром не только духовной, но и политической жизни мира. Строгая черная ряса и белый воротничок Симона резко контрастировали с богатой обстановкой. Сам он всегда чувствовал себя неуютно в такой одежде, словно у него не было права ее носить; однако, надо признать, облачение священника неизменно действовало на него успокаивающе. Казалось, он впитывает духовную составляющую раскроенной и сшитой по особому фасону ткани. Положив руки на колени, Симон торжественно держал деревянную шкатулку с ключами, которую неизвестный мастер вырезал две тысячи лет назад. Открыв крышку, священник в последний раз насладился видом ключей.

Открылась дверь, ведущая во внутренние покои.

– Его святейшество сейчас вас примет, святой отец, – произнес по-итальянски невысокий лысый мужчина. Архиепископ Баптисте, личный секретарь Папы Римского, был в обычной для своего сана пурпурной сутане.

– Благодарю вас, ваше преосвященство. – Симон преклонил колени. – Вы передали его святейшеству мою просьбу?

На его взгляд, для этих ключей существовало единственное действительно надежное место: их должен был постоянно держать при себе самый охраняемый человек на земле.

– Наш святой отец нашел это весьма забавным, – ответил кардинал. – Ему еще никогда не приходилось носить связку с ключами.

Они вошли во внутренние покои, где их ожидал Папа.

ГЛАВА 42

Листва радовала свежей зеленью последние дни; осень была уже не за горами. Зеленое однообразие скоро превратится в мозаику багрянца и золота, как происходит каждый год на памяти человечества. Цветы, посаженные в прошлом месяце, только что распустились: это были ее любимые маргаритки. Майкл опустился па колени и, ласкаемый теплым сентябрьским ветерком, в тысячный раз перечитал слова, высеченные на простом надгробии:

МЭРИ СЕНТ-ПЬЕР

Бог подарил ее Майклу,

Майкл подарил ее Богу

Они провели вместе три недели. Их счастью не мешал никто. Мэри словно расцвела вновь. Ее улыбка стала ослепительной, зеленые чистые глаза светились. Время проходило в полном безделье. Они отключили телефон, выбросили телевизор и компьютер. Еду и все необходимое привозили им на дом. Жизнь заключалась в том, чтобы говорить, есть, смеяться и находить утешение во взаимной близости. Любовь выражалась не словами, а взглядами и поступками. В настоящей любви есть успокоение, познать которое могут только те, кто ее пережил. Теплое и надежное, оно свободно от злости и ревности. Эта эйфория, превосходящая все то, что способны дать наркотики, делает человека неуязвимым перед жестокой жизнью.

И затем, совершенно внезапно, без боли, Мэри умерла. Во сне, рядом с мужем.

Майкл еще много часов лежал рядом с ней, сжимая ее руку, и беззвучно плакал.

ГЛАВА 43

Майкл сидел за столом, уставившись на банковскую расписку. На его счету в одном из банков на Каймановых островах лежало двести семьдесят шесть тысяч долларов. Но все впустую. Мэри больше нет; все усилия, весь риск оказались напрасны. Деньги нужны были Майклу только для того, чтобы спасти ее, но ради них он совершил то, что поставило под сомнение спасение ее души. Симон пытался заверить его, что они все исправили. Но сомнения оставались.

Как и деньги. Это были деньги Финстера. Порочные, страшные, плата за то, чтобы унизить Бога и церковь. Они принесли одни лишь страдания.

Залаял Ястреб, и Майкл вздрогнул. Раздался звонок в дверь, и собака выбежала из комнаты. Сунув банковскую расписку в карман, Майкл выбрался из своего логова. Открыл входную дверь. На пороге стояла высокая женщина неопределенного возраста.

– Мистер Сент-Пьер? – произнесла женщина с акцентом, определить который Майкл не смог.

Майкл оглядел ее с ног до головы. Возраст гостьи не угадывался: ей могло быть и тридцать, и лет на двадцать больше. Возможно, она просто хорошо сохранилась.

– Я очень сожалею по поводу вашей жены. – Женщина протянула Майклу украшенный золотым вензелем конверт.—

Ватикан присылает глубочайшие соболезнования в минуту вашей скорби. Ваша жена будет упомянута в молитвах.

Майкл отвел взгляд; после тех бед, которые навлек на церковь, он не знал, в каких они теперь отношениях.

Женщина улыбнулась, судя по всему почувствовав его смущение.

– Мистер Сент-Пьер, пожалуйста, поверьте, церковь понимает коварства соблазна. И, что гораздо важнее, церковь всегда верит в прощение.

Майкл посмотрел на конверт.

– Вы монахиня? Женщина рассмеялась.

– Нет. Меня зовут Женевьева. Симон – мой старинный друг. Я возглавляю детский приют в Италии; сюда я приехала, чтобы собрать пожертвования.

Майкл молчал, разглядывая конверт с гербом Ватикана. Женщина снова улыбнулась.

– Разумеется, не от вас. В Нью-Йорке должен состояться благотворительный аукцион. Просто Симон попросил меня проведать, как вы.

– У меня все замечательно, – угрюмо ответил Майкл. Но оба понимали, что это неправда.

– Если я могу чем-нибудь вам помочь… – Женщина протянула руку. – Каждый пытается справиться с горем по-своему. Иногда помощь другого человека приходится очень кстати.

Майкл пожал протянутую руку; она оказалась теплой и удивительно нежной. На мгновение он ощутил в присутствии этой женщины необъяснимое спокойствие. Майкл не мог сказать, что его тронуло – мягкие манеры гостьи или то, что она заведовала приютом. Хотя самого его усыновили и воспитали заботливые родители, он всегда испытывал сострадание к сиротам. Вот кто действительно совсем одинок в этом мире. А эта женщина, стоящая перед ним, заботится о брошенных детях, помогает им почувствовать, что они не одиноки, наполняет их мир силой любви.

Сунув руку в задний карман, Майкл нащупал банковскую расписку и подумал: «Быть может, от этого все-таки будет какая-то польза». Он понял, как он распорядится деньгами.

Однако это не принесет ему успокоения. Ничто не поможет ему обрести душевный покой. Ни эта женщина, ни Симон, ни Буш, ни даже церковь, какой бы могущественной она ни была. Ибо никто не сможет дать ответ на вопрос, который продолжал терзать Майкла в кошмарных снах. Он не знал, обрела ли Мэри вечный покой. Попала ли в рай, о котором молилась.

ГЛАВА 44

Это случилось поздно ночью. Майкл сидел, съежившись в клубок, в любимом кресле Мэри. Ястреб храпел у его ног, Си-Джей устроилась у него на коленях. Совершенно вымотанный, Майкл наконец забылся глубоким сном, в котором так отчаянно нуждался. Днем он помогал Бушу тренировать футбольную команду его сына. С начала нового сезона прошло уже несколько недель, и сегодня они снова одержали победу со счетом восемнадцать – двенадцать. Пока что без поражений.

Майкл надеялся на то, что повседневные заботы, мелочи, из которых состоит жизнь, помогут заполнить пустоту. Работа и футбол. Пока это было все, что ему удалось придумать. Но это должно было стать началом.

Несмотря на то что серебряный и золотой ключи вернулись к законному владельцу, несмотря на то что он стал свидетелем необъяснимого, Майкла по-прежнему продолжали терзать сомнения. Они не давали ему покоя днем и обрушивались с удвоенной силой ночью. Неразрешимый вопрос «а что, если» терзал его сердце.

Вопрос о последствиях.

И Майклу отчаянно требовалось получить ответ: на протяжении последних нескольких недель страшные мысли буквально разрывали его на части. Он не мог даже представить себе, к каким последствиям привела пропажа ключей.

Майкл проспал как убитый девять часов подряд, не пошевелив ни одним мускулом; так долго он не спал уже много месяцев. И вдруг в комнату бесшумно вошла Мэри. Ее волосы снова превратились в восхитительную гриву, кожа напоминала алебастр, зеленовато-серые глаза лучезарно сияли. Она остановилась перед спящим Майклом, с улыбкой глядя на него. Затем села за письменный стол, выдвинула ящик, и ее рука скрылась внутри. Наконец Мэри достала то, что искала. Она подошла к книжной полке с памятными сувенирами, разглядывая их, и ее взгляд зажегся счастьем.

Мэри повесила этот предмет на стену – гвоздь по-прежнему оставался на месте, – погладила его на прощание, затем отступила назад, наслаждаясь ощущением завершенности, которое заполнило пустоту, так долго зиявшую здесь.

Простенькое распятие висело на стене, наполненное особым смыслом.

Вернувшись к Майклу, Мэри наклонилась и ласково поцеловала его.

Он медленно открыл глаза, словно ожидая увидеть ее здесь, и какое-то мгновение они оба улыбались, пока в комнату не проникли первые лучи утреннего солнца и Мэри не растаяла в световых бликах.

Майкл потянулся, полностью проснувшийся. Потревоженная Си-Джей спрыгнула на диван. Встав, Майкл подошел к стене.

Поправил распятие и улыбнулся…

…ибо теперь он знал, что Мэри обрела покой.

Ответом на его вопрос стало чудо.

ГЛАВА 45

В Баварии, в самом сердце Черного леса, в местах, куда отваживаются заглянуть немногие, на территории одного заброшенного в прошлом, но затем снова возродившегося монастыря есть уголок, который находится под тщательной охраной. Его постоянно стерегут пятеро швейцарских гвардейцев, присланных сюда из Ватикана. Смешавшись с монахами, послушниками и священниками, эти солдаты не носят своих коричнево-сине-золотых мундиров. Они охраняют скульптуру, которой пятьсот лет. Точнее, они оберегают могилу под ней.

За пределами Ватикана это единственное место, где несет службу швейцарская гвардия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю