Текст книги "Гибель солнца"

Автор книги: Ричард Лупофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

«Возможно, – подумал он, – мне следует отказаться от незаслуженного богатства. Стать трубадуром. Человеком-оркестром. Он сможет воспроизводить звуки барабанов й органа, пение целого хора, плач скрипок и звуки труб, воспевая удивительные подвиги и необыкновенную учтивость доктора Ройс, Кимуры и всего персонала Медицинского Острова.

Если на Рыбачьей Пристани еще собираются туристы – в том случае, если вообще сохранилась Рыбачья Пристань, – то можно приходить туда рано утром и зарабатывать себе на завтрак. Особенно сейчас, когда я вообще не завтракаю.

И посмеяться над Освальдо Мгоабе и его расторопными слугами.

Товак кашлянула. Она вопросительно смотрела на Дэниела.

Вернувшись к действительности, он повернулся и оперся руками о крышку стола.

– Прошу прощения. Задумался на минуту. Вы что-то сказали? Нет? Я отвлекся.

– Бога ради, Дэн, вы только что сказали, что наш Мир должен погибнуть, – Товак стукнула пальцем по деревянной крышке стола рядом с ладонью Дэниела. – Когда это должно произойти?

– Точно не знаю. Если исходить из графика Мгоабе, то не станет особенно жарко до последней четверти следующего столетия. Я хочу сказать, что хотя в тропиках будет становиться все жарче, а зона пустынь расширится, но откроются новые пригодные для жизни регионы. Гренландия, Сибирь, Баффин, Виктория, Сахалин, Камчатка. Я не говорю об Антарктиде! Если мы освоим ее…

– Прекратите!

– Что?

– Ради всего святого, Дэн, я не просила читать мне лекцию.

– Но вы спрашивали…

– Когда, черт побери, это произойдет?

– Ну… как утверждает Освальдо Мгоабе, сейчас мы осваиваем новые территории немного быстрее, чем теряем старые. Но это не может продолжаться долго. Он прогнозирует, что равновесие наступит примерно через шестьдесят лет, затем будет двадцать-тридцать лет стабильного состояния, после чего все полетит к черту.

– Отлично.

– Что… я не понимаю… – Дэниел удивился ее реакции.

– Вы хотели знать, сколько времени займет у нас разработка и изготовление опытного образца преобразователя, а также программного обеспечения.

– Да.

– Тогда слушайте меня внимательно, – она при каждом слове постукивала кончиком пальца по крышке стола. – Идите вы к черту, мистер.

– Что? – Дэниел перевел взгляд с Товак на Лидию, а затем снова на Товак. – Вы серьезно?

– Можете быть уверены. Я забочусь о себе и о своей подруге. Ведь лет через сто этому миру придет конец, так? К тому времени мы обе давно уже будем мертвы. Меня беспокоит, что случится через час. Где я буду спать сегодня ночью? Будет ли мне из чего приготовить завтрак утром? Как долго я еще буду жить в этом дворце, или мне придется возвращаться в зону? Что будет со мной и с Лидией через двадцать или тридцать лет, когда мы состаримся и компания уволит нас? Сможем ли мы остаться в зоне, или нас выкинут вот сюда, – она ткнула пальцем в сторону окна, – к другим таким же несчастным?

Она наклонилась над столом и взяла руку Лидии в свою, в ее жесте было отчаяние и желание защитить подругу.

По щеке Товак скатилась слеза. Она сердито смахнула ее свободной рукой, встала и принялась убирать со стола.

– У меня много работы.

Лидия последовала за ней в кухню, держа стакан в одной руке, а тарелку в другой. Дэниел поднялся, подавив желание пойти за ними и продолжить разговор. Он решил, что сейчас это бессмысленно. Будет только хуже. Он шагнул к компьютеру и сел за пульт управления.

Дэниел вызвал учебную программу по архитектуре систем обработки данных, и попытался подтянуть свои безнадёжно устаревшие знания, даже для начального курса к уровню 2090 года. Главной проблемой оказалось вовсе не то, что технология настолько усложнилась по сравнению с той, что он знал. Напротив, она была проще и элегантнее, но ее простота и элегантность включала в себя научные достижения восьми десятилетий, так что даже простейшие примеры основывались на теориях, которые казались Дэниелу просто невероятными.

После часа напряженной работы Дэниел отключил учебную программу и поставил запись игры «Моряков» из Сан-Франциско на чемпионате мира 2006 года. Он остановил кадр на моменте, когда болельщик на верхней трибуне поймал мяч после неудачного удара Манго Муракамы. Дэн увеличил изображение, так что весь экран заняли лица болельщика и его товарища.

Он некоторое время, не шевелясь, смотрел на экран, потом поднялся и прошел в глубокий, заваленный всяким барахлом чулан, разворошил старую одежду, добрался до дальней стены чулана и нашел большую деревянную коробку, которая когда-то служила ему шкафчиком для обуви в летнем лагере в Йосемите, а позже стала чем-то вроде сундука с приданым или хранилища личных сокровищ.

Он зажмурил глаза, сосредоточившись на включении инфракрасного зрения, затем открыл коробку и взглянул на ее содержимое. Мячик был в превосходном состоянии. На одном его боку сохранилась отметина от биты Монго Муракамы, а на другой слабая волнистая линия, где Муракама подписал свои инициалы, когда Дэниел после часового ожидания у ворот стадиона получил его автограф.

Он взял мяч, вернулся в комнату и сел. Дэниел сильно сжал в руке мяч, чуть было не вдавив его все еще белую оболочку в сухую сердцевину из пробки, и не отрывал взгляда от экрана. Он видел самого себя со взволнованным лицом, в старых мятых перчатках, которые он всегда надевал на бейсбол, видел белое пятно мяча в метре от своей протянутой руки. Он прокручивал пленку кадр за кадром, наблюдая, как мяч пролетает мимо лиц зрителей, падает, а затем попадает ему в ладонь, а звук и толчок от удара он, казалось, ощущал и сейчас.

Дэн посмотрел на свою руку и увидел, что на ней нет перчатки, но рука все еще держала мяч, упущенный Муракамой.

Дэниел спрятал мяч в коробку для обуви, завалил ее какой-то старой одеждой и закрыл за собой дверь чулана. Он вернулся к экрану и принялся разглядывать лицо Мари-Элейн, которая вскочила со своего места. В одной руке она держала булочку с сосиской, а в другой – бумажный стаканчик с пивом.

Он просматривал этот короткий эпизод еще и еще раз, разглядывая игру мускулов на лице Мари-Элейн, блеск в ее глазах. 2006 год. Октябрь 2006. Тогда она была беременна. В момент съемок она уже знала об этом, но еще не призналась Дэниелу. Тогда все его внимание было приковано к летящему в его протянутые руки белому пятнышку мяча, а теперь он видел, как Мари-Элейн наклонилась вперед и обхватила живот руками, защищая зародившуюся в ней новую жизнь, о которой знала только она сама.

Он протянул руку и коснулся пальцем экрана. Он коснулся изображения ее живота и провел кончиком пальца по ее скрещенным рукам, а затем вверх вдоль тела, вспоминая, какая одежда была на ней в тот октябрьский день. Сейчас он ощущал прохладную поверхность экрана, а не грубую шерсть пальто и не нежную плоть под ним, где росли и развивались два новых существа. Он отнял от экрана руку и попытался вспомнить свои ощущения в тот момент. Радостное биение сердца в груди – какой контраст с непрерывным жужжанием ротационного насоса его нынешнего тела! Громкий шлепок мяча о старую перчатку. Счастливое ощущение от одобрительного рева толпы, когда он поймал мяч, Запах пива и острый вкус горчицы на сосиске…

Запах пива, острый вкус горчицы.

У него нет обоняния и вкуса, Дэниел закрыл глаза и сосредоточился. Черт побери, он ощущал запах пива и вкус горчицы даже спустя десятилетия! Это означало, что уцелевшая часть мозга либо соответствующие отделы искусственного интеллекта, взявшие на себя эти функции, могут дать ему эти ощущения. У него отсутствовали органы чувств и каналы передачи сигналов к мозгу. Но сам он мог испытывать эти чувства. Нужны только соответствующие датчики и каналы передачи информации.

Он открыл глаза, выключил стоп-кадр и досмотрел игру до конца, наполовину наблюдая за происходящим на экране, а наполовину погрузившись в мечты и воспоминания.

Вдруг он почувствовал чью-то руку на своем плече. Дэниел обернулся и увидел стоящую позади него Лидию Хаддад.

– Уже поздно, – сказала она.

Дэниел улыбнулся.

– Знаю. Я думал, что вы с Товак давно в постели.

Она кивнула. Он всмотрелся в ее лицо. Речь девушки немного замедлилась, что было связано с таблетками, которые она иногда принимала. Все верно – глаза ее были чуть-чуть расширены.

– Мы подумали… Товак и я подумали, что ты тоже захочешь лечь, Дэн.

– Ну… – он немного помолчал. – То есть… мне не нужно столько спать, сколько большинству людей. И я могу это делать где угодно. Устроюсь на диване или на полу, или в другой спальне. В конце концов, я могу минут сорок подремать прямо здесь, сидя.

Она села на ковер, скрестив ноги, протянула руки и нежно взяла его ладони в свои. На ней была одна из пижам, которые Дэниел обнаружил в копии своей квартиры, когда впервые вошел сюда.

– Дэн, Товак очень расстроилась. Она наговорила много такого… я не утверждаю, что она не хотела это говорить. Она честный человек, иногда слишком честный, что доставляет ей много неприятностей. Но я знаю, что она не хотела оскорбить вас. Вы мне верите?

Он кивнул.

– Я… мы обсудили это, Дэн. Мы хотим, чтобы вы легли с нами.

Он попытался высвободить свои руки, но девушка удержала его.

– В этом нет ничего такого, – сказала Лидия. – Вы ведь знаете, что мне нравится секс втроем. Я говорила об этом с Товак. Она не возражает и даже считает, что так будет лучше.

Дэниел покачал головой.

– Я не… я, действительно, не знаю.

Он закрыл глаза и сжал ее руки.

– Дэн, с тех пор, как вы привезли меня сюда…

– Я не хочу, чтобы вы думали…

– Что это просто оригинальный способ знакомства? – при этих словах он открыл глаза и увидел, что Лидия улыбается. – Поначалу именно так мне и казалось. Затем, когда вы не стали приставать ко мне, я подумала, что имею дело с самым чудесным и деликатным человеком на свете. Потом вы продолжали не обращать на меня внимания, и я посчитала вас гомосексуалистом. А когда вы рассказали мне о себе, о своей семье, то я решила, что вы не всегда были «голубым».

Дэн кивнул.

– А после того, как вы узнали о моем теле… об искусственных органах… вы должны были понять, почему… почему… – он умолк, не решаясь точно сформулировать то, что хотел объяснить девушке.

– Так вы думаете, что секс теперь не для вас? – предложила она. – Но у человека с искусственным глазом или почкой нет таких проблем.

– Это не моя проблема.

– Я понимаю. Ваше тело полностью искусственное, так?

Хотя у теперешнего организма не могло быть подобных рефлексов, Дэниел почувствовал, что ему хочется сглотнуть и сделать глубокий вдох, прежде чем ответить.

– Да.

– Отлично. Пойдем.

Она встала. Ее легкое тело просвечивало через широкую пижаму. Ее голые ступни стояли на Ковре между его ступнями, а стройные ноги находились между его крепкими бедрами с их пустотелыми металлическими костями и мощными искусственными мускулами.

– Хорошо, – почти беззвучно произнес он.

Она взяла его за руку и провела в спальню. Лампа аквариума была выключена на ночь, а воздушный насос издавал знакомое приятное урчание.

Товак ждала, лежа на широкой кровати. Скомканное белье указывало на то, что две девушки уже успели насладиться друг другом, пока он смотрел старые записи. Товак села на постели и неуверенно улыбнулась вошедшим Дэниелу и Лидии. Она была обнажена и натянула на себя простыню, чтобы прикрыть грудь.

Лидия отпустила руку Дэниела и закрыла дверь, а затем подтолкнула его к кровати. Он почувствовал, что его колени дрожат, и подумал, что это абсурд.

«Опытный мужчина в моем возрасте и с моим прошлым… и кроме того, мое тело не может нервничать и не способно дрожать».

Но, тем не менее, он дрожал и чувствовал, что руки его холодны как лед.

Он заставил себя сесть на кровать, спустив ноги на пол. В комнате горела единственная лампа, встроенная в переднюю спинку кровати. Она освещала Товак, постель, Лидию. Лидия стояла перед Дэниелом и медленно снимала пижаму, сначала верхнюю часть, а затем нижнюю. Дэниел впервые видел ее тело после того, как привез изнасилованную, до полусмерти избитую, а затем запуганную и оскорбленную полицией девушку в эту комнату и уложил на эту кровать.

На ней все еще оставались синяки – медленно исчезающие следы происшествия на Перрин Плейс. Но они не могли заслонить прелести ее тела. У нее были маленькие, изящные, великолепной формы груди, тонкая талия и плоский смуглый живот. Пища, которой они питались в Сан-Франциско – Лидия и Товак по очереди готовили для себя на кухне Дэниела, придала легкую округлость ее животу. Ниже этой нежной округлости выделялся темный треугольник волос.

Дэниел почувствовал желание провести рукой по этому мягкому животу, похожему на живот женщины в первые месяцы беременности. Дэниел ощутил жжение в том месте, где у него должны были находиться слезные железы. Ему хотелось обнять Лидию за талию, провести рукой по ее бедрам, прижаться щекой к ее животу.

Он сжал кулаки и положил руки себе на колени.

Дэниел услышал, как позади него Товак зашевелилась и выключила свет. Комната погрузилась почти, в полную темноту. Он мог бы включить инфракрасное зрение или увеличить чувствительность своих оптических сенсоров, но решил не делать этого. Пусть будет темно.

Он почувствовал две руки на своих плечах, почувствовал, что его опрокидывают на спину, так что его голова оказалась на постели, а ноги остались на полу.

Товак наклонилась над ним, прижалась щекой к его щеке и положила руки ему на грудь. Ее теплая тяжесть дополняла хрупкость и изящество Лидии. Дэниел почувствовал, что руки Товак принялась снимать с него одежду. Он попытался остановить ее.

– Товак, прежде чем… о том, что мы…

– Нет, – мягко прервала его она, – Не думай об этом. Не думай сейчас об этом.

Он почувствовал, что Лидия опустилась коленями на кровать рядом с ними. Он различал неясные очертания тел девушек. Он мог видеть, что Товак убрала одну руку с его груди и нежно прикоснулась к бедру Лидии.

Дэниел пошевелился. Он с удивлением обнаружил, что его одежда куда-то исчезла и он лежал в кровати, вытянувшись во весь рост. Он находился в каком-то полубессознательном состоянии, как будто таблетки, которые принимала Лидия – он был уверен, что Товак тоже, – подействовали и на него.

Он поднял руку, а затем, уронил ее на постель. Он видел движения девушек. Товак убрала руку с бедра подруги, и они с Лидией обхватили пальцами его ладонь – одна сверху, другая снизу. Их руки нежно гладили и ласкали его, подобно двум маленьким зверькам, занятым любовной игрой. Он почувствовал, как три причудливым образом переплетенные руки приподнялись и вернулись на бедро Лидии. Их пальцы, подобно ногам маленьких существ, пробирались среди завитков волос, лаская нежную плоть, ощущая тепло и влагу ее лона.

Он услышал, как Лидия глубоко вздохнула. Она наклонилась вперед и обвила руками его и Товак. Объятие было на удивление сильным.

Дэн почувствовал, как Товак скользнула вдоль его тела. Она на мгновение прижалась лицом к его лицу, а затем положила голову ему на грудь. На своем лице он ощутил теплую тяжесть ее грудей. Он открыл рот и кончиком языка провел по ее соску. Она вздрогнула, замерла на мгновение, а затем продолжила движение вдоль его тела.

Товак одной рукой обхватила его член. Ладонь была теплой и сильной. Он вздрогнул от болезненно-мучительного наслаждения. Вторая рука девушки скользнула под него. Дэниел немного повернулся, чтобы ей было удобнее, и она обхватила его ягодицы.

Одновременно он почувствовал, как что-то теплое и влажное кажется, язык – легко коснулось головки его члена. Это была Лидия, поскольку голова Товак лежала на его животе. Лидия легла на него вместе с Товак. Он ощущал на своем лице тяжесть живота Товак, жесткие завитки волос, нежность ее бедер и лона. В то же время он чувствовал тепло и влагу рта Лидии и силу руки Товак. Дэниел сомкнул руки вокруг девушек и закрыл глаза.

ГЛАВА 9

Освальдо Мгоабе заказал для них скиттер прямо от космического лифта в Эль Триумфо в Калифорнии. Мгоабе не прилетел в Сан-Франциско или Эль Триумфо. Он извинился, сославшись на занятость делами МГО в Лилонгве.

В течение нескольких часов во время подъема лифта они оценивали работу, проделанную в Сан-Франциско и в зоне в Пало Альто, которую необходимо было закончить на Медицинском Острове, и обсуждали планы на будущее.

Они не знали, чем собираются заняться после Медицинского Острова. Вернее, планов было слишком много. Но очень много вопросов еще оставалось без ответа, чтобы можно было остановиться на чем-то определенном.

Они радовались, что покидают Землю, хотя знали, что приближающаяся катастрофа не успеет коснуться их. У Лидии и Товак не было детей, и обе женщины не собирались иметь их. Но перспектива и дальше оставаться на перенаселенной и социально нестабильной планете казалась им отвратительной.

Они умел держать язык за зубами, так что Мгоабе не имел оснований обвинить их в разглашении секретной информации.

Но им хотелось улететь подальше от той коллективной могилы, гигантского склепа, в который должна была превратиться планета.

Дэниел, Лидия и Товак оказались единственными пассажирами скиттера, направляющегося на Медицинский Остров. Атмосфера в корабле сложилась непринужденная, и пилот – эффектная молодая женщина в элегантной форме лейтенанта МГО пригласила их на мостик.

Дэниел был обеспокоен все возрастающим количеством форменной одежды. Он подумал, что общество, переживающее кризис и с трудом поддерживающее порядок, стремится к такой своей организации, где во главу угла ставится именно порядок. Любая иерархическая структура предполагает наличие церкви, академической и бюрократической систем и, конечно, армии.

Лейтенант отвернулась от пульта управления скиттером и представилась трем пассажирам, поздоровавшись с каждым из них за руку. Она была одинаково приветлива со всеми, но Дэниелу показалось, что пилот чуть дольше задержала в своей руке руку Лидии, и две женщины пристально посмотрели друг другу в глаза.

Лейтенант ничего не знала о пассажирах. По крайней мере, она ничем не выдала свое и осведомленности о личности Дэниела и о его прошлом. Ей сообщили только, что по личному указанию директора Освальдо Мгоабе скиттер МГО предоставлен в распоряжение Дэниела

Дэниел подошел к пульту и, стал изучать органы управления кораблем, пока лейтенант о чем-то тихо переговаривалась с Лидией и – он полагал – с Товак. К своему удивлению, он почувствовал, как Товак тронула его за локоть. Он обернулся и обнаружил, что она стоит рядом и тоже разглядывает пульт управления.

– Думаю, что могу попросить лейтенанта дать мне пару уроков пилотажа, – сказал Дэн.

Товак помедлила с ответом. Она стояла, потирая одной рукой подбородок.

Дэниел наблюдал за бегущими по экрану строками цифр. Приборы скиттера отличались от тех, что были на борту корабля, на котором внук доставил его на Хоккайдо, но Дэн подумал, что различия, наверное, не больше, чем в органах управления автомобилями различных марок в те далекие времена, когда люди еще пользовались автомобилями.

– Кажется, тут сплошная автоматика, – наконец произнесла Товак.

Дэниел махнул рукой в сторону пилота:

– Думаете, урок будет коротким?

– Предполагаю.

Товак уселась в кресло пилота. На мгновение она подняла глаза и взглянула через прозрачный носовой экран на открывшуюся впереди черноту космоса, а потом вновь перевела взгляд на пульт управления.

Дэн сел на корточки рядом с ней. Второго кресла на мостике не было, но его искусственные мускулы не знали усталости и могли сколь угодно долго сохранять такое положение.

– С этим универсальным преобразователем, что мы разрабатываем для тебя, – сказала Товак, – и, возможно, с новыми модулями памяти мы совместим решение различного рода задач. Будет достаточно легко получить желаемый результат. Например, вы хотите перевести с одного языка на другой. Нужно только ввести английскую фразу в преобразователь, запустить макрокоманду с кодом нужного языка.

– И… – подсказал Дэниел.

– И получите перевод на французский, тибетский или кечуа.

– Стоит подумать: «Собачка – русский» или «Сколько километров до Венеры, Джек – эсперанто», как тут же получишь перевод?

– «Собачка – русский» – это легко. А вот вторая фраза будет посложнее. Когда углубляешься в синтаксис, а не переводишь отдельные слова, задача многократно усложняется.

Она искоса взглянула на Дэниела, скрючившегося рядом с ней. Лидия и пилот скиттера удалились в хвостовой отсек. Товак кулаком легонько ткнула Дэниела в живот. Потеряв равновесие, он упал на пол.

– Зачем ты это сделала? – спросил он, поднимаясь на ноги.

– Просто так. Твоя поза раздражала меня. Мне все время казалось, что ты вот-вот шлепнешься на задницу!

Она громко рассмеялась. Через несколько секунд Дэниел присоединился к ней. Впервые с момента пробуждения на Медицинском Острове он смеялся от души.

Это было здорово.

– Ладно, – сказал он. – Если это тебя так беспокоит, то подвинься немного, а я сяду рядом.

Товак сдвинула свои пышные бедра на край кресла.

– Думаешь, оно выдержит? Пилот описается, если вернется и обнаружит, что мы сломали мебель.

– Я же тебе объяснял. Я не буду садиться, а только сделаю вид, не перенося вес тела на кресло. Нам здесь не нужны обмочившиеся лейтенанты.

– Обмочившиеся! Восхитительно! У вас такие утонченные манеры, сэр, – ехидно произнесла Товак.

Люк позади них открылся, и в кабину вошли пилот и Лидия Хаддад. Они держались за руки. В свободной руке лейтенант несла небольшой сверток.

Товак наклонилась вперед и показала на прозрачный экран. Их курс был проложен так, чтобы обогнуть Луну и кратчайшим путем попасть на Медицинский Остров. Сейчас они находились в ближайшей к Луне точке своей траектории и пролетали над границей дневной и ночной стороны спутника.

– Я никогда раньше не была в космосе, – сказала Товак.

Дэниел посмотрел на ее лицо. Он знал, что открывшаяся перед ними картина была просто потрясающей: сверкающая белизна лунного дня с необыкновенно контрастными черными тенями кратеров по одну сторону границы и непроницаемая тьма по другую сторону, нарушаемая лишь ярким блеском горных вершин, расположенных близко к границе дня и ночи и ловящих последние лучи заходящего солнца, и еще более яркими огнями разбросанных по Луне промышленных объектов.

Но Дэниел уже несколько раз видел эту картину и пресытился ею. Он только немного удивился большому числу искусственных огней. Его больше захватило выражение лица Товак. Освещение кабины было неярким, и простое, почти грубое лицо девушки преобразилось в отраженном лунном свете. В сверкающем, но мертвенно-бледном свете оно походило на фрагмент итальянской фрески. Дэниел, подумал, что если бы его внук мог сейчас видеть Товак, то принял бы ее за персонаж театра Но.

Дэниел с удивлением заметил катящуюся по щеке Товак слезу. Девушка не замечала ее. Слеза упала на пульт управления и скатилась, на красные мерцающие огоньки индикации. Капля влаги дрожала и переливалась, напоминая каплю крови, которую Освальдо Мгоабе уронил на лепесток розы в своем кабинете в Лилонгве.

Товак вздохнула, издала короткий смешок и отвела взгляд от поверхности Луны.

– Послушайте, Лут, – обратилась она к пилоту. – Сколько нужно знать, чтобы повести корабль к звездам?

– К звездам? – рассмеялась пилот. – Забудьте об этом. Никто никогда не летал к звездам.

– А Остров Галилея?

– О, да, я забыла о нем. Но это старая история, мисс Десертис.

– Думаете, им это удалось?

Пилот пожала плечами.

– Кто знает? Все было в порядке, пока имелась возможность поддерживать с ними связь. Думаю, они достигнут цели, и их пра-пра-правнуки отправят назад корабль и расскажут нашим потомкам о жизни на Бета Ориона, или куда они там полетели.

– Я в этом не уверена, – сказала Товак.

Дэниел бросил на нее предупреждающий взгляд.

– Ладно, – Товак встала рядом с пультом управления. – Я только хотела узнать…

Ладно. Действительно, предстоит многому научиться. Сначала ты работаешь на тренажерах до позеленения, потом – до посинения. А потом тебе говорят, что надо еще немного поработать, на тренажерах. Бог мой, я думала, что уже никогда не полечу на настоящем корабле! Наконец тебе впервые разрешают полет с инструктором, который сам управляет скиттером, а ты только иногда переключаешь какой-нибудь тумблер. «Эй, детка, не ускориться ли нам немного, как ты думаешь? Чуть-чуть отклонились от курса – что будем делать? Эй, смотри, чтобы тебя не сцапало НЛО. Ха, ха, ха!». А ты даешь почти всегда неправильные ответы, и инструктор говорит: «Боюсь, что это убьет нас обоих. А что, если мы попробуем немного скорректировать амплитуду магнитоверньерами, и не согни уловитель, иначе тебе придется выходить наружу и выпрямлять его при помощи лома, ха, ха, ха!».

– Понятно, кивнула Товак. Но мне кажется, что большую часть времени скиттером управляет автопилот. Разве сложно включить автоматическое управление и просто понаблюдать за полетом? Похоже, здесь скорее нужен программист, чем пилот.

– Дельное замечание, – отозвалась лейтенант.

Пока они с Товак обсуждали проблемы, программного обеспечения космической навигации, Дэниел подумал о своем внуке Йеясу Хасегаве. Тот не побоялся в одиночку вести скиттер с Хоккайдо на Медицинский Остров, а затем вместе с Дэниелом вернуться обратно. Дэниел почувствовал, что немного смущен.

Он гордился Йеясу. Внук – пилот космического корабля, самурай, знаток обычаев и традиций.

На Хоккайдо царили красота и порядок, и если он вернется туда, то будет желанным гостем. Его ждут уважение и почет. Возможно, он даже получит приглашение ко двору. Конечно, придётся выучить язык – не может же он говорить по-английски и требовать каждый раз персонального переводчика.

Что касается языка, то это не вызовет, особых трудностей. Изучение грамматики не сильно отличается от изучения логики работы и архитектуры компьютерных систем. Нельзя сказать, что он был блестящим специалистом, но достаточно хорошо разбирался в программировании, чтобы выполнять свою работу системного инженера. Он легко схватывал все новое, и ему всегда удавалось досконально разобраться в любой аппаратуре.

Используя квалификацию Товак как программиста – в последнее время он испытывал растущее чувство восхищения ее способностями в этой области – и таланты Лидии как разработчика…

Он взглянул на прозрачный экран. В глаза ударил отраженный свет Солнца. Они приближались к Медицинскому Острову и через несколько часов должны были достичь посадочного диска.

Возможно, на Хоккайдо нет нужного ему оборудования, чтобы изготовить миниатюрный многоязыковый переводчик и встроить прибор внутрь его тела, но если сделать эту работу на Медицинском Острове, а потом отправиться на Хоккайдо…

А что будет с Лидией и Товак? Конечно, они могут вернуться в зону. Только вряд ли захотят. Девушки без труда найдут себе работу на одном из Островов или на какой-нибудь планетарной исследовательской станции, о которых упоминал Мгоабе. Дэниел обнаружил, что без удовольствия размышляет о подобной перспективе. С момента своего пробуждения и до событий, начавшихся с происшествия на Перрин Плейс, он не испытывал ни к кому душевной привязанности.

Но потом… мог ли он утверждать, что любит Товак или Лидию? Он не был уверен. Вероятно, нет. Их сексуальные отношения очень много для него значили и позволили ему опять почувствовать себя настоящим человеком, мужчиной, обрести уверенность в себе. Он понял, что главная его беда – противопоставление сознания и тела. Пока он считал свое новое тело чужим, чем-то отдельным от него самого, с чем он вынужден был смириться, то воспринимал весь новый мир будущего – нет, настоящего – как нечто враждебное. Он чувствовал себя туристом гостем, неприспособленным пришельцем из прошлого. Он двигался по миру 2090 года подобно призраку, вызывая дрожь у окружающих его людей и заставляя их избегать себя.

Нет, это неправда. Чувство враждебности испытывал он сам. Окружающие считали его странным, но принимали его как часть реального мира. Чувство непреодолимого отчуждения, державшее его на расстоянии от этого мира и его обитателей, являлось лишь видимым проявлением отчуждения его разума от тела.

Вернув ему согласие с самим собой, Лидия и Товак сделали возможным для него примириться с настоящим, принять окружающий мир таким, каков он есть, даже если он казался опасным и ненадежным.

Нет, Хоккайдо не для него. Даже если Товак и Лидия захотят последовать за ним в качестве жен, наложниц или просто свободных женщин. Он не решится предложить им. это, более того, для них и для него такая жизнь не подходит. Он не должен загонять себя в угол, замыкаться в удаленной части вновь обретенного мира, а любым способом обязан найти дорогу к основным направлениям человеческой деятельности.

– … раньше основывались на так называемых неподвижных звездах. Теперь мы используем маяки, размещенные на различных Островах. С этим у нас нет никаких проблем.

Дэниел моргнул и провел по глазам и лбу – совершенно лишний для его нового тела рефлекс. Но он не мог удержаться. Ладно, пусть все останется как есть. Лейтенант опять заняла пилотское кресло, выключила автопилот и прокладывала курс на Медицинский Остров.

– Послушайте, – она опять включила автоматику и повернулась к ДэниеЛу, держа в руке маленький сверток. – Это передали у лифта в Эль Триумфо. Для вас.

Дэниел протянул руку.

– Чего же вы ждали?

– Просто выполняла инструкции, мистер Китаяма.

Он вопросительно посмотрел на нее, держа сверток перед собой.

– Когда мистер Мгоабе передал его, то распорядился вручить его вам за час до прибытия на Медицинский Остров. Сейчас как раз настало время.

Дэниел сел, положив сверток себе на колени. Почему Мгоабе, приехавший в Эль Триумфо, чтобы передать сверток, не повидался с ним? И даже прислал сообщение, что слишком занят?

– Наверное, это коробка конфет, – предложила Товак и рассмеялась своим словам.

Дэниел распечатал сверток и приподнял крышку, она легко открылась. Он осторожно откинул ее в сторону.

Сама коробка была сделана из какого-то очень легкого металла, гладкого и белого, как алюминий, только гораздо более легкого, и заполнена зеленой папиросной бумагой, в которой лежала крошечная изящная ваза с единственным цветком, великолепной, наполовину распустившейся мускусной розой, чья крепкая зеленая чашечка немного отставала от лепестков. Весь цветок был белый, а самая его середина кроваво-красная.

Размерами роза была не больше ногтя его большого пальца. Ваза с цветком, стоявшая на его ладони, не превышала шести сантиметров в высоту.

Когда он извлёк вазу из коробки, то увидел под ней кассету с видеозаписью.

– Поставить ее? – спросила лейтенант.

Дэниел пожал плечами.