Текст книги "Гибель солнца"

Автор книги: Ричард Лупофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Что сейчас происходит на Земле? Сохранился ли его дом, или он вернется в Сан-Франциско и окажется в совершенно незнакомом месте? Он был новым Рипом ван Винклем, только его сон длился в четыре, раза дольше!

Он взглянул вниз. Кодаи-но-кими коснулась его. Ее легкие ладони двигались с робкой грацией и легкостью двух голубей.

Он отвернул лежавшее поверх него одеяло и подвинулся, приглашая ее лечь рядом с ним.

– Вы прекрасны, – сказал он. – Я надеюсь, что…

Она повернулась и вопросительно посмотрела на него.

– Я надеюсь, что это вас не унижает.

Женщина улыбнулась.

– Нам рассказывали, что в древней Японии мастерство гейши считалось, настоящим искусством и достижения в нем высоко ценились. Если бы мой хозяин господин Хасегава не питал КО мне большого уважения, он никогда бы не унизил своего деда, посылая меня сюда.

На мгновение он забыл все свои страхи и погладил ее по волосам. В отличие от остальных женщин в доме внука, носивших сложные прически, волосы Кодаи-но-кими были распущены, Они обрамляли ее лицо и касались плеч, блестящие, черные, отражающие слабый свет, откуда-то проникавший в комнату.

Под пальцами Дэниела ее волосы казались мягкими и живыми.

Легкие руки Кодаи-но-кими распахнули Кимоно Дэниела, и она прижалась щекой к его груди. Он подумал о том, каким она ощущает его искусственное тело, считает, ли она фальшивую плоть и скрывающиеся под ней механизмы телом настоящего мужчины, или понимает, что это всего лишь обманчивая видимость.

В то же самое время он чувствовал на своей коже ее дыхание, теплое и влажное. Врачи снабдили его великолепной копией человеческого тела. На груди даже были вьющиеся волосы, такие же редкие, как и на его настоящем теле. У поверхности кожи располагались датчики, позволявшие ему испытывать такие же по крайней мере, очень похожие – ощущения, как если бы дыхание Кодаи-но-кими действительно шевелило волосы на его груди.

Его рука скользнула к ней под кимоно. Она не протестовала, а наоборот, даже слегка повернулась, чтобы ему было удобнее.

Он удивился, коснувшись ее спины. Кожа женщины была тёплой, мягкой и шелковистой. Почему это удивило его? Он не испытал новых чувств, каких не знал раньше. У него не было причин думать, что женщины изменились за эти восемьдесят лет. Ощущение трепещущего под его ладонью тела Кодаи-но-кими отличалось от его воспоминаний о теле Мари-Элейн так, как отличается кожа двух молодых стройных женщин. Не более того.

Дэниел коснулся рукой лица Кодаи-но-кими, легко провел пальцами по ее лбу, закрытым глазам, носу, теплым и влажным губам. Он почувствовал, как она игриво куснула его, провела кончиком языка вдоль его пальца.

Он крепко прижал ее к себе, впервые в своей новой жизни почувствовав сексуальное возбуждение. Она опустила руки, чтобы развязать пояс его кимоно. Дэниел обнимал ее за плечи. Внезапно он подумал о том, чем же могут закончиться их любовные объятия. Он почувствовал, как его пробирает холодная дрожь, заменяющая в его новом теле чувство тошноты.

Доставят ли они, Дэниел и Кодаи-но-кими, друг другу высшее наслаждение? А если он и испытает оргазм, то вместо семени из него извергнется машинное масло?

У него затряслись руки, и он почувствовал, что возбуждение его внезапно пропало.

Китояма-сан? – прошептала Кодаи-но-кими – Ложитесь на спину, мой господин. Вы совершили далекое путешествие, и у вас был трудный день. Позвольте мне доставить вам удовольствие. Мне будет приятно принести вам радость.

Что он мог сказать ей? Что она подумает? Мог ли он объяснить, кто он? Что результатом его любви может быть машинное масло? Что он – робот, ожившая статуя, искусно, сделанный механизм?

Внезапно он сделался холоден как лед.

– Уходи, Кодаи-но-кими, пожалуйста! Это не твоя вина… Я… но я не должен…

– Господин! – она опустилась на колени рядом с кроватью и протянула к нему руки.

– Уходи. Ты не представляешь себе, что делаешь. Если, увидишь Хасегаву, передай, что утром мне нужно с ним поговорить. Я должен немедленно покинуть Хоккайдо!

Страдая, он смотрел, как она запахнула кимоно, надела на ноги сандалии и встала.

– Мне очень жаль, Китаяма-сан, – она направилась к двери.

– Ты не… – попытался было объяснить он, но вдруг понял, что сказать ему нечего.

Он отвернулся и не отводил взгляд от противоположной стены, пока не услышал звук задвигающейся за женщиной ширмы.

Дэниел поправил кимоно, набросил на себя одеяло и откинул голову на подушки.

Он принялся проверять функционирование своего тела, а затем отключил как можно больше органов чувств. Наконец, оставив только минимальную связь с внешним миром, чтобы не потерять ориентацию и не оказаться во власти галлюцинаций, он погрузился в сон.

Это был первый сон за пределами Медицинского Острова с его мониторами и впрыскиваемыми лекарствами. Уже перед тем как заснуть, он задался вопросом, будет ли он видеть сны? Будет ли его мозг во время сна сортировать события и впечатления? Сможет ли он внести исправления в заложенные в его мозг программы или окажется ввергнутым в хаос?

Он видел во сне свою дочь – дряхлую, беззубую старуху, видел тонкую струйку слюны, стекавшую из угла ее рта.

ГЛАВА 5

Пилот скиттера был вежлив, даже подобострастен, но почти не говорил по-английски, и Дэниелу оставалось лишь бессильно сжимать кулаки, сетуя на свое недостаточное знание японского. Скиттер держал путь от Острова Хоккайдо, собирая своими уловителями микрочастицы, рассеянные в космосе в районе пояса астероидов. Эти микрочастицы использовались гравитационными двигателями маленького судна в качестве реактивной массы и отбрасывались назад, пригодные для повторного использования.

Записка от Йеясу была вежливой, хотя и не до такой степени, как поведение пилота. Хасегава получил приглашение ко двору Шотоку. Его уважаемый дедушка должен понять, что в подобных случаях невозможны отказ или задержка.

Не возникала у Хасегавы и мысль воспрепятствовать дедушке в его желании вернуться в Бейкоку. Очень жаль, что мать Йеясу, леди Яками, не способна совершить путешествие со своим отцом, как она того хотела бы. Ее преклонный возраст и немощность не позволяют сделать этого.

Господин Хасегава выражал свое глубокое уважение и высказывал наилучшие пожелания своему дедушке господину Китаяме и надеялся, что по окончании визита в Бейкоку дедушка вернется на Хоккайдо.

По достижении лунной орбиты – Луна находилась в это время с противоположной стороны – пилот связался с диспетчерским пунктом на Земле. Дэниел сильно удивился, что пилот разговаривает по-японски. Неужели японский язык вытеснил английский в космической радиосвязи? Или каждая страна, соревнуясь с другими, создала свою собственную коммуникационную сеть?

Скиттер направлялся к огромной мерцающей колонне, устремившейся к Земле подобно тысячекилометровому древку копья. Колонна исчезала среди облаков и туманной дымки земной атмосферы.

Посадочная площадка на торце колонны очень напоминала палубу авианосца. Пилот приближался к колонне с запада, Сама колонна двигалась на восток, как будто ее основание было прикреплено к поверхности планеты, и на этой высоте ее свободный конец перемещался в безвоздушном пространстве со скоростью 1500 километров в час. Но даже эта скорость не шла ни в какое сравнение со скоростью старых космических кораблей, летавших по баллистической траектории, чьи изображения Дэниел когда-то видел на фотографиях и в кино. Скорость шаттлов, на которых он летал восемьдесят лет назад, тоже была больше.

Скиттер приблизился к торцу колонны, завис над посадочной площадкой, а затем начал медленно опускаться. Посадка оказалась даже мягче той, что выполнил Йеясу на Острове Хоккайдо.

Внутри диска, верхняя поверхность которого служила посадочной площадкой, располагались диспетчеры и технический персонал. К его удивлению, они говорили на разных языках, включая эсперанто и японский, но преобладал все же английский. Дэниел спросил дежурного диспетчера, использовал ли тот японский для связи с пилотом скиттера. Диспетчер рассмеялся и объяснил, что в аппаратуру встроен автоматический электронный переводчик.

– Черт побери! – пробормотал Дэниел.

– Сэр?

– Прошу прощения. Я просто не знал об этом.

– Да, сэр – диспетчер выглядел удивленным.

– Думаю, мне пригодилась бы подобная аппаратура.

Диспетчер по-прежнему был в замешательстве.

– Нет необходимости устанавливать переводчик на каждое судно, сэр. Эта аппаратура есть на всех посадочных площадках.

Дэниел не стал объяснять, что имел в виду электронику, заменявшую ему половину мозга.

Диспетчер отослал его к чиновнику, который провел Дэниела в кабинет. Да, он знает, кто такой Дэниел. Он предупрежден о прибытии мистера Китаямы, подготовил для него документы и проверил его банковские счета. Если мистер Китаяма пожелает, то может воспользоваться радиофоном и позвонить доктору Ройс на Медицинский Остров.

Он будет рад предложить мистеру Китаяме еду и напитки. Не часто ему приходится принимать таких важных гостей. Однажды он встречал президента Вестурии, а совсем недавно – «Великанов» из Тьерра Фуэго – что за команда? – и они подписали ему на память биту, которую он отослал домой племяннице.

Дэниел не знал, где находится Вестурия и что за команда из Тьерра Фуэго путешествовала в космосе, раздавая автографы своим болельщикам, но не стал беспокоить чиновника вопросами. Это все не так уж важно. Дэниел попросил соединить его с Медицинским Островом и отказался от угощения.

– Я не ем и не пью, – объяснил он.

– А как насчет бокала вина? – предложил чиновник.

Дэниел поморщился.

– Я не пью вина.

– Прошу извинить меня. Я не понял, что ваше положение…

– Нет, нет, – покачал головой Дэниел. – Думаю, вам просто не сообщили об этом при инструктаже. У меня есть встроенный источник питания. Если он иссякнет, то я вынужден буду попросить у вас порцию коктейля из радиоактивных изотопов. В противном случае, я просто сломаюсь.

– Понятно, – произнес чиновник.

По выражению его лица Дэниел мог определить, что это не совсем так, но у него не было желания пускаться в пространные объяснения.

Техник соединил Дэниела с доктором Ройс. Ее изображение появилось на маленьком экране. Она выглядела обеспокоенной.

– Как вы себя чувствуете?

Дэн улыбнулся.

– Физически великолепно, благодарю вас. Боюсь только, что у меня небольшой культурный шок, И, возможно, нам в ближайшее время будет необходимо кое-что обсудить. Но в данный момент со мной все в порядке.

– Каковы ваши планы? Мне нужно осмотреть вас.

– Я скоро вернусь. Но не сейчас. Мне бы хотелось отправиться в Бейкоку и…

– Куда?

– Прошу прощения. Я хочу вернуться на Землю и посетить родные места в Сан-Франциско. Как поведет себя это тело внизу? Похоже, оно прекрасно работает при нормальной силе тяжести.

– Как вам понравилось на Хоккайдо?

– Именно это я имел в виду, когда говорил о культурном шоке, доктор Ройс. Эти люди….

– Понимаю. После длительного периода, когда на Земле стирались различия между народами, развитие Островов дало толчок к восстановлению культурного разнообразия. Это как путешествие в древнюю Японию, правда?

– Откуда, черт побери, я могу знать? Я американец.

– Конечно. Доктор Кимура и я немного беспокоились, позволив вашему внуку отвезти вас на Хоккайдо.

– Это выглядело странно. Кроме всего прочего, моя дочь по возрасту годится мне в бабушки, а внук мог бы быть моим отцом. Мы так и не смогли найти общего языка.

– Мне жаль это слышать.

– Угу.

Он не стал касаться вопроса о том, что Элизабет хотела бы вернуться на Землю вместе с ним. Он сомневался, что физическое состояние позволит ей совершить это. путешествие. Удивительно, как Йеясу удалось привезти мать на Хоккайдо, не убив ее.

И это была его дочь!

Очнувшись от своих мыслей, он взглянул на экран.

– Что?

– Я спрашивала, с вами все в порядке? Вы выглядите расстроенным, мистер Китаяма.

– Это просто культурный шок, – он поморщился. А что происходит на Земле? Мне ничего не покажется странным? Физических проблем на вашем Острове у меня не было…

– Вашем Острове, мистер Китаяма.

– Неважно. На Хоккайдо тоже. Я даже ездил там верхом. Вот получился сюрприз для бедного животного!

– Мне бы хотелось осмотреть вас как можно скорее. Но если решили сначала провести некоторое время на Земле, то можете не беспокоиться, только будьте осторожны, не рискуйте понапрасну, хорошо? Воздержитесь пока от лазания по горам и участия в бое быков. До того, как мы убедимся в абсолютной надежности всех систем вашего организма.

Дэниел ухмыльнулся.

– Если та лошадь на Хоккайдо была удивлена, то что, интересно, подумает бык, пытаясь поднять на рога трёхсоткилограммового железного человека? А что насчет плавания, доктор?

– Лучше не пробовать. Вы сломаете подкидную доску.

– Я об этом не подумал

– Не стоит пытаться. Даже не принимайте душ. Вы можете очищать кожу, и она должна остаться неповрежденной. Если обнаружится хоть малейшая негерметичность, то могут возникнуть проблемы в электрических цепях.

Разговор уходил в сторону. Дэниел хотел спросить доктора Ройс, можно ли что-нибудь сделать для его – чуть не сказал «матери», а затем поправился – дочери. Деградация тканей, угасание функций и, самое главное, возрастные нарушения памяти и ориентации. Смогут ли врачи, восстановившие его из замороженной поврежденной массы протеина, помочь Элизабет?

Но почему-то он не смог заговорить об этом. Возможно, в другой раз.

Он вздохнул и внутренне улыбнулся своей «реакции». Старые рефлексы проложили себе новые пути через электронные цепи искусственного тела. Что следующее, зевота? Он пообещал Ройс, что будет избегать ненужного риска и вернется на Медицинский Остров для детального обследования, а затем, вспомнив, задал еще один вопрос.

– Послушайте, я понял, что теперь являюсь богатым человеком. Мне даже принадлежит Остров! Но во сколько мне это обходится? Даже если я богат, как арабский шейх или великий спортсмен, то должны же существовать какие-то границы моих возможностей!

Доктор покачала головой.

– У меня нет информации о вашем финансовом положении, мистер Китаяма. Ничего кроме общих сведений. Вы очень состоятельный человек. Что касается Острова, то мы приносим прибыль. Все знания, полученные при работе с вами, воплощаются в коммерческий продукт. Половина людей, живущих на Земле, пользуются изделиями, запатентованными на Острове. Вы слышали выражение «богатый богатеет», мистер Китаяма?

– Угу. А у бедных появляются дети. Разве не смешно?

Дэниел отключил связь.

Принимавший его чиновник решил спуститься на поверхность Земли вместе с ним.

– Вы когда-нибудь прежде пользовались Лифтом?

– Как низко мы опустимся?

– До самого Рейкьявика.

– Рейкьявика?

– Прошу прощения. Вы не знаете такого города? Это столица Исландии.

– Конечно. Но до какой высоты мы спустимся на лифте?

Чиновник почесал голову.

– Давайте посмотрим. Думаю, длина колонны составляет полторы тысячи километров. Спуск займет примерно семь часов.

– В конце концов им это удалось, не так ли?

– Я не понимаю, сэр. Кому и что удалось?

Дэниел откинулся на спинку обитого плюшем дивана и положил ноги на подлокотник. Хотя он не знал, что такое усталость, но его мозг был приспособлен к старому телу, и он чувствовал себя удобнее, подняв ноги вверх. Хозяин кабинета сидел напротив него на мягком, с широкими подлокотниками кресле, обтянутом натуральной кожей и крашенном медными заклепками.

Между ними стоял невысокий столик, а пол покрывал толстый, ковер. Хотя комната представляла собой всего лишь кабину лифта, но больше походила на персональный железнодорожный вагон середины девятнадцатого века. Не хватало только, стюарда, подающего бренди и толстые сигары, – хотя все это было Дэниелу совершенно ни к чему.

Чиновник все еще ждал ответа Дэниела.

– Я имею в виду создание этого… космического лифта. Так вы его называете? Лифт?

Чиновник кивнул.

– Их построено уже полдюжины. Большинство располагается ближе к экватору из-за максимальной центробежной силы, что очень существенно при подъеме больших грузов. Но два лифта являются исключением – этот в Рейкьявике и еще один на Апио в Восточном Самоа. Так что северные и южные районы не обойдены вниманием. Все лифты подчиняются Международному Аэрокосмическому Комитету. Когда вы последний раз были на Земле, сэр?

Дэниел в задумчивости потер шею.

– Давайте посмотрим. Последний раз, насколько я помню, я был на Земле в 2009 году. Я работал на первом строящемся Острове, прибыв туда с Земли. Затем произошел несчастный случай, после чего меня в замороженном состоянии отправили назад, хотя не думаю, что это считается, поскольку я был без сознания. Меня вывели из забытья на Медицинском Острове, после того как восстановили мое тело…

Чиновник встал, подошел к пульту управления и ввел с клавиатуры последовательность из нескольких команд.

– Полагаю, вас это заинтересует, мистер Китаяма.

Дальняя стена комнаты была оформлена в стиле салона середины девятнадцатого века – плюш, обитые тканью стены, драпировка, огромный, вульгарный, с романтическим сюжетом гобелен в позолоченной раме. Все это вдруг пропало. Стена слегка вздрогнула и исчезла.

Комната выходила прямо в космос, в разреженную атмосферу более чем в тысяче километрах над Исландией.

Дэниел шагнул вперед, протянул руку и пальцами наткнулся на невидимую стену.

– Великолепно.

Чиновник самодовольно улыбнулся.

Вне кабины лифта темное ночное небо было усыпано точками звезд.

– Мы смотрим на восток, сэр. Луна находится прямо позади нас. Когда лифт будет спускаться через стратосферу, откроется изумительный вид.

Прямо под ними в ярком лунном свете сверкал верхний слой облаков.

– С какой скоростью мы надаем? – спросил Дэниел..

– Ну, я бы предпочел пользоваться другой терминологией. Мы спускаемся на Землю со скоростью двести километров в час. Я знаю, что вы привыкли к большим скоростям, сэр, но это тоже вполне прилично.

– А эта кабина только для нас?

Чиновник покраснел.

– Случайность. И знак уважения к таким пассажирам, как вы, мистер Китаяма.

– Грандиозно. Я никогда не видел подобной красоты. Даже не предполагал, что Луна может быть, такой яркой.

– Думаю, немного ярче, чем в прошлом столетии. – Он бросил взгляд на часы. – Смотрите внимательно.

Дэн стоял рядом с чиновником и смотрел сквозь прозрачную стену комнаты. Дальний край облаков засветился пурпурным, и оранжевым. Сверкающие лучи пронзили небо. Черное небо на востоке стало серым, а звезды поблекли.

Сверкающий край солнца показался из-за края облаков, а сами облака превратились в бушующее море оранжевого, пурпурного и голубого цветов. Кабина лифта продолжала снижаться, и картина восхода постоянно менялась, пока они не вошли в верхнюю часть облачного слоя. Серые клочья окутали кабину.

– Изумительно. Такое чувство, что облака сейчас проникнут внутрь.

– Хорошо, что этого не произойдет. Без стены нас просто выбросило бы из кабины, или мы задохнулись бы от недостатка кислорода. Мы даже могли бы заработать кессонную болезнь.

Дэниел улыбнулся.

– Не думаю, что у меня возникнут проблемы от недостатка кислорода. А вот кессонная болезнь – это интересно. Еще один вопрос для медиков при нашей следующей встрече.

* * *

К тому времени, когда они вынырнули из-под облаков, в Рейкьявике уже наступил день. Сами облака стали тонкими, между ними появились просветы, так что они почти не задерживали солнечных, лучей. Дэниел мог различить обширные Поля Пшеницы, протянувшиеся на много километров во все стороны от города. Он покачал головой, потрясенный этим открытием. Кабина лифта отсоединилась от троса и переместилась в зону прибытия.

Дэниелу пришлось пройти через многочисленных чиновников иммиграционной службы, заполняя различные бумаги. Наконец, он расположился в кабине суборбитального самолета, направляющегося в Новый аэропорт в Сакраменто-Стоктон Бей. Он снял номер в «Аиру Хаус» и вызвал по радиофону Медицинский Остров. На экране появилось изображение. От Кимуры он узнал название и адрес компании, которая вела его финансовые дела на Земле. Дэниел позвонил в свой офис и открыл текущий счет в одном из банков Сан-Франциско.

Затем он задрал ноги вверх, сцепил пальцы на затылке и подумал, что не отказался бы сейчас от бокала спиртного. Пара глотков скотча помогла бы ему расслабиться и решить кое-какие проблемы, прежде чем он отправиться в Сан-Франциско. Нужно попросить Кимуру или Ройс дать ему возможность вводить в кровь немного алкоголя, либо выпивая его (тогда придется вставить в тело химический процессор), либо путем инъекции.

Господи! Сколько им еще предстоит сделать с его телом при следующем посещении Медицинского Острова? А сколько он еще должен узнать о себе?

Когда чиновник в кабине лифта сделал стену прозрачной, Дэниел действительно подумал, что она исчезла, и ему понадобилось коснуться ее рукой, чтобы убедиться, что это не так.

Но его глаза имели гораздо большие возможности, чем он использовал. Если они были способны работать как телескоп, то, наверное, могли выполнить и функций микроскопа. Или воспринимать гораздо более широкий диапазон излучения. Он мог видеть инфракрасные лучи. А ультрафиолетовые? А рентгеновские? Могли он видеть радиоволны?

Дэниел знал, что он необычайно силен. Ему еще не представилось случая испытать свою силу, но он предполагал, что его искусственные мускулы могут творить чудеса. Он был практически неуязвим. Он не нуждался в воздухе для дыхания, и поэтому его невозможно было задушить, отравить газом или утопить. (Хотя некоторые едкие газы могут повредить его искусственную кожу, а вода – вызвать короткое замыкание. Смешно!)

Он не отличался необыкновенными умственными способностями, как и в прошлой жизни, где не сумел подняться выше обыкновенного специалиста по компьютерам. Теперь его скромные знания устарели на восемьдесят лет. Ему на ум пришло сравнение с летчиком древнего биплана, внезапно перенесенного в космическую эру и вынужденного выводить на орбиту шаттл.

Хотя внутри его находился довольно мощный компьютер и если добавить туда кое-что и научиться в полной мере использовать уже заложенные в нем возможности, то Дэниел может превратиться в феноменальную личность с необычайными способностями к восприятию, хранению и обработке информации.

Он станет очень похож на телевизионного супергероя.

Но какая ему от этого польза? Он не знал, как воспользоваться своими новыми возможностями. Он даже не смог овладеть женщиной, которую прислал ему внук!

Дэниел включил видео и попытался отвлечься от мысли о самом себе. Ему повезло. Он наткнулся на игру с участием «Великанов» из Тьерра дель Фуэго и увидел команду в действии. Наконец-то эта маленькая тайна была разгадана! Игра была хороша, и «Великаны» заслуженно победили. Неудивительно, что племянница чиновника являлась их поклонницей.

Когда матч закончился, он покрутил ручки настройки и нашел программу с танцевальным шоу, которое, казалось, соответствовало его настроению и должно было подействовать успокаивающе, и через некоторое время он заснул.

Его сны были бессвязны и тревожны. Он проснулся, чувствуя себя не в своей тарелке. Затем Дэниел вышел из отеля, поездом добрался до Сан-Франциско и пошел пешком через весь город. Вот где пригодилось не знающее усталости тело.

Он попытался разыскать дом, где когда-то жил вместе с Мари-Элейн, Робертом и Элизабет. На этом месте стоял отель. Он зашел к управляющему и узнал, что является владельцем отеля.

– Мы сохранили для вас номер, мистер Китаяма, управляющий был чрезвычайно почтителен. Дэниел подумал, что за восемьдесят лет беспамятства сделался очень богатым и уважаемым человеком.

Он сказал, что остановится здесь на некоторое время. Ему показалась странной фраза управляющего. Если они зарезервировали номер для отсутствующего владельца, то это понятно. Но «сохранили»? Как клубничное варенье?

Он вошел в дверь номера и перенесся на восемьдесят лет назад. Комната представляла собой тонную копию гостиной его старого дома на Стейнер-стрит. Он жестом отпустил управляющего, закрыл дверь и в волнении уселся на легкий деревянный стул, на котором в последний раз сидел незадолго до их такого неудачного путешествия на первый строящийся Остров.

Стул все еще стоял перед старым телевизионным приемником. На столике лежала программа передач. Он взял листок в руки и расправил его. Программа была восьмидесятилетней давности. Он поднес ее ближе к глазам. Больше по привычке, чем для фокусировки оптических сенсоров.

Листок с программой находился в превосходном состоянии, без следов пыли и разрушения. Но на нем было видно круглое коричневое пятно диаметром с детскую ладонь – след, оставленный его кофейной чашкой восемьдесят лет назад.

Он пересек покрытую ковром комнату и раздвинул старинные занавески. Оконные рамы были сделаны из дерева, а в них вставлен прозрачный пластик, почти неотличимый от стекла, но вид за окном ничем не напоминал Сан-Франциско восьмидесятилетней давности. Хотя… На улице посветлело, и в зданиях вокруг отеля зажглись огни. На северо-западе он различал сияние, указывавшее на то, что мост Золотые Ворота остался на месте. Интересно, продвинулась ли граница города за мост, на морское побережье? Скорее всего, да.

Дэн подумал, что день выдался необыкновенно теплым, да с удивлением обнаружил, что не знает, какое сегодня число. Он поднял трубку старинного телефона и прежде чем успел нажать на кнопки, услышал голос телефонистки:

– Чем можем быть полезны, мистер Китаяма?

Он спросил, какое сегодня число, выслушал ответ и повесил трубку. Начало декабря. Ничего себе! Действительно ненормальная погода для Сан-Франциско. Улицы внизу окутывал не очень плотный туман. На Стейнер-стрит никогда не было густого тумана, разве что легкая дымка. В теплые дни в воздухе не скапливалось достаточного количества влаги.

Он вспомнил о полях пшеницы в окрестностях Рейкьявика. Странно. Как исландцы умудрялись выращивать зерно на своих скалистых почвах? Из кабины космического лифта он не заметил никаких признаков гидропоники. Даже если им удалось произвести или импортировать огромное количество плодородной почвы, достаточное, чтобы превратить весь остров в одно большое поле, то как могло случиться, что в декабре под теплым ярким солнцем созревает урожай?

Дэниел включил телевизор, нашел программу новостей и обнаружил, что видит события начала декабря 2009 года.

Восемьдесят лет назад. Он улыбнулся. Они потратили массу времени и сил, подбирая записи, чтобы создать ему иллюзию просмотра телепередач. Он посмотрел старую программу новостей, матч хоккейных команд колледжей, а затем, устав, выключил телевизор и прошел в кухню, тщетно мечтая о банке пива.

Тяжело вздохнув, Дэн закрыл, дверцу холодильника, заполненного банками «Кайрин» и «Дос Экус». Он услышал знакомый булькающий звук, обычно раздававшийся в доме, и двинулся в спальню. Да, они установили здесь пятидесятилитровый аквариум с тропическими рыбками и бесшумным воздушным насосом, который никогда не работал бесшумно. Крошечная африканская лягушка высовывалась из воды, делала вдох и вновь пряталась на дне.

Дэниел некоторое время стоял около кровати, затем провел рукой по лицу, вернулся к своему стулу, сел, положив ноги на столик, и закрыл глаза, погрузившись ненадолго в полную темноту.

Через какое-то время он открыл глаза. В комнате стало темно. Свет с улицы не проникал через плотные занавески. Он поднялся и выглянул наружу. На улице почти отсутствовал транспорт и совсем не видно было пешеходов.

Он заметил, как неясный силуэт метнулся от темной аллеи к водосточной трубе и исчез. Это могла быть кошка или большая крыса.

Дэниел вернулся в спальню, привлеченный булькающим звуком воздушного насоса, он забыл выключить маломощную лампу, подогревавшую «аквариум» и ее оранжевый свет окрашивал комнату в мягкие теплые тона.

На кровати, отвернув одеяло и опираясь на подушки, сидела Мари-Элейн. Она была занята и не взглянула на стоявшего в дверях Дэниела. Он обрадовался, что жена не заметила его. Он просто стоял и смотрел.

Черные волосы обрамляли ее лиц, кожа на лбу и щеках выглядела нежной и гладкой. На ней была надета бежевого цвета ночная рубашка, спущенная с плеч, чтобы открыть груди.

Она держала завернутых в легкие одеяльца близнецов, каждый из них сосал грудь. На ее лице, повернутом к детям, застыло выражение покоя и блаженства.

Дэна переполнило чувство радости и благоговения пред красотой Мари-Элейн и прелестью двух младенцев, сосущих ее грудь. Он почувствовал, необъяснимое желание упасть перед ней на колени. С внезапной ясностью и силой он понял смысл поклонения Мадонне.

Почти одновременно его захлестнула непреодолимая волна желания, он ощутил сильнейшее, почти болезненное возбуждение. Ему хотелось броситься на Мари-Элейн, сжать в объятиях, проникнуть в нее, слиться в единое целое.

Он распахнул халат, сбросил его на ковер, поставил одно колено на кровать и наклонился вперед, опираясь на ладони.

Мари-Элейн взглянула на него и улыбнулась. На лице ее отразилась радость, понимание, согласие. Она улыбнулась двум сытым и сонным младенцам, лежавшим у ее груди.

Дэниел взял у нее одного ребенка. Он прижал его к груди и принялся ходить взад-вперед по комнате, легонько похлопывая младенца по спине. Он услышал ласковый смех Мари-Элейн, в котором, однако, не было насмешки. Он взглянул на нее и увидел, что она укачивает младенца, но смотрит при этом на него. Дэниел оглядел себя и обнаружил, что обнажен и сильно возбужден. Он тоже засмеялся.

Они уложили детей спать и укрыли одеялом.

Мари-Элейн опять вернулась в кровать, но теперь ее бежевая рубашка лежала в ногах. Она сидела, опираясь спиной на подушки, ее черные волосы разметались по плечам. Дэниел мог видеть крошечную капельку молока, оставшуюся на ее соске.

В сильном возбуждении он подошел к кровати, стал на колени на одеяло и посмотрел на жену.

Он наклонился, уперся ладонями в стоявшие вертикально подушки и закрыл глаза. Холодная дрожь сотрясала его тело. Затем Дэниел открыл глаза и посмотрел вниз. Он был один в кровати. Слабый свет шел от стоявшего на тумбочке аквариума. Единственным Звуком в комнате было бульканье неисправного воздушного насоса. Дэниел не слышал своего дыхания. Он прижал руку к груди, чтобы почувствовать биение сердца, но ощутил лишь слабое равномерное гудение ротационного насоса.

Его оптические сенсоры, способные чувствовать электромагнитные волны в широком диапазоне и фокусироваться на различных по удаленности объектах, управлялись электроникой. Они не имели движущихся деталей, не нуждались в смазке, внутри них не циркулировала жидкость, а конструкторы не догадались снабдить его подобием слезных желез.