Текст книги "Гибель солнца"

Автор книги: Ричард Лупофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Расправив хвостовое оперение, она метнулась в сторону.

Орел бросился вслед и задел ее выпущенным когтем. Несмотря на все попытки птицы увернуться, когти орла полоснули ее по кончику крыла, вырвав большой клок перьев. Теперь возможности крыла стали ограниченными. Оно все еще работало, но уже не так мощно, быстро и точно.

Но даже тогда…

Она перешла в горизонтальный полет, краем глаза следя за врагом. Орел набирал высоту, готовясь к новой атаке. Сокол знал, что нельзя позволять орлу занять позицию выше его, но поврежденное крыло могло отказать, если он попытался подняться вверх.

Птица ждала, пока враг не поравняется с ней. Орел сильными взмахами крыльев рассекал воздух.

Сокол прижал голову к груди и нырнул вниз. Этот маневр позволил ему на несколько метров оторваться от орла, прежде чем тот изменил направление своего полета. Это было единственным шансом сокола в неравной битве. Нужно использовать большую массу и скорость орла против него самого, поскольку инерция не позволяла ему, подобно соколу, совершать быстрые маневры.

Спускаясь ниже, птица чувствовала, что становится тяжелее. Земля внизу была хорошо видна, с рощицами деревьев, озерами и редкими облачками тумана в долинах. Она видела странные здания с острыми углами, в которых жили люди, а также границу, разделяющую день и ночь.

Сокол продолжал лететь горизонтально. Он понимал, что орел преследует его, но не решался повторить свой рискованный маневр.

Птица пересекла невидимую линию, разделяющую дневную и ночную половину Острова, и взглянула вверх, в сторону своего дома, где еще не погас сумеречный свет. Оглянувшись через плечо, она увидела, как ее преследователь из ярко освещенного пространства попал в почти полную темноту и, казалось, исчез.

Сначала сокол принял решение подняться вверх. Может быть, в темноте удастся оторваться от преследователя и затеряться среди папоротников и кустов в зоне нулевой гравитации.

Птица несколько раз взмахнула крыльями. Если подняться достаточно высоко, то ее вес сильно уменьшится. Чем выше взлетишь, тем быстрее и легче становится подъем.

Но израненное крыло, поврежденное орлом в первой атаке, ослабело и стало неметь. Вместо подъема птица описывала круги. У нее не было сил взлететь.

Она понимала, что даже в горизонтальном полете долго не продержится. Ее единственная надежда – спуститься на землю и спрятаться там, прежде чем орел вновь успеет настигнуть ее. Она знала, что враг продолжает преследовать ее в темноте. Орел находился немного ниже, и, чтобы достичь сомнительного убежища на земле, придется миновать его.

Одним быстрым движением сокол пригнул голову, взмахнул крыльями и понесся вниз со всей скоростью, на которую был способен. В темноте орла не было видно, но и тот, в свою очередь, не видел жертвы, что уравнивало их шансы. Далеко внизу птица видела сверкающие огоньки. Она знала, что в этом месте живут люди. Она не понимала назначения огней, но инстинктивно предпочитала держаться от них подальше.

В темноте воздух был прохладнее. Поврежденное крыло, прижатое к телу, глухо ныло. Боль появлялась только тогда, когда птица начинала работать им, но эту боль приходилось терпеть. Она не могла позволить себе жалеть крыло.

Птица падала все ниже и ниже. Вес увеличивался, и это помогало ускорить спуск, Но с ее более тяжелым противником происходило то же самое. Недостаточная видимость компенсировалась преимуществом в весе и скорости.

Дыхание с громким свистом вырывалось из глотки сокола, а дергающая боль в раненом крыле эхом отдавалась в висках.

Сильный удар заставил птицу перевернуться в воздухе. Она расправила крылья и распушила хвост, тщетно пытаясь выровнять свой полет. По спине ее текло что-то горячее. Она еще раз повернулась и увидела, что враг находится выше ее и его силуэт, четко выделяется на фоне светлых верхних слоев атмосферы.

У нее оставалось время еще не одну попытку спикировать к земле подальше от врага, прежде чем тот снова атакует ее. Она старалась не обращать внимания на свое израненное тело, а вслушивалась в звуки хлопающих крыльев орла, вновь пустившегося в погоню.

При приближении врага она бросилась навстречу, держа перед собой поврежденное крыло и используя для маневра хвост. Когти орла вонзились в нее, но и она успела ударить нападавшего своими загнутыми когтями, острыми как бритва.

Она испытала наслаждение, почувствовав, что ее когти вспороли брюхо орла, сначала разорвав грудные мышцы, а затем глубоко вонзившись в мягкую плоть под ребрами и застряв там. Сокол издал торжествующий крик. Все его существо переполнилось гордостью от победы над более сильным врагом. Он убил орла! Он убил орла!

Крик оборвался, когда орел погрузил свой мощный загнутый клюв в горло жертвы, разорвав его одним быстрым движением. Орел был еще жив, но смертельно ранен и не способен освободиться от объятий врага, ставшего одновременно его жертвой и убийцей.

Он дергался и изгибался, но когти мертвого сокола глубоко засели в его брюхе. Он чувствовал Мучительную боль и слабость и больше не мог им сопротивляться.

Орел изо всех сил бил крыльями, стараясь подняться в верхние слои атмосферы, Здесь он вылупился из яйца и провел всю свою жизнь. Так низко он никогда не спускался, и теперь кроме слабости, боли от ран и сводящей с ума хватки мертвого сокола орел ощущал пугающую, все увеличивающуюся тяжесть.

Он попытался перейти в горизонтальный полет и затуманенным взглядом окинул землю под ним. Там было темно, но орел видел, что не успел далеко углубиться в ночную зону. Не очень далеко он заметил освещенное пространство и группу деревьев. Если удастся долететь туда, то можно попытаться сесть на дерево. Там он освободится от мертвого сокола, съест добычу и после отдыха, восстановив силы, сделает еще одну попытку взлететь.

Тяжесть и тепло в его животе сменялись невыносимой болью. Голова и крылья стали холодеть и плохо слушались. Тьма под ним, казалось, становится гуще и охватывает его самого. Он летел вперед, не прекращая попыток освободиться от своей ноши.

Светлая зона приближалась. Теперь орел видел, что летит над лесом. Верхушки деревьев напоминали ему растения в зоне нулевой гравитации.

Свет ослепил его. Он моргнул, взмахнул крыльями и крепко сжал добычу. Орел ударился о верхушку дерева и полетел вниз сквозь покрытые листьями ветки, затем снова ударился о дерево и продолжал падать, чувствуя, как листья и ветки хлещут по его телу, пока, наконец, не ощутил сильный удар о покрытую травой землю.

Он ничего не видел, не слышал и почти ничего не чувствовал. Сквозь придавившую его тяжесть и мучительную боль он ощущал запах зеленой растительности. Совсем как в гнезде, где он вылупился из яйца. Чувство беспомощности не было неприятным. Как будто он опять стал птенцом. Беззащитным, но в безопасности. О нем заботятся. Кормят.

Его мать должна прийти и накормить его. Она держит в клюве самый вкусный кусок. Прекрасный, сочащийся кровью комок мяса, который она положит в его голодный, жадно раскрытый клюв. В нетерпеливом ожидании он открыл рот. Своими слабыми глазами птенца он старался разглядеть мать. Он был таким маленьким и беспомощным, что даже не знал, как она выглядит. Он знал только, что она будет заботиться о нем, защищать и любить его. Она накормит его.

Вот она появилась – огромная, странная фигура, возвышавшаяся над ним. Она наклонилась. Он моргнул и еще шире раскрыл рот. Она будет кормить его. Она будет любить его.

Женщина насмотрела вниз, на необычную картину, и почувствовала, как ее тело сотрясает холодная дрожь. Как странно. Две птицы – большие хищные птицы, а не маленькие чирикающие пичужки, что придают такую прелесть парку вокруг госпиталя. Размах крыльев одной из них был не меньше размаха ее рук. Вторая была еще крупнее. Ее расправленные крылья были больше человеческого роста.

Меньшая из птиц не двигалась после падения с дерева, более крупная была жива, когда они ударились о землю. Птица смотрела на нее, широко раскрыв клюв, но явно не собираясь напасть. Что она делала, вернее, пыталась сделать?

Она вспомнила видеофильм о птицах, кормивших своих птенцов. Птенцы были совсем беспомощными, но умели раскрывать клювы, чтобы мать вложила в них наполовину прожеванную пищу.

Чего же хочет эта огромная птица? Неужели орлу кажется, что он опять стал птенцом? Он что, принимает ее за мать? Эта мысль показалась ей странной, но в то же время трогательной.

Гигантские птицы в момент смерти возвращаются в состояние, близкое к младенчеству. Может быть, смерть для этих существ – возвращение в состояние яйца, подобно тому как, по некоторым теориям, для человека – к уровню эмбриона?

Она опустилась на колени у переплетенных тел двух птиц. Они не принадлежали к видам, водившимся в этой местности. Ройс знала обитателей парка вокруг медицинского центра, и среди, них не было таких огромных хищных птиц, Они, наверное, прилетели из других районов Острова или, скорее всего, из зоны с нулевой гравитацией в центре станции.

Если животные всю жизнь провели в отсутствии силы тяготения, то, приблизившись к земле и впервые почувствовав свой вес, они не в состоянии подняться вверх. Но эти двое пали жертвой не силы тяготения, а страшного оружия, которым снабдила их природа – острых как скальпель когтей и мощных клювов,

– Доктор Ройс! – услышала она взволнованный, голос и почувствовала чью-то руку на своем плече.

Не поднимаясь с колен, она повернулась и увидела стоящего рядом с ней лаборанта. Он тяжело дышал.

– Что случилось?

– Вам лучше вернуться, доктор. Вас разыскивают несколько человек. Срочно!

Она встала и поинтересовалась, в чем дело.

– Мистер Китаяма. Они испытывали новое устройство, разработанное Мимиром Монро вместе с людьми Китаямы. Что-то там не так.

Вы знаете, что произошло?

– Он как бы отключился во время эксперимента, Мистер Китаяма сидел и смотрел в окно, как вдруг кто-то заметил, что он отсутствует. Он не ушел и не растворился в воздухе, а просто перестал реагировать на окружающую обстановку.

Ройс повернулась и побежала к госпиталю. Лаборант, тяжело дыша, следовал за ней.

Она помчалась по коридору в оснащенную новейшей аппаратурой лабораторию, где они работали с Китаямой. Его здесь не было. Он сидел в соседнем конференц-зале спиной к двери, а вокруг него собрались люди.

Ройс обогнула стол, чтобы оказаться лицом к Дэниелу, не побеспокоив его. Его никто не передвигал и даже не прикасался к Нему. Это было и хорошо, и плохо. Они не причинили ему вреда, но и ничем не помогли.

Из крышки стола были выломаны два кусочка дерева овальной формы – там, где Китаяма сжал стол своими пальцами. У Ройс перехватило дыхание при виде этой картины.

Мимир Монро стоял рядом с Дэниелом, в волнении теребя обеими руками кончики своих усов. Сходство с викингом мгновенно исчезло. Когда он дергал себя за усы, лицо его искажали странные гримасы.

– Мы ни к чему не прикасались, – сказал Монро. – А вызвали вас и доктора Кимуру. Он еще не прибыл. Мы…

– Расскажите мне вкратце, что случилось, – перебила Ройс.

Монро тяжело опустился на стул.

– Мы просто испытывали новую функцию преобразователя для мистера Китаямы. Панорамное зрение. Ничего особенного, просто еще одна способность, которая, как он полагал, ему пригодится.

Монро наклонился над столом, взглянул в расслабленное лицо Дэниела Китаямы, затем покачал головой и продолжил:

– Все, казалось, шло прекрасно. Мы подали питание, а затем мистер Китаяма отключился.

– Вы оставили новую функцию включенной? – спросила Ройс.

– Да. Все осталось без изменений. Мистер Китаяма не реагировал на прикосновения. Мы решили не рисковать и вызвали вас и доктора Кимуру.

– Хорошо.

Она кивнула и сделала неопределенный жест рукой. Монро немного успокоился и теперь дергал себя только за один ус. Помощники Китаямы, Десертис и Хаддад, тихими голосами обсуждали, подробности работы изображенных на экране схем.

– Вы что-нибудь обнаружили? – спросила их Ройс.

Десертис подняла свою гладко зачесанную светлую голову от экрана, бросавшего разноцветные отблески на одну половину ее лица.

– Пока нет. Все выглядит нормально, кроме, – она кивнула в сторону неподвижно сидящего Китаямы.

Ройс наклонилась и пальцами открыла один глаз Дэниела. Уже сделав это, женщина поняла всю бессмысленность своих действий – она сама устанавливала эти оптические сенсоры в его голове.

Китаяма увидел, что доктор Ройс с состраданием, сомнением и страхом смотрит на него. Он слабо улыбнулся и тут же был вознагражден ответным взглядом, в котором читалось огромное облегчение.

Он стал выпрямляться, отталкиваясь руками от крышки стола. Дэниел увидел на своих коленях деревянные щепки. Это были не опилки, а отломанные и расщепленные кусочки дерева. На крышке стола он заметил овальные царапины.

– Я только… – на мгновение он почувствовал, что потерял ориентацию. Дэниел видел, как Ройс показывает что-то Монро, склонившемуся над аппаратурой. Слабость быстро прошла, и он вернулся в нормальное состояние.

– Мне хотелось бы осмотреть вас, – сказала Ройс. – Полагаю, что сейчас с вами все в порядке, мистер Китаяма, но проверить все равно нужно. Вы согласны?

Дэниел кивнул.

– Только не сейчас. Я действительно в порядке и хочу еще немного поработать. Думаю, это может быть полезным.

Монро хлопнул Дэниела по плечу. – Вы хладнокровный парень! Сначала отключились и напугали нас до полусмерти, а теперь спокойно сидите, оглядываетесь и хотите вернуться к работе. За это стоит выпить! Что случилось? Была минута, когда я подумал, что вы собираетесь броситься на нас!

– Нет. Это все новая функция. То самое панорамное зрение. Оно действует… слишком хорошо! Я смотрел в окно, когда вы включили его, так?

Монро кивнул.

– Я видел белку. Внезапно я сам стал белкой.

– Понятно, вы как бы смотрели в обратную сторону, на госпиталь.

– Нет! Так мы предполагали, но получилось гораздо лучше. Я был белкой. Я обладал всеми ее чувствами, видел то, что она видела, ощущал то, что ощущала она. Понимаете? Как будто я стал белкой!

– Вы хотите сказать, что действовали вместо белки? – спросила Ройс. – Управляли ей?

– Нет. Я не мог контролировать ее действия, а был лишь наблюдателем. Но не посторонним. Я был белкой, по крайней мере, я чувствовал себя белкой. У меня не осталось человеческих мыслей, человеческих желаний. Я как будто превратился в белку.

– Как же вы снова стали самим собой?

– Белка умерла, – Дэниел грустно улыбнулся. – Зверек преследовал самку. Почувствовал ее запах с соседнего дерева и так разволновался, что забыл оглядеться по сторонам, прежде чем прыгнуть. Прямо в воздухе его настиг охотившийся сокол. Он убил белку. Убил одним ударом и потащил к себе в гнездо, чтобы скормить птенцам!

– Именно так вы вернулись? Освободились, когда белка погибла?

Дэниел покачал головой.

– Тогда я стал соколом. Я воспринимал все его чувства и мысли. Если это можно назвать мыслями – просто отдельные картины, импульсы, воспоминания, намерения, страхи. Птица не обобщала их. Но я был соколом точно так же, как я был белкой. Правда, это тоже продолжалось не очень долго. Сокол направлялся домой с мертвой белкой в клюве и был атакован орлом, – он усмехнулся. – У каждого свои неприятности.

– Я нашла орла и сокола, – Ройс через стол наклонилась к Дэниелу. – То есть… я не очень хорошо разбираюсь в птицах, но, несомненно, это хищники. Одна птица средних, размеров. Килограммов пятнадцать… Другая – не меньше двадцати пяти. Очень большая. Это сокол и орел, да?

Дэниел кивнул.

– Но как вы пришли в себя? У вас есть какие-нибудь предположения? – вновь спросила Ройс. – Ведь орел тоже погиб. Я видела тела. Должно быть, орел напал на сокола. Я не заметила там белку – вероятно, сокол выронил ее. Но ему удалось когтями распороть брюхо орлу. Они убили друг друга. Уф!

– Совершенно верно.

– А затем вы снова вернулись в обычное состояние?

– Вы стояли рядом, когда умирал орел, доктор. В этот момент я был орлом. Я видел, как вы склонились над птицами, я чувствовал все, что чувствовал он.

Ройс прикрыла рот рукой.

– Так вы… орел действительно вернулся в младенческое состояние? Он правда думал, что опять стал птенцом? У меня было странное чувство, что он считал меня своей матерью, которая несет ему еду.

– Совершенно верно.

Ройс заплакала.

– Я, знаю, что это глупо, но это так печально, так трогательно. Такая сильная и красивая птица. Она, умирала и думала, что я ее мать, – женщина всхлипнула, и заплакала еще сильнее.

Дэниел встал, обошел вокруг стола и обнял Ройс за плечи. Она поднялась со стула, Дэниел держал ее в объятиях, испытывая странные чувства. Его мысли путались. Его опять мучила проблема искусственного тела – ведь он робот, пародия на человека. И кроме того, он пациент, а Ройс – его врач. Врач и пациент не должны себя так вести. Это испортит их отношения. Он унижал ее перед Монро. Дэниел старался держать ее на расстоянии от себя и был удивлен, когда она отстранилась. Ройс подняла к нему лицо, на котором на мгновение мелькнуло выражение, поразившее его в самое сердце и вызвавшее дрожь в руках.

«Поразило в самый ротационный насос», – поправил он себя. Дэниел сердито повернулся и обошел вокруг стола.

– Со мной действительно все в порядке, – сказал он. – Нет нужды осматривать мои… механизмы. Лидия! Я хочу, чтобы эта работа была закончена как можно быстрее. Мы не можем терять здесь время. Впереди важное дело.

Он повернулся к Ройс.

– Что касается вашего вопроса… Когда орел умер, я стал ближайшим к нему живым существом, – он видел, как доктор моргнула и дернулась, словно от пощечины. – Когда вы вернулись и подняли крышку этого оптического сенсора…

Он пальцами раздвинул веки.

– Тогда я опять вернулся в свое… в свою оболочку.

– Монро… – Дэниел резко повернулся к инженеру. – Я хочу сохранить эту способность. Вы с Хаддад и Десертис модифицируете преобразователь, добавив программируемый таймер, который будет отключать эту функцию по истечении заданного времени, если я не вернусь в свое тело раньше.

Он опять повернулся к Ройс. Ее лицо стало таким же бледным, как у Товак.

– Пожалуйста, пригласите доктора Кимуру, – сказал Дэн. – Я хочу, чтобы защита этой аппаратуры была усилена для работы при повышенном давлении или в агрессивных средах.

ГЛАВА 11

Это оказалась роща мамонтовых деревьев, и само ее существование на Острове говорило о стремлениях и намерениях тех, кто посадил эти гигантские растения. Саженцы привезли из еще сохранившихся лесов северо-восточного тихоокеанского побережья и заботились о них так, как будто от их существования зависело будущее Острова.

В буквальном смысле они не представляли особой ценности, их древесина была не лучше, чем у других твердых пород. Но фантастические размеры и необыкновенная продолжительность жизни делали их символом надежд человечества, обосновавшегося в космосе.

Пикник проходил среди молодых мамонтовых деревьев. Для этих растений пятисотлетний возраст – еще детство, а сто лет – младенчество. Подобную картину еще лет сто пятьдесят назад можно было наблюдать в любой роще от Монтерея до Ванкувера, но теперь ближайшим зданием была кибернетическая лаборатория, где после восьмидесятилетнего перерыва Дэниела Китаяму восстановили из остатков замороженных нервных тканей до состояния, внешне напоминающего человека.

На траве под деревьями расположились Дэниел, Товак, Лидия, доктора Ройс й Кимура.

Они принесли с собой корзинки с завтраком, сплетенные из настоящих прутьев, а не те пластмассовые копии, которые распространились повсеместно за последние три четверти века. В корзинках лежали ветчина, вареные яйца, длинные головки покрытого твердой коркой сыра, вино – все это было произведено на Острове, а не привезено с Земли.

Настроение у всех было немного нервным и странным.

Дэниел боролся с приступом меланхолии: он разрывался между желанием восстановить свою человеческую сущность, свою связь с прошлым и с тем миром, в котором он прожил тридцать четыре года, – и душевными страданиями, вызванными воспоминаниями об этом утерянном мире.

Его возвращение в восстановленный дом, где он раньше жил с женой и детьми, было горьким. Если бы он тогда имел возможность выбора, то предпочел бы поселиться в ультрамодном жилище, которое удовлетворяло бы все его потребности, но не вызывало непрерывную череду воспоминаний, подчеркивающих горечь утраты.

– С вами все в порядке, Дэниел?

Он повернулся к. Лидии Хаддад.

– Не беспокойтесь, он выдавил слабую улыбку, сознавая, что вряд ли сможет кого-то обмануть, и окинул взглядом сидящую за столом компанию.

– Это все? Я думал, что Мимир тоже собирается с нами.

Доктор Ройс держала стакан золотистого вина у своих губ. Дэниел заметил, как ее рука слегка дрогнула и опустилась.

– Он сказал, что собирается прийти. Хотел пожелать вам счастливого путешествия.

Все надолго замолчали.

В роще они были не одни. Откуда-то из-за деревьев доносился лай собаки.

– Но… – подсказал Дэниел.

– Его вызвали. Какой-то клиент с Земли. Вы ведь знаете, что Мимир – отличный специалист.

– Да, знаю.

– Ну… он изготавливал протезы для своего пациента. По той же технологии, что и для вас.

– И…

– Думаю, он успеет вернуться. Он еще раз хотел повидаться с вами до вашего отъезда.

– Хорошо.

На поляну выбежала собака, увидела Дэниела и остальных и пустилась бежать, преследуемая стайкой детей. Собака была большая, желтой масти – кажется, охотничьей породы. В зубах она держала кусок мяса.

Собака исчезла за стволом дерева. Не обращая внимания на сидящих за столом, дети рванулись за ней.

– Когда вы вернетесь? – своим вопросом Кимура вывел Ройс из затруднительного положения.

– Не знаю, – покачал головой Дэниел. – Это зависит от различных обстоятельств. Например от того, готовы ли Лидия и Товак присоединиться ко мне. Остаться со мной еще на некоторое время.

Лидия опустила сандвич.

– Думаю, да. А что нас ждет на Земле?

– Ваша работа. Ее сохранят за вами – это ведь моя фирма.

– Невеселая перспектива. Полагаю, мы останемся, Товак?

Ее подруга кивнула.

– Но к чему вы стремитесь? – спросил Кимура. – Каковы ваши намерения, мистер Китаяма?

Дэниел развел руками.

– Я должен чем-то заняться. Чем – пока не знаю. Но что-нибудь придумаю. Посмотрите, я ничем не связан. Мне не нужно зарабатывать себе на жизнь, у меня нет семьи, и мне не нужна карьера. Все мои друзья детства давно умерли.

– Но у вас есть семья на Острове Хоккайдо, ведь так?

– Да.

Дэниел встал и обошел вокруг стола. Трава, у него под ногами была настоящей, а не искусно выполненной копией. Она росла из настоящей почвы, взрыхленной настоящими червями.

– Да, – он остановился. – Я могу поехать туда. Возможно, когда-нибудь я так и сделаю, не знаю. Но точно, не теперь.

Издалека донеслись звуки голосов. Дэниел услышал их раньше остальных. Он имел возможность различить, что говорят собеседники, прежде чем остальные услышат голоса.

Это был Мимир Монро.

С ним шел еще один человек.

– Чем бы я ни занялся, доктор Кимура, мне необходимо… – Дэниел сделал движение обеими руками, как будто вырывал что-то из своей груди и отбрасывал в заросли.

– Понимаете? Жизнь большинства людей определяется борьбой за существование. Им нужно получить работу трудиться, заботиться о семье. Если они безработные, то борьба становится еще тяжелее.

– Ха! В мое время существовало такое выражение, как «небедные богачи». У этих людей было столько денег, что они сами не знали, чем заняться. Мы смеялись над беднягами, вынужденными убивать время в Аспене, Мауи и Сент– Тропезе.

Краем глаза Дэниел заметил, что доктор Ройс направилась в сторону приближающихся голосов.

– Но все это было бесполезно. Поэтому… – он умолк, заметив, что на поляне вновь появилась Ройс, сопровождаемая С.С. Монро. Третьим был Освальдо Мгоабе.

Монро нервно переминался с ноги на ногу и теребил кончики усов.

Полагаю, вы знакомы, – произнес он, переводя взгляд с Дэниела на Мгоабе и обратно.

– Имели удовольствие, – сказал Мгоабе. – Дэниел приезжал ко мне в Лилонгве. Насколько я помню, это, была приятная встреча. Бюрократическая рутина надоедает. Говорят, что чиновники деспотичны, и я с этим согласен. Мы не жестоки, но вынуждены соблюдать установленные правила и процедуры. Обычные граждане редко имеют дело с чиновникам. Но общаться с нами ежедневно помногу часов… Это чудовища! Подумать только, что я сам один из них! Фу! – он издал звук, который должен был обозначать жалость к самому себе.

Дэниел свирепо посмотрел на них.

– Да, я знаком с Мгоабе, но не предполагал, что и вы тоже. Догадывался, что он важная персона на Земле, но не знал, что Острова находятся под контролем МГО.

– Нет, попыталась успокоить его Ройс. – Мы не входим в число государств Земли и совершенно независимы.

– Значит, тогда я могу приказать удалить вас с Острова, Мгоабе?

– Как негостеприимно.

– Меня это не волнует.

Мгоабе бросил взгляд на Ройс, а затем еще один, более продолжительный, на Монро.

– Конечно, я подчиняюсь. Это ваш Остров, Дэниел. Не отрицаю, что буду огорчен, но как я могу противиться вашим желаниям, когда это ваша собственность.

Он потянулся за бутылкой вина.

– Вы позволите? Эти местные сорта вина могут быть очень интересны. Но, Дэниел, я не собираюсь долго оставаться на Острове. Мне нужно было только поговорить с нашим другом-викингом. Мимир – можно сказать, мой протеже. Мы знакомы с тех пор, как со мной произошел несчастный случай. С тех пор я стараюсь поддерживать с ним связь и следить за его успехами.

Он улыбнулся.

– Иногда я даже обращаюсь к нему за советом.

– Не знал, что вы тоже инженер.

– О, нет. Просто чиновник. Когда-то у меня было намерение всерьез работать в этой области, а затем случилось несчастье. Мимир отлично поработал над моими руками, но из-за этого я потерял несколько лет. К тому времени, как лечение закончилось, у меня уже не оставалось шансов сделать карьеру. Таковы порядки в этих огромных бездушных учреждениях.

Дэниел в раздражении повернулся спиной к Мгоабе. Ирония этого человека и его намеренные отклонения от темы разговора делали бессмысленным всякую попытку спора.

– Доктор Ройс, – произнес Дэниел, – доктор Кимура, Монро. Спасибо за все, что вы сделали для меня.

Он торжественно пожал руки всем троим – странный обычай двадцатого века, восстановленный по его настоянию.

– Товак, Лидия, если вы твердо решили присоединиться ко мне, пойдемте. Скиттер заправлен горючим и ждет нас. Мгоабе, я хочу, чтобы вы немедленно покинули Остров. Вы можете быть большой шишкой на Земле, но здесь не Земля.

– Как пожелаете, – Мгоабе наклонил голову. – Не согласитесь ли вы включить меня в состав своей маленькой команды? Если я правильно понял, вы собираетесь в экспедицию?

– Включить вас? – взорвался Дэниел. – Шли бы вы знаете куда, Мгоабе! Я не…

Он почувствовал, как Ройс тронула его за локоть.

– Если вы действительно хотите покинуть Остров, мистер Китаяма, то должна договориться с мистером Мгоабе, Свободный космос открыт для всех, но он начинается за пределами лунной орбиты. Мы находимся между Луной и Землей, а это зона контроля МГО. Если мистер Мгоабе запретит, то вы не сможете взлететь.

– Это уж слишком! – Дэниел опустился на скамейку.

Послышался шум, и на поляну опять выскочила большая собака. За ней, громко крича и падая на ходу, бежали дети. Они, пронеслись мимо и опять скрылись за деревьями.

– Не понимаю, зачем вы хотите с нами, Мгоабе.

Мгоабе развел руками.

– Возможно, по той же причине, что и вы, Дэниел. У меня приятная работа, но скучная. Я хочу освободиться от нудных ежедневных обязанностей и ищу разнообразия. Не знаю, как вы определите подобное чувство, но для меня это можно назвать… поиском цели? Может, смысла жизни? Жаль, что мы потеряли надежду обрести рай – в этой или в будущей жизни. Думаю, вера должна помогать перенести все тяготы и повседневные заботы. Но где сейчас рай? Куда делся? – он простер свои красивые черные руки и посмотрел на них, как будто ожидал обнаружить рай там.

– Мы не собираемся на поиски рая, – сказал Дэниел.

– Я был бы очень удивлен, если бы вы утверждали обратное.

– А если вы не разрешите нам лететь, то что тогда? – Дэн повернулся к Ройс – Что он может сделать?

– Вероятно, конфисковать ваш скиттер. Такое случается нечасто, но МГО имеет законное право контролировать полеты внутри орбиты.

– Тогда присоединяйтесь к нам, Мгоабе, черт бы вас побрал. Пойдемте.

* * *

Товак управляла скиттером, взлетающим с Острова. Дэниел и Лидия молча наблюдали за ней. Мгоабе давал советы, обнаружив удивительную осведомленность.

– Я не знала, что вы были пилотом скиттера, – бросила через плечо Товак.

– О, да. Я перепробовал много профессий.

Движения Товак, поначалу скованные, быстро обрели уверенность.

– Вы действительно знаете, что делаете, – через некоторое время сказал Дэниел. – Способная ученица!

– Только на самом низком уровне. Как неквалифицированный персонал в зоне. Они не понимают смысла своей работы, но твердо знают, что должны делать ее хорошо, иначе будут уволены и их место займет кто-то другой.

– Неважно.

Мгоабе повернулся и положил свою великолепную черную руку на локоть Дэниела. Он кивнул головой, и они отошли в дальний угол рубки. Лидия опустилась в кресло второго пилота рядом с Товак.

– Полагаю, нас ждет приятное путешествие, Дэниел, – Мгоабе говорил тихим голосом, чтобы его не услышали женщины. – Какова же наша цель?

– Вы навязали нам свое присутствие. Думаю, вы и сами знаете.

Мгоабе ослепительно улыбнулся.

– Мы держим путь к Жимерзле.

Мгоабе кивнул.

– Я очень рад этому, Дэниел. Но нам нужно сделать небольшой крюк.

– Ничего нам не нужно. Не забывайте, вы здесь пассажир.

– Пожалуйста, пожалуйста, – Мгоабе зацокал языком. – Зачем нам ссориться, Дэниел? Это не принесет никакой пользы. Вы так мало знаете о современном мире, мой дорогой.

Дэниел рассвирепел.

– Я сидел перед экраном компьютера, пока глаза не полезли на лоб. Мне известно о прошедшем столетии гораздо больше, чем людям, жившим в то время.

– Конечно, конечно. Я уверен, что вы ничего не пропустили. Но есть кое-что такое, чего нельзя узнать при помощи компьютера. Надеюсь, вы понимаете.

– Хорошо. Куда вы клоните?

Мгоабе подвел Дэниела к карте звездного неба.

– ВЫ никогда не были на Меркурии, Правда?

– Я не был ни на одной планете, кроме Земли.

– Дэниел, я хочу, чтобы вы доверяли мне.

При этих словах Китаяма удивленно поднял брови.

– О, я знаю, что вы считаете меня скользким типом. Наверное, так оно и есть. Ведь я чиновник. Сделавший карьеру чиновник никогда не нарушает правила. Никогда не противится приказу. Но при этом всегда находит способ получить то, что ему нужно. Он становится… я не скажу, что продажным… но очень хитрым.