Текст книги "Школа "Хизер Блоссом". Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Рианнон Илларионова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

И сейчас Элли чувствовала, что не получит ответа, как не получила его и тогда. Вот только в свою комнату ее не отправят.

– Король дал ему свою кровь… – негромко пояснила она.

– Как именно? – тот же ледяной голос и равнодушный тон.

«Не знаю!» – захотелось не крикнуть – заорать. Взять стул и швырнуть в окно, а потом… Элли пока не представляла.

– Я не видела… и не спрашивала. Грэму неприятно, – Элли все же посмотрела на обеих женщин. – Он не принял это до конца.

Белинда только хмыкнула.

– Будем считать, что выпил, – она пошуршала в столе и вручила Элли огромный нож.

Элинор вздрогнула, но взяла. И покосилась на Энию, словно ожидая поддержки, Будто ее можно получить от светлой. И Робин непривычно молчал…

– Пойдем, – Эния протянула руку. – Он ждет нас, он в опасности.

«Будто бы?» – хотела саркастично спросить Элли. Меньше всего она могла представить, что Ренар чего-то боится.

Элли вцепилась в прохладные пальцы Энии, ожидая перехода… Ничего не произошло.

Девушка согнулась пополам, задыхаясь, из последних сил вырывая руку. Желудок скрутило огненной болью, из него поднялось что-то кислое, тошнотворное, омерзительное. Элли закашлялась и метнулась из гостиной в коридор, удачно отыскав ванную. Времени включить там свет она не нашла… Отплевавшись и выпив воды, она снова вернулась в гостиную к остальным:

– Простите, я не знаю, почему…

Взгляд Белинды был невозмутим, но, если присмотреться… в нем можно было найти что-то похожее на… Радость? Эния же смотрела с испугом и жалостью.

– Я слишком древняя, – загадочно произнесла она. – Она не выдерживает моего света.

– Ну, не судьба, – довольно произнесла Белинда.

Эния присела обратно в кресло и задумалась.

– Чья кровь тут подойдет? – принялась она размышлять вслух.

Взгляд ее остановился на паке. Робин слегка приосанился.

– Сомневаюсь… – протянула она. – Вы говорите, юношу вернула кровь Светлейшего Короля?

Элли только кивнула. Ее продолжало мутить.

«Как же мерзко! – подумала она, – И больно. Невыносимо. Значит, если Грэм примет свою кровь…»

Дальше думать было страшно.

– Я бы не экспериментировала, – отрезала Белинда. – Если кровь правителя сработала на смертном, то и здесь нужна… хрм-хрм…

Бывшая магистр поймала взгляд Энии и сделала страшные глаза. Элли откинулась на спинку кресла, на который упала и не хотела больше ничего. Даже не помнила, где нож, который ей дала Белинда.

– Нам нужен посредник, – наконец произнесла Эния.

Элли слегка подняла голову.

– Темные в парке говорили… будто через перстень, – говорить длинными предложениями было невыносимо.

– Ну-ка примерь! – оживилась Белинда, суя в руки Элли символ власти магистра.

Элли хотела рассказать, что она уже мерила год назад, из интереса, но язык не поворачивался. Пусть сами увидят. Как и прошлый раз перстень слетел с пальца, ударившись о потолок, и закатился под стол. Робин, как самый низкий по рангу, полез его доставать.

– Брианна… – прошептала Элли.

Белинда вопросительно уставилась на нее, Элинор стушевалась но продолжила: – Она мерила тоже.

Ее не перебивали, и она закончила:

– Ей было больно.

Белинда вытаращила глаза.

– Ох ты ж нах…р врастопырку! То есть, я хотела сказать, вот дела! Это же значит…

Она подбежала к минибару и достала крошечную бутылочку виски.

– … что она будет следующим магистром.

– Брианна? – воскликнула Элли, почти приходя в себя от удивления.

– Так это же прекрасно! – Белинда разом опрокинула в себя спиртное. – Подождем, и все само собой наладится.

Эния побарабанила ногтями по столешнице.

– Боюсь, что, когда придет срок этой девушки, восстанавливать будет уже нечего. Это может быть и через пятьдесят лет. Действующий магистр еще молод.

Она взглянула на Элли.

– Эта Брианна простой человек? Не полукровка?

– Человек, – кивнула Элли, наконец-то чувствуя, что боль и тошнота прошли.

– Значит, нам нужно придумать что-то еще…

Робин сделал шаг из полумрака.

– Дамы! Может быть… я сбегаю. Сделаю ее по-быстрому бессмертной, и мы продолжим?

Белинда погрозила другу детства кулаком.

– Я тебе сделаю! Экспериментатор.

Эния снова побарабанила пальцами.

– Тогда подождем лета. Приедете сюда вдвоем, и твоя знакомая послужит проводником моей энергии для тебя. Это наш единственный шанс.

«Она не знакомая, а лучшая подруга!» – хотелось буркнуть Элли, но вместо этого она сказала:

– Он действительно единственный?

– К сожалению, да, – печально подтвердила Эния.

Когда Лэнгдон открыл перед ней дверь автомобиля, Элли обняла ганконера. Тот стоически выдержал этот порыв эмоций, даже позволил себе ободряюще коснуться плеч девушки.

– Теперь я знаю, как темным плохо от присутствия Грэма, – пробормотала Элли, садясь в машину. – И как хорошо, что имеет значение возраст.

«И то, принимаем ли мы сами себя», – закончила она мысленно.

Страх потерять Грэма терзал ее всю обратную дорогу до школы, теперь она и жаждала и страшилась его увидеть.

ПРИМЕЧАНИЯ:

¹ В традициях виккан Новый год начинается на Самайн.

² «Сласти или напасти», «Кошелек или жизнь», «Сладость или гадость» – традиционная фраза для выпрашивания подарка на Хеллоуин, обычно гостинца.

³ Автор картины «Крик. На ней художник передал свои чувства от извержения вулкана. Картина послужила прообразом маски из франшизы ужасов «Крик».

Второй курс. Самайн

✧☽◯☾✧31 октября✧☽◯☾✧Сад Ритуалов✧☽◯☾✧Самайн✧☽◯☾✧

В школу «Хизер Блоссом» пришел Новый Год и Самайн¹, время пирогов с тыквой и какао с маршмеллоу. Элли уже предвкушала вечерний отдых в Башне Кайлих, у горящего камина, в приятной компании. И коротенькие каникулы, которые она планировала провести с Брианной и Агнесс.

Сейчас она в компании однокурсников шла по запутанным коридорам школы в полное фейрийской магии место, которое хранило все времена года. Три Хранителя Факультета проводили второкурсников в Круг Самайна.

Земля тут еще хранила сочную зелень, но деревья были увиты оранжевыми и темно-желтыми лентами, а у корней хранящего листву ясеня было разложено несколько тыкв, пышные букеты из листьев и блюдо с хлебом, осенними фруктами и орехами.

Мастер Баркли уже был здесь. Он поприветствовал второкурсников и пригласил их занять место в круге.

– Сегодня мы празднуем Новый Год и провожаем в иной мир дряхлеющего Бога Керна, чтобы потом вновь встретить его младенцем на Йоль, – начал он вступительную часть ритуала.

Элли смотрела на осенний алтарь в центре их Круга. Кроме двух свечей, символизирующих Бога и Богиню и уже зажженных, там лежали осенние цветы – ноготки и хризантемы, несколько тыкв и гранатов.

– Любой ритуал мы начинаем с открытия Круга и призывания Четвертей, – продолжил мастер Персиваль. – Я постараюсь дать вам разные тексты. Сегодня особенный, темный и прекрасный праздник, и имена Стражей тоже будут особенными.

И он начал говорить:

Приветствую тебя,

Растаптывающий Рассвет,

Великий волк Востока,

Чьи желтые глаза видят

Все в Стихии Воздуха!

Призываю тебя, чтобы ты

Защищал и охранял меня.

Приветствую тебя,

Преследующий солнце,

Великий волк Юга,

Чьи красные глаза

Видят все в Стихии Огня!

Призываю тебя, чтобы ты

Защищал и охранял меня.

Приветствую тебя,

Блуждающий в ночи,

Великий волк Запада,

Чьи голубые глаза

Видят все в Стихии Воды!

Призываю тебя, чтобы ты

Защищал и охранял меня.

Приветствую тебя,

Прыгающий во льду,

Великий волк Севера,

Чьи зеленые глаза

Видят все в Стихии Земли!

Призываю тебя, чтобы ты

Защищал и охранял меня.

Круг создан и невидим,

Я приглашаю Богиню и Бога в мой Круг.

Элли повторяла слова ритуала, представляя, что из кончика ее деревянного жезла – жезла ее отца – вырывается серебристо-голубое пламя. Огонь истончался, превращался в легкую дымку и окутывал их Круг мощной незримой завесой. А голос мастера Персиваля, мягкий и бархатистый, продолжал звучать:

В эту ночь открывается граница миров.

Я приветствую тебя, ночь Самайна.

Пусть в эту ночь духи снизойдут на землю.

Добро пожаловать домой.

В темном небе плывет Луна.

Сонмы духов спускаются в мир.

Между жизнью и смертью открываются двери.

Я приглашаю в свой дом добрых духов.

Готов священный пирог для шабаша.

Я приглашаю вас разделить эту пищу со мной.

Чистая вода есть символ крови Рогатого Бога,

Который уходит в подземное царство.

Самайн – время перехода от дня к темной ночи.

Самое темное время суток, время Дикой Охоты.

Колесо года вращается неустанно.

Я приветствую тебя, ночь Самайна.

Будьте с нами в эту ночь, о Бог и Богиня!

Мастер Персиваль сделал небольшую паузу и продолжил:

– Сейчас я прошу вас постоять спокойно и подумать о своих друзьях и близких, кто потерян для вас. Но без отчаяния. Знайте, что они помогают вам в ваших самых трудных делах. Подумайте о том, что материальный мир – не единственная реальность и что душа никогда не умирает.

Элли знала, что сейчас наступает время поминовения ушедших предков, но у нее еще не умирали близкие.

«Все мои родственники живы… – думала девушка, – просто ушли, пропали, но не погибли. Даже мама! Я буду думать о ней, как о живой».

Но кого-то вспомнить было необходимо. Не найдя никого ближе из мертвых, Элли представила своего любимого писателя – Толкина.

Мастер Баркли взял с алтаря гранаты и небольшим кинжалом разрезал их на несколько частей, раскладывая на большом белом блюде. Потом опять поднял свой жезл, повернулся к алтарю и сказал:

Этой ночью, в Самайн, я отмечаю твой путь,

О, Солнечный Король, путь на закат,

В Страну вечной молодости.

Я отмечаю путь всех, кто ушел,

И всех, кто придет.

О, Прекрасная Богиня, Вечная Мать,

Та, кто дает рождение павшим,

Научи меня, где во время великой тьмы

Отыскать мне великий свет.

Он первым взял несколько зерен граната и передал блюдо ближайшему студенту. Второкурсники пробовали и передавали дальше. Когда очередь дошла до Элли, она положила в рот несколько алых крупинок, раздавила их зубами и ощутила вкус, горьковато-сладкий. Мастер Баркли произнес заключительные слова:

Мудрейшая Повелительница ущербной Луны,

Богиня звездной ночи.

Я зажег это пламя в твоем котле,

Чтобы изменить то, что мучает меня.

Поверни силы вспять:

От темноты к свету!

От смерти к жизни!

– Сегодня вечером, когда вы будете праздновать в Кругу своего Факультета, возьмите небольшой лист бумаги и напишите на ней то, от чего желаете избавиться в будущем году. Затем бросьте ее в камин. Пока она горит, знайте, что ваша боль уменьшается и покидает вас, будто сгорает во вселенском пламени.

Если хотите – можете гадать с помощью маятника или применить другие формы гадания, это наилучшее время для того, чтобы понять прошлое или заглянуть в будущее. Обращаясь к духам, отнеситесь к ним с уважением, иначе не стоит их вызывать.

Многие колдуны в ночь Самайна пытаются связаться со своими умершими предками и друзьями, но мне эти попытки кажутся странными, ведь мы принимаем учение о реинкарнации. Душа человека, которого мы хорошо знали, теперь, возможно, уже вселилась в другое тело, и связь с ней будет очень трудной, если не невозможной. Поэтому, мне кажется, лучше помнить, их с миром и любовью, и не призывать их души. Освободитесь от боли и страдания, глядя на пламя свечей или камина.

Мастер Персиваль разломил хлеб с алтаря на несколько кусков, вручая их ученикам. Получив свой, Элли увидела, что это сладкий хлеб с орехами и сухофруктами. Подняв чашу с гранатовым соком, учитель первым отпил из нее и подал дальше. Принимая от соседа чашу, Элли попробовала терпкую жидкость и передала по кругу.

Дождавшись, пока второкурсники завершат Ритуал Угощение, мастер Персиваль приступил к последней части ритуала:

– Сейчас наступает время для снятия чар и завершения обряда Самайна. Мы размыкаем Круг. Поднимите вверх свой жезл или атам и произнесите:

Прощай, Растаптывающий Рассвет!

Благодарю тебя за защиту и охрану.

Уходи с миром. Благословен будь.

Прощай, Прыгающий во льду!

Благодарю тебя за защиту и охрану.

Уходи с миром. Благословен будь.

Прощай, Блуждающий в ночи!

Благодарю тебя за защиту и охрану.

Уходи с миром. Благословен будь.

Прощай, Преследующий Солнце!

Благодарю тебя за защиту и охрану.

Уходи с миром. Благословен будь.

– Теперь поднимите руки вверх и скажите:

Благодарю Тебя, Великая Богиня и Рогатый Бог!

И все те силы, которые

Кто помогал вам этой ночью.

Уходите с миром.

Благословенны будьте.

Круг разомкнут, но неизменен.

– Сейчас я вас отпускаю, можете продолжить праздник с друзьями или в одиночку. Благословенного Самайна.

Элли вслед за учителем прошептала слова благословения и слегка замялась. Может быть остаться и помочь убрать алтарь? Но рядом с директором вновь остались его племянницы, а разговаривать с любимым учителем при них было совершенно невозможно.

Хранители Факультетов повели второкурсников к выходу. Некоторые уже активно обсуждали сегодняшний поход за лакомствами в нарядах монстров и волшебных существ. Элли удивилась, сама она решила больше в этой детской забаве не участвовать. Конфет не хотелось. Теперь ее больше привлекало общение в Башне Ритуалов. Там чай и что-то из сладкого были всегда.

ПРИМЕЧАНИЯ:

¹ Самайн – 31 октября-1 ноября, во времена кельтов – начало Безвременья, период между смертью старого Бога и рождением юного на Йоль.

Глава седьмая. Искры света в полумраке

Кто хочет – ищет способы, кто не хочет – причины.

Сократ

∙•☽●════════════════════════════☽✪☾════════════════════════════●☾•∙

✧☽◯☾✧Ночь Самайна✧☽◯☾✧Ворота школы✧☽◯☾✧Парк✧☽◯☾✧

Лэнгдон притормозил у ворот школы и учтиво распахнув дверцу, подал Элли руку. Она вышла, поеживаясь – от тумана веяло холодом и сыростью. Шофер прикоснулся к звонку, спрятанному в причудливой ковке и замер в ожидании. Элли не стоялось спокойно. Взгляд метнулся в сторону леса. Теперь она смотрела на него почти бесстрашно и знала, что сможет вернуться.

– Лэнгдон, а скажите… – она поперхнулась и тяжело сглотнула, а шофер моментально повернулся в ее сторону, предупредительно и галантно склонив голову.

Элли не могла припомнить, чтобы юноша-ганконер вел себя так с кем-то иным. С прочими студентами он был скорее нейтрально-вежлив.

– Да, мистрис Элинор! – переспросил Лэнгдон, не дождавшись продолжения.

– Вы хотите возвращения магистра? – выпалила Элли раньше, чем придумала, как бы спросить получше.

Лэнгдон негромко хмыкнул.

– Вы имеете в виду того человека в белом?..

Элли промолчала, а взгляд ганконера подернулся мечтательной дымкой воспоминаний.

– Не припомню, чтобы мне нравились люди. Они всегда бывали слишком суматошными, не понимающими простейших вещей, – Лэнгдон говорил медленно, тщательно подбирая слова, – Я знал больше их женщин, чем мужчин. Людские девицы до свету надоедливы!

«Это нужно понимать до смерти?» – подумала Элли, но промолчала.

– Люди постоянно что-то строят – шумное, вонючее, – продолжал вспоминать ганконер, – отравляют себя всем, чем можно, слабы и живут на удивление мало. Когда-то я гулял с братьями по зеленым холмам Эрина, люди и тогда уже были несносны».

– Вы не любите людей, я поняла, – сказала Элли, до конца еще не решив, нужно ли ей обидеться.

– Скорее презираю, – уточнил ганконер, – Хочу ли возвращения магистра? Да, несомненно.

Элли вздрогнула, на этот раз совсем не от холода.

– Вот как? – только и смогла она сказать.

Ганконер рассмеялся. Элли не могла припомнить, слышала ли она до этого его смех? Словно ветер подул к кронах высоких дубов, сливаясь с птичьим щебетом.

– Он не любит тех людей так же как и мы, – продолжил Лэнгдон. – Люди Ордена, которых мне доводилась встречать, были куда честнее и умнее всех прочих. Начиная с вашей бабушки, мистрис.

– Благодарю, – пробормотала Элли.

«Мне бабушка тоже сначала понравилась, – подумала она, – а потом… не знаю. А магистр… сначала очень не понравился. А потом… тоже не знаю!»

Лэнгдон несколько раз нажал на кнопку звонка.

– Где ты, Том?! Оглох на втором тысячелетии?! – ругнулся он.

Элли слегка улыбнулась, подходя ближе к воротам.

– Сколько вам лет, Лэнгдон?

Глаза шофера слабо блеснули из под кокарды фуражки.

– Я юн, мистрис Элинор. Всего шестьсот.

– И вы всегда будете выглядеть как сейчас?

Ганконер едва заметно улыбнулся, но у Элли пробежал мороз между лопатками.

– Да. Если меня не изувечит свет. Но и тогда есть возможности исцеления.

Элли слегка прикусила губу.

– А я? – выпалила она. – Сколько живут полукровки фейри?

Лэгдон протянул руку к ее волосам, точно желая погладить по голове, и остановился, не решаясь.

– Полукровки живут как и чистокровные – всегда.

– Всегда… – эхом повторила Элли, точно пробуя слово на вкус.

– Но в отличие от нас, у вас есть душа.

Элли приоткрыла-было рот, но тут ворота заскрепели.

– Поздно возвращаетесь, – с укором сказал финодири, разматывая цепи створок. – Скоро уже фонари потушат.

– Мы ездили в Дублин, к моей бабушке, – вступилась Элли, в надежде, что привратник не станет срываться на учтивом шофере.

Она вошла за ворота, Лэнгдон же вернулся в машину и, аккуратно сдавая назад, развернулся, чтобы проехать внутрь до гаража. Том и Элли остались вдвоем.

– Ночь-то колдовская! – неожиданно восхищенно воскликнул привратник. – Жаль, вы, мистрис, малы и в силу не вошли.

– Что это за сила? – живо откликнулась Элли, Том же прикусил язык.

– Вот отыщется ваша матушка, она и обучит, – ответил он уклончиво.

Словно в ответ на его слова по парку пронеслись свист и улюлюканье, точно там бежала целая толпа.

– Вот, – удовлетворенно сказал привратник, – Наши уже готовы.

«Кто там? – подумала Элли. – Не студенты же?»

Из-за деревьев выскочили темные, многих Элли знала, тут были Флинн и Брин, чуть сзади неповоротливо шла Азра – кухонная работница, чуть поодаль скакала дюжина кобольдов и даже пара брауни, которые к темным фейри не относились. Были и незнакомые, совсем диковинные существа, явно прячущиеся при свете дня. Элли рассмотрела в группе Розамунду.

– И ты со всеми? – закряхтел финодири.

Бааван`ши взмахнула полами длинной юбки и притопнула копытцами.

– Ночь-то наша, – певуче ответила она. – Танцевать по лугам, по дорогам.

Темные потянулись к воротам, кто-то изчезал в дымке уже на дороге, кто-то решал телепортировать на тропинках парка. К Розамунде побежал чуть запыхавшийся Лэнгдон. Элли увидела, что он уже сменил одежду на свой обычный образ – коричнево-зеленый камзол охотника и шляпу пирожком, как у шотландского горца.

– А ты, Том, не идешь ли? – Розамунда слегка приобняла ганконера, точно жениха.

– На службе я, – ответил привратник, – Проводить да встретить, порядок соблюсти. Принесите чего там?

Бааван`ши кивнула, ударяясь о землю и превращаясь в ворону.

– Голову… – старчески закудахтал финодири, – повкуснее.

Элли молча кинула на него взгляд – шутит так? Но спрашивать не стала. Вместо этого она сделала несколько шагов в сторону Лэнгдона, оставшегося тут последним из уходящих.

– Я еще хотела спросить! Можно? Мне важно!

– Конечно, – ганконер поправил за спиной колчан со стрелами.

– А у меня есть душа? – выпалила Элли.

Лэнгдон опешил от неожиданности. Вместо него ответил Том:

– Да, мистрис Элинор. Мы тоже чувствуем ее, этот светоч внутри, хоть и не как Благой… – привратник сплюнул, – Двор и не как клятые фоморы. Для нас она не еда.

Элли вцепилась в полуоткрытые створки ворот.

– Значит, я буду жить всегда, но душа у меня человеческая?

– Так, мистрис, – снова подтвердил Том.

Элли посмотрела прямо в глаза сутулому великану:

– А, если я верну магистра, помогу найти, вы не возненавидите меня?

Привратник вскинул кустистые брови.

– Отчего же я должен? Или думаете, что все мы тут в рабстве камня?

Элли только моргала, не вполне понимая, что имеет в виду Томас.

– Благой Двор одержим свободой неизвестно от чего, – продолжил Том, – Но нам этот белоснежный человек никогда врагом не был. Обращался редко, задания давал интересные и по силам, по нашей природе. Клуракан вон и сам к нему бегал наушничать.

Том негромко хохотнул:

– Друзья!

Том еще больше понизил голос:

– И вот что говорил – Светлейшего-то Короля Ренар не жалует.

– Отчего же так? – вступил в разговор Лэнгдон.

Том пожал огромными плечами.

– Может, сутью не сошлись. Как ни крути, а наш он, магистр Ренар, со всеми потрохами. И вы, мистрис, не бойтесь его.

«Почему вы решили, что я боюсь?» – хотела спросить Элли, но язык прилип к гортани.

Лэнгдон неожиданно поклонился.

– Простите меня, мистрис Элинор. Я не подумал, что вы можете пожелать поехать с нами.

– Эээ, ничего, – пробормотрала Элли, – Куда поехать?

Лэнгдон улыбнулся непривычно, немного хищно.

– Наша ночь. Смертных увлекать в хороводы, показывать им место их.

Элли эти слова показались зловещими.

– Ребенок она! – вступился Томас. – Сама не перенесется, а опять машину твою вертеть… устала, не видишь?

Элли согласно закивала.

– Мне надо подумать. О бабушке, о Брианне. Я не хочу сейчас на праздник.

– Спокойной ночи, мистрис Элинор! – с этими словами Лэнгдон тоже исчез.

Том принялся закрывать замки и заматывать цепи.

– Идите спать уже, – заботливо бурчал он, – с минуты на минуту свет погасят, а правила нарушать негоже. Даже вам.

Элли пошла в сторону общежития.

«Даже мне? А что во мне такого? Робин тоже полукровка, но везде бегает по ночам».

Память услужливо возвращала слова бабушки и фейрийской певицы о том, что ей нужно непременно вернуть магистра в мир людей. И о судьбе Брианны.

«Лучше не говорить ей, что она может стать следующей главой Ордена, пусть даже и через пятьдесят лет, – решила Элли уже у дверей комнаты, – А то Бри умрет от счастья».

✧☽◯☾✧Начало ноября✧☽◯☾✧Общежитие второго курса✧☽◯☾✧Коридоры школы✧☽◯☾✧

– Куда ты идешь? – Бри, надув губы, сидела на кровати.

Скрестив под собой ноги, она почти не двигалась и следила за мельтешащей по комнате Элли только глазами.

– На поиски… – рассеянно ответила Элинор, проверяя, все ли взяла.

С ее невнимательностью вполне можно было половину забыть, а вторую половину вещей потерять.

– Я же говорила, что Драммонд собственник, – Брианна вздохнула, смиряясь. – Ты хоть не долго?

– Просто посмотрим и придем, – ответила Элли у самой двери, но, повинуясь импульсу, подбежала к кровати Бри, порывисто обняла подругу и выбежала в коридор.

Брианна проследила удивленным взглядом за хлопнувшей дверью.

«Такая славная… мне с ней очень повезло», – подумала Бри.

Она вспомнила, как боялась ехать в школу. Дальние родственники, у которых Бри жила последние месяцы перед поступлением, почти не общались с ней, словно боясь, что она навлечет на их семью проклятие Орденской немилости – родителей Брианны забрали обоих в одну ночь после высказываний на собрании двусмысленных идей.

Для Бри, упоенно мечтавшей работать после школы в Магистериуме, это был крах всего, слова родителей привели и ее саму в ужас, но что она могла доказать. Чтобы разорвать последнюю связь с семьей, в «Хизер Блоссом» она уже представлялась Брианной, отринув первое имя – Лесли, как ее называли родственники, но и этого казалось недостаточно. Никакие доводы, что рядом с ней будут учиться такие же изгои не помогали – она считала себя худшей. И боялась, что соседка по комнате будет о чем-то расспрашивать или, того хуже, знать. То, что Элли – просто чистый лист бумаги, и обрадовал Бри, и удивил. Той пришлось многое объяснять, но и подробности Элинор тактично не выспрашивала.

Брианна, сцепив пальцы, встала и прошлась на половину комнаты, где спала Элли, к окну, выглядывая в осенний парк. То, что Элинор заинтересовался магистр Ордена – не все ли равно с какой целью, Брианна не видела в мужском внимании ничего предосудительного – казалось знамением. Но Элинор отбивалась от своего счастья руками и ногами, и полностью закрывала самой Брианне возможность поговорить с магистром, объяснить, что она не такая… не такая, как родители. Что ее верность Ордену безгранична!

Даже та мимолетная встреча с Ренаром на первом курсе, когда он, едва услышав ее фамилию, передернулся как от прокаженной, не умалила ее страстной надежды заслужить его благосклонность, выпросить себе место. Но его исчезновение… да.

Страх развала Ордена стал ее личным ужасом.

Когда Элли спустилась на первый этаж, Грэм уже расхаживал по холлу. Она отметила, что он привычно выбрал для прогулки до школы плащ Факультета, игнорируя верхнюю одежду. Сама она решила вопрос тем, что надела теплый свитер крупной вязки – неожиданный подарок клуракана Финна.

– Ты не мерзнешь? – заботливо спросила Элли, когда они вышли из общежития и Грэм привычно взял ее за руку.

– Я закаленный, – ответил он сдержанно, но через несколько мгновений все же посмотрел на Элли. – Меня приучали терпеть и холод, и голод, и жажду. Видишь, пригодилось.

Он снова отвернулся.

– Кто? – полюбопытничала Элли раньше, чем подумала.

– Отец, – сухо ответил Грэм, и Элли с запоздалым раскаянием почувствовала, как дрогнула его рука.

«Глупость!» – разозлилась на себя Элли, но понимала, что извиняться – не выход. Когда Грэм снова заговорил, заботливо и доброжелательно, она едва сдержалась, чтобы не обнять его, как Бри. Все-таки, что-то останавливало.

– Насколько я помню, нам нужно дойти до Северной Башни и спуститься в подвал, – сказал он, ведя Элинор от холла школы дальше по коридору. – Ты устала?

– Нет, – пробормотала Элли, едва поспевая за ним.

– Я же слышу, как ты дышишь, – Грэм снизил шаг. – Была когда-нибудь в бассейне или в спортзале?

– Нет, – повторила Элинор и мстительно добавила: – Я много куда хотела. Те люди меня никуда не пускали.

– Я имею в виду здесь, в школе, – Грэм посмотрел на девушку почти удивленно. – Здесь много чего есть. Теперь даже конюшня. Правда…

Он повернул в очередную ветку коридора. Идя чуть поодаль, Элли наблюдала, как красиво расходятся полы его плаща.

– … там только одна лошадь. Моя.

– Нет, я не знала. А… почему ты не носишь форму? – Элинор понадеялась, что вопрос вполне нейтральный.

– Не нравится, – Грэм произнес это почти скучающе. – Качество пошива оставляет желать лучшего, уж прости. Я привык к другому.

– Мастер Баркли разрешил?

Грэм снова взглянул на Элли.

«В этом пушистом зеленом свитере она как елочный шарик на ножках», – подумал он с нежностью.

– Иногда мне кажется, что мастер Баркли разрешит все, что угодно. Он сначала ужаснется, но надо дать ему привыкнуть к новой мысли, а потом попросить еще раз. И… он согласится. Так научить тебя плавать? Или ездить на лошади?

Сердце Элли превратилось в тающее ванильное мороженое. Она предвкушающе расширила и без того огромные глаза.

– Жаль, что лошадь только одна, – задумчиво сказал Грэм. – Но ты можешь ходить со мной, чтобы Бан`ри¹ привыкала к тебе.

– Это кто? – невнимательно спросила Элли.

– Моя лошадь, – терпеливо пояснил Грэм. – Маме удалось ее выкупить только в конце лета. Хорошо, что успели до Вуали. Но это не та история, о которой мне приятно вспоминать.

Этим он буквально оборвал все рвущиеся из Элли вопросы.

– Ты ничего не говорил про лошадь, – Элли, за неимением лучшего, решила обидеться. – Значит, я тебе все должна рассказывать, а сам?..

Грэм с бесконечным терпением взглянул на девушку.

– Это не важная новость, чтобы трубить о ней на всю школу. А вот ты… твоя жизнь и кровь… благополучие – да. Серьезно.

– Я люблю лошадок, – примиряюще сказала Элли. – А ее можно кормить сахаром и морковками?

Грэм рассмеялся, еще сильнее стискивая ладошку Элли. Она не помнила, слышала ли хоть раз у него такой открытый, спокойный смех. Словно все наконец-то хорошо.

– Найдем, чем угостить, – кивнул юноша. – Смотри, мы почти пришли.

Элли увидела перед собой лестницу вниз. Те, что вели в подвалы, были уже большинства, но и не витые, как те, что вели в сами Башни. Эта лестница, с тяжелыми коваными перилами, полого, лишь слегка закругляясь, вела в глубины подвалов.

– А что мы ищем? – спросила Элли, впиваясь ногтями в руку Грэма и не чувствуя этого.

– Если бы я знал… – юноша первым ступил на лестницу. – Здесь я еще не был, а ты?

– Не помню, – Элли действительно запуталась. Она была в подвалах школы, еще в первый год учебы, когда случайное падение Брианны закончилось путешествием под землей. Они тогда и не поняли, под какой Башней вышли.

Они медленно спускались по лестнице. Освещение становилось все скуднее, и Грэм достал из-под плаща небольшой фонарик.

– В этот раз я подготовился получше, – сказал он негромко.

– Хорошо… – отчего-то шепотом ответила девушка.

До самого низа они молчали. Небольшой овал света выхватывал из полумрака каменную кладку стен со вставками резного лакированного дерева. Промежутки между зажженными бронзовыми лампами становились все протяженнее. Обычные для большей части школы яшмовые плиты пола здесь сменились на простые гранитные. Коридор стал уже, и Элли немного отстала, чтобы не толкать Грэма плечом.

«Брианна бы уже начала пищать, что голодная, – подумала она. – Агнесс бы начала ругаться, называть ее избалованной неженкой. Потом рассказала бы про крыс, которых видела в детстве, когда провалилась в коллектор».

Элли поежилась. Коридор сделал последний плавный поворот и закончился новой лестницей. Грэм выключил фонарик.

Как ни странно, освещение тут было ярче, чем в другой части подвала, хотя бронзовых ламп видно не было. Свет шел из потолка, рассеянный, он напоминал естественный дневной свет солнца. Грэм приостановился, оборачиваясь к Элли.

– Пойдем дальше?

Она только кивнула. Юноша отвернулся в сторону лестницы.

– Уже жалею, что пошел не один. Теперь тебя даже назад не отправить – поздно. И с тобой идти может быть опасно.

«Он меня обузой считает?» – раздосадовано подумала Элли, подходя ближе.

Вместе они начали очередной спуск, оказавшийся коротким. Увидев впереди новый коридор, Грэм издал короткий всхлип сквозь зубы, но пошел вперед, следя, чтобы Элли не отставала.

– Должно быть, скоро, – сказал Грэм, как будто самому себе. – Не мог поближе где-нибудь спрятать.

Элли почудилось недовольство в его голосе. А ведь когда-то ее отец шел по этим же коридорам, неся в руках что-то для нее. У него была причина сокрыть это нечто подальше от всех.

Тупик возник внезапно. Грэм рывком остановился. Элли вслед за ним, почти уткнувшись носом в спину юноши. Под потолком висел вычищенный до блеска медный фонарь, давая достаточно света.

Грэм медленно и тщательно ощупал каменную кладку перед собой.

«Может быть, скрытый ход?» – подумал он, оборачиваясь к Элли.

– Где карта? Там были цифры, я помню.

«Не знаю, что они дадут, но ведь что-то значат…» – вздохнул про себя Грэм.

Он нетерпеливо наблюдал, как девушка возится под свитером в поисках кармана. Взяв у нее листок, он расправил шелестящий пергамент.

– Пятьсот тридцать один… Пять, три, один, – он снова повернулся к камням. – Может, здесь есть метки?

Сжимая лист в левой руке, Грэм провел ладонью правой по камням, пытаясь нащупать шероховатости. Ничего не было.