Текст книги "Мы слишком разные (ЛП)"
Автор книги: Рейчел Хиггинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
– Помой руки, – рявкнул на меня Уайетт.
До меня дошло, что я только что нарушила несколько санитарных правил, болтаясь на кухне, к которой не имела отношения, поэтому я решила не ругаться с ним. И не просить его сказать "пожалуйста".
– Прости меня, – сказала я вместо этого. – Совещание задержали.
Высушив руки о бумажное полотенце, я повернулась к нему. Он наклонился над блюдом, от которого у любого потекли бы слюнки, и внимательно изучал его. Обмотав палец полотенцем, он провёл им по краям тарелки, чтобы убрать непослушную каплю соуса. Затем передал блюдо официантке невозмутимого вида и кивнул. Она взяла тарелку и исчезла в зале ресторана.
Он повернул своё красивое лицо ко мне.
– Ну и? Тебе достался тот большой судьбоносный проект?
Я расплылась в улыбке.
– Он мой!
Уголки его губ приподнялись в гордой улыбке.
– Вот это моя девочка.
Я ласково улыбнулась ему в благодарность за его веру в меня. В последнее время, планируя вечеринку для Веры и Киллиана, мы общались с помощью текстовых сообщений больше, чем обычно.
Уайетт повернул голову в сторону стола рядом со складскими помещениями. Он опять включил режим серьёзности.
– Всё уже остыло, но зато там представлены все варианты, которые я придумал. Ты можешь попробовать и сказать мне, что, на твой взгляд, больше всего понравится Вере.
– Ты можешь приготовить всё, что угодно. Ей точно понравится, Уайетт. Она не привередлива.
Он издал горловой звук:
– Я не собираюсь готовить «всё, что угодно» для Киллиана Куинна и Веры Делайн. Они оба более чем привередливы. В этом заключается их работа.
Я закатила глаза. Уайетт, определённо, всё также боготворил Киллиана.
– Ладно, ладно. Я тогда тоже буду привередливой.
– Буду очень тебе благодарен.
Уайетт вернулся к работе, а я подошла к раздаче с приготовленной им едой. Разнообразные блюда в тарелках и мисках всех мастей покрывали стальную поверхность стола. Всё было приготовлено идеально и выглядело прекрасно. Уайетт просто взял меню и превратил его в великолепное произведение искусства.
Я любила рисовать. По-настоящему любила. Больше всего на свете мне нравилось брать чистый холст и оживлять его, делать из него нечто большее. Смотря на мир, я видела яркие краски и интересные ракурсы. Смотря на людей, я видела выражения лиц, которые хотела увековечить, и позы, которые я могла бы запечатлеть. Я не была художником. Но в создании чего-то своими руками я видела глубокий смысл.
То же самое я чувствовала, когда смотрела на еду, приготовленную Уайеттом. Или Киллианом и Верой, или их друзьями поварами. Они не просто готовили еду. Они творили – создавали нечто вдохновляющее и долговечное. Они не просто добавляли специи, а выстраивали незабываемые вкусовые схемы. И они не просто смешивали ингредиенты, а с особой тщательностью создавали идеальное гастрономическое впечатление. Каждое блюдо было достойно того, чтобы его смаковали.
Они были художниками. И я глубоко уважала их за то, что они делали.
Я взяла шпажку с кусочком мяса, жареным помидором, и ломтиком огурца в каком-то белом соусе, который выглядел знакомо. Закинув всё разом в рот, я застонала.
– Все дело в соусе? – спросила я, продолжая увлечённо жевать.
– Да, – ответил Уайетт через плечо, ему даже не надо было смотреть, чтобы понять, о чём идёт речь.
– Тогда вот это точно. Я перешла к мини клин-салатам с беконом и кусочками голубого сыра, а затем к шарикам моцареллы, завернутыми в прошутто, с соусом из томатного пюре и базилика. Ещё там были мясные шарики, и картошка фри с крылышками "Баффало". Там даже были домашние сосиски, завёрнутые в какое-то хрустящее тесто и разрезанные на кусочки, которые хотелось есть ещё и ещё.
Я опять в шоке уставилась на расставленные блюда. Эмоции переполняли меня, и я готова была разрыдаться.
– О Боже, ты приготовил все её блюда?
В голосе Уайетта послышалась растерянность, когда он ответил:
– Только те, что мне удалось вспомнить. И ещё некоторые блюда Киллиана, – он глянул на меня через плечо. – И кое-что своё, конечно.
– Уайетт, это невероятно. Я большего и желать не могла. Ты гений!
– Это было не сложно.
– Ты шутишь? Они будут в восторге. От каждого блюда.
Он проигнорировал мои комплименты.
– Сколько человек ты думаешь позвать?
– Я не уверена. Вера близко общается только с десятью. Это Киллиан у нас популярный.
Работники Уайетта засмеялись, как будто бы я пошутила. Но это была правда. В целом Вера была даже более приятна в общении, чем Киллиан, но круг её друзей не был широким. В каком-то смысле её единственным другом была я, так как долгое время Дерек старался изолировать её от всех. Что касается Киллиана, то, каким бы противным он иногда не был, он знал кучу людей. Конечно, большая их часть была из его профессиональной сферы, но, тем не менее, это были такие знакомые, которых можно было пригласить на помолвочную вечеринку.
Уайетт засмеялся, когда другой повар пошутил по поводу популярности Киллиана и его способности быстро заводить друзей благодаря тому, что люди слишком боялись отказывать ему. Затем он сказал:
– В общем, сообщи мне, когда, наконец, определишься с итоговым количеством блюд, чтобы я мог закупить достаточно ингредиентов.
Я взяла небольшую десертницу. Шоколадный мусс. Ням-ням.
– Я выслала около пятидесяти приглашений друзьям Киллиана. Думаешь, они все придут?
Уайетт покачал головой из стороны в сторону, размышляя:
– Я запланирую на это количество. Остатки можно будет забрать домой.
Я облизнула губы с остатками шоколада.
– Я готова внести свой вклад. И ещё когда закончишь закупать продукты, сообщи мне точную сумму, я верну деньги.
Он отмахнулся.
– Не беспокойся об этом.
Мы не первый раз разговаривали об этом, но он был ужасно упрямым.
– Уайетт, ну серьёзно, ты и так уже готовишь еду. Дай мне хотя бы заплатить за неё.
– Этого не будет, – пробормотал он.
– Я всё равно тебе заплачу. Даже если мне придётся это делать наугад.
Уайетт повернулся, его глаза сверкнули, и рот растянулся в улыбке.
– Ну и как ты думаешь, сколько?
– Что сколько?
– Сколько в сумме?
Я посмотрела на еду на столе, умножила на двадцать и учла сколько сама трачу на еду.
– Сто долларов.
В кухне опять раздался смех.
– Эм, двести долларов?
Они продолжили хохотать.
– Десять тысяч долларов! Я очень надеялась, что это не так, потому что тогда мне бы пришлось обратиться в микрокредитную организацию.
Ещё четыре блюда прошли проверку у Уайетта, и поток официантов, одетых в чёрное, вынес их из кухни через салонные двери.
– Как ты собираешься заставить их прийти сюда, чтобы они при этом ни о чём не узнали?
В этот самый момент, открылась проходная дверь, и Эзра Батист вошёл в кухню. Его холодный взгляд бегло оглядел пространство кухни, пока не упал на меня.
– Попались, – прошептала я себе под нос.
Его взгляд сделался ледяным, как только осознание пришло к нему. Он явно не ожидал, что я вторгнусь к нему в ресторан. Мышцы его челюсти напряглись несколько раз. Но хотя он и был в бешенстве, он застыл на месте, не зная, как поступить дальше.
– Привет, босс, – поприветствовал его Уайетт.
Я знала, что его тон прозвучал более уверенно, чем это было на самом деле, потому что он хотел, чтобы Эзра воспринимал его серьёзно и уважал как профессионала в своей области.
Удачи, Уайетт.
Большую часть времени мне казалось, что у Эзры нет души, не говоря уже о способности выражать человеческие эмоции, такие как уважение и доверие. Но эта работа была создана для Уайетта.
С другой стороны, мне не нужно было, чтобы Эзра восхищался мной или воспринимал серьёзно. Я не работала на него, и если бы не вечеринка, я бы ни за что не захотела бы работать с ним. В основном, я просто хотела, чтобы он навсегда забыл о моём существовании.
Эзра посмотрел на Уайетта так, как будто бы он был удивлён увидеть его на своём месте. На самом деле, он выглядел непривычно растерянным. Откашлявшись, он сказал:
– Я пришёл поговорить с тобой о... это может подождать, – он переключил своё внимание на меня, и я почувствовала, что готова рухнуть на пол и поползти к выходу. – Молли, что ты здесь делаешь?
Каким-то образом я осталась стоять на ногах и осмелилась ответить ему, хотя инстинкт говорил мне бежать.
– Пробую блюда, – услышала я свой голос.
Его широкие плечи шевельнулись и приподнялись. Было видно, как он старается сохранить терпение. Затем он сказал:
– Что, прости?
Я махнула рукой на накрытый стол:
– Для помолвочной вечеринки. Уайетт хотел, чтобы я попробовала блюда.
Эзра сощурил глаза.
– Уверен, что Уайетт и сам способен составить меню. Тебе запрещено находиться на моей кухне во время рабочих часов, Молли. Ты здесь не работаешь. Я прошу тебя уйти.
Меня тут же захлестнуло волной стыда и смущения, да так сильно, что я уже хотела отменить вечеринку. Или, по крайней мере, перенести её в другое место.
В любое другое место.
Например, в боулинг.
Или на Луну.
Это преподало бы ему урок.
Я откашлялась и выдавила из себя слабое:
– Да, конечно.
Подняв свою сумку с пола, я постаралась спокойно уйти через ту же боковую дверь, через которую пришла.
– Не туда, – прозвучал его голос в гробовой тишине кухни.
Весь персонал застыл, с интересом и страхом наблюдая за тем, как их ужасный босс напал на бедную и беззащитную меня. Ну, хорошо, может быть я и нарушила правила, и Эзра имел полное право вышвырнуть мою задницу с кухни, но разве ни один из них не хотел заступиться за несчастную девушку?
Где же ты мой рыцарь в сияющих доспехах?
Мой бунтарь без причины?
Я глазами попросила помощи у Уайетта, но всё что он смог сделать, это бросить в мою сторону извиняющийся хмурый взгляд.
Предатель.
Я закрыла глаза. Я была бы не против, если бы меня прямо сейчас похитили инопланетяне. Или банда жестоких пиратов? Или лучше Годзилла? Я была даже согласна на Годзиллу из того старого фильма. Всё что угодно, что могло бы избавить меня от гнева Эзры.
Повернувшись на каблуках, я подняла подбородок вверх, хотя мне очень хотелось опустить голову, точно я пристыженный ребёнок. Я прошла через всю кухню, стараясь сохранять равновесие, насколько это было возможно, хотя мои ноги устали от высоких каблуков ещё три часа назад. Думаю, не стоит и говорить, что это был не самый изящный мой выход.
Эзра Батист был один из самых невыносимых людей, которых я когда–либо встречала. Высокомерный, презрительный, но при этом до неприличия красивый, он имел все те качества, что я старалась избегать в людях. И не только это. Однажды он оскорбил мой профессиональный вкус, и за это я не простила бы его никогда.
Мы были вынуждены взаимодействовать, потому что имели общих друзей, но в последние несколько месяцев я очень успешно его избегала. Не то чтобы это было сложно. Он владел тремя успешными ресторанами в Дареме и был совладельцем ещё одного. Он был состоятельный и занятой, и было бы странно, если бы мы общались с одними и теми же людьми.
Он был весь такой крутой и важный бизнесмен. Я же большую часть времени ощущала себя ребёнком, который притворяется взрослым. Я платила по счетам, ходила на работу и жила одна. И всё это как будто мне не подходило, как те мамины платья, которые я примеряла, будучи маленькой девочкой.
Эзра был человеком, который знал, кто он такой и чего он хочет от жизни. А я была просто девочкой, которая даже толком не может проверить масло в машине.
Он прошёл за мной через всю кухню, мы обошли его офис. Я подумывала удрать через парадную дверь. Последует ли он за мной? Нет. Он был слишком сдержан для этого. Наверное, подаст на меня в суд за нарушение общественного порядка. Стоит ли оно того?
Я втянула свою нижнюю губу и решила, что да. Оно того стоит. Но затем я вспомнила, что мне надо поговорить с ним о вечеринке, которая должна была состояться в его ресторане. Поэтому я неохотно подавила свой страх и последовала за ним в небольшое, но хорошо организованное, пространство офиса.
Он развернулся и положил руки на бёдра. Он выглядел очень элегантно в своём костюме, и это при том, что пиджак висел на спинке его кресла, а галстук был слегка ослаблен. У меня возникла странная необходимость провести большим пальцем по его скуле.
Я содрогнулась и попыталась отбросить это нелепое и жалкое чувство.
Мысленно напомнив себе о том, кто он такой, я заговорила, прежде чем он успел открыть рот:
– Извини, Эзра. Этого больше не повторится.
Он уставился на меня:
– Я надеюсь, ты понимаешь, что я не могу позволить людям, не являющимся сотрудниками, болтаться на моей кухне в рабочие часы. Санинспектор будет очень рад поймать тебя здесь и прикрыть меня.
К чувству стыда добавилось теперь ещё и чувство вины, моё сердце сжалось от огорчения. Я подняла руки вверх.
– Я понимаю. Правда.
Посмотрев на дверь, затем на меня, он сделал медленный выдох.
– Так что, ты готова к пятнице? От меня что-то ещё требуется?
Это была идея Уайетта устроить вечеринку в "Лилу", и именно он договорился об этом с Эзрой. Я каждый день пинала себя за то, что он уговорил меня ввязаться во всё это. Конечно, это место особенное для Веры и Киллиана, но как же я? Все, что я от этого получала – неловкий разговор с этим человеком и огромная порция вины из-за того, как много вкладывали в эту вечеринку Уайетт и Эзра.
Я имею в виду, что это, конечно, была моя вечеринка. Я уже отправила приглашения и нашла милое платье на распродаже.
– Думаю, мы готовы. Я приеду днём в пятницу, чтобы всё украсить, если тебя это устраивает?
Он кивнул.
– Ты уверен, что для тебя не будет проблемой закрыть "Лилу" на весь вечер?
Его лицо расслабилось, и взгляд стал мягче.
– Я рад помочь.
Я хотела поспорить с ним, но прикусила язык. Именно он предложил дату. Это он выбрал пятницу, не я.
Я нашла в себе смелости и попросила его ещё об одной услуге.
– Есть ещё один момент, – начала я.
Он прищурил глаза, губы его сжались.
– Даже не знаю, как начать. Я вот думаю, а ты не мог бы придумать какой-нибудь предлог и пригласить их? Например, позвонить им под предлогом вымышленного форс-мажора, который ты не можешь уладить без них?
Высокий и темноволосый, Эзра Батист был воплощением мужской красоты. Он всегда был аккуратно пострижен, а его прическа просто кричала о том, какой он важный. Его лицо было всегда чисто выбрито, и он носил одежду идеального кроя, которая всегда была мастерски наглажена. По сути, он был полной противоположностью своего лучшего друга Киллиана.
Но сейчас он был в полном недоумении, вся его деланная отчуждённость, над которой он так усердно работал, стёрлась.
– Ты хочешь, чтобы я позвонил им?
– Можешь отправить сообщение, – предложила я. – Как тебе больше нравится. Просто придумай правдоподобную причину, чтобы они прибежали сюда.
– Лучше, наверное, если это сделаешь ты, – возразил он. – Мне кажется, что у тебя это хорошо получится.
Что он этим хотел сказать? Что у меня хорошо получается врать?
– При каких таких обстоятельствах я могу позвать их в "Лилу"?
Его челюсть сжалась.
– Я не люблю врать своим друзьям.
Я откашлялась. Я ненавидела его за то, что он заставил меня чувствовать себя виноватой лишь потому, что я хочу устроить сюрприз друзьям в виде классной вечеринки. "Я делаю хорошую вещь", – напомнила я себе. Это была совсем даже не ложь.
– Тогда не ври им. Скажи, что у тебя есть сюрприз для них. И это будет правда.
– Это испортит вечер.
Я положила руки на бёдра, имитируя его высокомерную позу.
– Можешь забыть о моей просьбе. Я что-нибудь сама придумаю.
– Ну вот, теперь ты злишься, – обвинил он меня.
– Я не злюсь, – я была в полном бешенстве. – Тут не на что злиться.
Ну, кроме того, что он был неоправданно сложный, тогда как я всего лишь хотела, чтобы он отправил Киллиану короткое сообщение и попросил зайти на минуту.
– Я подумала, что будет логичнее, если это сделаешь ты, но это уже неважно.
Он посмотрел на меня в течение довольно продолжительного времени, прежде чем сказал:
– У тебя есть пальто?
– Что?
– Пальто, – повторил он. – Ты оставила его на кухне?
– Э... нет, – оправившись от неожиданного поворота в разговоре, я объяснила. – У меня его и не было. Я прямо с работы.
А ещё я их ненавидела. На улице, правда, было холодно, и моя машина к этому времени уже должна была превратиться в морозильную камеру, но пальто всегда мне мешали. На мне была длинная кашемировая туника, а под ней розовая блузка и серые штаны, и мне этого было достаточно. Тем более, зимой в моём офисе было жарко как в преисподней, поэтому даже если я и надевала на работу свитер, я обычно скидывала его ещё до обеда.
Эзра сердито посмотрел на меня, но не стал развивать тему пальто.
– Значит – в пятницу, тебя всё устраивает? – спросила я, в надежде свернуть разговор.
Впереди меня ждал увлекательный вечер, который я планировала провести за ужином в абсолютном одиночестве, а потом за мытьём головы. И мне не терпелось начать его.
– Какое оформление ты собираешься использовать?
Он опять сменил тему. У меня уже начинала кружиться голова от попыток уследить за ходом его мысли. Я просто хотела пойти домой, разогреть тарелку супа, и залипнуть в телевизоре за просмотром убогого реалити-шоу.
– Ничего такого из ряда вон, – сказала я ему. – "Лилу" вполне самодостаточный ресторан. Я просто хотела принести цветов, чтобы украсить столы, у меня есть несколько картин и кое-что ещё, что бы я хотела принести.
– У меня есть флорист, – предложил он. – Тебе не надо будет беспокоиться о цветах, если только ты сама этого не хочешь.
– О, это совсем не слож...
– Она знает это место, – продолжил он. – Я сейчас ей позвоню.
Перевожу: Не надо приносить свои убогие гвоздики в мой храм красоты.
– Я не хочу ещё больше напрягать тебя, – добавила я слабым голосом.
Он обошёл свой стол, взял телефон и начал листать контакты.
– Ты уже придумала, какие цветы выбрать?
– Вера любит пионы, – сказала я. – Но сейчас февраль, поэтому я собиралась посмотреть, что можно купить сейчас.
Переварив информацию, он кивнул.
– Цветовая гамма?
– Красная, – сказала я ему. – Я нашла винтажные подставки для специй, такие плоские с отверстиями. Я думала использовать их как центральные элементы.
– Вот, запиши адрес своей почты, и я вышлю тебе контакты флориста. Можешь завезти подставки заранее, а она уладит всё остальное.
Я безропотно взяла белый блокнот и небрежно записала на нём адрес своей электронной почты. Наверное, я должна была быть более настойчивой и сказать ему, что я уже уладила вопрос с цветами и оформлением. Но я была напугана.
Серьёзно напугана.
Он забрал назад блокнот и изучил адрес моей почты так, как будто я подсунула ему фальшивку. Он поднял на меня глаза, и я буквально увидела, как шестерёнки крутятся у него в голове. Он хотел что-то сказать, но кто знает что именно.
– Есть кое-что ещё, – сказал он.
В животе у меня что-то перевернулось от внезапного нервного возбуждения.
– Что такое?
Он открыл рот, чтобы ответить, но тут у него в руке зазвонил телефон. Он посмотрел на экран и издал нетерпеливый вздох:
– Я должен ответить, – проговорил он.
Я могла довольно легко определить, что кого-то отшивают, особенно если этот кто-то был я.
– Нет проблем. Увидимся в пятницу. Если тебе что-то ещё нужно, у тебя есть моя почта.
Направившись к выходу, я обернулась и посмотрела на него. Он глянул на меня с другого конца офиса, и меня снова поразило то, насколько привлекательным был этот мужчина. Обычно, личные качества значили для меня больше, чем внешность, но Эзре не обязательно было обладать прекрасным темпераментом для того, чтобы я могла заметить, насколько он был эффектным. Мне хотелось нарисовать его. Запечатлеть это пугающее выражение его лица, увековечив его на холсте.
Он провёл большим пальцем по экрану телефона и ответил на звонок, прежде чем я покинула офис.
– До свидания, Эзра, – прошептала я в его невозмутимое лицо. Он не ответил.
Я развернулась в дверях его офиса и попрощалась с "Лилу", с этой частью города, и всем этим днём.
ГЛАВА 3
По пути домой я взяла бутылку вина и открыла её, как только переступила порог. Моя квартира находилась на шестом этаже в здании на краю центра города. Она была мне вполне по средствам и находилась недалеко от работы. Я переехала сюда два года назад, после того как удостоверилась, что мой доход в «626» внезапно не исчезнет.
Это должно было ознаменовать моё вхождение во взрослую жизнь. У меня была постоянная работа и своя квартира, ура! Только вот большую часть времени я чувствовала себя одиноко. Я не принадлежала к тому типу девушек, которым всё время были нужны люди вокруг. Мне нравилось это место. Мне нравилось личное пространство. Но в этом одиночестве было что-то такое, что заставляло меня чувствовать... изолированность. Как будто это уже был не мой выбор.
Я подумывала завести кошку.
Съев обещанную себе тарелку супа, я попыталась посмотреть что-нибудь на Нетфликсе, но не смогла ни на чём остановиться. После сорока пяти минут блуждания по каналам с бесконечными бездарными передачами, я отложила пульт в сторону. Не знаю, сколько раз нужно было посмотреть "Офис", чтобы перестать просить у вселенной своего собственного Джима Халперта2. Без злюки Пэм, конечно. Я не переставала прокручивать этот день у себя в голове, пока не налила ещё один бокал вина и не отказалась от попыток разобраться в том, почему я чувствовала себя так пусто, хотя я и получила такой желанный для себя проект. «Блэк Соул» должен был стать большим шагом в моей карьере. В течение нескольких недель я мысленно изобретала план адекватной, и в то же время оригинальной рекламной компании.
Именно этот проект должен помочь мне закрепиться в "626", добиться уважения со стороны коллег и заставить наконец-то мистера Такера запомнить моё имя. Именно сейчас наступал переломный момент, и я должна была пересмотреть свои жизненные цели. Была ли это работа моей мечты? Могу ли я провести всю свою жизнь, создавая рекламу в социальных сетях для людей, которые даже не понимают, как правильно пользоваться хэштэгами?
Заметка: #ясъеласалатнаобед – это бесполезный хэштэг.
Ещё заметка: #хэштэг – тоже бесполезный хэштэг.
Только попробуйте объяснить термин "индексируемый контент" человеку, который не пользуется банковской карточкой. Лично мне всегда везло на старомодных клиентов, которые отказывались развивать свой бизнес с помощью знака решётки.
Закусив нижнюю губу, я унесла бокал и телефон к себе в кабинет. Точнее, подобие кабинета. Я планировала организовать во второй спальне рабочий стол, книжные полки, и комнатный папоротник под настроение. Вместо этого, я держала свой ноутбук на журнальном столике, рабочие принадлежности хранились в ящике на кухне, а книжки были сложены в стопки высотой в половину моего роста рядом с кроватью.
В этой комнате пол был усыпан старыми листами бумаги, мольберт я прислонила к окну. Небольшой шкаф-купе был заполнен полотнами всех возможных размеров – некоторые были свежие, некоторые завершённые, несколько полотен были закончены где-то наполовину.
Сюда же я поместила складной столик, который ухватила на гаражной распродаже недалеко от дома моих родителей. Я постелила на него ещё один лист бумаги, и использовала его для своих красок, кистей и других принадлежностей. К комнате примыкала ванная, которая была переделана в сушильную комнату – ещё больше кистей расположились везде, где только могла дотянуться рука.
Вера называла это моей рабочей студией. Для меня же это было больше тайным увлечением. Постыдным хобби, которое иногда лечило меня от скуки, иногда становилось спасением от огорчений и разочарований, а иногда было даже важнее, чем кислород для дыхания.
Но это было не более чем хобби. Когда-то у меня была подростковая мечта стать всемирно известной художницей и проводить дни напролёт за мольбертом, размахивая кистью и изливая свою душу на полотна. Но это было до того, как я столкнулась с неизбежным злом в виде оплаты счетов, содержания машины и готовкой еды. Теперь я была по-настоящему взрослой и с настоящей взрослой работой, которая мне даже иногда нравилась. Становиться голодным художником не имело практического смысла.
Я потакала творческой стороне своей личности всё время, пока училась в старших классах, а потом сделала то, что делает большинство художников после выпуска. Нашла более или менее креативную работу и оставила все свои бесполезные мечты, которые не могли гарантировать мне стабильность, оплату счетов и достойную пенсию.
Но в такие дни как сегодня, – когда я вспоминала о том, насколько неприятно быть взрослой и насколько сильно я хотела вернуть свои юные годы, где мне не надо было оплачивать счета или жить одной, или задаваться вопросом, что думают такие мужчины как Эзра Батист, – я тихо закрывалась в этом святилище и изливала все эти иррациональные, противоречивые мысли на свой абсолютно белый и такой прекрасный холст. По сути, в такие моменты я просто переставала думать.
Хозяин квартиры пытался навязать мне соседку, когда я только переехала, но я решила, что иметь дело с другим человеком каждый день было довольно утомительно. Когда я сняла эту квартиру, Вера всё ещё жила в Шарлотте. А она была единственным человеком, с которым, как мне казалось, я могла бы разделить жилое пространство более чем три дня.
Но у неё уже был Киллиан.
Их отношения стали ещё одним событием последнего времени, которое повлияло на меня. Я была очень рада за свою подругу. Даже более чем рада. Вера заслуживала каждую секунду своего счастья, заслуживала выйти замуж и жить долго и счастливо. С Дереком она побывала в сущем аду, и Киллиан был для неё идеальным во всех смыслах. Это была по-настоящему #любовь. Видите? Вот это грамотное использование хэштэга.
Но почему я чувствовала, что меня оставили?
Я стянула резинку с запястья и завязала длинную гриву моих, практически чёрных, волос на макушке. Поколдовав с чёлкой, пока она не перестала мне мешать, я сняла рабочую одежду и накинула безразмерную футболку своего бывшего парня из колледжа, которую он так и не попросил назад. Не то, чтобы я предлагала её вернуть.
У меня не было никаких остаточных чувств к Брэди... Брэди... Брэди, как там его. Но его футболка периода старших классов была огромная и очень комфортная, и я не желала с ней расставаться.
Я приготовила краски и прикрепила чистый холст к мольберту, заменив им портрет, над которым я работала ранее. И вот я уже рисую зимний закат. Розовые, оранжевые и тёмно-фиолетовые мазки легли на небо, покрытое серыми облаками. Оранжевый диск солнца висел над Даремом, покрытым слоем белого снега, которого в этом году практически не было. Окна горели жёлтым светом и улицы, ведущие вниз... их ещё предстояло нарисовать.
Я планировала закончить эту работу, добавив людей и транспорт, и все эти мелочи, за которые я любила свой город. У меня чесались руки сделать солнце темнее, размыть края и добавить ярких полос. Но сегодня мне недоставало солнца внутри меня. Снаружи было холодно, хотя снега не было, а мои мысли были беспорядочны и разрозненны, поэтому мне не хотелось рисовать ничего красивого.
Мне нужно было что-то примитивное, что-то ранимое и неясное.
Мне нужно было высвободить эти едва уловимые эмоции и превратить их во что-то, что я смогу увидеть, понять и отпустить.
Пальцы мои дрожали, когда я взяла кисть, поэтому я сжала её сильнее, так что её кончик вонзился мне в ладонь. Сидя на самом краю стула, я прекратила все внутренние войны и перенесла их на холст. Это было больше чем катарсис. Это одновременно исцеляло, заставляло думать и успокаивало.
Я вся отдалась искусству созидания, у меня даже не было какой-то осмысленной идеи того, что я собираюсь нарисовать. Я просто позволила этому дню свалиться на меня, придавив своим весом, и тогда всё то, что я не осознавала, начало изливаться на холст через мои пальцы в виде решительных мазков и цветных линий.
Когда я заставила себя выпрямиться и дала перерыв своей ноющей шее и плечам, я осознала, что прошло два с половиной часа. Творческое наваждение ушло, и я в оцепенении смотрела на свою работу, как будто бы видела её впервые.
Дугообразные линии складывались в мощную челюсть. Чувственные губы были неодобрительно сжаты. Нос был нарисован резким росчерком. Тёмные глаза цвета шоколада смотрели из-под прямых бровей. Волосы были небрежно убраны назад так, как он никогда не позволил бы себе. Но они хорошо сочетались с его слегка ослабленным галстуком и растерянным взглядом – всё это было плодом моего воображения. Те качества, которыми я наделила его, он никогда бы не потерпел в реальной жизни.
Уставившись на своё произведение, я увидела, что на самом деле я совсем не передала образ Эзры. Линии были слишком жёсткими. Цвета не совсем подходили. Его глаза были слишком пустые. Линия подбородка... скулы... и чёткие очертания лица были слишком резкие и слишком неправильные, и я ненавидела себя за то, что мне не удалось воздать ему должное. Что я провалилась. И я не могла избавиться от надоедливого ощущения, что я что-то пропустила.
Это был не Эзра. Совершенно ясно, что это была картина кого-то, кто пытался нарисовать Эзру.
Я опустилась на стуле, покрутив шеей туда-сюда.
– Ааа... ну, почему я вообще с тобой вожусь? – спросила я у холста и уставилась на глаза, которые даже не были глазами Эзры. – Ты мне даже не нравишься.
Мой телефон завибрировал в соседней комнате, поэтому я оставила Эзру, и пошла за ним. Оказалось, что у меня четыре пропущенных сообщения, но услышала я только последнее. Все четыре были от Веры.
7:03: Ты уже рок звезда?
7:48: Надеюсь, ты хотя бы знаменитый графический дизайнер, работающий с рок звёздами?
8:56: Судя по твоему молчанию – всё плохо? Могу дойти до твоего офиса и устроить скандал? Кому мне надрать задницу?
8:59: К другим новостям: я собираюсь на велотренажёры завтра утром в 5:30, и мне нужен друг. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста? Не заставляй меня приходить в свадебную форму в одиночестве!!!
Что, велотренажёры? Моему заду с утра только велотренажёра не хватает.
Я: Извини, телефон был в другой комнате. Конечно, я звезда. Прямо как те звёзды на старых кассетах с порно. А почему велотренажёры? Может лучше йога для беременных? Горячая йога? Любая другая йога?
Вера: В последний раз, когда мы утром ходили на йогу, ты заснула в позе ребёнка.
Я: Так же как и ты.
Вера: Именно поэтому мы идём на велотренажёры.
Сразу после помолвки Веры мы записались в спортзал. Она решила скинуть семь килограммов к свадьбе и хотела, чтобы я прошла через боль и страдания вместе с ней. Она была одной из тех девушек, которые несли по жизни свой вес как Кардашьян. Нет, она точно не была худышкой. Но, чёрт побери... какая попа!
